Текст книги "Клятва истинной валькирии"

Автор книги: Мид Райчел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Если что-то с ними случится, с меня голову снимут. Я тебе доверяю – иначе бы не отдал тебе все, что у меня есть. У тебя ведь допуска нет.

Лео заулыбался:

– А это, знаешь ли, одно из преимуществ уединенного образа жизни. Никто не сует нос в твои дела.

На обратном пути Тессе снова удалось удивить Джастина. Пока все трое были в лаборатории, они с Домиником накрепко сдружились.

– Он не такой уж и бука, когда разговорится, – улыбнулась девушка. – Гражданство у него джемманское, но вырос он в провинции. Так что он очень хорошо меня понимает – про трудности с адаптацией и все такое…

Доминик из провинции? Вот оно что.

– Хорошо, что он из дома не выходит, – заметил Джастин. – А то прибьет еще из ревности. И я совсем не уверен, что моя прекрасная спутница придет мне на помощь.

Мэй, отрешенно созерцавшая пейзаж за окном, повернула голову:

– Почему это?

– Потому что ты не вмешалась, когда сестрица вцепилась в меня!

– Но она ведь тебя не убила, правда?

И Мэй снова повернулась к окну.

Тесса выпила бокал вина и теперь засыпала на ходу. С трудом разлепив веки, она посмотрела на Джастина:

– Доминик – вовсе не злой. Он просто очень стесняется. И он… ммм… не очень общительный. И он вовсе не злился, пока ты не сказал, что Мэй – преторианец.

Джастин принялся вспоминать события сегодняшнего вечера:

– Нет. Он невзлюбил меня с первого взгляда. Ты же слышала Лео – тот ему все про меня рассказал.

Тесса покачала головой:

– Нет, это не так.

Ух ты! Девочка дерзит, ха-ха!

«С чего это ты так решил? Просто потому, что она с тобой не согласилась? – фыркнул Гораций. – Тоже мне дерзость!»

– Так, одну секундочку, – сказал Джастин. – Я – мастер, а ты – подмастерье.

– То-то наш мастер чуть не провалил все дело, оказавшись в сельской глубинке, – съязвила Тесса. – Я права, а ты – нет.

– Так, в следующий раз дома останешься, – рассердился он.

И тут же подумал, что, наверное, действительно слишком строг к Тессе.

Глава 11
Лицензия на отправление культа

Встреча с гениальным инженером оказалась весьма интересной. Но Мэй тосковала по собственно делу. По настоящему делу, ради которого ее отправили на задание. Ей хотелось действовать. Данная миссия никак не могла считаться типично преторианской, но все равно речь шла о службе на благо родины и установлении справедливости. Мэй не очень себе представляла методы Джастина, но знала, что время от времени они должны будут выезжать на встречи с подозреваемыми и опасными группами людей. Хоть что-то.

Джастина она по-прежнему презирала. Каждое утро она видела его под кайфом – а люди, подверженные таким зависимостям, не внушали ей уважения. Еще и женщины к нему так и липли. А он отвечал им взаимностью. Остроумный комплимент – и все, дамы клевали, как рыбки на наживку, давали телефоны, соглашались встретиться. Какой же она была дурой, как глупо она попалась…

И все же, несмотря на гнусные привычки, время от времени Джастин выдавал нечто, что оправдывало щедрые похвалы Фрэнсиса. То, чего от него ждали. Джастин обращал внимание на крохотные детали, его способность к дедукции поражала Мэй. И он отдавал всего себя делу. А как интересно он рассказывал о психологии религиозных групп – заслушаешься!

Еще она так и не смогла понять природу его отношений с Тессой и ее семьей – откуда такая преданность? Джастин обо всем рассказывал в своей обычной циничной манере, но он был готов жизнь отдать за эту девочку. А Мэй привыкла считать его самовлюбленным эгоистом. Готовность к самопожертвованию ради Тессы входила в противоречие с созданным образом. Мэй не любила противоречий.

В начале расследования они много ездили по патрицианским владениям – осматривать место преступления и опрашивать свидетелей. Работа для полицейских, а не для служителей. В основном они общались с друзьями и родственниками жертв – и Мэй снова увидела, как ловко Джастин умеет добиваться от людей того, чего хочет. Его беседы не походили на полицейские допросы. Он завязывал разговор и постепенно входил в доверие, внимательно изучая речевые привычки и язык жестов собеседника.

