Текст книги "Рыбьи дорожки"

Автор книги: Михаил Заборский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Стерлядь

Мы сидели на берегу Оки, неподалеку от разборного рязанского моста, дожидаясь обещанного в подшефном колхозе «козлика». Пониже, у самой воды, капитально расположились с «донками» два гражданина, судя по виду – из пенсионеров. Кстати, таких рыболовов-доночников шутливо называют «грунтовиками». Первый – неторопливый, сухопарый, в очках и мятой фетровой шляпе – являл точную копию бессмертного перовского «Рыболова». Второй был помоложе, потолще, широк в плечах, брит и очень подвижен. Любителей, видимо, связывала долголетняя дружба, хотя называли они друг друга по имени и отчеству и на «вы». Худощавого звали Федором Константиновичем, толстого проще – Иваном Иванычем.

Рыба клевала неважно: у худощавого на кукане, упершись носом в песок, болтался небольшой подлещик, а у толстяка в ведре, растопырив жабры, плавал животом вверх уже побелевший ерш.

Федор Константинович, видимо, был поопытнее. Вот почему после резкой поклевки на удочке толстяка он молча отстранил плечом приятеля и, взявшись за леску, уверенно подсек и потащил рыбу. Иван Иваныч не протестовал, беспрекословно передав бразды правления своему авторитетному другу.

Но, когда около берега заходила на лесе большая сероватая рыба, Ивана Ивановича не в шутку разобрало. Вытанцовывая вокруг сухопарого какие-то замысловатые па, он, подобно заевшей пластинке патефона, начал истошно выкрикивать одну и ту же фразу:

– Федор Константиныч, – стерлядь! Федор Константиныч, – стерлядь!

И только спустя минуту, когда все было окончено и в руке у консультанта болтался кончик оборванной жилки, Иван Иваныч горько сплюнул и сказал естественным человечьим голосом:

– От учителей деваться некуда стало! Чубук лупоглазый! Все ты, Федька! Твои советы! Ставь да ставь ноль пятнадцать. Вот и поставили… Жди, когда еще такая клюнет!..

Да, конечно, не часто теперь под Рязанью можно поймать крупную стерлядку… А сколько раньше водилось этой замечательной рыбы в Оке и Волге, в Унже и Ветлуге!..

«Шексни́нска стерлядь золотая», – писал когда-то русский поэт Державин.

На Шексне я не бывал и поэтому не мог любоваться шекснинской стерлядкой. Да, говорят, и на Шексне тоже мало осталось остроносых, усатых, закованных в костяной панцирь рыб.

Зато на Суре, омывающей дубовые рощи Чувашии, реке быстрой, приветливой, но почему-то несколько мутноватой, стерлядка еще водится.

И, конечно, было бы ее, стерлядки, во много раз больше, если бы не калечили рыбу варварской «шашковой» снастью аховые сурские бакенщики, не выцеживали бы по ночам «плавными» сетями всякие жулики браконьеры, а мы, рыболовы-любители, отпускали обратно в воду зацепившихся за крючок стерлядок-недомерков. Вот и восстановили бы тогда добрую славу этой исконной русской рыбы.

Сурская стерлядь не золотистого, а серого цвета; разве брюхо чуть с желтизной, будто бы грязное. Впрочем, это никак не отражается на ее вкусе.

Изловить на Суре стерлядь даже крупную – килограмма, скажем, на два – особой хитрости не представляет. Лодка была бы да пара донных удочек. Зато добыть «бабку» – приманку, любимую стерлядью, – целое событие.

И ведь вот что удивительно! Вскроешь желудок у пойманной стерляди, а он битком набит мотылем. Да, да! Тем самым мотылем, «намыть» которого черпачком в любом травянистом заливе совершенные пустяки. А вот пойди поймай стерлядь на мотыля. Не возьмет! На червяка тоже не возьмет. Непременно подавай ей «бабку»!

…Наверное, нигде не встретишь таких чумазых рыболовов, как на Суре. И все потому, что «бабка» добывается под водой, в графитной глине. А даже крошечный кусочек этой глины может так изукрасить физиономию «глинопроходца», что его не сразу опознают ближайшие друзья.

