Текст книги "Жалюзи, или оборонный роман (СИ)"

Автор книги: Михаил Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

 

   Антонов М.А.

   ЖАЛЮЗИ, ИЛИ ОБОРОННЫЙ РОМАН

   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

   I

   Трамвайный вагон был переполнен. Давненько не ездила Лена Свиридова в такой обстановке на работу. До этого она работала близко от дома и уже успела отвыкнуть от подобной давки.

   Но, слава богу, наконец-то, ее остановка. Елена протисну-лась к дверям и уткнулась в спину какого-то парня. Этот молодой человек стоял перед ней и загораживал выход. Свиридова попробова-ла обойти его слева, но гражданин тоже стал перемещаться, и она снова уперлась в его черную кожаную куртку. Когда же девушка по-пыталась пройти справа, то парень прямо перед ее носом взялся ру-кой за поручень. Елене это не понравилось, и она ощутила непри-язнь к неправильно ведущему себя гражданину.

   Когда вы не выспались, с трудом и с суетой выпроводили доч-ку в садик, забыли захватить с собой письмо, которое надо было еще три дня назад бросить в почтовый ящик, долго ждали нужный трамвай, а потом двадцать минут парились в переполненном вагоне, то любой случайный попутчик, поступающий не так, как вам хоте-лось бы, наверняка вызовет у вас подобные, отнюдь недружелюбные чувства. А тут еще и сзади напирают, спрашивают, будет ли она вы-ходить. Ба! Да еще на пятку наступили! Не дай бог, колготки пор-вали.

   Поэтому Лена довольно неласково потыкала в широкую спину мо-лодого человека костяшками пальцев, словно в обитую дерматином дверь, и строго спросила:

   – Вы будете выходить на следующей остановке?

   Молодой человек обернулся и вопросительно посмотрел на нее сверху вниз– Лена была маленького роста.

   Он посмотрел на нее, но его глаз Свиридова не увидела, поскольку их скрывали черные очки в тонкой, блестящей металлической оправе. Лицо у него было привлекательным и, по всей вероятности, молодой человек пользовался большим успехом у женщин.

   «Красавчик чертов,»– успела зло подумать Елена.-"Бабник, на-верное."

   Она все еще сердилась на него, и лицо ее не выражало большой доброжелательности к незнакомцу. Но тут он как-то очень тепло и мягко улыбнулся кончиками губ и согласно кивнул головой, давая понять, что на следующей остановке выйдет. И это вышло настолько приятно, что Елена почувствовала всю глупость своего не слишком вежливого поведения. Но она, как настоящая женщина, ничем не вы-разила своих чувств и, получив молчаливый ответ, стала сосредото-ченно смотреть в окно. Молодой человек тоже отвернулся к дверям.

   Когда дверь трамвая открылась, парень соскочил со ступенек и быстрым шагом подошел к газетному киоску на остановке. Елена же, выйдя вслед за ним, перешла на тротуар и оглядела пострадавшую пятку– колготки были целы. Удовлетворившись осмотром, девушка пошла туда, куда потянулась и основная масса вышедших из вагона пассажиров, к НИИ «Автоматики». Опустевший наполовину трамвай закрыл двери и поехал дальше.

   «Вот так всегда. Вечно едешь в давке, а после того, как вый-дешь, в вагоне оказывается совсем свободно,»– подумала Свиридова.

   Но, если честно сказать, она не так уж много ездила в часы пик, чтобы иметь право ругать общественный транспорт. Только с начала месяца Лена устроилась работать в этот институт, поэтому ее ворчание было скорее от непривычки, чем от неудобства. Тем бо-лее, что на предыдущую работу она вообще ходила пешком. Да и сю-да добираться ей можно было без пересадок.

   Конечно, ей повезло, что сосед по двору Мишка Алехин помог устроиться в «Автоматику». Повезло, что начальник отдела АСУ Смирницкий взял ее на должность оператора, несмотря на то, что у Елены не было специальной подготовки. Работать в институте было престижно и выгодно– здесь боролись за мир, то есть занимались разработками военной продукции, следовательно, и заработки были выше, чем на других предприятиях, не говоря уж о той шарашке, где до этого успела поработать Елена. А деньги ей были крайне нужны. Особенно сейчас, после развода с Николаем. Алименты от него при-ходили неаккуратно и не очень большие. Здесь же, кроме оклада в сто пять рублей, уральских и премий, был еще и специальный коэф-фициент– двадцать процентов, так что выходило совсем неплохо и им с Аленкой вполне хватало на жизнь.

