Текст книги "Царь"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 10

5 ноября 1704 года. Москва

Элеонора Нойбургская с интересом и даже некоторым волнением выходила из экипажа. Ее карета безнадежно сломалась на подъезде к Киеву, и если бы не расторопность русских властей, то ситуация могла оказаться очень печальной. Конечно, ничто не мешало ей воспользоваться иными каретами посольства… кроме того факта, что они либо тоже сломались, либо оказались в совершенно ужасающем виде.

В Киеве они прождали всего неделю, прежде чем для всего посольства был подан транспорт и они продолжили свой путь уже по шоссе[37]37
  Имеется в виду шоссированная дорога класса макадам. А именно дорога с твердым покрытием из трамбованного щебня.


[Закрыть], которое дотянулось до этой глухой окраины русского царства от самой Москвы. Ровная дорога с твердым покрытием и должным уходом в сочетании с рессорами дилижансов давали мягкий ход… и скорость. О да! Никогда прежде она не путешествовала так быстро.

– Ваше императорское величество… – Петр был сама галантность, приветствуя Элеонору.

Их глаза встретились. Два умных и влиятельных человека, давно заочно знакомых, с интересом рассматривали друг друга.

Ключом первого впечатления всегда является внешность. И она в русском царе удивляла, по крайней мере, людей, привыкших к Европе тех лет. Ведь эталоном мужской красоты эпохи являлись изысканные, расфуфыренные женоподобные создания, больше подходящие бару «Голубая устрица», чем мужскому роду. Узкие, нежные ладони. Маленькие ножки с небольшим размером ступни. И кружева… в окружении париков, бантиков и прочих вещей, которые делали муж-чин мужчинами… в представлении среднестатистического европейского аристократа XVII–XVIII веков.

Петр же последние двадцать лет, напротив, стремился преодолеть данную ему от природы конституцию астеника, так неудачно сочетавшуюся с высоким ростом. А потому выглядел очень внушительно. Широкие плечи. Развитая мускулатура мощного, поджарого тела. Плавные, экономные движения, больше подходящие какому-то хищнику, нежели человеку, и взгляд… поразительный взгляд, от которого Элеонора не смогла сразу оторваться.

– …я рад вас приветствовать в моей столице, – продолжил русский царь.

А дальше пошел поток совершенно стандартного этикета. Люди-то подневольные. Пока как ручные обезьянки не напрыгаются перед толпой высокородных зевак, разойтись или делом каким заняться не могут. Неприлично.

Лишь вечером Элеоноре и Петру удалось встретиться «без галстуков» в относительно приватной обстановке.

– Признаться, вы меня заинтриговали, – с загадочной улыбкой произнес царь.

– Чем же?

– Ваш визит. Совершенно очевидно, что вы здесь только потому, что Франция одерживает победу. Но все остальное подернуто пеленой тайны.

– Так уж и тайны?

– Тайны, безусловно, тайны, – серьезно произнес Петр с таким видом, что Элеонора прыснула, не сдержавшись. – Но я все равно хотел бы вас послушать. Мало ли, ситуация изменилась, или мне неизвестны какие-то детали. – Петр отчаянно блефовал, но в этой партии в покер иначе было нельзя.

– Ну что же, извольте, – благосклонно кивнула императрица. – Разгром англо-голландской эскадры в Гибралтарском сражении вызвал сильную обеспокоенность моего супруга. Ведь успеха в кампаниях на Рейне и в Италии нет, а флота, пожалуй, мы лишились.

– Это очевидно, – кивнул Петр.

– Как и то, что объединение Парижа и Мадрида под одной короной приведет к полной гегемонии этой монархии на территории Европы.

– Безусловно. Хотя и весьма недолговечной.

– Вы думаете? – оживилась Элеонора.

– Если говорить начистоту, то Людовик человек небольшого ума, но великих амбиций. Тот факт, что на текущий момент его власть сильна, не говорит ровным счетом ни о чем. Проблемы, которые породили Фронду[38]38
  Фро́нда – обозначение ряда антиправительственных смут, имевших место во Франции в 1648–1653 годах и фактически представлявших собой гражданскую войну. Включала в себя ряд явлений, в том числе фронду и принцев, и парламента.


