Текст книги "Чародейка. Часть первая"

Автор книги: Михаил Смолин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Михаил Смолин
Чародейка. Часть первая

Часть первая.

«Не от мира сего»

Глава № 1.

Появление Брошенного Портфеля

Странное событие произошло с девочкой Катей в последнюю апрельскую пятницу 199… года и, как следствие, привело к удивительным приключениям. И это, очевидно, всё из-за того, что она верила, будто самые интересные истории приходят в голову утром, когда уже проснулся, но глаза ещё не открыл.

Солнце играло лучиками по окнам домов и безжалостно топило остатки ноздреватого снега. Оно одновременно подсказывало, что начавшийся день будет забавным. Катя лежала и фантазировала, какая крепкая дружба может завязаться между необыкновенными друзьями: велосипедным следом, тенью от крапивы, заколоченным гвоздём и взорванной гранатой. Само собой, она смутно представляла сотканные утренним воображением образы: о чём они могут говорить и вообще как идти на контакт, особенно с взорванный гранатой, чей вид уже сам за себя говорил, что она неуравновешенна, очень вспыльчива и не склонна к общению. В конце концов, воображение победило и дало сказочным существам путёвку в жизнь.

Одновременно, ай-ай, девочка вспомнила самое главное, что в школе сегодня два урока, всего два урока, но они есть. И вот тут-то и произошло то странное событие, с которого и начинается наша сказочная история. Неожиданно вокруг наступило необычное безмолвие: с улицы пропали голоса прохожих и урчание автомобилей, как говорят ― уличные звуки, и в тиши Катя как сквозь сон услышала красивую мелодию – не где-то, а на улице, именно под её окном, играла скрипка. Она и сама не поняла, что подсказало ей, что это скрипка. К красивой мелодии присоединилось щебетанье птиц, а вслед за тем девочка услышала окутанные тайной шорканья, сопения и бормотания: кто-то вёл беседу непонятно о чём и что-то невнятно напевал. Разумеется, Катя смекнула, почему этот кто-то неизвестный разговаривал сам с собой, а не с кем-то: потому, что голос собеседника и в помине отсутствовал.

Она открыла глаза – музыка и болтовня стихли. Девочка переоделась, подошла к окошку, раздвинула занавески, и выглянула в приоткрытую фрамугу на улицу. Возле дома на обочине тротуара стоял кожаный, школьный портфель. Прохожие шли мимо, не обращая на него внимания, или не замечали его.

«Вполне неплохая вещь. Странно: забыли или потеряли, ротозеи», подумала Катя и пошла в ванную.

Мама на кухне побрякивала посудой. Вода весело зажурчала из крана умывальника.

Перед тем как умыться, девочка взяла с полочки жёлтый пенал с раствором для мыльных пузырей.

Стоя перед зеркалом, Катя энергично поболтала рамочкой в пенале и вынула её на свет. По жирной мыльной плёнке поплыла цветастая радуга. Девочка сделала лёгкий выдох, но цветная «мыль» и не подумала превращаться в мыльный пузырь. Она подула посильнее, но опять ничего не произошло: пленка, как была в рамочке, так и осталась плоской. Тогда из озорства и детского любопытства Катя сложила губы гармошкой, надула щёки и изо всех сил дунула. И тут на её глазах не из плёнки в рамочке, которая опять осталась целёхонькая, а из открытого тюбика с зубной пастой вылез пузырь. Он надулся быстро и получился большой и переливающийся. Девочка затаила дыхание и удивлённо уставилась на него. Пузырь разделился на два небольших, радужно переливающихся, и на каждом замерцали совсем не схожие мордашки. На заплаканном лице первой текли разноцветные разводы от крупных слёз, рот другой, косоглазой, изгибался в улыбке кончиками к верху. Но их, очевидно, нисколько не волновал такой конфуз. Они подмигнули рисованными глазками и в образовавшейся тишине колокольчиками прозвенели:

– Ура! Нашлась! Дринь-дринь! ― закричал радостно первый пузырёк.

– Вас ждут, девочка… дзинь, динь-динь-динь, ― серьёзно добавил второй.

