Текст книги "Чародейка. Часть первая"

Автор книги: Михаил Смолин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Стой, стой, стой. Ты какие глаза закрываешь? ― засуетился второй и его глаза-шарики надулись до размера апельсинов. Матрёшка и Чернов улеглись на травку рядом с беседкой и сладко засопели.

– Обучение во сне… ― попытался что-то разъяснить первый.

– Неверное решение, сбой обучающего процесса! ― выпалил второй, вновь перебив первого: ― Спящим объектам нельзя преподавать грамотность, если необходимые знания подменены порциями хаотичной информации! Требуется вводная разъяснительная работа! А всё потому, что вредно бесконечно гулять и пропускать невероятное количество школьных уроков!

– Ах! Оставьте эти проблемы родителям и родной школе, ― встрял третий.

– Коллега, кому это вы сказали? А совесть, где совесть, все ищем совесть! ― второй устремил свои глаза-шарики на третьего.

– Как где? Участвует в шоу, ― грустно сорвалось с языка первого, и первый скрылся в Портфеле.

– Дожились, ― отпустил куда-то в пространство второй и последовал за ним.

Третий посмотрел на четвёртого и проорал:

– Заметаем воспоминания и тикаем! ― и тоже упал в Портфель.

– Ты чего? Мне тикать некуда, я дома, ― рассудил четвёртый и быстро юркнул вслед за всеми: из глубины Портфеля раздались вопли: ― Утечка, утечка четверти важной информации.

Катя давно подошла и со стороны наблюдала странное представление, похожее на кукольный театр. Когда «муравьи» скрылись в Портфеле, и его крышка захлопнулась, она спросила:

– Что означает эта сумасшедшая постановка, Брошенный Портфель?

– Когда мы уйдём, они проснутся и постараются больше не прогуливать школьные занятия. Здесь нет никакого волшебства. Они хорошие мальчики и вырастут настоящими мужчинами.

– Я должна была догадаться, что волшебники являются гипнотизёрами. А что это за существа усатенькие и серенькие? Как называются?

– Мой ум. Мальчики его встряхнули, вот он и полез наружу ― забрендил. В отличие от бессознательного состояния, которое возникает у людей в подобных случаях, когда их головы встряхивают, я демонстрирую так называемое «изсознательное состояние», тем самым показываю свою защитную реакцию. Ну, например, тебе знаком зверёк под названием скунс?

– Конечно. Он отпугивает преследователей дурным запахом, ― ответила Катя, обрадованная тем, что знает подробности о повадках животного, которого никогда не видела.

– А я в этих случаях обхожусь умом. Действует безотказно. Ещё никогда не подводило. Слишком умный пугается и убегает, а тот, кому это не надо или не интересно, засыпает.

Объяснение учёного друга показалось девочке неправдоподобным, и она возмутилась:

– Чепуху-то не мели, волшебник, говори правду ― это лучший способ не врать, ― лукаво сказала Катя и погладила Брошенный Портфель, чтобы он не обижался на её высказывание. Но ласка не помогла ― он надул свои бока, а ручку прижал плотно к крышке, отчего взять его оказалось не так-то просто.

– Э, э, э.… Нет. Вы ошибаетесь, Катя, Брошенный Портфель не обманывает. Те двуногие и без перьев, которые говорят одно, а думают совсем другое, то есть чей мыслящий аппарат с речевым теряют контакт, в связи с чем требуют усовершенствования и доработки, живут не в Волшебных Суземах. Я уж не говорю про тех, чей мыслящий аппарат, заведомо обуреваемый ложью, подчиняет своей воле уста.

– Фу, ну ты зануда, Брошенный Портфель. Извини, ты слышал, я кричала мальчишкам, что тебя нельзя трясти. Но, сам знаешь, это же мальчишки… Ну, ничего, ты постоишь, отдохнёшь около кровати, и у тебя всё сотрясение пройдёт. Не будет никакого головокружения учёности, ― и девочка с Портфелем под мышкой побрела к своему дому, по пути размышляя. На самом деле никому не докажешь, что можно разговаривать с деревом, с соседской собакой, с рисованным человечком на асфальте, с огромным валуном на дороге или обаятельным школьным портфелем. Вопреки всему обязательно скажут ― крышу снесло, на солнце перегрелась, что-то не то съела, с пятого этажа упала, по голове чем-то стукнули или с какого-то такого перепуга совсем спятил ребёнок, и мерещится ему невесть что. И в противовес этим обвинениям ничего не придумано кроме болезни, которую должен лечить врач с не внушающим доверие названием ― психиатр.

