Текст книги "Янтарный звездопад"
Автор книги: Мидзуна Кувабара
Жанры:
Альтернативная история
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
Покуда Наоэ с ненавистью смотрел на юношу, тот скрутил принесенное с собой полотенце в жгут и впихнул его Наоэ между зубами, закрепив концы у него на затылке.
– И что это значит? – невнятно выговорил Наоэ. – Снова попытаешься меня загипнотизировать?
В голосе его сквозил холод, но Кодзиро лишь грустно смотрел на него.
– ?
Кодзиро достал крошечный ключ и принялся открывать наручники.
“Что…?”
Пока Наоэ удивлялся, юноша справился с замком и молча помог Наоэ сесть на пол. Первым делом мужчина избавился от полотенца.
– Ты…
– Пользуйтесь возможностью и бегите.
– ! Но… почему…
– Поторопитесь. Пока дядюшки нету… пока мама не заметила… скорее же!
– Постой. Погоди минуту… Ты…
Кодзиро встревоженно озирался:
– Я ослабил барьер – вы можете еще раз использовать вашу силу. Уходите быстрее. Это ваш шанс… мама и люди из дома, они сейчас на встрече с дядей.
– На встрече с дядей? Ты имеешь в виду Могами Есиаки? Куда он отправляется? Что он собирается делать?
– Тшш! Я не знаю точно. Кажется, он едет в Токио. Сказал, что оставляет Ямагату маме и мне…
– Токио? Что же он задумал…!
– Если вы не поспешите в Сэндай, поздно будет. Дзикэ кеккай завершат завтра, а потом там онре Ямагаты… и нуэ тоже… начнут собираться. Им приказано очистить город от духов Датэ.
– !
– Вам нужно немедля предупредить ваших друзей в Сэндае. Я не знаю, сколько будет жертв. Онре жестоки… Если кинрин но хо окажется действенным, онре получат наиполнейшую свободу. Вы должны остановить их!
– Но почему… почему ты говоришь это мне? Разве ты не с Могами?
– … – лицо Кодзиро болезненно дернулось. – Я… да, верно. Я с дядей. Когда мой брат Масамунэ убил меня, моя печаль была такова, что я не смог обрести покой, хоть и желал этого.
– …
– Но я не с братом воевать вернулся. И мести я не жажду, – в глазах юноши застыло отчаяние. – Я Кодзиро Датэ, младший брат Датэ Масамунэ! Я здесь не из-за вражды с ним. Я хочу… я очень хочу встретиться с братом еще раз. Хочу, чтоб он перестал мучиться. Вот что я бы сказал ему! В моей душе никогда не было ненависти к брату!
– Кодзиро-доно…
Четырьмя веками ранее мать Кодзиро, Охигаси-но-Ката, попыталась отравить Масамунэ с тем, чтобы сделать Кодзиро главой Датэ. Попытка не удалась, и Масамунэ лично вынес свой приговор. Это случилось ночью, наутро двадцатичетырехлетний Масамунэ должен был отправляться в поход на замок Одавара – чтобы доказать свою преданность регенту Тоетоми Хидэеси. Масамунэ поставили тогда перед выбором: поддержать Хидэеси, который уже почти объединил страну, или сопротивляться ему. Если бы он присоединился к сражению Хидэеси против Ходзе в Одавара, он был бы за. Если нет… что ж, тогда нет. Наконец, после долгих колебаний он сделал ставку на долгое существование клана Датэ и решил примкнуть к штурму Одавара.
Кодзиро фактически никак не претендовал на место главы клана. Однако было верно также и то, что его жизнь в тех напряженных условиях являлась нешуточной угрозой.
Было бы неправдой сказать, что он не испытывал ненависти к Масамунэ, который убил его. Ведь именно из-за ненависти Кодзиро и стал онре. Но как же страдал Масамунэ? Подавленный горем – собственная мать покушалась на него, заклейменный позором – ему пришлось убить младшего брата. Зная о мучениях Масамунэ, испытывавшего эти чувства, Кодзиро только дивился тому, что ненавидел брата.
Разве не на долю тех, кто остался жить, выпало больше всего страданий?
Он больше не мог ненавидеть. Не мог идти против своего брата. Не хотел сражаться с ним.
– Наоэ-удзи. Отправляйтесь в Сэндай, и… если встретите моего брата, передайте, что я не питаю ни малейшей вражды к нему. Я никогда не выступлю против моего брата! – он вцепился в Наоэ, умоляя: – Прошу! Прошу, скажите ему!
– … – Наоэ взял Кодзиро за руки, его лицо смягчилось: – Если хочешь сказать ему это, тебе следует встретиться с ним самому.
