Текст книги "Привет кошке!"

Автор книги: Миёко Мацутани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

^{Глава восьмая}
Славная мысль

Люди не появлялись, и это было прекрасно. Хорошо было бы, если бы они вовсе не пришли в рощу…

– Но если придут, то все сразу, – сказал как-то вечером О-Бакэ-тян. – И думаю, они будут валить деревья днём. И тогда мы не сможем помешать им.

– Что же делать? – огорчённо спросила Чичи.

– Не знаю. Давай слетаем к художнице. Может, узнаем, что в городе говорят, – предложил О-Бакэ-тян.

Они вылезли из дупла и полетели к дому художницы. Окно было открыто. Художница Нон-тян играла на гитаре. О-Бакэ-тян и Чичи с восхищением слушали её игру. Когда она кончила играть, они незаметно влетели в окно.

– Здравствуйте! Я не чудище. Я – О-Бакэ-тян. Привет кошке! – сказал О-Бакэ-тян, стараясь говорить как можно глуше и страшнее.

Художница захлопала в ладоши и сказала радостно:

– А, это ты, мой вежливый О-Бакэ-тян! Добро пожаловать! Давно не виделись, Чичи.

О-Бакэ-тян и Чичи облетели комнату. О-Бакэ-тян присел на краешек вазы с цветами, а Чичи повисла вниз головой на оконной раме. Я уже много раз говорила вам, что висеть вниз головой – самое удобное положение для летучей мыши.

– Не хотите ли чаю? – спросила Нон-тян.

О-Бакэ-тян покачал головой и сказал:

– Нам надо поговорить с вами.

Он рассказал художнице о важном толстяке, который пришёл в их рощу и заявил, что вырубит все деревья.

– Понятно. И вы решили напугать их, если придут, но они не появляются. И вы думаете, что вам не справиться с людьми, если они придут днём. Не так ли?

Нон-тян не спеша ходила по комнате.

– Ну да, днём мы бессильны что-либо сделать.

– Я тоже так думаю.

Художница всё ходила и ходила по комнате, а О-Бакэ-тян и Чичи с беспокойством смотрели на неё.

– Ага! Поняла, что надо делать! – воскликнула она, и О-Бакэ от неожиданности чуть было не свалился с вазы. – Я распущу слухи.

– Что вы распустите?

– Я распущу слухи о том, что в роще живут страшные о-бакэ. Тогда никто не посмеет приблизиться к ней.

– Правильно! – обрадовался О-Бакэ-тян. Он взлетел в воздух и перевернулся через голову.

– А если кто-то захочет взглянуть на о-бакэ и придёт в рощу, вы так напугаете его, что он больше и носа туда не сунет. И все поймут, что в роще и вправду живут страшные о-бакэ.

– Мы так и сделаем, – храбро сказал О-Бакэ-тян. – Уж вы не сомневайтесь. Так напугаем, что они век не забудут.

– А я распущу слухи, – сказала Нон-тян. – Я знаю одну чрезвычайно болтливую тётушку. Я ей такое порасскажу, что она не вытерпит и тут же разнесёт всё по городу.

– Прошу вас, – сказал О-Бакэ-тян и вылетел вместе с Чичи в тёмное небо.

Он летел, радостно сияя, в рощу. Чичи, весело попискивая, летела рядом.

Художница принялась за дело. Она позвонила болтливой тётушке и сказала дрожащим голосом:

– Знаете, дорогая, я видела о-бакэ. Правда-правда! Иду я по опушке рощи и вдруг вижу – летит… беловато-голубоватый огненный шар. Повернулась, а перед глазами висит длинная белая рука…

– Ай! – завопила тётушка в ужасе.

А Нон-тян вздрогнула – так ей стало страшно.

^{Глава девятая}
О-Бакэ-тян полон воодушевления

Слух о страшных о-бакэ сразу же распространился по городку и стал обрастать подробностями. Говорили, что в роще появляются жуткие демоны, огромные огненные шары, невероятные чудища и всякая другая нечисть.