Идя и размышляя, Катя минула продуктовый магазин и вошла во двор своего дома. Здесь она встретила своих младших (как она называла ― мелких), дворовых подруг ― Лену, Айгуль и Анжелу. Они собрались играть в классики, но мела не нашли, и беспомощные стояли и оглядывались, не зная чем расчертить асфальт. Выручила Катя, достав из Портфеля несколько кусков мела. Слегка поколебалась и затем вынула из него четыре скакалки, девочкам и себе. Подружки от души обрадовались, и Катя решилась на другие сюрпризы. Из Портфеля появился мяч, четыре тамагочи и четыре эскимо. После чего девочки попросили показать, что ещё есть в Портфеле, но он оказался пуст.

В понедельник Катя пошла в школу ― среднюю школу №10. До конца учебного года оставалось совсем немного. Брошенный Портфель всегда находился при ней.

Он всё время помогал девочке в трудную минуту, но, как утверждает сама Катя, уроки за неё больше никогда не делал. Зато это вызывает большие сомнения у её друзей. Они учились с ней в одном классе ― Оли и Андрея. О своих приключениях в будущем она расскажет им, но, по причине понятной одной ей и больше никому, до конца тайную завесу о своих похождениях открыть у неё не получится.

Надо сказать ещё о том, что когда Катя собиралась в школу, то о школьных принадлежностях не задумывалась. Они всегда лежали в Портфеле. Любой учебник, линейка, ластик, карандаши подточенные, и конечно дневник. Забывай, не забывай его, он первым норовил из него появиться.

Творились мелкие шалости, незаметные и шутливые превращения, весёлые проказы – о них повзрослевшая Катя мне запретила рассказывать, но всё шло к тому, что настал день расставания.

– Сегодня ночью я тебя покину, ― сказал Брошенный Портфель: ― Скоро вернусь, жди. Путешествие будет долгим. Приду за тобой рано утром, неслышно и незаметно. Заранее не прощаюсь, а говорю― до волшебной встречи, Катя.

– До волшебной встречи, ― ласково попрощалась девочка: ― Я тебя буду очень ждать. Страсть как хочется в ваши Пни.

Глава № 3.

Дорога в пни

С наступившим летом пришла невыразимая скука. Брата днём с огнём приходилось искать, заведомо зная, что не найдётся. Родители с утра до ночи на работе, а друзья неожиданно потерялись, как разбросанные игрушки на детской площадке, которые дети забыли, или не захотели собрать. Тут пришёл незваный Повелитель Детства, собрал разбросанные «игрушки» и унёс. Испуганный двор затаил дыханье, и слышалось, как неуклюже топают мимо него скучные дни, озабоченные взрослыми проблемами. Через неделю Катя заявила, что так больше жить не может. Её возмущению никто не удивился, видимо ждали. И тогда появился дедушка.

Уже на следующий день поезд мчал сестру и брата в укромный уголок земного шара, где им предназначалось прожить школьные каникулы на заслуженные и мизерные пенсии стариков.

Катя, глядя в окно бешено мчащегося скорого, догадалась, что таинственное не за горами. И, разумеется, из того места, куда вез её копчёный вагон, потянется цепочка великих превращений и невероятных чудес. Почему? Потому что она не забыла бабушкины и дедушкины родные места, и, конечно, раньше гостила у них, и хорошо помнила все, что сказал ей в недалёком прошлом Брошенный Портфель. Именно там находились железнодорожный мост, парк и пруд, именно в той последовательности. Теперь она удивлялась, по какой такой туманной причине она об этом не догадалась сразу.

Но непонятные события начались с того момента, когда она с братом Ильёй и дедушкой, нагруженные сумками, вышли на автобусную остановку. Ждали недолго. Подкатил потрёпанный тарантас и нехотя открыл двери.

– Коммерческий рейс! Скидок нет! ― Донёсся из его утробы залихватский голос кондукторши.

– Благие намеренья топчут наши надежды, ― проворчал дедушка.