– …
– Куда лучше, если он услышит это из твоих уст. Ты всегда хотел сам ему сказать, правда? Ведь для того и вернулся?
– Наоэ-удзи…
– Пойдем со мной. Уедем в Сэндай вместе.
– Я не позволяю тебе, Кодзиро!
– !
Он вздрогнул и обернулся. Там стояла Охигаси в окружении вассалов.
О нет…
Она стояла и смотрела на них, свирепая, как демоница.
– Как.. как смеешь ты… как ты смеешь обманывать Кодзиро…!
– Мама…
– Иди ко мне, Кодзиро, иди к матери! Сейчас я уничтожу эту крысу…!
Из ее тела вырвался синий сгусток света. Наоэ встретил его барьером. Перед глазами полыхнуло: гошинхеки Наоэ разбил ненпу Охигаси.
– Нахал…!
Ее стреловидная ненпа устремилась в Наоэ и рассыпалась перед ним всполохом искр. Наоэ сжал зубы, вскинул кулак.
– Ааа!
– Мама! – Кодзиро, готового было броситься к матери, швырнуло на пол. – Ай!
Земля содрогалась. С ужасным треском посыпалась вниз черепица.
– !
Наоэ поспешно выставил гошинхеки – защитить Кодзиро. А Охигаси явно не собиралась позволить ему легко отделаться. Прямо в Наоэ полетел шар силы.
– Аааа!
Удар сбил его с ног.
– Мама, пожалуйста, остановись! – выкрикнул Кодзиро.
– Иди сюда, Кодзиро! Я положу этому конец!
– Мама!
Пока Наоэ, постанывая, поднимался, Кодзиро встал перед ним и раскинул руки. На лице Охигаси загорелась ярость.
– Кодзиро, что ты делаешь?!
– Не трогай его, мама!
– Ты… ты предаешь собственную мать…?!
– Мама, вспомни, прошу! – молил Кодзиро. – Не заставляй меня больше сражаться! Это все, чего я желаю!
– Как ты можешь так говорить? Да ты трус, Кодзиро!
– Я не хочу править страной! Ничего мне не надо, коли это значит биться с братом!
– !
Охигаси напряглась. Кодзиро продолжал отчаянно говорить:
– Почему мы должны это делать? Почему мы должны сражаться против моего брата? Почему мы должны убить Датэ…?!
– Кодзиро…!
– Ты так хочешь управлять страной? Однако ж это не причина тому, чтобы остаться здесь, вместо того, чтобы навечно успокоиться!
– …
– В тебе живет ненависть? Ты осталась, чтобы отомстить моему брату? Почему мы должны биться с ним до смерти? Разве брат мой и я не оба сыновья тебе?
– Тихо, Кодзиро! – оборвала Охигаси. – Я не хотела видеть Бонтэна будущим главой Датэ… ради семьи! Бонтэнмару не пригоден был стать генералом! Дзикумару, ты подходил гораздо больше…
– Неправда! Это мой брат сделал клан чудесным владением в шестьсот двадцать тысяч коку! Это мой брат…
– Кодзиро! Масамунэ погубил тебя! Погубил! Своими руками предал мечу собственного брата!
– Я не чувствую ненависти к нему! Тут нет его вины, у него не было выбора!
– Ты не понимаешь, Кодзиро!
Плечи Кодзиро в удивлении дрогнули, Охигаси тихо продолжала:
– Не понимаешь сердца матери, чьего ребенка убили… Не понимаешь. Как я страдала. Ты не знаешь, каково той, у которой украли жизнь сына…
– Мама…
– Я ненавижу Масамунэ за его деяние. Хоть я и мать ему также, как и тебе, это не искупает его греха – убийства тебя.
Кодзиро до крови прикусил губу и проговорил:
– Но кто подтолкнул его? Кто принудил его к этому? Разве… то была не твоя вина, мама!
Охигаси беззвучно ахнула, как от удара.
– Ты говоришь… говоришь, что твоя мать во всем повинна?
– Да, говорю! Если бы ты не предпочитала меня ему, ничего бы не случилось! Он мстил за твою любовь! – из глаз Кодзиро брызнули слезы. – Мама, почему ты не любила нас поровну? Разве ты не понимала, как он был одинок? Он же твой сын, так почему ты не любила его?
– … – Ты винишь… меня… в той трагедии? – пробормотала Охигаси. – Почему я не любила Бонтэна… Говоришь, это наказание…
– …
– Почему я… не любила его…?
– …Мам.
– Почему мама не любила Бонтэна…?
Озадаченный, Кодзиро пристально на нее смотрел.
По ее щекам катились крупные слезы.
