Текст книги "Хрустальная колыбельная"

Вернемся в Сэндай: тот же день, спящий храм Дзико…

Аяко пришлось самой отправиться взглянуть на точку барьера на месте университета, оставив Такаю отдыхать. Успешно убедившись, что даже эта отдельно взятая точка означает, что постановка барьера не могла быть завершена, Аяко решила, что лучше придержать Такаю от участия в расследовании, так как он не может использовать силы. Она намеревалась подождать, пока не приедет Нагахидэ, к которому Аяко обратилась за помощью.

Но был кое-кто, кто имел зуб на беспомощного Такаю, – женщина, которой он помешал прошлой ночью. Она подумывала проникнуть в комнаты, чтобы напасть на него спящего, но тут ее остановил чей-то голос сзади:

– Вы крадетесь, как вор в ночи.

– ! – женщина обернулась в замешательстве.

За ней стоял человек, присутствие которого она не почувствовала:

– Не думаю, что вы здесь ради ночного визита к любимому.

Это был Косака Дандзе. Косака направился к женщине, полы его белого плаща хлопали:

– Так вы – сын Могами Есиаки, Могами Есиасу? В предыдущей жизни вас убили по дороге на гору Коя (1), не так ли?

Женщина смотрела на Косаку с неприкрытой враждебностью:

– Кто вы?

Губы Косаки изогнулись в легкой улыбке:

– Некто, кто предпочтет оставить свое имя при себе. Я лишь пришел полюбоваться на высокомерного глупого генерала, что пытается расправиться с Уэсуги Кагеторой.

– …!

Над телом женщины поднялась бледная мерцающая дымка. Враждебность превратилась в жажду смерти, и воздух вокруг зловеще сгустился.

– Он дакини санхахаракятэй соака.

– !

По мере того, как женщина говорила, ее окружало бледное сферическое сияние.

– Он кири каку ун соака.

Свет принял очертания животных, танцующих во тьме…животных, похожих на лисиц…!

“Мантра Дакини…! Неужто призрачные лисы?!”

– Он кири каку ун соака!

Не замолкая, женщина руками показала мудру Дакини – призрачные лисы зарычали и набросились на Косаку.

– Уфф!

Косака высвободил ненпу. Несколько лисиц развернулись и зависли между воюющими сторонами, покачивая хвостами света. Женщина не стала затягивать передышку:

– Он кири каку ун соака!

Лисы снова бросились в атаку, скалясь и целясь вцепиться Косаке в руку. Увернувшись, Косака выплеснул силу: магические пули безжалостно ударили по лисицам, но без тебуку Уэсуги было не так то легко покончить с этими призрачными созданиями.

– Иэх!

Косака отражал бесчисленные нападения лис, но потом одна прорвалась сквозь ненпу, прыгнула на него и, разорвав плащ, вонзила клыки в его плечо.

– Ммм!

Косака собрал силу в ладони и швырнул ее в зверя – лиса отцепилась. Однако они продолжали нападать со всех сторон…а потом изготовились, целя в горло!

“Вы…!”

Косака, теперь уже серьезный, высвободил ненпу, которая расшвыряла лис в разные стороны. В глазах его занялась жажда крови.

БАМ!

Сила взорвалась, отбросив лис, которые все еще набрасывались на Косаку, на землю. Чтобы отбиться, он сложил ладони в символическом жесте Даиничи Нераи:

– Он абокябэйросянау макабодара манихандома дзинбарахарабаритая ун! (2)

– Что?!

Пелена ярости вокруг призрачных лисиц внезапно опала. Прежде чем женщина успела продолжить мантру, Косака вложил все силы в ненпу и швырнул ее в женщину.

– Аааа! – женщина отлетела и с жутким криком ударилась об асфальт.

Лисицы, лишившись источника сил, в то же мгновение растворились.

