Текст книги "Чародейка. Часть первая"

Автор книги: Михаил Смолин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Я тоже туда иду, чтобы вместе с тобой учиться и помогать тебе, ― Козыля почесала нос: ― Устраивайтесь. Утром до цветочной поляны дойдём. Там Девочка-Ромашка нас ждёт. А от цветочной поляны до Пней совсем рукой подать.

Брошенный Портфель предложил Кате подушечку и одеяло. Девочка завернулась в него и удобно улеглась у костра. Посмотрела на небо, увидела среди верхушек ветвистых деревьев много-много мигающих звёзд и залюбовалась ими.

– Интересно, ― сонным голосом проговорила она: ― Почему в этом лесу комаров нет? Никто не кусает?

Ответила Козыля:

– Потому что ты у него в гостях. Лес тебя принял и оберегает. Ты здесь своя.

– Премного благодарна. А вот ещё вопрос: когда я научусь выращивать волшебство, я кем стану?

Портфель, умаявшись, молчал в тряпочку. Разговор с Катей поддержала Козыля.

– Я думаю, чародейкой.

– А ты?

– А я, наверно, просто квалификацию повышу.

– Это что получается, ты чародейка уже?

– Не совсем так. Я местная, видишь ли, и те состояния, которые вы называете волшебством, во мне изначально заложены, а ты из другого мира, где волшебства днём с огнём не найдёшь. Зато, как говорится, у вас наука и упорный труд.

– Козыля, а вот вопрос на засыпку: когда я стану чародейкой, кто-нибудь чужой со стороны сможет опознать во мне эту способность, пока я сама не пожелаю?

– Есть один секрет или верный способ. Говорят, когда смотришься в зеркало, посмотри себе в глаза. В зрачках всегда видно отражение. У обыкновенных людей оно нормальное, а у чародейки отражение всегда перевёрнутое. Вверх ногами всё отражается, и не так они всё видят и воспринимают. Трудно быть чародейкой Катя в наши дни, ох, как трудно.

– А знаешь, Козыля, когда Брошенного Портфеля не было рядом, вокруг меня подозрительные типы крутились.

– Не тревожься. В обиду не дадим. Известно нам, что это за типы. Спи спокойно, ― раздался заспанный голос Портфеля.

Тишина и темнота окутали лес. Лишь костёр потрескивал. Катя и Брошенный Портфель спали, Козыля нет. Внимательно слушала она тишину, поглядывала на девочку.

«Наверно ей предначертано к нам пожаловать: смелая, любопытная, вежливая. Попала в волшебство и виду не подает, словно так и полагается», думала Козыля. «Надо надеяться, что не зря Горыня её к нам пригласила, и, авось, что-то, в конце концов, произойдёт, переменится. Сумеем ли всё поправить? Хватит ли у неё сил выдержать и что теперь с ней будет? Люди последнее время хлипкими сделались. Как трудно стало, почти невозможно найти среди них настоящую душу кудесника. Доняли злодеи коварством и преступлениями: давно пора свои меры принимать».

– Эй, Найденный, ― кикимора легонько ткнула Портфель веточкой.

– Ну, чего тебе?

– А мне девочка понравилась.

– Мне тоже. Думаю, что чародейка из неё получится.

– Откуда знаешь?

– Живая Лужа свет любит, вокруг себя не терпит глухой преграды, и, чтобы хоть одну её капельку сохранить и спасти её, что нужно?

– Что-что, стеклянная банка. Ёжику понятно. Вон она стоит.

– Не поверишь, девочка сама додумалась, что банка нужна, а не ведро или бидон, ― не подсказывал я ей. Когда я водяную грязь увидел, меня вывернуло и в панику кинуло. Мысли разбежались как мыши при виде кота. Как можно так природу загадить ― живописные озерки места красили…

Козыля задумалась: ну дела, значит, вырастим волшебство мы этим летом. Большой сюрприз тебе, Магистр Смерти. Рухнули твои дурные планы. Открываются ворота питомника. Эх, руки чешутся, пощекотать бы кого.

– Что ты всё сопишь, Козыля. Молча охраняй.