– Нет и не было такого дня, когда мама не думала бы о Бонтэне…
– Мама, – прошептал Кодзиро.
– Да, это правда. Ты верно сказал, я не боготворила Бонтэна, как тебя. Но Кодзиро…
– …
– В глубине материнского сердца столько слов, которые легко не скажешь посторонним!
Наоэ смотрел на нее, не отрываясь. Лунный свет скользил по залитому слезами лицу Охигаси и придавал ее острому взгляду почти божественное сияние. Жесткое, строгое лицо. Но это лишь больше подчеркивало живущую в ней любовь… лицо матери…
“Бодхисаттва…”
Мокрое от слез лицо обратилось к ним.
– Кодзиро, ты должен принять правление. Я отдаю страну, которую не смог получить Масамунэ тебе, которого он погубил, – вокруг ее тела занимался бледный рассеянный свет. – И я никому не дозволю вмешаться! Никому!
– !
– Мама!
Охигаси, взвыв, изо всех силы швырнула в Наоэ ненпу.
Гошинхеки Наоэ блокировало ненпу прямо перед ними, полетели со свистом, раздирающим барабанные перепонки, искры.
– Ааа!
Наоэ рассекал свет руками.
– Ааа!
Охигаси отшатнулась, прижимая руку ко лбу.
– Бай! – выкрикнул Наоэ.
– Наоэ-удзи!
Тело Охигаси было сковано. Кодзиро попытался остановить его, но Наоэ, не обращая на него внимания, свел ладони в ритуальном жесте.
– Ноумакусаманда боданан баисирамандая соака!
– Перестаньте! Пожалуйста, не надо, Наоэ-удзи! – Кодзиро повис на нем.
– О великий Бисямонтэн! – Наоэ стряхнул юношу прочь. – Даруй мне силу Твою, дабы истребить зло!
Из его кулаков вырвался ослепительно белый шар.
– Ты…! – сдавленным от ненависти голосом взвизгнула Охигаси. – Будь… ты… проклят!
– Не надо, Наоэ-удзи!
Он не мог позволить себе быть снисходительным.
– Тебуку!
Вспышка. Неистовая мощь тебуку вырвала Охигаси из занимаемого ею тела, и все утонуло в этой бешеной силе. Охигаси издала дикий вопль. Свет оборотился ветром и унес ее дух вон.
В пронзительно чистой белизне Кодзиро простонал:
– Мама…!
Кррак. Масамунэ внимательно разглядывал осколки чашки, которая вывалилась у него из рук. Его жена Мэгохимэ посмотрела на него с удивлением:
– Доно?
Масамунэ поднял глаза к луне, медленно плывущей в небесах Сэндая. Ему показалось, что кто-то позвал его по детскому имени.
“Мама…? “
Свет угасал. На сад поместья Уэсима, где покоилось женское тело, вновь опустилась тишина. Рядом лежали останки онре Могами: тебуку Наоэ изгнало и их. Кодзиро молча глотал слезы.
– Кодзиро-доно…
Юноша даже не шевельнулся. Наоэ окликнул еще раз, потянулся положить руку ему на плечо.
Кодзиро яростно отбросил его ладонь и повернулся, в его глазах полыхала ненависть.
– Кодзиро-доно, поедем со мной в Сэндай, к твоему брату.
– …
– Кодзиро-доно.
Кодзиро опустил взгляд. Его плечи вздрагивали. От гнева?
Наоэ подождал немного и развернулся, собираясь уходить. Лишь тогда Кодзиро заговорил:
– Наоэ-удзи.
– Да?
– Кинрин хо могут противостоять Гозанзэ Мео хо(1) и Дайтоку Мео хо(2), – сказал юноша, продолжая стоять к нему спиной. – Вы победите, если ударите ими двоими сразу.
– Гозанзэ (3) и Дайтоку(4) одновременно…
– Я просил вас передать моему брату. Сказать ему о маме и мне…
Наоэ кивнул:
– Обещаю.
Юношу бил озноб. Он опустился на колени перед телом женщины, бывшей сосудом для его матери. Наоэ поглядел на него через плечо и покинул сад.
Близился рассвет. Наоэ хмурился на светлеющее небо, на его лицо вернулась суровость.
“Кагетора-сама..!”
