Текст книги "Погоня за ястребиным глазом . Судьба генерала Мажорова"

Автор книги: Михаил Болтунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

«А СЕГОДНЯ ВЫ ВСЕ ОФИЦЕРЫ…»

В июне 1942 года дивизион прибыл в село Зайцево. Сколько здесь придется простоять, никто не знал, поэтому первым делом радиоразведчики принялись копать землянки.

Село было полностью сожжено, жители покинули его. Только за околицей одиноко возвышалась колокольня разрушенной церкви. Для размещения узла связи хватило одной землянки. Для приемного центра выкопали две землянки, еще одну оборудовали для командного состава дивизиона.

Теперь обязанности личного состава узла связи значительно расширились. Кроме поддержания радиосвязи Мажорову и его подчиненным предстояло обеспечивать родную часть внутренней телефонной связью. Раньше это делали различные подразделения по указанию начальника штаба.

Безусловно, решение было верным. Но для Мажорова и его бойцов оно стало серьезной дополнительной нагрузкой. Им передали автомашину с катушками кабеля, несколько десятков полевых телефонных аппаратов «ТАИ» с зуммерным вызовом. А вот количество специалистов на узле связи осталось прежним.

Вообще проводная связь стала для него постоянной головной болью. Она часто нарушалась, обрывался провод, да и телефонные аппараты не отличались надежностью, как правило, была плохая слышимость. А отвечать за все приходилось ему, младшему сержанту Юрию Мажорову. Ведь телефонной связью следовало обеспечить радиостанции с пеленгаторами, оперативный отдел с приемным центром, командира со штабом дивизиона. А в подчинении у него все те же полтора десятка человек. В любую погоду – в лютую стужу, в знойную жару, в дождь, в слякоть приходилось им тянуть телефонный кабель. Ведь при очередной передислокации радиодивизиона вся деятельность начиналась с установления связи между подразделениями. А потом добрая половина этих ребят садилась за передатчики и приемники, обеспечивая боевую работу.

Жили они, что называется, одной семьей. Обращались друг к другу совсем не так, как требовал устав, – чаще по имени, иногда по фамилии.

Их внешний вид был далеко не щеголеватый. Обмундирование пообносилось, поистрепалось. Юрий таскал хлопчатобумажные бриджи с коричневыми заплатами сзади да выцветшую гимнастерку на худых плечах. На ногах – ботинки, обмотки, на голове – пилотка.

Впрочем, и его подчиненные выглядели не лучше. К этому портрету следовало добавить брезентовый ремень, на котором висел подсумок с патронами, фляга в чехле. Через плечо – карабин и противогаз. Вот, пожалуй, и все.

В землянке на полу лежали набитые сеном матрацы, прикрытые плащ-палатками. Здесь радиоразведчики спали, отдыхали в свободное от боевого дежурства время.

Однажды под вечер в их землянку заглянул начальник штаба капитан Иванин. Тот самый, который зимой грозился собственной рукой расстрелять Юрия. Все, кто не спал, встали. Разбудили отдыхающего после дежурства Мажорова. Начальник штаба приказал бойцам покинуть землянку, оставил наедине с собой только младшего сержанта. Он отдал команду «Смирно!» и зачитал приказ… о присвоении Мажорову командирского звания младший лейтенант. Откровенно говоря, это явилось большой неожиданностью для Юрия. Никто с ним о подобном не говорил. Но таково было решение командования.

Начштаба вручил петлицы. Теперь вместо сержантских треугольничков в них поблескивали квадратики. Иванин добавил, что сегодня же ему следует переселиться в командирскую землянку. Мажоров ответил: мол, сделать это как-то неудобно, никто не знает о приказе. На что начштаба махнул рукой: следуй за мной. Он привел новоиспеченного младшего лейтенанта в командирскую землянку. Там находились капитаны Крылов, Яканин, старший лейтенант Доброскок.

Иванин представил Мажорова уже в новом звании и указал на железную койку с сеткой: «Вот твое место. Желаю успехов!»

Откровенно говоря, Юрий был в недоумении и растерянности. Ему казалось, что объявление приказа наркома обороны о присвоении командирского звания надо бы провести перед строем дивизиона. Тем более что кроме него этим же приказом звание младшего лейтенанта присвоили Анатолию Возовскому и Александру Минурову. Но Иванин решил по-иному.