Портфель перекатился на другую сторону костра и там сладко засопел. Ночь поплыла над волшебным лесом, перелистывая ещё не выдуманные страницы сказки. В загадочной книге судеб она искала ту страничку, с которой начиналось утро следующего дня. И как только она её нашла, лучики солнца упали на неё и, как написанные невидимыми чернилами, на ней прояснились строчки нашего дальнейшего повествования.

Утром Портфель разбудил Катю своей песней. Её он не пел, а нараспев орал:

Спросите: ― Нет что у тебя?

Ответа не ищите.

Я вам достану из себя

Всё то, что вы хотите.

Любая вещь у вас в руках,

Подаренная мной,

Простым предметом может быть,

А для кого судьбой.

Зависит всё от ваших рук

И вашего ума ―

В том-то и дело что портфель,

А вовсе не сума.

Когда-то брошен, но сейчас

Подобран и нагружен ―

Как хорошо когда есть друг

Которому ты нужен.

Козыля пошла вперёд. Катя и Брошенный Портфель последовали за ней. Портфель подпрыгивал, всё ещё повторяя куплеты из своей песни. Козыля шагала широкими шагами впереди. При дневном свете Катя разглядела её более подробно и подумала, что слово «высокая» не совсем подходит ей, лучше подойдёт «долговязая». Сильные ноги отмахивали широченные шаги. Ниже здоровых крепких коленок болтались загнутые в складки потёртые древние ботфорты. Они надоедливо хлюпали и «чвакали» при каждом шаге, что никак не мешало Козыле идти. Одета она была в серое платье с тёмно-зелёной накидкой. Платье подпоясано кожаным ремнем. На ремне висел длинный старинный меч. Левой шестипалой рукой она постоянно придерживала его, чтоб он не болтался. Так они и дошли до цветочной поляны, усыпанной разноцветными цветами и заросшей пахучими травами. Вокруг лиственный лес. На ветке прокудлевой берёзы путешественников ждала Девочка-Ромашка. Сидела, болтала ногами. Вместо юбки лепестки от гигантского цветка. На копне припудренных пыльцой волос миниатюрная шляпка. Чтобы шляпка не слетала, её держала заколка-бабочка размером с половину шляпки.

Девочка-Ромашка первая увидела Козылю, Катю и Портфель. Плавно взлетела над поляной, стрекоча лепестками юбки-цветка, приветливо замахала руками.

– Я вас давно жду. Привет Козыля, привет Портфель, привет Незнакомка.

Катя, щурясь на солнце, тоже помахала Девочке-Ромашке.

– Мы будем подругами, правда! Я просто в восхищении, и мне тоже ужасно хочется полетать!

Около поляны они нашли родник. Катя открыла банку и выпустила Живую Лужу в родник.

– Выздоравливай Живая Лужа, набирайся сил. Надеюсь, мы ещё с тобой увидимся.

Живая Лужа открыла красивые хрустальные глаза, прошептала:

– Обязательно увидимся, ― застенчиво блеснули в уголках глаз капельки: ― Спасибо тебе девочка.

В полдень путники подошли к Пням ― поселению на опушке елового леса. Оно состояло из множества больших пней-домиков. В них жили чудесники, чудесницы и, как принято говорить, всякая нечисть. У каждого имелся свой пень прибранный, ухоженный (беспорядка и грязи здесь не терпели), у кого с окошком, у кого без, у кого с чердаком, у кого с подвалом. Пни-домики образовывали непрямые улицы, перекрёстки и проулки. Невысокие разноцветные заборчики, мостики через канавки и ручейки, расписные фронтоны и фасады, гнёзда аистов и скворечники, плодовые деревья, клумбы с цветами радовали, создавая причудливый пейзаж. В стороне, в крутом склоне Волшебной Горы виднелись красивые резные ворота ― вход в Пещеру Горыни.

– Ух, ты, изумлённо сказала Катя, ― как красиво.

– Красиво, очень красиво, ― невесело проворчал Портфель, ― но мы с тобой договоримся, Катюша, то, что ты человек никто не должен знать до поры до времени, о чём тебе Горыня сама поведает. Возьми козылину накидку-надевашку с капюшоном. В ней тебе ходить по улице. В Пещере и дома снимать разрешается. С этого момента ты… ― Портфель запнулся: ― Кикимора, что ли.

– Сам ты, ― обиженно отозвалась Катя.

Козыля засмеялась и поправила:

– Цветочек-ягодка.