Всегда найдутся люди, кичащиеся своей храбростью, нашлись и тут.

– Ладно! Посмотрим, что за чудища появляются в роще, – сказали храбрецы.

– Сходим! Сходим! – подхватили другие.

И вот однажды вечером трое храбрецов явились в рощу. Каждый нёс по два карманных фонарика.

О-Бакэ-тян качался в это время в гамаке, сплетённом из паутинок, на самой верхушке дуба. Папа О-Бакэ крепко спал, напившись сока. Ночь была тёмная, глухая. Луны не было, только ветер шуршал иногда листвой деревьев.

И вдруг раздался испуганный возглас Чичи:

– О-Бакэ! Огненные шары!

О-Бакэ-тян испуганно вскочил и вцепился в маму – испугался, хоть и сам был о-бакэ.

– Мама! О-бакэ-э! – закричал он.

Мама О-Бакэ дремала, качаясь в гамаке. От испуга она подпрыгнула и стукнулась головой о ветку.

– Где? Где они?

– Вон! Видите? – тонким голосом сказала Чичи.

И вправду в темноте плыли шесть огненных шаров. Они то исчезали, то снова появлялись.

– Не правда ли, это огненные шары? – спросила Чичи, дрожа от страха.

– Нет, это люди. Идут люди с карманными фонариками. Стыдись, О-Бакэ-тян! Ты же о-бакэ.

Мама была права. О-Бакэ-тян был о-бакэ.

– Та-ак! Явились наконец. Ну сейчас мы зададим вам жару, – храбро сказал О-Бакэ-тян. – Ах да, надо папу разбудить.

– Вот смотрите: сейчас я стану холодной как лёд и залезу кому-нибудь рукой за шиворот.

– А потом я примусь за них! – заявил О-Бакэ-тян.

– И я! И я! – запищала Чичи.

Меж тем трое храбрецов, размахивая карманными фонариками, всё дальше углублялись в рощу.

– Никаких о-бакэ, – сказал один.

– О… откуда… им взяться, коль их тут нет, – дрожащим голосом сказал другой.

– Пусть только вылезут, тотчас всех переловим, свяжем верёвками и унесём, – сказал третий и тут же завопил: – Ой! – и со страху уронил карманный фонарь. – Вот они! Вот!

– Как?! Появились? – спросили двое первых и, побросав фонарики, крепко вцепились друг в друга.

– Ай! Кто-то ледяной рукой залез мне за шиворот!

И трое храбрецов попадали наземь и затряслись от ужаса.

– Это нервы у тебя не в порядке! – сказал один.

– Ну да, мы ничего не чувствуем, – сказал второй.

– Но… Ой! Взгляните-ка! – сказал тот, кому мама О-Бакэ холодной рукой залезла за шиворот, и, дрожа, показал пальцем в темноту.

А там плыл огромный голубоватый огненный шар, за ним двигались по воздуху карманные фонарики. Они выстроились в стройную шеренгу и замерли на верхушке дуба. И тут же послышался жутковатый смех: «Ха-ха-ха-ха!»

– Ой! – завопили храбрецы и помчались из рощи.

А вслед им громко смеялись о-бакэ.

О-Бакэ-тян был, однако, очень огорчён: он хотел превратиться в голубоватый гриб и вежливо представиться:

«Здравствуйте! Я не чудище. Я – О-Бакэ-тян. Привет кошке! – Затем поклониться и сказать людям: – Обратная дорога вон там». Но люди убежали так быстро, что он не успел и рта раскрыть.

Но больше всех был огорчён папа О-Бакэ.

– Почему вы не разбудили меня? – грозно возмущался он. – Ну ладно, пусть только появятся ещё, уж я им покажу!

^{Глава десятая}
Странная афиша

С тех пор все заговорили о роще, где живут о-бакэ. Слухи росли и распространялись. Однажды на машине с развевающимся флажком приехали даже корреспонденты газеты.

