Текст книги "Бунтарка"

Автор книги: Мэй Макголдрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Какой стыд! Я даже не спросил, как твоя лодыжка.

– Отлично, спасибо. – Джейн огляделась по сторонам. – Какая милая семья!..

– Трудно поверить, что они женаты уже больше года. Время так быстро летит!

– Леди Стенмор рассказывала мне, как они жили с Джеймсом в американской колонии почти десять лет, до того как вернулись в Англию и встретились с графом.

– Она не всем об этом рассказывает. Значит, ты ей понравилась.

– Это чувство взаимно. Я рада, что познакомилась с ними. Спасибо.

– У меня не было иного выхода после бесконечных расспросов Стенмора, которыми он мучил меня вплоть до сегодняшнего утра, заставляя говорить исключительно о загадочной и прекрасной мисс Джейн, которая свела меня с ума.

Джейн с удивлением подняла на него глаза и поразилась нежности, светившейся в его взгляде.

– Я скучал по тебе, Джейн.

У нее болезненно сжалось сердце, к горлу подступил ком. Джейн взяла его под руку, и он крепко прижал ее к себе. На улицах соседнего квартала, освещенных лишь одной лампой у последнего дома с каждого края, было темнее.

– Познав ужасный хаос войны за годы службы в армии, я пытался найти удовольствие в сумятице, ведя жизнь гуляки, до тех пер, пока не влюбился в тебя, – Они замедлили шаги в темноте. – Весь мой предыдущий опыт с другими женщинами не подготовил меня к взлетам и падениям, которые мы пережили.

– Прости, Николас, – прошептала Джейн. – Я знаю, что многое из моего поведения подлежит объяснению. Но со мной никогда не бывает просто.

– Нет. – Свободной рукой он сжал ее ладонь, лежавшую на его другой руке. – Возможно, это звучит глупо, но благодаря тебе я стараюсь стать лучше, достойнее. И все это из-за тебя. Я ни о чем не жалею. Мне не терпится побыстрее начать жизнь, в которой ты всегда будешь рядом со мной.

Джейн отвернулась, чтобы спрятать слезы. Мимо по улице прокатила карета, и кучер посмотрел на них с подозрением. Размеренно и неторопливо они продолжали идти по тротуару, но Джейн не чувствовала под ногами дороги.

– Я дал себе слово не торопить тебя. – Николас еще крепче прижал ее к себе. – И я постараюсь стать лучше. Ты простишь меня?

Она рассмеялась сквозь слезы и вытерла лицо свободной ладонью.

– Думаю, да.

– Значит, решено. Будучи образцом учтивости и зная, как ты устала после целого дня пути, сегодня ночью я позволю тебе хорошо выспаться.

– Это очень великодушно с вашей стороны, сэр.

– Но завтра все будет иначе, – предупредил он.

– То есть?

– Завтра я собираюсь поднять тебя ни свет ни заря. Чтобы повозить по Лондону и познакомить с некоторыми из наиболее отталкивающих элементов из жизни сэра Николаса Спенсера.

– Не хочешь ли ты сказать, что несовершенен?

– Весьма далек от этого, любовь моя. – Они поднялись на крыльцо его городского дома. Дверь им открыл швейцар. Николас проводил Джейн до лестницы. – А теперь иди наверх и запри дверь, пока мое второе, отталкивающее «я» не вышло наружу.

Джейн улыбнулась, но, прежде чем успела отвернуться и уйти, он коснулся губами ее губ. В целомудренном поцелуе. Не похожем, как ни странно, на предыдущие. Но даже этот поцелуй напомнил о той страсти, которая накаляла воздух между ними всякий раз, когда они соприкасались, и той любви, что переполняла их сердца.

Глава 28

Джейн стояла перед сундуком, глядя на одежду, переложенную тонкой бумагой, и недоумевала, как Фей это удалось. Но среди ее вещей не нашлось ни одного черного платья.