   Примерно так думала Лена в то утро, в течение тех семи ми-нут, что уходили у нее на дорогу до проходной института. Смот-реть по сторонам было не на что: и справа, и слева тянулись длин-ные бетонные заборы, с редкими проходными каких-то маленьких ор-ганизаций. А когда до гранитных ступеней крыльца НИИ «Автоматики» осталось пятьдесят метров, Свиридову обогнал тот же парень в чер-ной кожаной куртке, что ехал с ней в трамвае.

   "Не хватало, чтобы он оказался из нашего института, подумала девушка.– « Раньше я его не видела. Впрочем, я и сама здесь без году неделя.»

   Словно прочитав ее мысли и, как-будто назло ей, молодой чело-век поднялся по ступенькам крыльца. Открыв стеклянную дверь, он сначала галантно пропустил несколько женщин, спешивших на работу, а только потом вошел сам.

   «Ишь ты, джентльмен какой!»– злилась Елена, собственоручно дергая на себя тугую дверь.

   На ее долю услужливых мужчин не хватило.

   Пройдя через проходную, она увидела кожаную спину в конце коридора у лестничного марша– парень не стал дожидаться лифта, как другие. Свиридовой тоже надо было только на второй этаж и она последовала за ним на лестницу. Молодой человек поднялся до вто-рого этажа и пошел по коридору, Лена за ним.

«Неужели он где-то рядом с нами работает? Вот не везет.»

   Но, не доходя немного до комнаты подготовки данных, парень резко свернул и прошел в переход, ведущий в корпус "Д". При пово-роте он поглядел в ее сторону и, как показалось Елене, улыбнулся уголками губ.

   «Так он „кормилец“! Улыбается еще,»– подумала Свиридова. «Кормильцами» и «кормилитками» в институте шутливо называли сотрудников из корпуса "Д". Ведь именно благодаря им все получали двадцатипроцентный коэффициент, связанный с секретностью разрабо-ток. Как сумело руководство распространить его на всех работников НИИ, было загадкой. Да еще один из начальников в этом здании но-сил фамилию Кормильцев, так что сначала его подчиненных называли «кормильцами», а потом это понятие распространилось и на осталь-ных сотрудников здания "Д".

   Просто так туда было не попасть– в конце перехода находи-лась еще одна, внутренняя, проходная, про которую рассказывали всякие страсти, что там чуть ли не догола раздевают для осмотра. На самом же деле до стриптиза там не доходило, но действительно строго проверяли входящих и не пропускали никого, даже имеющих пропуск, с сумками или другими вещами типа фотоаппаратов, пос-кольку именно там находились все секретные лаборатории института. Все лишнее полагалась сдавать в камеру хранения, а для выноса от-туда любой железки или бумажки требовалось оформлять специальный пропуск у начальника отдела или лаборатории.

   Елена же работала в корпусе "А"– административном. Кроме от-дела АСУ в этом здании располагались все непроизводственные служ-бы НИИ. На втором этаже, рядом с комнатой подготовки данных нахо-дились связисты, финансисты, плановики, всякое мелкое начальство. На первом– АХО, бухгалтерия, сбыт, снабжение. На третьем этаже в шикарных приемных сидело руководство института, а на четвертом и частично пятом были залы вычислительных машин.

   Лена вошла в свою комнату и погрузилась в знакомую атмосферу женского коллектива. Перед зеркалом стояла Киселева Маринка и расчесывала непокорные волосы. Старшая группы, ветеран отдела,

   Марья Гавриловна сидела за своим столом и поверх очков глядела на входивших в комнату, цепко запоминая опоздавших. Галина Владими-ровна– вторая и последняя немолодая женщина в их комнате– тяжело дыша, стягивала с ног сапоги и надевала тапочки. Светлана Алексе-ева– разбитная дамочка лет тридцати– ругалась на Маринку:

   – Если тебе надо с Вовкой обжиматься, иди на черную лестни-цу и обжимайтесь там, и тискайтесь. Я ему сто раз говорила, что нечего ему здесь с утра пораньше делать. У нас в комнате одни женщины, нам кому переодеться, кому нафуфыриться надо, а он си-дит и смотрит. Тебе, Маринка, это может и приятно, а лично мне-нет. Пусть приходит через полчаса. Успеет он установки протереть.

