355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мэтью Гэбори » Сердце Феникса » Текст книги (страница 13)
Сердце Феникса
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 22:16

Текст книги "Сердце Феникса"


Автор книги: Мэтью Гэбори



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 21

– Здесь мы в безопасности, – объявил Чан Шенде, которая решилась развести огонь, потому что было необходимо согреться и высушить промокшую одежду. – Жители этих краев думают сейчас только о Темных Тропах.

Оставшись в одной набедренной повязке, Черный Лучник протянул руки над костром. Он распустил волосы, и они золотистыми локонами легли на его плечи. Раздевшись за деревьями, Шенда повесила свою тунику на ветку поближе к огню, а сама уселась с другой стороны, завернувшись в свой плащ. Между старыми соратниками завязался безмолвный диалог. Лучник был явно рад их новой встрече, несмотря на весьма неблагоприятные обстоятельства, в которых они оказались.

– Ты такая же красивая, как раньше, – лукаво заметил он.

– А ты все такой же неловкий, – парировала она. Стоя чуть поодаль, Януэль наблюдал за ними. Они определенно хорошо знали друг друга. Но какого рода была их близость? Братство боевых товарищей или былая страсть? В любом случае Януэль слишком устал, чтобы ревновать…

– Так в чем дело? – спросил Чан, лениво потягиваясь.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты прикрыла мою лавочку, имею я право знать почему?

– Ты про этот мерзкий вертеп? – расхохоталась она. – Тогда тебе просто повезло, что я заглянула тебя проведать.

Он тоже рассмеялся, заметив:

– Это верно, но я хочу знать почему. – Его лицо помрачнело. Он указал пальцем на Януэля и сказал: – Я видел портрет этого мальчика и знаю, кто он… А теперь вижу, что его сообщником является не кто иной, как ты. Ты приходишь ко мне, приведя с собой убийцу императора, и, как ни странно, мне бы хотелось, чтобы ты мне все объяснила.

Шенда, прищелкнув языком, сказала:

– Ты мне нужен. Мы должны отправиться к альмандинкам. Без тебя они откажутся сдержать свое обещание.

– Понятно, – сказал он, не скрывая горечи.

– Да, Чан, я вернулась не затем, чтобы вернуть времена отряда Черных Лучников.

– Надежда умирает последней, – пробормотал он.

Те два года, когда на границе империи Грифонов и Ликорнии у всех на устах были Черные Лучники, запомнились Чану как самые яркие – ни с чем не сравнимое время в его жизни, которая в остальном казалась ему хмурой. Те годы напоминали ему захватывающую погоню, которая навеки запечатлелась в его душе. Для него не было ничего более увлекательного, чем нападения на караваны богатых купцов, тянувшиеся из одной страны в другую; Лучники грабили их под покровом ночи, презрев всякую опасность.

Детство и юность Чана прошли тихо, в них не было и намека на приключения. Он жил вместе с отцом, который так и не пришел в себя после трагической гибели жены. Они уединились в лесу, неподалеку от Альдаранша; отец не покладая рук работал на владельца соседнего замка. Будто заживо замурованный в своем горе, он как-то безразлично наблюдал за тем, как рос его сын. Однажды осенним утром Чан нашел отца мертвым под деревом. В руке тот держал свой верный топор. На его теле не было никаких видимых ран, и он не страдал никакими болезнями. В тот день Чану стало ясно, что можно умереть и от душевных ран. Он без сожаления перевернул эту страницу своей жизни. Постепенно юноша прославился в своих краях как талантливый лучник. На службе у крупного феодала он много лет занимался охотой, доставляя дичь к его столу. А потом в результате внезапного поворота судьбы его забросило далеко от Альдаранша, на песчаные тропы у границы с Ликорнией – страной Единорогов.

Звонкий голос Шенды прервал его мысли.

– Мне правда жаль, что так вышло, – заверила она.

