Текст книги "Страницы, выпавшие из книги "Древняя история""

Автор книги: Михаил Исхизов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Случалось, что кто-то из ретивых стражей порядка, не узнавал хозяина колесницы, нарушающей все правила уличного движения, и собирался «подоить» лихого ездока. Если ему удавалось остановить Париса, царевич не гневался, он добродушно посмеивался и интересовался у смельчака, не желает ли тот провести остаток своей жалкой жизни гребцом на галерах?.. Он, Парис, может попросить папу, и тот быстро все устроит… О том, что происходило далее говорить нет смысла.

А еще Парис был покорителем женских сердец. Он не мог пропустить ни одной юбки. Кстати, многие считают, что царевич был холостяком. Отнюдь. Парис был женат, но это нисколько не мешало ему постоянно приставать к посторонним девицам и дамам. Его неутихающая страсть к женщинам и безответственность, в конечном счете, привели к беспощадной войне и гибели процветающего государства.

Начиналось все просто и буднично, Парис, с небольшой компанией близких друзей, отправились в круиз. Как было заявлено родителям: с целью посещения лучших музеев Эллады, ознакомления с шедеврами античного искусства и ради повышения культурного уровня. В действительности им просто захотелось гульнуть «за бугром». Развеяться, за пределами своего города, в котором все уже знакомо, все привычно и основательно поднадоело. Как поется в незатейливой песенке: «На недельку, до второго, все собрались в Комарово…» Компания нацелилась на культурную столицу Греции – Микены, которая славилась своими веселыми пирами, крутыми банями и прекрасными гетерами. Затем они собирались заглянуть еще и к Фиванскому оракулу: послушать, что спрашивают люди и самим спросить что-нибудь…

По пути, пришлось остановиться для ночлега в Спарте. Как положено, прежде всего, нанесли визит вежливости местному царю. Но оказалось, что спартанского царя Менелая нет дома, отбыл на остров Кипр: возможно, в деловую в командировку, а возможно, и по семейным делам. Гостей встретила местная царица Елена. Ее называли Еленой Прекрасной. Специалисты по древним цивилизациям утверждают, что на рубеже тринадцатого и двенадцатого веков до нашей эры, более красивой женщины в Элладе не было. Это признавали даже боги на Олимпе.

Парис, сам красавчик и царевич, и до того имел дело только с писанными красавицами… Но, когда увидел Елену Прекрасную, тут же, как говорится, и спекся, окончательно. Не встречал он еще подобной красоты. И даже не предполагал, что такая красота может существовать. Он сразу же забыл что женат, предложил красавице руку и сердце, и всю свою жизнь… и все будущее… и все возможное и невозможное… Ради этой женщины, Парис был готов на все. Не теряя ни минуты, он стал уговаривать царицу, бросить провинциальную, полунищую, Спарту, где такой женщине как она, нормально жить невозможно, и отправиться с ним в прекрасную Трою, экономическую столицу Малой Азии, где они будут жить круто, шикарно, в потрясной роскоши и вечно любить друг друга.

Парис и сам был хорош: молодой, красивый, широкоплечий, красноречивый… Глаза горят, улыбка очаровательна. И получалось у него все очень убедительно. Елена Прекрасная не устояла. Решила бросить старого мужа и начинать жизнь по-новому, с молодым, отчаянно влюбленным в нее, Парисом. Тоже ведь не с каким-нибудь пастухом, плотником или сотником, с сыном царя и будущим царем величественной и крутой Трои.

Путешественникам пришлось отложить поездку в Микены. Они прихватили Елену Прекрасную, с двумя ее служанками и всем немалым женским гардеробом, погрузились на корабль и поспешно, пока хозяин не вернулся, отправилась с великолепным трофеем домой, в Трою. Сама Елена Прекрасная оказалась не только красавицей, но и женщиной хозяйственной, предусмотрительной. Чтобы не выглядеть, в Трое, какой-то бесприданницей, наверняка обеспечить себе уважение окружающих и безбедное будущее, она прихватила с собой царские сокровища. Все, что у Менелая было запасено. Сделала она это, разумеется, не для того, чтобы причинить какую-то неприятность прошлому мужу. Просто, как разумна женщина, решила, что Менелай правитель опытный, рабов у него много и, вообще, он – царь, вполне может повысить налоги и быстро сумеет, восстановить себе нужное богатство. А она, как слабая женщина, подарившая ему свои лучшие годы, имеет право на достойную компенсацию.

