Текст книги "Гроза чужих морей"

Автор книги: Михаил Михеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

В известной степени можно было считать везением то, что почти все попадания пришлись в носовую оконечность крейсера, оставив неповрежденными рулевое управление и машины. Не меньшей удачей было то, что так и не выбранную якорную цепь оборвало взрывом снаряда, попавшего точно в клюз. Правда, из-за многочисленных пробоин и одна за другой выдавливаемых напором воды переборок крейсер стремительно садился носом, и скоро потерял возможность управляться, так как руль почти полностью оказался над водой, но это было уже непринципиально. Когда волны уже заливали палубу, днище корабля заскрежетало о камни, и "Чиода" остановилась, искалеченная, но не затонувшая. За борт с нее прыгали, стараясь погасить горящую одежду, японские моряки, а в машинном отделении дисциплинированно гасили топки и стравливали в атмосферу пар, чтобы холодная забортная вода, которая рано или поздно сюда доберется, не вызвала взрыв котлов.

Командир "Чиоды", контуженный и получивший многочисленные ожоги, но все еще, как ни странно, живой и даже всерьез не поцарапанный, стоял на чудом уцелевшем правом крыл мостика. Левый представлял из себя беспорядочное нагромождение скрученных железных листов и балок, боевая рубка, получившая еще после первого залпа русских прямое попадание бронебойного снаряда, была вывернута буквально наизнанку. Однако боги в этом бою пока берегли японского офицера, для того, наверное, чтобы он спас если не корабль, то хотя бы часть экипажа. Пожар, так лихо начавшийся, столь же стремительно и затухал, не найдя себе пищи, да и аварийные партии постарались, активно заливая горящие участки водой из брандспойтов, благо давление в линиях еще было, а рукава, пусть и посеченные осколками, могли обеспечить подачу. Севший на грунт и заметно накренившийся корабль сейчас возвышался над водой менее чем на метр. В принципе, это спасло его и от взрыва – вода затопила погреба, а те снаряды, что были поданы к орудиям (о чудо!), пока не сдетонировали. Вернее, может быть, какие-то из них и взорвались, но на общем фоне, когда в борт крейсера один за другим влетали русские восьмидюймовые "гостинцы", их слабенькие хлопки остались незамеченными. Сейчас оставшиеся на палубе матросы сбрасывали уцелевшие, но все еще горячие снаряды за борт – для полного счастья старому крейсеру не хватало только, чтобы они начали взрываться.

Прислонившись к изуродованному металлу, Муроками с неожиданной ленью думал о том, что для "Чиоды" война, похоже, закончилась. Вряд ли старый, изувеченный почти до неузнаваемости крейсер будут поднимать, хотя кто знает. В любом случае, он сделал все, что мог – спас корабль от практически мгновенного уничтожения, сберег часть экипажа, которая еще пригодится Японии, и даже, под занавес, успел хоть немного отомстить русским – одно из орудий, ведущее огонь до последнего, смогло-таки добиться попадания. Во всяком случае, вспышку пламени и столб дыма он видел ясно, а так как по русским в тот момент никто больше не стрелял, это делало артиллериста "Чиоды" единственным претендентом на авторство этого снаряда. Правда, вряд ли Муроками обрадовался бы, узнай он, что столь красочно взорвавшийся снаряд не смог оставить на броне русского корабля даже сколь либо заметной вмятины, но, тем не менее, заслуг его это ничуть не умаляло – он и впрямь сделал все, что мог. Единственное, что портило сейчас настроение выжившему в этой бойне офицеру, было ясное осознание простого факта: если один русский корабль смог в течение нескольких минут уничтожить два японских крейсера и, скорее всего, не остановится на этом, то бой против всего русского флота может оказаться для Японии самоубийственным. Проклятые западные варвары, похоже, обманули японцев, продав им устаревшее оружие и оставив для себя по-настоящему новые и совершенные корабли, и предельно убедительным доказательством этому факту служит тот монстр, который сейчас спокойно проходит на горизонте.