О-бакэ каждый вечер горячо обсуждали, во что бы им превратиться, чтобы получше напугать людей. Они превращались в огненные шары и плавно летали над рощей или повисали большими грибами над деревьями, а то гладили ледяными руками лица людей, но вскоре всё это им надоело.

– Послушай, папа! Нельзя ли придумать что-нибудь новенькое? Каждую ночь одно и то же, одно и то же… – посетовала мама О-Бакэ.

– Сойдёт и так, – сказал О-Бакэ-тян. – Ведь каждый раз новые зеваки приходят.

– Не говори глупостей! – возмутился папа О-Бакэ. – Не знаю, как в других местах, а в нашей роще о-бакэ всегда отличались воображением и изобретательностью.

Папа О-Бакэ отхлебнул большой глоток сока и продолжал:

– Мы всегда придумываем что-то свежее, что-то новое…

И папа О-Бакэ озарился золотистым светом.

– Но я так утомилась, – сказала мама О-Бакэ. – И ужин готовлю, и людей пугаю…

Она устало опустила руку. Рука бессильно свесилась с ветки и стала качаться на ветру.

– Вот! Так и затвердим. Это интересно! – радостно воскликнул пана О-Бакэ. – Ты всегда так оригинальна, мама. Не находишь?

Мама О-Бакэ от похвалы вспыхнула розовым светом.

– И всё же хотелось бы прочитать какую-нибудь книгу или свиток[3]3
  Свиток — в старину книги в Японии были в виде свитков.


[Закрыть] об искусстве о-бакэ или поучиться у известного сэнсэя[4]4
  Сэнсэй — почтительное обращение к художникам, учителям, докторам и т. д. В переводе означает: «учитель».


[Закрыть] о-бакэ… Не мог бы ты найти такого сэнсэя? – сказала мама О-Бакэ.

– Гм… Ты права, мама. Попробую-ка я найти такую книгу или свиток. А если встречу сэнсэя, приглашу к нам, – сказал папа О-Бакэ.

– Вот хорошо! Я тоже буду учиться! – радостно воскликнул О-Бакэ-тян и перевернулся несколько раз в воздухе.

– Не уверен, что есть такие книги и учителя, но всё же попытаюсь найти…

В тот вечер папа О-Бакэ вылетел из рощи. Он не знал, когда они поселились здесь, но с тех пор, как помнил себя, он жил в роще и пил волшебный сок. Они ни разу не покидали рощу, не пугали людей, жили тихо-мирно.

Папа О-Бакэ считал, что о-бакэ не должны часто появляться на людях.

Он летел, высматривая местечки потемнее, потому что именно в таких местах обитают о-бакэ, но, к сожалению, не встретил ни одного о-бакэ – не то их вовсе не было, не то были, да не появлялись.

Днём он спал в густой листве деревьев, а ночью продолжал летать. Он облетел все тёмные рощи и болота, ветхие дома и кладбища – о-бакэ нигде не было.

В одной роще он увидел сову, сверкающую в темноте глазами, и спросил озадаченно:

– Не видала ли ты о-бакэ? Мне всё равно какой, лишь бы о-бакэ был…

Сова почему-то не ответила. Закрыв глаза, она угрюмо отвернулась от него.

Папе О-Бакэ стало невыносимо грустно, и он вылетел из тёмной рощи. Какой прекрасной показалась ему их маленькая рощица, где ждали его мама О-Бакэ и О-Бакэ-тян. Только там он был счастлив.

И, вытянувшись в тонкую светящуюся нить, он полетел обратно в свою маленькую рощицу. Но, подлетев к роще, он вытаращил глаза от удивления – у входа висела огромная афиша. «Летний фестиваль о-бакэ» – было выведено на ней чёрной тушью. Роща была обнесена забором, и чтобы войти в неё, надо было заплатить деньги. «Кто же это хозяйничает тут?» – подумал папа О-Бакэ.