Интендант дивизиона лейтенант Мухамедзянов выдал Мажорову бязевую простынь, наволочку, байковое одеяло. Вот так просто и буднично началась его офицерская служба, которая, кстати, продлится 43 года. Начав младшим лейтенантом, Юрий Николаевич завершит ее в высоком звании генерал-майора. Но в тот момент ничего этого Мажоров не знал, да и знать не мог. А вот первая командирская зарплата удивила и обрадовала: теперь вместо 17 рублей, он стал получать 700 рублей (!). Правда, тратить их было некуда, и Юрий оформил денежный аттестат на маму.

Приятным сюрпризом стал и дополнительный продовольственный офицерский паек. Теперь три раза в месяц ему выдавали по банке консервов, по пачке печенья, иногда появлялось сливочное масло, сахар или куриные яйца. При постоянном недоедании и чувстве голода это было весьма кстати.

Вместо истрепанных обмоток Юрию выдали кирзовые сапоги, а месяца через три и командирское обмундирование – шерстяные бриджи и гимнастерку, яловые сапоги, портупею, шапку и пистолет ТТ.

Еще долго Мажоров не мог привыкнуть к своему командирскому статусу. Начальство требовало, чтобы подчиненные обращались к нему по воинскому званию. А они привыкли звать его просто по имени. Как, впрочем, и он их. Что же касается должности, то прежде Юрий исполнял обязанности начальника узла связи, теперь приставка «и.о.» исчезла. Он стал полноправным начальником. А в остальном все оставалось по-прежнему.

Война шла своим чередом. Из состава дивизиона была сформирована маневренная группа, в задачу которой входило добывание развединформации, выдвинувшись поближе к линии фронта.

В этот период советские войска готовились к наступлению, целью которого было освобождение Харькова. Разведпункт 3-го дивизиона находился в районе города Ельца. Туда и выдвинулась маневренная группа.

Позже, анализируя события тех месяцев, Юрий Николаевич Мажоров скажет: «По-моему мнению, особой нужды находиться на переднем крае не было. Так я считал тогда, также думаю и сейчас. Если бы нас снабдили аппаратурой УКВ, тогда другое дело. Путем подслушивания можно было бы «снимать» связь немецких батальонов и полков, подключаться к фашистским проводным линиям. Но мы не обладали такой аппаратурой. А диапазоны коротких и, тем более, средних волн хорошо прослушивались и с расстояния 20 – 30 километров от переднего края.

Этих расстояний и придерживались наши командиры. Вполне разумно с точки зрения безопасности личного состава и техники. Радиодивизионы были уязвимы только для авиации и дальнобойной артиллерии, ну и, конечно, в случае прорыва вражеских танков или высадки десанта врага. Поэтому мы и не несли потерь ни в специалистах, ни в технике. Что, намой взгляд, очень важно. Так что, повторюсь, не было нужды посылать маневренную группу под Харьков».

Однако ее послали. Видимо, у кого-то были другие взгляды. Попутно с маневренной группой в город Елец выехал и Мажоров. Ему предстояло исходя из предыдущего опыта внести изменения в конструкцию радиостанции РСБ и обучить радистов радиопункта работать на станции «Север».

Перемещаться приходилось по местам вчерашних боев, по тем районам, которые недавно покинули фашисты. Мосты были взорваны, деревни и села сожжены. Редко где можно встретить местных жителей. Город Ефремов был почти полностью разрушен. От Ельца, который дважды переходил из рук в руки, тоже мало что осталось. Хотя прежде до революции это был достаточно крупный торговый город. В нем находилось много добротных лабазов, складов, построек, но и от них сохранились одни остовы, с пустыми глазницами окон.

В пути маневренную группу не раз обстреливали и бомбили. Немецкая авиация вновь захватила превосходство в воздухе и пиратствовала на дорогах. Приходилось ехать ночами.

Мажоров остался в Ельце, а маневренная группа дивизиона двинулась под Харьков, ближе к фронту, туда, где готовилось наступление советских войск. По мнению командования, именно там сложились благоприятные условия для удара по фашистам. Однако оценка обстановки оказалась неверной. Враг устремился к нижней Волге, на Кавказ, желая развить свой успех на Украине. Подтянул сюда значительные силы.

В начале наступления мангруппа сообщила, что продвигается с войсками в направлении Харькова. Потом пришла радиограмма: немцы контратакуют. Вскоре радисты группы доложили, что оказались в окружении. Связь с ними прервалась. Они появились в эфире только через три дня, сообщили, что едва вырвались из окружения. Мангруппа получила приказ возвратиться в Елец. Таким образом, наша радиоразведка от этого рискованного рейда в общем-то ничего не получила.

В сентябре 1942 года Юрий Мажоров стал лейтенантом. Полк был развернут в бригаду. Часть получила наименование 93-го отдельного радиодивизиона. Командиром дивизиона стал майор Лев Воропаев.