– Не говори глупостей. Ты прекрасно знаешь, что я держался за этот притон за неимением лучшего. – Он посмотрел на свои пальцы в отблесках костра и тихо добавил: – Ты знаешь, удача сегодня сопутствовала мне. С близкого расстояния мне еще удается стрелять. Но если мишень находится на расстоянии пятидесяти локтей, я уже ни на что не гожусь.

Шенда кивнула. Она прекрасно помнила скорпиона с желто-черным панцирем, затаившегося среди драгоценных камней, похищенных Черными Лучниками у богатых негоциантов. Чану тогда доверили делить добычу. Он погрузил руку в весело поблескивавшие самоцветы, и насекомое ужалило его. Один из их товарищей кое-что смыслил во врачевании, поэтому Чану удалось избежать невыносимой агонии. Но, к несчастью, укус скорпиона не остался без последствий: при сильном напряжении рука начинала дрожать и мускулы слабели так, что пальцы уже не могли как следует натягивать тетиву. Иными словами, в глазах Черных Лучников ценность его как бойца резко упала. Даже Шенда голосовала за его исключение из отряда. Не сказав ни слова, он ушел, унося причитающуюся часть золота, но куда больше – сожалений.

– Что ж, я хоть чем-то еще могу тебе помочь, – с грустью сказал он.

– Ты согласен? – смущенно и взволнованно переспросила она.

– Что касается альмандинок, да.

Януэль поперхнулся и сказал:

– Фениксийцы почти ничего не рассказывали о них. Я знаю, что после смерти своих Хранителей они собирают оставшиеся от него камни-альмандины…

Чан бесцеремонно прервал его:

– Тебе и незачем знать больше. Эта история касается только меня и Шенды.

Бывший Лучник вел себя с Януэлем вызывающе. Он явно вменял ему в вину то, что тот встал между ним и Шендой. Она пришла к нему только для того, чтобы помочь фениксийцу.

Януэль наблюдал за Чаном и заметил, что правая рука его не в порядке. Юноша не задумывался, с чем это связано, тем более что он и не стремился снискать его расположение. Этот человек уже явно отжил свое, и в его глазах вновь блеснул огонь лишь благодаря Шенде. Однако очарование драконийки все же не могло излечить его руку. Януэль испытывал к нему искреннюю жалость, и все же он не мог понять, отчего Чан злится на него, и поэтому недоуменно взглянул на Шенду. Она натянуто улыбнулась.

– Ему можно доверять, – сказала она Чану.

Лучник не ответил. На самом деле фениксиец произвел на него сильное впечатление, но Чан ни в коем случае не показал бы этого. Ведь перед ним был убийца императора. С другой стороны, это был всего лишь подросток с осунувшимся лицом, бог весть откуда взявшийся мальчишка, бестактно прервавший его воспоминания о самом дорогом. Шенда навсегда запомнилась ему. Долгими ночами за своей стойкой в трактире он мысленно вызывал ее образ, наслаждаясь им, как волшебным эликсиром. Вмешательство фениксийца напомнило ему об изгнании из отряда, о чувстве отверженности, которое он испытал, когда Черные Лучники бросили его, подобно тому как стая бросает раненое животное на растерзание гиенам. Может быть, все сложилось бы иначе, если бы Шенда пришла одна… И все же он отдавал себе отчет: чтобы не ссориться с нею, придется вести себя с Януэлем если не как с другом, то как с товарищем по несчастью. Это все, на что он способен.

– Ладно, – процедил он сквозь зубы. – Хорошо. – Он убрал светлые волосы за уши и пояснил: – Дело в том, что нам с Шендой случайно удалось заполучить один альмандин. Нам было поручено закупить для отряда оружие… и на обратном пути мы встретили купцов и жрецов, которые обделывали свои делишки в приграничной таверне. Предметом торга был какой-то странный камень, и каждая из сторон не желала, чтобы другая догадалась о его истинной ценности. Думаю, что жрецы действовали по собственной инициативе, потому что вообще грифийская Церковь поддерживает альмандинок. Короче говоря, мы напали на них и украли реликвию. Не было и речи о том, чтобы оставить ее у себя. Мы отправились в монастырь альмандинок, находившийся неподалеку от Альдаранша, чтобы отдать камень туда на хранение. Золота взамен мы не получили, зато были удостоены долга чести. Тогда мы ни в чем не нуждались. Но мы запомнили это обещание… а потом расстались.