«Бабка» – личинка поденки – обитает в подводных пещерах, которые протачивает среди плотной глинистой толщи. Иной раз такие пещеры находятся на глубине нескольких метров от поверхности воды. Вот и попробуй наковыряй оттуда «бабку»!

Мы купили в сельпо железную лопату, загнули внутрь ее края и получили цилиндр с широкой щелью посередине. Лезвие лопаты заострили, отточив его напильником. Затем насадили наш снаряд на длиннющий еловый шест.

Снаряд требовалось опустить в воду и с силой загнать в глину, потом повернуть, раскачать и вытащить обратно, а на берегу Либо в лодке выковырять из цилиндра содержимое я выбрать личинки. Здесь и происходила самая мазня. Бывали случаи, нам везло: в один прием попадалось десять, даже пятнадцать личинок «мятеля», как здесь именуют «бабку». Но гораздо чаще попадалось меньше, а совсем часто – ни единой. Случалось, что целый день поисков едва обеспечивал потребности одной июньской утренней зари.

И другое тоже случалось. На «бабку» накидывались «незваные гости» – глазастая прожорливая густера, беззастенчиво освобождавшая наши крючки от приманки, добытой таким поистине каторжным трудом.

Лучшее время для ловли стерляди на Суре – от четырех до семи утра. В эти часы она, по образному определению Сабанеева, «пресмыкается» по хрящеватому галечному дну в поисках съестного. Здесь мы ее и ловили, укрепив лодку на якорях поперек реки, на выходе из глубокой песчаной ямы.

В яме было шесть-семь метров глубины, на перекате – полтора. Стало быть, мы ловили несколько необычно – с глубины на мель. Удочки употребляли самые простые – удилища короткие, лески длинные. На прочной полумиллиметровой лесе подвязывали поводок с крючком, а на отводе от поводка – плоский, либо пирамидальный свинцовый груз. Груз ставили тяжелый, граммов на сто. Такие донные удочки мы оснащали колокольчиками, изготовленными из медной ружейной гильзы. Удилища устанавливали под крутым углом, добросовестно укрепив в лодке, так как бывали случаи, что рыба стаскивала их в воду.

Часов в восемь мы возвращались на берег, наскоро завтракали, а с девяти до одиннадцати опять рассаживались по лодкам и ловили стерлядей, но только уже не на перекате, а в самой яме.

Во второй половине дня мы занимались чем угодно, только не рыбалкой: собирали ягоды, купались, загорали, играли в волейбол. Или опять – будь она трижды неладна! – заготовляли «бабку». Мы знали: путевого клева стерляди к вечеру уже не жди!

И еще мы установили: перед грозой и даже в самую грозу с дождем и ветром стерлядь клюет особенно жадно.

Берет стерлядь резко – кончик удилища дергается, колокольчик трезвонит. И почти всегда засекается сама. Сопротивляется стерлядь на крючке вдвое слабее щуки одинакового веса. Иногда, подобно щуке, она делает при подтаскивании «свечку».

Обычно стерлядь ходит стайками по пять – семь штук. В этом случае поклевки следуют одна за другой. А потом «антракт», часто довольно продолжительный.

Пойманную стерлядку освобождают от крючка с большой осторожностью, опасаясь порезать шипами руку. Для этой операции неплохо иметь старенькие перчатки либо обертывать рыбу тряпкой.

Окунь

Любой окунь, независимо от его величины, уже заслуживает внимания рыболова. И, пожалуй, нет для нашего брата добычи более приятной, чем этот полосатый безобразник.

Кто не следил зачарованным взглядом, как стайка окуней промышляет себе пищу! Кипит вода от спасающегося малька, летят во все стороны веселые, пронизанные солнцем брызги, раздается характерное окуневое чавканье, сверху носятся непременные спутники окуней – чайки, а стая хищников все теснее и теснее берет в кольцо табунок рыбьей мелочи.

