Текст книги "Москва-Поднебесная, или Твоя стена - твое сознание"
Автор книги: Михаил Бочкарев
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Омоновцы в нерешительности остановились и вопросительно посмотрели, на отдавшего приказ. Тот изобразил на лице эмоцию, прочесть которую можно было по-разному, толи это была озлобленность, толи вымученная жалость, толи просто у политика в момент скрутило живот, и ему нестерпимо захотелось в уборную.
– Да вы что! – заорал он, – Вы, что верите в этот бред? Хватайте этого старого идиота!
Омоновцы дружно кивнули, словно куклы на веревочках, и ринулись к ученому. Но тот ничуточки не испугавшись, улыбнулся, и медленно разжал пальцы. Совершенно все, кто находился на площади, проследили падение стеклянного сосуда и увидели как он, упав, раскололся на мелкие кусочки. Жидкость, брызнувшая фонтанчиком, вспенилась и растаяла в воздухе. Спустя ничтожное количество времени каждый присутствующий почувствовал, как его носа, на мгновение коснулся, легкий малиновый аромат. Впрочем, запах тут же исчез. Омоновцы схватили сумасшедшего ученого и его помощника, а заодно и телевизор, который теперь демонстрировал лишь черно-белые помехи, как и миллионы других телеприемников в стране.
В отделение их! – командовал политический деятель, – Мы их за попытку терроризма! И выясните кто он такой этот профессор Васильев!
Омоновцы подтащили задержанных к машине и затолкали вместе с телевизором внутрь.
АНАНАСОВЫЙ
Майор Загробулько проснулся поздно. Была суббота и официально у майора был выходной, но в связи с печальными событиями, Вифа Агнесович предполагал все равно заскочить в участок, узнать не прояснилось ли чего нового относительно совершивших преступление фокусников, нет ли новых данных о ремонтных работах в башне и заодно, возможно, выпить в компании сослуживцев. Загробулько сладко потянулся, скинул с массивного поросшего рыжеватой шерстью тела, пуховое одеяло, под которым он спал в любое время года, и осмотрев себя критически решил что надо бы ему похудеть. Такие мысли приходили майору в голову чуть ли не каждое утро. Он встал, нацепил тапочки и, покачиваясь со сна, побрел в ванную выполнять утренние процедуры.
В час двадцать пять, Загробулько открыл дверь своего кабинета, сел за стол и вызвал старшего лейтенанта Василькова. Тот явился очень скоро, снова сиял глазами, излучая счастье, и Вифлеем подумал что Васильков, скорее всего влюблен сейчас в какую-то прекрасную молодую девицу, которая несомненно отвечает ему взаимностью. На секунду в трехлитровой голове заскулила бездомным псом тоска одиночества, но Загробулько быстро спугнул ее, обрушившись на подчиненного вопросом:
– Что вам удалось узнать старший лейтенант?
– Относительно башни, – радостно сообщил Васильков, – информация такая. Ремонтные работы накануне происшествия действительно велись. Во-первых, шла замена тросов, и установка новых подъемников, этим занималась датская строительная компания специализирующаяся на лифтовом оборудовании, – он заглянул в папку что была у него в руках, – фирма – «Бьюти Стоун», субподрядчиком с нашей стороны выступал некий строительный трест «Латунь». Во-вторых, велись работы по укреплению железобетонного ствола башни. Этим занималась другая иностранная фирма «STELS-77», но самое интересное, что субподрядчик здесь опять же пресловутый трест «Латунь».
– Так, так… – улыбнулся Трилитр, почесав свой удивительный с точки зрения патологоанатомов, затылок.
– Я узнал, – продолжил неунывающий Васильков, – местонахождение главного офиса ООО «Латунь», – он протянул майору листок с адресом. Генеральный директор Иван Афанасьевич Берг, сорока пяти лет, проживает в Москве, по адресу Кривоколенный переулок, дом… – старший лейтенант указал глазами на листок, переданный Загробулько, – …там написано…
Майор кивнул.