– Принцип совсем не сложный, – объяснил он Мэй. – Просто нужно нащупать, что для них самое главное, – а остальное уже приложится.

Это он сообщил после разговора с мужчиной из касты лакота – тот сначала и слышать не хотел о Джастине. Однако тот заметил, что у собеседника четверо детей – большая редкость в кастовых семьях, страдавших от бесплодия, – и разговор тут же перешел на отпрысков. И лакота растаял. Печать Каина отметила его – мужчина страдал от астмы, с кожей у него тоже были проблемы, но ему повезло с женой – ныне покойной. Красавица, отличавшаяся отменным здоровьем, беременела раз за разом. К концу разговора они с Джастином стали чуть ли не лучшими друзьями и обсуждали успехи детишек в футболе и в танцевальной студии. В семье убитой не было ни одного верующего, и Джастин подтвердил, что человек говорит правду: он не имеет никакого отношения к убийству жены. Точно такие же результаты они получили после визитов в другие кастовые семьи – близкие убитых не замешаны в преступлении.

После трех визитов Джастин сказал, что два последующих нужно отложить – пока к ним не присоединится Лео. Свидетели не дали никаких зацепок, значит, следовало осмотреть домашнюю технику, возможно, так они смогут обнаружить новые улики. Лео пока не выяснил, подправлено изображение на видео или нет. Но Джастин полагал, что его друг выяснит, каким образом убийца сумел вывести из строя камеры слежения в домах жертв. Лео не мог к ним присоединиться в данный момент, поэтому они решили заняться подозрительными религиозными группами – к великой радости Мэй.

После ночного перелета из Ванкувера они оказались на Среднем Западе. Там обитала секта, поклонявшаяся некой лунной богине. При отправлении культа они использовали серебро. Перед визитом в лунную церковь они завернули в одно место. Точнее, встретились с другими сектантами из этого же городка.

– Я Корнелии обещал, – пояснил Джастин, вылезая из взятой напрокат машины. – Идти недалеко – тут буквально за углом. Нужно просто возобновить лицензию – ерундовое дело. Секта маленькая и совершенно безобидная. Ну а ты заодно убедишься, что работа у нас рутинная и скучная. Редко нарвешься на толпу фанатиков, желающих побить тебя камнями.

Они стояли перед небольшим симпатичным зданием невероятно нарядного вида. Окна переливались цветными витражами. Косяки дверей и оконные наличники вызолотили. Фронтон тоже сплошь разукрасили резьбой по дереву. А над входом висело изящно выведенное название: «Храм Владычицы Книги, Мэдисон Блафф, Владение 21».

Джастин остановился на тротуаре и внимательно осмотрел домик.

– В хорошем он, однако, состоянии, – хмуро заметил он. – Гораздо лучше выглядит, чем при прошлом осмотре. Если он в хорошем состоянии – значит, у секты есть деньги. А если у секты есть деньги, значит, у нее много сторонников.

Они подошли, и дверь распахнулась им навстречу. Из нее выступил лысоватый мужчина, по виду плебейского происхождения. Он явно нервничал, но старался держаться вежливо и улыбался:

– Добро пожаловать. Я – Клод Диас, священник в храме Нашей Владычицы. А вы, насколько я понимаю, доктор Марч?

– Да, вы правильно поняли.

Джастин представил Мэй, а потом провел эго над вывешенной у двери лицензией. На квадратном экране переливалась зеленым печать РОСА, под ней дата и кривоватая подпись. Когда Джастин поднес эго к экрану, в воздухе замерцало голографическое изображение печати – лицензия была подлинной.

Клод приветственно взмахнул руками:

– Прошу вас, проходите. Я с огромным удовольствием покажу вам наши святыни и отвечу на все ваши вопросы.

Мэй не так уж часто приходилось бывать в храмах. Несколько раз она ходила на богослужения в Церкви Человечности, но это не в счет. Время от времени кто-нибудь из нордлингов пытался возродить какую-нибудь скандинавскую религию. Обычно культ тихо загибался, а те, что оставались, влачили жалкое существование на средства нескольких прихожан. Мать однажды взяла ее с собой в храм, когда они ездили в гости к подруге из кельтской касты. Шестилетняя Мэй навсегда запомнила этот визит: он обернулся для нее кромешным ужасом. Жрецы в капюшонах и масках что-то пели, а жуткая богиня смотрела на маленькую Мэй из каждого угла. Она не запомнила имя этого божества, но искренне надеялась, что теперь его больше не почитают.