Совсем еще маленький окунек свободно одолевает червяка чуть ли не с себя ростом. Окунь покрупнее не дает пощады безответной плотве. Но иногда такая охота кончается трагически для самого охотника – окунь давится наполовину проглоченной добычей. Немало таких жертв неумеренного обжорства, раздутых, с побелевшими уже глазами и рыбьим хвостом, торчащим из разинутой пасти, плавает летом на широких волжских разливах.

В воде светлой и неглубокой можно подсмотреть, как охотится окунь. Он всегда нападает на мелкую рыбку боком. Дело в том, что жаберные крышки хищника заканчиваются острыми шипами, которыми он, будто «по-приятельски», подталкивает жертву, а затем овладевает ею, израненной и ослабевшей.

Кстати, эти шипы опасны и для рыболова – они соединяются с железками, вырабатывающими ядовитую жидкость. Укол окуня может вызвать сильные боли и опухоль. Поэтому, наколовшись, надо немедленно высосать яд из ранки и, если возможно, залить ее йодом.

Если бы окунь вырастал до размеров крупной щуки, наверное, много рыбьих пород прекратило бы свое существование. Но природа ограничила размеры окуня. Средний его вес – двести, триста граммов. Окунь весом в килограмм редкая добыча, в два килограмма – чрезвычайное происшествие, а в три – событие, входящее в рыболовную историю.

Окуни растут значительно медленнее других водяных хищников. Килограммовый окунь часто оказывается ровесником молодому охотнику. А в некоторых перенаселенных и поэтому малокормных водоемах можно встретить окуней-карликов – горбатых пожилых уродцев.

Вообще окунь оседлая рыба и годами придерживается определенного района. Однако в поисках пищи он может на некоторое время довольно далеко уходить от своих стоянок, неизменно к ним возвращаясь. А вот мелкие окуни, кажется, водятся всюду. Где на них только не натолкнешься: в речке, в озере, в ручье, в карьере, в чистых местах, в травяных зарослях, на глубине, на мелях…

Самые крупные окуни держатся в одиночку или небольшими стайками в глубоких и обязательно захламленных местах. Поэтому в чистых водоемах рыболовы иногда создают искусственные завалы, где и начинают поселяться эти хищники.

Время дня для ловли окуня большей частью не имеет значения, он дарит рыболова своим вниманием в самые различные часы. Добычливая ловля чаще всего связана с выдержкой охотника: подойдет окуневый косячок – и тут только успевай закидывать удочку. Каждая минута дает рыболову одного, а то и двух окуней. Кто понаивнее, уже начинает прикидывать в уме количество счастливых забросов, какое еще можно успеть сделать до конца ловли. И как огорчается такой рыболов, когда клев оборвется так же неожиданно, как и начался! А опытный сосед только усмехнется и станет терпеливо ждать следующего окуневого «захода».

Ни хлеба, ни теста, ни пареных зерен окунь не признает, на мух, бабочек, стрекоз – на все, что носится летом над водой, – ловится очень редко. Но не пропустит ни кусочка мяса или рыбы, ни клешни или шейки рака, ни опарыша, ни мотыля, ни червяка. А самая любимая его пища – маленькая рыбка малявка, живая или уснувшая.

Поклевка окуня всегда верна. Он не спеша, с достоинством топит поплавок. И чем крупнее, тем увереннее его поклевка.

Окуню чужда «осторожность» многих других рыб. Даже крупный окунь часто схватывает приманку на такой мели, откуда, кажется, не может не видеть рыболова. Во время преследования малька окунь не обращает ни малейшего внимания на лодку рыболова, и тот свободно въезжает на ней в самую гущу окуневого «боя». Шум часто не отпугивает, а, наоборот, привлекает окуня. Окунь одна из немногих рыб, которая не требует от рыболова хранить тишину в священные часы ловли.

Снасть для окуня нужна прочная. Он упирается на крючке сильно, могуче. Почувствовав неладное, окунь часто бросается под берег в траву, в коряги.

