Текст книги "Крестопереносец (СИ)"

Автор книги: Михаил Булыух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Глава 4. Первые шаги.

4. Первые шаги.

– Гы… Гы-гы-гы! Да отдай ты ему одежу! Не видишь, малахольный он!

–Ха-ха!

Голый человек занимался непонятно чем… Прыгал вокруг крестьян, снова орал, и вроде как – бил.

Только вот бил то – понарошку. Трехлетний карапуз, и тот сильнее треснет. Сначала селяне перепугались яростно горящих глаз и безумного оскала, снова похватали дрыны да вилы… Но теперь успокоились. То ли отменный скоморох этот волосатый, толи и вправду юродивый.

Пытается прыгнуть – падает.

Ударит – промажет. А если и попадет, то так, шуточно…

Сделал вид будто вилы поднять хочет – да уронил, будто тяжелы вилы то… Ой, умора.

Видно отблагодарить их представлением за одежку вознамерился. Ну, за такое, можно и накормить даже, давно так животиков от смеха не надрывали…

Константин не понимал в чем дело. Послушное ранее тело, выдавало сбой за сбоем… Даже на ногах удержаться трудно. Деревянные вилы, которые считай, и не весят ничего, из рук вываливаются… Пейзан он бьет, а те только регочут, да от смеха корчатся… Колдуны? Да нет, не колдуны, крестятся ведь… Хоть и по-еретически, но верят в Господа.

Наконец, он выбрал того самого лупоглазого, которого почему-то сразу невзлюбил. И стал пытаться завалить хоть этого, безбородого паренька годков четырнадцати. Куда там! Паренек твердый, будто каменный, все кулаки о него сбил… Попытался душить, лупоглазый чихнул, рыцаря сдуло, и он отлетел к стене сарая. Благо упал на сено, а если бы на вилы?

Белая полоска почти полностью посерела, и красная, при падении опустела на треть… И снова циферки…

Константин попытался встать, но смог лишь приподняться на четвереньки… Сжав зубы, он неимоверным усилием воли, с громким рычание выпрямился… Бела полоска мигнула, погасла. И Полбу потерял сознание.

…

Открыв глаза, Константин сразу увидел стоящий прямо на земляном полу сарая горшок. Из горшка вкусно пахло. Рядом стоял высокий кувшин и лежали два больших красных яблока. Неподалеку – аккуратно свернутые тряпки, и какие-то с виду деревянные башмаки. Над этими предметами, как и над всеми прочими снова буковки. Рыцарь вздохнул. Опять. Да что же такое…

Приоткрыл крышку горшка. Какая-то бледно-коричневая каша. С маленькими кусочками сала. Еще теплая. Заглянул в кувшин. Молоко. Коровье. Холодное.

Резонно рассудив, что травить его не будут, хотели бы – убили, не переводя продукты, барон Шардо и Бельд, поел. Он того не знал, но ел Полбу полбу. Такой вот каламбурчик.

Слопав все без остатка, и даже сжевав яблочные огрызки, почувствовал себя намного лучше. Смог пересилить отвращение и развернуть тряпки, в которых узнал именно те, что держал лупоглазый. Штаны и рубаха. Не новые, но чистые. Простое домотканое полотно. Но лучше хоть что-то, чем голым ходить. Оделся. Нашел лежащую в одном из деревянных башмаков веревочку и подпоясался. С сомнением рассмотрел предлагаемую обувь. Отставил в сторону.

Почесал подбородок. Борода все еще торчит во все стороны отдельными волосиками… Проверил голову – тоже самое. Поплевал на руки, пригладил волосы. Они снова встали дыбом. Ладно, пусть торчат, сегодня не жениться не помирать.

И что теперь?

Идти искать этих страшных еретиков? А зачем? Он на их языке не говорит… Нет, как и все образованные рыцари, Константин чуточку знает латынь и греческий, да и в Третьем походе нахватался, но… Этот варварский диалект точно незнаком. И куда его занесло то? И главное – как отсюда выбираться? Хотя нет, главное – все же буковки. Нужно найти святого отца какого-нибудь, пусть растолкует, бесы его мучают, или Господь испытание ниспослал… О! Святой отец! Священник! Любой священник, пусть даже еретик, просто обязан знать латынь и греческий!!! Книги ведь только на них пишут! А что за священник коли читать не умеет? Нет, есть конечно и такие… Но они, как правило, у настоящих на подхвате.