– Настоятельница монастыря сказала, что мы должны прийти вдвоем в тот день, когда нам потребуется помощь. Поэтому я и отправилась к Чану.

– Я догадываюсь, о чем ты хочешь ее попросить, – объявил тот, подбрасывая в костер сухие ветки. – О медузнице, не так ли?

Шенда кивнула. Из магических книг, хранившихся в Башне, Януэль знал о существовании этого необычного животного, которое сестры-альмандинки использовали как своего рода шлем.

– Если мать-настоятельница согласится нам его дать, тогда у нас появится надежда проникнуть в Альдаранш незамеченными.

– Неплохая идея, – подтвердил Януэль. – Если только они согласятся предоставить это фениксийцу, в сердце которого, возможно, находится Желчь…

– Что? – воскликнул Лучник, вытаращив глаза.

Драконийка, вздохнув, опустила голову:

– Это долгая история, старина. Ты прав, Януэль, я об этом не подумала. Это может серьезно осложнить дело.

– Почему? – спросил Чан.

– Смысл их жизни – не допустить, чтобы священные альмандины использовались в чьих-то корыстных целях, – объяснила Шенда. – Отдать медузницу человеку, которым может завладеть Желчь…

– Которому мать-настоятельница к тому же ничем не обязана, – заключил Чан, покосившись на фениксийца.

– Разберемся на месте, – подытожила Шенда.

– А откуда взялась Желчь у этого милого мальчика?

– Нам пора в дорогу, – сказала драконийка, снимая с ветки свою тунику.

Когда наступили сумерки, они снова тронулись в путь. Чтобы добраться до монастыря, требовалось две или три ночи. Их взорам открывался однообразный пейзаж: поля до самого горизонта, густые леса и ухоженные фермы, которые они старательно обходили стороной. Они шли только по проселочным дорогам, а иногда напрямик через заросли. Много раз они видели имперских рыцарей, несущихся галопом по широким мощеным дорогам к Альдараншу. По мере приближения к столице они неоднократно замечали в небе Грифонов с огромными крыльями цвета нефрита и серебра. Беглецам то и дело приходилось выбирать обходные пути, скрываясь под кронами деревьев от их пронизывающего взгляда.

Когда Шенда и Чан во время привалов дружески болтали, вспоминая былые времена, Януэль старался сосредоточиться на Фениксе. Ему никак не удавалось установить с ним связь. Каждое утро, когда его спутники ложились спать, он садился в стороне и закрывал глаза. Он не открывал врата своего сердца, но внимательно прислушивался к дыханию Феникса-Хранителя. Это занятие успокаивало юношу, и он засыпал, убаюканный этой внутренней музыкой. Музыкой, которая могла в любой момент взорваться и превратиться в уничтожающий грохот.

ГЛАВА 22

Орден альмандинок строил свои монастыри всегда по одному и тому же образцу: большой комплекс круглых домиков, низких, без окон и с перламутровыми стенами. Эти домики были будто уложены один на другой, что в совокупности создавало захватывающий рельеф. Для того чтобы сбить с толку воров, попытавшихся проникнуть внутрь, было придумано бесчисленное множество галерей, соединявших залы внутри монастырских зданий. Нижняя часть ансамбля была расположена на берегу Альдарена и переходила в пристань, к которой могли причаливать корабли гостей.

Единственный вход в город для иноземцев находился как раз на этой пристани. Прибывавшие по суше должны были обойти монастырь и постучаться в бронзовые ворота, отделявшие альмандинок от всего Миропотока.