– Сейчас пробиваем их банковские операции на предмет поступления крупных наличных средств.
– Молодец! – искренне похвалил Загробулько.
Васильков просиял еще больше, хотя казалось это совершенно невозможно.
– Фотороботы преступников, разослали во все службы, включая Интерпол. Так же выясняем модель холодильника, известно что это «SAMSUNG» бытовая серия. К нам в прошлом году ввезено было пять тысяч холодильников этой линейки. Три тысячи из которых проданы в Москве.
– Отлично! Ты это все за один день разузнал?
Васильков ответил лишь блеском глаз.
– Хвалю старший лейтенант! – Вифлеему было невероятно приятно, осознавать что работает рядом с ним такой первоклассный сыщик. – «А ведь он далеко пойдет» – подумал Загробулько мечтательно и ему вдруг представилось как он, старый и обрюзгший, все еще майор, стоит на ковре перед возмужавшим Васильковым – генералом и подобострастно докладывает о криминогенной обстановке в столице. Вифа Агнесович поморщился, прогнав страшное видение, и сам того не желая, почтительно спросил:
– Что еще, Василий Андреич?
Старший лейтенант насторожился, но сияния не погасил, а осторожно ответил.
– Сегодня собираюсь встретиться с известнейшим иллюзионистом, Мучачесом Гио. Он вечером будет в Домодедово. Прилетает с гастролей по Европе. Ну а потом думаю заняться Бергом – гендиректором треста.
– Знаешь что, ты давай-ка пока ограничься фокусником, а с Бергом я сам побеседую, – Загробулько снова придал голосу подобающую окраску и нахмурился, будто думал о чем-то масштабном.
– Слушаюсь!
– Так, ну с этим все понятно, теперь надо бы решить другой вопросик…
Васильков прищурился. Он знал, что означала эта фраза. А означала она только одно, что сегодня выходной и было бы совсем не дурно собрать коллег в кабинете, да и под хорошую закусочку, под холодненькую водочку, посидеть пару-тройку часиков беседуя на отвлеченные темы о бытовом, о житейском, о приятном сердцу.
– Каюмова с Профонасенко видел минут пять назад, – ответил сообразительный Васильков, – Семирядцев тоже здесь должен быть, ну и конечно Верочка…
При упоминании о Верочке, молодой следовательнице-стажерке, у Загробулько сладко засосало под лопаткой, и на щеках зажегся румянец. Вифа Агнесович, был по-мальчишески влюблен в рыженькую стройную милиционершу и пытался безуспешно это скрывать.
– Отлично, – занервничал майор и выудил из кармана несколько смятых купюр, которые протянул Василькову. Тот кивнул и прытко покинул кабинет, а Вифа Агнесович, погрузился в негу мечтаний, смыслом которых была практикантка Верочка.
Через полчаса рабочий стол Загробулько был покрыт белым листом ватмана и искусно сервирован водкой «Стольная», красным вином «Киндзмараули», маринованными огурчиками, салатами в пластиковых лотках, нарезанной колбаской, сыром, блестящими оливками и тремя пакетами ананасового сока.
– Зачем три ананасовых купили? – причитал Профонасенко, кривясь небритым лицом.
– Да что тебе не все равно? – отвечал Васильков счастье, которого, по всей вероятности, было безграничным.
– Не люблю я его! Лучше б апельсиновый или виноградный.
– Хватит вам мальчики, – нежно словно пела, утихомиривала спорщиков Верочка, а Загробулько, красный и смущенный не смел на нее смотреть.
– Выходит тебе, Вифа Агнесович, башню поручили? – ухмыляясь, спросил Варлам Каюмов, старший по особотяжким.
– Мне.
– Да-а… ну и как? Версии, гипотезы есть? – насмешливо продолжал издеваться Каюмов.