–
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Гозанзэ Мео
Также известен как: Траилокявиджая Видя-раджа, Завоеватель Трех миров
Один из Пяти Великих Королей Мудрости, чья сторона света – восток. Имя символизирует победу над врагами из трех миров олицетворенной вселенной – небесного, земного и подземного царств. Гневный бог, его цвет синий. Обычно Гозанзэ изображают с тремя лицами и восемью руками, причем две руки сложены на груди в мудре ваджрахумкара (даирикикеи, или “клятва неистовой силы” в японском )
2. Дайтоку Мео
Также известен как: Ямантака Видя-раджа, Завоеватель Смерти, Ваджрабхаирава, Рокусокусон – “Почтенный Шестиногий”
Один из Пяти Великих Королей Мудрости, чья сторона света – запад. Он гневное олицетворение Амида Нераи, его изображают с шестью лицами, шестью руками и шестью ногами. Дайтоку ездит на священной корове или буйволе, ему поклоняются как богу победы. Он поражает боль, яды, змей и драконов.
3. Гозанзэ Мео хо
Ритуал Гозанзэ Мео для нейтрализации кинрин но хо.
4. Даитоку Мео хо
Ритуал Даитоку Мео для нейтрализации кинрин но хо.
Кувабара Мизуна
ЯНТАРНЫЙ ЗВЕЗДОПАД (книга 4)
Перевод с англ.: Кана
Глава 3: Город, застигнутый бурей
Свинцовые тучи зависли низко в небе.
Женщина, стоя под дождем, осматривала неясные руины воронки, что осталась на месте Северо-восточной университетской больницы. Незваная гостья выглядела странно: подойдя поближе, можно было увидеть причудливую ауру вокруг нее. Она осторожно поднесла ко рту сжатые в кулак пальцы левой руки и тронула их языком, будто демон, пробующий человеческую кровь. Мудра Дакинитэн, вот что это было:
– Наамаку санманда боданан кирику каку соака…
Вокруг женщины зловеще дрогнул воздух, а мгновением позже затеплилось бледное сияние.
– Наамаку санманда боданан кирику каку соака. Наамаку санманда …
Сияние приняло очертания зверей – коко, духи-лисы Дакинитэн, начали свой воздушный танец.
– Он дакини сахахаракятэй соака.
Коко заметались вокруг женщины, а в кругу их лежала маленькая деревянная куколка – коппасин.
– В атаку, лисы!
Духи подчинились немедля – с рычанием и оскаленными клыками они набросились на коппасин. Однако же…
Аааааааа!
Лисиц словно смело, и они в корчах ударились о землю. Женщина – Могами Есиасу – пристально смотрела на коппасин, который будто бы дрожал…а потом в воздухе над ним возник мерцающий образ гневного безжалостного божества.
– Это…!
Неуклюжее тело, щетинистые волосы, белая кожа, три глаза, шесть рук, обвитые змеей – таковым предстал клокочущий, наводящий ужас образ демонического буддистского бога.
Семэн Конго!
– Кто сотворил его…! – простонал Есиасу себе под нос, прищелкнув языком. – Они что же, полагают, это заклятье остановит нас…?!
Он снова поднял руки в ритуальном жесте, поднимая коко:
– Он дакини сахахаракятэй соака.
Лисицы, одержимые желанием убивать, окружили Семэн Конго. Все три глаза жестокого божества вспыхнули.
– Он дакини сахахаракятэй соака! …Убейте его, лисы! – прорычал Есиасу.
Коко набросились на божество. Семэн Конго угрожающе поднял шесть рук и начал расправу над скалящимися лисами: давил, разрубал мечом, разбивал о землю… Началось неистовое сражение.
– Он дакини сахахаракятэй соака!
Есиасу вызывал все больше и больше духов-лис, они бросались на Семэн Конго без передышки. Но бог, орудуя всеми шестью руками, разбрасывал их направо и налево; в ярости, он громоподобно ревел на бешено вертящихся лисиц, которые скалили, брызгая слюной, зубы на недостижимую жертву и полнили пространство вокруг неспокойной зловещей аурой.
Кррэк.
Изо рта Семэн Конго хлынуло бледно-белое пламя.
“Чьих … то рук дело…!”
Есиасу сжал зубы. Он сражался с тем, кто был примерно таким же сильным, и обе силы носили явно демоническую природу.
– Он кири каку ун соака…!
Есиасу собрал всю силу: лис стало вдвое больше, и они начали одолевать Семэн Конго. Вместо
того чтобы уменьшатся, стая лисиц насчитывала уже сотни, тысячи…
– Он кири каку ун соака, он кири каку ун соака…!
Коко бросались на Семэн Конго. Напрасно он отражал их атаки – лис меньше не становилось. Неистовое божество взвыло от боли. Определенно силы Есиасу превосходили его собственные.
– Уничтожьте его, лисы!
Повинуясь крику Есиасу, лисицы вонзили клыки в тело демонического бога. Он издал ужасный вопль, когда зубы коко добрались до его трех глаз.
– Аааааааааа…!