[Закрыть], никуда не делись. Кроме того, имеются серьезные трудности в организации финансов, совершенно растерзанных на увеселение, роскошь и плохо подготовленные войны. Любой наследник Людовика столкнется с массой очень серьезных проблем.

– Вы полагаете, он не сможет их решить? – задумчиво поинтересовалась Элеонора.

– Нет.

– Возможно. Но нам с вами не легче от того, что этот левиафан задохнется под массой собственного тела.

– Скорее вам, чем мне.

– Да, – улыбнувшись, согласилась Элеонора. – Но потеря Испании станет большой трагедией и опасностью для всей Европы. Никто не знает, как пойдут дела дальше. Возможно, тот человек, что сменит бестолкового наследника Людовика, будет под стать вам, и тогда будет очень много сложностей. Я слышала, что у России есть интересы в Тихом океане. Даже колония основана. Но все пути к ней ведут мимо Франции…

– Я понимаю… – кивнул Петр.

– Поэтому нам с вами нужно объединить усилия.

– Вы хотите, чтобы я выступил со своими полками?

– Это было бы замечательно, но я не тешу себя иллюзиями. Вам сейчас не до войны. Но вы очень сильно помогли моему супругу на севере, разгромив шведов и умиротворив поляков. И мы надеемся на вашу поддержку с османами.

– Раз вы понимаете, что мне не до войны, то… в чем конкретно будет выражаться моя помощь?

– Достаточно просто продемонстрировать намерение. После ваших славных побед под Минском и Брестом османы сильно пересмотрели свое отношение к событиям в Тавриде. И теперь, признаться, они побаиваются войны с вами. Вы сумели их напугать.

– Это очень интересно, продолжайте, – с благожелательным видом кивнул Петр.

– Вам невыгодно усиление османов, и в Стамбуле это отчетливо понимают, так же, как и то, что вы не очень любите воевать. Поэтому я… – Элеонора запнулась.

– Не смущайтесь вы так, – лукаво подмигнул ей Государь. – О том, что вы управляете за спиной мужа, хорошо известно всем, кому это интересно.

– Вот как? И вас это не смущает?

– Отнюдь. Мне не важен пол человека, его происхождение, цвет кожи или еще что подобное. А вот умственные и духовные способности – очень даже. Вы – умная, образованная женщина, с которой приятно иметь дело. Так что не стесняйтесь. Продолжайте.

Элеонора усмехнулась, посмотрев совсем другими глазами на этого «восточного варвара», и продолжила:

– Я хочу предложить вам в жены свою дочь – Марию Анну Жозефину[39]39
  Мария Анна Жозефина. Родилась 07.09.1683. В 1704 году ей было 21 год, Петру же 32.


[Закрыть] и титул князя Империи.

– Очень лестное предложение, но… вы же понимаете, что предлагаете только то, что выгодно Леопольду. Князь-выборщик – это замечательно, но в сложившихся обстоятельствах это создаст мне много проблем. Как и ваша дочь.

– Неужели вас не прельщает высокородная юная прелестница?

– Если честно, то я вообще побаиваюсь такой крови. Вы слышали про «проклятье королей»?

– Нет, – чуть нахмурившись, ответила Элеонора.

– Чем больше влияние семьи, тем сильнее ее тянет сохранить власть внутри рода. Поэтому правители, как правило, стараются сочетаться браком со своими сестрами, кузинами, племянницами и так далее. Однако Всевышний решил пошутить и сделал так, что с каждым близкородственным браком кровь потомства ухудшается и род вырождается. Появляются уродства, тяжелые болезни и так далее. Именно это и произошло с вашими испанскими родственниками.

– Вы уверены? – совсем нахмурившись и погрустнев, поинтересовалась Элеонора.