* * *

Менелай вернулся из своего вояжа, вошел в дворец и не поверил глазам своим: ни жены, ни казны… И из домашних сувениров-раритетов тоже кое чего существенного не хватает… А Париса с Еленой уже не догонишь…

Царь, конечно, освирепел. Посуду на кухне он бить не стал. Не царское это дело – бить столовую посуду... А пяток краснолаковых амфор, что разрисованы батальными сценами, из жизни кентавров, за каждую из которых, через каких-то три тысячи лет, будут давать миллионы баксов, безответственно разгрохал. И три мраморные скульптуры известных ваятелей, Полимеда Аргосского, Аристокла и Крития, тоже разнес вдребезги. Лишил будущие поколения исторических культурных ценностей Гомеровского периода. Затем Менелай выбросил в окно большое бронзовое зеркало, в которое любила смотреться Елена, а вслед за ним, обтянутый пурпурной парчой пуфик, на котором красавица обычно восседала, когда любовалась собой в этом зеркале. Продолжая возмущаться коварством жены, Менелай пнул любимого домашнего пса, так, что тот с визгом отлетел в дальний угол, обругал самыми скверными словами своего верного слугу и приказал выпороть всех илотов, которые прислуживали во дворце…

На этом фантазии царя закончились. Он спустился в погреб, где хранилась уникальная коллекция, лучших в его государстве вин, и два дня не выходил оттуда. А что он мог еще сделать? Даже Спарта, страна отважных и доблестных воинов, не в силах была тягаться с богатой, а потому и могущественной, Троей.

Народ эти два дня тоже не дремал, а если и пил вино, то в меру. Народ стихийно собирался группами и воинственно роптал:

«…Распустились троянцы, разрази их Великий Зевс, молниями в ясную погоду! – негодовал народ. – Везде, выродки, суют свои длинные носы… Где что хорошее, так это непременно им, крысам, нужно ухватить… В натуре, всю наглость потеряли, бараны безмозглые – жену у нашего Менелая увели! Из Спарты! Такого оскорбления Спарта не простит! Аполлон свидетель! За одно это, надо троянцам все мужское поотрывать и выбросить в море… С Торквейской скалы… А потом и самих троянцев туда же, в пучины, на корм морским чудовищам…»

Но, пожалуй, еще больше, чем похищение Елены спартанцев возмутило похищение казны.

«…Эти потомки наглой гадюки и хромой крысы, да лишат их остатков разума Эриннии, царские сокровища увезли!.. – возмущался народ. – А там и вся государственная казана хранилась… Мы платили налоги, а подлые троянцы, да покарают их боги Олимпа, все умыкнули! Как Спарте жить без казны? Всеахейский конкурс имени Ареса по владению мечом и копьем проводить надо? Надо! Спортивные игры в честь Артемиды проводить надо? Надо! Фестиваль народной песни и пляски имени провидца Корнеи проводить надо? Надо! А на какие сухие шиши все это проводить? В казне, Гермес свидетель, не осталось ни одной потертой медной драхмы? Надо отправиться в эту поганую Трою и обломать рога зазнавшимся купчишкам. Чтобы поняли, с кем дело имеют, на кого пасть разевают. Пусть ворюги вернут государственную казну и царские сокровища! А все наши расходы оплатят в тройном размере! Как за спецкомандировку, связанную с военными действиям. И все затраты на морскую переправу должны возместить… И за моральный ущерб…»

Таким, вот, образом рассуждали, возмущенные коварством троянцев, воинственные спартанцы. И их можно понять. А то, что Троя могущественна и богата, мужественных спартанцев не смущало. Даже наоборот. «Раз богатая, пусть раскошелится!» – резонно считали они.