А между тем бой продолжался, плавно перетекая в новую, еще более опасную для японцев стадию. Более опасную потому, что их эскадра уже лишилась как минимум половины своей огневой мощи, и при этом следующей целью для русских орудий должна была стать "Нанива". Выбить флагмана – азбука любого сражения, как правило, это означает, что эскадра на какое-то время лишится управления. Так уже не раз было, или теперь надо говорить "будет", во время той войны в которую так беспардонно влез "Мурманск". Хотя бы даже во время сражения в Желтом море, когда у русской эскадры был шанс разгромить японский флот. Тогда адмирал Витгефт, которого никто не считал не то что талантливым флотоводцем, но даже и флотоводцем вообще, почти сумел сделать то, что не удавалось признанным авторитетам ни до него, ни после. Грамотный штабист и грамотный же тактик, он сумел, соответственно, построить бой таким образом, что не дал японцам реализовать ни одного имеющегося у них преимущества. В то же время, обмена ударами японцы не выдерживали, казалось, еще чуть-чуть, и они побегут, но… Случайный снаряд, нелепое везение, которое всю войну сопутствовало японцам, и храбрый адмирал, могущий стать новой гордостью русского флота, погиб, управление эскадрой нарушилось. Выигранное уже сражение превратилось в полный разгром и бегство в ставшую ловушкой гавань Порт-Артура. Сейчас картина имела шанс повториться с точностью до наоборот, потому что японский флагман, корабль старый, заслуженный, ветеран многих сражений, имеющий отличную, опытнейшую команду, но притом, в силу своих лет, отвратительно защищенный, неспешно вплывал в русские прицелы, представляя для артиллеристов "Мурманска" соблазнительную и притом крайне уязвимую мишень. Характеристики "Нанивы" были известны, и потому орудия были заряжены фугасами. По прикидкам, двух-трех залпов должно было хватить, чтобы отправить ее на дно.

Однако, как это часто бывает, все опять пошло не по сценарию. Пресловутый человеческий фактор – бич любого процесса, способный как спасти при явно проигрышных раскладах, так и запороть все, что угодно. В данном случае роль этого пресловутого фактора сыграли действия командира крейсера "Нийтака", у которого нервы то ли сдали от вида неспешно накатывающейся на них махины русского крейсера, то ли, напротив, оказались крепче, чем у многих.

Новенький, можно сказать, свежеиспеченный кораблик не имел такой подготовленной команды, как на "Наниве" или покойной "Асаме", да и сам он не блистал – обычный крейсер, не особенно большого водоизмещения, с посредственной артиллерией и защитой. Другое дело, что одним несомненным достоинством он похвастаться мог – его машины не были изношены, да и дно обрасти не успело, поэтому разгонялась "Нийтака" стремительно. Виртуозно отработав машинами, крейсер лихо развернулся и устремился в сторону своего многократно превосходящего по всем параметрам противника. Дистанция начла опасно сокращаться, и артиллеристы японского корабля, обнаружив, что могут уверенно дотягиваться до русских, открыли огонь с такой частотой, что на короткий момент превысили считавшуюся технически возможной максимальную скорострельность. Стреляли они, правда, из рук вон плохо, но один снаряд – баллистика, а сто – статистика, и броня "Мурманска" загудела от ударов.

Неизвестно, чего хотел добиться командир "Нийтаки". Возможно, он понял, какая опасность угрожает флагману, и хотел прикрыть его корпусом собственного корабля, а может, просто сообразил, что русские сейчас будут расстреливать их по очереди, и пытался в лучших самурайских традициях хотя бы дотянуться до противника перед смертью, орудиями или тараном – все равно. Достоверно установить это возможным не представлялось – мостик, боевая рубка, а с ними вместе командир японского крейсера, четверо его офицеров, двое рулевых и сигнальщик погибли, когда русские снаряды обрушились на их корабль. Однако программу-минимум они, в любом случае, выполнили – вместо того, чтобы бить по японскому флагману, "Мурманск" вынужден был обрушить всю огневую мощь на "Нийтаку".

В первый момент создалось впечатление, что с палубы корабля попросту смело все надстройки. С дистанции, на которую успел приблизиться лихой японский крейсер, всего-то около тридцати кабельтов, артиллерия "Мурманска" давала процент попаданий, мало отличимый от ста и, хотя идущая носом на противника "Нийтака" представляла собой не самую лучшую мишень, продольный огонь русского корабля был страшен. После второго залпа утративший всякое подобие управления крейсер, двигаясь по прямой, еще имел какие-то шансы достать русских, но "Мурманск" увеличил ход, и хлебающий воду изувеченным носом и быстро зарывающийся в волны крейсер прошел у него за кормой.