Может вилы взять, или грабли? Тяжелые… Ну, хоть из рук не вываливаются. Нет, далеко он с ними не уйдет… Ну их…

Новая напасть… В правом верхнем углу зрения, напротив находящихся в левом углу полосочек, появились картинки. Чего там нарисовано не разобрать. В самом низу зрения пробежала строчка. Мигнув пропала. Появилась другая. Прямо по центру, закрыли обзор, две красные подушечки. На одной две буковки нарисованы, на другой три.

Как сделать так, чтоб подушечки исчезли Полбу знал, и пожав плечами нажал на первую.

Вроде, ничего не произошло, лишь там, справа, появилась еще одна картинка. Какой-то кривой червяк, а под ним точка. Пресвятая Дева, если так дальше пойдет, вообще ничего видно не будет из-за этих картинок! Срочно, срочно падре найти!!!

Константин перекрестился, прочел шепотом «Отче Наш», и широким, уверенным шагом вышел из сарая… Огляделся.

Неподалеку, в пыли возились несколько мальчишек. Один, посмотрел на рыцаря, весело ему подмигнул, показал язык, и шустро куда-то убежал. Понятно, за старшими… Следить оставлены. Правильно. И все равно, мальчишек осталось несколько. Несколько, это когда больше трех, но меньше, чем десять, вдруг всплыло в памяти. Больше десяти – группа. Господи, с чего бы это???

Куры, козы… Плетни. Обычная деревня. Только вот, не совсем такая как на землях Полбу и его ближайших соседей. И дома не такие. И сараи. И даже огороды не такие. И самое главное – люди. Люди не такие. Даже дети – и те ведут себя… Неправильно.

Константин не мог объяснить, чем, но окружающая его деревня отличалась от привычных, как… ну… как собака от кошки. И та, и другая в шерсти и с зубами, но совсем не похожи. И это еще, если не принимать в расчет буковок, которые всплывали над каждым, буквально каждым предметом, стоило сосредоточить на нем взгляд.

Видно далеко меня занесло, подумал рыцарь. Да, во время предыдущего Крестового Похода, он уже насмотрелся всякого. И понимал, что в разных местностях и строят по-разному, и выращивают в полях и огородах свое местное, и даже ведут себя согласно устоявшимся традициям. Так что ладно, пусть и далекая еретическая деревня, но… Хоть люди. Не черти, не колдуны, и не сарацины какие, спаси Господи.

Нужно просто запомнить, где эта деревня находится, а потом вернуться сюда с отрядом, и сжечь. Не место ереси в мире Господнем.

Пока оглядывался Полбу, да удивлялся, вернулся сбежавший киндер. И привел троих бородатых, широкоплечих, ширококостных мужичков. По виду братьев. Одетых примерно так, как и Константин сейчас. Двое были в тех самых деревянных башмаках, а один в кожаных высоких сапогах. Вот и все отличье. Хотя нет. За пояса, у всех троих, заткнуты топорики. Небольшие, с короткими обухами… Боятся они его, что ли? Правильно делают. Рыцарь, и без оружия, несколько раз по несколько крестьян наизнанку вывернет… Ну… Если слабость снова не накатит, конечно. И…

– Очнулся, болезный? – прогудел самый бородатый, тот что степенно шагал в середине. Слов Полбу не разобрал, но понял – пейзанин проявляет участие. Кивнул. Как бы им объяснить, что ему священник нужен срочно…

– Пошли с нами, – махнул рукой другой бородач. – Посадник приехал, посмотреть на тебя хочет. И даже епископ с ним.

Константин, из всей речи, уловил лишь одно слово «Епископ». Слава, тебе Господь Великий! Слава!!!

Полбу мигнул. Мужички засветились неярким, вполне отчетливым сиянием. Яко ангелы, подумал рыцарь. Только вот, воспринимать их как ангелов, мешал тот факт, что над головами у них вместо нимбов сияли зеленые направленные вниз стрелочки.

Глава 5. Геополитика.