Когда Менелай выбрался из винного погреба, народ, почтительно приблизился к царю и обратился к нему, с конкретным предложением: пусть ведет их на эту подлую Трою. Они покажут вонючим троянским козлам, покарай их трижды Эриннии, что такое Спарта, и объяснят, что красть чужую казну и чужих жен нехорошо.

– Вы, наверно, не знаете, но там, вокруг города, такие высокие стены… – попытался объяснить народу Менелай. Крепкий был мужчина, основательный. Он даже после двухдневного запоя, мог трезво оценивать обстановку. – Такие высоченные стены… – уныло тянул он. – Сам Посейдон помогал троянцам возводить эти стены… – Менелай с тоской посмотрел на застывшее в небе облако, будто стены окружающие Трою, достигали подобной высоты. – И союзников у троянцев много… Их не счесть… Троянцы богатые, они всех купили… – пожаловался он. – Все другие народы там куплены и набегут защищать город… – с тоской сообщил царь, – Даже эфиопы прибудут, и эти… маленькие… пигмейчики… – вспомнил он. – Из самых далеких стран. А ведь притащатся. Они богатые, эти подлые троянцы, всех покупают и все их слушаются…

С тех пор, как Менелай стал царем Спарты, он, раз в два года, проходил Всеэллинские курсы повышения квалификации. На этих курсах всякие умники, пытались обучать царей каким-то новым приемам управления, какой-то дурацкой логистике, какой-то экономике… В общем, никому не нужной ерундой. Как будто цари не знали, как управлять! А экономить никто из них, вообще, не собирался. Этих умников и не слушали. Одни цари на таких лекциях подремывали, другие потихоньку делились анекдотами, третьи играли в «морской бой», или во что-нибудь другое, столь же занимательное. Но стратега, который прочел им лекцию, о возможностях потенциальных противников, слушали внимательно. От стратега Менелай и узнал про высоченные стены, которыми окружили себя троянцы и про многочисленных союзников, которых троянцы постоянно покупали.

На мужественных спартанцев, сообщение царя, впечатления не произвело.

– Мы эти стены по камушкам разнесем, – лаконично заявляли спартанцы. – А то, что союзники набегут… так мы же с мечами туда придем… Мы и союзников успокоим. – Они были уверены, что нет таких крепостей, которых спартанцы не могли бы взять. Так хорошо их воспитывали с самого раннего детства.

Менелай после двухдневного траурного запоя, хоть и был под гнетом «бодуна», но все же понял главное: поскольку народ считает, что надо идти на Трою, деваться ему некуда. Если он не выполнит волю народа, то царем уже не будет. Никогда. Если выполнит, то царем будет, но недолго, потому что оставит свои кости у высоких стен Трои. Обе эти нежелательные перспективы Менелай отверг, не задумываясь. Несмотря на гнет «бодуна», он выбрал, наиболее разумную, третью. Но откровенничать не стал… Наоборот, с приличествующим своему положению энтузиазмом, поддержал стремление народных масс…

– Как избранный вами царь, – Менелай повысил голос, как это и должен был сделать грозный правитель, – я не допущу, чтобы какие-то ничтожные купцы опозорили наше, славное историческими победами, Спартанское государство. – Народ перестал роптать, внимательно слушал своего царя. – Съезжу только, быстренько, к Агамемнону в Микены. Сами понимаете – старший брат. Если я его не приглашу на войну с троянцами, он очень обидится. Вы тут пока собирайте припасы на дорогу, прощайтесь с женами, сушите сухари, точите мечи. Готовьтесь к историческому походу на Трою. И пусть найдут хорошего поэта, который сочиняет гекзаметром, Нужен опытный специалист, который сумеет эпически воспеть подвиги, которые мы совершим.

И отправился в Микены. Даже после двухдневного запоя Менелай понимал, что Спарта воевать с Троей не может… Но что-то надо было делать, и кроме старшего брата посоветоваться было не с кем.