– Вы же знаете, что моим наставником был сам апостол Петр. Не думаю, что он стал бы мне врать. Он тогда еще сказал, что для здоровья потомства нужно иметь в пяти коленах разных родителей. Иначе рано или поздно случится беда. Но даже если отбросить его слова и посмотреть на историю родов, то можно легко отметить, что наиболее толковых представителей видно только в самом начале. А чем дальше, тем хуже и хуже… за редкими исключениями. Жадность и гордыня… да-а-а… страшные грехи, за которые расплачиваются наши дети, внуки и правнуки.

– То есть вы считаете, что на Габсбургах лежит «проклятье королей»?

– Да. Поэтому, поверьте, ваша дочь, какой бы замечательной ни была, является для меня больше проблемой, чем подарком.

– Хорошо, – после, наверное, минутной паузы тихо произнесла Элеонора. – Чего вы хотите?

– Сложно сказать. Серьезно. Мне вообще невыгодно вступать в открытые союзы. По крайней мере, сейчас. Земля мне не нужна. Деньги… у вас у самих с ними не все ладно. Война очень прожорливая девица. И кончится она очень не скоро.

– Я понимаю, что вы набиваете цену, но… назовите уже ее.

– Пожалуй, единственное, что меня сейчас может заинтересовать, это строительство шоссе от Киева до Вены и установление между нашими державами единого таможенного пространства.

– Шоссе? Вы серьезно?

– Да. Дорога и форты с постоялыми дворами, магазинами, отделениями почты и прочим.

– Хм. Любопытно. А что вы подразумеваете под единым таможенным пространством?

– Отмена любых таможенных сборов и ограничений при пересечении любых границ купцами. Но только наших, как границ, так и купцов. Ну и, само собой, единый подход для установления внешних таможенных сборов, чтобы не хитрили.

– Необычно все это… – задумчиво нахмурила лоб Элеонора. – В чем подвох?

– Вы будете удивлены, но его нет. Подобный подход позволит очень серьезно ускорить экономическое развитие наших держав. Взаимно. Мне чуть больше, вам чуть меньше, но тоже выгодно.

– И все?

– Полагаю, что мне этого хватит. И если вас плата устраивает, то мы можем перейти к обсуждению приданого.

– Более чем, – усмехнувшись, произнесла Элеонора, поняв, что Петр не может не водить ее за нос даже в такой малости… – Я вас внимательно слушаю.

– Селитра стоит во главе угла. Любого вида и качества. Можно в виде пороха, любой степени поганости, даже подмоченного. Сколько сможете дать – возьму все.

– Подмоченный порох?

– Именно так. Я знаю, как его привести в порядок.

– Значит, то, что вы устроили в Черном море, игра?

– Разумеется. Но это только между нами. Кроме того, чем больше вы дадите мне селитры, тем лучше и для французской кампании. Ведь рано или поздно мой фокус вскроется, а так мы демонстративно оставим в дураках Людовика.

– Я немедленно отпишу супругу о нашей договоренности, – с улыбкой произнесла Элеонора. – Впрочем, вам, дорогой друг, нужно будет определиться с делегацией. Вы же понимаете, что Россия должна прислать пышную процессию и официально попросить руки моей дочери. Приличия нужно соблюдать.

– Разумеется. Но на это нужно время. Месяца два-три. Вы отбудете раньше или дождетесь делегации?

– Если вы не дадите мне скучать, то я бы предпочла подождать.

Часть III. Рок-н-ролльщик

За последние семь лет я твердо усвоил одну вещь: в любой игре всегда есть соперник и всегда есть жертва. Вся хитрость – вовремя осознать, что ты стал вторым, и сделаться первым.

Мистер Грин, к/ф «Револьвер»

Глава 1

21 июля 1705 года. Где-то между Москвой и Тулой

Сладко потянувшись, разминая слегка затекшее от долгого сидения тело, Петр соскочил на импровизированный перрон, в спешке сделанный из досок.

– Вам помочь? – с некоторой наигранностью поинтересовался он у следующей за ним герцогини.

– Буду премного благодарна, – лукаво улыбнулась она и протянула ручку.