– Есть, – гордо ответил майор, – А ты, наверное, тоже полагаешь, что это дело рук нечистой силы?
– Да тут и нечего полагать, – включился в разговор капитан Семирядцев, – такое ни одному человеку не под силу. Ты же туда сам ездил, все же видел своими глазами?
– А кто сказал, что это дело рук одного человека? – выдал аргумент Загробулько, – Я как раз и утверждаю что это заранее спланированная, и очень хорошо профинансированная диверсия. И осуществили ее не эти три… шута гороховых, а… – тут майор встретился взглядом с искрящимися перламутровыми глазками Верочки, которая несколько распутно смотрела на Вифу Агнесовича, покусывая персиковые губки, и потерял нить размышлений. Он покраснел, и по трехлитровому его затылку пробежали мурашки.
– Ладно, приступим, – Профонасенко взял бутыль водки, отвинтил пробку и разлил всем в граненые стаканы. Верочке он налил вина, посмотрев на нее при этом так, что Загробулько захотелось его придушить сию же секунду.
– Давайте за наши, как говориться, силовые органы! – двусмысленно провозгласил Профанасенко. На что Верочка, слегка подрумянилась и зачем-то скосила прелестные глазки на низ живота Вифы Агнесовича. Тот смутился крайне, одним махом выпил, секундно ощутив малиновый аромат, вовсе водке не свойственный и следом проглотил дольку лимона. По примеру майора выпили и все остальные, также закусив цитрусовым фруктом, а Профонасенко еще и икнул неприлично.
– Погода-то, какая, – воскликнул Васильков, посмотрев в окно, где зеленела гудящая Москва. На рыбалку ехать надо, на Клязьму!
– Да какая Клязьма, к чертовой матери, – отмахнулся Профанасенко, которому водка явно не пошла, – там рыбы-то нет, одни пиявки.
– На Байкал бы поехать, – мечтательно задумался Варлам Каюмов, – там природа!..
– Да, природа там говорят безумно красивая, – поддержал майор, чувствуя что странная какая-то водка, – а главное чисто и нет этого мельтешения городского, – он устало зевнул.
– Не, я бы лучше в Арабские Эмираты махнул, – раскрасневшись и слишком уж пьяно, для одной то рюмки, прохрипел Профанасенко, – там шубу жене куплю, в три раза дешевле! – он схватил водку и налив почему-то только себе полный стакан, тут же выпил его пролив по краям рта две струйки, после чего скривился жутко, словно стухший грейпфрут.
– А другим налить, – удивился Семирядцев, как и майор сонно зевая.
– Чево? – не сообразил сразу коллега, лицо которого стало от чего-то неприятным, – А-ааа… ща… – он налил остальным, пьяно елозя окулярами зрачков по Верочкиным коленкам. Она, видя это, попыталась отстраниться от похотливого сального взгляда и призывно посмотрела на Загробулько.
Тот, чувствуя совершенно необъяснимую сонливость, встряхнулся и заступился за богиню своих грез:
– Ты чего нажрался, Профонасенко? С одного стакана, как свинья!
Коллега поднял лиловое лицо и фонтанируя слюной осоловело прохрюкал:
– Сам ты свинья… Трехлитровая!
Загробулько, услышав унизительный эпитет, произнесенный в его адрес при Верочке, вскочил и хотел было со всего маху треснуть коллегу в нос, как вдруг увидел что у того, вместо намеченной мишени, вырос прямо на глазах свиной пятачок, из которого донеслось что-то булькающе-матершинное. Пыл майора сразу остыл и он с ужасом замер, указывая на Профонасенко дрожащим пальцем. Впрочем, указывать было необязательно, потому что вся компания и без подсказки майора также созерцала кошмарную рожу коллеги.