Ловят окуня в течение круглого года, а ловля его зимой стала в нашей стране едва ли не всенародным видом спорта. Не ошибемся – из каждых десяти рыб, пойманных подо льдом, девять – окуни. Не ловись окунь в эту пору, что осталось бы от зимней армии рыболовов-любителей? Жалкие горстки «щукарей» да «ершатников»!.. Это за ним, полосатым, тянутся под выходной день набитые до отказа рыболовами пригородные составы. За ним разбегаются по шоссе и проселкам элегантные «Волги», бывалые «Победы», юркие «Москвичи», рычащие вездеходы, автобусы и прочая арендованная под рыбачков мощная автомобильная техника.

В поход за окунем отправляются отцы и сыновья, деды и внучата, учителя и школьники, пилоты и шахтеры. Народ, как видите, разный, а думка у всех сейчас одна. Одна думка, ручаюсь: что вот, мол, так и так, через часик-другой прорублю луночку в том самом местечке (и обязательно, заметьте, в «коряжках»), усядусь поплотнее на рыбацкий свой ящик, размотаю удочку, нацеплю на крючок мотыля, опущу под лед мормышку, и… стукнет окунек, и закивает согласно кончик удилища, и тяжело заходит на крючке подсеченная рыба!

Когда окуня ловят на мелях и берет он неохотно, часто заглядывают в лунку, ложась ничком на лед и держа руку с удилищем наотмашь, чтобы каждую секунду быть готовым к подсечке. Идешь мимо такого рыболова, смотришь – замер весь, только ноги шевелятся. Значит, переживает. Потому что подо льдом, если глубина небольшая и вода чистая, видно всякое. Собрались, к примеру, окуни в кружок, вокруг мормышки, а вот брать – пойди-ка ты, не берут! Иной еще сунется поближе, вытолкнет изо рта пузырек воздуха, и отлетит мормышка в сторону, точно тренировочный мяч у боксера. Значит, не хочет брать – брезгует. А потом вдруг все нежданно изменится, и пойдут хватать мотыля на крючке мормышки один за другим красноперые озорники. Тогда уж и под лед смотреть нечего – только рыбу потягивай.

Бывает, что окунь ловится на очень больших глубинах – взять хотя бы Плещеево озеро под Переславлем-Залесским. Опустишь в лунку мормышку на пять метров – мало. И на десять мало. И на пятнадцать тоже мало. С двадцати – двадцати пяти метров – а ведь это высота восьмиэтажного дома! – хватают мотыля глубоководные хищники. Повиснет на крючке окунь – и тащишь его, точно ведро из колодца. А вытащишь, выпрет у рыбы изо рта плавательный пузырь – так велика разница давлений…

Не всю, однако, зиму окунь ловится с равной удачей. Перволедок – бесспорно лучшее время для охоты за ним. А вот к февралю жор окуня становится кратковременным и капризным: какие-нибудь полчаса, час за целый день. Да и то не хватает он тогда приманку, как положено, а только болтается вокруг нее, «постукивает», а не берет и больше подбагривается под плавники, за бок, за подбородок. И лишь к весне, к концу марта, опять начинает хорошо ловиться.

Косяки окуня на Волге бывают поистине громадны. Случилось мне в жизни набрести на один такой в районе Калязина. Около десяти часов утра попал я на лунку, которую вырубил посередине большой отмели. День был серый, тихий, теплый редкий для сурового января. К полудню я, шатаясь, поднялся с ведра – охотничий азарт сменился усталостью. На льду вокруг лунки лежали груды рыбы. Судя по разнообразию окраски, это был проходной косяк; тут были рыбы иссиня-черные – донные «горбачи», были зеленоватые – из каких-то травянистых плесов, белесые, обитающие на грунте со светлой галькой, рыжие песчаники и, наконец, какие-то уж совсем причудливой окраски светло-фиолетового, сиреневого отлива.

Критически оглядел я свои санки – груз оказывался большим, а трещина на одной из лыж наводила на раздумье. Я был один. До места ночлега оставалось около пяти километров по пухлому, тяжелому снегу.

