Текст книги "Полковник Империи (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Что там? – Спросил Максим, когда в штабное помещение комендатуры вернулся Лев Евгеньевич совершенно взлохмаченного вида, что при его прическе «на лысо» было весьма непросто. И, не дожидаясь ответа, кивнул в комнату, где смогли бы переговорить. – Удалось что-то выяснить? – Уточнил свой вопрос Меншиков, пока Хоботов нервно пил воду прямо из графина.

– Нас ждали. Пять 47-мм морских пушек на самодельных лафетах. Семь пулеметов, станковых. За сотню хорошо вооруженных бойцов.

– Большие потери?

– Четверо раненных. Один тяжелый, но должен выкарабкаться, остальные легкие. Когда поняли, с кем столкнулись, мы не рисковали.

– И правильно делали. Пленные остались?

– Уже нет, – очень странно перекосил Хоботов, что выглядело на его лице невероятно. Прямо плюшевый мишка в роли кровожадного упыря.

– Кто?

– До допроса дожили только простые бойцы. Но они наши. Все наши. Понимаешь?

– Твою мать… – тихо процедил Максим. – Хоть какие-нибудь зацепки есть?

– Это солдаты! Понимаете?! Солдаты! Кошмар! Как они посмели?! – Взвизгнув выдал Хоботов.

– Солдаты?

– Все допрошенные – с Юго-Западного фронта. Раненные. Им обещали денег и комиссование. Чтобы домой могли вернуться и помочь семьям. Они не отказались. Хотя знали на кого идут. ЗНАЛИ!

– Нужно копать Лева. Нужно основательно копать. Личности всех удалось установить?

– Почти?

– Составь картотеку и постарайся выяснить – кто откуда, где лечился и так далее. Возможно получится выйти на общий госпиталь или получить еще какую зацепку. Врагом мог оказаться кто угодно.

– Их обещали комиссовать…

– А ты уверен, что обещание собирались выполнять? Такие свидетели никому не нужны. Я думаю, что их бы перебили тихо и без лишней пыли. И концы в воду. Ладно. Ты копай. А мне нужно валить.

– Валить?

– Начинать наступление. И незамедлительно. Вот завтра с утра и начнем.

– Что-то удалось найти? Какую-то лазейку?

– Нет. Но ждать дальше, сам видишь, смерти подобно. Не меня, так тебя, не тебя так Танечку, не Танечку, так Людочку. Понимаешь? Мы кому-то очень сильно спутали карты, и они не остановятся. Так что ты копай и приглядывай за моими. Пусть сидят здесь безвылазно. В Петрограде им делать нечего. А если припечет – так в Данию или Швецию пусть едут. Отдохнуть-погостить. И сам туда же перебирайся. И ценности перевози в случае чего. А я в рейд, чтобы не было соблазна. Там, по ту сторону фронта меня будет очень сложно ловить.

– В случае чего? – Удивленно переспросил Хоботов.

– Война, друг мой, она не только на фронтах. В тылу у нашего народа и страны врагов не меньше. И далеко не все из них простых чинов. К сожалению. Мда. Но не унывай. Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!

На том и расстались.

Хоботов пошел спать после бессонной ночи. Не домой, нет. В специальную комнатку комендатуры. Чтобы если что оперативно отреагировать на события. Пока доверенные люди начали агрегировать сведения, взятые в том особнячке наскоком. А группа криминалистов так и вообще – выехала туда рыть носом. Требовалось найти зацепки.

Меншиков же вернулся в штабное помещение. Требовалось все подготовить для наступления. Начиная с выбора плана и заканчивая подготовкой всех необходимых приказов и распоряжений. Ну а вы что думали? Это роту можно поднять и с криками ура-улю унестись в далекие дали. С полком уже так не прокатит. Бумажки нужны. Своевременные и правильно написанные. Тем более, что полк был «размазан» ровным слоем по всему Штормграду, как и его материальная часть. Так что работенка Максима ждала очень непростая и весьма муторная.

Но больше всего его тревожило другое.

Прорыв.

Технически он прекрасно представлял себе, как взламывать быстро и относительно легко любую оборону времен Первой и Второй Мировых войн. Слишком они были примитивны и банальны для хорошо подкованного в военном деле офицера из XXI века. Оно и не удивительно. Первые шаги. Все армии мира нуждались в этих войнах, чтобы научиться преодолевать полевые укрепления, брать города-крепости и так далее. А так как в этой реальности позиционная фаза Первой Мировой наступила сильно позже, то и продвинулись в подобных вопросах все вокруг куда как меньше.