Указание царя народу понравилось. Он перестал митинговать и разошелся. Но не мечи точить, мечи у спартанцев всегда наточены, оставалось только подпоясаться. А собраться в дорогу следовало. Народ-то, как раз, воевать с Троей собирался. Поэтому попрощаться с женами и запастись продуктами в дорогу следовало. Опять же мешки для трофеев заготовить, побольше и попрочнее… Троя город богатый.

* * *

Агамемнон внимательно выслушал Менелая и понял, что положение у братца сложное, вполне может слететь с царского трона. В Спарте это происходит запросто. Утром ты царь. Во время обеда, подданные могут выразить недовольство и предъявить вотум недоверия… А ужинаешь ты уже рядовым спартанцем.

– Понятно… – Агамемнон был хмур и ожидаемого сочувствия не выразил. – И что ты собираешься делать?

– Не знаю я что делать, – откровенно признался младший брат.

– Меньше надо по заграницам мотаться, – посоветовал старший. – Спартой надо управлять, и присматривать за тем, что дома делается тоже надо.

Младший виновато опустил голову… Посопел…

– Понял я… Поэтому и приехал к тебе, за советом… А к кому мне еще идти?..

Агамемнон молчал. Ждал, что еще скажет брат.

– Спартанцы рвутся воевать… – пожаловался Менелай.

Старший брат усмехнулся.

– Я что же, по-твоему, не понимаю? Я что, по-твоему, совсем ничего не соображаю?!. – занервничал младший. – А они точат мечи и готовят припасы, собираются штурмовать Трою. Там же не только моя Елена, там еще и казна государственная. Понимаешь, там налоги, которые они только что заплатили. Для спартанцев это кровная обида. Они – народ бережливый и готовы сражаться за каждую медную драхму. Но это же бред сивой кобылы: наша маленькая Спарта против Трои! – Глаза у Менелая стали большими и грустными. – Нам даже до стен не дадут дойти. У Трои столько союзников! Они нас встретят по дороге к городу и сметут в море…

Агамемнон слушал и молчал. Непонятно было, о чем он думает.

– Вот, если бы все данайцы… – Менелай несмело поглядел в глаза старшему брату… – Если бы все данайцы дружно собрались… И все вместе: плечо к плечу, щит к щиту навалились на Трою. А? Как ты думаешь?.. – Менелай положил ладонь на рукоять меча, как будто собирался вынуть его… – Всем вместе, мы ведь такая сила – ни одна Троя не устоит.

– С чего ты решил, что данайцы, по твоей просьбе, бросят все свои дела и помчатся штурмовать Трою? Отправятся воевать, чтобы выручить твою казну и вернуть тебе Елену Прекрасную? – не без доли ехидства поинтересовался Аганемнон. – Данайцам что, делать больше нечего?..

Менелай молчал и смотрел куда-то в сторону. Не мог он ответить на столь неприятные вопросы.

– Если уж ты ухитрился приобрести в жены такую… м-м-м… красотку, с м-м-м… неустойчивыми взглядами на семейную жизнь, надо было, как следует, присматривать за ней.

– Но мне необходимо было срочно съездить на Кипр, – попытался оправдаться Менелай. – там, в оффшорах у меня кое-какие вложения и потребовалось личное присутствие… могли сгореть…

– Вот и взял бы ее с собой, – прервал его старший брат. – Не могла бы она ни с кем уехать, и казна была бы на месте.

– Ты Елену не трогай, она не виновата, – встал на защиту жены Менелай. – Елена чиста, как струя воды в горном озере, как слеза ребенка. Мы любим друг друга. Это все задумал и провернул негодяй Парис! Он подлый совратитель и похититель чужих жен! Это он во всем виноват! Парис опутал ее колдовскими чарами и насильно увез. Ты же слышал, что о нем говорят. Я вызову эту гадину на поединок и убью!

– Угу, – кивнул старший брат. – Имеешь право вызвать… Это будет очень благородно. Все оценят… Но Парис не придет на поединок. Ему с твоей Еленой… С твоей бывшей Еленой, ему без всякого поединка хорошо.