Чан негромко постучал в них два раза и порывисто пригладил свои золотые волосы. Шенда и Януэль терпеливо ждали рядом и не отрываясь смотрели на реку, по которой большие баржи скользили в сторону Альдаранша. Вдали мириадами звезд сияли огни столицы.

Сначала путники услышали звук шагов, а затем, тихо скрипнув, открылся крохотный глазок. Наступившую тишину нарушил низкий голос Черного Лучника:

– Я Чан. Вместе с Шендой, драконийской воительницей, и фениксийцем, которого зовут Януэль, прошу аудиенции Матери-настоятельницы.

Глазок закрылся, и шаги растаяли в галереях монастыря.

– Это значит, что они не разрешают нам войти? – спросил Януэль.

– Нет, – объяснил Чан. – Они должны выяснить у Матери-настоятельницы, имеем ли мы право войти. Нужно подождать.

Через некоторое время внутри снова послышался шум. Раздался глухой грохот какого-то механизма, и бронзовые ворота медленно отворились перед ними. Януэль с нескрываемым любопытством воззрился на сестру-альмандинку. Она выглядела совсем не так, как он ожидал. Она была облачена в драконийские чешуйчатые доспехи, которые облегали ее тело от горла до колена, и обута в тяжелые сапоги из черной кожи, а у ее бедра висела кривая сабля ликорнийского образца. Лишь по очертаниям груди и бедер можно было догадаться, что это женщина.

При виде ее Януэль даже отступил на шаг. О шлеме, который скрывал ее лицо, в фениксийской лиге ходили легенды. Пронизанный хитиновыми прожилками, он целиком покрывал голову альмандинки. Единственный глаз, сиявший в костяной орбите, внимательно оглядел посетителей. Этот шлем и был одной из тех знаменитых медузниц, редких и ценнейших животных, разводимых орденом, чтобы защищать лица сестер-альмандинок. Медузницы обладали удивительной выносливостью и к тому же удовлетворяли все жизненные потребности своей хозяйки. В отличие от простых смертных альмандинки не ели земной пищи и не дышали тем воздухом, которым дышат они. Никто не знал, что происходило с их лицами под живым панцирем.

Рукой, обтянутой чешуей, она сделала повелительный жест в сторону широкого коридора, который вел в глубь монастыря. Чан, как этого требовал обычай, склонил голову, пропуская сестру вперед, чтобы та указывала им путь. В воздухе царила тишина. Фонари освещали белые стены, так что те сияли и в их свете можно было иногда разглядеть кого-либо из альмандинок, идущих по смежной галерее или поднимающихся по лестнице.

Коридор вел в восьмиугольный зал, две трети которого занимал полукруглый бассейн, наполненный мутной горьковато-соленой водой. От воды распространялся пряный аромат. К ним присоединились еще две альмандинки, каждая из которых встала за спиной одного из посетителей, держа руку на эфесе сабли.

Януэль хотел взглядом дать понять Шенде, что он обеспокоен, но она смотрела прямо перед собой.

– Нас еще никогда не допускали сюда, – прошептал Чан. – Никогда.

Вдруг вода в бассейне заволновалась. Януэль вздрогнул от удивления при виде появившегося перед ними существа. Это была старая русалка с длинными синими волосами и красивым спокойным лицом, казалось, что морщины даже украшают его. У нее на лбу мерцала диадема, а на руках, скрещенных на обнаженной груди, звенели многочисленные кроваво-алые браслеты. Она подплыла к ним и, положив худые руки на мрамор, подняла темно-серые глаза на Януэля. За ее спиной медленно плескался большой зеленый хвост.

– Мать-настоятельница, – склонившись, приветствовали ее Чан и Шенда.

Януэль чуть было не сделал то же самое, но предпочел приветствие, предписанное Заветом. Альмандинка за его спиной заворчала, но русалка жестом приказала ей замолчать.