Катя моргнула ресницами и попыталась ответить, но не получилось. Жирная цветная плёнка в рамочке порвалась на огромное количество мелких пузырьков. Они полетели ей в лицо, и угодили, куда не полагается; девочка чихнула, мордочки пропали, большие пузыри лопнули. Возникшую тишину вновь наполнил шум воды в умывальнике.

Катюша ополоснула лицо холодной водой, тщательно промыла увидавшие чудеса веки, задумчиво посмотрелась в зеркало и не удержалась от того, чтобы сделать своему отражению гримасу. Гримаса получилась одновременно и смешная, и грустная как на старой картинке с клоуном. А может быть, отражение в зеркале последовало примеру двух мордочек на переливающихся пузырях. Девочка повесила полотенце на вешалку и пошла в свою комнату, по пути заглянула на кухню, сказала «Доброе утро» маме и понюхала вкусные запахи.

Пакет с учебниками и тетрадками как обычно висел на крючке двери её комнаты. Страшно не хотелось делать заданные на дом уроки, но Катя уже знала, что такое ответственность – она взяла со стола «Русские народные сказки» и залезла с ногами на кровать.

– Почему, когда хорошая погода, всегда задают много домашнего задания? ― раскрыв книжку, вознегодовала девочка и её размышления переменили русло и потекли в направление, совсем далёкое от учёбы: ― Интересно, что такое волшебство? Отчего ему никто не учится? Читать, писать ― пожалуйста, а вот как колдовать, ни одна учительница не знает. Умела бы я волшебством распоряжаться, дала бы сейчас задание урокам ― они бы делались, а я гулять пошла. И гуляла бы, гуляла или книжку продолжала читать, или… Что такое мне сейчас в ванной над умывальником причудилось? Удивляться остаётся. Я своими глазами видела, своими ушами слышала это чудо-волшебство. И где оно? Раз покажется и исчезнет. Нет, чтобы задержаться, поговорить, познакомиться. А вдруг мне это всё причудилось, или я заболела и у меня температура. Точно, скорее всего, от уроков у меня галлюцинации. Катя озабоченно помассировала пальчиками виски, улыбнулась своим мыслям, закрыла лицо ладонями, глухо прошептала:

– Эй, эй, волшебство, валяй сюда.

Тяжко вздохнула, слезла с кровати, уселась за стол и раскрыла учебник. В голову пришёл стишок. Девочка взяла авторучку и написала на листке бумаги:

Наши выдумки-придумки

Обитают ― знаешь где?

Нет, не в ящике, не в сумке

И совсем не на луне.

Постоянно где-то с нами,

Нос суют в любые дни,

Ходят, бродят как дворами

В круглой голове они.

Видно, место приглянулось,

Поселились ― не прогнать

И серьёзная учёность

И властительная глупость

Вместе любят здесь гулять.

Запах с кухни просочился в комнату и совсем отбил у девочки желание учить уроки.

Катя сердито захлопнула учебник, повернулась к окошку и увидела на подоконнике портфель, который недавно стоял на улице. От удивления, так как портфель заговорил с ней немного утомлённым человеческим голосом, она выпустила учебник из рук, и тот грохнулся на пол.

– Здравствуйте, девочка Катя. Не пугайтесь, пожалуйста, ни меня, ни обстоятельств, но я случайно услышал ваше желание познакомиться с волшебством и считаю своим долгом сказать, что в этом случае я просто вам необходим. Я немного запачкан грязью и пылью ― ох, пути-дороженьки заковыристы, но если меня протереть тряпочкой, я буду блестеть как новенький. Меня зовут Брошенный Портфель.

На блестящих металлических уголках Портфель вразвалку прошёлся по подоконнику, а Катя стремительно подбежала к окну и выглянула на улицу.

Надо сказать, что её квартира находилась на втором этаже. Поэтому неудивительно, что перемещение странного портфеля с улицы на второй этаж, прямо на подоконник приоткрытого окна, привело девочку в изумление.

– Ты подумала, что над тобой пошутил твой брат, ― продолжил речь Брошенный Портфель: ― На самом деле это не так. Мной никто не управляет, за меня никто не разговаривает, я сам по себе. Переставь меня, пожалуйста, на трюмо. Открой, возьми салфетку и вытри, иначе мне стыдно находиться в твоей комнате.