Увиденное в детстве и в провинциях произвело на Мэй такое сильное впечатление, что она решительно отвергала любое проявление религиозности и была совершенно солидарна с общепринятыми в РОСА взглядами. Люди, разделяющие коллективные суеверия, становятся потенциально опасными. Пример тому – времена Упадка. Поэтому Мэй верила только в одно – в свою страну.

Однако этот храм не походил на церковь из ее детских кошмаров. Здесь было тепло и пахло розами, воском и деревом. Приятная, располагающая атмосфера. Ряды деревянных скамей блестели полировкой, по стенам протянулись полки, заставленные старомодными бумажными книгами. В дальнем конце комнаты на постаменте возвышалась статуя женщины в просторных одеждах с книгой в одной руке и зажженной свечой в другой. У ее ног курился ладан.

Мэй присмотрелась к статуе – и голову тут же повело и закружило. Статуя вдруг поменяла облик. Вместо свечи возник меч, а вместо книги – цветок. На шее блестело янтарное ожерелье, а чело увенчивала корона из крохотных сверкающих звезд, заливающих лицо богини ярким светом. Мэй никогда не видела подобной красоты, и она не сразу осознала, что статуя зовет ее – пока не оказалась прямо перед ней. Чувство невероятной силы захлестнуло ее – и оно походило на тьму, что опустилась на нее во время боя. Только сейчас ее пронизывала не ярость, а острая радость, тепло разливалось по телу, и внутри все пело и ликовало.

Джастин подошел поближе:

– Ты что …

И осекся, заглянув ей в лицо. Его собственные черты преобразились изумлением, и он забыл, как дышать. Между ними все сверкало и переливалось. Непонятно как, но он видел завораживающее сияние славы внутри ее и вне ее. Несколько мгновений она смотрела на собственное отражение в его глазах – образ неизъяснимой силы и красоты. Затем произошло нечто удивительное: она почувствовала, как сила проникла и в него. Правда, это была другая сила – не земная и чувственная, а древняя и мудрая. Но той же природы. И ей ни разу не приходилось видеть ничего подобного у человека.

Вдруг хорошо знакомая Мэй ледяная тьма дохнула в лицо. Сияние внутри нее замерцало и угасло, тяжкие темные ладони опустились на плечи, закрывая от лучащейся от статуи силы. Две силы схлестнулись в борьбе: статуя призывала Мэй, затягивала теплой мощью, но тьма не пускала, отбрасывала прочь. Ее словно бы раздирали пополам, в конце концов тьма победила. Свет погас, жизнь ушла из статуи, и она снова уставилась вперед безжизненными каменными глазами, сжимая в руке книгу.

Одержавшая победу тьма исчезла, оставив после себя легкое головокружение. Мэй сделала шаг вперед – и едва не упала. Джастин подхватил ее под локоть. Она благодарно оперлась о подставленную руку – и тут же отпрянула прочь.

– Не прикасайся ко мне! – воскликнула она.

– Тихо, тихо, что ты кричишь?

Он больше не смотрел на нее широко раскрытыми, завороженными глазами. Пронизывающая их сила пропала.

– Тебе стало плохо?

– Со мной все в порядке.

И она отвернулась – лишь бы не смотреть в его глаза. Но он обошел ее и встал прямо перед ней.

– Так. Постарайся, пожалуйста, на минуточку забыть, что ты меня сильно ненавидишь. Я просто хочу тебе помочь.

– Спасибо, не надо мне помогать.

– Ты… видела, – прищуриваясь, сказал он.

– Конечно, видела. Статуя как статуя. Кусок камня.

Но он ей не поверил – это читалось в его глазах. Он знал, что случилось. И, похоже, знал о случившемся больше, чем она.

– Тебе заняться нечем? Мы сюда по делу приехали! – сурово заметила она.

Он не успел огрызнуться – подошел Клод и встал ровнёхонько между ними. Восхищенно всплеснул руками, глядя на статую:

– Ее пламя освещает путь к знанию, – сообщил он гостям.