Но Портфель продолжил на полном серьёзе:

– Ни в коем случае на улице капюшон не скидывать, иначе сразу увидят, что ты девочка-человек, а не местная. Эдакая перспектива до поры до времени не желательна. Всё понятно?

– Да, ― таинственно и храбро согласилась Катя, закутываясь в длинную, темно-зеленую накидку.

– Тогда пошли, ― распорядился Портфель.

Глава № 4.

Питомник

По безмолвным коридорам подземного великолепия Брошенный Портфель проводил Катю до нужной двери с табличкой ― «Приёмная комиссия. Шиш». Ниже висела вторая табличка «Все жалобы излагаются в устном виде и на сытый желудок».

– Заходи и представься, ― Портфель услужливо отошёл в сторону и пропустил девочку вперёд. Катя вошла в кабинет. За столом сидел маленький толстенький человечек и запросто грыз грецкие орехи. Их он таскал из мешочка на правой стороне стола, а скорлупки скидывал в мешочек на левой. Когда Катя зашла, он не прекратил прилипчивое занятие, но уселся прямо и подвинул ближе к себе исполинскую книгу, перед собой положил чистый лист бумаги, взял в руки перо, вежливо забубнил:

– С кем имею честь? Какую невыносимость с собой принесли? Караул кричать будем, плакать, головой об стенку постучим, к сожалению, гроб забрали, зато пуль полный ящик, выбирайте, ― не отвлекаясь от орехов, спросил маленький и толстенький, видно посчитав, что к нему пришёл посетитель, на предмет, предложенный второй табличкой.

Девочка откинула капюшон, распахнула надевашку и бойко затараторила:

– Здравствуйте! Я пришла в Пещеру Горыни учиться выращивать волшебство! Желаю быть чародейкой и обязуюсь учиться с утра до ночи и с ночи до утра. Зовут меня Катерина…

Катя замолчала. По хмурому лицу Шиша ― а именно так звали главного секретаря питомника ― она подумала, что говорит что-то не то. Также она заметила на его голове выглядывающие из кучерявых волос крохотные рога. Встретить здесь настоящего чёрта она не ожидала, и это её смутили.

– Вы кикимора?― грозно спросил чёрт.

– Не… не кикимора. Я человеческая… Чё не узнаёте?

– Почему накидка кикиморы?

– Это подруга у меня кикимора… Она дала. Зовут её Козыля.

Упавшим голосом девочка продолжила:

– Запишите меня, будьте волшебным и тогда волшебство вам скажет волшебное слово. А ещё я подружилась с Девочкой-Ромашкой и уверена, что из меня получится чародейка, и я смогу выращивать волшебство.

Шиш расправил косматые нахмуренные брови, коротко спросил:

– Кто рекомендовал?

– Портфель Брошенный, ― почти шёпотом ответила Катя.

– Что я слышу. Этот жулик-эрудит нашёл ученицу.

Катя совсем растерялась и насупилась, не зная, что ответить. И в это время в кабинет вошла, вернее, ворвалась молодая красивая девушка.

– Добрых желаний, обаяшка! ― Оживила она девочку: ― Записывай её, Шиш, в наш питомник. Растить из неё чародейку будем. ― И оглядев гостью, добавила: ― Это я тебя пригласила. Будем знакомы.

Катя удивленно смотрела на неё. Никаких догадок отыскивать не потребовалось, сама собой пришла уверенность, что перед ней собственной персоной Горыня, уважаемая ведьма, старая как мир. Свободная блузка на стройной фигуре, замысловатая стрижка длинных светлых волос. От волшебницы веяло приветливостью, добродушием, весельем и конечно французскими духами.

– Что мнешься? Открывай фолиант, ― бойко бросила она Шишу.

За Горыней в кабинет прокрался Портфель, а хозяйка Пещеры, закончив оглядывать девочку, продолжила:

– А ты не выглядишь усталой. Боевая. Как дошли? Без приключений. К слову сказать, мы тут за тебя переживали.

– Не совсем всё хорошо, ― ответил Портфель. ― Хотя по поводу конспирации не к чему придраться,… но, несмотря на все предосторожности, Живая Лужа пострадала в Мыльных Заводях, которые Магистр наш разбросал, где ни попадя. Катина большая заслуга ― она придумала её в банке спасти. В роднике у цветочной поляны мы её выпустила. Пусть сил набирается.