   – Да где ты видела, что мы обжимались?

   Марина от возмущения даже про расчестку забыла. Она тоже бы-ла девушка с характером.

– Да уж было...– подала из угла голос Нина Еременко.

   – Хватит, девочки, хватит с утра заводиться. Успеете еще на-ругаться,– строго сказала Марья Гавриловна.

   В общем, обычное рабочее утро. Все, как всегда, с некоторыми вариациями.

– Все, время! За работу,– скомандовала начальница.

   Всего в комнате было двенадцать рабочих мест с устройствами подготовки данных на магнитной ленте. Двенадцать столов, не счи-тая стола старшей, стояли в два ряда по всей длинне комнаты. Но заняты сейчас были девять– Люда Гордеева готовилась стать ма-терью и неделю как была в декрете, Гурвич в отпуске, а Котенко как всегда опаздывала, хотя и жила ближе всех. Опять будет рас-сказывать про воспитательницу детского сада, что ее задержала.

   Коллектив, в общем-то, был спокойный. Не без конфликтов и групповщины, как всегда бывает в женской среде, но и без особых скандалов. В основном, наверное, благодаря Гавриловне, которая умела гасить ссоры в зародыше и не имела в группе явных любимчи-ков и изгоев. Ее за это уважали и охотно подчинялись. Вот и сей-час, после ее команды, все расселись, каждая за свой стол, и, ра-зобравшись в бумажках, дружно застучали по клавишам.

   У Елены второй день западала клавиша "G". Она минут десять помучилась и все же решила сообщить об этом начальнице.

   Гавриловна, убедившись, что новенькая права, сказала, что вызовет Абраменко.

   Володя пришел минут через пять и, покопавшись в клавиатуре, при этом он не забывал поглядывать на хорошенькую операторшу, сказал Елене, что это надолго и предложил перейти на пустующее место Гордеевой. Свиридова молча вздохнула, собрала свои бумаги и перешла к установке, которая располагалась прямо напротив одного из трех огромных окон.

   Это место не любили: когда летом от жары открывали рамы, там сквозило, а в конце дня, когда солнце перекатывалось на запад и начинало светить в окна, из-за бликов плохо было видно экран. Кроме того, про это место шутили, что там не только дует, а еще и надувает. Уже трое из-за этого стола отправились, подобно Гордее-вой, прямо в декрет.

   Абраменко про все это знал и отправил Елену туда совершенно сознательно. Хорошенькая Свиридова ему нравилась, но она была ка-кая-то замкнутая и неразговорчивая. Не привыкла на новом месте, что ли. Володька думал, что, подробно другим операторшам, она ласково, подлизывающе посмотрит на него и попросит сделать кла-виатуру побыстрее, но Елена его разочаровала своей молчаливой смиренностью. В отместку Вовка решил продержать клавиатуру у се-бя не меньше недели.

   Он задержался на минутку возле стола Маринки. Они о чем-то пошептались и механик решил, что пора завязывать с ней роман, а то еще до ЗАГСа догуляешься.

   Киселева была неудачница. Ей очень хотелось замуж, но все парни, дойдя в своих отношениях с ней до определенного момента, как по команде исчезали из ее жизни. Почему так происходило, Ма-ринка не понимала. Она не была страшненькой, а наоборот, в какой-то мере даже привлекательной, но привлекательность ее была осо-

   бенной. Было в ее лице и фигуре с развитыми формами что-то хищное и порочное, что притягивало к ней взоры мужчин. Но влекла их именно кажущаяся ее доступность, как будущую возможную супругу никто никогда ее не рассматривал. Переспать с Киселевой желающих было хоть отбавляй, а вот жениться– увольте, нет таких.