В селе Зайцево дивизион дислоцировался до середины сентября. Обстановка на фронте ухудшилась. Был захвачен Крым, Северный Кавказ. Враг вышел к Волге в районе Сталинграда.

Дивизиону приказали сняться с места и двигаться в район южнее Тулы, под городок Крапивна. Вскоре радиоразведчики оказались в лесном заповеднике «Тульские засеки».

МЫ ЛЮБИЛИ ВАС В ШИНЕЛЯХ

Совинформбюро ошеломило новостью: войска Юго-Западного и Донского фронтов перешли в наступление в районе Сталинграда. Через несколько дней фашистская группировка была окружена.

В дивизионе горячо обсуждали произошедшее. Появилась надежда на перелом в войне в нашу пользу. Это здорово подняло настроение.

А тут еще одна радость: скоро в часть прибудет пополнение. Да какое! Впрочем, фронтовика новыми бойцами и командирами не удивишь. Но здесь было искреннее удивление. В дивизион приезжают девушки!

Эта весть вызвала в душах радиоразведчиков настоящее смятение. За полтора года войны они отвыкли от женского общества, но природа упорно напоминала мужчинам, что есть и другая половина рода человеческого. Конечно, у некоторых остались в тылу девушки, невесты и даже жены. Но вот Юре Мажорову не повезло. Не было у него ни жены, ни девушки. Все свободное время занимала учеба, работа. Так он и ушел на фронт, оставив дома маму да сестренку.

Чтобы не выглядеть совсем уж «белой вороной», Юрий вклеил в блокнот на первой странице свое фото, а на последней – фотографию сестры. Ему казалось, что таким образом он поднимает свой мужской авторитет.

Прошла неделя-другая, третья… и романтическая новость о девичьем пополнении обрела вполне реальные очертания. Старшина Казанцев получил команду оборудовать спальное помещение для вновь прибывающих. И вот настал день, когда в Тулу была послана машина, чтобы привезти их, долгожданных.

К тому времени установилась холодная погода, выпало много снега.

За пополнением послали того же старшину Казанцева. Чтобы девчата не замерзли, ведь ехать 80 километров в открытой бортовой машине, в кузов забросили валенки, телогрейки и тулупы.

В томительном ожидании прошел весь день. К вечеру мужское нетерпение достигло апогея. Казалось, еще часок и радиоразведчики бегом рванут навстречу в сторону Москвы.

Стало уже темнеть, когда машина въехала на территорию дивизиона. Бросив дела, все выскочили на улицу. Девчата, обсыпанные снегом, как снегурочки, в тулупах и телогрейках, выглядели весьма комично. Разглядеть толком их так и не удалось.

Утром следующего дня лейтенанта Мажорова вызвал к себе командир дивизиона.

– Задача такая, – без лишних предисловий сказал майор Воропаев. – Девушки поступают под твое начало. В самые короткие сроки надо довести их подготовку до нужного уровня.

Мажоров растерянно молчал. Откровенно говоря, он не ждал такого «подарка». Есть в дивизионе офицеры постарше, поопытнее… А у него-то и девушки дома не было, а тут целых десять красавиц. Однако как это объяснить командиру?

Молчание лейтенанта майор Воропаев понял по-своему.

– Мажоров, ты внял, что значит до нужного уровня? То есть чтобы им можно было доверить боевое дежурство.

– Так точно, товарищ майор! – ответил Юрий.

– Ну и по матчасти подтяни их… С твоей-то подготовкой, думаю, это не проблема.

 «Что ж, спасибо и за это, – подумал про себя Мажоров, – умеет подсластить пилюлю командир, ничего не скажешь».

Не откладывая в долгий ящик стали готовить учебный класс. В одной из комнат расставили столы, оборудовали их телеграфными ключами и наушниками. На стену вместо доски повесили лист фанеры, выкрашенный в черный цвет. Вот, собственно, и все. Класс был готов к занятиям.

Познакомился Мажоров и со своими подопечными. Все они прибыли из Сормовской школы радистов, которая находилась под городом Горьким.

Варвара Арямина, веселая, смешливая брюнетка. Таисия Болушева, темноглазая шатенка, плотная, румяная, и самая маленькая, росточка в ней 140 сантиметров, Лиза Рожкова, призывались из Горьковской области. Александра Беленева, голубоглазая, с правильными чертами лица, очень скромная, застенчивая, была москвичкой. Юлия Брызгалова, кареглазая, с темными волосами, с челкой, стриженная под комсомолку 30-х годов, Анна Вавилова – круглолицая и рыжая. А еще Басавина, Гаврилина, Бурлакова.