Катя бережно, двумя руками исполнила просьбу брошенного гостя и поставила его напротив зеркала. Тогда крышка Портфеля сама открылась, из него выпорхнула тряпочка и принялась сама тщательно полировать поверхность своего хозяина. Она разгладила морщинистые и неровные складки, протёрла пряжку, расправилась правильным четырёхугольником и, отряхнувшись в сторонке, овеяла его. Через несколько минут чистый Портфель продолжил беседу. Перед этим он важно надулся, растопырил металлические уголки и уселся днищем на полированную поверхность мебели.

– Итак, девочка Катя, познакомиться с волшебством очень просто. В этом ты и убедилась в моём лице. Вот, я здесь. Но чтобы научиться, мало-мальски, кудесить или чародействовать, а по сути своей это явления одного порядка, тебе нужно попасть в питомник, где выращивают волшебство, и находится он у Горыни в мурье.

– Где? ― еле слышно спросила девочка, мало понимая, что вообще сейчас происходит.

– В Пещере находится питомник волшебства. А Пещера в Волшебной горе, ― вкрадчиво произнёс Портфель. ― Мне поручено пригласить тебя в гости.

– Очень занятно, ― осмелела и раскрыла рот Катя. ― А можно тебя спросить? Уважаемый Брошенный Портфель, ты волшебный?

– Да, но не люблю, когда меня хвалят.

– И ты умеешь колдовать?

– В пределах своих возможностей, или внутренностей, ― На Брошенном Портфеле обозначились выразительные глаза и рот. Застёжка крышки в данном случае исполняла роль носа. Рот ехидно ухмылялся, а над круглыми рисованными глазами появились густые, изогнутые брови.

Создавшаяся обстановка не на шутку заинтересовала девочку и пришлась ей по душе. Она с головой окунулась в восхищение, от того что с ней приключилось, что этот чудный, живой, школьный портфель, каковой почему-то назвал себя «Брошенным» просто так залез к ней в комнату и сейчас разговаривает с ней рисованной физиономией. Когда тряпочка его вытирала, он сладко мурлыкал от удовольствия.

– Ты говоришь, Брошенный Портфель, что я смогу научиться колдовать, и для этого надо пробраться в пещеру к Горынычу.

– Не к Горынычу, а к Горыне. И давай договоримся, что «колдовать» ― это все-таки, по-вашему. То есть так говорят в вашем мире, а у нас это слово устарело и неприятно режет слух; как я уже сказал, мы обычно говорим «кудесить», или «чародействовать», или «выращивать волшебство». У нас так принято, ― внёс первый штрих ясности Портфель.

– А кто такой Горыня?

– Горыня это не он, а она ― ведьма уважаемая, старая как мир.

– Ведьма!? ― разочарованно и как-то боязливо воскликнула Катюша, ― Это Баба-Яга, что ли?

– Тсс… прошу тебя, не поминай это имя без необходимости, если ты желаешь продолжить наше знакомство и попасть в Волшебную мурью. Горыня ― великая ведьма и заслужила, чтобы её так называли. А ещё она по совместительству инспектор растущего волшебства. А директор питомника волшебства Василиса. Тоже волшебница заслуженная, ― Портфель поёрзал на месте и добавил, ― Бояться наших чародеек не надо, но как все учительницы они строгие и требовательные. А как ты хотела? ― чтобы хоть одну кудесу выучить, о-го-го терпения надо.

– Не послушаюсь я, и превратит такая учительница меня в «не разбери-пойми кого угодно»? Беспокойно задала вопрос Катя.

– Сдалась ты ей! Ой! Извиняюсь девочка… Ты не возражаешь, если я тебя буду звать просто Катя?

Девочка кивнула, и Брошенный Портфель оптимистически продолжил:

– Она ведьма, понимаешь, ну очень хорошая ведьма. Самая-самая хорошая ведьма, ― он произнёс слово «ведьма» так, как будто это слово было синонимом словам «фея» или «добрая волшебница». ― Ко всему прочему, я официально заверяю, как друг и будущий твой наставник, что какие-либо превращения самой тебя, без твоего согласия, не состоятся. Да и на трусиху ты не похожа. Я так старался, искал тебя ― неужели мои усилия зря?