Джейн улыбнулась. Как можно на нее сердиться? Фей интуитивно чувствовала, что дни Джейн в Лондоне не должны иметь ничего общего с ее прошлым. Настало время ярких красок, шелка и кружев.

Фрэнсис еще не просыпалась, когда Джейн около семи спустилась вниз. Николас уже встал и был готов начать новый день. От его усталости не осталось и следа. Выглядел он свежим и бодрым.

– Я очень рад, что ты проснулась так рано. Мне предстоит многое тебе показать.

– А твоя сестра?

– Полагаю, она проспит все утро. Потом наверняка пожелает обойти кучу друзей, которые, по словам Чарлза, протоптали к дому слоновью тропу за время ее пребывания в Ирландии.

Джейн не могла придумать причины для отказа, тем более что сама мечтала провести этот день в его обществе.

После завтрака Николас проводил ее в поджидавший их фаэтон и помог взобраться внутрь.

– Для двух ночных сов, как мы, – заметил он с улыбкой, беря в руки хлыст, – выйти из дома в такую рань – настоящий подвиг.

– Куда повезешь меня сегодня?

– Ты задаешь слишком много вопросов. Терпение, моя любовь. – Он нежно тронул ее за колено. – Скоро увидишь.

С грумом на запятках коляска покатила по узким боковым улочкам. Объехав Ковент-Гарден, они вскоре влились в густой транспортный поток Стрэнда, и направились к Темпл-Бар и лондонскому Сити. Кареты и подводы старались вырваться вперед, что было небезопасно для пешеходов. Вскоре Николас свернул в узенький проулок. Видимо, этот район был ему хорошо известен.

Джейн поняла, что это не фешенебельный Лондон, который она знала. Здесь пахло нищетой. Многие дома – остовы, лишенные окон и дверей, казалось, привалились друг к другу в поисках опоры. Некоторые из них уже обрушились.

– Ты так и не сказал, куда мы направляемся!

– Увидишь через несколько минут.

Они повернули и выехали то ли к речке, то ли к каналу, Джейн затруднялась это определить, поскольку вода была какого-то странного цвета, и от нее исходило зловоние. Через речку был перекинут шаткий мостик. С десяток местных обитателей с удивлением останавливались поглазеть на коляску, пока не узнавали возницу.

Со всех сторон неслись крики: «Ату, сэр Николас!», или «Не наш ли это сэр Николас собственной персоной?..», или «Ой, Ник, что-то давненько мы тебя не видели!». Николас помахал рукой и осторожно направил упряжку на другой берег.

– Эти люди знают тебя, – прошептала Джейн с изумлением.

На другом берегу их тоже встретили приветствиями.

– У меня есть дурная привычка здесь болтаться.

Николас остановил фаэтон у брошенного склада из раскрошившегося кирпича и спрыгнул на землю. Оборванцы в лохмотьях проходили мимо, не замедляя шага, в то время как многочисленные уличные сорванцы таращились на них, не скрывая любопытства. У хибар вдоль главной дороги стояли или сидели на корточках мужчины и женщины.

Николас ободряюще улыбнулся ей, и Джейн подумала, что никогда не видела представителя его сословия, который сунул бы нос в район вроде этого, но Николас не проявлял ни страха, ни отвращения. Когда он подал ей руку, приглашая спуститься на землю, Джейн не стала колебаться.

– Ты можешь ходить со мной по этому кварталу без опасения, – сказал Николас, словно прочитав ее мысли.

– Мне совсем не страшно, – с улыбкой произнесла Джейн.

– Еще бы! Знаменитая Эган ничего не боится. И все же крепко держи свою сумочку. – С этими словами он сжал ее Ладонь и снова улыбнулся. – Сейчас объясню, зачем мы сюда поехали, – сказал Николас, увлекая ее в боковую узкую улочку.

С таким же успехом они могли гулять по Сент-Джеймсскому парку. Его присутствие здесь казалось не менее естественным, чем там.