И тут я все же решил определить размеры той чудовищной стаи, которая жировала в речной глубине. Отмель была длинная, далеко вдающаяся в русло. Пологий берег уходил вдаль и сливался с мутным горизонтом. Я отсчитал от лунки триста шагов вниз по течению, вырубил новую, и опять окуни без перерыва стали подвешиваться на блесну.

Вернувшись к исходной лунке, я отсчитал еще триста шагов в обратном направлении вверх по течению, пробил свежую лунку – и опять повторилась та же история.

Затем пробил лунки ближе к берегам. По скромному подсчету, я обследовал площадь около квадратного километра, и везде кишела рыба.

Кстати сказать, на другой день мы, уже втроем, вырубили на этих же местах больше сотни лунок и поймали не больше двух десятков окуневой мелочи…

Окунь очень вкусен – и жареный и в ухе. Крупный окунь всегда будет украшением любого праздничного стола. И хотя для истинного рыболова это и не самое главное, но все же существенное и приятное.

Щука

Посмотрите на крупную щуку. Посмотрите на это брусковатое метровое туловище, по форме напоминающее торпеду, на влажные пятнистые бока, прочерченные ноздреватым пунктиром боковой линии, на толстенную черную спину, на белое, точно замшевое, брюхо, на оранжевые плавники, на удлиненную голову, которую завершает сплюснутый нос. Не знающие пощады глаза мерцают зеленью из-под бугроватых надбровий. А теперь для завершения картины осторожно разведите ей палкой челюсти и загляните в пасть этого пресноводного чудовища. Ручаюсь, вас потрясет бесчисленное количество зубов, от самых мелких, похожих на ворс металлической щетки, до клыков, покрытых твердой эмалью и соперничающих по длине с зубами овчарки.

Зубы загнуты внутрь, по направлению к глотке. Попробуйте осторожно взяться за ближайший – и он сдвинется, как на шарнире. Он будет шататься, словно больной, но не выскочит из гнезда. Так и должно быть: в подвижных зубах легче удерживать схваченную поперек скользкую трепещущую добычу.

Ничего живого не упустит щука, особенно если оно находится в движении. Все схватит хищница: проплывающую рыбу, птицу, зазевавшуюся на воде лягушку.

Щуку можно найти всюду: в глухой торфяной яме, в пруду, в озере, в ручье, в речонке, в больших реках и водохранилищах.

Но предпочитает она воду скорее спокойную, чем быстротекущую и чаще обитает на средних глубинах, а летом и вовсе рыскает на мелях в траве у берега.

Щуке свойственно затаиваться, чтобы выслеживать из засады свою жертву, прятаться, чтобы самой избежать опасности.

Внимательный натуралист не раз подметит, как летом, в тени от нависшего над водой куста, около коряги замерла и словно дремлет длинная зеленоватая щука-травянка. Всегда в полумраке, всегда у трав, около завалов, вблизи больших камней. Но никогда не увидишь щуки в чистом месте.

Об «уме» и «сообразительности» щук, особенно крупных, гуляет не одна сотня рыбацких побасенок. Развитый условный рефлекс у старых хищников и в самом деле может привести к случаям со стороны удивительным и, на первый взгляд, труднообъяснимым.

…На реке Медведице, там, где подпор Угличской плотины начинает ослабевать и уже показываются кое-где края старых, затопленных берегов, тихая рябь слабо покачивала мои «кружки». Что-то долго в то утро не было «переверток». Но, когда пробежал поблизости бойкий катерок «Каманин», взволновавший водные глубины, два плававших рядом кружка, словно по команде, перевернулись и начали медленно расходиться в разные стороны.

Я подплыл к ближайшему, взялся за лесу, подсек… Тяжело! Крупная села на крючок рыба!.. Пусть-ка сама теперь «уходится» в глубокой, чистой, без единой коряжки яме неподалеку от места поклевки. Наверняка она бросится туда спасаться.

Кажется, я рассудил верно – после подсечки кружок немедленно утащило в направлении ямы, и он исчез под водой.

А рядом второй перевернувшийся кружок, выбрав весь запас лесы, накренился и, увлекаемый могучей потяжкой, скрылся поблизости от первого.