– Ухх…

– …

Зажав рваную рану в плече, Косака подошел к женщине. Могами Есиасу стонал от боли. Сверкая глазами, Косака издевательски проговорил:

– Хех. Выходит, Комё Сингон и впрямь всемогуща. Ее мощь впечатляет, даже если ею пользуется такой, как я. Или мне следует поправиться…вероятно, загвоздка в том, кто накладывал проклятье.

Он приподнял голову женщины за подбородок:

– Даже ежели вы используете коко, не похоже, что ваша сила способна справиться с перерожденным.

Есиасу с негодованием вскинул глаза. Взгляд Косаки стал колючим, а улыбку будто стерли:

– Применение Пути Дакинитэн означает…что, как я и ожидал, барьер над Сэндаем – это дзикэ-кеккай с “кинрин но хо” (3), а? Занятно, что кинрин но хо, что в целях защиты совершили в То-дзи(4) во время возведения Императора на престол в церемонии канчо(5), содержит в основе своей заклинания гипнотического внушения. Значит, это заклинание подчиняет людские души, сдается мне?

Дакинитэн, которая еще, как говорили, была лисьим духом, могла предвидеть людскую смерть за полгода и являлась наводящим ужас яша, пожирающим мертвые тела. Те, кто поклонялись ей, выгадывали необыкновенную силу. Чары Дакинитэн (богини лис) состояли среди мощнейших, и время от времени люди, обладающие влиятельностью или властью, объявляли эти “секретнейшие из секретных заклинания” темным колдовством, чтобы строго запретить их использование кем бы то ни было.

По “Хроникам Безмятежности” (6) император Го-Дайго(7) сам изучил кинрин но хо – заклятье Дакинитэн-хо – и наложил проклятие на Бакуфу(8) сегуната Камакура. Говорили еще, что призрачные лисы Дакинитэн-хо обладают даром внушения и манипулирования энергией людей (очевидно, отсюда фраза “обманутый лисой”); видимо, Могами нашли применение этой особенности. Могами Есиаки использовал призыв мертвых, чтобы собрать духов и заставить их служить источником энергии для маленького барьера, возведенного в центре Сэндая, а потом, увеличив силу кинрин но хо, – наложить проклятие из большого барьера, сооруженного над платформой из маленького. После Могами смог бы управлять дзикэ с помощью призрачных лис-шикигами, вызванных магической силой Дакинитэн.

– Хммм. Оншо Ями Сенгоку воистину красиво сложили план действий. Я то думал, они ни на что, кроме драки, не годны, но на этот раз они сработали весьма умело, – Косака бледно улыбнулся. – Вы пришли убить Уэсуги Кагетору? Хех. Вы безрассудный, однако: нападать на Яша-шуу Уэсуги с такой силой. Эти ваши лисы…тебуку уничтожило бы их в мгновение ока.

– …!

Лицо женщины окаменело, а Косака добавил:

– Боитесь их силы? Боитесь, что вас отправят на тот свет? Что заставляет вас цепляться за этот мир с таким упорством? Мысль о мщении отцу, который некогда сослал вас?

– Заткнись! – выкрикнул Есиасу. – Я только хочу, чтобы батюшка признал меня! Желая наследовать звание главы клана, я хочу лишь принести мир и безопасность Могами и быть признанным!

– Наемников, убивших тебя, нанял твой отец – об этом ты знаешь? Не думаешь ли, что после изгнания и смерти тебя возродили, только чтобы и дальше использовать?

– Заткнись! Заткнись! – Есиасу рывком отшатнулся. – Когда я преуспею в массовых внушениях народу Сэндая, отец обязательно посмотрит на меня по-новому. Позже он пожалеет, что напал на меня!

– Хм. Идиотизм, – Косака хохотнул и отпустил Есиасу. – С твоим уровнем Дакинитэн-хо нет смысла вручать отцу Сэндай.

– !

Косака обворожительно улыбнулся:

– Ты никогда не хотел править?

– Чт…!