5. Геополитика.

Дабы, нам с вами было проще воспринимать окружающие сейчас барона Шардо и Бельд реалии, расскажу куда он попал. Полбу это все выяснит по ходу дела, а вот вы будете уже в курсе, и заострять внимание на географических и геополитических деталях я больше не стану.

Погост, а был это именно погост, а вовсе не деревня, был большим. Дворов двадцать пять, не меньше. И даже церковь имелась, хоть и маленькая. Мы бы сказали – районный центр. В округе раскиданы деревеньки по три-пять дворов, крестьяне с которых, административно подчинялись старосте погоста.

Посадник Володимир Ярович, поставленный новгородским князем Святославом Всеволодовичем, подчинялся, вроде как, непосредственно хозяину Бежецкой Пятины Ермаку Васильевичу. Но на самом деле радел именно князю. Таких посадников, управляющих несколькими погостами и волостями, входящими в состав Пятин, двойных агентов князя, в Новгородской республике было завались. Через одного, а то и больше.

Пятин, как несложно догадаться, было пять. Нам интересна из них всего одна – Бежецкая. Располагалась она на востоке Новгородской земли, там, где сейчас привычная нам Тверская область находится.

О политике и географии хватит. Теперь о религии.

Епископ Бежецкий, отец Кондратий, по случаю в это самое время гостил у друга детства и юношества Володимира.

Кондратий, грек по рождению, провел нежные свои годы вместе с отцом-торговцем-шпионом в Новгороде. Потом, когда исполнилось ему четырнадцать, отправлен был на родину. Прошел обучение, послушничество, заработал авторитет, достиг определенной планки, выше которой уже на одних способностях не залезешь, и попросился назад. В Новгород.

В то время, все церковное начальство на Руси, назначалось исключительно Константинополем. Ехать в эти медвежьи углы особо никто не рвался, и Кондратия с удовольствием отпустили.

В самом Новгороде уже был Архиепископ, и подумав немного, помолясь, он назначил приехавшего тридцатитрехлетнего Константина епископом подведомственного Бежецка.

С тех пор, прошло уже пятнадцать лет, Архиепископу стукнуло семьдесят, стал он немощен, разумом небыстр, и почти всеми делами епархии заведовал отец Кондратий. Хотя, номинально, числился все еще рядовым епископом заштатной Пятины.

Вкратце – все. Кому интересны подробности – вики в помощь.

…

За столом в большом светлом доме старосты сидели четверо.

Сам староста Боромир, посадник Володимир Ярович, отец Константин и еще один человек.

Первые трое неспешно закусывали, вспоминая голопузое детство, и будто не замечали четвертого. Тот, прихлебывая из высокого кубка квас, ухмылялся в усы и молчал.

– Боромир, ну ты даешь. Третий Прибывший за год… Намазано у тебя чем-то, что ли?

– Да что, Ярович, виноват я? Они же сами...

– Да никто тебя не винит, успокойся. Просто, во всех прочих погостах да волостях, дай то бог, пятеро за пятнадцать лет. А у тебя…

– Может чуют они, что Боромир наш погуливал-пошаливал по молодости? Вот и тянутся к душе родственной. Все же как один – разбойники, – улыбнулся епископ.

– Ну, хватил ты, Кондратий… А ну, да, да… Отец Кондратий, конечно, отец… Ну, никак не могу привыкнуть, что отец меня на два года младше и буцкал я отца в детстве, по чем зря! – и посадник с епископом рассмеялись. – То, что было – быльем поросло. Никто не помнит ужо Борьку-Сажень. Нету Сажени, был, да весь вышел… А есть на его месте, уважаемый староста Боромир. Преданный и честный. Верно я говорю?

– Вернее не бывает, – широко улыбнулся староста, и появилось в его лице что-то такое… Хищно-хитро-веселое. – Но где клад, все равно не скажу. Да и нету никакого клада.

– Ну ты, жучара, ну жучара!!! Доиграешься у меня, додразнишься! – Володимир шутливо погрозил старшему товарищу по детским играм пальцем. – Вот сведу в пыточную…

– Да нету у тебя пыточной.