   И сейчас Абраменко, не дойдя до желательного девушке конца в отношениях, тоже решил закругляться. Зачем жениться на этой, ког-да полно скромных, порядочных девушек.

   Володя вышел из комнаты, и, как обычно бывает в таком слу-чае, его быстренько обсудили.

   Ядовитая Еременко, которая все про всех знала, сказала что уже дважды видела в трамвае Вовку, беседующего с Памфиловой– из бригады ЭВМ. Рассказываемая история предназначалась, естественно, для Маринки. И та сразу завелась: мало ли, дескать, кто с кем в трамвае ездит. Может, ему просто по дороге с тихоней этой.

   – Вот такие тихони и уводят мужиков. Молчат, молчат и всегда при мужике оказываются,– заявила опытная Галина Владимировна, по-нимавшая, что Абраменко скоро расстанется с Киселевой.

   Тут и Катя Киреева, у которой муж работал в отделе АСУ элек-троником, вставила, что Вовка просился у начальника отдела в сме-ну. Причем в ту, в которую ходит Памфилова. А на его место берут, якобы, молоденького мальчика, только что после армии. Так что Вовка, похоже, скоро их покинет, и придется Мариночке нового па-ренька обихаживать.

   Маринка впервые не нашлась, что ответить. Киреева не счита-лась ее явным врагом и все, что она говорила, обычно имело под собой какое-то основание, не то, что болтовня Алексеевой или под-руги Ольги Ахметовой, которые всегда охотно распространяли любые слухи.

Зловредная Алексеева не упустила возможности укусить.

   – После армии? Значит ему двадцать. А тебе Маринка– двад-цать шесть. А что, отличная разница.

   – Ты лучше свои года посчитай.

   – Мне-то что считать. Мне тридцать два. А в двадцать шесть я была замужем и Женьку– уже второго– родила.

   – Девочки хватит, что вы к Марине привязались.

   Это поставила точку Гавриловна.

   Все опять энергично застучали по клавишам.

   В десять пили чай. И как-то сам собой разговор вернулся к той же теме.

   – Тебе Мариночка с другим парнем бы познакомиться. Знаешь какого я сегодня видела, он у «кормильцев» работает,– примири-тельно рассказывала Киреева.– Одевается прилично, симпатичный, а главное, ведет себя как мужчина и не окольцован еще.

   – Это ты про кого говоришь?– поинтересовалась Фомичева Надя.– Это про того, который нам сегодня двери открывал, в чер-ных очках? Шатенчик такой симпатичный?

   – Ну да. Только он, пожалуй, брюнет.

   – Да, хорошенький мальчик. Мне бы годов пяток сбросить да свободу дать, я бы им занялась,– потянулась сыто Фомичева.

   – Кто это? Кто?– заинтересовалась Киселева.

   Да и другие девчонки, помоложе– Ахметова и Ленгардт– тоже проявили интерес к сообщению.

   – Я тебе его покажу,– пообещала Киреева.

   Елена поняла про кого идет речь и неожиданно для всех, при-выкших к тому, что она большей частью молчит, сказала:

   – Ну если этот смазливый вам так понравился, он, наверняка, бабник.

   Все с интересом посмотрели на Свиридову. Обычно новенькая молчала, а тут такая сердитая реплика.

   – Он мне все ноги в трамвае пообступал,– пояснила Лена свою злость.

   – Не знаю. Может и бабник, но хорошенький,– заключила Кирее-ва.

   – Но он, явно, новенький. Я его только несколько раз встре-чала и всегда одного. Кто он такой, интересно?– то ли сообщила,

   то ли спросила Фомичева.

   – А вот надо Еременко спросить– она все знает,– сказала Ки-селева.

   Нина пообещала все вызнать и рассказать.

   Возможность показать и увидеть незнакомца представилась уже в обед. Во внутренний двор между корпусами "А" и "Д" вынесли тен-нисные столы и парни затеяли сражения навылет. Где-то в середине обеда появился давешний незнакомец в кожаной куртке и в черных очках. Он занял очередь, и когда ракетка, наконец, попала ему в руки, Елена, молча наблюдавшая из-за своего устройства за ним, сказала:

   – Надя, вы не про этого парня говорили?