Глядя на потерявшего дар речи Есиасу, Косака продолжил:

– В Ями Сенгоку победят сильнейшие. Тебе не нужно более тянуть этот груз…не нужно просто беспомощно передать отцу Сэндай, так? Если б ты хотел, мог использовать Сэндай как предлог напасть на Могами Есиаки.

– Т-ты ублюдок! Ты от Датэ?!

Косака невинно улыбался, а в глазах его стояла злоба:

– Хех. Ну, при любом раскладе твое внушение успехом не увенчается. Похоже, Яша-шуу Уэсуги сели тебе на хвост. Однажды они вмешаются, и тогда твое поражение станет лишь вопросом времени.

У Есиасу перехватило дыхание.

– Они берут силу для изгнания онре у лорда Уэсуги Кэнсина, бога войны. Также некогда они сражались с Одой Нобунагой.

– ! С Одой Нобунагой!

– Несколько больших шишек они уже устранили. Потому я думаю, для простого онре будет не так-то просто получить их головы.

– По-постой, я тоже потерплю поражение? Не смогу победить их своей силой?

Косака остановился:

– С твоим уровнем это было бы сложно.

– Я-я должен убить их любой ценой. Я должен выполнить приказы батюшки. Если у меня не выйдет, я сызнова разочарую его, и он просто вычеркнет меня из этой жизни.

– Меня это не касается.

– Постой минутку. Подожди! Ты ведь перерожденный, да? Ты сильнее меня, ты показал мне свое умение и недюжинную силу. Давай заключим сделку! Ты хочешь, чтобы я что-то для тебя сделал? Я выслушаю. Я выслушаю, так не уходи.

Косака примолк и немного повернулся:

– Выслушаешь мою просьбу?

– Да. Что? Чего ты хочешь?

– Я ждал, что ты спросишь, – вымолвил Косака, повернувшись к нему лицом.

Есиасу обхватил себя руками:

– Т-ты же не попросишь отдать тебе барьер над Сэндаем, правда?

– Я не прошу ничего такого глобального. Я хочу услышать информацию о тех, с кем Могами в союзе. Особенно… – Косака сверкнул глазами. – …насчет Оды.

– ! – отпрянул Есиасу. – Оды…!

– Расскажешь или нет?

– Это…

Мгновение Есиасу колебался. Сведения об Оде были для Могами наиболее тщательно скрываемыми. Если об утечке их прознают, Есиасу не дождется пощады.

– Хорошо.

Косака хихикнул.

– При одном условии.

– ?

– С меня тоже просьба.

Есиасу говорил серьезно, и Косака твердо кивнул:

– Я слушаю.

–Я предоставлю тебе сведения об Оде, а ты… – взгляд женщины стал острым. – Ты поможешь мне справиться с перерожденными Уэсуги.

С момент выражение лица Косаки было совсем открытым, но тут все эмоции стерлись, и с пугающе холодной улыбкой Косака согласился:

– Договорились.

Звезды медленно гасли. На востоке небо начало заливаться синевой.

–

* Сибата Кехэй – японский певец, дебютировавший в 1975.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Коя

Гора Коя, которая находится в префектуре Вакаяма, известна тем, что является главной обителью секты Сингон буддизма в Японии, и впервые была обустроена Кукаем в 819 году. Монастырь, основанный там, вырос в город Коя, где находится больше сотни храмов и университет, где преподают религиозные учения.

2. Он абокябэйросянау макабодара манихандома дзинбарахарабаритая ун!

Также известна как Койме Сингон: “Мантра славы”.

Мантра Даиничи Нераи, которая искупает грех, а приносит удачу, легкость и долголетие. Мощная мантра на все случаи жизни: ее можно использовать, чтобы прогнать болезнь, излечить раны, а т.ж. защитить пользователя от ядовитых существ, демонов и мертвецов.

3. Кинрин но хо

Букв.: “Способ металлических колец”; заклинание Дакинитэн, призывающее призрачных лисиц, чтобы произвести массовый гипноз.