– Специально для тебя построю, и сведу. Выдам палачу перышко…

– Ты, Ярович, того… Не шути так. Я с детства щекотки боюсь, знаешь ведь. Кнута, клещей не боюсь, а про перышко… бррр… даже не говори.

В дубовую дверь застучали.

– Заходите! – крикнул хозяин. – Привели?

– Привели, привели… Ой… Мое почтение, посадник. Батюшка, благослави…

– Благословляю на дела добрые и жизнь по-божески, – перекрестил троих вошедших мужичков епископ. – А где гость-то?

– На дворе мнется, зайти боится.

– А чего боится? Били?

– Да как можно, юродивого немца-то!

– Отколь думаете, что немец?

– Да лопочет чего-то, бубнит, гудит будто немой, безъязыкий. Немец и есть.

– Боромир, ты же говорил на латыни он разговаривает?

– Да я чего? Я ихнее бормотание неразумию. Так, попадались по молодости… кхммм… Неважно.

– Ну ладно, – хлопнул в ладоши посадник. – Го посмотрим.

Глава 6. «2»

6. «2»

– Чего посмотрим? – спросил Боромир.

– А, да не обращай внимания, – махнул рукой епископ. – Вечно этот… ммм… раб божий, какие-то словечки вставляет. И где берет-то, где нахватался…

– Не придирайтесь. Пойдемте Прибывшего смотреть.

И трое друзей вышли. А четвертый, так и не проронивший за все время ни слова остался. Посидел минутку, сгрыз пряник, запил ядреным квасом, уменьшился до размеров мышки, и спрятался за веник.

Константин за недалекую дорогу от сарая до дома старосты три раза отдыхал и десяток раз падал. Тело, будто чужое. Ноги заплетались, несильный ветерок сдувал на обочину, перешагнуть валяющуюся ветку – уже половина подвига.

В широком дворе, явно через-чур зажиточного пейзана, непреодолимой преградой стала лестница в четыре ступеньки, ведущая на крыльцо. Трое бородачей, видно, хотели помочь, а то и понести несчастного, но рыцарская честь не позволила Полбу принять помощь грязных пейзан. Хотя… Не таких уж и грязных. Почище большинства ноблесов будут, с удивлением и внезапной досадой отметил про себя барон. Но тут же поправился, телесно они может и чище, но ведь главное – чистота духовная, внутренняя. И тут с рыцарем-крестоносцем, воином Господним, не им тягаться. Даже и сравнивать смешно. За такое сравнение и по лбу можно. Даже нужно. Но не себе же…

Эх, найти бы местного барона, да преломить копье… Только, вот незадача, копья нет, доспехов нет, коня нет… Правильной координации движений и той нет. Вот и стоял Константин, переминался с ноги на ногу, цеплялся за перильца, а даже на первую ступеньку залезть не мог. От ярости и гнева на самого себя Полбу начало трясти. Крупную, бившую тело барона дрожь, любой не знавший бесстрашного рыцаря, легко мог принять за проявление панического ужаса.

Но Полбу – очень настойчивый рыцарь, привыкший превозмогать. И когда на крыльцо вышли трое приведших его мужичков, а за ними еще трое незнакомцев, Константин на карачках уже долез до третьей ступени. Белая полосочка, почти полностью опустела, в голове рыцаря шумело, перед глазами все плыло. Но он, не был намерен останавливаться на достигнутом. Вот перелезу четвертую ступень, там уже и умру, пообещал себе барон. Не раньше.

– О, когда ты говорил, что волосат он изрядно, я по-другому это представлял, – прогудело сверху.

Константин поднял голову.

Тот самый седобородый, который, как догадался умный рыцарь, командует местными пейзанами. Второй – явно человек благородный, сразу понятно по одежде, выражению лица и горделивой позе. И самое главное – священник. Черная ряса, на груди огромное распятье. Золотое. Видно, тот самый епископ. Пригляделся к распятью. Застонал. Еретический епископ. Отступнический. Греческий. Из тех, что Папу не чтят, на картинки молятся, и убивать во славу Христову не велят. Ну что за невезение?

Над головой священника сияет огромный желтый нимб. А над нимбом полуметровый столб. Палка с точкой.