   Фомичева выглянула в окно и согласно закивала головой. Тут все женщины потянулись к окну, чтобы оценить молодого человека и вскоре, оживленно обсудив увиденное, все сошлись во мнении, что он– мужчина действительно интересный, а Нина еще раз пообещала все про него узнать.

   После обеда принесли новые ленты и бланки. Елене опять выс-казали замечание. Гавриловна подозвала ее к своему столу и ти-хонько отругала за ошибки. Потом начальница сказала, что учеб-ноиспытательный срок у нее, у Елены, всего месяц и ей как-то нуж-но выходить на норму. Девочки в комнате, вообще-то, дружные, но работать за кого-либо вряд ли согласятся. И Свиридовой нужно са-мой выполнять тот же объем, что делают другие. Иначе придеться задерживаться после работы. Так что Елене лучше сейчас, пока идет учебный срок, оставаться после пяти и набивать руку.

   Лена подумала и сказала, что сегодня она не может, а с зав-трашнего дня договорится с соседкой, чтобы та забирала дочку, и будет оставаться хоть целую неделю

   Марья Гавриловна согласно кивнула головой и отпустила подчи-ненную на рабочее место.

   Елена села, стукнула несколько раз по клавишам и поглядела в окно. На улице потемнело, и пошел первый майский дождь. Капли громко стучали по распустившимся листьям деревьев и по беззащит-ным теннисным столам.

   Настроение у Лены после беседы было подстать погоде, такое же серое. И даже сосед и друг Мишка Алехин, заглянувший после обеда, не смог ее расшевелить своими шутками.

II

   По радио сообщали о конфликтах европейского пролетариата с капиталистами: Маргарет Тэтчер воевала с профсоюзом угольщиков, бастовали автомобилестроители ФРГ, во Франции рабочие были недо-вольны экономической политикой Миттерана...

   В окне напротив никого не было видно и в трубке сначала были слышны долгие гудки. Шесть или семь. Вот, наконец, трубку взяли и звонивший сказал:

– Девушка, у вас весь чай выкипел, вы забыли про него?

   Девушка ничего не ответила и стало видно, как она бросилась в угол и торопливо выдернула вилку из розетки. Потом схватилась за крышку, обожгла пальцы, крышка упала на пол, а девушка взяла графин и плеснула воды в чайник– оттуда повалил пар.

   Справившись с последствиями недосмотра, подтерев убежавшую воду, она пошла к своему столу и тут увидела неположенную трубку телефона. Девушка подошла к столику и по привычке поднесла трубку к уху. Вместо зуммера она услышала приятного тембра голос:

   – Вы хотя бы спасибо сказали за звонок. А то чуть пожар не случился.

   – Спасибо. А вы не могли пораньше позвонить, пока вода не выкипела?

   – Я пытался, но никто не подходил. Вы, наверное, выходили куда-нибудь из кабинета. Я не поверю, что не слышен шум кипящего чайника. Да и на месте вы не сидели.

   – Да, я ходила в машзал на пятый этаж. Ленту относила. А там меня Мишка разговорами отвлек, я про чайник и забыла,– призналась девушка.

   В голосе ее почувствовался интерес.

   – А как вы узнали, что у меня чайник кипит?

   – Увидел. Пар из окна валил.

   – Выдумываете, у нас все окна закрыты.

   – Выдумываю,– согласился собеседник.– Я, если честно, за ва-ми подглядываю.

   – И не стыдно?

   – Если честно, то нет. Мне нравится на вас смотреть. У вас очень красивые волосы. Такие длинные, как у русалки.

   – Все русалки– блондинки.

   – Не знаю, ни с одной из них я не был знаком. А волосы у вас, действительно, красивые.

   – Только волосы?

   – Нет. Вот когда вы сидите за своим прибором...

   – За установкой?

   – Да, за установкой, то из под халатика видны ваши ноги. Но-ги у вас тоже ничего, стройненькие.

Девушка по инерции оправила на себе полы белого халата.

   – Так вы в окно за мной подсматриваете?– поинтересовалась она. – Вы и сейчас на меня смотрите.