4. То-дзи

Также известен как Кёуо Годоку Дзи “Храм Правителя Веры, Защитника Страны”

Букв.: “Восточный Храм”, защитный храм в Киото, основанный сегуном Муромачи – Асикага Такаудзи – в 794 году. Основатель секты Сингон эзотерического буддизма, Кукай, был поставлен во главу этого храма императором Сагой в 823 году. Главным образом храма является Якуси Нераи – Будда, исцеляющий все болезни.

5. Канчо

Букв.: “лить на голову”; церемония, при которой на голову наследника льют воду. Происходит из Индии, где проводилась при возведении на престол короля или наследного принца. В Японии эта церемония проводилась при короновании императора, начиная с эпохи Камакура до конца Эдо.

6. Хроники Безмятежности (Тайхэки)

Труд классической японской литературы в 40 книгах и охватывающий события с 1318 по 1368 годы; военная хроника, описывающая главным образом войну между Северным Двором сегуна Асикага Такаудзи в Киото и Южным Императорским Двором императора Го-Дайго в Ёсино. Предполагается, что название можно истолковать как молитву о мире или молитву за упокой мертвых.

7. Го-Дайго-тэнно 1288 – 1339

Девяносто шестой японский император, чье правление с 1318 по 1339 было нелегким; он стал императором в 29 лет, попытался свергнуть сегунат Камакура, был изгнан, затем снова стал императором, захватив сегунат с помощью Асикага Такаудзи (заодно уничтожил клан Ходзе), начал возрождение, пытаясь стать самым могущественным правителем на Востоке. Затем был изгнан из Киото Асикага Такаудзи и основал Южный Двор в Есино в 1336, противостоявший Северному Двору, основанному Асикага в Киото. Умер от болезни в 1339.

8. Бакуфу

Букв.: “палаточное правительство”, правление сегуна, который был “верховным командующим самураев”. Начиная с Минамото но Ёримото, первого сегуна Камакура, и до Реставрации Мэйдзи сегуны и их бакуфу практически держали в своих руках власть, сделав императора формальностью.

Кувабара Мизуна

Хрустальная колыбельная

Перевод с англ.: Кана

Глава 9: Хрустальная колыбельная

На следующее утро Такая поспешно проглотил завтрак и немедленно отправился к Аяко, которая ждала около университета Тохоку.

Они встретились и пошли в ближайшую кофейню – выработать план действий на следующие несколько дней.

– Вот карта Сэндая, – проговорила Аяко, разложив на столе большую карту и взяв ручку. – Первая точка – в Мие – здесь, вторая – Тэппо – здесь, третья около старшей школы, четвертая – шоссе перед туннелем, и пятая – сельскохозяйственный корпус университета Тохоку.

Глядя на помеченные крестиками точки, Такая воскликнул:

– И правда! Получается круг.

– Все точки, кроме первой, лежат точно на востоке, западе, севере и юге от центра города. Увидишь яснее, если я вот так проведу линии…

Вооружившись линейкой, она провела черту между второй и четвертой точками и еще одну – между третьей и пятой.

– Выходит, место, где они пересекаются, и есть центр барьера. Получается, улица Хиросэ в районе Ичибан?

– Именно. Попробуй с компасом.

Такая провел компасом от центра к одной из точек и зарисовал: все точки почти точно легли по дуге.

– Теперь понятно, что платформы были установлены по кругу с радиусом около полутора километров. Это размер маленького барьера.

– Ясно, что опорные точки – восток, запад, север и юг, но почему только первая на северо-востоке? Что это, ты думаешь, такое?