– Ты, вероятно, знаешь, что в Англии многие мои обеспеченные современники, хотя и считают бедность достойной сожаления, полагают, что от нее никуда не деться. Бедные должны трудиться, чтобы крутились колеса машины общества.

– Везде так.

– В самом деле. В то время как трудящаяся беднота является неотъемлемой частью страны, их работу и жизнь никто не ценит. Даже с амвонов мы слышим пафосные заявления, что в своей бедности они сами виноваты. Прегрешения ведут их к нищете, а нищета заставляет выполнять тяжелую работу, лежащую в основе благополучия нас всех.

Джейн промолчала, поскольку сомневалась, что Николас высказал собственное мнение.

– Многие известные члены нашего общества все еще думают, что мы принадлежим к тем или иным классам по воле Божьей. Что эта система создана для порядка. Чтобы были высшие, должны быть низшие. Одни существуют, чтобы служить и подчиняться, другие – чтобы командовать.

– Подобное мышление является основой жестоких репрессий в Ирландии.

– И в других местах тоже. Поэтому я и привез тебя сюда. Хотел показать, что страдают не только в Ирландии, но и здесь, в Лондоне. Аристократы тоже знают, сколько вокруг бедных, нуждающихся в куске хлеба, и реагируют таким же образом.

– Общество предпочитает этого не замечать, – вздохнула Джейн. – Те, кто наверху, полагают, что эти люди годятся лишь на то, чтобы убирать их дома, мести их улицы, пахать их земли, работать на их каменоломнях, служить в их армии и на флоте.

– Но это по крайней мере честная работа.

– И еще удивляются, почему обитатели трущоб бунтуют. Почему бедняки в Ирландии и американских колониях выражают недовольство.

Николас еще крепче сжал ее руку.

– Но не все аристократы столь безжалостны. – Он прервался, чтобы ответить на приветствие покалеченного старика, подпиравшего голые доски дома, после чего продолжил: – Я привез тебя сюда, Джейн, чтобы показать, чем занимаюсь я. Помогая этим людям, в первую очередь молодым и бездомным, я стараюсь искупить свою вину. Разумеется, это несравнимо с тем, что делаешь ты.

Джейн покачала головой:

– Учитывая уровень нищеты в городах, помощь беднякам, в чем бы она ни выражалась, гораздо важнее того, что делала я.

– Но здесь еще уйма работы. Я привез тебя сюда, чтобы ты знала, что, где бы ни жила, где бы ни решила обосноваться, везде есть люди, нуждающиеся в тебе. Не все в этой стране Масгрейвы. Одни стремятся возвыситься и повелевать, другие – делиться тем, что имеют. И еще есть человек, который хочет, чтобы ты всегда была рядом в жизни и любви. Всю оставшуюся жизнь.

Услышав это, Джейн замерла, забыв обо всем на свете. Для нее существовал только Николас. Вдруг кто-то дернул ее за юбку, и Джейн увидела огромные карие глаза маленькой девочки.

– Простите, сэр Николас.

На малышке было рваное грязное платье и черный, видавший виды капор. Джейн заметила, что девочка босая.

– Вы не знаете меня, сэр, но я сестра Бесси.

– Бесси, говоришь?

– Да, сэр. Еще недавно я жила в комнате… правда, это была настоящая дыра, сэр. Но я, Бесси и наш брат жили в комнате неподалеку от «Друри-Лейн». Потом явился этот ирландец со своей потаскухой и выкинул нас вон, сэр.

– Это целая история для такой крохи, мисс… мисс… – Николас опустился на корточки. – Что же, давай знакомиться.

– Меня зовут Салли, сэр. – Она присела в книксене и, засунув под капор длинные рыжеватые волосы, взглянула на Джейн.

– Приятно познакомиться с тобой, мисс Салли. А это мисс Пьюрфой.

– Рада познакомиться с тобой, Салли.

– Я знаю твоего брата? – осведомился Ник.

Она покачала головой:

– Но вы наверняка знаете Бесси, а может, и нет. Она на два года старше меня, и прошлой зимой, когда нас выкинул этот паразит, вы нашли ее и отвели в один из ваших домов… возле рынка.

– Почему же ты не пошла с ней?

– Я испугалась, сэр… Убежала и спряталась. Но теперь я не боюсь. Вы помните ее?

– Уверен, что вспомню, как только увижу.

– Прошлым летом мы с Бесси продавали водяной кресс.

– В самом деле? – поинтересовалась Джейн.

– Да, мисс. Продавали. «Четыре пучка за пенни!» Матушка учила нас шитью и вязанию, когда мы были маленькими. Еще я ходила в школу. Но была там недолго и уже все позабыла. Это было очень давно. Ведь мама умерла несколько лет назад, брат в прошлом месяце слинял, и мне пришлось съехать отсюда…

Она сделала неопределенный жест в сторону темного проулка.

– Где же ты теперь живешь, Салли? – спросил Николас ласково.

Она уставилась на свои босые ноги.

– Пока на улице, сэр. Я не голодаю. Работаю у одной женщины. С утра до одиннадцати ночи по субботам. От меня только требуется снимать нагар со свеч и ворошить угли в камине. Они иудеи, сэр, и воскресенье у них в субботу, тогда они не хотят ни к чему притрагиваться. Они дают мне все необходимое и пенни в придачу. – Девочка переминалась с ноги на ногу. – Но скоро зима, жить мне негде, и я скучаю по Бесси.

– Тогда тебе нужно поселиться в том же доме, где Бесси.

Взяв с собой Салли, они вернулись к коляске. Бесси не оказалось в доме «у рынка». Джейн объехала несколько домов, созданных, как она узнала, Николасом специально для уличных беспризорников. Лишь около полудня им удалось найти Бесси и отдать Салли под опеку людей, готовых о ней позаботиться.

В дом Николаса на Лестер-сквер они вернулись после двенадцати. Фрэнсис, как им сообщили, пошла в гости к своей подруге Элизабет и просила не ждать ее к обеду.

– Спасибо за сегодняшний день, – поблагодарила Джейн Николаса.

К их возвращению Николас получил много писем.

– Мне нужно просмотреть кое-какую корреспонденцию, – сказал он. – Отдохни немного, а потом встретимся. Я буду в библиотеке.

Кивнув, Джейн отправилась к себе. Эта черта Николаса, филантропия, открыла ей глаза на его характер. Только сейчас она смогла его по-настоящему понять. Как и сама она, Николас являл обществу лишь одну сторону своей натуры. Неисправимый повеса, азартный, независимый, беспечный эгоист. Откровенный и высокомерный, он открыто презирал систему, диктующую ему правила, по которым следует жить. Его щедрость была адресована конкретным людям, нуждающимся в его помощи, и не имела ничего общего с модной филантропией общества.

От людей, с которыми встречалась сегодня, Джейн узнала, что Николас основал в Лондоне около дюжины приютов для детей.

Джейн любила Николаса, восхищалась им и не могла дождаться, когда скажет ему об этом.

Через час, надевая желтое платье, Джейн снова удивилась, как умудрилась Фей сшить для нее новый гардероб. Прежде чем спуститься вниз, Джейн взглянула на себя в зеркало. Из всего содержимого сундука этот наряд был наименее консервативным. Вспомнив, как в Ирландии занималась с Николасом любовью, Джейн ощутила трепет.

Нет смысла отрицать. Она любит его. Уважает. Хочет.

Вчерашние визиты, похоже, принесли плоды. Полученные им с утра письма воодушевляли. Запечатав последний из ответов, Николас протянул конверты управляющему:

– Пусть их доставят сегодня же, Чарлз.

– Я позабочусь, чтобы все было исполнено, сэр, – заверил его управляющий. – Как вы утром покатались с мисс Пьюрфой?

– Замечательно, – ответил Николас, приводя в порядок бумаги на столе.