Но кроме взлома обороны была и другая беда. Прорыв. Требовалось очень быстро ввести в получившуюся дыру и уйти на тыловые коммуникации, избегая заслонов. А как это сделать? Начнешь открыто готовиться? Так ведь и немцы отреагируют. Шпионов-то в Штормграде хватало. Много орудий притащишь. Узнают. Начнешь накапливать всякие ресурсы для наведения мостов – также прознают. И на каждый шаг постараются найти парирующее решение. Поэтому наш герой решил пойти традиционным для себя путем – вводить в заблуждения заведомо неверными маневрами. Они ведь столько раз его выручали…

Глава 4

1916 год, 13 мая. Северный фронт у Штормграда

Петр аккуратно выглянул из-за бруствера траншеи. Окинул быстрым взглядом обстановку. И сразу нырнул обратно. Раз. И все. Как и не высовывался.

– Готов? – Поинтересовался офицер связи.

Тот молча кивнул.

Несколько коротких нервных вздохов. Долгий выдох. И резким рывком он выскочил за бруствер и залег в заранее выкопанной канавке возле нее. Та змейкой с примерно полуметровым углублением уходила вперед. Специально по ночам рыли последние пару недель. И кабель пробросили телефонный, который Петр сейчас проверить и должен был. Для начала.

Минута шла за минутой. Метр за метров.

Петр полз вперед и внимательно осматривал кабель. Но обмотка не вызывала подозрений, да и дождей последнее время не было. Главное было самому не порвать. Сапоги не так нежны в обхождении со столь хрупкими предметами. Поэтому он кабель осторожно присыпал по левому скату канавки, пуская ее легкой змейкой, чтобы запас был, чтобы если и дернуть, то не фатально.

Но вот, наконец, цель достигнута. Замаскированный наблюдательный пункт на нейтральной полосе. Тоже по ночам делали. Одиночный окоп, прикрытый сверху корягой. В ней – подъемные средства наблюдения. Они поднимались таким образом, чтобы оказаться в тени просторного дупла. Угол обзора не очень хороший, но он был сориентирован таким образом, чтобы смотреть под углом к фронту, захватывая большой участок. Ну и защищая приборы наблюдения от фронтального обстрела из стрелкового оружия.

Достав из кожаного рюкзака телефонный аппарат, Петр установил его на приготовленную для него площадку. Несколько раз крутанул ручку и произнес в трубку:

– Пингвин, Пингвин, я Карась. Прием.

– Слышу тебя Карась…

И работа пошла. Один за другим артиллерийские корректировщики выходили на заранее подготовленные позиции. С ними устанавливалась телефонная связь, что через коммутационные узлы пробрасывалась в артиллерийские бункеры в ближайшем тылу. А там, в свою очередь, сведения их собирали, агрегировали и обрабатывали, через нанесение на карту различных сведений и отметок.

Бам! Бам! Бух!

Заработали артиллерийские системы. Не сплошной чередой затяжной канонады. Нет. Работали осторожно. Можно сказать, деликатно – только по выявленным целям. Постоянно держа руку на пульсе через корректировщиков. Так наступление и началось. Совершенно нестандартно, никому не понятно… неформально, походя больше на мелкий тревожащий обстрел. В обед. ОБЕД! Что не лезло ни в какие ворота! Как так вообще можно было поступить? Безумие! Все цивилизованные люди начинают наступление с утра. А этот дикарь Меншиков взял – и в обед затеял вопреки всякому здравому смыслу и освященных веками военным традициям. Впрочем, странности на этом не закачивались. Отнюдь. Они только начинались.

Как в те годы как было принято наступать? Правильно. Сосредотачиваться на нужном участке фронта как можно больше орудий и долгое время перепахивая ими поля. С недельки две-три. Чтобы супостат мог подтянуть резервы. А как иначе? Кокаин, на котором крепко и уверенно сидело большая часть генералитета всех сторон-участниц Первой Мировой давал не только удивительную бодрость духа и заряд энергии, но и полную потери критичности восприятия того бреда, что человек творил или думал. Довольно специфичный энергетик. Но его употребляли массово и безудержно все, кому хватало на него денег. Его даже прописывали с конца XIX века как средство от опиумной наркомании и алкоголизма. Впрочем, эти средства «расширения сознания» тоже никуда не девались, активно вплетаясь в удивительный мир безосновательно оптимистичных кокаиновых «торчков».

Так вот. Долго-долго стреляли, спуская за это время чудовищные деньги в сортир. А потом, ранним утром, отправляли вперед массы пехоты. Чтобы та с радостными криками бежала на пулеметы. Волна за волной. В надежде, что у защищающейся стороны либо патроны кончатся, либо пулеметы сломаются. Потому что иначе этот бред объяснить никак не выходит. Десятками тысяч человек иной раз приходилось жертвовать для того, чтобы захватить одну жалкую линию траншей…

Прошли годы. Наступила Вторая Мировая? Как наступали апологеты той же школы? Да точно так же. Массировали количество стволов артиллерии на километр фронта. Вспахивали грунт снарядами. И вперед. Только привычную уже бездонную пехотную толпу стали активно разбавлять танками. Но тоже массированную. Просто. Тупо. Примитивно. Но вполне действенно. Разве что КПД у таких наступательных операций крайне невысокий, а расход личного состава вкупе с материальной частью за пределами добра и зла. Но война есть война, а генералов других не было, а это воевали как могли, будучи продуктом своего времени, окружения и «лекарственных препаратов».

К счастью у Максима не было такого чудовищного количества ресурсов, дабы, проявив выдающиеся тактические и стратегические способности, бездарно слить их в первом же сражении. Поэтому пришлось работать иначе, опираясь на опыт и наработки совсем другой школы.

Артиллерию для артподготовки наш герой использовал не стандартную для Российской Императорской армии. Она была представлена двумя группами орудий: это 10,5 и 15 см гаубицами. Трофейные. Немецкие. «Десятки» были основными «рабочими лошадками». Немногочисленные же «пятнашки» стояли для контрбатарейных и прочих специфических задач. Причем даже эта артиллерия была довольно немногочисленная по меркам времени. Ее было в целом достаточно для оборонительных задач, но для наступления… ну никак. Германская разведка, безусловно, следила за такими вещами, поэтому низкая концентрация орудий добавляло Максиму бонуса в виде внезапности.

Но как с таким острым дефицитом артиллерии наступать? Меншиков ничего не выдумывал. Он просто воспользовался схемой, которая в годы Первой Мировой войны делала свои первые шаги, находясь в совершенном зародыше.

По распоряжению нашего героя была составлена максимальная точная карта местности с разделением на промаркированные квадраты. Не так чтобы сильно мелкие, но заметно. Еще удобные для того, чтобы по ним можно было работать, наводясь по счислению.

После чего карта эта тиражирована и передана артиллеристам, корректировщикам и штабным офицерам. Артиллеристы по ней составили очень подробные таблицы стрельбы, заранее рассчитав углы наведения и возвышения. Для каждой из обозначенных им позиций. В штабах тоже поработали, составив карту эффективных радиусов и углов обстрела тех или иных позиций с той или иной батарее, либо места под нее обустроенного. Как итог – потекшие сведения от корректировщиков позволили работать очень гибко, оперативно и экономно. Выявили пулеметное гнездо? Накрыли. Пара минут жизни максимум. И накрыли. Как и с другими целями. Причем не перекапываю все окрестные гектары снарядами, а деликатно отрывая голову супостату довольно ограниченным количеством боеприпасов.

Причем 10,5 см гаубицы не стояли на месте. Они были разбиты на отделения по три орудия и, после десятка залпов, снимались и уходили на новую позицию. Их заранее обустроили достаточно. Ведь чего сидеть на одном месте? Враг не дремлет и гарантированно попытается уничтожить тебя контрбатарейным огнем. И попытался. Точнее пытался без всякого на то успеха.

Максим предусмотрел и это. Поэтому вдоль фронта была поставлены так называемые акустические посты. Там располагались довольно специфические установки, представлявший собой обычный автомобильный прицеп с поворотной установкой. На ней сидел боец с хорошим слухом и слушал, используя разнесенные в сторону жестяные раструбы. Что позволяло довольно точно «наводиться» на азимут до источника шума. То есть, вражеской батареи, которые открывали огонь.

По телефонной связи эти данные передавались в штаб. Оттуда в центр управления огнем в какой-либо из артиллерийских бункеров. Там эти данные обобщали, рассчитывали по методу триангуляции место расположения вражеской батареи и накрывали ее огнем 15-см гаубиц. Беглым. Быстрым. Выдав на пределе скорострельности семь залпов они уже сами сворачивались и тикали на новые позиции. Но, как правило, такой «ответки» хватало, чтобы германская батарея замолкала. Ведь работали шрапнелью, тщательно проливая свинцовыми шариками все вокруг орудий, выбивая артиллеристов и лошадей.

И вот, уже в сумерках, начался штурм первой линии траншей. И опять он пошел не так, как надо и привычно всем вокруг. Штурмовики тихо и спокойно поползли вперед, старательно не привлекая к себе внимания. Достигнув рядов колючей проволоки они ее перекусили, кусачками, которые тащили с собой. Проделали проходы. И поползли дальше – к траншеям.

Все это время из русской траншеи первой линии постреливали из минометов. Не так, чтобы интенсивно, но регулярно. То тут бухнет. То там. Что заставляло немцев не сильно высовываться и не уделять пристального внимания нейтральной полосе. Тем более, что штурмовики были все в маскхалатах, что немало скрадывало от брошенного мельком взгляда.

Но вот прекратили стрелять минометы. Слишком опасно стало. Можно было своих зацепить. Немцы стали осторожно высовываться. Но было уже поздно. Штурмовики уже успели накопиться на последнем рубеже и начали свою атаку, работая по принципу малых групп.

Первое звено продвигалось вперед. Второе его прикрывало, держа под обстрелом левый сектор. Третье – правый. Рядом также поступало второе отделение взвода. А сзади подтягивалось третье. Поэтому всякие любопытные головы над германским бруствером встречались метким и плотным огнем.

Когда до бруствера осталось совсем чуть-чуть, за него полетели первые гранаты. Бах! Бах! Бах! Начали рваться они. И следом в траншею посыпались штурмовики. Но опять же – организованно. Одно звено оставалось до бруствера и контролировали пространство по ходу продвижения. Второе – спрыгивало внутрь. Третье держало тыл и прикрывало соседей.

Вооружение у штурмовиков было самое что ни на есть серьезное. В каждом звене два бойца несли самозарядные карабины, сделанные на основе Remington Model 8 под патрон.25 Remington[8]8
  Патрон.25 Remington – это 6,54×52 в привычной нам классификации. На 7 граммовой пуле он давал 1744 Дж и около 710 м/с. То есть, по сути, представлял собой классический промежуточный патрон.


[Закрыть]. Все закупили в США и завезли в Россию без всяких проблем. Серийный продукт не представлял никаких проблем. Их не сильно доводили. Скорее косметически, избегая трогать затвор, ударно-спусковой механизм и прочее.

Встроенный магазин заменили сменным коробчатым двухрядным на двадцать пять патронов. Вместо классического деревянного приклада поставили полый, трубчатый, Т-образный с регулируемой длинной и композитной накладкой на подпружиненную пятку из дерева и резины. Плюс ввели ухватистую пистолетную рукоятку с хорошим наклоном. На ствол надели перфорированный кожух и слабый дульный тормоз-компенсатор, ориентированный так, чтобы не столько отдачу гасить, которая и так слабая, сколько не давать оружию подпрыгивать после выстрела. Ручку переноски на ствольной коробке прилепили с кольцевым апертурным прицелом на ней. Мушку подняли для удобства прицеливания. Да и все. То есть, внешне карабин изменился чрезвычайно, хотя по сути только обзавелся более удобным обвесом.

Максим не стремился перевооружить таким продвинутым оружием всю армию Российской Империи. Нет. Только свой полк и своих людей. Однако на них он денег не жалел.

Третий боец штурмового звена нес дробовик, переделанный из знаменитого самозарядного Browning Auto 5, также находящегося в серийном выпуске. Переделка была в целом аналогичная той, что прошел карабин. Подствольный трубчатый магазин заменили на отъемный коробчатый на 10 патронов 12 калибра. Приклад унифицировали с карабином. Из отличий только удобно расположенная передняя ручка и достаточно мощный активно-реактивный дульный тормоз-компенсатор, позволяющий развивать приличную скорострельность из этого «дрына».

Ну и, само собой, легкий противоосколочный жилет, стальной штурмовой нагрудник и стальная каска. Плюс самозарядный пистолет – Люгер и удобный боевой нож, переделанный из кавказской камы. Вот такие звенья и пошли вперед – зачищать первую линию траншей немцев. За любой значимый угол обязательно летела граната. Плюс шел контроль со второго яруса. Так что неготовые к такой тактике немцы практически не оказывали сопротивления. Просто не могли и не успевали.

Как метлой прошлись штурмовики по первой линии траншей, перебив всех, кого там обнаружили. Закрепились. Тем временем из тыла к ним подошли линейные пехотные отделения механизированного полка с пулеметами и легкими 60-мм минометами. Даже несколько легких орудий удалось притащить. А точнее четыре орудия, переделанных из английских 37-мм «Pom-Pom» Mk. I. Их с конца XIX века производили для морских нужд и наделали к началу Первой Мировой уже довольно прилично, так что найти для нужд нашего героя их не составило труда. По сути – этот «пом-пом» был пулеметом системы Максима несколько увеличенного размера. Ну и под патрон… хм… выстрел большего калибра. То есть, автоматической пушкой.

Меншиков же смог их немного модернизировать. Ствол обрезал, укоротив. Заряд в гильзе уменьшил втрое. Снаряд же зарядил туда новый, тонкостенный, стальной с большим зарядом ВВ и проволочной спиралькой, надсеченной на готовые сегменты. Ну и чувствительный ударный взрыватель, чтобы снаряд в грунт не зарывался. Само собой, снаряды получились большего размера, так как удалось их заметно глубже утопить в гильзе. Получившийся «шушпанцер» он поставил на легкий колесный подрессоренный лафет с раздвижными станинами и прикрыл тонким противопульным стальным щитком. Плюс добавил дульный тормоз-компенсатор с креплением на кожух, дабы не мешать свободному откату ствола. Дура получилась около трех центнеров. Но как работала! Загляденье. Этакий эрзац-вариант АГС, сделанный буквально на коленке.

Вот эти четыре «пушечки» и успели бойцы прикатить. И даже немного окопать, перед тем, как немцы пошли в контратаку.

Густыми цепям.

Массово.

Решительно.

Бегом.

В надежде на то, что прорвавшихся в первую линию осталось мало. Все-таки бой за траншею – дело кровавое. А там, решив перестраховаться, немцы все-таки подтянули кое-какие разрозненные резервы до пехотного полка суммарно на всей линии прорыва. Плюс поднялись те, что сидели во второй линии, да те, что успели отойти из первой.

Ударили короткими 37-мм АГС. Заработали 60-мм минометы. Забили короткими очередями легкие ручные пулеметы, но реже. Еще реже звучали выстрелы самозарядных карабинов. Да и лишнее это было. Поле просто поднялось взрывами.

В тонкостенные стальные мины для минометов Максим тоже приказал пихать спиральки проволоки, надсеченной для получения готовых сегментов. Так что поле поражение осколками получилось удивительное. Немцев накрыло словно облаком пыли… стальной… и довольно крупной. Эффект получился такой, словно сама земля встала на дыбы.

Пара минут и все.

Контратака захлебнула. А те, кто выжил, успев упасть, бросились уползать. Либо начали метаться в панике с криками и совершенно безумным видом. Их-то пулеметчики и снимали.

Минута.

И поступает приказ по телефонной линии. Связисты ведь не зевали. Меншиков слишком хорошо знал и понимал ценность оперативной связи. Поэтому связисты находились чуть ли не в самом пекле. И командиры рот могли иметь достаточно оперативную связь с центром, позволяя в штабах держать руку на пульсе.

Столь удачным отражением контратаки нужно было воспользоваться. Его требовалось развивать и закреплять, отбрасывая немцев из второй линии траншей первого эшелона обороны. И не потом когда-нибудь. А уже сейчас, пока они деморализованы и не имеют сил для обороны. Поэтому штурмовики двинулись вперед. Практически также, как и к первой линии траншей. Только не ползком, а короткими перебежками. Рывок. Пробежка звена. Падение. Рывок. Пробежка. Падение. И пока одно звено перебегает, два других его стерегут.

Но толку от такой предосторожности особенной не было. Артиллерию им уже повыбили контрбатарейным огнем. Еще до начала пехотной атаки на первую линию. Оперативно выявляемые пулеметные точки накрывали минометами и АГС. А у пехоты германской сил и духа бороться после такой кровавой бани просто не было. Бойцы, вернувшиеся в траншеи, просто свалились в них и пытались отойти от ужаса, что пришлось пережить. Там-то их штурмовики и настигли гранатами и плотным огнем…