Втроём они залезли в почти пустой автобус и сложили вещи на свободные сидушки. Кондукторша лениво подошла и, глядя в сторону, повторила:

– Скидок нет.

– Три билета до вокзала, уважаемая.

– До какого вокзала? У нас их два.

– Второй вокзал не вокзал называется, а автостанция, ― влез в разговор дедушки и кондукторши Илюша.

– А тебя, мальчик, не спрашивают. Поколение растёт ― никакого уважения к старшим. Бери пример с сестры, ― кондукторша искательно расплылась в улыбке и обратилась к Кате: ― А тебя девочка как зовут?

– Не скажу, ― надула губы Катюша.

Кондукторша сунула в ладонь дедушки сдачу и проворчала:

– Вы папаша, дочурку далеко не отпускайте ― мало ли: всякие случаи бывают.

На вокзале они остановились возле киоска. В нём продавали разнообразную всячину: шоколадки и печенье, журналы и игрушки, карандаши и бельевые прищепки. Ожидание поезда скрасила подошедшая к ним молодая пара. Парень держал в руках пачку фотографий и рекламные буклеты.

– Здравствуйте, юное поколение, ― поздоровались они и притворно-приветливо заулыбались. ― Вы не могли бы нам помочь? Утерян очень важный предмет: копия большого, прямо гигантского кошелька.

У молодого мужчины в руке, как у фокусника, веером раскрылись фотографии с изображением Брошенного Портфеля в нескольких ракурсах.

Илюша не раз видел его в комнате Кати, раскрыл рот, но не успел ничего сказать. Точнее, он произнёс звук «Пооорт.…» и булавка сестры вонзилась ему чуть пониже поясницы.

– …Вот это шмель! ― Громко закончил он фразу и рассерженно махнул рукой. В своём взмахе его ладонь выбила из пальцев парня фотографии, и они разлетелись по асфальту. Бредущее на перрон многочисленное семейство старательно прошлось по ним.

Илья кинулся выяснять с Катей отношения по поводу обидевшего его «шмеля» и в это время объявили посадку на поезд. Ничего не узнав у ребят по поводу Брошенного Портфеля, странная супружеская пара исчезла.

Поезд тронулся и незаметно набрал скорость. Плацкартный вагон отбивал на стыках рельс чечётку. Дедушка, любящий коммунистов и лыжный спорт, уткнувшись в газету, посапывал, а его очки сползли на самый кончик носа. Катя достала из багажа альбом с карандашами и задумалась над сюжетом. Неспокойный брат комментировал проплывающий за грязным оконным стеклом загородный вид. Перед третьестепенной станцией поезд затормозил, но не остановился и её длинный, пустой перрон нескончаемо потянулся в обратную сторону.

– Ого! ― Воскликнул прильнувший к окну Илюша, и Катя из любопытства, но невольно последовала его примеру. На платформе стоял мужчина, сам по себе ничем не примечательный, если бы на его плече, крепко вцепившись в пиджак, не сидело красное пушистое существо, похожее на обезьяну, но с куриными лапами вместо обезьяньих ног и с губной гармошкой в коротких, лохматых руках. Мужчина стоял, засунув руки в карманы брюк, и внимательно вглядывался в окна проходящего пассажирского состава. «Обезьяна» на его плече помогала ему: тоже перила злые жёлтые глаза в окна вагонов.

Как только мужчина увидел ребят, он мгновенно изменился в лице как хищник, почуявший лёгкую добычу, а «обезьяна» улыбнулась отвратительной беззубой улыбкой. Катя отстранилась от стекла, а Илья, сидевший по ходу, изогнулся, как мог, и проводил взглядом неприятную парочку, покуда она не скрылась из виду.

Длинный перрон маленькой станции закончился, и поезд, как будто вспомнив, что перед ним ещё дальняя дорога, начал разгоняться. Опять весело застучали колеса, и вагон слегка закачало. Тогда дверь, ведущая в тамбур, открылась, и появился тот самый мужчина с той самой красной «обезьяной». В руках он держал пластмассовую корзину с напиханными в неё разными мягкими игрушками. Он пошёл медленно, крадучись, и остановился напротив ребят.

– Кто с нами нынче откровенен, того подарком мы оделим, ― проворковал пришелец, а создание на его плече выдуло из губной гармошки высокий звук.

– Как зовут зверюшку? ― Поинтересовался Илья.

– Это не зверюшка. Это страж.

– Он вас охраняет?

– Он охраняет волшебный сказочный мир.

– Ну-ну. У дедушки денег нет. Всё равно ничего не купит. Не верите, могу разбудить.

– Нет, не надо. Эти игрушки я раздаю бесплатно. Тем детям, у кого имеются хотя бы маленькие задатки к сочинению стихотворений.

– К сожалению, дяденька, у меня пятёрка не по литературе, а по химии и хорошо получаются не стихотворения, а химические смеси. Например, алюминиевая пудра, активированный уголь, плюс аммиачная селитра. Нынче теория в школе не подкрепляется практикой. Реагенты перестали поступать. Приходиться экспериментировать тем, что находишь на улице.

– Но у тебя есть сестра. Я вижу, она рисует. А сумеет ли она сочинить стишок.

– М, м, м… ― промычала Катя и отрицательно покачала головой.

– Как жалко. Ну, а хотя бы просто показать, как слова рифмуются.

– М, м, м… ― повторила жест Катя.

– Немая, ― наблюдая разговорный процесс и еле сдерживая смех, молвил Илья, вовсе не догадываясь, что сестре сейчас стало страшно. Ей не надо было далеко ходить, чтобы понять, что кто-то ищет ту девочку, с которой встречался Брошенный Портфель, то есть ищут её, а не кого-то другого. Но вот зачем ищут?

«Обезьянка» ещё раз дунула в гармошку и сердито посмотрела на девочку.

– Мне кажется, она скромничает, ― настаивал незнакомец и протянул Кате неказистую мягкую игрушку ― фиолетового енота с крысиным хвостом и обгрызенными ушками.

Катя бережно взяла подарок и украдкой посмотрела на красного зверька. «Обезьяна» на плече незнакомца как будто приготовилась к нападению и чего-то ждала. Её вид не внушал дружелюбия.

Катя потрепала еноту ухо и продекламировала:

– Мы-мы, мы-мы, мы-мы, мо-мо

Мо-мо, мо-мо, мо-мо, мы-мы

Мы-мы, мы-мы, мы-мы, мо-мо

Мо-мо, мо-мо-мо, обезьяна.

«Обезьяна» уронила гармошку в корзину и обиженно захныкала. Дядька выхватил из рук девочки енотика и бросил его рядом с гармошкой.

– Это не стихотворение, а уродство, и не заслуживает подарка. Хочу вас обрадовать: таких как вы не пустят в сказку ― вы обидели её стража. Ха, ха, ха.

Дядька платочком вытер обиженные глаза «обезьяны», подхватил корзину и опять крадучись пошёл в другой конец вагона, заглядывая в каждое купе, словно обремененный поиском потерянной удачи.

На этом бы всему кончиться, так нет, цепочка странных событий продолжилась тёплым летним вечером, но это уже случилось после того как она с братом и дедушкой приехала к бабушке.

Невысокая, худенькая и совсем постаревшая бабушка поджидала детей дома. Приезд внука и внучки придал ей новых сил, а общение с ними лечило все её болезни. Она с интересом слушала Катю и не удивилась, когда внучка рассказала ей не подлежащую разглашению историю про Брошенный Портфель и что её ищут неведомые, но, очевидно, нехорошие силы.

По-прежнему на полочке, на кухне стоял вязанный из цветной пряжи домовой. Он был стар, как и этот частный дом, а по его строгим глазам и густой бороде каждый мог догадаться, что он здесь тоже равноправный жилец, и с ним надо считаться.

Несколько дней спустя, среди бела дня, в то время, когда Катя собралась гулять и подошла к калитке, с улицы раздались голоса. Странные и как будто нечеловеческие: один противно-скрипучий, второй не скрипучий, но тоже противный. Высокая, глухая калитка, сделанная из струганных прочных досок, хорошо скрывала как владельцев голосов от Кати, так и Катю от них. Девочка притаилась и прильнула к щёлке, пытаясь разглядеть непрошеных гостей, а они повели вот такой разговор.

– Чувствуешь, пахнет. Здесь она живёт, ― раздался первый скрипучий и противный голос.

Катя принюхалась, но ничего не учуяла.

– Нос заложило… а чем пахнет? ― Ответил второй противный.

– Я тебе говорю, здесь живёт. Сказками, стихами, детскими книжками не то, что пахнет, воняет, ― продолжил первый.

Катя ещё раз принюхалась – от калитки пахло старым деревом.

– Согласен, верю, ― согласился с ним второй.

– По твоей ряшке видно – сомневаешься.

– Не мудрено. Сейчас много малолетних девочек глупые стихи сочиняют ― попробуй, вычисли. С парнем гораздо проще: у них стихи или заумные или шансон. Понимаешь?

– Понимаю. Так будем брать или нет? Засов пообещал, что за неё хорошо заплатят.

При всём неудобстве Катя отлично разглядела разговаривающих подростков, одетых опрятно, в модные футболки. Место, предназначенное для надписи на груди, занимала аппликация с изображением той самой «обезьяны», которую Катя видела в поезде у неприятного дядьки на плече. Головные уборы в виде грязных бейсболок украшали золотые кокарды в виде клопа.

– А у тебя сетка есть?

– Есть. Я запасливая.

– Надо притаиться и ждать, когда её бабушка в магазин пошлёт.

Катя опрометью бросилась домой ― гулять ей расхотелось. Она подбежала к окошку, выходящему на улицу, и посмотрела в него. Около калитки не было никаких следов ― подозрительная парочка пропала, и за забором открывалась пустая улица.

Что делать? Рассказать всё бабушке ― совсем за сумасшедшую примут. И на улицу выходить боязно. Буду бисер весь день вышивать, пошли они все к чёрту.

Только она нашла пяльцы, с улицы раздались крики нелицеприятной разборки. Некоторые вопли, несомненно, принадлежали одному из давешних посетителей. Девочка вновь выглянула в окно. У калитки, набычившись, стоял крепкий, маленький как гном дедуля с роскошной бородой. Его рука мёртвой хваткой держала свёрнутую шею существа в виде ящерицы размером с холмогорского гуся, с грязной головой и общипанного, с красным пятном на голом брюхе и уродливыми когтистыми лапами. Дедуля очень хорошо кого-то напоминал. И Катя поняла кого – домового Тошу. Она кинулась на кухню. Домовёнок пропал.

– Бабушка, а где Тоша?

– Я его помыла и на улицу сушиться отнесла.

Девочка выскочила во двор. Вязаный старичок мирно сидел на нагретой солнцем лавочке. Катя села рядом.

– Так кто мне всё-таки расскажет, что здесь происходит?

Но домовой молчал и улыбался на солнышко.

То ли от порыва ветра, то ли чтобы привлечь внимание калитка хлопнула. Девочка подошла и выглянула на улицу. Странное дело, подумала она, несколько минут назад калитку закрывала изнутри задвижка.

Заинтригованная происходящим Катя закрыла калитку и зашла обратно в дом. Дедушка и бабушка занимались своими делами. Брат лежал на диване и читал книжку «Человек-амфибия».

– Кто калитку открыл?! ― Громко спросила Катя.

– Ты, ― раздался с дивана голос Илюши.

Связываться с братом не имело смысла, и она вернулась на скамейку, где её ждал Тоша.

– Брошенный Портфель со мной разговаривал, а ты не хочешь, ― сказала Катя, не зная как вызвать домовёнка на контакт.

На улице просигналил два раза автомобиль, затем в доме зазвонил звонок и мужской голос прокричал:

– Телеграмму заберите!!!

Почтальон протянул Кате листочек бумаги. Внизу квитанции стояла галочка. Девочка поставила закорючку и получила депешу, свёрнутую в плотную трубку и перевязанную ленточкой. Посмотрела на обратный адрес с надписью «Пни. Питомник. Сегодняшняя дата и время. 7. 00».

Она развязала ленту, и распрямила скрученный пергамент. Красивым каллиграфическим почерком на нём было написано: «Завтра утром приду. Будь готова. Предупреди бабушку». И подпись «Брошенный П».

– А говорил, всё сам уладит. Ох, хитрец, ― улыбнулась Катя.

***

― Катя, доброе утро, вставай.

Катя приоткрыла один глаз. У кровати стояла бабушка.

– Вставай, тебя друг ждёт на улице. Ух, ужасно нетерпеливый.

– Сколько времени, бабушка? ― девочка еле раскрыла сонные глаза.

– Полпятого.

– С ума сошёл этот Портфель. В такую рань.

Глаза всё ещё не хотели раскрываться, а голова прилипла к тёплой подушке. Но, как, ни странно, бабушка очень настойчиво торопила внучку. Приготовленный завтрак остывал. Походная одежда висела на стуле.

– Ну, внученька, как говорится, ни пуха, ни пера. Гляжу я, друг надёжный у тебя, и сама ты девочка не промах, но не задерживайся, а иначе я тебя потеряю, тогда уже не волшебство получится, а переживания.

– Не волнуйся, бабушка. Не пропаду. Всё будет отлично.

Бабушка поцеловала внучку, и та бодро вышла из дома вперёд навстречу приключениям.

В это летнее утро, когда только-только выглянуло солнышко, и прокричал первый петух, на улицы ещё не вышли люди и не выехали машины. Тишь да гладь. Не боясь быть замеченным, Брошенный Портфель шел впереди, переваливаясь, цокая об асфальт металлическими уголками.

Они шли по направлению к пруду. Прошли мимо базара, перевалили через железнодорожный мост и углубились в парк. В парке Брошенный Портфель подошёл к одной из луж, совсем крохотной. Нагнулся над ней и прошептал замысловатые слова. На луже появились красивые глаза с пушистыми ресницами, и она бесшумно, не плескаясь, подплыла к ногам Кати.

– Свежей жизни, девочка Катя. Так вот какая ты, наша гостья, ― заговорила Лужа. ― Я низвергаюсь перед твоей смелостью водопадом, рассыпаюсь росой, готова утолить жажду кристально чистой водой. Меня зовут ― Живая Лужа.

Девочка склонилась и потрогала воду, из которой получилась Живая Лужа. Вода как вода, обыкновенная.

– У нас времени мало. Пошли, ― подал команду Брошенный Портфель, и путешественники продолжили путь.

Они вышли из парка. Впереди обрубленным ручейком текла Живая Лужа, за ней вышагивали Портфель и девочка.

Вскоре они вышли к пруду. Его сделали в стародавние времена, построив запруду на речке. Вокруг лес, за плотиной немного места под пляж. Рядом с ним, по-хозяйски деля территорию, притулилась пристань с лодками и двухместными катамаранами-велосипедами.

Стояла тишина, изредка нарушаемая щебетаньем птиц. Пруд замер гигантским зеркалом, ожидая, когда подует ветерок и почешет его мелкой рябью. Живая Лужа быстро потекла и плюхнулась в него. Катя заглянула в тёмную, зеленоватую воду и поискала Лужу, но не заметила никаких её признаков. Родная среда поглотила её.

Брошенный Портфель торопливо залез в одну из лодок. В ней неизвестно почему лежали вёсла, хотя обычно дежурный лодочной станции убирает все причиндалы на ночь в специальное помещение под замок.

– Влезай сюда, ― позвал Портфель девочку.

Катя прыгнула. Замок сковывающий цепь, вероятно по указке Брошенного Портфеля самостоятельно раскрылся, а цепь отвязалась от пристани и повисла свободным концом над водой.

Впереди на водной глади появились глаза Живой Лужи. Лодка сама по себе поплыла, нисколечко не качаясь. Повернув в левую сторону, туда, где в пруд впадала речка, она стала набирать скорость.

Перед ними раскинулись заросли водной растительности с раскрывшимися кувшинками и непроходимой стеной камыша. Кате сделалось не по себе: скорость маленького кораблика перешагнула его скромные возможности. Ветер трепал косички девочки, мелкие брызги падали на одежду, летели в лицо. Она крепко ухватилась обеими руками за поперечную доску. Портфель заметил её испуг, закричал:

– Не бойся, Катюша, Живая Лужа не переворачивается.

Он сидел на самом носу: на волнорезе.

С одного края из него наружу вылез динамик, раздалась торжественно-волнительная мелодия, какая обычно сопровождает далёкое морское плавание.

Открытая вода кончилась. Живая Лужа вместе с речной посудиной пронеслась по кувшинкам и врезалась в камыши. Тростник шумно зашуршал о борта, но они неодолимо двигались вперёд, раздвигая густые заросли.

После пруда Живая Лужа увеличилась в размерах. Сейчас лодка помещалась на ней целиком. На скорости Лужа перенесла её сквозь гущу водной травы и камыша, прошлась немного вверх по течению реки и в одном пологом месте выплеснулась на берег. Теперь она текла прямо по суше ― то по тропкам, то прямо через лес, то по полянам и опушкам, стекая в овраги и поднимаясь из них.

Лужа текла, лодка стояла посреди Лужи, в лодке сидели Брошенный Портфель и Катя с бравым видом.

– Охо-хо! Эге-гей! ― Кричала девочка, когда Лужа ныряла в попадающуюся на пути ложбину.

Несколько раз Живая Лужа с разгону вытекала на автомагистрали, пугая водителей машин неожиданным появлением. Что они подумали и сказали об этом, история умалчивает. «Плюх», и из кювета на шоссе выскакивала волна с лодкой, завёрнутой в брызги как в шубу. «Плюх», и лодка на гребне волны исчезала в противоположном кювете.

Проворно маневрируя между ёлок, Живая Лужа выплыла к полю, пересекла широкую, незнакомую реку и снова углубилась в лес. Далеко-далеко уплывали они от населённых человеком мест. К неведомому краю света и к невиданному краю тьмы. То лосей повстречают, то медведей. Зайцы, белки, куницы, рыси, волки, лисы, разные пернатые уступали дорогу и провожали взглядом небывалый доселе аттракцион.

Вскоре на пути появились необычного вида болотца и водоёмы с мутной, а то и грязно-серой водой. Когда Живая Лужа пересекала такие заводи, Брошенный Портфель вертелся на передней скамеечке, тревожно поглядывал по сторонам.

– Осторожно Лужа, не рискуй, возьми левее: дорога будет длиннее, зато надёжнее.

Но Живая Лужа не послушалась, желая сократить длинный путь, стекла в большое и грязное озеро и поплыла через него. Они доплыли до середины стоячей воды и Брошенный Портфель, зорко глядя по сторонам, закричал:

– Лужа! Берегись! Пятна! Быстрей, быстрей на берег!

Катя ничего, не понимая, закрутила головой, оглядываясь по сторонам. Что мог увидеть Брошенный Портфель? Его крики испугали её, она умудрилась, балансируя, встать на качающееся днище, пригляделась и всё поняла. С разных сторон огромного водоёма к ним стремилась, скользя по водной поверхности маслянисто-коричневая ржа.

Лохматые, грязные кляксы выбрасывали в сторону Живой Лужи гадкие щупальца. Лужа почувствовала опасность и увеличила скорость. Лодка со стороны походила на катер-скутер, от скорости задравший нос к верху. Но пятна размножались с невероятной скоростью, их появлялось всё больше и больше. Они плыли за Живой Лужей вдогонку, они набрасывались справа и слева, а самое страшное, что они появились в большом количестве впереди.

– Брось лодку, брось лодку! ― Кричал Портфель: ― Мы доплывём, сама спасайся!

Лужа лавировала, огибая, плывущие ей навстречу опасные заграждения, кидалась из стороны в сторону, быстро набирала скорость и резко тормозила, как будто у неё имелся свой собственный стоп-кран, или вертелась на одном месте наподобие компасной стрелки, потерявшей стороны света. Катя упала коленками на дно и обеими руками ухватилась за борта. Пятна как злые гиены набрасывались на Лужу, отрывая от неё клочки чистой воды. Портфель в ярости метался и что есть мочи топал уголками-подковками, понимая, что ничем помочь Луже не в силах. А Лужа сопротивлялась изо всех сил ― распихивая сживающий всё живое со свету ужас, она упорно пробиралась к берегу. Поодиночке пятна ничего не могли с ней сделать, но они собирались в одну сплошную преграду, в одного грозного, хищного зверя.

Двигаясь к берегу, Живая Лужа с каждым метром теряла свою чистую воду, ослабевала и хилела. Движение лодки замедлилось, а вскоре она вовсе остановилась. До берега оставалось совсем недалеко, каких-то несколько десятков метров. Лодка стояла легко покачиваясь. Злая ржавчина со всех сторон набросилась на то, что ещё оставалось от волшебного творения. Чистая вода ещё кое-как отталкивала грязь, но, то, что она умирает, и девочка и Портфель хорошо понимали и видели.

– Что делать?! ― В панике орал Портфель: ― Они её сейчас окончательно разорвут и уничтожат! Это я во всём виноват! Прости меня!

Со слезами на рисованных, печальных глазах он смотрел то на Катю, то на лес. Девочка, поражённая всем происходящим, не могла понять, что происходит, ведь со злым волшебством она столкнулась впервые. Но не прошло и минуты, и она сообразила, в чём дело. Что Живой Луже, какая бы она ни была волшебная, нужна помощь, да и крики Портфеля вывели её из замешательства. Катя схватила весло и принялась колотить им ржавые пятна. Это не помогло. Весло шлёпало по пятнам, не нанося им никакого вреда.

– Думай, ― затребовала от самой себя девочка, сердито смотря на кипящий вокруг лодки водоём: ― Думай… есть! ― Катя встрепенулась: ― Портфель, банку! Банку давай!

Друг не подвёл. Крышка открылась как у механической табакерки с чёртиком ― под давление пружины. В нём стояла пустая трёхлитровая банка с пластмассовой крышкой. Катя тут же схватила эту банку и поднесла к борту лодки.

– Лужа, спасайся сюда! ― И Живая Лужа фонтанчиком выскочила из грязной жижи, наполнила банку до краёв. Красивые, чистые глаза благодарно посмотрели на девочку и моргнули лучистыми ресницами.

Вокруг деревянной посудины ржавые пятна терзали последние клочки чистой воды. Катя осторожно поставила банку на дно, взялась за вёсла.

Немного времени спустя борт лодки коснулся берега. Девочка с банкой и Брошенный Портфель сошли на землю и побрели в лес.

Расступился, зашумел великий, зелёный бор перед маленькой девочкой. Приподнялись огромные, мохнатые и колючие лапы елей. Откинулись в сторону гнилые, упавшие стволы и ветки. Расплелась поросль, не путалась под ногами, не мешала идти.

Влажность насыщала воздух. Лучи солнечного света кое-как пробивались к почве сквозь крону деревьев. Полумрак окутывал окрест. Тропинка уходила в самую чащу, куда и вовсе не проникало солнце, то теряясь среди травы, то отчётливо петляя среди могучих корней елей на усыпанной сухой хвоей и сосновыми шишками земле. Иногда встречались муравейники необычайно больших размеров.

Брошенный Портфель и Катя упорно шли, не жалуясь на усталость. Посидят, отдохнут. Катя поест, чем Портфель угостит: сосиски в тесте, пирожки, пончики, фрукты, лимонад. И дальше. Банку с Живой Лужей, больной и растерзанной, тащили по очереди.

Солнце давно прошлось по верхушкам деревьев и покатилось за горизонт. Полумрак превращался в ночь.

– Далеко ещё, Портфель? ― Волновалась Катя.

Портфель шёл, пыхтел, молчал.

Раз не отвечает наверно далеко, думала девочка и терпеливо шагала вслед.

Меж деревьев забрезжил огонёк. Путешественники остановились. Портфель замер, прислушался. Катя села на заваленную ольху и поставила банку у ног.

– Кто там может быть?

Заухал филин, а вдалеке ему ответил протяжный вой волка. Портфель ожил и громко сказал:

– Пошли, подруга, это свои. Кажется, я знаю кто. Уже недалеко. Завтра придём.

Через двести метров Катя и Портфель подошли к костру. Огонь без дыма весело играл, пощёлкивая аккуратно нарубленными сухими веточками. У костра сидела очень странная девочка. Растрепанные соломенные волосы и длинный курносенький носик бросались в глаза, а когда Катя поздоровалась, и девочка встала для приветствия, то вышло, что она ещё на голову выше Кати. Ноги обуты в высокие старинные сапоги-ботфорты, в данной обстановке свёрнутые до колен. Девочка по-мужски протянула сухую, но сильную ладонь и назвала своё имя:

– Козыля.

– А меня Катя зовут, а это мой друг ― Брошенный Портфель. Хотя больше он уже не брошенный ― я же его нашла. Мы идём вместе с ним к Горыне. Я буду там учиться выращивать волшебство.