– Скажу откровенно, все твои заверения, Брошенный Портфель, необычны и подозрительны. К примеру, как мы попадем в эту мурунью и далеко ли она? ― спросила девочка.

Брошенный Портфель съёжился и радостно захихикал:

– Я уже чувствую, что ты согласна и продолжу. Это мы, волшебники, так в шутку называем пещеру Горыни ― мурья, ибо нам она кажется маленькой и тесной. А ты называй её по-своему, например, школа. Ты там, так или иначе, будешь учиться. То есть, по-нашему, выращивать волшебство или чародействовать. Нет-нет, что я говорю! ― воскликнул Портфель, заметив наморщенный нос девочки. ― Школа ― это не то, это где-то в далёкой заморской стране, а у нас растить надо, выращивать или ничего не получится, ― в голосе Брошенного Портфеля появилась взволнованность. ― Питомник Волшебства ― самое правильное выражение для вашего мира. Там тебя научат выращивать плоды фантазии, и там ты заведешь дружбу с игрой воображения. У нас не зубрят и не заучивают, невыносимо напрягая мозги, а впитывают знания, потому что уважают и любят их. Дополнительно знаю и могу сказать, что наверняка пойдём мы с тобой через железнодорожный мост, мимо парка, за пруд – далеко-далеко. Поможет нам в этом одно очень хорошо мне знакомое средство. Вот на нём мы с тобой и поедем. А пешком, конечно, не дойти.

– Ну, парк я видела, а железнодорожный мост и пруд где ты нашёл?

– По этому поводу не переживай. Всё будет.

– А что скажет мама? Если очень далеко идти, она меня потеряет и ни за что не отпустит.

– Это мы тоже уладим, ― Брошенный Портфель улыбнулся: ― Ты время не тяни, лучше уроками займись, а то скоро в школу идти. После занятий погуляем. Садись, садись, а я в сторонке в одиночестве подремлю.

– Но ежели ты добрый Волшебник, так сделай мне уроки, ― быстро сообразила Катя.

Портфель нервно помялся на углах и проворчал:

– Не имею права, уроки ты должна делать сама.

– Какой же ты мне друг тогда? ― Катерина обиженно надула губы. ― Ещё зовёшь куда-то. С такими друзьями в школу не ходят и тем более по пещерам не лазают.

– Подумай и пойми, ― возразил Портфель: ― В случае если я за тебя буду делать уроки, ты так и ничему и не научишься. «По щучьему велению, по моему хотению сделай мне уроки, Брошенный Портфель»: ты девочка Катя, а не Емеля.

– Один раз, Брошенный, один раз, ― не унималась девочка.

– Ладно, ― щёлкнул замочком Портфель. ― Ради того, что тебе летом, что ни говори, придется волшебные знания в голову помещать. Ради этого на всё готов. В следующий раз такая помощь подлежит принципиальному несогласию. Питомник Горыни ― это не средняя школа: там от списывания толку нет, самому всё делать надо ― волшебство у каждого своё, как отпечатки пальцев.

Крышка Брошенного Портфеля с силой откинулась, из него вылетела авторучка и порхнула к тетрадкам на столе. Тетрадки сами аккуратно разложились и раскрылись. Чудо-перо принялось за работу в тетради по русскому языку. Катя со счастливым выражением лица сидела за столом, затаив дыхание, и любовалась своим почерком, а волшебство старательно и аккуратно выводило каждое слово и правильно ставило знаки препинания.

– Катюша, иди завтракать, ― раздался из кухни мамин голос.

На удивление Катя быстро и молчаливо поела, не болтая ногами под столом, не выглядывая в окошко на улицу и не возя чашку с чаем по столу.

– Спасибо, мама, можно я сегодня пойду в школу пораньше? Уроки я уже сделала. Если хочешь – проверь.

– Что-то не верится, ― подозрительно посмотрела на дочку мама. ― Давай-ка неси тетрадки.

Через минуту мама увидела, что русский язык и математика, как ни странно, сделаны прилежно – без ошибок и помарок.

– Молодец, глазам своим не верю, ― похвалила она. ― А как у нас с литературой?

– А литература у нас будет только в понедельник…

– Это не отговорка, ― сказала мама и нахмурилась.