– Ему повезло, что вы смогли сюда добраться, – сказала она хриплым голосом. – Януэль, меня зовут Сэя, и я настоятельница этого монастыря. Раз ты друг Шенды и Чана, добро пожаловать к нам. – Она тряхнула своими синими волосами и посмотрела на Черного Лучника: – Ты почти не изменился. – Затем она перевела взгляд на Шенду: – Ты, впрочем, тоже.

– А вы, Мать-настоятельница, вы неотразимы, – польстил ей Чан.

– Ты очень мил… Увы! Я больше не могу покидать монастырь и гулять по берегам реки при высокой луне. Время идет, мой мальчик. – Она постучала по краю мраморной чаши. – Подойди, фениксиец, подойди и сядь рядом со мной.

Он послушно сел. Альмандинка не отступала от него ни на шаг.

– Меня бросило в дрожь при мысли о том, что ты войдешь сюда, – призналась она. – Утверждают, что ты умеешь высвобождать Желчь. Это правда?

Януэль колебался, прежде чем ответить, хотя лицо этой женщины располагало к откровенности. Откуда ей было известно о его возможностях? Определенно представители различных орденов, не присутствовавшие при драматических событиях в имперской крепости, догадались, что Возрождение потерпело провал.

– Это не так просто, Мать-настоятельница.

– Догадываюсь, но повинна ли именно Желчь в том, что… когда погиб император?

– Предоставим мэтрам Огня ответить на этот вопрос, – сказал Януэль.

– Ты прав, не говори мне ничего, – уступила она. – Я дала твоим спутникам клятву, которая обязывает меня так же, как и всех сестер этого монастыря. На самом деле мне не слишком хочется знать больше. Может быть, однажды я пожалею, что не выдала тебя властям… Но сейчас, глядя на тебя и читая в твоих глазах, я знаю, что ты не тот убийца, описание которого разослано по всей империи. – Звякнув браслетами, она взяла его за руку. – Что тебе нужно, фениксиец? Ведь твои друзья вернулись сюда из-за тебя, не так ли?

– Мне необходимо пробраться в Башню материнской лиги.

Шенда выступила вперед:

– Мать Сэя, до сих пор нам везло. Но я боюсь, что без вашей помощи будет невозможно приблизиться к Башне, где находятся мэтры Огня. Вы лучше меня знаете, сколь многочисленны Грифоны Альдаранша и как могущественны их покровители – первосвященники. Я по опыту знаю, как трудно обмануть их бдительность. К тому же еще есть и имперские войска.

– Ты права, – согласилась русалка. – На моей памяти только один раз вокруг столицы собрали столько солдат: во время набегов химерийцев. Мне тогда было всего десять лет… Я знаю, почему вы здесь и что ты хочешь попросить у меня. Я догадалась об этом в ту минуту, когда мне сообщили о вашем приходе. Но ты вынуждаешь меня принять опасное решение… очень опасное.

– Медузница, – тихо подтвердила Шенда.

– Конечно. На вашем месте я бы тоже постучала в двери этого монастыря. Если я соглашусь, ни один страж не осмелится вас заподозрить и Грифоны не смогут послать импульс сквозь этот шлем…

– Я думаю, что это единственный выход.

– А что вы предпримете, когда окажетесь в Альдаранше?

– Нам нужно лишь приблизиться к Башне. Там будет видно. Тогда настанет черед действовать Януэлю.

Хвост русалки ударил по воде.

– В давние времена, когда вы принесли мне альмандин, я поклялась отплатить вам. Но позволить вам взять медузницу, это…

– Мать-настоятельница, – прервал ее Януэль, – а вы сами не могли бы войти в контакт с Башней?

– Боюсь, что нет. Говорят, что даже кошке не прокрасться мимо охраны, которая окружает площадь днем и ночью. Кроме того, после смерти наставника фениксийцев Фареля все предсказывают, что солдаты со дня на день захватят Башню.