– Красивая статуя, – машинально ответила Мэй.

А что? Это же всего лишь статуя. Неодушевленный кусок камня. В нем нет собственной жизни, и он точно не обладает никакими божественными силами.

– Совсем новая, – заметил Джастин.

Он последний раз окинул Мэй подозрительным взглядом и повернулся к Клоду с улыбкой, «мы же друзья, не надо нас бояться». Джастин намеревался приступить к делу.

– В прошлогодней описи имущества статуя не фигурирует. Я, конечно, небольшой ценитель изящных искусств, но это приобретение вам явно не по карману. Если, конечно, вы не потратили на статую все свои доходы.

Джастин окинул внутренность храма красноречивым оценивающим взглядом.

– А вы не потратили, как я вижу.

– Нет, конечно, – улыбнулся Клод. – Храм не приобретал ее. Ее преподнес нам в дар весьма состоятельный прихожанин. Мы ему очень признательны за доброту и щедрость.

– Ах, вот оно что. Повезло вам, ничего не скажешь.

Джастин что-то черкнул в эго и продолжил осматривать святилище. Завершив проверку, он вместе с Клодом прошел в крохотный офис за алтарем. Там они уселись друг против друга за письменным столом. Мэй уже оправилась, голова не кружилась, и она заняла удобную позицию между Джастином и Клодом: на всякий случай. Мало ли, вдруг безобидный с виду священник чего-нибудь устроит. Но если все пойдет как обычно, она не собиралась вмешиваться.

– Итак.

Джастин вольготно расселся в кожаном офисном кресле, которое любезно уступил хозяин кабинета. И отложил в сторону ридер – ни дать ни взять хороший приятель, зашедший на огонек просто поболтать.

– Вы хотите возобновить вашу лицензию на поклонение некой выдуманной сущности.

Клод уже было расслабился – непредсказуемость Джастина сработала безотказно, – тут же надулся и покраснел:

– Она вовсе не выдуманная, доктор Марч.

– Я знаю, что вы придерживаетесь именно такого мнения. Однако пока вы не сможете доказать истинность ее существования правительству, я вынужден констатировать, что она – выдуманная.

Джастин не грубил – просто он, судя по голосу, вынужден был доносить эту мысль до самых разных людей много раз. И тут он досадливо отмахнулся от ридера:

– У меня тут, как вы понимаете, все записано официальным языком. Но мне хочется, чтобы вы рассказали о вашей группе своими собственными словами. Расскажите, во что вы верите, как деньги собираете.

И он тут же вернул на лицо маску дружелюбия – а Клод, бедняжка, принялся подробно объяснять, во что именно он верит.

– Мы поклоняемся Богине с Девятью Лицами в ее облике покровительницы ученым занятиям. Она дарует нам знание и проницательность, и мы открываем для себя доселе неведомое разуму.

– В смысле мудрость, – добавил Джастин.

Клод ласково улыбнулся – и тут же почувствовал, что теперь его очередь ввести неофита в курс дела.

– Знание – это не то же самое, что мудрость. Ученый, занимающийся исследованиями в определенной области, конечно, обладает знанием. А проживший на этом свете девяносто лет почтенный старец обладает мудростью. Мудрость получают те, кто поклоняется нашей богине в облике Владычицы Ключей. Мы идем разными путями, однако между нами много общего. Мы пытаемся найти точки соприкосновения в наших учениях. Владычице Ключей поклоняются жители городка всего в ста километрах отсюда, и мы уже наладили с ними связи.

– Вот оно что, – покивал, улыбаясь, Джастин – весь внимание и понимание.

Естественно, каждый служитель знал любую исповедуемую в РОСА религию вдоль и поперек. Тем более он должен был знать, во что верят последователи Девятиликой Богини. Джастин наверняка прекрасно осознавал различия между сущностями Владычицы Книги и Владычицы Ключей. И он был весь любезность и приветливость – вот только в глубине темных глаз Мэй различала хищный огонек. Джастин пристально следил за интонациями, наблюдал, как двигаются руки собеседника, обращал внимание на построение фраз. Он не просто пытался разговорить Клода – он собирал информацию. Вот его базовый принцип в действии: найди самое важное для своего собеседника и действуй исходя из этого. Точно так же он поступил с молодой дамой, прибывшей в Панаму и чувствовавшей себя тем вечером несколько одиноко.