Катя приуныла. Она знала, что на понедельник задали выучить любое стихотворение о весне, но она ничего не учила и даже ещё не искала стишка в книгах.

Тогда она подумала и решила, что желательно не говорить правду и соврать, а стихотворение выучить в выходные.

– На понедельник, дорогая мамочка, нам ничего… ― язык перестал поворачиваться, и девочка не смогла выговорить больше ни слова.

– И что дальше? ― мама вопросительно смотрела на дочь.

За спиной мамы на краю кухонного стола стоял чайник для заварки чая. Крышка его тихонько приподнялась, и из чайника вылезли два пузыря, толкая перед собой заваренные листья чая; на прозрачных стенках появились две светлые рисованные мордочки. Первая смотрела очень грустно, вторая улыбалась во весь рот.

– Не трусь, рассказывай, ― пропищала одна.

– Не учила, так сама придумай, ― вторя ей, звонко прозвенела вторая.

– Ничего страшного на понедельник нам не задали, всего лишь выучить стихотворение… о весне, ― повернулся, наконец, Катин язык.

– И что на счёт стихотворения? ― сочувственно повторила вопрос мама.

– А ничего. Хочешь послушать?

И девочка, сама не ожидая, вдруг поняла, что знает новое стихотворение, и с выражением прочитала его:

Посмотрите, как танцуют

Блики солнца на воде ―

Это лучики рисуют

Поздравление весне.

Просыпайся, что уснуло.

Оживай, что умерло.

Пенью, запахам и краскам

Открывается окно.

По подсушенной тропинке

В босоножках ты пройдёшь

До нехоженой глубинки

Где из норки вылез ёж.

Там, засыпанная хвоей,

Ещё мёрзлая земля

Сохранила снег в покое

До сегодняшнего дня.

Катя закончила декламировать и пояснила:

– Сама сочинила. Татьяна Максимовна нас за это хвалит.

– Хм, ― сказала мама. ― Хорошо. Желаю тебе точно так, без запинки, уверенно отвечать на уроке. Ну, иди, и после уроков нигде не задерживайся. Две мордочки мгновенно исчезли в чайнике, и крышка чайника со звоном грохнулась на место. Катя засмеялась, а мама подумала, что задела чайник рукой.

Глава № 2.

Прогулка

Внимание, читатель, вторая глава, по большому счёту, лишняя и написана она для того, чтобы в сказке было ровно десять глав. Если она тебе покажется скучной или непонятной, тогда просто погляди её окончание и приступай к следующей, но если ты любознательный читатель, ты обязательно прочтёшь её целиком.

На следующий день с Брошенным Портфелем в руках Катя гуляла по улице. Сами понимаете, его она дома без присмотра оставить не могла. Её брат Илья обязательно что-нибудь с ним натворил бы. Да и сам Портфель оставаться один дома не пожелал.

Катя постояла у весеннего ручья, прогуливаясь вдоль него, дошла до продовольственного магазина, около него села-посидела на лавочке.

На самом деле она гуляла не бесцельно. Она разговаривала с Брошенным Портфелем. Разговор происходил примерно в таком духе:

– Расскажи, Брошенный Портфель, с помощью чего у тебя фокус с пузырями получается? Какую ловкость применяешь?

– Это вовсе не пузыри, а Две Мордочки, сёстры приблизительной и неразделённой видимости. Они с детства мне знакомы и тоже будут этим летом в питомнике у Горыни волшебство выращивать вместе с тобой, если ты не будешь мне перечить и во всём меня слушаться.

– Чего им учиться-то его выращивать, они и так всё умеют, ― тут же возразила девочка.

– Ничего они не умеют, ― заспорил Портфель.

– Ты меня за глупую принимаешь? ― Катя похлопала Портфель как товарища по плечу. Из него донёсся звук означающий удовольствие: ― То из тюбика с зубной пастой вылезут, то из чайника. Ты мне голову не морочь – пузыри в виде двух мордочек запросто не разговаривают, да вдобавок так, что мама их вовсе не слышит.

– Они с рождения умеют эдакую штуку выкидывать, а на самом деле такие же девочки как ты, но необычные. Проще говоря, в переводе на ваш язык из другого теста. Поняла?

– Не совсем но, в общем, ясно, ― ответила Катя. ― И хочу попросить тебя, Брошенный Портфель, сотворить ещё одно чудо.