Кровь отлила от лица Януэля. Он пошатнулся и слабым голосом пробормотал:

– Н… наставник Фарель?

– Ты не знал? Да защитят нас Хранители! – добавила она, положив руки на колени фениксийца.

Януэль не хотел верить услышанному. Его учитель… Единственный человек, в котором он никогда не усомнился и за которого не колеблясь ни секунды отдал бы жизнь.

– Вы уверены? – спросил он, сдерживая навернувшиеся на глаза слезы.

– Как я могу быть уверена? – возразила она, сжав его колени. – Грифийская Церковь утверждает, что он сделал попытку бежать, когда его везли в столицу, где должен был предстать перед первосвященниками. Он был убит во время побега. Но, – продолжала она, – возможно, это только слух, распущенный Церковью для того, чтобы вызвать гнев народа по отношению к фениксийцам.

Несмотря на высокий сан Матери-настоятельницы, эта пожилая женщина казалась такой понимающей, что Януэль разрыдался, уткнувшись лицом в ее плечо.

– Ты еще так юн, – сказала она, гладя его волосы.

От слез Януэлю становилось легче. Когда он подумал, что больше не увидит наставника Фареля, то ощутил, что умерла какая-то частица его самого, выпал огромный кусок его жизни.

– Плачь, мой мальчик, – прошептала русалка. – Горе должно оставить борозду в твоей душе. И в нее ты посеешь новые радости. Возрадуйся тому, что он погиб как герой. Другие сейчас умирают в черных изгибах Темных Троп.

Ее голос баюкал фениксийца и понемногу смягчал навалившуюся на него огромную тоску. Наконец он выпрямился и вытер рукавом слезы. Она улыбнулась и смахнула последнюю соленую струйку, бежавшую по его щеке.

– Теперь посмотрим, что можно сделать, – бодро сказала она.

Драконийка, как и Чан, стояла молча. Боль фениксийца слишком напоминала ее собственную, чтобы она могла найти подходящие в такой ситуации слова. После смерти Лэна ей пришлось видеть, как умирали многие ее спутники, они один за другим уходили из жизни. Такова судьба наемного воина. Слезы, которые она пролила на их могилах, ожесточили ее сердце. Как ни странно, увидев, как Януэль склонился на плечо Матери-настоятельницы, а не на ее собственное, она испытала одно-единственное чувство – укол ревности. Отогнав эту мысль, она положила руки на пояс, чтобы придать себе решительный вид.

Януэль спрятал горе в глубине сердца. Придет час, и он сможет излить свою боль. Его учитель – он был убежден в этом – хотел, чтобы его самопожертвование послужило ученику и лиге. Фениксиец поклялся отдать ему последнюю дань уважения и сделать так, чтобы его смерть не оказалась напрасной. Сжав губы, чтобы удержать рыдания, он поднялся:

– Если мы не можем связаться с мэтрами Огня, нужно встретиться с ними. Шенда права, солдаты империи, вероятно, блокировали подступы к Башне, надеясь, что я сам приду в ловушку, а им останется лишь ее захлопнуть. Вы сами сказали, Матушка, что у нас нет никаких шансов перехитрить тех, кто окружил Башню… Я заклинаю вас, помогите нам!

Старая русалка подняла руки ко лбу и закрыла глаза:

– Вот уже почти шестьдесят лет, как я управляю этим монастырем. Я никогда не совершала ошибок и всегда почитала древнюю заповедь альмандинского ордена, который требует от настоятельниц, чтобы они до последнего вздоха защищали камни Хранителей, альмандины… Я пошла на огромные жертвы, чтобы защитить монастырь от нападений Харонии, я прямо здесь вела переговоры с королями и императорами, и сегодня я не собираюсь вновь ставить под угрозу все достигнутое за годы упорного труда, чтобы тебя спасти.

Януэль был смертельно расстроен.