– Возможно, она контролирует “врата демонов”. Северо-восток – нехорошее направление. Говорят, это направление плохих предзнаменований, которые мешают практике буддизма. Кстати, если глянешь на карту, то видно, что точка, которая лежит напротив врат демонов – на юго-востоке – выпадает прямиком на замок Аоба, – поясняла Аяко, проводя линию. – Всего для барьера нужно восемь опорных точек, поэтому я не думаю, что это – все. Полагаю, будет еще три – юго-запад, юго-восток и северо-запад. Юго-запад напротив врат демонов, потому, наверное, эту точку сделают в последнюю очередь. Получается еще два места. Если взглянуть вот так… – она пририсовала юго-восточную линию к северо-западной и пометила, где они пересекли круг. – Я бы сказала, следующее происшествие будет где-то около одного из этих двух мест.

– Одного из этих двух…? Эй, постой-ка! – Такая подался вперед. – Юго-восток…Это же…линия попадает на пути северо-восточного скорого поезда, да?!

– Ну дааааа….

– Кошмар. Только не говори, что эти ребятки и пути скорого поезда взорвут, если мы не вмешаемся.

– Карта приблизительная, так что насчет места точно не скажу, но действительно подозрительно близко.

– Эй, это ведь жуть получится?

Если бы все случилось как раз перед поездом, произошла бы ужасная катастрофа.

– Это будет ад.

– И как же удостовериться!

БУХ!

Такая обеими руками грохнул по столу:

– Дай мне время! Не хочешь, так я сам, черт побери, пойду! Поймаю этих подонков и в порошок сотру!

– Собираешься стирать их в порошок, даже не умея пользоваться силой? Это безумие.

– Во-во, только я одно знаю: не собираюсь сидеть и смотреть, как оно все получится!

Бум.

Он вскочил, оттолкнув стул.

– Кагетора! Уймись! Если в таком состоянии пойдешь, они тебя размажут. Если с тобой что случится, это не только твоя проблема будет, сам знаешь!

Внезапно Такая оглянулся.

– Прекрати бегать, будто у тебя земля под ногами горит. Представь, как я волнуюсь, когда ты так делаешь.

– … – Такая прикусил язык и тихо вернулся на место.

Аяко глубоко вздохнула:

– Я попросила подмоги у Нагахидэ.

– ? У Чиаки?

–Угу. Он должен подъехать сюда самое позднее этим вечером, а пока что я постараюсь сама справиться. Сейчас, как я догадываюсь, ты сосредоточиться не можешь. Есть дело, которое надо прежде решить, верно?

– Ты о чем?

– О твоей маме.

В глазах Такаи загорелась угроза. Однако Аяко невозмутимо продолжала:

– Мне ее жалко после того, что ты ей наговорил. Ты же знаешь. Уверена, твоей маме куда хуже, чем тебе. Она не простила себя. Но тебе ведь тоже было больно говорить все эти гадости? Если бы вы смогли быть честными друг с другом, вы бы все обсудили вместе. Непохоже, что ты не понимаешь маму, так?

– Замолчи…

– Невозможно решить вопрос, если от него убегаешь. Несколько слов – и ей стало бы легче. Ты хочешь сказать эти слова, правильно? Пожалуйста, перестань все усложнять и просто скажи то, что думаешь на самом деле. Если чувствуешь потребность зависеть от кого-то, в этом нет ничего плохого. Позволь это себе, будь с собой честным.

–Замолчи, говорю! – взорвался Такая. – Я не умею делать то, что делаете вы! Я не могу искупить то, что я не ее настоящий сын!

– !

Задетая его словами, Аяко смерила Такаю холодным взглядом. А Такая встал и ушел из кофейни.

В город, затянутый рваными тучами.

Ушел в одиночестве, кусая губы.

В храм Такая вернулся около полудня.

В гостиной он заметил чайную чашку из тех, что предлагают гостям. Кокуре видно не было, однако остался слабый отпечаток ауры гостя, который, видно, покинул комнату совсем недавно.

– …

Такая молча посмотрел вниз.

– Дедушка…

Кокуре оглянулся – он подрезал деревья хурмы в саду.

– А, вернулся.

– Ага.

– Ты уже обедал? Если нет, посмотри на кухне, там еще что-то осталось… Ммм?