– Почему ещё одно? Разве было первое чудо?

– Как же не было, а кто за меня уроки делал?

– Разве это чудо. Подумаешь. Кто эти уроки только не делает.

Катя подумала, что с таким суждением она обязана согласиться и сказала:

– Хорошо, любезный Портфель, сотвори первое чудо.

– Надеюсь, в разумных пределах, ― беспокойно поинтересовался её новый друг.

– Конечно, в разумных. Далеко ходить мы не будем. Предлагаю, ― Катя задумалась, ― превратить вон ту рыжую кошку у подъезда в тигра, переполоху будет.

– Катя!!! ― Портфель задергался у девочки в руке: ― Придуманное тобой превращение и самой Горыне непосильно. Кошки в тигров не вырастают ни с того, ни с сего.

– Странный вы народ, волшебники. Я как понимаю – волшебство в том и заключается, чтобы сделать чудо, ― рассудила Катя. ― А что такое чудо? Это то, что никто не ожидает…

– Не уверен. А если, например, ожидаешь, но не веришь. Подумай на досуге, вдруг пригодится, ― Портфель сделал паузу и продолжил. ― Разумеется, девочка, по-своему вы правы, но тигр из кошки ― это не чудо, это глупость. Сколько кошку в тигра не превращай, он всё равно кошкой останется.… Но если наоборот попробовать, ― Брошенный Портфель запнулся и опять на несколько секунд замолчал: ― По-моему, есть все шансы, что получится…

– А что если нам во дворе карусель построить?

– Кто в добром деле отказывает, а что для этого надо?

– Для этого надо? ― Лицо девочки приобрело озадаченный вид: ― Ты разве сам не знаешь?

– Не знаю, ― Брошенный Портфель испустил печальный вздох.

– Папа знает. Надо его спросить.

– Нет, не поможет. Волшебство ― это когда сам решения принимаешь, без папы.

– Везде отговорки у тебя, Брошенный Портфель. Предложи тогда ты, что умеешь?

– Могу свисток, могу шарик воздушный, могу шоколадку, капризная девочка.

– Ага! ― Катю осенило. ― А деньги можешь?

– Фальшивые ― пожалуйста. Но ваши мысли, Катя, не в правильное направление поворачиваются и бредут. Вы норовите не в нашу Волшебную Пещеру попасть, а в другое не менее знаменитое заведение, о коем рассказывать я вам не уполномочен.

Брошенный Портфель обиженно надулся, а девочка подумала: «Плохо всегда просить, лучше самой научиться волшебству, тогда я всё, что мне надо, то и колдовала бы».

Вслух она сказала:

– Расскажи мне о той пещере, куда мы пойдём. О ведьмах-волшебницах. Какие они? Расскажи, как волшебство выращивают и шоколадку, что обещал, давай, ― не забыла попросить Катя.

Брошенный Портфель посопел и стал рассказывать, как будто старую сказку читать:

– Дорога в мурью Горыни далёкая, опасная. За лесами дремучими, непролазными мира сказочного есть край. Называется Волшебные Суземы. В самой глухомани находится и никому не ведомый он. Не натаскаться, если не знаешь, куда. Охрана тех земель строгая ― заплутает, заморочит; хорошо, если откуда пришёл, туда и выведет, а ведь можно и сгинуть. Невидимы указатели лесных кружев, неслышны шаги, тебя сопровождающие. Закричишь ― лукавым эхом твой голос повторится. Будешь молчать ― обовьют тебя стебли, окружат тени, навалится усталость, ляжешь на траву ― уснёшь, не проснешься.

Среди густого леса спрятана Гора, у подножия её местечко ― Пни, а в крутом склоне Горы вход в ту самую Пещеру. Скоро откроются ворота Волшебной Пещеры и пригласят молодых да неопытных в питомник, где выращивается волшебство. Там сказочные учителя уроки ведут, а любопытство водит тебя по залам и чародейское ремесло показывает. Один за другим откроются потайные уголки мурьи увлекательными мирами твоих сверстников и окружат они тебя заботой, добром, любопытством. Как человек ты будешь одна-единственная, право слово, первая и необходимая ― получилось таким образом…

– Так-так-так, а почему это именно меня пригласили? ― задала очередной вопрос Катя Брошенному Портфелю.