Волнуясь, я привстал, ожидая, когда же всплывут кружки. Минута… три… пять!.. Вывел лодку подальше, стал над самой ямой. Пора бы, кажется, давно пора!

Но кружки упорно не показывались… Что за история?!

И тут, бросив случайный взгляд против солнца на левый берег, я рассмотрел вдали белое пятно перевернувшегося кружка.

Я подъехал как мог быстро. На самой мели в густые заросли рдестов тянулась от кружка желтая нить капроновой лесы. Осторожно перебрав лесу, я добрался до рыбы, подцепил ее багром под плавник и перевалил в корму лодки тяжелую крупную щуку… Эта готова!.. Ну, а где же вторая?

…Вот утро неожиданностей! Под откосом правого берега сверкал белый диск другого перевернувшегося кружка. И снова я изо всех сил налег на весла.

Не доезжая до берега, лодка с размаху ткнулась в песок. От внезапного толчка я чуть не свалился со скамейки и быстро выскочил в воду; она едва покрывала щиколотки ног. Рядом с кружком торчал одинокий кустик осоки, раздвинутый посередине толстой спиной уткнувшейся в траву рыбы.

Я схватил щуку обеими руками и выбросил ее как мог дальше от берега. Ну и чудовище!..

Вот пример, какую огромную роль для рыбы играет маскировка. Я-то ждал, что щуки, почуяв опасность, поспешат спрятаться в омут, на глубину, и оттуда в конце концов всплывут мои кружки. А что предпочли рыбы? Мель с жалким пучком осоки!.. Траву, куст, но все-таки какое-то укрытие!.. Нет, как хотите, но после этого случая мне стали больше понятны повадки «бывалых» хищников!..

Защитная окраска щуки разнообразна: вблизи омутов живут щуки темного «аспидного» цвета, короткие и очень толстые; в озерах и реках, заросших травой, – зеленоватые длинные травянки; в водоемах с песчаным дном – самые красивые и самые бойкие на крючке – светло-янтарные. На той же реке Медведице мы поймали небольшую щуку изумрудного цвета. Ее окраска нам показалась неестественной и почему-то зловещей.

Щуки никогда не держатся такими большими стаями, как, например, окуни. Чаще всего крупные хищники охотятся в одиночку, иногда парами, а щуки помельче, килограммов до двух, – небольшими партиями, до десятка. Но при резком падении воды рыбы могут скопляться в отдельных ямах и плесах. Любопытно, что из таких мест совершенно исчезает щучья мелочь. Видимо, ей лучше других рыб известны особенности поведения старших соплеменников, а может быть, крупные щуки уже пожрали мелких. Опытные рыболовы знают: нет для щуки лучшего живца, чем небольшой щуренок.

Кроме непродолжительного перерыва во время икромета, в середине апреля, щук можно ловить на удочку круглый год. Самая добычливая ловля бывает перед икрометом, еще по льду, – в конце марта, когда рыба стронется после зимовки, возбужденная свежей весенней водой. Этот период ловли недолог, он продолжается неделю, иногда полторы.

Затем, когда зацветает черемуха, начинается посленерестовый щучий жор, и уж тут рыболовы дружно «наваливаются» на щуку.

Ловля эта продолжается до наступления летней жары. Чем лето безветреннее и жарче, тем хуже ловится щука. Вот почему заядлые «щукари» эгоистично приветствуют холодное, ненастное лето.

В жаркие дни добывать щуку плохо – она стоит в затишье, около травы, где больше кислорода, и не поддается ни на какие соблазны. Только в серые предрассветные минуты короткой летней ночи щука отправляется на охоту тут же, поблизости, в подводные заросли. И тогда сокрушенный рыболов слышит мощный всплеск хищника в самой гущине травы – месте, недоступном никакой спортивной снасти.

С первым похолоданием воды щука оживляется и начинает деятельные осенние «заготовки». Теперь хищнице необходимо насытиться во что бы то ни стало. И так, чтобы кишки ее заплыли, как у барана, тугими молочными комьями жира. Ведь впереди долгая голодная зима! Начинается осенний жор щуки. Опять приходит праздник «щукарям». Но тут возникает неожиданная «проблема живца», который не без веских оснований скрывается как от щуки, так и от рыболова…

– Сергей Николаевич! Дайте парочку живцов! – попросил я как-то поздней осенью на реке Ламе соседа, рыболова.