Ладно, пусть будет хоть еретический, Константину с ним детей не крестить… Может подскажет как ближайший костел найти. Но сейчас… главное… последняя… ступень… Не из тех… людей… сэр рыцарь Серебряной Шпоры… что… сдаются… на пол пути… есть. Есть. ЕСТЬ!

В глазах резко потемнело, рука непроизвольно дернулась, и кончиком пальца задела рясу священника. В ушах раздался торжественный гул фанфар, сквозь темноту в глазах побежали буковки, пролетели миллионы искр, соткавшиеся в ненавистно-арабскую цифру «2».

Слабость ушла мгновенно. В голове прояснилось. И Полбу даже смог встать. Как этот епископ такое сделал? Еретик, а лечит даже случайным прикосновением… Не может быть!

Константин много раз слышал о чудодейственных и целительных свойствах молитв вообще и священников в частности. Но увидеть, а тем более ощутить на себе довелось впервые.

Тут до рыцаря дошло. Сам епископ – не причём. Вернее – он всего лишь проводник Его воли!

Вера рыцаря, и до того крепкая словно камень, упрочилась до алмазной твердости.

– Аве Мария! – воскликнул крестоносец. – Славься Господь! Даже через инакомыслящего даешь поддержку верному воину Креста! Аллилуйя!!!

– О, да это франк. Крестоносец. – сказал священник, обернувшись к богато одетому человеку. Заметил троих мнущих шапки селян, доставивших Полбу. Откуда шапки взяли – непонятно, не было у них шапок. А теперь есть. Стоят, мнут шапки. – Вы можете идти, господь вам в помощь. Дальше мы тут сами…

– А если… – начал один из них.

– Не будет если, – твердо ответил епископ. – Этот – совсем не такой, как тот, позапрошлый. Будет божья воля – справимся.

Селяне пожали плечами, вовсе не в пояс, а так, символически поклонились, и ушли.

– Ну что, рыцарь креста… – сказал на чистом франкском, лишь с каким-то легким странным акцентом, богато одетый человек. – Вижу, похорошело тебе. Пошли в дом.

– Ярович, ты что по евойному сейчас лопочешь? – седобородый округлил глаза. – Ты что… Вообще, все языки, что есть на свете знаешь?

– Все, Боромир, все… И ты бы знал, если бы не испугался тогда.

– Я с детства щекотки боюсь, ты же знаешь…

– Ну вот. Сам виноват.

Константин гордо выпрямился.

– Меня зовут сэр Константин Полбу, рыцарь Серебряной Шпоры, барон Шардо и Бельд. Воин Креста, защитник истинной веры и освободитель Гроба господня! Имеешь ли ты достаточно чести, дабы назвать свое имя?

– Хм… Шпоры, да… Это той, которой коней в брюхо тычут? И почему одной? Точно Серебряной Шпоры, а не Серебряных Шпор?

– Э-э… Это… Название ордена такое. Я никогда особо не задумывался.

– А зря. Станешь задумываться почаще – этот процесс станет почти безболезненным. Пошли в дом, говорю. Сядем за стол, там и побеседуем.

И этот странный, говорящий на таком же странном франкском языке человек шагнул внутрь. За ним ушел седой. А епископ улыбнулся рыцарю и сказал по-гречески:

– Не волнуйся, сильномогучий защитник Христа. Здесь тебе не желают зла. Заходи, и поймешь многое.

Чтобы разобрать эту фразу, способностей Константина хватило. И он как-то сразу поверил.

Глава 7. Дымов.

7. Дымов.

– Присаживайся, – богато одетый человек хлопнул по специально приготовленному для рыцаря четвертому табурету. – Не стесняйся. Ешь, пей… Икра черная, икра красная, заморская икра, баклажанная… Все оплачено. – И непонятно чему рассмеялся.

– Я не сяду за один стол с пейзаном!

Тут рыцарь немного покривил душой. Он вполне свободно ел из одного котла со слугами и оруженосцами, и вполне терпимо относился к сословному неравенству. Просто нужно же показать этим еретикам кто есть кто. И сразу занять подобающее барону место. А то начнут считать его слизняком и размазней, потом, чтобы переубедить, кого-нибудь убить придется. Оно то можно… Было бы. Если б тело не сбоило постоянно.