– По способностям ты подходишь, а определила это Горыня. Вот научишься волшебству в питомнике, станешь взрослой, и своих детей научишь. Дети твои тоже своих детей обучат, и постепенно оно будет к людям возвращаться, а то совсем забыли они, что такое настоящее волшебство. Всё перепутали. Многое неправильно понимают.

Способов, как его выращивают не перечесть, и не смогу я тебе всё рассказать, иначе, зачем в Пещеру Горыни ходить. И ведьму Горыню ты сама увидишь. Волшебники волшебников в портретах не обрисовывают и характеристики друг другу не пишут: непосильное для нас это дело.

Девочка заметила, как тёмно-коричневая кожа Портфеля приобрела красноватый оттенок. Её новый друг на минуту замолк, и продолжил:

– Извини, девочка, приукрасил, но без корысти. Как говорится, за туманом совсем другой лес скрывается. Зачем приглашает тебя к себе в мурью Горыня, она сама тебе это объяснит. И не ходить ты вправе, испугаться, ничего в этом зазорного нет. И чародейству там не возбраняется научиться, а, почитай, у тебя ничего и не получится. Волшебство ведь оно тоже хитрое, вроде думаешь, вот ухватил, поймал, а оно, глядь, потекло из ладоней сквозь пальцы, и нет его. И говорить-то про него никому нельзя, а всё в себе хранить положено.

Катю задели слова Брошенного Портфеля, она надулась как мышь на крупу.

– А я думала, сейчас пойдём, я тебя со своими друзьями познакомлю, а оказывается, и рассказывать нечего, всё в тайне.

– Да-да. Кроме нас с тобой, никто ничего знать не должен. Иначе спугнём мы удачу, а ловить-вылавливать её и в вашем мире, и в нашем ― удовольствие малопривлекательное.

Разговор девочки и Брошенного Портфеля прервали двое мальчиков ― Катины школьные товарищи. На улице друзей редко называли по именам, обычно по кличкам. Одного звали Чернов, другого Матрёшка. Они вынырнули из подъезда и, не сговариваясь, устремились к своей однокласснице. На мальчишечьих лицах явно просматривалось, что место, занятое скукой, просит уступить, вышедшая погулять задиристая шутка.

– Выходной день сегодня, а Катя в школу с портфелем собралась, ― съехидничал Чернов.

– Какой большой портфель! Не замучилась таскать? ― добавил Матрёшка.

– А ну, отдай его нам. Мы тебе его сейчас куда хочешь утащим. Что у тебя там? Гардероб для Барби?

Катя уловила, что шутка заходит слишком далеко, испугалась, схватилась за Портфель.

– Прекратите его трогать! Его нельзя хватать!

Но Матрёшка уже, изловчившись, выхватил Брошенный Портфель из рук девочки и отбежал с ним в сторону, в тень деревьев, где перекинул его Чернову, как баскетбольный мяч. Катя побежала за мальчишками. Они ловко убегали от неё.

– Сейчас мы посмотрим, что там! ― кричал Чернов.

Он подбежал к беседке, поставил Портфель на широкие, деревянные перила и открыл. Что они хотели найти в нём, осталось загадкой.

Матрёшка и Чернов, вытянув шеи, заглянули в волшебную утробу, и немедленно, испуганно отпрыгнули в сторону. Из открытого Портфеля выглянуло серое существо, всем своим видом напоминающее муравья, но отличалось от названного насекомого большими размерами и имело глаза-шарики, покачивающиеся на длинных, тонких усиках. За ним из глубины Портфеля появились ещё три «муравья». Они огляделись вокруг себя и дружно воззрились на мальчишек.

– Глаза в кучу! ― Заголосил первый нервно-командным голосом: ― Это Ученический Портфель, а не Windows. Активно шевелим мозгами, работаем! Работаем! Работаем!

– Приглашаю к уроку геометрии, ― произнёс второй «муравей» мужским голосом диктора местного телевидения: ― Как всегда, наши дорогие люди, гипнотизация пространства будет происходить по удаляющейся прямой линии, проходящей через две взаимно дополняемые точки. Призываю проявить интерес!