Верочка, вскрикнув, вскочила и выбежала из кабинета, оставив дверь нараспашку. Васильков, глаза которого от чего-то стали лучистыми и пронзительными, искренне рассмеялся и встав из-за стола и ни слова не говоря спокойно, вслед за сбежавшей практиканткой, вышел в коридор. А остальные участники пирушки, в том числе и майор, провалились в глубокий сон. Не уснул только превратившийся в свиномордого Профанасенко. Он спрыгнул со стула и на четвереньках шатаясь, выбежал в коридор, визгливо матерясь и хрюкая.
АНГЕЛ
Елисей отшатнулся бы, но в его положении это было никак невозможно. Он упирался в стену спиной, так плотно, будто хотел ее проломить. Жуткий оборотень с соколиной головой вдруг открыв крючковатый клюв скрипуче закаркал, и Елисей понял что это его смех.
– Да ведь ты же меня не узнаешь?
Елисей не в силах выдавить из себя ответ, замотал головой, подтверждая гипотезу птицеголового.
– Гор я, – снова улыбнулся тот, – сейчас, правда, для простоты общения зовусь Егор.
Птицеголовый, вдруг встряхнулся, как собака вылезшая из воды, и Нистратов увидел что он уже вовсе не человек-мутант, жертва радиации, а обыкновенный мужчина, лет тридцати – тридцати пяти, кавказкой внешности с ярко выраженными птичьими чертами лица.
– Тяжело тебе придется Носфературс, – посочувствовал Егор, – ты же сейчас обычный человек.
– Да, – подтвердил лысый в пиджаке, – это проблема…
– Я… мне… мне сказали… – начал дрожащим голосом Елисей.
– Ты, друг дорогой, сейчас успокоится должен, и выслушать, что тебе давнишние товарищи скажут, а потом уже заикаться будешь, – произнес наставительным басом стоящий позади Гора, толстяк с шестью руками.
Нистратов, ничего не понимая, кивнул и немного успокоился, осознав, что убивать его пока никто не собирается. Не понимал он только одного, почему эти странные личности являются его давнишними друзьями. Он нервно заметался взглядом, будто выискивая кого-то знакомого в толпе, но натыкался только на невообразимые физиономии с интересом его рассматривающие. И тут ему вспомнился недавний сон, где так же происходило какое-то странное собрание, и где он улизнул с него через люк в полу, встретившись с постоянным персонажем своих сновидений ИниПи Форгезо. Что-то внутри подсказало ему возможную связь между сюрреалистическими его сновидениями и происходящим сейчас. Нистратов собрался, совсем почти перестал дрожать и тихо спросил:
– А ИниПи? Форгезо? Вы его случаем не знаете?
Гор, снова, хоть и выглядел теперь человеком, улыбнулся треугольно и, положив Елисею на плечо руку, ответил:
– Ну вот! Молодец! Значит, не все забыл.
Нистратов будто знал, что ответ будет таким.
– А кто он? – нетерпеливо выпалил Елисей.
– Он твой Альтерфлюаристент.
– Кто? – брови исследователя кургана полезли на лоб, как две испуганные кошки.
– Проще говоря – твое Альтер-эго, Альтерстент – помощник в нематериальной сфере.
Нистратов ничего не понял, но зато удостоверился в своих давних подозрениях, что сны его несут гораздо большее, чем пустую бессмыслицу, полную абстрактных образов и необъяснимых понятий.
– Так значит крылья и «кирпич сознания» у тебя здесь? – спросил лысый, показывая на сумку.
– Крылья там, – закивал Нистратов, – а что значит кирпич сознания?
– После объясню, – лысый оратор взял сумку и кивнул Елисею, приказывая следовать за ним. Существа вновь расступились, образовав проход, по которому и двинулся облаченный в малиновый пиджак. Сзади его голова, выглядывающая из красного воротника, напоминала матовую запыленную лампочку. Елисей несмело последовал за ним. Они дошли до трибуны, сопровождаемые взглядами всех собравшихся, и свернули влево, где Елисей увидел проход, ведущий в темное помещение. Помещение было небольшим. У стены стоял источающий неяркий свет столик и два кресла по его бокам. Лысый поставил сумку на стол и сел в кресло с плохо скрываемым блаженством. Елисей присел в другое, и опасливо огляделся. Комната оказалась ничем не примечательной, впрочем из-за полумрака толком разобрать ничего было нельзя. Но зато провожатого своего Нистратов видел отчетливо.