– Не надо, Агамемнон, – жалобно проскулил младший. – Видишь, мне плохо. И я не знаю, что делать. Ты ведь понимаешь, если я ничего не сделаю, спартанцы перестанут меня уважать. Они прогонят меня. А где еще я найду такую работу? Я уже привык быть царем… Придумай, что-нибудь, ты же умный. Если, все-таки, поднять данайцев?.. Пообещать им что-нибудь: богатую добычу, много рабов… А?.. Троя ведь очень богатая… Ты ведь, если захочешь, сможешь, тебя все уважают и все слушаются…

– Поднять данайцев… – старший брат покачал головой… – Поднять данайцев, дело не простое. А бросить их на Трою еще сложней… Но тебе, братец, кажется, повезло. Дело не в твоей Елене и даже не в твоей казне. Вы, спартанцы, все эти годы, увлекаетесь военной подготовкой. Новую тактику разрабатываете, стратегию… Пытаетесь построить неразрушимую фалангу, непробиваемую стену щитов… А это, скажу я тебе, правитель Спарты, сегодня, не самое главное. Вы со своими достижениями в тактике и передовыми фалангами, запросто можете скатиться к дефолту.

– К какому такому дефолту? – заинтересовался спартанец, который впервые услышал это иностранное слово и понял его совсем не так, как следовало. – Ты хочешь сказать, что мы можем потерпеть поражение в борьбе с превышающем нас численностью противником? Заверяю тебя, что наша фаланга…

– Да брось ты про свою фалангу, – оборвал его Агамемнон. – Я тебе о важном деле говорю, а ты о военных реформах… Главное, сегодня, для каждого эллинского государства – проблемы экономики, особенно, в нашем самом важном секторе, в сельском хозяйстве. Чтобы сейчас удержать сельское хозяйство на нужном уровне, нужно вложить в него деньги, и немалые. А их нет. Выход один: Элладе сейчас необходима небольшая победоносная война… Хорошая добыча и хорошие контрибуции. Вот я и говорю, что тебе повезло…

* * *

Большинство историков считает, что судьба Елены Прекрасной, как и судьба спартанского царя, мало кого из древних греков, кроме самих спартанцев, беспокоила. И они правы. Но ее похищение было великолепным поводом для войны. Поводом, а не причиной. В древней Греции, с экономикой, в те годы, действительно, было туговато. То ли град побил урожай оливок, то ли падеж овец подкосил благополучие местного сельского хозяйства, то ли неожиданная засуха погубила зерновые, но драхма падала и цены росли. Надо было выбираться из экономического кризиса. Как, и за счет чего? Самый простой и привычный для тех суровых времен способ – ограбить какой-нибудь богатый город. Но, как люди, обогащенные высокой античной культурой, без веского повода, древние греки сделать этого не желали. Поэтому с тоской смотрели они на побитые градом оливы, дохлых баранов и потрескавшуюся от зноя землю… Приносили жертвы богам и просили у них помощи. Боги вообще-то неплохо относились к ахейцам. Вполне возможно, что они и подбросили Агамемнону мысль о Трое, и о короткой победоносной войне.

Троя, которой в эти годы правил Приам, считалась городом не только могущественным, но и очень богатым. По слухам, которые распространяли хорошо информированные экономисты и политологи двенадцатого века до нашей эры, в казне Приама, было полно золота в монетах и различных сувенирных изделиях. А все жители Трои ходили в богатых одеждах, расшитых золотыми нитями, и ни в чем не нуждались. Окрестные народы были уверены: «…А в этой Трое едят с золотых тарелок, серебряными ложками…», «Да в этой Трое, на каждой улице – бесплатные кормушки для лошадей, полные отборного овса…», «Знаете, в этой Трое, богачи от жира бесятся: возле каждого дома по фонтану, а перед царским дворцом – два фонтана…»

Повод для войны был подходящий, очень приличный даже для тех времен: украли жену царя, и сокровища Спарты! И причина основательная: одни утопают в роскоши, а другие бедствуют. Боги учат, что это несправедливо, надо делиться.