А священник был только рад возможности рассказать все в подробностях:

– Мы часто собираемся только для того, чтобы почитать что-нибудь. А потом мы делимся нашим знанием и пытаемся узнать больше, ведя просвещенные беседы. Еженедельные молебны – это, собственно, и есть чтение книги, которую выбрали большинством голосов. Я пишу проповеди, исходя из прочитанного, стараюсь извлечь какие-то уроки, хотя, конечно, мы уважаем свободу мнений и приветствуем конструктивный анализ. Мы поклоняемся Владычице. Исполняем гимны, молимся ей, украшаем статую цветами, благословляем ученых, ищущих ее покровительства. Мы читаем истории и мифы, в которых она является во многих обличьях, а также легенды о других богах. Мы верим, что истинное просвещение – в познании многогранности истины.

Джастин снова взялся за ридер, и они с Клодом перешли к анализу финансовой деятельности культа и к налоговому вопросу. Мэй не видела цифр на экране, но старалась не терять нить разговора. Теперь она понимала, насколько сложна и разнообразна работа служителя: он выступал как исследователь, психолог, детектив и бухгалтер. Мэй почувствовала, что этот вид деятельности ей импонирует. Он требовал полной отдачи – а ей нравилось, когда работают с полной отдачей, не отвлекаясь.

– Мне даже смотреть отчетность не нужно – я вижу, что вы прекрасно справляетесь, – проговорил Джастин.

Он оглядел комнату и восхитился ее убранством. А потом уткнулся в экран ридера.

– Говорите, вас… чуть больше ста пятидесяти человек?

Клод радостно закивал. Ему очень нравилось, как идет разговор.

– Да, да! Просто замечательно! В прошлый раз, когда нас лицензировали, нас было всего семьдесят пять!

Джастин резко вскинул голову, и Мэй поняла, что он неприятно удивлен:

– Выходит, за год вы вдвое увеличили количество прихожан?

И он снова заглянул в ридер:

– Ну да. Хм, да, вдвое…

Они поговорили еще минут десять, а потом Джастин встал и пожал протянутую Клодом руку.

– Ну что ж, приятно было познакомиться.

– И мне тоже! – просиял Клод. – Надеюсь, вам понравилось – мы делаем много всего полезного…

– Да-да, – проговорил Джастин. – Однако очень жаль, но я не смогу продлить вашу лицензию.

Клод застыл с протянутой для рукопожатия рукой:

– Ч-что?.. П-простите?..

Джастин сочувственно покачал головой – а на лице, кстати, так и застыло выражение безграничного оптимизма.

– Я не смогу возобновить вашу лицензию. Вам придется немедленно прекратить всю деятельность.

Клод застыл и не мог выговорить ни слова секунд тридцать:

– Но… но… мы же совершенно безобидны! И мы не нарушаем никаких законов касательно религиозных собраний!

– Вы не соблюдаете правила налогообложения. Статуя преподнесена церкви в подарок, но это дорогой подарок, и его требовалось указать в декларации и обозначить как доход, облагаемый налогом. Который вы, увы, не заплатили.

– Но нам никто ничего не сказал!

– Закон есть закон, мистер Диас, и вы обязаны его знать. Незнание закона не освобождает от ответственности, как известно.

Джастин пошел к двери, Клод тоже вскочил с кресла. Мэй быстро двинулась следом – на случай, если священник решит удивить их.

– Пожалуйста, дайте нам шанс все уладить! Мы вызовем оценщика и заплатим все необходимые налоги – включая пени!

Клод ломал руки:

– Доктор Марч, прошу вас! Наша богиня – средоточие моей жизни и жизней многих из нас! Прошу вас, не забирайте ее!

– У меня нет выбора, – отрезал Джастин. – Правительство выработало четкий набор правил относительно групп, подобных вашей, и я обязан следовать им – даже если мне лично тяжело и больно придерживаться их.

Теперь он держался отнюдь не любезно и без тени приветливости.

– Пожалуйста, – молил Клод. – Пожалуйста! Должен же быть какой-то выход!