Первый в истории этого мира железнодорожный состав прошел свои законные пятьдесят километров и встал на заправку водой. Свои первые пятьдесят километров! А потому гости оказались полностью поглощены эмоциями и разговорами о них. Так что желающих выйти из вагонов было немного, и они смогли пройтись и поговорить в определенном уединении. Впервые после возвращения посольства в Вену поговорить.

– Как тебе Вена?

– Не впечатлила… – пожала плечами герцогиня. – Твое влияние превращает меня в чудовище… по меркам этого мира. Я теперь, как и ты, – словно с другой планеты.

– Тебе это не нравится?

– Отчего же? Так жить намного интереснее.

– Все еще надеешься попасть в ад?

– Конечно. Как и на то, что мне выделят отдельный котел, – продолжала невозмутимо шутить Анна.

– Я попробую договориться, – произнес Петр с совершенно серьезным лицом.

– Тогда бери сразу двухместный. Чего уж нам рядиться?

– А если серьезно?

– Раньше я мечтала попасть в Вену, но… когда я там оказалась, то меня едва не вывернуло. И это все ты. Будущее… будущее… Проклятье! Оно и вправду куда интереснее. Я только там поняла то, насколько они от нас отстали. Как будто окунулась в древность.

– Ну-ну, не будь такой критичной. В России тоже хватает бед и атавизмов. Погляди на крестьян – они так и вообще в палеолите живут. Организационно. Духовно. Разве что крестятся да орудия чуток лучше используют. Это мы живем в своем мирке.

– Именно. Он у нас есть и сильно влияет на окружающих. Мы ушли далеко, слишком далеко вперед. А там такого мирка нет. У меня было впечатление, словно я конкистадор, прибывший к племени…

– Ацтеков.

– Их самых. Конечно, я утрирую, но нахождение в Вене оказалось совершенно невыносимым. Грязь, вонь, антисанитария… повсюду блохи и какофония ароматов. Представь себе, какое стоит амбре от немытых многие месяцы потных тел, залитых едкими, резкими духами! И к этому букету добавь потом тонкий аромат их собственных испражнений. Безумие!

– Ой, да брось. Таких аристократов сейчас очень много по миру. К нам что, разве другие послы приезжают?

– Вот-вот. Но я-то думала, что это своего рода брезгливое отношение к России. Дескать, высылают худших. А тут…

– Ладно, плюнь на этих варваров. Мнят себя пупом Земли – их проблемы.

– Они едва не стали моими… эти проблемы.

– В каком смысле? – немного напрягся Петр.

– Я же въехала в Вену в своем костюме для верховой езды. Обтягивающие белые бриджи, карминовый короткий пиджак, сапожки. Увидеть женщину в такой одежде там никто не ожидал. И если у многих мужчин загорелись глаза от моей упругой попы, то священники едва ли не бросились меня бить. Да и дамы зафыркали. Заревновали. Быть бы мне изгоем, если бы Элеонора не оказалась нашим человеком. Просто невероятно, как быстро она восприняла ценности Москвы.

– Она тоже надела бриджи?

– У нее похуже фигурка. Поэтому решила обойтись легким платьем до колен и туфлями на шпильке. Но сработало это не хуже. Сам же знаешь, какой ужас сейчас носят аристократки. Не одежда, а тюк с тряпками… и блохами.

– Представляю их лица, – усмехнулся Петр.

– О да… русская делегация произвела впечатление.

– Только дамами?

– Отнюдь. Гвоздем номера, конечно, стали гусары. Идея привлечь их в качестве эскорта оказалась просто потрясающей! Ведь крылатые гусары Речи Посполитой и России – две большие разницы. Даже несмотря на то, что по моей просьбе ты распорядился прикрепить им к спинам крылья для пущей красоты.

– На то и расчет, – усмехнулся Петр. – Тут и единообразие снаряжения сработало, и кирасирский метод комплектования. Ведь у тех же поляков собственно гусар в хоругви была едва ли треть. Остальное – все, что Боже негоже. То есть оруженосцы, которые атакуют во второй линии. У меня же все как на подбор.