Только всепоглощающая страсть охотника заставила меня пойти на такое унижение. Я хорошо знал характер своего соседа. Жадность его мало уступала щучьей.

– Какой рыбак ездит на ловлю без живца? – послышался скрипучий голос. – Хотя, правда, сейчас стали ездить всякие. Впрочем, возьмите! – сказал он. – Для хорошего человека…

Тут сосед улыбнулся деревянной улыбкой и вытащил из ведра, полного рыбьей мелочи, небольшое чудовище о двух хвостах. Я неуверенно принял «подарок». Оказалось – щучка побольше наполовину проглотила щучку поменьше.

Я машинально потащил жертву за хвост. И – о чудо! – извлек ее почти неповрежденной и даже со слабыми признаками жизни. Тогда я поспешил к ближайшей луже, уже схваченной по краям первым ледком, и бережно опустил щурят в воду. Они заплавали! Честное слово, заплавали, хоть и брюхом вверх, хоть и еле шевеля жабрами. «Была не была!» – подумал я и насадил щурят на две удочки.

И что бы вы думали? Почти тотчас же на щучку поменьше взяла зубастая килограммов на пять. И на вторую попалась тоже хоть и не такая крупная, но вполне меня устроившая.

– Вот и окажи любезность приятелю! – процедил сквозь зубы «благодетель», поглубже запахиваясь плащом от въедливого северного ветерка…

Наступает зима, но щука продолжает ловиться, особенно в устойчивые оттепели… Правда, теперь она становится такой вялой, что недалеко уходит от своей стоянки. Рыболову нужно знать места этих стоянок, и тогда он может «угадать» живцом поближе, чуть не к носу хищника. Схватит рыбку щука, и охотник вытащит ее на лед без особого сопротивления, подивившись количеству рыбьих пиявок, осыпавших щучье брюхо и жабры.

В любое время года жор щуки периодичен. Установить поточнее эту периодичность трудно. Она зависит от погоды, уровня воды, смены щучьих зубов и многих других причин, изучаемых и рыболовами и ихтиологами. Совет здесь один: не зевать. Как только щука начала активно охотиться, «гонять» мелкую рыбу, значит, скоро начнется ее повсеместный жор.

Ловят щуку на разных глубинах, в зависимости от того, где держится мелкая рыба: летом у трав, вполводы, под осень – в местах поглубже, не доводя живца до дна на десять – пятнадцать сантиметров. Так же ловят и зимой. Впрочем, все эти советы условны, и в каждом отдельном случае рыболов должен примениться к месту и времени, используя свои личные наблюдения.

С весны щуку можно поймать на земляного червя, на пиявку, на личинку майского жука. Но с большей охотой она схватит живца, независимо от его породы. И, как всегда, лучше местный, чем привозной живец. А вот в разгар щучьего жора, особенно поздней осенью, мне случалось с успехом ловить щук на уснувших и даже засоленных рыбок, например на хамсу.

Щучья поклевка типична: сначала поплавок поведет в сторону – значит, схватила живца поперек; потом он потонет: хищница заглатывает рыбку. С подсечкой торопиться не следует: надо дать щуке хорошо натянуть лесу и даже несколько подать от себя удилище.

После удачной подсечки часто можно наблюдать щучьи «фокусы», свойственные мелким и средним щукам. Хищница быстро поднимается вверх и выскакивает из воды, как бы упираясь хвостом о ее поверхность. Она раскрывает в этот момент пасть и трясет головой, стремясь освободиться от крючка. Такую выходку принято называть «свечкой». Иногда из ужасной щучьей глотки далеко в сторону летит выплюнутый живец, иногда щуке удается освободиться от крючка. Но чаще дело заканчивается победой рыболова. Не давая хищнице «разойтись», он подтаскивает ее и подцепляет багром.