Мать-настоятельница потерла виски и снова открыла глаза:

– И все-таки я считаю своим долгом как можно быстрее доставить того, кто умеет управлять Желчью, в укрытие, где он был бы в безопасности от всех тех, кто хотел бы использовать его в своих интересах. В особенности следует оградить его от грифийской Церкви. Честно говоря, весь наш орден был потрясен, узнав о том, что случилось в имперской крепости. Мы надеемся, что в конце концов кто-нибудь найдет способ уничтожить Желчь. Благодаря фениксийцам это может воплотиться в реальность. Говорят, что у тебя в сердце живет Феникс.

Как будто услышав эти слова, Феникс шевельнулся внутри Януэля, и по его телу разлилось горячее тепло.

– Это значит, что тебе удалось справиться с Желчью, – продолжала русалка. – В недобрых руках альмандины, которые мы здесь храним, могут превратиться в смертоносное оружие. Ордену никогда не удавалось разгадать, как их можно разрушить. Это не получилось даже у первородных Фениксов. Если тебе, Януэль, это удастся, тогда Миропоток получит решающий козырь в борьбе с Харонией. – Она помолчала, чтобы посетители подумали над тем, что она сказала, и продолжила: – Поэтому я решила вручить каждому из вас медузницу и драконийские доспехи. Благодаря им вы сможете перемещаться по столице, не боясь быть арестованными. Только я не уверена, что вам под силу это испытание.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила Шенда.

– Сестрам-альмандинкам часто требуется много времени, чтобы привыкнуть к животному. Их тело должно достигнуть гармонии с медузницей. Разумеется, мы не будем совершать полного слияния, чтобы вы могли снять шлем, как только окажетесь в безопасности. Однако носить медузницу даже такое короткое время может быть опасно для жизни, имейте это в виду.

– Да поможет мне Феникс! – сказал Януэль.

– Да, – согласилась настоятельница. – А у тебя, – добавила она, посмотрев на Шенду, – есть сила Дракона. Она тебе пригодится…

– А у меня ничего нет, – признался Чан. – Я не уверен, что хочу идти на такой риск.

– Ты и не должен, – сказал, подойдя к нему, фениксиец. – Ты и так уже многое для нас сделал.

– Но я зашел слишком далеко, – улыбнулся Чан. – Теперь уже слишком поздно вешать на стену лук, становиться за стойку трактира и мечтать о прошлом.

Он отказался оставить тех, ради кого пожертвовал всем. В том притоне в Альгедиане он попытался стереть свои воспоминания, забыть о Черных Лучниках, среди которых он будто заново родился. Теперь, находясь рядом с фениксийцем и особенно с Шендой, он вновь почувствовал этот ни с чем не сравнимый ветер приключений и обрел надежду красиво завершить свой жизненный путь.

– Я не надену шлем-медузницу, но я попробую увлечь за собой преследователей. Если я отправлюсь на юг, то, может быть, отвлеку их внимание и тем самым помогу вам.

– Это твое решение? – спросил Януэль.

– Да.

– Я от всей души благодарю тебя. Не знаю, что сказать…

Чан понимающе ему улыбнулся и приблизился к Шенде, которая, думая о своем, покусывала нижнюю губу. Теперь она оказалась перед выбором. Чтобы последовать за фениксийцем, она должна снова использовать свою магическую силу и нарушить обещание, которое дала Лэну. В глубине души она уже знала, что пойдет за фениксийцем до конца. За время, проведенное в отрогах Гордока, она узнала юношу, который незаметно для нее самой занял место в ее сердце. И она не задавала себе вопросов о природе чувства, которое их связывало, и не думала, что любит его; просто ей смертельно не хотелось покидать его. По крайней мере теперь. Почему она подвергала себя такой опасности, ни в грош не ставя собственную жизнь? Ради вознаграждения, обещанного фениксийцами? Ответа у нее не было.

Голос Януэля раздался как призыв:

– Шенда, твое решение?

Она запустила пальцы в темные волосы юноши и бросила:

– А ты как думаешь?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю