Текст книги "Обещание"

Автор книги: Мэй Макголдрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 18

Экипаж катил по дорожкам, окаймленным с обеих сторон высокими буками, узловатыми дубами и каштанами. Стенмор показал Ребекке видневшиеся за деревней фермы. Она расспросила его об урожае и работниках. Он не без гордости рассказал о достигнутом ими за последние годы прогрессе, не преминув упомянуть о том, что значит для его людей сам Солгрейв.

Ее ум и любознательность удивили графа, но еще больше поразила его ее способность поддерживать разговор на столь нейтральную тему. Она не задавала вопросов личного плана, в том числе и о Луизе Нисдейл и ее отношениях со Стенмором.

В отличие от других дам, с которыми Стенмору доводилось проводить время, Ребекка Форд интересовалась вопросами, не касающимися его личной жизни.

Свернув с аллеи, он остановил лошадей в защищенном совсех сторон месте у бегущего ручья, где солнечный свет заливал землю и на траве лежали листья старого бука, теплые и сухие. Стенмор спрыгнул на землю, помог Ребекке выйти из экипажа, после чего взял корзину.

– Кстати, вернувшись в Солгрейв, я заглянул к мистеру Кларку, так что вам нет нужды переживать и спешить назад.

– Если помните, лорд Стенмор, я обещала не беспокоиться о Джеймсе.

– Я полагаю, вы просто обещали скрывать свое беспокойство.

– Как вам будет угодно, милорд.

С улыбкой, озарившей ее лицо, Ребекка достала из-под сиденья фаэтона одеяло и расстелила на траве.

Стенмор велел груму перегнать экипаж вверх по аллее, где за следующей излучиной ручья раскинулось поле, затем обратился к Ребекке.

– Мистер Кларк планирует сегодня провести с Джеймсом чуть больше времени, – объявил он. – Когда парень справится с уроками, Дэниел велит одному из грумов проводить мальчика на конюшни, чтобы он мог выбрать себе пони. Если он пожелает, то, возможно, уже сегодня ему дадут первый урок верховой езды.

Обращенный к нему взгляд Ребекки исполнился нежности, и Стенмор в который раз удивился силе зависимости ее эмоций от благополучия Джеймса. Еще одно проявление бескорыстия, столь несвойственного людям его круга. Благородство, коренившееся в чистоте помыслов, а не генеалогической линии.

– Джейми... Джеймс будет рад этому, милорд. Лошади всегда приводили его в восторг, но в Филадельфии у него не было возможности научиться сидеть в седле.

Стенмор поставил корзинку на одеяло, и Ребекка, опустившись на одеяло, сняла с нее салфетку.

– Вы всегда жили в Филадельфии? Он тоже сел на одеяло.

– Большую часть жизни, – пробормотала она, заглянув в корзинку.

– А где еще?

– Некоторое время в Нью-Йорке.

Стенмор сознавал, что не проявляет по отношению к Ребекке обходительности, какую демонстрировала она, избегая расспрашивать его о прошлом. Но ее скрытность еще сильнее разжигала его любопытство.

– А ваш муж тоже был родом из Филадельфии?

– Нет.

Слишком поспешный ответ удивил графа, и он увидел, что Ребекка залилась румянцем.

– Откуда он был родом?

Ребекка выложила на одеяло салфетки, столовое серебро и тарелки.

– Джон Форд был родом из Англии.

Она сняла шляпку и положила рядом с собой.

– Из Англии?

– Вы не могли его знать, милорд. Он был простолюдином. К тому же совершенно одиноким. Такое часто случается. Многие вынуждены уезжать в чужие края, чтобы хоть чего-то добиться в этом мире.

Печаль, отразившаяся на ее лице, поразила Стенмора в самое сердце. Он взял Ребекку за подбородок.

– Некоторые люди ценны сами по себе, независимо от того, какое занимают положение.

Стенмор провел губами по ее губам и поразился силе нежности, которую испытывал к ней в этот момент. И тотчас же отстранился.

Ребекка отвела глаза. Ошеломленная, она некоторое время сидела в неподвижности, затем поднесла руку к губам. Стенмор невольно подумал, как давно эти губы целовал другой мужчина.

– Нам лучше приступить к еде, иначе я могу потерять над собой контроль, – промолвил граф.

Быстро овладев собой, Ребекка улыбнулась и запустила руку в корзинку. Достав кусочки жареной курятины, фрукты, печенье и пирожки, аккуратно завернутые в салфетку, Ребекка разложила снедь на одеяле.

– Чувствуется рука вашего повара Гарри, – заметила Ребекка. – Такого количества съестного хватит на неделю.

– И какую чудную неделю могли бы мы провести здесь вдвоем на берегу ручья.

Развернув курятину, она откусила кусочек.

– Миссис Трент и Дэниел утверждают, что у вас нет ни минутки свободной. Вряд ли вы согласились бы провести в праздности столько времени.

– Иногда я это себе позволяю. Вот и сейчас решил провести две недели в Солгрейве.

– Но ваше пребывание здесь – своего рода дело. И весьма важное! – Она промокнула салфеткой уголок рта. – Вы общаетесь с сыном.

Пусть думает что хочет, решил Стенмор, наблюдая, как ветер играет ее волосами. Он снял и отложил в сторону сюртук.

– Я отношусь к своим обязанностям более ответственно, чем большинство людей моего положения, но порой мне хочется исчезнуть, бросить все. Уйти прочь от тех, кто меня знает, туда, где нет установленных норм и правил, где нет обязательств, которые не дают мне покоя ни днем, ни ночью.

– А есть такое место, куда бы вы хотели сбежать?

– Есть! – Он улыбнулся. – Я езжу туда на месяц каждую осень. Вы когда-нибудь были в Шотландии, Ребекка?

Она покачала головой.

– Говорят, очень красивая страна.

Убрав с одеяла корзинку, он вытянулся, положив руку под голову.

– Дикий край, обиталище неукротимых богов, где под голубыми, не защищенными от ветра небесами сквозь черные скалы пробиваются горные потоки и рассекают загроможденные камнями долины, заросшие дубами и соснами. На каменистых кручах, куда не ступала нога человека, вереск и папоротник-орляк бьются за место под солнцем. Над бездонными озерами сверкают покрытые льдом горные вершины, чтобы в следующий миг исчезнуть за грозовыми тучами.

Завороженная, она ответила ему ласковой улыбкой.

– Вы любите Шотландию.

– Я не верю в любовь. – Он поймал ее ладонь. – Зато верю в страсть. А вы, Ребекка?

– Я верю в любовь, – ответила она, помолчав. – Я видела ее в глазах маленького мальчика, которого держала на руках. Она служила мне утешением. Дарила покой. А страсти я боюсь. Не хочу испытывать то, что не поддается контролю.

– Разве вы не испытывали страсти к вашему мужу, Ребекка?

Она отвернулась.

– Не испытывали экстаза в супружеской постели? Не взлетали на вершину блаженства? – Ребекка молчала, но Стенмор ощутил бешеное биение пульса на ее запястье. – Неужели вы никогда не теряли чувства реальности? А потом умиротворение, которое наступает вслед за экстазом?

Пальцы Стенмора поползли вверх по ее руке, едва касаясь мягкой ткани рукава.

– Разве ваш муж не знал, как возбудить вас? – Стенмор погладил шею Ребекки, и она закрыла глаза, но тотчас же их открыла и повернулась к нему.

Он с нежностью посмотрел на нее, в то время как его рука сквозь платье погладила ее грудь, а потом живот. Ребекка ахнула.

– Разве он никогда не доставлял вам удовольствия? Не касался вас здесь?

Его ладонь переместилась еще ниже. Ребекка покраснела, глаза настороженно распахнулись. Но руку она не оттолкнула.

– Разве он так и не узнал ваши секреты и не научился воплощать в жизнь ваши фантазии?

Его рука снова легла на ее ладонь.

– Скажите, что вы сейчас чувствуете, Ребекка? Она прерывисто вздохнула, и он уложил ее рядом с собой.

– Это плохо.

– Разве? – прошептал Стенмор.

– Но мы не должны, вы...

Он накрыл ее губы своими. Она ответила на его поцелуй, а потом сама стала его целовать. Ребекка не заметила, как вместе с ней Стенмор перевернулся, и она оказалась наверху.

Погрузив пальцы в его волосы, Ребекка стала покрывать поцелуями его лицо, шею, ухо, ее пальцы поползли вниз по его мускулистой груди. Стенмор почувствовал, что теряет над собой контроль. Он перекатился со спины на живот, подминая ее своим торсом, и крепко обнял.

Затем приподнялся на локте. Ее лицо пылало, глаза наполнились страхом.

– Вы хотите меня. А я хочу вас. Это страсть! В ее глазах блеснули слезы.

– В чем дело? Чего вы боитесь?

Поцелуем он осушил одну слезинку, затем другую. Отодвинулся и заглянул ей в глаза.

– Поговорите со мной, Ребекка.

Стенмор лег на бок, привлек Ребекку к себе и, нежно целуя, стал успокаивать. Такого с ним еще не бывало. Ни одна женщина не вызывала в нем подобных чувств.

– Я не та, не та, за кого вы меня принимаете!

– Твоя безликая жена хранит упорное молчание насчет этой миссис Форд!

Сквайр Уэнтуорт пропустил ее замечание мимо ушей, в то время как его пальцы торопливо развязывали шнурки на корсете Луизы.

– Осторожно! – проворчала она, когда от резкого рывка жесткая пластина врезалась в ее нежную кожу. – Позови горничную.

– Только этого не хватало. – Его губы уже прижались к голой коже ее плеча. – Я не могу больше ждать ни секунды. Почему ты не впустила меня к себе прошлой ночью, дрянная девчонка?

– Я слишком устала, – произнесла Луиза, запрокинув голову. – И не смей жаловаться. С какой стати я стану тебя принимать, если твоя жена выскакивает из супружеской постели еще до рассвета?

– Я уже тебе говорил, что маленькая дурочка не спит со мной. – Уэнтуорт помог Луизе снять корсет, и теперь она упивалась его ласками. Одежда сквайра была разбросана по всей комнате. – Твое место в моей спальне, а не здесь.

– Дуралей ты, Уэнтуорт, – рассмеялась Луиза. – А что подумают твоя жена и слуги о гостье, поселившейся в хозяйской спальне? Ведь это скандал!

– Скандал? Почему-то ты об этом не думала, когда наведывалась ко мне в лондонский дом.

– Но это совсем другое. Когда ты меня туда заманил...

– Заманил?

– ...выманил из постели моего бедного покойного мужа, должна напомнить. Но тогда ты не был женат на этой маленькой глупышке. А потом твоя жена никогда там не появлялась.

– Такая абсурдная застенчивость, Луиза, не идет светской львице.

Его рука скользнула вниз по ее животу и грубо стиснула мякоть плоти между ног под тонкой преградой из белого шелка с цветами, заставив ее вскрикнуть.

– В течение трех лет, пока ты была женой этого старого козла Нисдейла, осторожность доставляла тебе мало беспокойства. Если мне не изменяет память, он не давал тебе то, что давал я. – Сквайр еще сильнее сжал мягкий холмик. Она занесла назад руку и запустила ее в его напудренные волосы. – Ты открыто пользовалась тем, что я тебе предлагал: деньгами, одеждой... и даже грубым, грязным совокуплением время от времени, разве не так?

– Я не собираюсь вспоминать об этом сейчас, мерзкая ты скотина.

Сквайр широко улыбнулся и, убрав из своих волос ее руки, поднял голову от ее плеча.

– Мерзкий, говоришь? Не поэтому ли ты примчалась в Хартфордшир? Разве не для этого ты приехала, чтобы быть со мной?

Луиза решила, что вопрос недостоин ответа и лукаво улыбнулась через плечо. Отбросив ногой корсет, она освободилась из объятий сквайра, прошла к зеркалу у окна и медленно стянула с себя тонкую шелковую сорочку.

– Я отдаю тебе должное, Уэнтуорт. В последнее время среди дам лондонского высшего общества ты пользуешься популярностью за свои необычные сексуальные предпочтения. Они не знают, то ли избегать тебя, то ли броситься тебе на шею.

– Моя грудь – само совершенство, – подумала Луиза, глядя в зеркало и любуясь розовыми сосками, набухшими от мужских ласк. – Говорят, ты обладаешь абсолютной властью даже над своей женой.

– Неужели правда? Дамы обо мне судачат? Она уловила в его голосе нотку удовлетворения.

– Правда. Говорят, маленькая глупышка боится тебя и исполняет все твои желания.

– Так и должно быть.

– Интересно, сможешь ли ты, пользуясь своей властью, выудить из своей жены ответы на кое-какие вопросы?

– Какие еще вопросы? – осведомился он с подозрением.

Луиза поправила прическу.

– Я бы хотела знать, какое отношение имеет миссис Форд к Стенмору.

Уэнтуорт схватил Луизу за волосы и грубо дернул, затем толкнул с такой силой, что она отлетела к стене, после чего сжал ей горло.

– Кто тебе нужен? Я или Стенмор? – прошептал он в бешенстве.

– Разве я не здесь, не в Мелбери-Холл? – Она послала ему одну из своих самых обворожительных улыбок. – Конечно, мне нужен ты.

Уэнтуорт убрал руку с ее шеи. Из него, как из глины, можно лепить что угодно, подумала Луиза и, когда сквайр овладел ею, изобразила экстаз и издала громкий крик.

Глава 19

– Тогда скажите, кто вы такая на самом деле. Ребекка испытала жгучий стыд, подумав, что вела себя как шлюха. Она высвободилась из объятий Стенмора и отодвинулась от него. Он смахнул с ее лица слезы.

– Я не та, за кого вы меня принимаете!

– Что вы имеете в виду?

– Я никогда этим не занималась. И потому боюсь.

– Хотите сказать, что, кроме мужа, у вас не было мужчин?

Ребекка энергично закивала.

– А как давно вы овдовели?

– Восемь... девять лет назад, – выдавила она из себя.

– Думаю, женщина с вашей красотой, с вашей... – Его теплая ладонь заскользила по ее спине, заставив вздрогнуть. – Но какой же я дурак, если сетую на глупость и слепоту мужчин.

– Именно это я и имела в виду. – Ребекка повернулась к нему и в ту же минуту пожалела об этом – нежность в его глазах поразила ее. – Я... я никогда не искала внимания других мужчин. Я не хотела этого, не хотела, чтобы это происходило сейчас между нами.

– У меня тоже не было ничего подобного на уме. – Он намотал на палец ее локон. – Однако это произошло, как вы говорите, и никуда от этого не деться. Мы не можем делать вид, будто между нами ничего нет.

– Но мы должны!

– Почему?

– Я уже сказала. Это неправильно. Это...

– Вас кто-то ждет в Америке?

– Нет! Дело не в другом мужчине. Дело в воспитании, которое я получила.

– Воспитание – вещь важная, но вы больше не ребенок, Ребекка, правда? Порой мы пытаемся спрятаться за традициями, в духе которых нас растили, так нам спокойнее. Вы все еще невинный ребенок, Ребекка?

– Мне двадцать восемь, – ответила она. – Так что не стоит обсуждать эту тему, милорд. Я знаю, что я не ребенок.

– Для тех, кто живет в этом мире, невинность давно осталась в прошлом. – Его глаза озорно блеснули. – Может быть, вы собираетесь уйти в монастырь, когда вернетесь в колонии?

Ей в лицо бросилась краска негодования.

– Не вижу ничего веселого в том, что вы собираетесь развлечься со мной.

– Я ничего такого не делаю. Мой интерес носит исключительно прагматичный характер. Как бы сильно меня ни влекло к вам, я больше не посмотрю в вашу сторону, если вы намерены посвятить себя религии.

– Не надо надо мной смеяться. – Ребекка порывисто встала и отошла на некоторое расстояние, после чего снова повернулась к нему. – Я намерена сохранить благоразумие не только ради себя, но и ради вас.

– Неужели? – полюбопытствовал он.

Лежа на одеяле у воды, Стенмор был в какой-то степени похож на романтичного разбойника с большой дороги. Таким она представляла себе капитана Макхейта или Уиллмора. Глядя на него, она обнаружила, что находит трудным сосредоточиться на своих доводах, когда он пронзает ее таким жгучим взглядом.

– Если нам случится...

Она в отчаянии всплеснула руками.

– ...оказаться втянутыми в это, – договорил он за нее.

Она кивнула.

– Тогда я уже не буду прежней.

– Полагаете, это так уж ужасно? Она кивнула.

– Подумайте о том, что ваша жизнь тоже изменится. И что тогда? Сейчас вы вполне довольны судьбой, зачем же усложнять себе жизнь, когда все идеально?

– Вы считаете меня идеалом?

– Едва ли! – Граф расхохотался. Ребекка тоже не сдержала улыбки. – Я не подразумевала неуважение, милорд.

– Еще как подразумевали!