Однако, как ни удивительно, проблемы, доставленные упорным японцем, еще только начинались. И дело тут было не только и даже не столько в том, что за подаренное ему время Уриу успел создать из трех оставшихся у него крейсеров некое подобие строя. Ха! Помог бы японцам этот строй, хотя, конечно, подстегнутые опасностью они маневрировали так, что можно было залюбоваться. Хуже было то, что уже тонущая "Нийтака" успела с дистанции не более десяти кабельтов выпустить из чудом уцелевших аппаратов две торпеды, и шли они очень точно. Почти наверняка это была воля случая, который, как известно, слеп, но от этого было не легче. Маневр уклонения русские провели безукоризненно, вот только при этом курс его неминуемо вел навстречу японцам, опасно сокращая дистанцию. А повернуть от них было попросту невозможно – обладающий немалой массой, русский крейсер неминуемо вынесло бы на камни. Оставалось только дать полный ход и молиться, чтобы выдержала броня и не подвернулась под форштевень непрошенная мель.

Следующие минуты всем, кто был на крейсере, запомнились как один сплошной гром от бьющих по броне снарядов и поток осколков, казалось, даже не летящих, а льющихся вдоль палубы. Отвечать на этот обстрел могла только носовая башня. Она и отвечала в меру сил и скорострельности, разнеся ближайший японский корабль, которым волей случая оказался "Акаси", буквально на куски, и нанеся-таки "Наниве" десяток попаданий, от чего флагманский корабль адмирала Уриу, объятый пламенем, вынужден был искать спасения, приткнувшись к берегу. На прощание, уже уходя, кормовая башня в упор отсалютовала до того не обстреливавшемуся и потому счастливо избежавшему повреждений "Такачихо". Результат был ошеломляющим. Над кормовой частью крейсера вырос огромный столб огня и пара, а когда он опустился, над водой сиротливо торчал только нос того, что совсем недавно называлось боевым кораблем. Очевидно, снаряды, попав в машинное отделение, вызвали взрыв котлов, и старому крейсеру этого хватило. Эскадра контр-адмирала Уриу перестала существовать.

"Мурманск" прорвался сквозь строй вражеских кораблей, хотя и ему при этом изрядно досталось. Плотным огнем была разрушена одна из башен тридцатимиллиметровых орудий, в надстройках было несколько пробоин, к счастью, не угрожающих его мореходности. Корпус выдержал, башни, хотя и получили по несколько попаданий, не повторили той подлости, которую одна из них сделала в начале боя – очевидно, сотрясения от взрывов шестидюймовых фугасов были для них не столь опасны. Главное, не пострадал радар, за него Плотников опасался больше всего. Но – пронесло, японские снаряды счастливо миновали эту наиболее хрупкую на всем корабле конструкцию. Впрочем, столь небольшие повреждения были в немалой степени связаны с тем, что корабль к концу прорыва шел уже на тридцати узлах, а японцы менее всего ожидали, что такой гигант может идти со скоростью миноносца.

Кстати о миноносцах. Вот они, легки на помине. Стремительные узкие тени, как лемеха исполинских плугов разрезающие воду, вырвались из-за острова, пытаясь перехватить уходящий русский корабль. К чести молодых и отчаянных лейтенантов, стоящих на их мостиках, они не ошиблись в определении скорости русского корабля. Хотя, возможно, это было связано не столько с их профессионализмом, сколько с тем, что молодости свойственно по недостатку опыта не знать, что может быть, а чего не может быть ни в коем случае. Ну, идет корабль на тридцати, хотя нет, уже чуть больше, узлах – так что с того? Однако умение определить скорость противника еще не значит суметь попасть в него торпедой. Вернее, суметь-то они сумели бы, только вот кто же им даст? В ночной атаке, да против того же "Варяга", у них были бы шансы. Днем, против корабля, на много поколений более совершенного… Ну, это не смешно.