^{Глава одиннадцатая}
О-Бакэ выбиваются из сил

– Знаешь, папа, – сказала мама О-Бакэ плачущим голосом, она стала худая, как ниточка, – как только ты улетел в рощу сразу же пришёл толстяк и вывесил огромную афишу. Потом стал брать деньги за вход и всё время кричал: «Смотрите! Вот они, о-бакэ! Вот они!»

– И вы показывались людям?

– Ну да! Мы же о-бакэ. Каждый вечер старались как могли. Превращались в разные фигуры… Устали ужасно…

Мама О-Бакэ вздохнула и тихонько качнулась. От вздоха она взмыла вверх.

– На что это похоже! – вскричал папа О-Бакэ. – Мы, о-бакэ, хотели испугать людей, которые собираются вырубить нашу рощу, а они, пользуясь этим, загребают деньги. Э-э-эх!

И папа О-Бакэ отхлебнул несколько глотков сока. Тело его вспыхнуло золотистым светом.

– Вот он! Вот он! О-бакэ-э! – завопил кто-то поддеревом.

Папа О-Бакэ глянул вниз – там уже толпились зеваки, показывали на него пальцем.

– Вот здорово!

– Золотом сияет. Красиво!

Польщённый похвалой, папа О-Бакэ всё забыл и улыбнулся.

– А что, о-бакэ только это и могут? А больше ничего? – спросил разочарованно один из зрителей.

– Деньги заплатили. Пришли посмотреть, а тут ничего особенного.

– Примитивные какие-то о-бакэ.

Папа О-Бакэ весь покраснел – разозлился.

– Ой! Смотрите! Цвет переменил.

– Багровым стал.

А папа О-Бакэ уже не мог остановиться. Он вытянулся на всю рощу, громко захохотал и исчез.

– Ой! – закричали все.

Тут мама О-Бакэ стала залезать ледяной рукой всем за шиворот. Чичи пролетала тенью перед глазами, а О-Бакэ-тян превращался в огромный гриб и летал, переваливаясь с боку на бок.

– Ой! Страшно! – вопили люди, дрожа от страха. Они бросились бежать, а мама О-Бакэ повисла перед ними тонкой белёсой нитью.

Опомнились о-бакэ, когда летняя ночь была уже на исходе. Алело небо. Усталые о-бакэ повисли на деревьях как лоскутки.

Но что это? Кто-то радостно смеётся!

– Ха-ха-ха! Здорово сегодня заработали.

– Пойдём домой, что ли?

Ага! Смеются те, кто продавал билеты на «Летний фестиваль о-бакэ». А хозяин рощи несёт толстый, распухший от денег, портфель.

– Вот досада! – И папа О-Бакэ заплакал скупыми мужскими слезами. – Снова их взяла. Ну ладно, больше мы ни за что не станем пугать людей, – решительно сказал папа О-Бакэ.

И на другую ночь они не показались людям.

– Безобразие! Верните деньги!

– Верните, верните! – шумели зрители.

– Вот теперь посмотрим, каково вам будет, – сказал папа О-Бакэ, и сразу настроение у него улучшилось.

Но не тут-то было! Ехидно улыбаясь, хозяин рощи сказал:

– Ну, наконец-то о-бакэ устали и улетели из рощи. Теперь можно помаленьку и вырубать деревья.

^{Глава двенадцатая}
Известие из Космического центра о-бакэ

Папа О-Бакэ и мама О-Бакэ, обессиленные, сидели в Дупле. Тут же были О-Бакэ-тян и Чичи. Все так утомились, что не могли и рта раскрыть.

На небе висел тонкий месяц.

«Покажешься людям, а они воспользуются этим и деньги гребут, не покажешься – деревья вырубят. Что же делать?» – думали о-бакэ.

– Нет ничего страшнее человека! – сказал папа О-Бакэ и тяжело вздохнул.

Сколько времени прошло, неведомо, только послышался вдруг слабый, тоненький писк – будто флейта играет: пи-пи-пи!.. Нет, даже тоньше флейты.

