Текст книги "Бывшая моего брата. Я ненавижу ее... (СИ)"

Автор книги: Мэри Ройс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 31

Знаете, хождение впереди своего начальства сомнительное удовольствие. И сейчас я особенно убеждаюсь в этом, когда чувствую за спиной напряжение, да такое, что поясница буквально немеет. Мне даже не нужно оборачиваться, чтобы понять – причина в его взгляде, контролирующем каждое мое движение. Чертов садист. Обязательно было подвергать меня очередному стрессу? Нельзя поговорить на моей рабочей территории? Такое впечатление, что единственная цель Айдарова – загнать меня в такую ситуацию, в которой я буду ощущать себя героиней какого-то трехмерного кошмара.

Хотя достаточно одного его присутствия.

Но этот кошмар становится еще более пугающим и реалистичным, как только мы приближаемся к кабинету Сатаны.

Останавливаюсь, делаю глубокий вдох, непроизвольно прикусывая нижнюю губу, когда Айдаров сокращает между нами последнее расстояние и толкает эту чертову дверь, практически задевая своей крепкой грудью мою спину. Нет, блядь, не практически, я почувствовала это долбаное прикосновение, и только поэтому сейчас мое сердце заходится в истерике. Однако ему становится гораздо хуже, стоит Хакиму положить ладонь на мою поясницу, побуждая меня пройти вперед. Беззвучно ахаю и подпрыгиваю, буквально влетая в чертов кабинет. Блин, блин, блин! Все произошло слишком быстро, чтобы я могла хоть как-то подготовиться к этой близости, а теперь проклинаю себя за то, что так глупо реагирую на этого мужчину.

Ну как глупо? На самом деле нормальная реакция после того, как тебя трахнули, а потом сделали вид, будто ты невидимка.

Отмахиваюсь от ненужных мыслей, когда мы оба усаживаемся на места: он во главе стола для переговоров, а я – сбоку.

Стараюсь не смотреть на его мужественное лицо, в то время как он до смешного завораживающе поправляет запонки длинными пальцами, разумеется, не оставляя без внимания дорогущие часы. Силой отвожу взгляд, радуясь тому, что Айдаров был слишком занят собой и не заметил моего внимания к своей важной персоне. Поерзав на стуле, нервно прочищаю горло, убеждая себя больше не пялиться на этого привлекательного сноба, но какого-то черта снова смотрю в его сторону, буквально облизывая глазами жилистую шею с крупным кадыком и широкие плечи, рельеф которых не способен скрыть даже пиджак. Особенно когда они напрягаются, пока Айдаров достает какие-то бумаги из нижнего ящика стола. И все это в раздражающей тишине.

– Вы собираетесь сказать, ради чего привели меня сюда или и дальше будете томить в молчании?

Прежде чем я успеваю осознать дерзость своего тона, Айдаров в искреннем удивлении поднимает голову, вскидывает брови и, одарив меня жестокой ухмылкой, устраивается в своем кресле поудобней, теперь уделяя все свое драгоценное внимание исключительно мне.

– Простите…

Он останавливает меня взмахом руки и, не позволяя договорить, бросает небрежное:

– В каких вы отношениях с Робертом Карловичем?

Я даже выпадаю в осадок. Вопрос оказался настолько неожиданным, что я даже не нахожусь с ответом. Пока нет. Но мне не нравится тот факт, что Айдаров интересуется человеком, который входит в состав комиссии фонда.

– Эм… Вы про Роберта Эйбмана?

Айдаров кивает, перелистывая несколько страниц в лежащей перед ним папке, после чего поднимает на меня свои наполненные холодом глаза.

– Он самый, – подтверждает снобистским тоном.

– Ну… – Невзначай убираю волосы за уши. – Вроде как в хороших. – Быстро добавляю: – В плане работы, разумеется.

– Мне из вас по слову вытаскивать? – Закинув ногу на ногу, он сцепляет на колене свои длинные худые пальцы. – Продолжайте. Мне недостаточно вашего нелепого бормотания.