– А ещё, ― добавила девочка, ― мы повстречали Козылю и Девочку-Ромашку. Они теперь мои подруги.

– У тебя будет много друзей, ― ответила Горыня. ― Пойдём, сведу с ними, а уж они со всеми своими странностями сами тебя познакомят и питомник покажут, и волшебство выращивать научат.

– Стойте! Как мне человеченку записывать? ― Опомнился Шиш.

Горыня остановилась.

– Пиши… Хитра.

– А что отмечать в графе ― место жительства? Порядок требуется.

– Ой, Шиш, когда у нас порядок-то был, ― отмахнулась Горыня и с порога ответила. ― Сделай такую запись… не от мира сего.

Ведьма вновь лукаво и добро посмотрела на Катю.

– Хитрой мы тебя будем звать. Хитрой. Добро пожаловать, Хитра, в Питомник Волшебства.

Затем Горыня попросила Брошенный Портфель подобрать для девочки пень, где она будет жить.

– Позаботься о полном благоустройстве и уюте для юной воспитанницы, ― сказала она и повела новенькую осматривать пещеру.

Как уже было сказано выше, гордость крутого склона горы представляли собой высокие и узкие двери. По краям входа росли могучие и старые две сосны, образовывая мохнатыми лапами и мощными голыми корнями проход к нему. К этим дверям часом раньше и привёл Катю Брошенный Портфель. За ними располагался роскошный вестибюль, отделанный яшмой, гелиотропом и ониксом. Полированные, где белые, а где светло-зелёные, стены и потолок помещения, да и всё его пространство освещалось мягким и рассеянным, но отнюдь не мерклым светом. Три коридора-штольни веером расходились от вестибюля под разными углами к горизонту (правый поднимался вверх, средний шёл горизонтально, а левый опускался полого вниз) и далее они соединялись концентрическими проходами, перемычки между ними тянулись извилисто, ломано и петляли. Подземные дебри вели к всевозможным помещениям, комнатам, кабинетам, классам, залам и клетушкам, предназначение, содержимое и обстановка коих не всегда с пониманием укладывалась в голове не то что маленькой девочки, но даже взрослого человека.

Горыня провела новенькую вглубь верхнего коридора, как она объяснила, для общепонятности, в начальный класс. Хитра замерла. Она смотрела и не могла надивиться. Голос Горыни, рассказывающей ученикам, кто такая новая ученица, и говор учеников слышались как будто вдалеке. Хитра их не слышала, она во все глаза рассматривала широкое круглое пространство. По периметру стен (если таковые имелись) источали ароматы, плелись, цвели всей своей красотой невиданного разнообразия растения. Впечатление складывалось, что это цветущие доисторические джунгли и, стоит раздвинуть первые веточки, то сразу увидишь что-то ещё далёкое, увлекательное и необычное. Семь внушительных, овальных экранов сродни жидкокристаллическим, но из разноцветного обсидианового стекла цветами радуги застыли среди роскошной зелёной растительности. Посреди класса на высоте гораздо выше человеческого роста, как в невесомости, зависло изваянное из горного хрусталя, изумруда и золота кресло с витиеватыми подлокотниками и высокой спинкой. В кресле сидела пожилая, но очень красивая женщина ― Василиса, чаровница и кудесница естественного волшебства. Хитра встретилась с ней глазами и вежливо сделала книксен. Вокруг Василисы на разных уровнях висели в воздухе тоже с высокими спинками, глухо закрытые снизу и с дверцами двенадцать чёрных парт с учениками и одна пустая. Ученики выглядывали из своих парт и с любопытством смотрели на новенькую.

– Хитра, ты меня слышишь? ― Горыня тревожно посмотрела на девочку: ― Познакомься с питомником. Смотри сколько у тебя друзей – не отобьёшься.

Волшебница щёлкнула пальцем, и пустая парта подлетела к Хитре.

– Садись. В левом верхнем углу джойстик для управления специально для тебя. Вперёд, назад, влево, вправо. Осторожно, а то ещё чего доброго кувыркнёшься, хотя, в любом случае, не выпадешь.