Агамемнон и призвал ахейцев продемонстрировать свой древнегреческий патриотизм, защитить свою честь, достоинство и все, остальное, что в те античные времена было принято защищать. А также спасти от наглых захватчиков, беззащитную женщину, Елену Прекрасную, которую они коварно похитили. И потребовать от правителей Трои, чтобы те немедленно возместили все причиненные убытки…

Ахейцы, как и все другие цивилизованные народы, всегда готовы были постоять за честь, достоинство и все остальное, что соответствовало их моральному кодексу… Вообще-то, история с Еленой Менелаевой, вызывала у них не благородное негодование и гнев, а ехидные улыбочки и шуточки, типа того, что рогатому Менелаю надо было как следует привязывать свою женушку, особенно тогда, когда он уезжает в командировку. И воевать за то, чтобы вернуть эту охочую до заезжих мужиков бабенку, никто из них не собрался бы. Но пощипать перышки богатым троянцам, которых ахейцы не любили, как, обычно, не любят люди, своих слишком богатых соседей – совершенно другое дело. На такое ахейцы всегда были готовы, и быстро стали собраться. Как пионеры по звуку горна, на обед.

Среди них было немало царей и героев… Царь Аргоса Диомед, царь Пилоса Нестор, царь Крита Идоменей, Сфенел Тиринфский, Ахиллес и его лучший друг Патрокл, неразлучные братья: Большой Аякс и Малый Аякс и многие другие. Особое место в военной экспедиции занимал правитель Итаки Одиссей. Гомер, представляя героев этой эпической войны, называет их мужественными, отважными, непобедимыми… А Одиссея: «Хитроумный»… И, действительно, забегая вперед, можно сказать, что только благодаря хитроумию Одиссея одержали ахейцы победу над троянцами.

* * *

Какими-то, ведомыми только ему, скоростными ветрами, Эол доставил в Трою сообщение о том, что произошло в Спарте, задолго до прибытия царевича. Париса с Еленой и сокровищами Менелая, встречали торжественно. В порту их приветствовали толпы троянцев, в основном молодежь. Дули в медные трубы, били в барабаны, размахивали руками… Кричали: « Елена теперь Троянская!», «Жми, Парис! Жми!», «Троя всех научит, как надо любить!», «Пусть спартанцы утрутся!», «Наш размер: 90 – 60 – 90!»… «Были ваши, будут наши!» Не обошлось и без главного клича, который троянские патриоты считали необходимым орать всегда, когда случалась возможность поорать: «Слава Трое! Трое слава!»

Троянцы были очень высокого мнения о своих возможностях, в отношении женщин, и принимали Париса как героя, как своего успешного представителя в этих делах… Они до самого дворца провожали своего кумира и всех прибывших с ним… А на ступеньках царского дворца молодых встретил сам Приам.

… И только Кассандра, одна из дочерей Приама, с ужасом смотрела на происходящее. Кассандра могла предсказывать будущее. В отличие от Ванги, которая стала предсказывать будущее только в двадцатом веке, Кассандра овладела этой редкой профессией, еще до нашей эры и не было слепой. Ей помогали уши, она слышала будущее. Но, как предсказаниям Ванги большинство не верило в двадцатом веке, так и пророчествам Кассандры не доверяли, за четыре тысячи лет до этого… Когда кто-то из пророчиц начинал предсказывать, предупреждать о том, что случиться беда, люди скептически улыбались… Потому, что нечего бабам лезть в такие серьезные дела. Потому, что бабы существуют для домашнего уюта, и пусть они занимаются стиркой и уборкой, а не предсказаниями. И нечего бабу-дуру слушать, она такое накрутить может, что потом и втроем не разогнешь… А когда происходило что-то нехорошее, из того, что предсказывала пророчица, вспоминали: «А ведь Кассандра (или Ванга) говорила… Помните?.. Так оно и произошло, как она предсказывала…» Но случалось такое потом, а вспоминали пророчиц редко.

– Нельзя этого делать, – пыталась Кассандра убедить ликующую толпу. – Надо срочно вернуть Елену в Спарту. И чужие сокровища вернуть. Если мы этого не сделаем, случится большая война! – предсказывала Кассандра. – Я слышу звуки сражения и стоны гибнущих людей… Я ощущаю дым пожаров, вижу кровь и разрушенные стены нашего прекрасного города… Гибель всего дорогого нам… Если мы сейчас не поступим мудро – Троя погибнет…

Но те, из высокопоставленных руководителей Трои, к которым она обращалась, с сожалением смотрели на пророчицу.