Идущий головным миноносец разнесло в клочья восьмидюймовым снарядом, ударившим в палубу прямо перед мостиком. Еще один миноносец увернулся – наверное, под впечатлением от увиденного, рулевой дернулся в сторону, и это спасло его корабль от прямого попадания. Однако снаряд, ударившись о воду в метре от миноносца, разорвался точно под килем, подбросив корабль в воздух и разломив его пополам. Несколько секунд после этого обломки еще держались на воде, потом кормовая части перевернулась и затонула почти мгновенно, напоследок продемонстрировав всем бешено хлещущий воздух винт. Обломок носовой части продержался на плаву чуть дольше и затонул на ровном киле. Спасся ли с этих двух миноносцев хоть кто-то, осталось для экипажа "Мурманска" тайной.

Третий миноносец, развив рекордную, скорее всего, даже выходящую за рамки проектной, скорость рванулся вперед, но тут одна из тридцатимиллиметровых башен развернулась в его сторону и дала короткую очередь. Со стороны казалось, что по кораблю хлестнула огненная струя, выпущенная из невиданного брандспойта. Миноносец распороло от середины корпуса практически до кормы, наискось. Паря машиной, он резко замедлил ход, а потом и вовсе остановился, медленно погружаясь с заметным креном на правый борт. Судя по суматохе, которая поднялась на его палубе, экипажу было приказано спасаться "по способности". Остальные миноносцы, круто переложив рули, отвернули, стремясь скрыться где-то среди островов. Вслед им не стреляли, а крейсер вновь снизил ход до десяти узлов.

– Ну что, господа офицеры, – усмехнулся Плотников. – Поздравляю всех вас с успешным началом русско-японской войны. По георгиевскому кресту мы все уже заработали.

– Сергей Федорович, это что, действительно…

– А у кого-то есть другие идеи? Можете высказать, я с интересом послушаю. Заодно нашим раненым лекцию прочитаете.

Угрюмое молчание было ему ответом. Плотников пожал плечами:

– Ну, раз иных версий нет, предлагаю высказаться, кто что может сказать по этому поводу. Как говорится, вопросы, просьбы, предложения?

Вновь молчание, но на сей раз не угрюмое, а просто напряженное – собравшиеся были слишком рациональны, чтобы задавать вопросы ради вопросов, поэтому все пытались вначале прояснить для себя ситуацию, а потом уже обсуждать ее.

– Как мы сюда попали?

– Не знаю, – не раздумывая, ответил Плотников. – Есть идея, но вначале ее необходимо проверить, а потом уже… – тут он замялся, – обсуждать.

– Что будем делать?

– Думаю, здесь все ясно. Наша страна ведет войну, неважно, в прошлом или в будущем. У нас – боевой корабль. Будем воевать, а конкретно сейчас устраивать геноцид транспортам.

– Каким транспортам?

– Транспортам с войсками, которые готовятся сейчас к высадке в Чемульпо. Сколько их не помню, но они там под охраной всего одного паршивенького авизо. Топим всех, а потом уходим в море и разбираемся с собственными повреждениями.

Обсуждение продолжалось минут пять, не больше, и с этого момента касалось исключительно практических вопросов, если конкретно, кого и как топить. Командир корабля оставался первым после Бога, а значит, его решение, даже если оно кому-то не понравилось, было априори верным. Да и поквитаться с японцами за ту войну, если честно, хотели многие. Был в процессе обсуждения, пожалуй, единственный инцидент, когда дали по рукам штурману, вздумавшему убрать прикрывавшие их бронеплиты. Конечно, вряд ли было в этом что-то страшное, но авизо все же – военный корабль. Может и залепить сдуру из своей пукалки. Так что дали по рукам, причем в прямом смысле слова, а потом долго смеялись – люди, первый раз в жизни воюя по настоящему, испытали определенный стресс, и сейчас он находил выход именно таким образом.