– Рыцарь, ты о Боромире что ли? – расхохотался мужчина. Вообще, очень веселый, не по рангу смешливый собеседник барону попался. – Не переживай, он не из черных людей. Просто лет десять назад отпущен с дружины, но не совсем. Женился, домом вот обзавелся, хозяйством… За порядком бдит да за беспорядком следит. А вообще он тысяцкий и в случае чего топором да кистенём, да умением войско вести завсегда Родине поможет. И ополчение соберет, и вооружит, и ворогу спуску не даст. Считай его бароном местным, если хочешь.

– Ба… Бароном??? – Константин аж опешил. Этот мужлан бородатый – барон??? И в деревянном доме живет? Этот вопрос сильно озадачил рыцаря. – А где тогда его замок?

– Да не нужен ему замок, от кого прятаться? Пусть враги нас боятся, а не мы их.

Такой подход к вопросу был понятен Полбу, хоть и необычен. Замок – основа, на нем зиждется… да все зиждется… Но не будет же благородный человек обманывать? Сказал барон – значит барон. А сам он тогда кто?

Константин присел на табурет и уставился на чернобородого хорошо одетого собеседника.

– А ты? Ты кто? Я свое имя уже назвал.

– Посадник я. Граф по-вашему. Имя мое Володимир Ярович Дымов. Под моей рукой восемь погостов и три волости Бежецкой Пятыни земель Господина Великого Новгорода. Нас, посадников, в Пятыни десятеро. И у каждого свой уезд. Мой – самый большой. И кстати… Предвосхищая вопрос. У меня замка тоже нет.

Граф!!! Вот так удача! Скрестить меч, преломить копье с графом-еретиком, и показать ему силу истинной веры Христовой!!! Не это ли мечта любого уважающего себя рыцаря???

Константин вскочил.

– Граф Вольдемар Йароуитч Димофф! Как благородный человек, ты обязан предоставить мне коня, доспех и копье! И сразится со мной не на жизнь, а насмерть за право называться победителем и защитником истинной веры! Я…

– Да сиди уж, оглашенный… Будет тебе и доспех и копье… и даже бафы будут… Но только позже. Ты же сейчас на ногах еле стоишь, какой поединок? Поправься сначала. Вот, на, выпей… Че морщишься, квас это. Хреновый квас. – Дымов снова рассмеялся. – В смысле – хороший. Просто с хреном.

– Что такое бафы? Защитные накладки? Наручи? Поножи?

– Ну да, ну да… Накладки. Давай так. Сначала я тебя немножко поспрашиваю, а ты отвечай. Только честно…

– Я всегда говорю правду! Честь рыцаря…

– Ну, вот и ладушки.

– Но если ты будешь сподвигать меня отринуть веру святую, или задавать вопросы недостойные…

– Не буду, не буду… Не переживай. Так вот, я тебя поспрашиваю, потом расскажу все… Но не то все, что знаю, а то все, что тебе знать положено… Кондратий, ты как, понимаешь, о чем мы тут? Как у тебя с франкским?

– Отец Кондратий.

– Ой, да достал уже… Тут же все свои.

– Плохо у меня с франкским. Через два слова на третье разумею.

– Ну ка, подь сюды…

Епископ пододвинулся, и Володимир Ярович, поплевав на кулак, со всего размаху саданул священника по лбу. Тот пошатнулся, но с табурета не свалился. Полбу мигнул. Бить святого отца? Пусть и еретика!!! А если бы в нос попал? Расквасил бы. Да за такое… Ад гарантирован! Еретических священников нужно исключительно вешать, не марая рук кровью. Так отец Сильвериус объяснял, и Константин прилежно запомнил.

– Тебе, Боромир, помочь не смогу, сам понимаешь…

– Понимаю. Я просто так посижу, погляжу. Очень уж я люблю смотреть на их лица, когда…

– Хорошо. Только не ржи слишком громко.

– Слишком – не буду.

– Кондратий, ну как? Дошла наука?

– Дошла, дошла… – Епископ потер лоб. – То ли я заматерел, толи удар у тебя ослаб… В прошлый раз с японцем тем, больнее было.

– Могу повторить, – улыбнулся посадник.