– О какой войне ты говоришь, Кассандра?.. Никакой войны быть не может, – убеждали ее высокопоставленные и могущественные мужи. – Рассуди сама, Кассандра, кто мы, и кто Спарта?.. Там живут грубые люди, у которых нет ничего, кроме мечей. Они не понимают значения привычных для нас слов: «культура», «красота» и «добродетель». Они не посмеют приблизиться к великолепной Трое, жемчужине Малой Азии и всего Средиземного моря. Но если, по глупости, они вздумают воевать с нами, то разобьют свои тупые, глупые лбы о наши неприступные стены. Нет в мире более могущественного и справедливого государства, чем наша величественная Троя. Слава Трое! Трое слава!

Кассандра шла искать поддержку к простому народу: к каменщикам, купцам, воинам…

– Надо срочно вернуть Елену в Спарту, – повторяла она, как заклинание. – Если мы этого не сделаем, случиться большая война. Я слышу звуки сражения… Я вижу моря пролитой крови… Я ощущаю дым пожаров и вижу разрушенные стены… Гибель всего дорогого нам… Если мы не поступим мудро – наша прекрасная Троя погибнет… Поверьте мне!

Кассандре не верили.

– Наши стены несокрушимы, – беззаботно посмеивались каменщики. – Наши деды возвели их из сверхпрочного гранита, никто не сумеет их разрушить, а наши воины непобедимы. Враги это знают и не осмелятся приблизиться к нашему величественному городу. Не бойся, Кассандра, никто тебя не тронет… Слава Трое! Трое слава!

– У нас нет врагов, – снисходительно посмеивались купцы. – Нас окружают союзники или рабы. Мы богаче всех и поэтому можем делать все, что пожелаем. Если нищие спартанцы явятся сюда, мы подбросим им несколько горстей серебра, и они будут мирно сидеть у наших ног, как сытые, послушные псы… Они станут есть из наших рук и не сумеют ослушаться наших повелений. Поверь, Кассандра, нам хорошо известна могущественная сила серебра. Слава Трое! Трое Слава!

– Наше войско непобедимо, – добродушно посмеивались воины. – У нас самое хорошее оружие. Успокойся, Кассандра, мы охраняем город днем и ночью. Ни один коварный враг не ступит на священную землю Трои. Это мы тебе обещаем. Иди, Кассандра, домой, отдохни… Слава Трое! Трое слава!

* * *

…Ахейцам удалось собрать немалые силы. Войско эллинов возглавил Агамемнон, царь Микен. Флот в составе 1168 кораблей, не без приключений, прибыл к берегу, на котором возвышались величественные стены Трои. Это произошло где-то, в середине, между тринадцатым и двенадцатым веками до нашей эры. На берег сошла армия. Если верить тому, что пишет Гомер, у ахейцев было до ста тысяч воинов.

… Профессия шпиона существовала уже во втором тысячелетии до нашей эры. Вполне возможно, что не журналистика, а шпионаж был второй древнейшей профессией. Агенты Приама действовали энергично, четко и профессионально. О планах Агамемнона, царь Трои узнал вовремя и предусмотрительно отдал все нужные распоряжения. В войско призвали резервистов. Вооруженные силы города успешно провели массовые учения по отражению противника и изгнанию его. На стенах приготовили двойной боекомплект камней и котлы со смолой. Жителей окрестных поселений, и имеющиеся там запасы продовольствия, приняли в город, под защиту стен. А сами поселения разрушили, чтобы не оставлять кров врагам. К союзникам послали гонцов, призвали их участвовать в отражении захватчиков… Причем, весьма прозрачно намекнули, что город хорошо заплатит, а добыча может быть очень даже неплохой.