– Надеюсь, вы не слишком ее утомили?

– Вовсе нет.

– Джек говорит, вы пропустили большинство знаменитых достопримечательностей нашего города.

Шутливый тон управляющего заставил Николаса вскинуть брови.

– Мисс Пьюрфой уже видела всю эту чепуху. Ей понравилась наша маленькая экскурсия. Можешь доложить обо всем миссис Ханнаган.

– Она будет довольна, хотя, бьюсь об заклад, ей уже все известно. Мы все считаем мисс Пьюрфой душкой, сэр. И подумали, что надо бы вам об этом сказать.

– Благодарю, Чарлз. Я говорил, что эти письма нужно отправить сегодня?

– Да, сэр.

Не успел управляющий выйти из комнаты, как пришла Джейн.

– Я не помешаю? – спросила она.

– Нет. Я почти закончил. – Николас обогнул стол. – Как отдохнула? Пришла в себя после нашего путешествия?

– Я была слишком взволнована, чтобы спать. И имела глупость сказать об этом миссис Ханнаган. Милая женщина едва не вызвала доктора, чтобы пустить мне кровь. Хорошо, что пришел Чарлз и успокоил ее.

– Эти двое стоят друг друга. Они много лет со мной и бывают очень забавны. – Оценивающим взглядом Николас окинул ее платье. – Миссис Ханнаган с легкостью заводится, но Чарлза в юности слишком часто били по голове, так что его не проймешь.

– Били по голове?

– Он был боксером. К тому же очень хорошим. Пока один проныра не выбил ему левый глаз.

– Тогда ты и взял его к себе на службу?

– Пришлось. Продолжай он заниматься боксом, его убили бы.

Николас приблизился к Джейн, продолжавшей стоять в дверях.

– Но мне бы не хотелось сейчас говорить о Чарлзе.

– А чего бы вам сейчас хотелось, сэр?

Николас поднес ее руки к губам, потом спросил:

– На чем мы прервали нашу утреннюю беседу?

– Мне что-то не хочется разговаривать.

Он ощутил прилив желания.

– Тогда чем бы вы хотели заняться, мисс?

Джейн привлекла его к себе и коснулась губами его губ.

– Вот чем.

Она повторила поцелуй, на этот раз с большей пылкостью, и прижалась к нему всем телом. Она была женщина-огонь, которой он никак не мог насладиться. Терзая ее губы своими, он властно ласкал ее спину, грудь, ягодицы.

– Я хочу тебя, Джейн! Господи, как же я истосковался по тебе!

– Я тоже по тебе скучала.

Он приник губами к ее шее. Ее руки забрались ему под сюртук. Его пальцы нащупали шнуровку платья.

– Пойдем наверх.

– Нет. Здесь.

Джейн увлекла его к за собой к ближайшему стулу. Отправив на пол сюртук и расстегнув ширинку, Николас сел на стул. Джейн подняла юбки, Николас усадил ее к себе на колени и вошел в нее, поскольку его жезл был в полной боевой готовности.

– Ты само совершенство, – прошептал Николас и, стянув с плеч Джейн платье, освободил ее грудь.

Стоило ему коснуться языком соска, как Джейн затаила дыхание и не сдержала стона, когда он обхватил его губами.

Не переставая вращать бедрами, Джейн зарылась пальцами в его волосы и передвинула его голову к своей другой груди.

Его оседлала настоящая богиня, и выдержка изменила ему.

Они взлетели на вершину блаженства одновременно, а когда спустились с нее, не спешили разомкнуть объятия.

Платье Джейн было в беспорядке, рубашка Николаса наполовину расстегнута. Она все еще прижималась щекой к его плечу.

– Это был самый приятный сюрприз, – прошептал он, дыша в ее волосы, когда обрел дар речи.

Тихий смех в ответ заставил его улыбнуться.

– Не могу поверить, что соблазнила тебя, – ответила Джейн.

– Хочешь присвоить заслугу себе? – пошутил Николас. – Не желаешь признавать, что я ловко все рассчитал?

В этот момент раздался тихий стук в дверь. Джейн запаниковала и попыталась вскочить с колен Николаса.

– Один момент, Чарлз, – сказал Николас, расплывшись в улыбке, и, натянув штаны, хотел одернуть на Джейн платье. – Бедный дьявол будет в шоке.

Тут дверь приоткрылась, и в образовавшемся проеме появилось лицо Клары.

Глава 29

Ошеломленная Клара отпрянула от двери и стремглав помчалась наверх. Она не знала, где спрятаться.

Леди Спенсер была еще на улице, беседуя с какой-то дамой, проезжавшей мимо в открытой коляске. Слуги сновали взад-вперед, занятые кто багажом, кто приготовлениями к встрече гостей. Кто-то из них сказал, что мисс Пьюрфой находится в библиотеке, и Клара постучала. Но, не услышав ответа, заглянула внутрь.

Клара зажала рот рукой. То, чем они занимались, не вызывало сомнений. В голове у нее возникла безумная мысль – притвориться, будто она ничего не видела. Она вернется к леди Спенсер и вместе с ней войдет в дом. Она уже хотела сойти вниз, но на лестнице стояла Джейн и смотрела ей в глаза.

– В Бате не прекращались дожди, – забормотала Клара. – И мы решили вернуться в Лондон раньше, чем планировали.

– Идем со мной, Клара.

В глазах Джейн стояли слезы, когда она взяла Клару за руку и потянула за собой вверх по лестнице.

Клара последовала за ней. Они вошли в спальню, которая, как заключила Клара, принадлежала сестре.

– Прелестная комната, – прошептала Клара. – Яркие лучи солнца проникают сюда сквозь…

– Пожалуйста, не надо.

Клара обернулась и увидела, что Джейн прислонилась спиной к закрытой двери.

– Не притворяйся, что ты ничего не видела. – Джейн шагнула к сестре. – Будь честной со мной, Клара. Обрушь на меня свои обвинения. Дай волю гневу. Упрекай меня.

– Джейн, ты взрослая женщина. И то, что ты делаешь со своей жизнью…

– Что я сделала с твоей жизнью – вот предмет нашего разговора, – произнесла Джейн. Ее щеки пылали. – Клара, ты просила, умоляла меня оставить Николаса в покое. Сказала, что собираешься каким-то образом уговорить его жениться на тебе.

– А ты ничего не сделала для этого.

– Нет, не сделала. Дело в том, что… я… мы любим друг друга. И хотя у нас нет шансов на совместное будущее, если бы он был нужен тебе по-настоящему, если бы ты любила его так, как люблю его я, если бы знала, какой он человек, я не мешала бы тебе. – Джейн едва сдерживала слезы. – Но он заслуживает настоящей заботы и любви. И ты заслуживаешь того же.

Клара присела на край кровати.

– Любить кого-то, Клара, – это ни с чем не сравнимо. При всей той безысходности, какой, вероятно, кажется тебе моя жизнь, и несмотря на то что у меня никогда не будет семьи, любовь к Николасу и его любовь ко мне дали мне то, чего у меня никогда не было. С Конором я не испытывала ничего подобного.

Перед мысленным взором Клары встало лицо Генри; Она знала, что значит любить… и чувствовать боль.

– Но мы не все рождены сильными. Не все могут добиваться того, чего хотят.

– Ты родилась сильной. – Джейн опустилась перед ней на корточки. – Мы с тобой сестры и слеплены из одного теста. В то время как я вела жизнь бунтарки, ты стремилась жить по правилам, подчиняться, быть идеальной дочерью. Ты закрепостила свой дух. – Джейн взяла руки Клары в свои. – Ты не можешь всю жизнь брать на себя мою вину, быть покорной родителям. Не можешь выполнять чью-то волю, не думая о себе.

Давно забытые воспоминания вызвали у Клары слезы. Она посмотрела на их сплетенные руки.

– Вина лежит на тех, Клара, кто согрешил. Я сама сотворила свое прошлое. Я жила так, как мне нравилось. Наши противоречия с родителями стары как мир, и, возможно, нет способа разрешить их. Но это их жизнь – не твоя. Вырвись на свободу, Клара. Живи, как тебе хочется. Я понимала тебя, когда ты попросила меня уйти из Вудфилд-Хауса и жизни Николаса. Но теперь я поняла, что ты делала это в угоду родителям. И реакция на открывшуюся твоим глазам сцену подтвердила мои подозрения. Ты не любишь его и не станешь за него бороться.

– Это правда. Я не люблю Николаса. И никогда не полюблю, – прошептала Клара. – И я не сержусь на тебя.

– Но я сержусь на себя, – вздохнула Джейн. – И не потому, что сожалею о том, что у нас было с Николасом, а потому, что столько лет позволяла тебе подчиняться родителям.

Джейн приподняла лицо Клары за подбородок, чтобы встретиться с ней взглядом.

– Скажи мне, что ты чувствуешь? Помоги мне, и я помогу тебе, Клара.

– Ничего хорошего я от жизни не жду, потому что не могу измениться. И это причиняет мне боль.

– Попытайся стать другой. Взбодрись.

– Я стала такой девять лет назад, когда пришла в деревню и увидела, как ты оплакиваешь своего возлюбленного. Когда услышала, как ты проклинаешь всех, кто был повинен в смерти Конора. Но ты не знала, что главная виновница – я.

Джейн побледнела.

– Это по моей вине арестовали Конора. Я не смогла сделать то, о чем ты меня просила. Передай я ему твою записку, он не пришел бы в то утро. Его не поймали бы. И он остался бы жив. – Клара потерянно всхлипнула. – Я слишком боялась отца, чтобы поступить против его воли. Я солгала тебе, сказав, что передала записку. И это стоило Конору жизни. – Закрыв лицо руками, Клара зарыдала: – Я так раскаиваюсь, Джейн! До сих пор это терзает меня. А зачем я попросила тебя оставить Николаса, если не любила его?.. Я пребывала в полном смятении после того, как Генри Адамс сделал мне предложение, а потом убежала и снова все испортила. Я просто… я самый мерзкий и отвратительный человек на свете… а ты никогда этого не замечала. Я испорчена изнутри, как будто какой-то ужасный червь выел мою душу, оставив пустоту. Да, пустоту. Вместо того чтобы пытаться мне помочь, ты должна меня возненавидеть.

Джейн крепко обняла ее.

– Возненавидеть? Никогда! Ты была еще ребенком, когда я попросила тебя передать записку. Отец запер меня, но я не должна была взваливать это бремя на тебя. И, насколько я знала Конора, он не изменил бы свои планы, что бы я ему ни писала, какая бы ни грозила ему опасность. Он был готов пройти через это. Он принял решение.

Джейн нежно погладила сестру по волосам.

– Это я во всем виновата, и мой отец, и эта страна, и мы е Конором. – Он вытерла со щеки Клары слезы. – Недавно я кое-что узнала… приходит время, когда мы должны проститься с прошлым. Не важно, кто виноват, но Я решила, что должна продолжать жить. Пора перешагнуть через боль ошибок, через то, что уже не исправить. И ты, Клара, должна попытаться сделать то же самое. Жизнь бесценна. И ты слишком дорога мне. Мы должны изменить ситуацию.

Она поцеловала сестру в лоб.

– Но я так долго… притворялась, что теперь не знаю, как стать другой.

– Знаешь. – Джейн ласково улыбнулась. – С моей помощью ты еще можешь заслужить титул второй испорченной девчонки Пьюрфой.

У Клары закружилась голова, и она порывисто обняла сестру.

– Спасибо! Спасибо, что ты всегда рядом. И спасибо за предложение… испортить меня. – Она выпрямилась и вытерла слезы. – Это как раз то, что мне нужно.