– Что это? – вяло спросила мама О-Бакэ и вздрогнула – ей стало почему-то страшно.

Она побелела, как зола, и хотела встать, но тело не слушалось её. И тут раздался тонкий пронзительный голос:

– Говорит Космический центр о-бакэ! Вы забыли о самом важном для японских о-бакэ.

– Кто вы? – спросил, весь дрожа, папа О-Бакэ.

– Космический центр о-бакэ считает, что все японские о-бакэ впали в спячку. Только вы храбро сражаетесь с людьми. Самая важная вещь для о-бакэ – внушение. Внушение, внушение…

Голос умолк, и снова наступила тишина. Все оцепенели.

Вдруг папа О-Бакэ вскочил и пристально уставился в темноту.

– Папа, – дрожащим голосом спросила мама О-Бакэ, – кто это был? Ты слышишь, папа?

Но папа О-Бакэ молчал. Он думал.

О-Бакэ-тян и Чичн незаметно переглянулись.

Папа О-Бакэ молчал долго, потом сказал:

– Понятно.

Все в недоумении уставились на него.

– Мы – особые о-бакэ. Не из тех, что превращаются в чудища или сверкают, как огненные шары. Всё это пустяки. Мы из тех о-бакэ, которые внушают людям свои мысли. И мы забыли об этом.

Папа говорил совсем тихо, и все молчали.

– Ну и что же нам делать? – спросила мама О-Бакэ.

– Ничего. Только оставьте меня одного.

Папа О-Бакэ поднял занавес, сплетённый из паутинок, и медленно удалился в дальние покои.

В роще стало тихо и спокойно. Никто их не тревожил.

Не приходили зеваки подивиться на о-бакэ, не появлялся хвастливый толстый хозяин. Дубы и буки сбросили свои разноцветные листья, будто выкованные из золота и меди.

А папа О-Бакэ всё сидел один в дальних покоях дупла.

Мама О-Бакэ ничего не понимала. И чтобы отвлечься, занялась хозяйством: собирала маленькие грибы и бросала их в горшок, выжимала сок из красных плодов шиповника, вязала из паутинок стаканы.

О-Бакэ-тян, посоветовавшись с Чичи, решил, что им надо слетать к художнице. Они легко выпорхнули из дупла и полетели по тёмному небу.

Подлетев к дому художницы, они тихонько проскользнули в оконную щель, и О-Бакэ-тян, стараясь говорить как можно глуше и страшнее, произнёс:

– Здравствуйте! Я не чудище. Я – О-Бакэ-тян. Привет кошке!

– А! Это ты, О-Бакэ-тян! – сказала художница, выйдя из комнаты. – Вот молодцы, о-бакэ! Весь город о вас говорит.

– О чём это вы? Что говорят? – оторопел О-Бакэ-тян. «Что-то случилось!» – подумал он.

^{Глава тринадцатая}
Да здравствует роща!

– Что случилось? – спросил О-Бакэ-тян.

– Как? Вы и вправду ничего не знаете? Хозяин рощи каждую ночь мается от кошмаров.

– От чего?

– От кошмаров. Ему снятся страшные сны. Он вопит истошным голосом: «Простите! Простите! Не буду рубить деревья! Не буду!» Был такой важный и толстый, а теперь совсем отощал, еле ходит.

– Гм…

– Вот и говорят в городе: «Молодцы о-бакэ!»

– Гм…

О-Бакэ-тян широко раскрыл глаза от изумления. Неужели бывают страшные сны? Он ни разу не видел никаких страшных снов – они ему просто не снились.

– Ты что же, и вправду ничего не знал, О-Бакэ-тян?

– Папа, нет, о-бакэ из Космического центра говорили что надо долго думать…

– Долго думать? – прошептала художница.

– И что надо вкушать… – сказала Чичи.