В это время глаза-шарики на тонких усиках, потянулись на сближение и образовали кучу ― она превратилась в треугольник, где вершину занял один глаз, а основание четыре.

Раздался душеспасительный голос третьего усатого создания:

– Вам повезло, вам больше чем повезло. Вы попали на шоу, на великое шоу. Кучерявое, планетарное шоу прошлого, настоящего и чуть-чуть будущего. А впрочем, какая разница ― через пять минут будущее становится настоящим, а ещё через пять настоящее ― прошлым. Но шоу остаётся, шоу ― оно всегда. Это модно, это заводит, будоражит, подогревает. Вся жизнь наша ― шоу. Кому повезёт, а кому нет. Куда ни глянь, всюду шоу. Итак, приступаем. Молодые люди, перед вами равнобедренный треугольник. Как ни крути, он устойчив абсолютно на основании из большего количества глазиков. Его нельзя перевернуть и поставить на вершину ― он всё равно завалится. Зато его можно катить и это, без сомнения, идёт на пользу глазикам. Внимательно вглядитесь в его «верхушку». Ну, ну, думаем, думаем, ломаем голову, не доламываем. Об этом глазике принято рассказывать много глупостей, частных подробностей и ими интересуются нижние глазики. Призываю к полемике! Кому, как не нам с вами судить да рядить, рядить да подсуживать…

– Закрываем верхний глазик, ― прервал третьего «муравья» первый и замолчал. Третий «муравей» продолжил. ― Получилась трапеция. Она представляет собой неустойчивую систему, о которой есть правдивая история, как левый глазик подрался с правым глазиком, но больше всех пострадал средний глазик, что привело, в конце концов, к его отмиранию. А также есть множество личных историй о победах и трагедиях. На них и стоит ток-шоу современного человеческого разума. Ну-ка, молодежь, думаем, думаем, кидаемся мыслями, но корректно. Призываю к дискуссии!

– Позвольте! Позвольте сообщить! ― опять встрял второй. ― Думай, не додумывай, но об этих глазиках хорошо известно, что они косятся друг на друга и чем выше возносятся, тем более сближаются, при этом углы подъёма никогда не совпадают. Это следствие неодолимого перемещения глазиков по вертикали, являющееся их целью, смыслом существования и важностью содеянного.

– Таково шоу! Удивительное, сногсшибательное шоу! ― опять заголосил третий. ― Корявость его геометрии такова, что при малейшем нажатии сверху равнобедренная трапеция очень легко превращается в неравнобедренную, а то и в параллелограмм или четырёхугольник неправильной формы. Где дебаты, не вижу дебатов. Они давно должны идти строем по вашему сознанию, чеканя шаг!

– Коллега, ― ответил второй: ― Почему вы всё время упоминаете одно слово ― шоу, хотя есть и другие не менее подходящие. Например, театр.

– О! Я с вами согласен! Шоу, театр, театр!

– Например, жизнь.

– О! Я не согласен. Это больше подходит для носиков, зубиков и желудочков. Театр лучше. Это возвышенней и уже классика.

– Закрываем ещё три глазика, ― быстро выпалил первый «муравей», опасаясь, как бы о нём не забыли на этом спектакле, и за ним на этот раз в разговор вступил четвёртый . Он пропел невозмутимым голосом аналитика: ― Перед вами нижний ряд треугольника. Глазики этого ряда поражают своим разнообразием, но вопреки всякой логике обычно сливаются в одну прямую. Об этих глазиках есть невероятное множество простеньких, порой ужасных и очень похожих историй. Они абсолютно не интересуют выше парящие глазики. И ещё есть заковыристая сказка об экономике…

– Фигня, а не сказка. Ничего не надо думать, всё и так ясно, ― перебил четвёртого третий, а первый продолжил:

– А теперь, внимание. Закрываем следующую пару и перед нами великое изобретение эволюции ― два глаза, через них проводим линию, уходящую в бесконечность. Какой вывод ― любая геометрия, а тем более шоу зависит от двух глазиков. Они всегда доверчиво-открытые, они суть всего, основа всего… Закройте глазики, и не будет никакого шоу, а тем более геометрии. Останется слепая космическая аксиома ― бессмертная, бесконечная прямая, существующая вне любых глаз…