Джейн сжала ее руку.

– Но прежде чем мы приступим к первому уроку, расскажи о предложении Генри Адамса, если мне не послышалось.

– Ради Бога, что ты ей сказала? За обедом Клара ни разу не взглянула на меня сердито. Напротив, показалась мне непривычно оживленной.

Как только все разошлись спать, Николас оказался у ее дверей. Его искренне волновало дневное происшествие, но вечером у них с Джейн не было возможности перекинуться словом с глазу на глаз. И теперь этот момент настал.

Однако просто разговаривать они не могли.

– Неужели ты рассчитываешь, что я передам тебе конфиденциальный разговор двух сестер? – пошутила она и перевернула Николаса на спину, чтобы растянуться сверху, потом поцеловала его в ямочку на шее. – А знаешь, мы первый раз занимались любовью в кровати…

– Не увиливай. – Николас обнял ее. – Что ты сказала Кларе?

– Что люблю тебя.

– Только для того, чтобы ее успокоить?

Джейн покачала головой.

– Я люблю тебя, Николас.

Николас поцеловал ее. Его жезл вновь пришел в боевую готовность.

– Что еще ты ей сказала?

– Что ты тоже любишь меня.

– И больше ничего?

Джейн покачала головой.

– А ты сказала ей, что я просил тебя стать моей женой? Нет, этого она не говорила, и отвечать не было необходимости, поскольку он все понял по ее молчанию.

– Джейн, я знаю, что не стою тебя, но…

– Как раз все наоборот… и ты это знаешь. – Она обняла его. – Я люблю тебя, Николас, и хочу прожить с тобой всю оставшуюся жизнь, только не в браке.

– Почему?

– Из-за своего скандального прошлого. Не хочу пятнать твое родовое имя.

– Проклятие! Твое упрямство не знает границ. Пойми наконец, что твое прошлое ни в коей мере не повлияет на наш брак и на отношение к тебе окружающих.

– В упрямстве ты мне не уступишь, – ответила она. – Что плохого в том, если мы оставим все как есть? Я даже готова уехать из Ирландии и поселиться в Лондоне, Могу стать твоей любовницей, сожительницей… или как там теперь это называется? В общем, возлюбленной.

– Ушам своим не верю!

Николас сел и провел рукой по волосам. Джейн тоже села и поцеловала его в плечо.

– Я не хочу тебя обидеть. Напротив, пытаюсь помочь.

– Не надо! – прорычал он, сердито сверкая глазами. – Я люблю тебя, Джейн. Неужели не понимаешь? Люблю. И хочу, чтобы ты стала моей женой. – Его рука скользнула вниз и замерла на ее животе. – Возможно, ты уже носишь под сердцем нашего ребенка. Будем ли мы иметь своего собственного или заботиться о беспризорниках, у которых нет ни семьи, ни дома? Разве не лучше работать вместе и вместе стараться изменить мир к лучшему?

– Я все понимаю. – Подтянув к себе колени, она положила на них подбородок. – Но это так сложно. Я должна заботиться о том, чтобы тебе было хорошо.

– А как насчет нас? – Он обнял ее и привлек к себе. – Нравится тебе или нет, но нас двое, Джейн.

Он снова поцеловал ее, и она ощутила в этом поцелуе всю его страсть и отчаяние. Она бы с легкостью утонула в тепле его губ и ласках рук. Но он отодвинулся, уложил ее на постель, подтянул вверх одеяло и заботливо укутал со всех сторон.

– Ты не останешься?

Николас покачал головой:

– Тебе нужно время, чтобы подумать, разобраться в своих мыслях. А мне нужно время, чтобы остудить кровь. – Он накрутил на палец ее кудряшку. – Я очень хочу тебя, Джейн, но боюсь напугать тебя своей напористостью.

Она открыла рот, чтобы возразить, но он приложил палец к ее губам.

– Пожалуйста, подумай сегодня… о нас.