Хитра всплыла, покачиваясь во всех плоскостях. Непоседливо подлетела к однокашникам в ответных приветствиях и с не меньшим любопытством разглядела каждого. Козылю и Девочку-Ромашку она уже знала. Ещё узнала двух сестрёнок-неразлучниц ― Две Мордочки, а остальных видела впервые. Два брата ― Меха и Теха, Нечёса ― русалочка, закутанная с головы до ног в золотистую ткань с красными разводами, как индианка в сари. Лешеня, в костюме и при галстуке. Кудла ― лохматый, неподстриженный до такой степени, что глаз не видно. Ведьмочки ― Маецка и Колябка. Юный выдумщик Растатут. Впоследствии девочка узнала, что сами себе они присвоили название ― притоманы (ну, что поделаешь, любили они вычеркнутые из памяти, старые слова; их всё равно люди больше не произносят и сколько в русском языке забытых слов переиначили ― ничего страшного: одним больше будет, и если мы их тоже так будем называть.)

Горыня ушла, а Василиса продолжила занятие. Всё происходило стремительно, и новенькая вовсе потеряла счёт времени. Урок, перемена, урок, опять перемена.

Как в обычной школе, в перерывах в Пещере работал буфет-столовая. Хитра правильно поняла, что волшебники не изобретают велосипедов, и доступ к нормальному питанию растущему поколению открыли со всех сторон. Повариха Совушка, всегда готовая накормить любого вкусной едой, хлопотала на огромной кухне.

На больших переменах отдыхали за увлекательными, порой озорными развлечениями.

После занятий Хитра, Козыля и Девочка-Ромашка возвращались в свой пень, где жили. Пень был с двумя окошками, высоким крыльцом, очень тёплый, четырёхкомнатный. Каждой девочке по комнате и одна общая. Кухня и остальные необходимые заведения тоже имелись. Готовили по очереди по изощрённым рецептам. Их преподавал по кулинарному делу Шиш, учитывая особенности всяких вкусов. Вдаваться в подробности не будем – просто для примера скажем, что Девочка-Ромашка могла часто обходиться стаканом чистой воды, но и от подкрашенной и с различными добавками она не отказывалась. Козыле нравились слизни в разном приготовлении – маринованные, запеченные и прочее.

Так проходили день за днём будни трудной познавательной поры. Соблюдая тайну, Хитра от Пещеры до пня ходила в Козыленой накидке-надевашке, а в Пещере и дома снимала волшебную защиту. Никто, кроме притоманов и преподавателей, не знал и не догадывался, что она девочка-человек.

Но оставим пояснения, и не будем торопить события. Как говорится, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.

Не откладывая на потом, однажды после занятий Горыня, как и обещала, позвала Хитру к себе с намерением пролить свет, зачем нужно соблюдать тайну и ходить в накидке, маскируясь под кикимору. В мурью к Горыне Хитру повёл Растатут.

– Стучаться не надо, ― объяснил он девочке. ― Горыня глупостей не любит. Она свою Гору насквозь видит, а, следовательно, знает, что это мы с тобой к ней пришли. Но если хочешь постучать, постучи. Ничего за это не будет.

И Растатут изо всех сил заколотил кулаками по каменному щиту, преграждающему вход.

– Успокойся ты, ― толкнула его Хитра, видя, как он побелевшими суставами высекает искры.

Каменная глыба плавно отошла в сторону. Посреди открывшейся Горыниной мурьи горкой лежали раскалённые камни, и на них без дров горел костёр. Над огнём, снежинками или мошками, висели искорки, и тянуло прохладой. В углу медленно вращался здоровущий глобус. По его поверхности, как настоящие, плыли грозовые тучи и облака различных ярусов. Тучи хаотично поблёскивали молниями, но, ни то что грома, но и щелчков полыхающих разрядов слух не воспринимал. Это подтверждало то, что влияние глобуса ограничивалось его замкнутым, внутренним миром, а чужое пространство его не интересовало, и он терпеливо тянул свою лямку.

Несколько кристаллов берилла и кварца высотой с игрока баскетбольной команды громоздились вдоль стен, за ними стояли два гроба из темно-коричневого камня.

Рядом, у костра, в воздухе висела перевёрнутая пирамида цвета отполированного льда. Горыня вышла из-за неё, поведя рукой, укротила огонь и в мурье потеплело. Спросила:

– Как тебе у нас, нравится?