Крупная щука ведет себя гораздо «солиднее» и «свечек» не делает. Часто в первый момент после подсечки она спокойно поднимается на поверхность воды, но, завидев охотника, круто поворачивает и уходит в глубину. Может показаться, что этот выход наверх связан у нее с чем-то похожим на удивление. Ведь в реке у крупной щуки нет врагов, равных по силе. А затем начинается упорная борьба рыболова с могучей рыбой, которая сдается очень нескоро.

Снасть на щуку должна быть прежде всего прочна: жесткое и грубое удилище с достаточно толстым мощным концом, толстая леса, тяжелое грузило, удерживающее живца, хорошо закаленный крючок, мягкий металлический поводок. Для ловли щуки очень неплохо иметь удилище с катушкой.

Чтобы извлечь крючок из зубастой щучьей пасти, надо иметь несложные хирургические инструменты – зевник и вилочку. К операции этой рекомендуется приступать вдвоем. Один плотно прижимает рыбу к земле, другой осторожно освобождает крючок, предварительно проверив, прочно ли укреплен зевник. И оба ни на минуту не упускают из виду, что щучьи укусы на редкость болезненны и долго не заживают. А вообще говоря, пузырек с йодом – это необходимая принадлежность всякого «щукаря». Даже с уснувшей щукой надо обращаться с осторожностью, памятуя пословицу: «Щука издохла – зубы остались».

Неопытные рыболовы берут живую щуку под жабры, отчего вечно ходят с перевязанными пальцами – жаберные зазубрины также оставляют по себе долгие памятки. Поэтому можно посоветовать брать хищницу за глаза (двумя пальцами), что вызывает у щуки обморочное состояние. А рыболовы с крепкой рукой искусно берут даже крупных рыб «за шиворот».

Пойманных щук обычно держат на куканах. На удачно поставленном кукане щука может жить долго – несколько недель. Лучше всего ставить щук на куканы подальше от травы, в местах чистых, не слишком глубоких, на длинном шнуре, чтобы не стеснить свободу движений привязанной рыбы.

Мелкая щука довольно вкусна и, жаренная в сухарях, отдаленно напоминает навагу. Из печени щуки покрупнее можно приготовить очень неплохой паштет. Кишечный жир щуки прекрасно вытапливается, высоко калориен и не имеет запаха, как, например, тресковый.

Несмотря на свои хищнические инстинкты, щука остается полезной рыбой, а поэтому должна охраняться человеком. Истребление щук во время икромета – бой их острогой, стрельба из ружья, ловля сетями – преступление, один из видов браконьерства. Об этом должен помнить каждый натуралист. Вот почему в очерке о грозном подводном хищнике щуке будет уместно вспомнить слова Л. П. Сабанеева, хотя и высказанные около века назад, но сохранившие свое значение до самого последнего времени:

«…Роль хищников в экономии природы гораздо важнее, чем это обыкновенно думают, и большинство хищных рыб прямо или косвенно гораздо полезнее человеку, чем некоторые нехищные рыбы, например колюшка, голец, бычки. Судак, налим, щука, во-первых, уничтожают всех больных и слабых рыб, и уже в этом их огромная заслуга; во-вторых, разрежая слишком густое население, увеличивают порцию пищи здоровых и сильных рыб; в-третьих, там, где недостатка в пище нет, они своим преследованием побуждают вялую и сытую рыбу делать моцион, больше есть и скорее расти. Рыбоводам известна польза, приносимая небольшими щуками в прудах, служащих для откармливания карпов. Они подъедают их молодь, которая «отбивает хлеб» у родителей, а взрослых карпов беспокоят и заставляют их двигаться, а следовательно, и больше есть. Нет сомнения, что и в «диких» водах хищники могут играть и большей частью играют роль возбудителей аппетита. А так как хищники многочисленнее и разнообразнее в больших проточных водах, то нет ничего удивительного, что они еще в большей степени, чем простор и быстрота течения, способствуют быстрейшему приросту рыбы».

Итак, давайте не только ловить, но и охранять щуку – «санитара» наших водоемов, своеобразного рыбьего «тренера»!