   – Нет. Телефон не в поле зрения. У меня третий этаж и я гля-жу немного сверху. Поэтому я вижу, в основном, голову, плечи и ноги, когда вы сидите на своем месте.

   Девушка подошла к окну, положив трубку на столик, и погляде-ла на третий этаж корпуса "Д".

   Потом снова скрылась в глубине и спросила в трубку:

   – Вам делать нечего, что вы за мной подглядываете?

   – Почему. Я работаю. Вернее жду работу и от скуки смотрю в окно. И вижу вас. Кстати, ваше лицо не менее прекрасно, чем все, что я видел до этого. Мне оно нравится.

   «Подлиза,»– подумала девушка и спросила:

   – Вы «кормилец»?

   – Не совсем. Но я из корпуса "Д".

   А вы разве меня не видели, я махал вам рукой.

   – Нет. Окна третьего этажа заделаны решеткой.

   – Это точно,– согласился молодой человек.– Только это не ре-шетка, а экранные жалюзи. Я и забыл, что вам меня не видно.

Но голос девушки уже стал суров и озабочен, она закруглила

   разговор:

   – Ну спасибо вам за звонок. Мне пора домой.

   – Вы уже уходите? Жаль. А мне еще сидеть.

   – До свидания.

   – До свидания, только можно два вопроса?– спросил собеседник. – Смотря какие.

   – Можно мне будет еще как-нибудь вам позвонить?

   – Не знаю. Запретить я вам не могу. Вдруг опять чайник забу-ду. И не в рабочее время, а то начальство у меня строгое, все равно поговорить не даст.

   – А, может, скажете, как вас зовут?

   – Меня? Называйте меня... Русалкой.

   И она положила трубку.

III

   Еременко все разузнала через пару дней. Не зря она дружила с Парамоновой из отдела кадров. Парня, заинтересовавшего молодых операторш, звали Виктор Вдовиченко. Был он, согласно анкете, хо-лост, 1957 года рождения и работал в первом отделе. Чем он там занимался, Парамонова не сказала, а зная только номер, а не наз-вание лаборатории, выяснить род его деятельности было затрудни-тельно.

   Елена же с прекрасным незнакомцем встретилась еще один раз в трамвае, только теперь он на выходе оказался у нее за спиной.

   Присутствие его Лена почувствовала сразу, как только он протиснулся и встал сзади нее. Именно почувствовала, ибо Виктор, в отличии от многих других мужчин, ездивших в транспорте, приятно благоухал дорогим одеколоном, а отнюдь не вчерашним перегаром, табаком или потом. Ощутив приятный запах, Елена обернулась, пы-таясь понять, от кого это так пахнет, и, подняв глаза, встрети-лась взглядом с темными очками в металлической оправе. В двух че-рных стеклах, как в зеркалах, отразились ее уменьшенные изображе-ния. Увидев себя, вместо глаз незнакомца, Елена почувствовала легкое раздражение. Парень, видимо, ее тоже узнал, но никак не выразил своего отношения к повторной встрече. Тогда Свиридова сделала каменное лицо и решила зло подумать про него. Ничего, кроме «чистюля нахальный» в голову не приходило.

   Трамвай резко затормозил перед светофором. Согласно закону инерции все дружно подались вперед. И Елена почувствовала, как к ее спине на секунду грудью прикоснулся стоящий сзади красавец. Опять приятно пахнуло одеколоном. Когда парень отпрянул, Свиридо-ва оглянулась и зло уставилась на него. Судя по ее взгляду можно было предположить, что именно этот симпатичный молодой человек был виноват во всем: он поставил здесь светофор и подучил вагоно-вожатого резко затормозить.

   – Вы, наверное, специально в трамвае ездите, чтобы к женщи-нам прижиматься?– негромко, почти шепотом, спросила Лена.

   Наконец-то, она могла его уязвить. Молодой человек отстранился насколько мог от нее и пожал плечами, после чего стал смот-реть в окно.

   Ощутив моральную победу над красавцем, Свиридова почувство-вала удовлетворение, но все же решила ездить на работу во втором вагоне. На этом встречи ее с Вдовиченко в транспорте прекрати-лись. Вернее, она встречала его иногда, по дороге от остановки до института, но это было уже не в счет.

   А вот в окно, во время обеденного перерыва, Виктора можно было видеть каждый день, если погода позволяла. Он подходил к те-ннисным столам, занимал очередь, играл две партии и, несмотря на то, что обычно выигрывал и мог продолжать сражаться дальше, соби-рался и уходил. Общался во дворе он, в основном, с партнерами по теннису. И то, судя по шевелению губ, произносил не более одного-двух слов.

   Да и вообще, с наступлением теплого времени в обеденный пере-рыв внутренний двор был чем-то вроде клуба под открытым небом. Там встречались работники разных отделов, которые в рабочее вре-мя из-за режимности подразделений не могли пойти друг к другу в гости. Там собиралась многочисленная институтская молодежь. Зре-лые женщины выходили туда подышать свежим воздухом из душных ка-бинетов, а также посплетничать и поделиться последними новостями. С правой стороны от спортплощадки обычно собирались снабсбыт и бухгалтерия, другие управленцы, слева– АСУ и «кормильцы» с «кор-милитками». Располагались и отдыхали обычно под окнами своих кор-пусов.

   Отдельно, среди редких кустиков, деливших двор пополам, как раз рядом с теннисными столами, стояли две «комсомольские» ска-мейки. Туда собиралась институтская молодежь независимо от места работы. Приходили посидеть на них даже ребята из механического цеха, с опытного производства и из гаража. Ах, какие там происхо-дили веселые события! Сколько там завязывалось знакомств, сколько устраивалось судеб, сколько молодых сердец разбивалось...

   Женщины отдела подготовки данных также стали выходить на прогулку во внутренний двор. Особенно, если на пятачке у трамвай-ной остановки не было выездной торговли. Замужние сидели на ла-вочках возле своего корпуса, внося свою лепту в общеинститутские слухи. Молодые шли на «комсомольские» скамейки, к мальчикам, да и курить там было спокойнее.

   Елена вышла было во двор пару раз, но не нашла там себе мес-та: чесать языком, перемывая косточки отсутствующим, она не люби-ла, курить бросила еще в шестнадцать лет, а просто тусоваться с молодежью ей было скучно. Возраст не тот. К ней там сразу подо-шел комсорг института и спросил, собирается ли она вставать на учет. Лена ему ответила, что ей по возрасту осталось пребывать в

   комсомоле всего один месяц, и поэтому она считает, что нет ника-кого смысла заводить эту канитель. Комсомольский вожак заявил в горячах, что это не канитель, а порядок... Но тут за Елену всту-пился Алехин и попросил комитетского бюрократа не приставать к его друзьям с такой ерундой. Позднее Михаил объяснил Свиридовой, что после того, как он рассказал комсоргу про наличие у Елены Аленки, тот потерял к ней всякий интерес. Просто молодежный ли-дер хотел познакомиться с симпатичной девушкой...

   Так что Свиридова выходить во двор перестала, предпочитая общество Марьи Гавриловны в своей комнате. Начальница в обеден-ный перерыв перечитывала полное собрание сочинений Диккенса. В данный момент она одолевала четырнадцатый том из тридцатитомника.

IV

   Полшестого вечера. По маяку начались спортивные новости. Ди-ктор хорошо поставленным голосом рассказывает о том, какие еще страны отказались послать спортсменов на летнюю Олимпиаду в Лос-Анжелес...

   Девушка встала со стула и прошла в глубь комнаты, к телефону. – Здравствуйте, Русалка,– услышала она в трубку.

   – Здравствуйте, Принц.

   – Почему Принц?

   – Но если я Русалка, то вам быть Принцем. Мы тут на днях с дочкой сказки Андерсона читали, так там есть про принца и руса-лочку.

   – Знаю, знаю. Грустная такая. У вас дочка не плакала над пе-чальной участью девушки-русалки?

   – Нет, она у меня уже большая. Скоро нам семь лет.

   – Хороший возраст.

   Я вас, наверное, отвлекаю от работы?

– В какой-то мере. Но я именно сейчас хотела поставить чай-

   ник. Так что вы подняли меня недаром.

   – Ну хорошо, что так.

   А можно вопрос?