Вопль оборвался лишь тогда, когда духи растерзали его сердце. Образ Семэн Конго зарябил.
“Так его…!”
Кррак.
По деревянной фигурке побежала трещина, и та со стоном раскололась надвое. Семэн Конго пал.
Коко, светясь, зависли в воздухе; на губах Есиасу появилась победная улыбка.
– Как посмели они принизить нас, помышляя, что подобная сила станет нам преградой? Что за дерзость…
И тут сзади кто-то появился.
– Не ты ли умалил нашу мощь?
–!
Женщина осеклась: на горе щебня… Сколько они уже пробыли здесь – мужчина и женщина, окутанные дождем?
– Ага, ясненько. Как я и думал, у противника нервишки пошаливают.
– ! Вы кто такие? – Есиасу немедленно насторожился.
Чиаки Сюхэй – Ясуда Нагахидэ – смерил Есиасу холодным взглядом:
– Что за трусость такая – вселиться в женщину, а? Если будешь на меня вот так смотреть, мне того и гляди захочется пощадить тебя, – проговорил Чиаки, не обращая внимания на гнев Есиасу. – Это чтобы одолжить у сосуда силы? Ну и вкусы у тебя однако – меня прям воротит.
– Ой, да все нормально, – перебила его Кадоваки Аяко – Какизаки Харуиэ. – Нам, женщинам, насчет друг друга сдерживаться не обязательно.
– Прекрати, а то мне уже страшно.
– Что? Людям одного пола нет нужды осторожничать, правильно? – Аяко, убийственно серьезная, обратилась к Есиасу. – Я сегодня развернусь как следует, так что приготовься.
– Вы… – Есиасу заскрипел зубами. – Вы…Яша-шуу Уэсуги?
– Хмм, какая честь – меня узнали, – ухмыльнулся Чиаки. – По приказу господина Кагеторы мы здесь, чтобы уничтожить лис и их хозяина. Ну и заодно отомстить за священника и его жену.
– Месть…?! Ты же…ты ведь не имеешь в виду, что Кагетора доселе жив…!
– Он попросил нас передать его поздравления… – из тела Чиаки хлынул мощный энергетический поток, – …и извинения, что не замочил тебя сам!
– !
Чиаки ударил ненпой по Есиасу, но тот пригнулся и выставил стену.
– Ах ты…! – взвизгнул, борясь с воздушной волной от взрыва, и пропел: – Он дакини сахахаракятэй соака!
Тут же появились лисы, пылая яростной аурой.
– Рвите их в клочки, лисицы!
– Харуиэ, пли!
– Есть! – Аяко выплеснула силы во все стороны: отброшенные коко завизжали.
– Да ты…!
Есиасу атаковал Аяко ненпой, но энергия разбилась о стену, выставленную Чиаки, так и не достигнув намеченной цели.
– Наглецы…!
Мантра Дакини – и коко, умножаясь на глазах, бросились на противников, не дав даже передохнуть.
– Ай!
Лиса задела Чиаки по лицу и сбила его очки.
– Подонок!
– Нагахидэ! Их слишком много! Невозможно справиться с ними кохо-тебуку (1)! – выкрикнула, отбиваясь, Аяко.
– Тогда ресса-тебуку (2)!
Они одновременно изобразили ритуальный жест:
– Ари нари тонари анаро наби кунаби!
Коко всем скопом набросились сзади.
– БАЙ!
Шууурп!
Огненный вихрь, освобожденный заклинанием, поглотил лисиц, но только на время, а пока Есиасу не выдохнется…
– Вы…!
Есиасу совсем не собирался сдаваться. Он упорно призывал все новых и новых лис. Чиаки и Аяко совершали тебуку раз за разом, не теряя синхронности, на одном дыхании.
– БАЙ!
– БАЙ!
И вот, наконец, Есиасу начал уставать – стая лис, вроде бы, потихоньку редела. Но Есиасу не остановился, хоть его дыхание сбилось, а по лицу каплями побежал пот.
– Он кири каку ун соака, он кири каку ун соака…
– Ну что, – бесстрашно подначил Чиаки. – Уже выдохся?
– Чертовы…!
Ненпа Есиасу в который раз ринулась к ним, но Аяко отразили ее стеной, а Чиаки выкрикнул:
– БАЙ!
– А…а…, – простонала женщина, застыв как вкопанная: Чиаки сковал ее гебаку.
Аяко прикончила оставшихся лис и позвала:
– Давай, Нагахидэ!
– Номакусаманда боданан баисирамандая соака!
Чиаки возвысил голос:
– О Бисямонтэн с Восемью Мечами! Даруй мне силу свою, дабы поразить этого демона!