– Вот именно, – кивнула Анна. – Качественное и однообразное снаряжение. И дисциплина! Не поверишь, они никогда не видели столь дисциплинированных гусар. По мнению Евгения Савойского, один такой полк стоит двух-трех старых. Так что можно смело говорить, – подвела итог герцогиня, – Вена была впечатлена почетным эскортом. Он смог сильно сгладить наш тряпичный скандал.

– Если бы только Вена, – хмыкнул Петр. – Пожалуй, прибытие русского полка гусар в столицу Габсбургов стало куда более значимым событием, чем даже мое сватовство. И если в Стамбуле просто напряглись, ибо ожидали чего-то подобного, не доверяя прогнозам своих французских друзей, то в Версале, говорят, приключилась натуральная истерика.

– Да и Бог с ним, – махнула рукой Анна, даже не желая слышать о Людовике после Вены.

– Как прошли предварительные переговоры?

– Брачный контракт Леопольд подписал и… умер[40]40
  Император Священной Римской империи Леопольд умер 5 мая 1705 года, уступив престол своему сыну – Иосифу.


[Закрыть]. А вот его сын, Иосиф, оказался не так прост. Впрочем, ты об этом предупреждал. Он не хочет реализовывать план таможенного союза из-за необходимой ему поддержки со стороны курфюрстов и прочей аристократии. Они ведь живут с этих сборов.

– Он что-нибудь предложил взамен?

– Конечно, так как очень нуждается в нашей помощи. Да и эффект от появления русских гусар в Вене оценил. Так вот. Пошлины – дело святое. Покусись он на них, и разом получит мощную оппозицию, с которой ни о какой войне против Франции не может быть и речи. Поэтому он предложил отложить реализацию этого пункта брачного договора на неопределенное время. Не отказаться, а всего лишь отложить.

– Поверь, мне это душу не греет.

– Он это понимает. Поэтому сверх тех двадцати тонн[41]41
  20 т селитры позволят сделать примерно 25 т пороха. Для сравнения – столько пороха уйдет на примерно 70 тысяч выстрелов легких полковых пушек. Очень неплохое подспорье.


[Закрыть] аммиачной и кальциевой селитры, что приехали в качестве приданого, он предложил заключить долгосрочные контракты на поставку подобного сырья. Я их подписала.

– Только селитру?

– Нет. Он предложил вытащить из дальних углов крепостей и арсеналов Священной Римской империи весь подпорченный порох путем скупки за десятую долю от его цены. Это всяко лучше, чем выкидывать. Поэтому он уверен, что на пункт сбора, который объявлен в Вене, его повезут очень охотно и массово.

– Но все это только предположения, – покачал головой Петр. – Леопольд обещал нам пятьдесят тонн селитры, а сколько реально отгрузили? Двадцать.

– Дай им время. Они обещали прислать недобор. Им ведь подобное бестолковое сырье было совсем не нужно. На складах такой «радости» почитай что и не было. Добудут, поставят.

– Если честно, веры австрийцам никакой.

– А кому она есть? – хохотнула Анна. – Все блюдут свои интересы. Да и, в конце концов, ты ведь не из-за селитры согласился взять в жены Машу. Водить за нос османов мы могли еще очень долго. А там бы и сами запасы восполнили.

– Верно, – кивнул Петр. – Но одно второму не третье. Если уж есть возможность содрать с них немного пользы, так чего же попускать?

– Элеонора отлично понимает, что от покладистости Вены зависят наши добрые отношения. Она приложит все усилия, чтобы в поставках подпорченного пороха и селитры негодных сортов не было сбоев.

– Будем надеяться.

– Кстати, вокруг Владимира мамочки так и вились, – лукаво улыбнувшись, заметила Анна.

– Ну их к черту… Сама же говоришь, что Вена – одна сплошная гниль.

– В смысле? – не поняла герцогиня странной реакции царя.

– Ты эту девицу видела?

– Твою невесту?

– Именно.

– А что с ней не так? Нормальная молодая женщина.

– Ты, случайно, не обратила внимания на то, что, в отличие от своей мамы, она совсем не наш человек? Вспомни, как она себя чувствовала в спортивно-оздоровительном центре? Да, ходит, но через силу. И так во всем. Она покорна, но внутри чурается всего этого. Переступает через себя и с удовольствием откажется, представься такой случай.

– Татьяна тоже поначалу не принимала…

– Но приняла. К тому же ее изначально впечатляли технические диковинки, возможности человеческого труда и разума. А этой все нипочем. Прекрасное воспитание не позволяет открыто демонстрировать свое раздражение, но это видно. Она консерватор и ретроград, которой, кроме тихого семейного счастья, ничего не нужно. Ну, может, еще посидеть с куртуазным романом в беседке. Брр… Мерзость!

– Допустим, – покладисто согласилась Анна. – Но что это меняет?

– То, что она долго не проживет. Если не сможет встроиться в мое окружение, то придется от нее избавляться.

– И?

– И мне будет нужен наследник. Пока таким человеком я вижу только Владимира. Он достаточно умен, хорошо образован, энергичен, но не безумно, да и осторожность ему не чужда. Вполне подходящий медвежонок. Да и брат ему под стать подрастает. Видит Бог – не прошла даром моя постоянная возня с ними.

– Ты серьезно? – несколько опешила Анна от такой постановки вопроса.

– А тебя, – он прямо посмотрел ей в глаза, – я вижу в будущем моей законной супругой.

– Не дури, – покачала герцогиня головой. – Мы любим друг друга, но политика не прощает чувств, идущих поперек разума.

– Мне уже тридцать три года. И если честно, возводить на престол гнилую кровь Габсбургов я не желаю. Это глупо! Взять и своими руками отравить свой род, оставив потомкам недееспособных монархов на престоле.

– Слушай, дай ей шанс. Тем более что с твоим здоровьем тридцать три года не так много.

– Возможно, – усмехнулся Петр. – Но через несколько лет я хочу предложить Земскому собору провозгласить Россию империей. А Императору нужна не просто супруга, а Императрица. По крайней мере, первому. И эту… – Петр скривился, – в роли Императрицы я не вижу совершенно. Клуша!

– Но она умна.

– Это не тот ум, Анют. Высокая литература, тонкая духовность и прочая ересь…

– И все же – я прошу тебя – дай ей шанс. Я приложу все усилия, чтобы помочь ей встроиться в наш тесный коллектив. И нашу модную монашку подключим, та всегда за любой кипеж кроме голодовки. А уж наставить на путь истинный закомплексованную и зажатую девицу – ее прямая обязанность как духовного лица.

– Зачем это тебе? – нахмурившись, поинтересовался Государь.

– А ты думаешь, я горю желанием стать Императрицей? – грустно усмехнулась Анна. – Мне и сейчас герцогиней очень непросто приходится. Дочь плотника… ай-ай-ай… как я посмела?! Правда, до игнорирования и открытого неуважения старые роды, конечно, не опускаются, но, поверь, ненавидят меня люто. Дай им шанс, и меня повесят на первой же осинке. Да и к Владимиру из-за меня отношение тоже натянутое. Ты хочешь, чтобы его отравили? И это у нас – в России, где ты смог серьезно встряхнуть вековую пыль аристократической спеси. Про Европу и говорить не стоит. Даже Иосиф, весьма прагматичный мужчина, и тот с трудом со мной общался. Они не могут мне простить происхождения.

– Но ты нужна мне. Понимаешь? Кто еще прикроет мне спину, кроме тебя? Или ты хочешь оставить меня один на один с этим клубком гадюк и тарантулов?

– Я не отказываюсь. Если ты скажешь, что надо, то так тому и быть. Но дай Маше шанс. Она лучше меня подходит на роль первой Императрицы и вызовет меньше возмущений. Понимаю, что рудники Новой Земли смогут переварить любое количество высокородных идиотов, но зачем до этого доводить?

– Хорошо, – после минутной паузы произнес Петр. – Я дам ей шанс. Но только ради тебя.

– Спасибо, – максимально ласково произнесла герцогиня, улыбнулась и нежно поцеловала Государя. Впрочем, на это никто не обращал внимания. Все были заняты паровозом и делились впечатлениями.