– Ещё бы, ― ответила Хитра и прикоснулась рукой к пирамиде. На гладкой поверхности вспыхнули маячки ― непонятные ей знаки. Они рассыпались и замерцали блёстками. Девочка прошептала:

– Сказка.

– Да, это не ваш мир.

– Я уже догадалась.

– И хочешь знать, почему ты сюда попала?

– Хочу.

– Начну с того, что у нас есть недостойный нашего внимания враг и пропитанный ложью соперник. Мы презираем его, и он нас боится, и считает, что мы у него в печёнках сидим. Егибиха её зовут. Силой огромной обладает. Содержит большой штат слуг: стражников под названием ворварды и так называемых притворных. Жилище её ― Дворец, и влияние его абсолютно противоположно влиянию Пещеры. Дворец был построен давным-давно, чтобы соединить два мира ― ваш и наш. Но так получилось, что вышло наоборот. Его хозяином стала Егибиха и повернула его жизнь по-своему.

Дворец обладает своими чарами. Как мы на него глядим? А никак. Он нам не интересен, но мешает вам ― людям. Многим от него нет спасения в вашем Несуразном мире. Извини меня, обаяшка, но ваш мир мы называем именно так. К сожалению, наверно, поэтому без дворцовых чар в нём и не прожить. Видишь, как всё запутано, но мы поможем тебе во всём разобраться. Ворвардов мы не боимся, а над притворными можно смеяться и сожалеть им, но и они как сказочные существа нас тоже не волнуют. Они живут во Дворце для того, чтобы Дворец не пустовал…

Никакой особой угрозы ворварды и тем более притворные нам не несут, но их недооценивать нельзя. А Егибиха опасна, она запросто уничтожит любого из твоих друзей: на это у неё сил и ума достаточно, ― Горыня закончила монолог, сделала передышку и продолжила: ― А теперь о том, почему ты попала сюда. Ты попала сюда потому, что у нас случилось несчастье.

– Несчастье?

– Да, так уж получилось. Какое это несчастье, я тебе сказать сейчас не могу. Мы вынуждены держать всё в строгом секрете. Ты узнаешь это после учёбы, в определённое время и в определённом месте, если у нас с тобой всё получится, и если я буду уверена в успехе, но то, что ты должна будешь нам помочь, об этом я обязана предупредить уже сейчас. В данный момент у тебя есть время всё обдумать и осмыслить, но когда придёт час и всё будет готово, думать мы тебе не дадим, ― Горыня усмехнулась, наблюдая за испуганно-внимательным выражением лица Хитры. ― Некогда будет…

– Нетушки, Горыня, я сюда не для того добиралась, чтобы к маме и папе проситься. Да, я уже по дому скучаю… но ничего.… Так это я из-за Егибихи должна накидку носить и кикиморой претворяться.

– Да, шпионов у неё достаточно и если она узнает, что ты у нас в питомнике, меры примет: надо догадываться, какие. Поэтому, чтобы не бояться её и уметь противостоять дворцовым чарам, тебе надо, сначала как можно больше впитать нашего волшебства, и тогда я разрешу тебе накидку-надевашку обратно Козыле отдать.

– И когда я начну впитывать волшебство?

– А это с тобой происходит с того момента, как ты вошла в нашу Пещеру. И ещё запомни, на будущее, чародейки вопросов не задают: сами догадываются. Наш сказочный мир полон диковин. Он большой. Тебе трудно представить его размеры. У него свои беды и свои победы, подобные вашим, поскольку наши миры очень близки и как видишь, соприкасаются.

– Всё-таки, Егибиха, она кто – великая ведьма?

– Бесспорно, по отношению к тебе. Егибиха одна из ведьм, чьё влияние на ваш мир огромно. Но вот для меня она не ведьма… У неё много титулов ― она их любит ― Магистр Смерти, Владычица Агрессии и Эгоистичных Покоев, Хозяйка Равнодуший и Безразличий, Власть Духовной Пустоты. Это что-то тебе сказало? Разумеется, было бы справедливо, если бы мы с ней жили в различных мирах и, желательно, не параллельных. С одной стороны для того, что творит Егибиха, вовсе не надо быть ни чародеем, ни ведьмой, ни другим сказочным существом. С другой стороны, себя она так никогда не назовёт и предпочтёт другое слово ― волшебница.