Есиасу бешено рвался, но не мог разорвать путы гебаку. Вокруг кулака Чиаки распространилось сияние. Но только Нагахидэ собрался произнести слова, которые стали бы для Есиасу последними…
На Чиаки и Аяко обрушился удивительный своей мощью удар.
– Аааааа!
Их сбило с ног и кубарем проволокло по земле. Путы с Есиасу спали.
– Кк….какого…!
В поле зрения приподнявшегося со стоном Чиаки мелькнула фигура в белом. Встала перед ними и посмотрела с холодной улыбкой:
– Пожалуй, теперь вашим противником стану я.
– ! – и у Чиаки и Аяко от удивления перехватило дыхание: – Косака!
Красивый юноша очаровательно улыбнулся – Косака Дандзеноске Масанобу стоял перед ними, словно горячей дымкой, окутанный мерцающей энергией.
*
– Оставь меня, – попросил Такая, и Юзуру оставалось только подчиниться.
Он было решил, что Такая в депрессии, но не тот это был случай.
Такая выдвинул первой целью пробуждение сил Кагеторы и даже сейчас все еще пытался сделать это с помощью техники медитации, перенятой у Кокуре. При хорошей концентрации все должно было получиться. А при посторонних в комнате он бы отвлекался.
Ничего из этого он не объяснял, но Юзуру понял и без слов. Он безропотно послушался и вышел, но так и не смог оставить Такаю и куда-нибудь пойти. Поэтому, обхватив колени руками, уселся тут же перед дверью.
“Уэсуги Кагетора…”
Они сказали, что таково настоящее имя Такаи. Чиаки рассказал. У Юзуру не выходило все вот так вот просто принять, а кто-нибудь другой просто посмеялся бы над подобной чепухой. Но Юзуру видел эти силы собственными глазами и, вспоминая прошедшие события, находил все больше соответствий с рассказом Чиаки.
“Почему…”
В одиночестве сидя перед дверью, Юзуру вернулся мыслями к лучшему другу.
“Ну почему это должно было произойти с Такаей?”
Юзуру еще не поставили в известность насчет того, что о нем сказал Косака. И хотя он до конца не понял, зачем Чиаки взял у него клятву о содействии, только был благодарен, что может оставаться с другом.
Уэсуги Кагетора, позабывший все. Пускай Такая – это он, но…
“Я твой друг, Такая, – будто в молитве, Юзуру опустил ресницы. – Это ведь нормально, что я с тобой, да?”
Внезапно раздались чьи-то шаги – Юзуру удивленно вздернул голову. Около лифта, похоже, только-только выйдя из него, стоял высокий мужчина в черном костюме. И Юзуру знал его лицо.
– Наоэ-сан!
– Юзуру-сан… Откуда вы здесь…?
Юзуру вскочил и вцепился в изумленного Наоэ:
– Как здорово, что с вами все хорошо! Мы все так беспокоились…!
– Это Чиаки Сюхэй вас привез?
– Ага, мы приехали сюда вчера вечером. Но…
Наоэ натолкнулся взглядом на дверь:
– О Кокуре-сан я наслышан. А Такая-сан как? Он здесь?
– Да, но…
Увидев несчастные глаза понурившегося Юзуру, Наоэ мягко попросил:
– Не могли бы вы рассказать в деталях о том, что происходит в Сэндае?
– Ладно, – кивнул Юзуру и рассказал все, о чем знал.
Выслушав его, Наоэ нахмурился и прищелкнул языком:
– Кажется, я отстал от жизни. Не думал, что сила кинрин но хо уже так проявила себя…
– Чиаки и Аяко-сан отправились к развалинам. Сказали, что будут изгонять того, кто наложил заклятие…
– Ясно. С этим разобрались, Юзуру-сан, а вы сами как? Мы ведь сейчас в гипнотическом барьере.
– Ну, – Юзуру засучил левый рукав куртки, и под ним обнаружился браслет, который Наоэ когда-то дал защитой от духа Сингена. – Мне его Чиаки дал. Сказал, что пока он на мне, заклятие Могами не подействует. Так что я нормально и физически, и психически.
Этот браслет подходил Юзуру: с ним было очень спокойно.
“А Кагетора-сама…”
Наоэ снова перевел взгляд на закрытую дверь.
– Такая медитирует, – подсказал Юзуру. – Он всерьез собрался вернуть силы.
Наоэ вздрогнул:
– М-медитирует?
Юзуру кивнул, и Наоэ пронзило нехорошее предчувствие. Медиация позволяет углубиться в самые дальние уголки себя, к той, истинной личности.