– Не надо, – быстро, уже по франкски, ответил слегка качающийся священник. – Наверное, просто японский сложнее воспринимается… Сэр Константин, позвольте представится. Я епископ Бежецкой Пятыни отец Кондратий. Церкви наши не в ладах, знаю, и вот-вот большая братоубийственная война начнется, тоже знаю… Скорблю по этому. Ведь во Христе все мы братья.

– Ты еретик, и веришь во Христа неправильно! И не чтишь святой Марии!

– Чего это не чту? Очень даже чту. Богородица, и в православии весьма уважаемая личность. Впрочем, сейчас не о ней, зачем дергать женщину по пустякам… Сейчас о вас, доблестный сэр. Так уж случилось, что теперь вам придется в православие перекреститься.

– Вы можете пытать мое тело, но вам никогда не сломить мой дух! Грязные еретики!!!

Константин вскочил.

– Да сядь, успокойся… – посадник строго зыркнул на рыцаря и тот плюхнулся на табурет как марионетка, у которой обрезали веревочки. – Кондратий, ну зачем ты так, сразу, а? Вот учу тебя, учу… Подготовить человека сначала надо, растолковать… Лезешь сразу с самой больной темой.

– Ой, и правда, спаси Господи, чего это я… Наверное от науки твоей поплыл. Сэр Константин, вас никто заставлять не собирается. Вы сами все поймете, и попроситесь.

– Ни за что!

– Так, Кондратий. Помолчи. Приди в себя. Не тирань несчастного.

– Молчу, молчу…

– Теперь с тобой, барон. Как я понял, читать ты не умеешь. Совсем. Но почему то выбрал текстовые уведомления, а не голосовые. Почему?

– Откуда… Граф, откуда вы знаете о моем сне? – неожиданно для самого себя, Константин перешел с высокопоставленным еретиком на вы. Наверное, взгляд, который только что выбил рыцаря из колеи, так подействовал. Взгляд истинно благородного человека и сурового воина, скрывающегося под маской весельчака и балагура.

– Кабы ты знал, сколько я уже подобных тебе сновидцев встретил… – вздохнул Дымов. – И не сосчитать. Ну, тебе точно не сосчитать, учитывая специфику рыцарского образования. Нет, это не оскорбление, и специфика – слово совсем не ругательное. Так что не агрись… Не злись, то есть. Так почему?

– Голоса в голове, если они не божеские – бесовские! Третьего не дано. А голос сказал, что это не Господь будет вещать. Вот я и отказался.

– А голос женский был? Такой грудной, приятно-возбуждающий? И немного уставший?

– Да, все так.

Посадник покивал, будто что-то для себя понял.

– Ясно… Наверное, снова последний за смену у оператора загрузки… Потому и волосы даже в порядок не привела, этап корректировки внешности вообще пропустила. И на отъипись отправила куда попало. И даже религию фанатику сменить умудрилась, не изучив анкеты и личностных характеристик. Нужно подать заявку на служебное расследование, и выяснить, кто там из девчонок так халатно стал к работе относиться.

Весь этот невнятный бред был сказан отцу Кондратию, тот качал головой, соглашаясь. А Константин ровным счетом ничего не понял, кроме того, что его обозвали фанатиком.

– Я не фанатик! Фанатики – слепцы, идущие за ложными пророками! А я – рыцарь Креста! Отец Сильвериус…

– Рыцарь Креста, ты не шуми. Ничего плохого в это слово я не вкладывал. Просто это сбой. Бывает такое. Иногда. По идее, ты должен был очнуться в каком-нибудь баронстве из соседних. А сейчас уже с кардиналом каким, беседы вести. А то и с Папой.

– Самим Папой??? Иннокентием Третьим? – глаза Константина округлились.

– Ну это я так, к слову… А попал ты сюда. Ну, не ты первый, и думается не последний. К сожалению… Хотя, вот так, чтобы без инструкции, и не умеющего читать без голосовых сообщений, да прямо в Жизнь… Такое первый раз. Всех Прибывших, кто читать не умеет оснащают ботом-инструктором говорящим… А у тебя он текст выдает. Который, для тебя только картинка непонятная.

– Я знаю, что такое буквы!

– О… Круто. Грац. Значит, начнем не с нуля.