   – Сейчас я включу чайник.

   .... Что вы хотели узнать?

   – А почему вы одна задерживаетесь после работы?

   – А вы почему?

   – У меня ненормированный рабочий день. Мне в какой-то мере приходится ориентироваться на московское время. На министерство.

   – А я двоечница. И осталась без обеда.

   – Это как?

   – Не выполняю норму в рабочее время, добиваю после пяти. Мне до начала июня нужно руку набить, чтобы норму давать. Начальство велит.

   – И как у вас получается?

   – Растем потихоньку.

   – Приятно слышать. Рад за вас и жалею, что ничем не могу вам помочь. Печатать на вашей аппаратуре мне не доводилось.

   – Ну это не так сложно. Вроде, как на машинке, вот только латинские символы не привычны.

   – Скажите, а если вы набьете, как говорите, руку, вы пере-станете оставаться?

   – Естественно.

   – Жаль. Мне будет вас не доставать. Я уже привык за три дня, выгляну в окно, а там ваша склоненная головка. И мне уже не так тоскливо одному.

   – Ну у вас еще осталось два-три дня. Потом мне починят кла-виатуру и я пересяду на свое место.

   – Гораздо меньше. Завтра вечером меня не будет.

   – Тогда смотрите на меня днем. Мне это не мешает. Я до этого работала в одной организации, так там нас было четырнадцать чело-век в одной комнате и еще постоянно толклись клиенты. С тех пор чужое внимание меня не раздражает.

   – Увы, днем я вас не очень-то могу увидеть. Только в том случае, если в вашей комнате свет горит. А сейчас вы электричество экономите и освещением в комнате не пользуйтесь. Так что я вас вижу только, когда вечером солнце попадает в ваше окно. Одним словом, вы являетесь ко мне в солнечных лучах.

   – Это, наверное, романтично?

   – Не без этого.

   – Ну вот и чайник вскипел.

   – Приятного аппетита.

   – Спасибо. Спасибо за разговор.

   – Я так понимаю, что наша беседа заканчивается?

   – Уважаю умных людей.

   – Тогда, до свидания? Я могу позвонить еще?

   – До свидания. Можете.

V

   Маринка, убедившись, что болтовня коллег об Абраменко не ли-шена оснований, поругалась с ним и решила попробовать покорить загадочного Виктора. Не столько она надеялась увлечь прекрасного незнакомца, сколько хотела показать Вовке и другим, что она чего–то стоит.

   Для начала, во время обеденного перерыва она попыталась при-стально смотреть на молчаливого молодого человека. Но на Виктора эти ее экзерсисы впечатления не произвели. Его глаза были закры-ты черными очками, а лицо оставалось невозмутимым. Тогда Киселе-ва решила сменить тактику и заняться спортом. Она тоже стала иг-рать в теннис. Дождавшись появления Вдовиченко, Марина занимала очередь сразу за ним и, после того, как он расправлялся с первым партнером, занимала место за столом напротив него. Но и в этом случае Виктор оставался безучастным. Безжалостно, иногда в сухую, он обыгрывал девушку и молча удалялся. Кроме того Марину ожидала еще одна неприятность: у нее появилась конкурентка.

   Конкурентка– сказано слишком сильно. Это слово вызывает мысль о каком-то споре или соревновании. Здесь же никакого кон-курса не могло и быть, поскольку на Вдовиченко обратила внимание Светлана Левина. А Светлана, надо сказать, была дама известная на весь почти тысячный коллектив института. Она дважды была замужем, но оба раза столь краткосрочно, что это вряд ли кому-то запомни-лось. Но признайтесь, что это совсем не то, чем можно просла-виться. Ну у кого из нас нет двух-трех знакомых, которые разводи-лись и сходились по два, три или даже большее количество раз. Знаменита Света была своей красотой и бурными романами. А красо-та у нее была, действительно, замечательная: нежная кожа, естес-твенный румянец на смуглых щечках, длинные кудрявые черные локо-ны, обрамляющие лицо с правильными чертами. Ко всему прочему она любила демонстрировать свою прекрасную фигуру с высокой грудью, тонкой талией, стройными ногами и делала это умело, одеваясь сме-ло и модно.