– Итак, начнем с того, – заговорил лысый, глядя Елисею в глаза, – что ты вовсе не тот человек, которым себя мнишь. По существу ты и не человек…
Елисей вздрогнул и у него, на секунду закружилась голова.
– … но в силу некоторых обстоятельств этого не помнишь, – он сказал это с интонацией, в которой Нистратов ощутил упрек, – впрочем, это был твой личный выбор, – собеседник Елисея задумался, – и мы не в силах тебя винить, тем более винить тебя сейчас, когда ты стал обыкновенным смертным.
– Вы извините…
– Метатрон, – представился лысый в пиджаке, – а тебя, если ты еще не понял, по-настоящему зовут Носфературс…
– Носфературс? А кто такой старик с хвостом? – чуть не выкрикнул Елисей, чувствуя, что теперь ему все объяснят популярно.
– Полковник Фэб? Тот, что направил тебя?
– Да!
– Он посредник, сейчас исполняет роль нашего агента на земле. В связи с событиями последних дней ему было поручено найти тебя. А вообще до этого полковник Фэб числился божеством – олицетворением похоти, зависти и корысти, а так же заведовал отделом половых извращений.
Нистратов – Носфературс, отчего-то покраснел и снова ничего не понял.
– Но он ведь не дьявол? Правда?
Тут Метатрон посмотрел на Елисея глазами человека объясняющего принцип термодинамики червяку. Не удержавшись, он рассмеялся искренне и даже как-то надменно, от чего Елисею почему-то стало стыдно. Он отвернулся от трясущегося на кресле лысого насмешника и погрустнел.
– Ты ведь, наверное, боишься дьявола, – сквозь слезы прозвенел как треснутый колокол Метатрон, – как и все люди?
Нистратов не ответил. Выглядел он крайне обиженным, как ребенок не получивший заслуженную сладость. Выпучив губы Елисей, застывшими глазами созерцал пол.
– Извини, – успокоился Метатрон, – просто у нас с тобой в чем-то схожие судьбы, в точности до наоборот. Ты сначала был ангелом, а потом стал человеком, а я как раз раньше был человеком, а стал…
– Ангелом? Я был ангелом?
– Был, – кивнул Метатрон.
– Как такое может быть? Я в церкви-то, может, всего два раза в жизни был…
– А при чем тут церковь? Ты себя, с какого возраста помнишь?
– Я… – Нистратов задумался, – я в аварию в детстве попал…
– Так-так… в аварию значит? В горах да? Автобус разбился, все погибли, а ты один остался и память потерял?
– Откуда вы знаете?
– И шрамы у тебя на спине из-за аварии, наверное?
Елисея бросило в жар. У него и правда после аварии в которой погибли его родители, а сам он еле выжил, остались два страшных шрама вдоль позвоночника.
– А как ты думаешь, чьи это крылья в сумке?
Елисей посмотрел на лежащую мешком сумку, вспомнил, как впервые открыл ее, как ощутил зыбкое воспоминание чего-то неуловимого, вспомнил свои шрамы, которые с некоторым отвращением, разглядывал порой в ванной, выгибая шею словно лебедь, выклевывающий паразитов, и в голове у него вдруг все сложилось.
– «Крылья-то мои!» – понял он напугано и растерянно.
– Твои! – подтвердил Метатрон. Он встал с кресла, вышел в центр полутемной комнаты и вдруг изменился невероятным образом. Перед Елисеем, теперь стояло существо, сияющее как утреннее солнце. Оно было огромным, но непонятным образом умещалось в помещении. Ровно тридцать шесть, белоснежных крыльев выплескивалось из-за его спины, тело его сияло пламенем небесного огня, он него летели молнии и штормы, кружась вихрями искр. И смотрело это божественное создание на ошеломленного Елисея, множеством сияющих таинственными звездами глаз.
ТИБЕТ
Человек напротив курил огромную сигару, которая так сильно напоминала своим видом останкинскую телебашню, что Вифлеем Агнесович, не удержался и спросил прямо:
– Зачем вы это сделали?
Попутчик, косо посмотрел в окно, на мелькающий серый пейзаж и озарился таинственной еле заметной в темноте, улыбкой, которая означать могла все что угодно. Он затянулся долго и смачно вкушая дым, так что сигара осветила его губы зловещим алым огнем и, выпустив невозможное облако дыма, будто внутри у него пылал пожар, ответил изумленно:
– Вы, уважаемый Вифа Трилиторович, к чему клоните?
– «Откуда он меня знает?» – испугался Загробулько. Майор, хоть и сидел совсем рядом, все никак не мог рассмотреть лицо незнакомца, то дым сигары мешал, то он необъяснимым образом смазывался, будто теряя резкость, то широкополая его шляпа кидала тень на лицо, полностью скрывая черты.
– Скажите? – тревожно не отставал Загробулько, – Зачем? Зачем это понадобилось? И почему вы ее курите?
– Она так сама хочет! Вы уважаемый, Литр Трилиторович, не пугайтесь. Все образуется!
– Нет, вы меня не понимаете! – Загробулько нервно придвинулся к незнакомцу, но лицо его по-прежнему оставалось скрытым клубами курения и тенью шляпы, – Мне очень это странно! Как это так получается?
– Это космического уровня загадка! – незнакомец вдруг вытащил из кармана бумагу желтого цвета, в блестящих крошках сияющих микроскопическими огнями, развернул ее и торжественно прочитал:
Всякий, кто суть вселенскую вознамериться
Аршином ничтожным постичь – мракобес и пустопорожняя блоха!
Но всякий кому откроется послание небесное
И проникновение величайшее – угоден и заслуживает!
Он свернул бумагу, поджег ее от сигары, и она сгорела в один миг, будто пропитанная воском, разбросав искры как крошечный салют. В этот миг, в пламени Вифе Агнесовичу увиделось лицо незнакомца и было лицо это больше чем странно. Под шляпой сидел ребенок лет десяти, невероятно мордастый, словно хряк, с черными густыми усами. Загробулько вздрогнул, и тут дверь купе открылась, явив на порог священнослужителя в рясе, фуражке контролера и с сумкой, поперек живота. В руках он держал дырокол для билетиков и смотрел выжидающе на пассажиров.
– Ну'с? – произнес он деловито, – Предъявлять будете?
На это мордастый ребенок, снял шляпу, оказавшись абсолютно под ней лысым и сложив пальцы в крестное знамение, запричитал по-старушечьи:
– Во славу господа нашего всемогущего, Архангелов его и останкинской телебашни, предъявляю на свет истинный – крест божий и душу неоскопленную грехом! Верой и правдой, отец всемилостивый, служу я! Верой и правдой!
Сказав это, жуткий усач перекрестился и молитвенно сложил ладони. Кондуктор в рясе, пропел басом:
– Боже царя храни!
И повернулся к Вифе Агнесовичу с вопросом:
– Ну'с?
Загробулько понял, что ни одной молитвы он не знает, а от этого стало ему невозможно стыдно и неловко. Он откашлялся и виновато, как ученик не знающий урок опустил глаза.
– Экай ты татарин! – с чувством произнес священнослужитель и плюнув под ноги хлопнул дверью. Вифа Агнесович, чувствуя, что обидел его непростительно, вскочил и кинулся за дверь но увидел что, от странного кондуктора и след простыл. Проход был пуст, за окном мелькала обворованная осенними ветрами российская природа; поваленные высоковольтные столбы, ухабы, покосившиеся домишки и мутное небо, грязное как нестиранное белье. От всей этой картины Загробулько пронзила тоска и вселенская печаль. Он заплакал и в слезах проснулся у себя дома, лежа в постели в форменных брюках и кителе.
Открыв заспанные глаза он сел на кровати и ощутил, что голова его вовсе не шумит, не болит, и не кружиться. Наоборот состояние было удивительно бодрым и ясным. Хотя тут же, отчетливо Загробулько вспомнил, что накануне пил он водку с сослуживцами и пили они вероятно так отчаянно много, что один допился до прямо-таки до свинского состояния. Перед Вифлеемом тут же будто нарисовалось лицо коллеги с мерзким свиноподобным рылом.
– «Что же это твориться?» – задумался майор. Осмотрев свою помятую форму, он встал с кровати, и странным образом не ощущая и капли похмелья, учуял запах приготавливаемой на кухне еды.
– Ну, здравствуйте гражданин следователь! Майор – алкоголик! Как вам спалось? – на кухне вовсю хозяйничала двоюродная сестра Вифы Агнесовича, Капиталина.
– Нормально спалось, – пробубнил он, принюхиваясь к чарующим сознание запахам, доносящимся из скворчащей сковородки.
– Да уж надо думать… Двое суток беспробудного сна… – она недоговорила, потому что увидела как у брата два маленьких слегка розоватых спросонья глаза, превратились в чайные блюдца и он по-рыбьи стал хватать ртом воздух, будто пытался надкусить невидимый батон докторской колбасы.
– Ско-ль-ко? Двое суток? Да ведь… я…
– Сегодня понедельник, что б ты знал! Я на работу тебе позвонила, сказала – ты болен. Но они-то там, в курсе, что за болезнь у тебя, вон уже и гостинец тебе передали, Степанцов завозил, – она кивнула на подоконник и Вифа Агнесович с бешенством увидел трехлитровую банку огурцов с болтающейся на скотче запиской. Он подошел и оторвав листок прочитал.
Дорогому шефу от коллег!
Поправляйтесь!
– «Ну, я им покажу!» – подумал про себя Загробулько, начиная внутренне трястись. Через пять минут он уже хрустел подаренными огурчиками, поглощая приготовленную, заботливой сестренкой жаренную картошку с куриным шницелем. А еще через час Вифа Агнесович сидел в своем кабинете и кричал в трубку:
– Как это в Тибет? Зачем? Он что сдурел? – то, что за последние пять минут узнал майор, повергло его в шок. Во-первых выяснилось что так же как и он, Семирядцев и Каюмов проспали двое суток, придя в себя только сегодня, и явившись на работу растерянными и странными. Во-вторых Васильков в субботу, сразу же после их трагической пьянки, бросив все дела улетел в Тибет заявив дежурному Ключихину, что суета бренна и жизнь проходит в пустую. И в-третьих выяснилось что превратившийся в свинью Профонасенко, так и остался ею до сих пор, и его боясь предъявить жене, заперли пока в карцере, где он орет благим матом требуя водки. Мало того, помимо Профонасенко в свиней превратились еще несколько тысяч человек, и в городе началась паника. Ученые подозревают что имеет место эпидемия генного вируса, которая попадая в кровь меняет ДНК, а те кто больше доверяют слухам рассказывают о странном профессоре, разбившем утром в субботу на Пушкинской площади склянку с какой-то заразой, действующей на водку и всех кто ее потребляет. Все эти новости обрушились на Загробулько как рояль «Беккер» упавший с неба, придавив всей своей неподъемной массой трехлитровую голову решительно и моментально.
– Черт знает что! – бессильно вышагивал по кабинету майор. Он решил разобраться с алкогольной мутацией после, а сейчас намерился ехать в офис треста «Латунь». Взяв листок с адресом, Загробулько тяжело вздохнул и покинул участок.