Разжав вспотевший кулак, Наоэ повернул ручку и неслышно вошел в комнату. В центре традиционного японского помещения на десять татами сидел Такая в позе лотоса. Ему уже не было дела ни до постороннего присутствия, ни до звуков: он погрузился в глубокий транс. По ровному напряжению, окутавшему его, можно было предположить, насколько Такая ушел в себя.
Все же медитация никак не походила на спокойную: с начала ее минуло уже два часа, но глубочайшие слои подсознания упорно выталкивали Такаю. Вот она, стена самовнушения, которой окружил себя Кагетора. Стена настолько твердая, что не позволяла Такае сделать к личности Кагеторы ни единого шага. Но на этот раз он не собирался сдаваться без боя и продолжал жестокое сражение с самим собой. Если он не сокрушит стену, то не приблизится к Кагеторе, не сможет постичь его силы. Инстинктивно Такая это понимал, потому и собрал все возможности духа на штурм.
Наоэ словно парализовало.
“…Кагетора-сама…”
На лице Такаи еле заметно читалась мука – ничего, кроме боли. Он боролся сам с собой. Нерушимая стена, которую воздвиг Кагетора, сильнейший из Якш, – ее не так просто разрушить. Однако иного выбора у Такаи не было.
В душу немедленно пополз страх, и Наоэ затрясло. Такая вот-вот вспомнит, вот-вот снова превратится в Кагетору, вот-вот вернет воспоминания трагического прошлого.
Стена почти поддалась.
Тебя одного я никогда не прощу…
Кровь отхлынула от лица Наоэ.
Никогда не прощу, до конца веч…!
– Кагетора-сама! – выкрикнул Наоэ, отгоняя прошлое.
Юзуру дернулся от неожиданности.
Наоэ бросился к Такае, ухватил его за плечи и начал отчаянно трясти:
– Кагетора-сама! Пожалуйста, прекратите! Пожалуйста, не надо, Кагетора-сама!
– Наоэ-сан! Что с вами?! Наоэ-сан!
– Кагетора-сама! Кагетора-сама!
Наконец Такая поднял веки и встретился с Наоэ, который неистово кричал и тряс его, глазами. Он посмотрел слегка затуманенным взглядом и невнятно выговорил:
– …Наоэ…
– Кагетора-сама…
У Наоэ словно гора с плеч свалилась, а Такая распахнул глаза во всю ширь:
– Наоэ…ты?
– Кагетора-сама…
– Почему, Наоэ?! Скажи, а! Почему Кагетора запечатал память?! Что это за стена?! – Такая сорвался на крик и вцепился в пиджак Наоэ. – Я не могу прорваться…Никак не могу разбить ее! Я не могу пробиться дальше! Почему, почему у меня не выходит?! Почему память запечатана так крепко?!
– Кагетора-сама…
– Что ты сделал Кагеторе?!
– !
Слова Такаи пронзили Наоэ душу и отняли дар речи. Прямой взгляд его требовал ответа.
В этот момент Наоэ снова осознал, как глубоко погряз в грехах. Такае – Кагеторе, который мог бы жить счастливо без памяти, снова пришлось поднять те полные боли воспоминания. И на этот раз, еще хуже, чем раньше…
И на чьей же совести она – боль Кагеторы. Нет, просто кто виновен в ней?!
– Нао…!
И Наоэ, не говоря ни слова, притянул Такаю к себе.
Притянул и крепко обнял – без ответа. А что еще оставалось делать?
*
– Косака, подонок…Почему… – простонал Чиаки.
Косака безразлично взглянул на него:
– Ну, Ясуда-доно, Какизаки-доно, никак не ожидал встретить вас здесь.
– Что это все означает, Косака Дандзе?
– Право, почему это должно нечто означать? Я случился рядом с местом грызни лисиц и Яш и просто не смог пройти мимо.
Чиаки и Аяко пригвоздили Косаку убийственными взглядами.
– И мне вовсе не по нутру позволить этой изящной заклинательнице быть вашим соперником. Слушайте меня хорошенько, Перерожденные Уэсуги. Я, и никто другой, сотру вас в порошок. Именно мне предстоит оборвать ваши жизни…!
– !
Закрутившись у ног Чиаки и Аяко, сильнейший порыв ветра с воем обрушился на них, будто сотни ножей вонзились в тело.
– …!
Руки, вскинутые для защиты, пронзила острая боль – их покрыли бесчисленные порезы.
Это сработало лезвие вихря.
– …Сволочь! Никакого понятия!
– Нагахидэ! Берегись!
Оглянувшись, Чиаки заметил пылающих коко, берущих их в окружение. Есиасу продолжал упоенно читать мантру.
– Она что, чудовище? Вот мерзавка!
– Идут!