– Допустим, вы правы. – Она подбоченилась. – Признаться, не представляю, как мне с вами себя вести. Вы красивы, обаятельны, женщины от вас без ума. Вам следует устраивать пикники с людьми вашего круга. Я вам не подхожу.

Граф приподнялся на локте.

– Вам претят мои знаки внимания? – едва слышно спросил он.

Она закрыла глаза и вздохнула.

– Не начинайте сначала.

– Ответьте.

– Разумеется, не претят. Открыв глаза, Ребекка увидела, что он стоит перед ней, и вздрогнула.

– Вам нравятся мои знаки внимания. Признайтесь. Вы наслаждаетесь ими, наслаждаетесь моим обществом.

Она хотела возразить, но не смогла.

– Я вам нравлюсь, Ребекка. Вас влечет ко мне так же, как меня к вам. Если вы перестанете играть словами и обдумаете все по справедливости, то поймете, что бессмысленно бороться со своими желаниями. – Он не позволил ей отвернуться, взяв за подбородок. – Для чего вы себя бережете? Вернее, зачем вы лишаете себя чего-то, что сулит вам обещание настоящего свершения?

Внутри у Ребекки все затрепетало в сладостном предчувствии.

– Не бойтесь того, что будет дальше. Я не из тех, кто увиливает от ответственности. Я позабочусь о вас. – Над ней склонилось его лицо, но поцелуя не последовало. – Я не стану действовать против вашей воли, но сдаваться не собираюсь. Дождусь, когда вы сами ко мне придете.

Следуя за юной чернокожей девочкой, несшей в переднике маленький сверток с хлебом, Джейми с легкостью отыскал дорогу к стоявшим полукругом ветхим строениям у реки на опушке рощи за Мелбери-Холл, где проживало большинство рабов.

Оказавшись у границы поселения, мальчик спрятался за деревом и долго смотрел на открывшуюся ему печальную картину. В центре поляны у ручья сидели два чернокожих человека, закованных в кандалы.

Джейми перевел взгляд на того, кто помоложе, и увидел, что вся спина у него в крови. Видимо, от побоев. У мальчика болезненно сжалось сердце. У второго раба лицо тоже было обезображено побоями, и не было ушей. Судя по шрамам, отрезали их давно.

Глядя на них, Джейми ощутил, как в нем вскипает гнев.

Два малыша во дворе гоняли палками кур, клевавших корм. В небольшом огороде, обнесенном изгородью, паслись, роясь в земле, свиньи и козы. В открытой лачуге дубильщика Джейми заметил молодого человека с изуродованной ногой, обдиравшего овечью шкуру. На небольшом бугре за последней из хибар висели веревки с бельем. Из домика, пока мальчик вел наблюдение, вышла женщина с ведром и двинулась к реке.

Вернувшись, она украдкой огляделась и быстро направилась к мужчинам, закованным в цепи. Вынув из-за пазухи полбуханки хлеба, она положила ее на колени чернокожему. Затем достала деревянную миску и, зачерпнув в ведре, протянула ему, после чего торопливо удалилась, не проронив ни слова.

Возблагодарив небеса, Джейми продолжал высматривать своего друга. Возле хижины, расположенной вблизи тропинки, которая, по предположению Джейми, вела к Мелбери-Холл, виднелись сложенные в штабеля поленья. Двигаясь вдоль канавы, Джейми осторожно подобрался к хижине. Приблизившись к ней почти вплотную, выглянул из-за края насыпи.

Изриел колол дрова для камина. Рядом на поваленном дереве сидел, попыхивая трубкой, белый мужчина средних лет и что-то говорил мальчику. Джейми не покидал своего укрытия до тех пор, пока мужчина не ушел.

Подобрав с земли кусок коры, Джейми бросил его в ту сторону, где Изриел складывал дрова. Мальчик вскинул голову. Хотя после полученных побоев минуло уже два дня, карие глаза Изриела все еще оставались опухшими. С опаской оглядевшись, он засеменил к дровяной кладке.

– Что ты здесь делаешь?

– Вчера и сегодня я ходил к домику в лесу, но не нашел там тебя и заволновался.

Изриел опасливо взглянул на дорожку.

– Ты не должен был сюда приходить. Если заметят, что я разговариваю с тобой...

– Я возьму вину на себя, – перебил его Джейми. – Они ничего мне не сделают. Непременно расскажу мистеру Кларку о рабах, закованных в кандалы. В Солгрейве наверняка не знают, что здесь творится.

– Не надо, – взмолился Изриел. – Нам от этого только хуже будет.

Джейми открыл было рот, чтобы возразить, но Изриел вдруг нахмурился и махнул рукой в сторону дорожки, заставив его замолчать. Мальчики присели на корточки за кучей валежника.

Мгновение спустя они увидели хрупкую, хорошо одетую женщину. Она остановилась у штабеля с дровами, где недавно работал Изриел, положила на поленницу руку в перчатке и огляделась, словно кого-то искала.

– Кто это? – прошептал Джейми.

– Леди Уэнтуорт, – сказал Изриел. – Жена сквайра.

Леди Уэнтуорт опустилась на пень, где до нее сидел мужчина, и, закрыв лицо руками, заплакала.

– Что это с ней?

Изриел не ответил, лишь пожал плечами. В какой-то момент Джейми показалось, что Изриел собирается подойти к ней. Он уже стал подниматься, но Джейми его остановил.

Леди Уэнтуорт недолго сидела на пне. Поднявшись, она вытерла кружевным платком слезы, повернулась и скрылась в зарослях.

Как только дама удалилась, Изриел вскочил.

– Она не похожа на злую хозяйку.

Изриел покачал головой:

– Она не злая!

– Что с ней? – вновь спросил Джейми, одолеваемый любопытством.

– А что с нами? – Изриел поднес руку к опухшей щеке. – Что с Джоной? Зачем нужно было избивать его и заковывать в кандалы?

Изриел впервые потерял самообладание.

– Всему причиной сквайр Уэнтуорт, да?

Изриел промолчал, вышел из укрытия и снова взялся за работу. Джейми последовал за ним.

– Я обо всем расскажу лорду Стенмору.

– Белый мужчина за нас не вступится. Так же как и белая женщина. Миссис Уэнтуорт хочет помочь, но не может. Потому и плачет. Она приезжает сюда, лечит наши раны и снова уезжает в Лондон.

– Стенмор не такой, – возразил Джейми. – Учитель рассказывал мне, что граф выступает в парламенте за отмену рабства, хочет положить конец похищениям людей. Он хороший человек, Изриел. Он...

– Если он такой хороший, почему ты не признаешь его как отца? Почему пытаешься от него убежать?

Джейми не нашелся что ответить. Он вдруг осознал, что, по сути, ему не на что жаловаться. Тем более Изриелу, который работал в поте лица и терпел побои.

– Сколько раз я просил тебя. – В голосе друга звучала мольба. – Никому ничего не рассказывай. Ни учителю, ни матери, ни лорду Стенмору.

Отодвинув бумаги, лежавшие перед ним, сквайр Уэнтуорт поднял глаза на надсмотрщика.

– Мне скоро пришлют еще тридцать пять рабов. Ко времени сбора урожая. Ты подумал, где их разместить?

– Да, сэр. Мы прогоним из восточной долины Шоу с его сбродом. Там хватит места для дюжины. Остальные соорудят себе хижины в южном конце рощи Гроув или поселятся в тех, которые уже имеются. Бьюсь об заклад, после невольничьих судов они им покажутся дворцами.

Уэнтуорт нахмурился.

– А разве в половодье южную часть не заливает? – Говорят, не заливает. Впрочем, какое это имеет значение?

– Большое. Я не желаю каждую весну тратить время и деньги на восстановление чертовых халуп.

– Я заставлю этих тварей построить хибары на высоких участках, сквайр.

– Что ж, отлично. – Уэнтуорт поднялся. – Думаю, они не останутся без работы.

– Конечно. Есть хлеб даром не будут. – Надсмотрщик улыбнулся. – Приятно видеть вас в хорошем расположении духа, сэр, если позволите заметить.

– Позволю, Миклби, позволю. Совсем неплохо, доложу я тебе, время от времени менять дома обстановку. – Он вдруг нахмурился. – А теперь проваливай и проверь южные амбары. Как бы эти черные сволочи не обчистили мои закрома.

Послеполуденное солнце стояло еще в зените, когда Миллисент Уэнтуорт вплыла в гостиную. Сквайр, игравший в вист с леди Нисдейл, даже не поднял головы, Луиза изогнула тонкую бровь. Миллисент знала, что ее обувь и подол платья промокли, а глаза покраснели от слез, но это ее нисколько не волновало.

– У тебя непотребный вид, дорогая. Хозяйка имения – взъерошенная, словно какая-нибудь кухарка, позорное зрелище, уверяю тебя!

Взявшись за спинку ближайшего стула, Миллисент пропустила оскорбление мимо ушей.

– Уэнтуорт, ты меня удивляешь, – сказала Луиза, похлопав мужчину по руке. – В Лондоне все в один голос расхваливают твое умение влиять на свою простоватую женушку, но здесь...

– Сэр, мне нужно с вами поговорить наедине, – перебила Миллисент гостью.

– Позже, – отмахнулся Уэнтуорт и обратился к Луизе: – Твой ход, моя лапочка.

Гнев переполнял Миллисент, она чувствовала себя униженной. Пополудни она видела, как муж вошел в комнату гостьи, видели это и слуги.

– Уэнтуорт! Нам надо поговорить. Это важно. Что-то в ее тоне насторожило мужа. Он сжал кулаки и метнул в нее уничтожающий взгляд. Миллисент вся сжалась от страха.

– Я сказал, позже!

Луиза спокойно отложила карты и поднялась.

– Пойду прогуляюсь по саду.

– Не уходи, дорогая. – Уэнтуорт схватил Луизу за запястье и подвел к себе, обхватив ее пышные бедра.

– У тебя всего минута, – бросил он, повернувшись к Миллисент.

– Во время дневной прогулки я обнаружила, что Джона и Мозес закованы в кандалы. Джона был...

– Луиза, – перебил ее Уэнтуорт, усаживая гостью себе на колени. – Я когда-нибудь рассказывал тебе о договоре между мной и моей женой?

– Джона был подвергнут порке. – Миллисент повысила голос. – Я хочу знать, за что!

– В отличие от тебя, дорогая, моя жена ненавидит, когда я к ней прикасаюсь. Он пробежал пальцами по кромке низкого выреза платья Луизы и оттянул его вниз так, что показался розовый сосок.

– Не сейчас, Уэнтуорт! – Луиза залилась румянцем и попыталась его оттолкнуть.

– Не волнуйся, Луиза. – Он усмехнулся. – Миллисент скоро уйдет.

– Прекрати, Уэнтуорт! – Луиза наконец высвободилась из его объятий.

– Я понимаю, почему ты не желаешь, чтобы она наблюдала за нами, зная, какие ей нравятся мужчины. Мне бы никогда не пришло в голову привести ее в нашу постель, как мы приводили эту, как же ее звали?

– У меня никогда не было другого мужчины, – выпалила Миллисент, не веря собственным ушам. – Уж не по этой ли причине высекли этих несчастных людей?

– Представляешь, ей нравятся рабы. Это всем известно. Она ходит в лес и позволяет чернокожим делать с ней все, что им заблагорассудится. В прошлом году, к примеру, пыталась произвести на свет ублюдка.

– Это ложь! – Из глаз Миллисент хлынули слезы. – Это был твой ребенок, ты мне его навязал. Если бы ты мне поверил, если бы не избил меня, не потерял бы его.

– А в этом году леди Уэнтуорт повысила свои запросы. – Лицо сквайра дышало злобой. – Пыталась соблазнить директора школы, но я бдительно охранял то, что принадлежит мне. Она заблуждается, полагая, что эти черномазые не рассказывают каждому встречному и поперечному о своей шлюхе.

– Это неправда. Мистер Каннингем приезжает сюда из сострадания к людям, которые в нем нуждаются.

– Посмотри на нее, Луиза! По лицу видно, что она обожает его.

Луиза с отвращением отвернулась и уставилась в окно, чтобы не видеть, как Уэнтуорт наступает на свою насмерть перепуганную жену.

– Ты уже переспала с ним, Миллисент? Носишь в чреве его ублюдка?

– Прекрати! – Миллисент ахнула от боли, когда Уэнтуорт схватил ее за руку. – Я невинна! Между нами ничего не...

– Невинна, как шлюха с Ковент-Гарден! А твой любимый мистер Каннингем находится под покровительством лорда Стенмора, этого ханжи, – прошептал сквайр, тряхнув жену так, что она припала к его груди. – Но ты моя. Я могу трогать тебя, как мне нравится, и наказывать, как считаю нужным, и точно так же, как этих мерзких скотов, которые используют тебя как шлюху.

– Здесь есть только один скот...

Миллисент закричала, когда сквайр набросился на нее и стал избивать.