Командир авизо "Чихайя", охраняющего транспортные корабли, успел только отсемафорить им приказ рассредоточиться. Сам авизо тоже предпочел скрыться в уже начавших сгущаться сумерках – человеком его командир был храбрым, и, если бы на него выскочил, к примеру, чудом прорвавшийся "Варяг", то, скорее всего, попытался бы, вступив с ним в бой, дать своим подопечным время бежать. Однако он был не только храбрым, но и достаточно умным для того, чтобы понять: против броненосца (а именно за броненосец он принял идущий на него атомный крейсер) его авизо с игрушечными пушками и картонной броней не продержится и пары минут. Значительно лучше не играть в легендарного и, надо отметить, давным-давно мертвого героя, а сохранить для Японии свой корабль. Логика в этом, разумеется, была, вот только она, что вполне объяснимо, не учитывала ни радаров "Мурманска", ни возможностей его артиллерии. Результат оказался вполне закономерен – получив шесть снарядов прямой наводкой, авизо плавно лег на борт и спустя несколько минут затонул. Ну а потом настал момент истины для японских транспортов и находящихся на них солдат. С ними разбирались просто – пара-тройка фугасов под ватерлинию, и все. С наполовину вырванным бортом корабль тонул в считанные минуты. Через какие-то полчаса и сами транспорта, и первый эшелон армии вторжения были уничтожены. Выходцы из более цивилизованных времен были хорошо обучены убивать и прекрасно понимали простую истину: если у тебя есть возможность добить упавшего, надо так и сделать, а не ждать, пока тот поднимется на ноги и воткнет тебе нож в спину. Нет, если у кого-то из плавающих сейчас, держась за обломки, японцев достанет сил доплыть до берега – честь ему и хвала, только вот температура воды длительным заплывам отнюдь не способствовала, да и где берег понять было, мягко говоря, сложно. А продержаться в ледяной воде до утра шансов у людей просто не было.

Москва, 2034 год

– Ну что, профессор, вас можно поздравить? Игрушка, которую вы там у себя на коленке состряпали, работает отлично.

– На коленке – это вы, знаете ли, немножко преувеличиваете. Месяц два отдела старались, как-никак. Да и насчет отлично – тоже, могло быть и лучше.

– Нам всегда хочется лучшего, но идеал недостижим.

– Да вы философ.

– Нет, я реалист. Вспомните, еще совсем недавно вы даже не были уверены, будет ли она вообще работать, а сейчас вам не нравится, что картинка идет черно-белая.

– Вы неправы. Если изображение должно было идти в цвете, а идет монохромное, значит, что-то сделано неправильно, где-то допущена ошибка. А в такой ситуации, как у нас, сами понимаете, любая ошибка чревата непредсказуемыми последствиями.

– Ну, я думаю, это – маленькая ошибка, которая вряд ли приведет к серьезным проблемам. Тем более велика вероятность, что связана она с каким-нибудь плохо припаянным и отвалившимся от сотрясения контактом – не забудьте, система наблюдения включилась, когда корабль уже был в бою.

– Все может быть, хотя грешить на брак я бы не стал. Это, извините, не ставший уже дурной шуткой конвейер АвтоВАЗа, а штучное производство. В нем у нас проколов всегда был минимум.

– Были проколы, были, и очень много. Просто вы о них не знаете. Ладно, давайте не будем гадать, все равно повлиять на что-либо ни вы, ни я пока не в состоянии. Работает – и ладно, тем более, если все пойдет по плану, не так и долго ему осталось продержаться.

– Вы правы… но вообще, за поздравления спасибо. Больше того, я могу вас обрадовать. Напряженность поля растет быстрее, чем мы рассчитывали, если так пойдет дальше, то барьер выйдет из равновесия раньше, чем предполагалось.

– Не понимаю, чему вы радуетесь. Кто-то совсем недавно доказывал мне о том, как важна любая мелочь, а сейчас радуетесь, что весь процесс пошел нестандартно.

– Не волнуйтесь, за рамки теории ничего не выходит. Просто мы исходили в своих расчетах из предположения, что «Мурманск», оказавшись там, от неожиданности не сможет полноценно использовать свои преимущества и уничтожит на данном этапе не более двух крейсеров. Однако ваши мальчики оказались подготовлены намного лучше, чем предполагалось, и уничтожили не только японскую эскадру, но и практически все транспортные корабли. Исконная русская традиция, раззудись плечо, размахнись рука, я все понимаю, но они у вас что, совсем без тормозов? Учинили резню – и как будто так и надо. Или они это от шока во все подряд стрелять принялись?

– Да какой там шок. У них есть работа, и они ее выполняют. Эта молодежь крови не боится и, в отличии от старшего поколения, не страдает предрассудками вроде того, что можно делать, а что нет. Есть приказ или, как в данном случае, дело, которое нужно сделать, и все силы должны быть брошены на достижение результата, а все остальное остается за скобкой. Помните, что было во время кавказского замирения, когда местные «мирные» жители по чеченскому опыту решили остановить танки, разлегшись на дороге?