Кокуре взглянул на него внимательнее. Такая с запинкой спросил:

– Это… моя мама только что… здесь была?

– …

– Вы ее пригласили?

Кокуре не стал отрицать, морщинки в уголках его глаз проступили резче.

Он прошел к главному зданию и сел на веранде.

– Эй, молодой монах.

– ?

– Когда ты родился?

Такая моргнул:

– Я…

Если он перерожденный, значит, он родился четыреста лет назад. То есть переживал рождение своего тела множество раз…

Глядя на безмолвствующего Такаю, Кокуре слегка улыбнулся.

– Я спрашиваю о тебе. Когда ты… когда Оги Такая родился?

– Оги Такая родился…

Такая осекся. Что Кокуре имеет в виду?

Кокуре сузил маленькие глаза и посмотрел в небо.

– В течение своих жизней люди не единожды начинают все с чистого листа. Даже если их тела не умирают, они в силах, если пожелают, начать с начала бесчисленное количество раз.

– …

– Это можно назвать перерождением? Если да, то ты заново появляешься на свет в момент, когда от всего сердца хочешь начать все с начала.

Такая поднял голову.

– Давным-давно ты наверняка об этом подумал. И захотел начать все сначала. Вернуться к чистой невинной душе младенца.

– …

– Теперь же, силясь простить, ты не можешь простить, пусть ради прощения и себя, и других…

Такая вздрогнул. Слова Кокуре впервые нашли в нем отклик.

– Дедушка…

– Ты разыскал утробу матери как место перерождения, правильно? Ты выбрал утробу матери местом нового начинания, местом, откуда все пойдет по-новому, где все вернется к чистому листу, – Кокуре встретился взглядом с Такаей. – Утроба матери – место, где переродилась твоя душа, где она начала существовать по-новому. Это дом, где ты начал жить как Оги Такая.

Кокуре подразумевал то же, о чем говорил недавно Масамунэ.

Мы начинаем жизнь в утробах матерей; наши матери – наш дом.

Та, кто дала ему жизнь, была его матерью – одной единственной.

Утроба матери…место, где жизнь началась заново.

Рождение.

Которое было.

Один момент, что был у него…у него, кто не более, чем пылинка во вселенной, кто даже еще ничтожнее перед лицом истории.

Один момент, который он мог вписать в эту вечную историю.

Да…пусть человек может начинать жизнь бессчетное количество раз, Оги Такая существует только здесь и сейчас. У него есть Савако – мать, которой нет больше рядом; Мия – сестра, которую он защищает; Юзуру – его лучший и незаменимый друг… Пусть он скалит клыки, зализывая раны, вынесенные из свар со взрослыми, он все еще может поддерживать отношения со многими людьми…

Он не то же, что эти люди из прошлого.

И его будущее, наверное, тоже будет другим.

Единственный человек, который существует здесь и сейчас.

Это Савако даровала ему рождение. Эта женщина, настолько важная для Оги Такаи, подарила ему настоящее. Разве не она дала ему и все дорогое его сердцу?

Кокуре проговорил:

– Она дала рождение новому тебе. Она далеко не чужая тебе, она – мать души Оги Такаи.

Замерев, Такая уставился на Кокуре:

– Де…душка…

Кокуре слабо улыбнулся:

– Ты никого не обманывал. Никого не предавал. Ты, существующий здесь и сейчас, любим всеми и важен для всех.

– …

– Тебе не в чем себя винить. Ты по всей правоте сын этой женщины. Пожалуйста, проведай ее еще раз: кажется, она очень за тебя волнуется.

Такая не двигался. Сила, сдерживающая одиночество в его сердце, дала бы трещину при одном неверном шаге.

Такая смотрел вниз, пряча лицо, и не находил ответа.

“Мама…”

И сомневаться-то не в чем: все очевидно. Однако же…

Без раздумий он бы никогда не понял. Проблема была не в прошлом, но в будущем. Что делать потом? Что сделать, чтоб не ранить дорогих сердцу людей, чтобы не предать их? Личность Кагеторы – это не оправдание. Почему нельзя быть честным? Почему приходится делать больно человеку, который так важен для него? Если дело было в слабости, он хотел бы скорее стать сильным. Если дело было в возрасте, он хотел бы поскорее стать взрослым. Если он колебался и ранил этим людей, он бы хотел…хотел вырасти. Как же он этого хотел!

“Я… – под тяжестью мыслей дрогнули плечи. – Я…просто ребенок.”

Кокуре смотрел на него, а Такая кусал губы. Все сильнее и сильнее.

Вы должны просто быть самим собой.

Мать, появившись в воображении, все еще звала его по имени с улыбкой, согревающей его.

И Такая впервые заметил…

Что сад моховых роз никогда не покидал его сердца…

Кокуре поднял телефонную трубку.

Время перевалило за семь вечера.

Ощутив нечто тревожное в звонке, Такая сбежал со второго этажа.

– Что?! Где вы? Вы сейчас где?!

По лицу Кокуре Такая немедля догадался, что случилось что-то выходящее за рамки обычного, и выхватил у монаха трубку.

– Алло? Это я!

– Ка-Кагетора? – голос в трубке принадлежал Аяко. – Шестая точка… была атакована!

– Шестая? Не… скорый поезд…

– Противоположная… северо-западная. Госпиталь при университете Тохоку в Сейрё. Здание уничтожено… я не могу…

Отчаянные слова тонули в дыхании, которое становилось все слабее и слабее.

– Нэ-сан? Ты ранена?!

– Я… нормально, но… никто… никто ничего не делает…

– Ничего не делает? В смысле?

– Никто не заметил обвала! – выдавила Аяко. – Как будто они не видят! Вообще не реагируют! Никого не зовут! Ни полицию, ни пожарных! Совсем ничего не делают!

– !

– Здесь много раненых! Все мучаются… что мне делать, Кагетора! Что мне делать?!

– Но…!

– Я звала кучу раз, а никто не слушает! Никто не идет помочь! Я звала, умоляла, никто не обращает внимания! Где их глаза? Все ведут себя, будто ничего не произошло! Если так дальше пойдет, то даже те, кто выжил, умрут! Кагетора!

Гипноз.

Дзикэ-кеккай Могами уже давал о себе знать. Людей, охваченных внушением, совсем не заботили ни сверхъестественные явления, вызванные оншо, ни жертвы.

– Что мне делать?! Я… а…!

– Нэ-сан, что случилось?

– Ка-кагетора…!

– Я иду! Продержись еще чуть-чуть, поняла? Я уже иду!

Он положил трубку и повернулся к Кокуре.

– Отправляешься?

Такая кивнул:

– С силой или без, но не могу же я просто сложить руки?

– …Боги с тобой. Они защитят тебя.

В глазах Такаи появилась улыбка:

– Бисямонтэн?

И вдруг…

Ссссзззз…

Из-под пола вырвался жуткий звук.

– Что это!

Земля содрогнулась. Дом пошатнулся. Замигали светильники, попадали цветочные вазы. Все здание тряслось и скрипело.

– Землетрясение?!

– !

Снизу взвыло. По потолку пошли трещины, а потом он рухнул, сметая стены, не способные выдержать его вес.

– Ч…!

Земля ушла из-под ног.

И перед глазами взметнулись багровые языки пламени.

– !

Рев сотрясал округу.

Дом Кокуре превратился в гигантский столб огня.

А неподалеку стоял молодой человек, в чьих глазах отражалось опалявшее небо пламя.

Порыв ветра бросил хлопья горячего пепла на белый плащ, и Косака Дандзеноске Масанобу безмолвно отвернулся.

Неистовое пламя уничтожало храм Дзико.

Косака стоял, склонив голову. На губах его играла ледяная усмешка.