Пространство вокруг зловеще взвыло, и коки бросились в третий раз. Косака, озаренный вспышками, выкрикнул:
– А теперь я!
Аяко поспешно изобразила мудру и соорудила гошинху над Чиаки. Воздушные ножи скользнули вдоль плетения барьера. Чиаки цокнул языком.
– Так их не победить.
Чиаки сосредоточился: огромная бетонная глыба за Косакой (весила она, вероятно, побольше тонны) вздрогнула и с громким треском развалилась на части. Куски ее полетели в Косаку.
– !
Что-то невнятно выкрикнув, Косака развернулся и загородился стеной. Лезвие ветра, призванное им, устремилось навстречу осколкам бетона, разбивая их один за другим. Затем Косака собрал в ладони силу:
– Умрите, Яша-шуу!
– Тебе того же!
Чиаки проделал то же, и они с Косакой атаковали одновременно. Их силы столкнулись с ужасающим треском и взорвались.
– Ууй!
– Нагахидэ!
Аяко заслонила уязвленного Чиаки, однако лисы подбирались сзади. Чиаки сомкнул ладони в ритуальном жесте:
– БАЙ!
Лисиц разбросало, но тут подоспел Косака со своим лезвием вихря. Аяко пригнулась и запустила в Косаку силой.
– Он кири каку ун соака, он кири каку ун соака…
Ночь бурлила от мечущихся лис – Есиасу оказался сильнее, чем они ожидали.
– БАЙ!
Чиаки изгонял непрерывно, но все уже превратилось в соревнование на выносливость. Тебуку отнимало слишком много сил. Если они не убьют хозяина коко, им не поздоровится.
– Думаешь, я позволю тебе сделать это?!
Даже когда Чиаки удавалось накинуть на Есиасу гебаку, коко продолжали яростно набрасываться, и собрать силу не получалось. Внимание же Аяко полностью занимал Косака.
– Зачем ты… перешел на сторону …Могами?!
Отвечая на удар, Косака парировал:
– На сторону Могами? Хе… я просто хочу …одолеть вас.
– Перебежчик!
Пространство между ними разорвало взрывом. Силы были равны…хотя нет, кажется, у Косаки было преимущество. Он сражался самозабвенно, и с губ его не сходила слабая улыбка.
Но…
Концентрация Косаки вдруг спала, будто что-то отвлекло его на секунду. Аяко не упустила крохотной возможности одержать верх:
– Вот тебе!
– !
Косака принял прямой толчок силы и отлетел. Он, конечно, наспех прикрылся стеной, но все равно его оглушило. И когда Аяко приготовилась нанести завершающий удар, Косака изо всех сил швырнул плазму. Ярко вспыхнуло.
– Аааа!
Аяко вздрогнула, заслонив лицо, а Косака тем временем немного оправился.
– Хм, дошло до вас, наконец.
– ? Что?
– Подкрепление прибыло. Можете потом истреблять лис, сколько душе угодно.
– А…?
– Кагеторе передайте, что самое важное – тот, кто призывает коко. Хотите одолеть врагов, убейте сперва его.
– Чт…! Косака!
Внезапно земля задрожала от топота огромного количества людей. Лисы пронзительно взвыли. Оглянувшись, Есиасу и Чиаки увидели бегущих к ним вооруженных воинов, которые размахивали мечами, разрубая лис. “Что…?!” – в возгласе Есиасу слышались одновременно изумление и ужас.
Мужчина лет тридцати, стоящий во главе отряда, воскликнул:
– Онре Могами! На сей раз вы не спасетесь!
– !…Датэ!
Это был Катакура Кодзюро Кагецуна, вассал клана Датэ.
“Негодяи…как не вовремя…”
Есиасу зло прищелкнул языком и принялся поднимать потерпевших поражение лис:
– Он кири каку ун соака, он кири каку ун соака…
Косака, который обеспечивал необходимую поддержку, пропал из виду. Очевидно, сбежал, рассудив, что силы неравные. А у Есиасу не осталось сил на сражение со скелетами. Что касается Чиаки, сперва он с момент колебался, к кому на подмогу спешат воины, но когда те набросились на коко, во всем разобрался:
– В толк не возьму, что все это значит, но это конец!
– Ты…нет! – вскричал Есиасу, то ли соглашаясь, то ли нет.
Все лисы в тот же момент ослепительно засияли.
– !
Духи вложили всю энергию в одну мощную вспышку. Все накрыло светом, и Чиаки непроизвольно зажмурился.
– Ой…!
Мерзавцы, я вам это припомню! Проклятые Датэ!
Наверное, то эхом вернулся голос Есиасу. Сияние сразу же угасло, и снова окрестности погрузились во мрак.