Они вышли на улицу. Джастин остановился и что-то ввел в свой эго. И просканировал им экран с лицензией. Тот сменил цвет, став ярко-красным, и дата с подписью исчезли. Взамен появилась подпись Джастина, и новая дата – год спустя после нынешней.

Джастин развернулся.

– Мистер Диас, Республика Объединенной Северной Америки отзывает вашу лицензию на отправление культа. Вся связанная с ним деятельность должна быть немедленно свернута. В течение двадцати четырех часов вы должны забрать личные вещи из этого помещения, после чего оно должно быть оставлено и закрыто. Все счета вашей организации замораживаются и передаются в федеральный бюджет. Членам вашей бывшей паствы запрещается собираться в группы числом более трех человек. Вы имеете право поддерживать с ними переписку, с тем условием, что копии всех писем направляются в Отделение Расследований по делам Культов и Сект. Через год вы можете подать прошение о получении новой лицензии. В случае неповиновения вы будете арестованы – равно как и ваши сообщники. Это понятно?

У Клода дрожал подбородок:

– Доктор Марч… это… это немыслимо!..

Джастин протянул ему ридер:

– Распишитесь вот здесь, пожалуйста.

Мэй напряглась: как поведет себя Клод? Окажет ли сопротивление? Именно в этот момент настоящие фанатики проявляли себя. Но, посмотрев на убитого горем человека, она поняла: нет, этот не из тех, что пытаются сжечь и побить камнями государственного чиновника. Бедняга был готов расплакаться. Испустив горький вздох, он смиренно кивнул и расписался на приказе об отзыве лицензии.

Дело было сделано. Джастин и Мэй отправились на задание, ради которого сюда и приехали, – оно выглядело гораздо привлекательнее. Посматривая на Джастина, она ожидала, что тот раздуется от самодовольства. Однако, к удивлению, ее спутник пришел в мрачное уныние. Они ехали в машине, а Джастин бормотал:

– Всего-то одна промашка с налогами… Такая мелочь – и надо же…

– Хитро придумано, – заметила она.

Ей очень не хотелось отвешивать ему комплименты – и тем более хвалить его умение обводить людей вокруг пальца.

– Ты как бы ни при чем – но храм ты закрыл.

Джастин поерзал на сиденье:

– Он действительно неплохой парень. И сейчас они совершенно безобидны…

– Это сейчас, – заметила Мэй. – А потом? Секта растет. У них вполне вменяемое кредо. Ты же сам говорил: такие – самые опасные.

Пока они летели, Джастин прочитал ей целую лекцию о том, какие признаки культа служители считают настораживающими. Слабо организованные группы, предлагающие гражданам идиотские проповеди, считались идеальным кандидатами для получения лицензии. Они компрометировали саму идею религии и культа. Опасные, излишне экзотичные тоже считались легкими мишенями – их мгновенно выявляли и прикрывали. А вот тихие и милые, подобно прихожанам Клода, сектанты являли собой, по сути, мину замедленного действия. Они привлекали людей вменяемыми идеями, а потом у них начинались внутренние расхождения и трения с властью. И кончалось это обычно социальным взрывом.

Он посмотрел на нее с одобрительной улыбкой:

– А я-то думал, тебе неинтересно.

– Я должна представлять себе, с кем имею дело, – объяснила она. – На случай агрессии.

Джастин тут же перестал улыбаться:

– Да. Со временем они могли стать опасными. И лучше закрыть их сейчас, пока это время не пришло.

– Тогда о чем печалиться? – В самом деле, что с ним такое…

– Просто… грустно все это. – Джастин отвернулся к окну. – Клод же верит во все это, в этом смысл его жизни…

– Он верит в выдуманную сущность, – напомнила она Джастину его же слова.

Он посмотрел ей в глаза:

– Ты в этом уверена?

– Да.

Странно – служитель вдруг интересуется, разделяет ли она базовые принципы, на которых стоит государственность РОСА. И все-таки… видение у подножия статуи. Нет, не видение. Галлюцинация – вот что это было! Надо честно признаться – пора ей записаться на прием к психиатру. «Но он-то – он же видел то же самое! Значит, я не сумасшедшая?..»

– А ты – нет?..

– Конечно, уверен, – выпалил Джастин и отвернулся.

Выглядел он по-прежнему расстроенным.

– Мы им еще услугу оказали, что не дали вырасти во что-то более страшное.