– Ни чё себе. Кроме того, что она могущественная, значит она ещё и хитрая?

– И хитрости разные бывают, обаяшка. С разными векторами. В её мире неправильный вектор.

– Я поняла.

– Тогда, можете идти. Через два дня ты вернёшься в мурью и ляжешь в гроб.

– В какой гроб?

– Вон в тот, ― Горыня указала на каменную домовину: ― Не пугайся. Мне надо познакомить тебя с темнотой, а этом помещении абсолютно темно.

Прохаживаясь, Горыня разговаривала с Хитрой, а Растатут сидел в вертящемся кресле, вырезанным из глыбы гематита. Ножка кресла представляла собой одну массивную кошачью лапу. Создавая яркий контраст, белоснежная мягкая подстилка свешивалась со спинки и с краёв сиденья. Бесёнок сидел в позе, похожей на позу мальчика, вытаскивающего занозу, и пилочкой дня ногтей подравнивал раздвоенное копытце, выглядывающее из штанины. Его чобот на высокой подошве валялся на полу.

– Не буду вас больше задерживать. Вижу, вы куда-то собрались? ― Подвела черту Горыня: ― Растатут, перестань. Ты и так у нас красивый.

– Быть можно дельным притоманом и думать о красе копыт, ― перефразировал Анчутка, бросил пилочку на столик и сладко потянулся: ― Жар костей не ломит. Настоящая жизнь начинается с огня.

– Растатут обещал мне показать настоящий огонь, ― ответила Хитра продолжая подозрительно глядеть на гробы, из тёмной горной породы. Их крышки украшали кустики ягод, крест-накрест пересекающиеся линии, завитушки и прочие символы древнего орнамента. Неприятное ощущение, связанное с атрибутами смерти остановилось рядом, но и оно же подсказывало, что это, та самая нехоженая тропочка. На неё надо свернуть и идти, чтобы увидеть сказочное и загадочное.

– Я жду тебя, ― добавила Горыня. ― Так надо, чтобы ты подтвердила своё окончательное решение.

– Слушаюсь! ― Пятки вместе, носки врозь, руки по швам, по-мальчишечьи смело выкрикнула Хитра. Развернулась на месте и в сопровождении выдумщика исчезла в раздвижных скалах.

В конце нижней штольни они нашли лаз и углубились в кривые коридоры, о каких мечтает любой, а не только самый фанатичный спелеолог. Здесь Растатут впервые показал Хитре, что такое светляк. В руках ребят загорелись огоньки. Огонь не обжигал кожу. Хитра перевернула ладонь и с интересом наблюдала за своим светляком. Языки холодного пламени свободно полыхали вниз и ярко освещали пытающееся скрыться в темноте пространство.

– Нам это как-то болело-ехало, ― раздался из глубины пещеры голос чёрной силы, питающей слабость к огню. ― Мы в темноте видим. А вот вам, людям, это надо знать. И ещё, что хорошо ― светляк темноту не пугает. К слову сказать, что такое свет без темноты, да ничего, пустое место. Свет познаётся в сравнении с темнотой, а темнота без света ― это темнотааа! Не надо ни с чем сравнивать. Темнотааа! Темнотааа!

Хитре почудилось, что она уже лежит в гробу и густая темень прикасается к ней, ощупывает её, пробует на зуб, чтобы понять, кто она такая, из чего состоит. Ну как, не боишься меня, как бы спрашивала она.

Повторяющиеся двести раз зигзаги привели ребят к глубокой подземной расщелине. Освещая перед собой дорогу, Хитра вошла в узкий проход. Скалы, как декором разукрашенные кристаллами, наплывами, друзами, вкраплениями выступали из темноты и нехотя расступались перед ней.

Впереди вспыхнул светляк Растатута, и он закричал:

– Иди ко мне!

Хитра поднырнула под зубастый карниз и, пригнув голову, боясь задеть макушкой острые выступы, пошла на зов. Всюду торчали, переливались в отблесках светляка разноцветные, драгоценные камни. Они отвлекали внимание. Ей захотелось задержаться, постоять и осмотреть скрывающиеся в темноте богатства, но голос Растатута торопил.

– Иди сюда. Здесь интересней.

– Кому как! ― крикнула Хитра и уловила, что крик застыл рядом, заглушаемый непонятно откуда доносящимся грохотом.