– Да нет, внушать…

– Ну да, правильно, внушать людям…

Художница кивнула. Похоже, она всё поняла.

– Как бы то ни было, хозяин рощи, видно, отказался от мысли вырубить рощу. Говорит, не хочет иметь дело с о-бакэ…

– Тогда я полечу и расскажу всё маме и папе.

О-Бакэ-тян и Чичи попрощались и полетели к роще. О-Бакэ-тян ликовал. Как всё прекрасно получилось!

Он так сиял от радости, что мама О-Бакэ, увидев его, вся зарделась. А папа О-Бакэ лишь молча кивнул.

Однако на другой день вечером в рощу пришла художница Нон-тян.

– Говорят, хозяин рощи хочет её продать. Немедленно и совсем дёшево, – сказала она с волнением.

– Вряд ли кто-либо решится купить рощу с о-бакэ, – спокойно сказал папа О-Бакэ.

– Но покупатель уже нашёлся! Согласен купить рощу прямо с о-бакэ.

– Что же это за человек? Хотелось бы мне взглянуть на него! – воскликнула мама О-Бакэ.

Смотрит – а покупатель уже идёт по лесу. На голове у него берет, держит за руку маленькую девочку. И улыбается во весь рот, будто пришёл в дом к друзьям.

Тут раздался вдруг пронзительный крик. Кричала Чичи. Она летала вокруг, хлопая крыльями, словно безумная.

– Нон-тян! Человек по имени Пана! Где мои мама и папа? – кричала она.

Человек в берете взглянул на Чичи и вытаращил глаза от изумления. Но ещё раньше из его кармана выскочили… две летучие мыши.

– Чичи! Чичи! – кричали они радостно, кружась рядом с маленькой летучей мышкой, словно обнимая её.

– Папа! Похоже, наши летучие мыши нашли свою малышку, – сказала девочка.

– Похоже, так, – сказал человек в берете.

– Ага! Значит, вы художник по имени Папа, а ты Нон-тян? – спросила художница, а все изумлённо хлопали глазами.

– Да, это мы, – сказал художник по имени Папа и снял берет. – Не думал я, что нам посчастливится встретить в этой роще маленькую летучую мышку. Видите ли, после смерти матери этой девочки мы жили в горной хижине. И теперь вот вернулись обратно. Но после горных просторов город кажется таким тесным. А тут как раз роща продаётся. И очень дёшево. «Как хорошо!» – подумал я, продал свой старый дом и купил эту рощу. И сразу же пошёл знакомиться с вами, господа о-бакэ.

Человек в берете снова поклонился.

– Значит, вы будете жить в этой роще, Берет-сан?[5]5
  Сан — почтительная форма обращения.


[Закрыть] – спросил папа О-Бакэ.

– Да, я построю маленький домик на опушке. Не беспокойтесь, деревьев я рубить не стану. Роща ещё довольно большая. Будем жить в добром соседстве. Извините, вы пьёте пиво?

– Пиво? Мы пьём волшебный сок.

Папа О-Бакэ сразу оживился, полетел в дупло и вынес бутылочку и стаканы.

И тут он вдруг понял, как ему недоставало приятеля-мужчины, с которым он мог бы по-дружески выпить стаканчик сока.

– Не выпить ли нам по стаканчику? – спросил он.

– Мы тоже нальём себе соку, – сказала мама О-Бакэ.

И вскоре в стаканы был налит волшебный сок, и стаканы сверкали золотистым и радужным светом.

Тут О-Бакэ-тян вспомнил, что он ещё не представился гостям.

– Здравствуйте! Я не чудище. Я – О-Бакэ-тян. Привет кошке! – сказал он, стараясь говорить как можно глуше и страшнее.

Обе Нон-тян переглянулись и засмеялись.

– Давайте выпьем за эту рощу, – предложила художница.

На этом мы кончаем первый рассказ про о-бакэ. Были ли они счастливы потом? Я думаю, были.

КНИГА II
ПРИВЕТ КОШКЕ!

^{Глава первая}
Странные огненные шары

Давно-давно, может, вчера, а может, позавчера – в одной тёмной роще жила-была семья о-бакэ: папа О-Бакэ, мама О-Бакэ и малыш О-Бакэ-тян.

Однажды вечером подул сильный ветер. Наверно, в лесу началась буря. Гул ветра проникал даже в дупло у подножия дуба, где жили о-бакэ.

– В такой вечер остаётся только пить волшебный сок! – радостно сказал папа О-Бакэ и осушил треть стакана. И так как папа О-Бакэ был прозрачным, то сразу же вспыхнул, дрогнул и сделался такого же янтарного цвета, как сок.

– Папа! Не пей слишком много! – сказала озабоченная мама О-Бакэ и налила сока в стаканчик О-Бакэ-тяна; сок был удивительным: он был как радуга, разноцветными полосками, и вкус у этих полосок был разный.

– Не надо мне никакого соку. Мне скучно! – закричал О-Бакэ-тян. – Пойду на ветре покатаюсь.

И О-Бакэ-тян легко выпорхнул из дупла. Мама О-Бакэ воскликнула не то «Вот как!», не то «Будь осторожен!». О-Бакэ-тян уже не расслышал её слов, потому что ветер гудел очень громко: «Го-го-го-о-о-о!»

О-Бакэ-тян взлетел на верхушку дуба и повис на тонкой веточке. Ну да, совсем так, как повисает на ветках дерева воздушный шарик.

«Го-го-го-о-о-о!» – снова загудел ветер. Зашумели деревья и зашелестели травы. Ветер дул и дул на О-Бакэ-тяна, тряс его и переворачивал, пока не сдул, наконец, с ветки.

– Как хорошо! – закричал О-Бакэ-тян, качаясь на ветру. – Точно так же качаются на волне в синем море человеческие дети. – Смотрите, я лечу на ветре! Смотрите! – кричал он. И, долетев до другого дуба, уцепился за ветку и перевёл дух.

«Го-го-го-о-о!» – послышалось снова. Подул ветер, и О-Бакэ-тяна понесло дальше.

– Ух ты! Ух ты!

О-Бакэ-тян перелетал с дерева на дерево, с ветки на ветку. Он устал немного и решил отдохнуть. На верхушке дерева ветер был очень сильным, поэтому он пересел немного пониже, и, так как сидеть без дела не хотелось, он запел песню:

 
– Я – О-Бакэ-тян,
Похож на туман.
Меня ветер носит
По горам и лугам.
Я – шалунишка,
Стану как льдышка,
За шиворот влезу,
Шепну еле слышно:
«Я – О-Бакэ-тян!
Ужасный и страшный!»
 

Он пел глухим, низким голосом среди рёва ветра и шума деревьев, и ему даже стало казаться, что он, малыш О-Бакэ-тян, сделался самым настоящим прекрасным о-бакэ.

И он решил потренироваться, чтобы как можно лучше произносить приветствие. Дело в том, что О-Бакэ-тян был очень вежливым о-бакэ и всех всегда приветствовал. И вот, приподнявшись и обращаясь в лесную темь, где не было ни души, он вежливо поклонился в пустоту и произнёс:

– Здравствуйте! Я – не чудище. Я – О-Бакэ-тян. Привет кошке!

Это было его личное приветствие. Сказав так, он опять вежливо поклонился, и, когда поднял голову, из тёмного леса раздался вдруг отчётливый голос:

– Почему? Почему ты говоришь «Привет кошке!»? – Ой! К-кто это?

Ответа не последовало, только там, откуда донёсся голос, ярко сверкнули два зелёных шара.

– Эй! Кто ты? Это наша роща. Ты зачем пробрался к нам молчком? – строгим голосом сказал О-Бакэ, наполовину повернувшись, чтобы вовремя удрать.

Но никто ничего не сказал, только два странных зелёных шара стали потихоньку приближаться к О-Бакэ-тяну.