На военном совете, обсудили возможные варианты действий противника и пришли к единодушному мнению, что мужественные защитники Трои быстро управятся с дикими ордами ахейцев: за месячишко, максимум, за два. Конечно, не без помощи соседей. Отметили, что взаимоотношения Трои с союзниками достаточно надежны, по хорошо отрботанному принципу: «Всем заплачено!» В смысле стратегии, определились, что объединенное войско дождется, пока враги высадятся на берег, разгрузит триеры и станет сооружать лагерь. Когда ахейское войско вплотную займется хозяйственными работами, троянцы вместе с союзниками, неожиданно ударят по врагу и легко сметут его основные силы в море. Потом придется отыскивать и отлавливать тех ахейцев, кто успеет скрыться. Главное, удержать союзников, да и своих воинов, чтобы не очень усердствовали, поменьше убивали вражеских воинов и не наносили им особенно серьезные раны. Брать у нищих ахейцев нечего, поэтому следовало захватить побольше пленных. Трое нужны рабы. Сильные здоровые рабы – это главное богатство Великолепной Трои, основа ее могущества. Пусть спартанцы и другие эллины поработают на процветающую экономику города. Слишком много рабов не бывает, лишних рабов всегда можно продать… Слава Трое! Трое Слава!

Ахейцы тоже были уверены, что закончат войну в достаточно короткое время. Рассчитывали, что быстро управятся с разжиревшими троянцами. «Нет таких стен, которые невозможно разрушить! – были убеждены ахейцы. – И никакое золото не устоит против твердого сердца и хорошо закаленного меча!» Главное, после того, как город будет взят, по-честному разобраться со всеми его богатствами. Когда случается хорошая добыча, каждый царь пытается загрести львиную долю. Надо присмотреть, чтобы все шло, по-честному. Рабов и рабынь разделить по справедливости, всякие сокровища – по справедливости. Ни один воин не должен остаться без добычи. Рассчитывали, закончить здесь все дела за месяц другой, чтобы вернуться домой к уборке зерновых. Да и за овцами надо присматривать. Там тоже работы немало.

Но, с самого начала, все пошло неправильно и наперекосяк. Совсем не так, как хотелось троянцам, но и не так, как хотелось ахейцам. Гомер подробно описывает сражения у стен Трои. Отчаянные попытки штурма и столь же отчаянные вылазки. Жестокие поединки героев... И гибель героев… Повествует о том, как прискакали, союзники троянцев, отважные амазонки… Ахейцы, вначале удивились, воинственным дамам, но быстро сообразили, как с ними следует обходиться. А те, когда поняли, с кем приходится иметь дело, так же быстро ускакали. Потом ахейцам пришлось бить фракийцев, и ликийцев, и дарданцев, и неизвестно откуда взявшихся эфиопов… А пигмеи, которым троянцами было достаточно щедро заплачено, почему-то не явились…

И снова гибли ахейцы, штурмовавшие неприступные стены… И снова падали сраженные мечами и стрелами, совершавшие отчаянные вылазки троянцы… Гибли герои с одной и другой стороны…

И так девять лет. Девять лет, ставших для осаждавших и осажденных бесконечными. Летний зной и зимняя стужа, осенняя слякоть и весенняя распутица… И все время война, война… Бесконечная война, без всякого просвета… Победа где-то далеко, в неведомом, затянутом туманом времени... А дом, родной уютный дом, еще дальше. И уже с трудом представляешь, что такое мирная жизнь, как выглядят жена и дети. Кажется, и рядовые ахейцы, и рядовые троянцы, постепенно становились пацифистами…

Кто бы мог подумать, что до такого дойдет… Куда только боги смотрели?.. А ведь на их помощь надеялись и те, и другие.

В античные, времена богов было много. На каждый случай жизни – свой бог. Контакты между людьми и богами, были более тесными, чем сейчас. Скажем, надо древнему ахейцу отремонтировать квартиру, он непременно обращается за советом и помощью к Пенатам, богам-хранителям дома. Идет воевать – надежда на Ареса, бога войны. Занялся торговлей, ищи покровительства и совета у мудрого Гермеса. Даже, если решил древний ахеец просто собраться с друзьями, попировать и повеселиться, разлить пару амфор доброго вина, без Вакха не обходилось.