– Что начнем?

– Читать учится. И считать.

– Считать я умею! Вот. Раз, два, три, шесть, пять, шесть… или шесть уже было?

– Все, хватит. Нихрена незачет. Для начала, давай ка, я тебе пару-другую языков включу. А то на совсем отсталом наречье общаемся…

– Я, кроме нормального человеческого, знаю еще латынь, греческий, гальский и арабский! И мы сейчас не на отсталом наречье, а на Великом Могучем Франкском языке разговариваем! Самом выразительном и лучшем во всем божием мире!

–Хм… Ладно, ладно… Беда в том, что франкский – настолько могуч, что его постеснялись включать в список функциональных. Так же как и гальский, к слову… Латынь и греческий знаешь досконально? Или так, в пределах общеобразовательно-рыцарского курса? Сто слов? В сумме?

Рыцарь хмуро пожал плечами…

– А что до арабского… Думается все познания в нем сводятся к «Сдавайся!» и «Где зарыты деньги?». Я прав?

– Еще «Отдавай еду, презренный!»

– Великолепно! Ладно, Полбу, готовь лоб. Щас получишь полбу.

– Благородные люди…

– Давай так. Я тебя ударю, четыре раза. Потом ты меня. Если захочешь. Ты не сопротивляешься. Я тоже не буду. Идет?

– А зачем? Зачем это все???

– Ты так и хочешь недоразвитым дистрофиком остаться? Чтобы сквозняком сдувало, и мышь могла загрызть? Нет? Тогда кончай разговорчики, и подставляй лоб.

Вздохнул Полбу и повиновался. И снова получил полбу. Быструю, молниеносно быструю серию ударов. Бум-бум-бум. БУМ. Теперь на четырех я больше никогда не собьюсь, подумал Константин, лежа на деревянном полу горницы. На всю жизнь запомнится это последнее БУМ.

– Живой? – склонился над ним посадник. – В глазах не темно? В ушах не звенит?

– Нет, граф, все нормально, слава Господу, – ответил рыцарь, и только теперь понял, что спросили его не на франкском. А на каком то другом языке. И ответил он на нем же. – Я сам встану.

Барон проигнорировал протянутую посадником руку и примостился на табурет. Лоб, после первого шока, вопреки ожиданиям, не болел, и даже не горел. А напротив, казалось, ледяной компресс приложили… Впрочем, это ощущение проходило довольно быстро.

– Это небольшой тебе подарок. Новгородский, русский, английский и китайский. Китайский, видно, с трудом усваивается… Но это ничего, с непривычки бывает, люди и косить начинают… А ты ничего, крепок на голову, не чета некоторым, – Дымов выразительно посмотрел на старосту и снова рассмеялся, непонятно почему. Казалось, к нему вернулось прежнее хорошее настроение. Боромир наоборот, помрачнел. Обиделся на что-то.

– Давай теперь поговорим, на всех них, для закрепления материала, так сказать. Расскажи о себе. Просто, все что вспомнишь, и сочтешь нужным сказать. А я буду вопросы наводящие задавать. Я смотрю, ты как то напрягся весь. Четыре удара свои никак использовать решил?

– Нет, граф. Я понимаю, вы меня не били, просто в голове, мозгу на нужное место повернули. Как то вы это умеете… Видно, человек вы божий, раз вам такая способность полезная дадена. Хоть и еретик паршивый, тут однозначно. – Новгородская речь вперемешку с русскими словами, совершенно без всякого напряжения текла из Константина журчащим ручьем. К слову, эта самая речь, отличается от привычного нам русского, как маньчжурский от китайского.

– То есть рукоприкладство отменяется? – усмехнулся посадник.

– Напротив, граф, я вам весьма признателен и благодарен. В качестве ответной любезности, во время нашего смертельного поединка чести, я буду сражаться левой рукой.

– Благородно! – расхохотался Дымов. – Ну, учитывая, что это еще далеко не все, и по лбу ты от меня получишь еще не единожды… Придется тебе сражаться левым яичком. Все остальные части тела, к тому времени будут в порядке ответной любезности исключены из боя… Ну, ладно, давай, рассказывай…

И Константин начал рассказывать…