– Да помню я, помню. По всем телеканалам потом кадры эти крутили, весь мир выл о русских зверствах. Мясо на траках… ДТП с участием пешеходов вне зоны действия пешеходного перехода, за которое водители ответственности не несут…

– Именно. Зато больше никто так делать не пробовал, да и вообще все поняли, что мы серьезно настроены, и сдаваться начали массово. Да и соседи повопили, повопили, да и заткнулись, будто так и надо. Так и здесь, они расстреляли все, до чего дотянулись и что сочли достойной целью для своих орудий. Ладно, лирика это все. Лучше скажите мне, к чему готовиться?

– Если темпы изменений пойдут в таком же темпе, то вторую фазу операции можно будет начинать примерно на неделю раньше, чем планировалось.

– Фу… Вы меня успокоили.

– Успокоил?

– Ну разумеется. Неделя – это некритично, а вот пара месяцев – извините. Мы просто не успели бы провести необходимую подготовительную работу. Это ведь дело не на пять минут, сами понимаете.

– Я об этом, признаться, не подумал. Всегда считал, что чем быстрее – тем лучше…

– Ничего страшного, это весьма распространенная среди ученых ошибка. Ладно, благодарю вас. Продолжайте наблюдение и, душевно прошу, сообщайте мне сразу, если у вас опять начнутся какие-либо отклонения от графика.

– Да, я хотел спросить… Ведь к нам перенеслись старинный крейсер и старинная же канлодка, плюс несколько сот кубов воды.

– Да, все в точности, как вы и рассчитывали. Масса на массу.

– А что с ними было потом? Ликвидировали ради сохранения тайны?

– Ну зачем же так грубо? Мы же не людоеды.

– Иногда я в этом сомневаюсь…

– И не надо бубнить себе под нос – я все слышу. Нет, ничего страшного не произошло. Наши люди сработали профессионально – там никто и сообразить ничего не успел – забросали оба корабля с воздуха газовыми шашками, и через пару минут команды в полном составе мирно спали. Потом с тех же вертолетов, пока не сошел туман, высадили десант, перехватили управление и ушли. Выдали происходящее за часть шоу, а туман на месте переноса – за дымзавесу нового образца. Мне, кстати, уже доложили об оживлении резидентуры как наших закадычных врагов, так и заклятых друзей. Пытаются выяснить, что за дымзавеса, ослепляющая радары, у нас появилась. Потом перегнали корабли на одну из наших баз, там уже объяснили людям, что с ними произошло. Нельзя сказать, что они в восторге, но принимают случившееся спокойно, тем более что, как ни крути, многие из них благодаря нам живы остались. Так что не волнуйтесь вы так, тем более что, если все пойдет по плану, мы вполне сможем вернуть их назад.

– Спасибо. Вы знаете, прямо камень с души…

– А чему вы удивляетесь? Люди, тем более, ТАКИЕ люди стране нужны всегда, так что, даже если бы мы и были, как многие все еще любят выражаться, кровавой гэбней, убивать их было бы просто нерационально. Ну, поживут какое-то время, не так и долго, кстати, в изоляции, заодно на диковинки наши полюбуются, да и вернутся домой. Главное, чтобы наши ребятки там не перестарались.

– То есть?

– То есть у них в трюмах лежат, так, на всякий случай, тактические ядерные боеприпасы. Ну, снаряды к орудиям. Ничего страшного, они по восемь килотонн – это меньше, чем Хиросима, да и выпустить их можно километров на восемьдесят, благо таким снарядом промах в километр не страшен. Вот только как бы наличие в рукаве такого козыря не вскружило молодежи голову.

– Вы с ума сошли? Начинать ядерную войну – это же…

– Это вполне логичный аварийный вариант. Если вы не в курсе, только за последние три десятилетия она могла начаться пять раз, причем здесь. А там и войны-то не будет, сплошное избиение, и никто нам претензий, заметьте, не выкинет. Но, думаю, до этого не дойдет, их командир не особенно талантливый, но здравомыслящий и преданный Родине человек, он постарается сработать чисто. Как меня заверили, наш крейсер способен выполнить задачу и без выжигания Японии до скального основания. Только бы не лопухнулись, а то пойдут ко дну – только пузырьки всплывут, никакая ядреная бомба не поможет. Ладно, профессор, заканчиваем, у меня через пять минут журналисты. Терпеть не могу все эти китайские церемонии, а надо…