Чтобы догнать проворного друга, пришлось взбираться по каменной лестнице вверх. Высокие ступеньки предназначались для ходьбы великанов, но никак не детей. Кое-как Хитра преодолела подъём и взобралась на обрыв.

Море огня полыхало под ногами. Расплавленное тесто горных пород медленно, как полноводная река, текло, волоча за собой оторванные и исковерканные, наподобие льдин во время ледохода, плиты и глыбы каменных образований. Они таяли на глазах. Масса выдавливалась из-под земли и превращалась в реку. Шум стоял ужасный. Как из мартеновской печи выскакивали и плюхались на берег снопы искр и медузы раскалённой грязи.

Хитра перекрикивая шум, крикнула на ухо Растатуту:

– А мне не жарко!

– Я позаботился, ― ответил он, не повышая голоса.

– Это магма? ― Девочка ткнула пальцем в сторону кипящей и клокочущей реки.

– Она самая.

– Похожа на ад.

– Какой ад! ― Завопил, негодуя, Растатут и прыгнул на одну из плывущих глыб: ― Ад вон там! ― Он показал наверх: ― Или вот здесь! ― И выразительно постучал кулаком по голове: ― Вот здесь! А рая вообще нет! Его не должно быть! Кто придумал рай?! Есть движение и огонь! Огонь и обжигающие чувства. Огонь! Настоящий огонь! Он относится к неизменяемым составляющим. Огонь нельзя превратить в огонь. Он греет всё, что внутри и всё, что снаружи. На поверхности он становится другим! Там он мечется, звереет, потеряв дом! И у него остается два выбора ― стать послушным или умереть! Вот почему на белом свете он до поры до времени скрывает свою силу, и тот, кто про это забывает, рано или поздно глубоко раскаивается!

Хитра стояла в безопасности и с опаской поглядывала на него: как он беззаботно скакал с одной каменной «льдины» на другую. В своём танце он забывался и несколько раз пропадал в бушующем водовороте огня, который стремился туда, где ему навечно полагалось застыть и превратиться в мёртвые скалы. Исчезая в кипящем вареве, Растатут надолго скрывался с глаз юной воспитанницы, а потом вновь появлялся и снова лихо отплясывал на горящей под ним земле.

Но в океане огня никуда не терялась и хорошо виднелась на высоком утёсе, невесомая и хрупкая, но неробкая маленькая фигурка девочки. Она догадывалась, что её новый друг не просто так привёл её сюда, чтобы поглазеть на обыкновенные пылающие недра, а для того, чтобы она поняла всю свою значимость. Что никакие силы природы, а тем более зла, не могут её уничтожить, испепелить, стереть в порошок, а значит, вся магия Магистра Смерти не страшна и не представляет опасности.

На обратном пути Растатут показал Хитре подземное термальное озеро. В нём купаться мог один он.

Из него подземная река несла горячую воду в источники рядом с горой и лесом. Здесь вода остывала, и плавать в ней могли уже все притоманы. А Хитре, к сожалению, ради сохранения тайны, разрешалось просто сидеть на бережку и смотреть на воду, укрытую пледом из пара.

Закутавшись в накидку-надевашку, Хитра со своими новыми друзьями часто выходила на прогулку в лес, где каждый старался показать свои способности и передать волшебный опыт друг другу.

По-прошествии какого-то времени Хитра лучше узнала новых друзей и стала хорошо понимать кто на что способен. Она увидела, что русалочка Нечёса очень серьёзная девочка. По всем предметом училась на одни пятёрки. На всех уроках всё у неё получалось добротно, но лучше всего она умела изготавливать разные ткани и шить из них одежду. Одним мановением руки у неё получались изумительные платья, красивое бельё.

Нечёса никогда не сидела на земле. Всегда сидела на нижних ветках деревьев. Этому она научила Хитру. Первое время у Хитры ничего не получалось. Но после неоднократных тренировок, сконцентрировав волю, оттолкнувшись руками от воздуха, ногами от земли она плавно взлетела за Нечёсой на ветвь большого раскидистого клёна. Они сидели на ветке, и в воздухе появилась Девочка-Ромашка. Быстро, быстро перебирая лепестками, как стрекоза крылышками и размахивая руками, она в шутку защебетала: