Текст книги "Хрустальная колыбельная"

От Наоэ не было вестей уже два дня.

Аяко волновалась все сильнее и сильнее. В ночь возвращения Такаи из усадьбы Масамунэ Аяко наконец поддалась беспокойству и отправилась в Ямагату выяснять, что случилось. Ее лицо стало белее муки, когда она почувствовала волнения возле того, что было недавно Сефиро Наоэ, – возле машины, которая таинственным образом взорвалась в жилом районе в городе Ямагата. Почти наверняка с Наоэ что-то произошло, но Аяко не могла бросить свои обязанности и отправиться на поиски. Она узнала барьер Могами и со временем приложила все усилия, чтобы развеять духов, которых притянули платформы. Даже тебуку было не достаточно: рассеянные духи вскоре снова собирались вместе, и Аяко оставалось только проделывать одно и то же раз за разом. Что еще хуже, на развалины притянуло не только призраков; здесь были и цукумогами, способные формировать ужасные сгустки духов.

Сколько она не спрашивала, Кагетора не подавал и знака, что к нему вернулись силы, и Аяко изводила себя, борясь с духами в одиночку. Не в силах больше такое терпеть, Кокуре воскликнул:

– Если вы устали, я с завтрашнего дня буду вам помогать.

– А…да нет. Все нормально.

– Если будете напрягаться слишком сильно – заболеете, – Кокуре сидел на татами и разливал ячменный чай. – Может, вам попросить о помощи у оставшегося коллеги?

– Нет! Никогда! Я не могу!

Заслышав такой категорический отказ, Кокуре искоса взглянул на Аяко.

Та объяснила раздраженно:

– Я не могу справиться с таким самолюбивым капризным парнем, как Нагахидэ. Так что и не просите меня искать его помощи!

– У вас нет никаких оснований. Вы можете разыгрывать тщеславие сколько угодно, но при этом прекрасно осознаете, как и я, что ничего другого не остается.

Аяко, выданная с головой, смолчала. Потом надулась.

– …Попробую разок.

– Кстати, с тех пор, когда вы рассеяли духов, сила, собранная в точке барьера, ослабла, и проклятию это помешало. Кажется, при раздробленности источника силы, само проклятие не действует.

– Вроде, проклятие берет энергию из призраков. То есть, его нужно разбить?

Дзикэ-кеккай над Сэндаем был видом барьера-проклятия (используется для какого-то определенного эффекта), или гипнотическим барьером. Он мог повлиять на людей, оказавшихся в нем, посредством манипуляции дзикэ, однако ментальная разведка подсказывала, что истинный масштаб его действия был в четыре-пять раз больше; с помощью платформ в центре Сэндая этот барьер сам служил платформой для управления дзикэ.

Аяко мрачно пробормотала:

– Если Кагеторе действительно повстречался Датэ, то, думаю, хозяин барьера Могами. Датэ полностью на обороне, и есть сведения, что они действуют против призывов мертвых. Но потом, они ведь знают, что мы принимаем свои меры, так я не знаю, просто ли они пока держатся в тени или что еще.

– Неужели Датэ отпустили молодого монаха, не разузнав его истинную личность?

– На…наверное, да. Что меня тревожит, так это то, что, по словам Кагеторы, он и Косаку повстречал.

Кокуре свел брови:

– Косака Дандзе из Такеда? Генерал, который был хозяином замка Кайду при Каванакадзиме? Действительно, странно. Хотя, признавать, что мы живем в то же время с лордом Масамунэ – тоже очень необычно. Если б я ничего об этом не знал, мне бы очень хотелось поболтать с ним.

– Должно быть, Косака давно распознал дзикэ-кеккай, но я не знаю, что он планирует насчет этого предпринять… – Аяко заговорила решительнее. – В любом случае, нужно найти способ разрушить барьер. Но моей силы недостаточно, чтобы нейтрализовать проклятие. Если бы только Кагетора мог использовать силу, как тогда в Мацумото…

Она затихла и бросила взгляд на внутренние помещения, где, очевидно, был Такая. Кокуре задумчиво скрестил руки.

– Так значит, мать молодого монаха живет в Сэндае… Неудивительно, что ему не по себе, – размышлял Кокуре. – Что ж, посмотрим, смогу ли я замолвить словечко.

Такая был в главном здании храма.

Погрузившись в размышления, рассеянно смотрел на сидящую на алтаре статуэтку Дайничи Нераи.

Мама… Вырвавшееся из тишины мыслей слово не достигнет Савако. Той, что при виде сына, которому положено было быть в Мацумото, кинулась к нему, удивленная и растерянная.

– Ты давно приехал? Я б тебя встретила, если бы ты предупредил.

– …

Такая не ответил. Круглое лицо Савако осветила легкая улыбка облегчения. Ее сын… совсем взрослый.

– Прекрасно выглядишь.

У нее был задумчивый вид. А Такая только теперь, глядя сверху вниз на ее собранные в пучок волосы, понял, какой стал высокий. И удивился.

Он никогда раньше не замечал, что его мать такая миниатюрная…

Однако улыбка без всякого сомнения принадлежала Савако. Что-что, а улыбка не изменилась ни капельки. Та же самая улыбка, какую он маленьким мальчиком видел в саду, полном моховых роз.

– Как Мия поживает? Она же сейчас на втором году средней школы? Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, что теперь старшая сестра?

Такая молча смотрел на Савако.

– Ну же, Такая, скажи что-нибудь.

Как мама произносит его имя… Лишь она может так говорить, никто больше так не скажет: более нежно, более мягко и…

– Такая?

Он сжал кулаки. Мальчик рядом с Савако дернул ее за рукав.

– Мам, кто это?

Савако наклонилась к сыну.

–Сюнскэ, этот молодой человек…

– Ты меня не знаешь.

Савако посмотрела на него застывшими глазами. Аяко и Кокуре не смогли сдержать удивления.

– Я просто прохожий. Мы не знакомы. Мы совсем не знаем друг друга.

– Такая…

– Ты порвала с нами все связи. Ты сама бросила нас.

– !

Слова сына больно отдались в груди.

Такая не верил идиотским фразам, которые выпаливал, но слова выскакивали сами собой.

– К чему ты весь этот шум подняла? Я сюда приехал не для того, чтобы с тобой повидаться. Ты ведь на самом деле злишься, а? Улыбаешься, а сама думаешь, какого черта я здесь делаю? Не хочешь смотреть на брошенного ребенка?

Аяко предостерегающе потянула его за руку, но…

– А все потому, что я – сын бездельника, который делал тебя такой несчастной! – выплюнул Такая и развернулся – скрыться, не оглядываясь, в потоке прохожих. Аяко пошла за ним.

Вклиниваясь в толпу, спешащую в противоположном направлении, Такая спиной чувствовал полный боли взгляд Савако.

Это он поднял шум.

Зачем он наговорил глупостей? Он ведь не винил ее…

Он не считал себя брошенным ею. Она достаточно натерпелась. Достаточно вынесла, поэтому он не обвинял ее в бегстве. Не ему ее судить.

Никто не может лишить ее права на счастье. Даже сын – плоть от плоти, кровь от крови.

“Я понимаю…”

Он понимал, так почему его прорвало?

” Какое я имел право обвинять ее?”

Скрестив ноги, Такая сидел на татами в главном здании храма и смотрел в потолок.

Он должен был обрадоваться, видя лицо матери счастливым. Чего еще может желать дитя, как не счастья своей маме?

“Я тупица.”

Самый что ни на есть настоящий тупица, подумал Такая и глубоко вздохнул.

“А если бы я был Кагеторой?”

– Какая чудесная лунная ночь.

Удивленный, Такая обернулся на голос. Дверь скользнула в сторону, и на пороге появился Кокуре.

– Глянь, луна висит прямо над деревьями хурмы; приближается Сэндайский Фестиваль Ткачихи.(5)

Такая полоснул Кокуре яростным взглядом:

– Пришли мне проповеди читать?

– Кажется, ты занялся сюсокукан. Молодчина, молодчина. Смог немного пообщаться со своим внутренним миром?

– Можно подумать, я что-то такое могу проделать. Я вам не даоистский горный мудрец.

– Вот тут у тебя недостаточно веры в себя. Кажется, ты не осознаешь собственных сил, так?

– ?

Кокуре, тяжело ступая, подошел и сомкнул ладони перед Даиничи Нераи:

– Видишь ли, Сила Добродетели – это то, как мы зовем силу, которой пользуются пилигримы, чтобы совершить паломничество. Это дополнение к Силе Молитвы, божественная защита Будд. И сила Будд, и твоя сила, и сила всех измерений, сосредоточенных внутри, неразрывно связаны между собой; сила эта – сила Вселенной – действуя в равновесии, пробуждает великую Силу Божественного. Вот так, хоть ты не совершил ни единого паломничества, похоже, ты уже приобрел Силу Добродетели.

Такая сосредоточенно нахмурился.

– Может, поговорим о другом тебе? То существо несет великую Силу Добродетели и спит, скрытое глубоко в твоей душе. Если сможешь освободить силу, сможешь управлять ею, однако ты не выпускаешь ее.

– Я ее не держу! – зло возразил Такая. – Я пытаюсь освободить ее, но даже в критический момент ничего не выходит. Я не виноват! Это Кагетора не дает высвободить ее!

– Нет, это ты, Оги Такая!

Эти слова сильно ударили по Такае, заставив его осечься.

– Я делаю скидку на твою неопытность, но ты сам блокируешь собственные силы – потому что притворяешься чувствующим, отворачиваясь от своей души; потому что притворяешься понимающим, не понимая в действительности ничего! Потому-то ты и ранишь тех, кого не следует. Тот, кто в самом деле понимает, не станет так неосторожно причинять боль другим. Ты только притворяешься, что знаешь себя. На самом деле ты не знаешь ничего, вообще ничего!

– Так я просто ребенок! Так я ничего не смыслю, так что с того!

– Не желаю ничего слышать! Ты убежден, что знаешь себя, тем и доволен, потому и прощаешь себе неудачи. Ведешь себя, как избалованное дитя! Ты неверно истолковываешь себя – все больше и больше. Когда хорошо осознаешь свое я, понимаешь, что не так-то это легко – себя простить!

– Заткнитесь! – закричал Такая так, что по храму загуляло эхо. – Как, черт возьми, я могу знать?! Настоящий я или как…если б я знал, я бы… Какого дьявола, скажете, мне делать?!

Складка между бровями Кокуре разгладилась. Ему почудилось, Такая вложил и другое значение в свои слова.

– Говорите, Кагетора – это настоящий я? Что Кагетора носит личину Оги Такаи? Что я – это не я? Я не могу ничего вспомнить, как бы не старался!

Вы дали мне шанс…

– Я не могу быть заменой Кагеторы. Это немыслимо…не могу я на плечах тащить их четыреста лет!

– Молодой монах…

Передергивая плечами, Такая опустил голову. Кокуре смотрел на его сжатые кулаки. Новая встреча с матерью, должно быть, что-то сломала в нем; все, что кипело в душе, выплеснулось наружу.

– Потому что я…я не ее сын… – выдавил из себя Такая. – Я чужак, укравший тело ее сына. У перерожденных родители меняются раз за разом…и все идет себе, пока они не займут другое тело. Пускай родители и дают рождение своим, как они думают, детям…

– …

– Это мы предаем их. Это мы лжем им… – простонал Такая. – “Прости” или “Извини, что бросила тебя, прости”…я не имею права хотеть ее извинений. Никакого права!

Кокуре вытаращил глаза.

– Это я должен извиняться… Потому что обманывал ее с рождения! Но почему я чувствую себя так! Почему это должно быть так больно! Почему тебе надо было бросить нас и искать счастья только для себя…! Почему мне так горько по отношению к собственной матери!

– Молодой монах…

Такая с силой закусил губы и часто втягивал воздух, снова сжимая кулаки и кривя лицо от горечи и непереносимых мыслей:

– Если я не могу ничего сделать, кроме как признать, что я – Кагетора; если нельзя ничего сделать, кроме как стать Кагеторой для них…что ж, я это сделаю.

– …

– Но взамен, быть может, я стану просто очередным чужаком для мамы, так? – его плечи тряслись, – По меньшей мере…если у меня будет память Кагеторы…я себя не буду чувствовать так… – пробормотал Такая и крепко зажмурился.

Кокуре, глядя на него, ни сказал ни слова.

Луна плыла над деревьями хурмы. Поднялся холодный ветер.

“Уэсуги Кагетора…”

В тенях сада давешняя женщина все смотрела на две фигуры в главном храме. “Ха, так то тот самый Яша-шуу Уэсуги, о котором говорил отец… ” – подвластная чужому сознанию, она неприятно хихикнула.

“Если я помешаю ему, даже батюшке придется признать мои способности генерала.”

Могами Есиасу, подселенный дух, точил клыки на Уэсуги Кагетору.

–

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Наоэ Канэцугу

Так же известен как Хигучи Канэцугу

Урожденный старший сын Хигучи Канэтоё, Канэцугу был главным последователем Уэсуги Кэнсина и после его смерти в Смуте при Отатэ поддерживал Уэсуги Кагекацу. Когда, не оставив наследника, Наоэ Нобуцуна был убит из-за вопроса о награде после междоусобной войны, оборвав тем самым благородную семейную линию Наоэ, Уэсуги Кагекацу приказал Канэцугу(22) жениться на вдове Наоэ Нобуцуны – Осэн-но-Ката(25) и взять фамилию Наоэ. Пара эта ладили так хорошо, что у Канэцугу никогда не было любовницы.

Канэцугу был известен еще тем, что на шлеме своем носил иероглиф “любовь”.

2. Секигахара

Также известна как Разделенное Королевство.

Битва при Секигахара состоялась 21 октября 1600 между последователями младшего сына и наследника Тоетоми Хидэеси – Тоетоми Хидэери (армии Запада) и Токугавой Иэясу (армии Востока). Битва была сыграна в Секигахаре, на территории современной префектуры Гуфу, и оказалась решающей, позволив Токугаве взять под контроль всю Японию.

3. Битва при Дэве

Битва при Дэве была битвой при Секигахара на Севере, в которой Уэсуги Кагекацу был побежден и подчинен Токугавой Иэясу.

Против Токугавы Иэясу Уэсуги Кагекацу поднял 50 000-ную армию, но потерял замок Сироиси в осаде объединенной армии Датэ Масамунэ и Могами Есиаки. Впоследствии Могами отправил письмо Кагекацу, предлагая тому стать вассалом Токугавы. Кагекацу отказался и приказал своему главному вассалу Наоэ Канэцугу атаковать территорию Могами Дэву. Канэцугу послал более 20 000 воинов на захват земель Могами и замка Хосоя. Однако, хоть войска и окружили замок, он стойко держался с помощью замка Ямагата.

Воспользовавшись численным преимуществом Уэсуги, Онодэра Есимичи так же вошел на земли Могами. Окруженный, Есиаки отправил просьбу о помощи своему племяннику Датэ Масамунэ. Полтысячи конников от Датэ спустя несколько дней сражались до упора. Но, когда вести о поражении западных армий в битве при Секигихара достигли Уэсуги и Могами, последний внезапно пустился в погоню за Уэсуги, что привело к жесточайшим битвам около замка Хасэдо. Уэсуги потеряли около 1 500 человек, Могами – примерно 600.

4. Датэ Кодзиро 1568? – 1590

Второй сын Датэ Тэрумунэ и Есихимэ, Кодзиро был избран матерью главой клана Датэ вопреки желанию его старшего брата – Датэ Масамунэ. Тем не менее, Тэрумунэ благоволил Масамунэ, который стал главой клана в 1584.

Есихимэ хотела убить Масамунэ, но попытка отравления в 1590 провалилась, и Масамунэ приказал казнить Кодзиро.

5. Фестиваль Ткачихи (Танабата)

Также известен как Фестиваль Звезды Ткачихи.

Праздник, который проводится 7 июля и происходит от древней китайской легенды. Согласно легенде, Альтаир (Звезда Пастуха) и Вега (Звезда Ткачихи), разделенные Небесной Рекой (Млечным Путем), на одну ночь в году сходятся вместе. В этот день люди украшают бамбуковые ветви разноцветными лентами и полосками бумаги, на которых написаны стихи или пословицы. Фестиваль Танабата больше всего известен в Сэндае (Мияги) и Хирацука (Канагава).

Кувабара Мизуна

Хрустальная колыбельная

Перевод с англ.: Кана

Глава 8: Танец призрачных лисиц

– Нарита-кун! Нарита-кун! Нарита-куууун!!

На улице, что тянулась вдоль парка Мацумото, Юзуру, заслышав пронзительный голос, выкрикивающий его имя, оглянулся. К нему галопом неслась Морино Саори.

Дело было в Мацумото, в воскресенье после выпускных экзаменов.

Нарита Юзуру приветливо заулыбался:

– О, Морино-сан, привет!

– К-к-к-к-какое совпадение, Нарита-кун! Ты за покупками? В книжный? Или, может, в галерею?

– Я слышал, что в продаже есть новый си-ди, вот и вышел посмотреть. А ты?

– А я искала, где бы подработать. Думала попытаться в Мистер Пончик, но они сказали, что кого-то уже приняли. Уххх…черт возьми! – Саори нацелилась пнуть воздух в направлении ресторана, но тут вспомнила про Юзуру и поспешно выпрямилась. – Эх, ну по-любому, можно с тобой? Я хотела…хотела тоже си-ди посмотреть!

– Конечно! – с готовностью разрешил Юзуру. – Я бы хотел и на кое-какие музыкальные инструменты взглянуть, так, может, пойдем к Главной улице?

Саори, которая выглядела так, будто с радостью пойдет за Юзуру хоть на край света, серьезно кивнула. И они плечом к плечу зашагали вниз по улице.

Саори бросала блаженные взгляды на прохожих, шедших навстречу.

“О нет, нет! Интересно, они думают, что я – подружка Нариты-кун…?”

Так же она украдкой косилась на левую руку Юзуру с мыслью: “Было бы…каааак было бы великолепно, если б можно было взять его за руку.”

Саори задышала чаще. Ощутив позади волнение, Юзуру машинально оглянулся:

– Чт…что случилось?

– А? О, хахаха…Ничего.

Саори быстро отдернула руку, но лицо продолжало расплываться в улыбке: все прохожие обращали на них внимание.

“Глянь-ка, глянь! Они все думают, что из нас вышла классная парочка!”

На самом же деле, причиной взглядов послужило то, что выражение лица у Саори было довольно жуткое.

– Морино-сан, так ты подрабатываешь?

– О, нет еще, но я думала поработать на каникулах. Если смогу скопить денег, съезжу в Токио к Юико-чан.

– Юико?…а, ты про ту девушку?

– Ага. Мы переписываемся. Знаешь, Юико-чан в восторге от Оги-кун. Не могу поверить, что ей понравился такой упрямец. Я чуть не завыла, когда услышала…

– Ай, но ты же знаешь, он и в самом деле популярный. Я уже счет потерял шоколадкам, которые он получил на День Святого Валентина.

– Ух, да ни в жизни! А т…А ты?

Не ответив, Юзуру ухмыльнулся:

– Мне сначала показалось, что тебе тоже Такая нравится, или я не прав?

Саори обалдела. Что б Юзуру да сказал такое…

– Н-нет! Мне нравится…мне нравится…!

– Ничего, что ты мне это рассказываешь?

Снова опешив, Саори растеряла весь пыл.

“По-моему, мои чувства его ни капельки не затронули.”

Но правда ли, что Юзуру ничего не заметил? Если так, значит, он очень рассеянный…

“Хотя и это мне очень нравится…?”

Покраснев, Саори быстро взглянула на Юзуру:

– А ты? Тебе нравится кто-нибудь?

– А? Естественно. Мне все нравятся.

Саори смотрела недоуменно.

– …в смысле, нет никого, кого бы я ненавидел. Чудно? Есть неудачники, есть те, кто меня раздражает, но не думаю, что я кого-то в самом деле ненавижу, – кажется, Юзуру говорил не совсем по теме. – Я вправду счастлив с теми, кто вокруг меня. И меня назвали всеобщим другом.

– Всеобщий друг? Кто тебя так назвал?

– Такая.

Непростительно, зло подумала Саори. Сжав кулаки, она приготовилась к неожиданной атаке, но тут вспомнила…А, верно…

– А что с Оги-кун? Он даже экзамены пропустил…он в порядке?

– А…ну да.

Телефонный звонок уверил Юзуру, что с Такаей все хорошо, но где Такая и чем он занимается – этого Юзуру не знал. Хотя было у него предчувствие, что Такаю затянуло в дела Наоэ и остальных.

Но…

– Да во что, черт побери, он влез? – Юзуру подошел пешеходному переходу и неуверенно пробормотал: – Неужели я никак…никак не могу помочь ему?

Саори серьезно посмотрела на Юзуру:

– Нарита-кун…

– Это когда в меня вселился Такеда Синген, с Такаей начали происходить всякие странности. Именно поэтому он влез во всю эту мистику. Сила… Не знаю уж, как он все это делает, но он меняется прямо на глазах. Я знаю, что его чувства все обостряются и обостряются, хоть он, наверное, и сам не осознает…

– …

– Раньше Такая почти не ощущал духов, но теперь он в этом разбирается, наверное, почище, чем я, – Юзуру слегка улыбнулся. – Думаю, меня все это не касается, и Такая, верно, не хочет, чтоб и я туда свой нос совал. Но я… – Юзуру медленно опустил глаза. – Я беспокоюсь за него…

Загорелся зеленый сигнал светофора, но Юзуру не двинулся с места.

– Я хочу помочь ему, но не знаю как. У меня нет ничего вроде его силы, так, наверное, мне ничего не сделать, но мне нелегко, когда его нет рядом. По крайней мере, я не так волнуюсь, когда он там, где я могу за ним приглядывать. …Идиот…

– Нарита-кун…

С болью в понуренном взгляде Юзуру закусил губы. Против его смелости нельзя было поспорить, и Саори уступила внезапному порыву обнять его. Юзуру на момент прикрыл глаза, а потом улыбнулся ей:

– Прости, пора бы мне перестать ныть, да?

– А, ты не…

– О, свет…

Юзуру направился через дорогу, а Саори побежала его догонять:

– Нарита-кун!

– ?

– Если…если тебе станет… – выкрикнула Саори. – Если тебе станет грустно, не держи все в себе! Я-то дурочка и, наверное, не смогу тебе помочь или типа того, но я выслушаю! Я выслушаю тебя, когда захочешь!

Слова Саори, хоть и банальные, шли от сердца, и Юзуру ласково улыбнулся:

– Спасибо.

Внезапный автомобильный гудок остановил их прямо около магазина музыкальных инструментов.

– А?

Они оглянулись и увидели Леопард цвета металлик, припаркованный неподалеку, и кого-то знакомого, машущего из окна.

– Чиаки! – воскликнул Юзуру.

– Приветики!

Это был Чиаки Сюхэй – Ясуда Нагахидэ. Юзуру и Саори в изумлении подскочили к автомобилю.

– М…машина?! Ты водишь? А права у тебя есть?

– Что, не знал? Мне девятнадцать.

– Вааау, Чиаки-кун! Леопард, Леопард! Ты прямо как Сибата Кёхей*! Это твоих родителей? Или твоя?

Юзуру остолбенел: очевидно для Саори, ярой поклонницы моды, наличие или отсутствие прав роли не играло: главное, чтоб машина была красивая.

– Будет плохо, если в школе узнают.

– Плевать. Кстати, Нарита, я за тобой.

– Чего?

И Юзуру, и Саори захлопали глазами. Чиаки ткнул большим пальцем себе за спину:

– Мы с тобой укатим потихоньку, Нарита-кун.

Оба отшатнулись. Чиаки указал на большую сумку на заднем сиденье:

– Видал? Я уже и вещи собрал. Запрыгивай быстрее.

– С к-к-к-какой радости? И это! Ты у меня дома был?

– Ага.

– Стоп…ты…постой-ка! Что это ты себе думаешь?!

– Я уже тут в ожидании весь извелся.

– Эй, послушай-ка!

Саори восторженно лопотала сзади, Юзуру устало взглянул на Чиаки:

– И куда мы поедем?

– В Сэндай.

Лицо Юзуру сразу же стало серьезным:

– Сэндай?

– Кое-кто там слишком много бурчит и ноет, когда тебя нет рядом.

– Бурчит и ноет? Ты же не про…

– Залазь скоренько.

Чиаки за руку подволок Юзуру к автомобилю и впихнул внутрь. Саори запаниковала:

– Ай, постой, Чиаки-кун! Ты же не…ты и вправду забираешь Нариту-кун?

– Прости, но позволь одолжить его ненадолго.

– Э…это нечестно! Я хочу…я хочу…я хочу тоже ехать! Возьми и меня с собой!

– Извини, увидимся, – попрощался Чиаки, и Леопард сорвался с места, увозя Юзуру.

– По…постой! Чиаки-куууун! – Саори, оставшись на дороге в одиночестве, бессмысленно таращилась вслед. – Ааа! Чиаки-кун похитил Нариту-кун!

Она сложила руки в молитвенном жесте и серьезно сказала в небо:

– О Боже, умоляю, только бы мой Нарита-кун не подхватил СПИД…

– М-минуточку! Ты ведь не собираешься ехать в Сэндай прямо отсюда, правда?

– Именно что собираюсь.

– Ни в жизни! Ведь я…!

Чиаки быстро взглянул на Юзуру, сидящего рядом, и спокойно проговорил:

– Насчет родных не беспокойся. Я им внушил, что надо. И со школой тоже все устроил.

– Мы встретим в Сэндае Такаю?

Чиаки кивнул:

– Не то, чтобы с этим балбесом проблемы, но он не может нормально пользоваться силой. Прямо сейчас не может, поэтому меня попросили приехать и помочь.

– …А мне…а мне что делать?

– …

Помолчав, Чиаки отозвался:

– Просто быть рядом с Оги Такаей. Возможно, ты единственный ключ к его пробуждению. Если я правильно предположил, он не хочет использовать силы ни для кого, кроме тебя.

– В смысле?

Чиаки отмолчался. Он не думал, что только из чистого совпадения Кагетора переродился рядом с Наритой Юзуру. Сделал ли он это намеренно? Другими словами…