Но самой красивой была Татьяна Кострова. Во-первых, имя ее созвучно с именем прекрасной пушкинской Татьяны Лариной, во-вторых, у всех на слуху подвиг Зои Космодемьянской, назвавшейся Таней. В-третьих, сама Кострова оказалась очень привлекательной. Стройная фигура, открытое русское лицо, пухлые губки, голубовато-серые глаза и чудесные, слегка вьющиеся светлые волосы выбивались из-под армейской шапки. Обычная солдатская форма хэбэ сидела на ней весьма элегантно. Синяя юбочка чуть выше колен и ножки в хромовых сапожках дополняли картину.

Она сразу привлекла внимание многих офицеров, солдат и, как показалось Мажорову, даже командира дивизиона майора Воропаева. Юрий тоже был в числе тех, кто попал под ее обаяние.

Однако пока красота приносила Татьяне только неприятности. Раньше всех ухаживать за ней бросился недавно прибывший в часть «зеленый» лейтенант Александр Милюков. Когда девушки шли строем в столовую, он выбегал на улицу, жадно курил и буквально пожирал глазами Татьяну. Искал любую возможность встретиться с ней, совал в руки записки с описанием своих страстных чувств. Это не могло не привлечь внимание командования. Начштаба Иванин вызвал к себе рядовую Кострову и укоризненно спросил:

– Что происходит между вами и лейтенантом Милюковым? У него работа не идет на ум.

Татьяна не смутилась, сказала, что вопрос не по адресу. Повода никому она не давала. А Милюков ей безразличен.

Казалось, проблема исчерпана. Но не тут-то было. Юрия пригласил к себе замполит батальона Пермяков. Поскольку девушки подчинялись Мажорову, он прочел лейтенанту целую лекцию о моральном облике бойца Красной Армии и поручил провести с девушками воспитательную беседу. Мажоров резонно заметил, что такую беседу надо провести в первую очередь с беспардонным Милюковым. Замполит согласился, однако приказ свой оставил в силе.

Откровенно говоря, эти беседы с глазу на глаз с девушками дались Юрию не просто. Особенно он волновался перед встречей с Татьяной Костровой. Выслушав его лепетание относительно высокого морального облика, Кострова доложила о домогательствах Милюкова, выставила его как глупого мальчишку, без каких-либо шансов на успех, а в конце добавила:

– Я, товарищ лейтенант, приехала сюда не амурными делами заниматься, а Родину защищать.

Сказала она это с таким достоинством и уверенностью, что у Юрия аж в глазах потемнело. С того дня он вовсе потерял покой и душевное равновесие. Теперь лейтенант жил словно в двух измерениях. Внешне все было как и прежде: будничная жизнь, боевая учеба, работа. А внутри у него все стонало от любви. Конечно же он старался не показывать своих чувств.

Приближался новый 1943 год. Командование решило организовать праздник, танцы под патефонные пластинки. Теперь ведь было с кем танцевать. Мероприятие вызвало серьезное оживление в дивизионе. На танцы пришли все, даже командир майор Воропаев весело отплясывал с девушками-радистками, явно выделяя среди них Кострову.

Лейтенант Мажоров не умел танцевать, но ноги сами несли молодого влюбленного. Увидев, как здорово отплясывает Кострова, он и вовсе сник, стоял, сиротливо подпирая стенку.

Объявили белый танец. И тут перед ним неожиданно возникает Татьяна и с улыбкой приглашает на танец. Лейтенант краснеет, что-то бормочет про собственную неловкость, неумение танцевать, но девушка уверенно берет его за руку, показывает, как держать партнершу. Они начинают кружиться. Вначале неловко, оступаясь, делают круг, другой. Но тут кончается пластинка. Потом его приглашают другие девушки. Вконец расхрабрившись, он сам решается пригласить на танец Татьяну.

После танцевального вечера чувства Мажорова разгорелись не на шутку. Ему все время хотелось видеть Таню, говорить с ней. Ее прекрасный образ преследовал лейтенанта повсюду, он мечтал объясниться с ней, признаться в любви.

Мажорова одолевала бессонница, и тогда он вставал и шел на узел связи, проверял несение службы, помогал радистам. Старался больше работать, гоня от себя бесплодные фантазии. Юрий как-то с иронией подумал: надо же, вспыхнувшая неожиданно любовь помогла улучшить боевую работу узла связи.

Однако шутки шутками, но занятия с подопечными давали свои результаты. Девушек вскоре стали назначать дублерами основных радистов.

Как-то в одну из ночей, когда не спалось, лейтенант Мажоров пришел на узел связи. На ключе работал радист Третьяков, дублером была Кострова. Юрий присел рядом, стал задавать девушке вопросы по работе станции. В ответ – молчание. Проявил настойчивость, допытываясь, в чем дело. Опять ни слова, лишь на губах непонятная ухмылка. Пробовал и так и этак, улыбается радистка и молчит. Стало обидно, досадно, а главное, не понятно, что происходит. Пришлось отравить ее в расположение. Сидел как оглушенный. Из раздумий вывел голос Третьякова.

– Товарищ лейтенант. Тут же все ясно. Влюбилась в вас Кострова и потеряла дар речи.

Эту догадку Мажоров отверг с порога, но почувствовал, как сладко заныло сердце. «Эх, кабы так», – подумал он про себя.

Тем временем в ход событий вмешалась эпидемия гриппа. Заболели оба радиста на станции «Дон». Одного из них заменил сибиряк, прекрасный радист, очень порядочный и честный боец Бацунов, за другого собирался поработать сам Мажоров. Однако лейтенанта поправил начальник оперативного отдела капитан Крылов. Он сказал, что пора вводить в дело новых радистов из девичьего пополнения.

Кострову и Арямину включили во вторую смену. Каждая должна была нести дежурство по 6 часов, разумеется, под контролем Мажорова.

Бацунов отдежурил 12 часов и передал смену Аряминой, та, в свою очередь, Костровой. Юрий помогал сначала одной, и вот; наконец, остался наедине со своей любовью.

Здесь, впервые неумело, он ее поцеловал и услышал от любимой:

– Разве так целуют? Так только к иконе прикладываются. Он честно признался, что не умеет целоваться, но это уже не

имело никакого значения. Вскоре от поцелуев у них уже болели губы. А потом были долгие разговоры двух влюбленных. Здесь Юрий впервые узнал, что он не только любит, но и любим. Что еще надо для счастья в двадцать лет.

Омрачало только одно: впереди была война, война… В любой момент влюбленных могли разлучить обстоятельства, да и смерть ходила рядом. Чувства надо было скрывать. На людях они вели себя подчеркнуто официально. Самое интересное, что маскировка удалась. Об их отношениях знала только самая близкая подруга Тани – Варя Арямина. Но она, к счастью, оказалась не болтливой. Юрий тоже ни с кем не делился своим секретом. Мог догадываться разве что Бацунов, но он – молчун, таких поискать.

Их отношения выдержали все испытания. Уполномоченный СМЕРШа капитан Сутула, бледный, с бегающими глазками, пытался завербовать Кострову. Он предложил ей покровительство в обмен на информацию о Мажорове.

Татьяна не выдержала и влепила Сутуле в лицо все, что она думала по этому поводу. Задохнувшись от возмущения, Кострова сказала, что лейтенант Мажоров прекрасный командир и настоящий патриот, а шпионкой она не была и никогда не будет. Бедный Сутула ошибся: он тоже ничего не знал об их отношениях.

После окончания обучения девушек могли отправить в другую часть, однако лучших, и в том числе и Татьяну Кострову, удалось отстоять и оставить в дивизионе.

Вспоминая о том времени, Юрий Николаевич Мажоров, как-то сказал: «Мне искренне жаль наше поколение. Многие ушли из жизни, не испытав величайшее из чувств – чувство любви. И хотя волей судьбы мы остались живы, а это великое счастье, все равно лучшие годы, когда расцветает любовь, нам не суждено было прожить по-доброму, по-человечески. Прояви свои чувства, откройся, нас бы разлучили. Поэтому приходилось жить двойной жизнью.

Не удалось испытать волнующей радости влюбленных от совместных прогулок, когда, идя рядом с любимой, испытываешь чувство гордости. Не удалось назначать свидания и с замиранием сердца ждать возлюбленную. Да, многого не удалось…»

Понятна горечь фронтовика. И все-таки они выжили! Более того, они нашли свою любовь. Так вместе, бок о бок, пусть и таясь от других, Юрий Мажоров и Татьяна Кострова дошли до Победы.

После окончания войны лейтенант Мажоров обратился с рапортом к командиру дивизиона и доложил о намерении жениться и взять в супруги сержанта Кострову. Это произвело сильное впечатление. Замполит Уржунцев с удивлением воскликнул: «Ай да Мажоров! Ну, маскировщик! Даже я не знал!»

Командир дивизиона дал добро, они поженились и счастливо прожили вместе много лет. Но об этом рассказ впереди.