Едва ли не вздрагиваю от грубости в его голосе. Да что с ним такое? Обязательно вести себя, как последний мудак гребаного века? Я в шаге от того, чтобы предложить ему обратиться за помощью к психологу. Но, разумеется, ничего такого не делаю.

Только краснею, черт возьми.

И меня раздражает то, с какой скоростью мое лицо заливается жаром, я чувствую это. Очень хотелось бы, чтобы причина была только в злости, которую я испытываю к нему, но, к сожалению, есть что-то еще. Только вот я игнорирую это, как и неприятное давление в груди, которое списываю на нервы.

Прикусываю язык, чтобы воздержаться от того ответа, которого этот мудак заслуживает, и, дав себе еще пару секунд остыть, я говорю то, что хочет услышать Сатана:

– Мы с Петром Семеновичем неоднократно принимали от него приглашения на званые вечера, а также принимали дотации в некоторые из проектов.

– Да, – задумчиво потирая подбородок, кивает Айдаров. – Я наслышан о вашем умении убеждать поддержать именно ваши проекты.

Сжимаю челюсти, с трудом выдавливая улыбку:

– Наши проекты были весьма перспективными, и только поэтому Эйбман поддерживал их.

Козел ты приставучий!

– Не надо строить из себя дурочку. Для вас не секрет, кто распоряжается инвестиционным фондом, именно поэтому вы давили в своих проектах на те точки, которые важны для Эйбмана. Кстати, очень умный ход, учесть принципы будущего спонсора. Вы ведь узнали о слабостях Роберта Карловича, сблизившись с его женой, верно? Чей это был план? Ваш или бывшего начальника?

Моему ошеломлению нет предела, когда жаркий огонь возмущения охватывает меня с головой. Заикающийся вздох буквально вырывается из вздымающейся груди. Откуда он все это знает, черт возьми?

– Это… не то… я не…

– Говорите как есть, мне не нужна ваша скромность, Чудакова. Это лишь плюс, а в вашем случае, один из немногих, которые действительно делают вас важным сотрудником.

Ах вот оно что. Высокомерный осел!

Внутри все дрожит, и мне требуются все силы, чтобы не разбросать жалкие остатки своей гордости у его ног.

Тяжело сглатываю, вздергиваю подбородок и произношу, глядя в проклятые глаза Айдарова.

– Не понимаю, при чем здесь я.

В эту же секунду в его взгляде вспыхивает угрожающее предупреждение, из-за которого мое сердце оказывается запертым в метафорической клетке, и теперь я жалею, что смотрела на Хакима.

– При том, что вы, Алевтина Александровна, действительно имеете на этого старикашку весьма существенное влияние. Хотя, не буду скрывать, я крайне удивлен, что вам вообще удается провернуть подобное с мужским полом.

Брошенные слова, подобно ядовитому угольку, плавят кожу, проникают до костей и причиняют боль, но я игнорирую ее, стараясь говорить как можно высокомернее:

– Мне кажется, вы переходите…

– Довольно, – командный тон Айдарова заставляет мое глупое сердце забиться чаще. – Ты поедешь со мной. И сделаешь все, чтобы контракт на пятьдесят миллионов достался нам. Вылетаем через два дня. Билеты и проживание за счет фирмы, разумеется.

Понимание того, что он бросил мне свои слова как обглоданную кость собаке, в мгновение ока заставляют мою кровь закипеть, порождая внутри самую настоящую злость, что, подобно червю, медленно пробирается через каждый сантиметр моей плоти. И я в шаге от того, чтобы перепрыгнуть через стол и вцепиться ногтями в это чертово идеальное лицо. Признаться честно, подобная картина немного успокаивает, и я нахожу в себе силы выдохнуть. Ненадолго.

– И еще ознакомьтесь с документами. Вы должны понимать, что просите.

Передо мной на стол опускается папка бумаг, но я не спешу к ней притрагиваться. В горле нарастает такой ком, что становится физически больно терпеть этот дискомфорт. Он ломает остатки моей решительности, и я прячу взгляд вниз, нервно заламывая пальцы.

– Я отказываюсь, – едва слышно шепчу, не в силах скрыть свою уязвимость. Этот ублюдок даже не смог нормально попросить меня о помощи. Какой же мерзавец…

– Где ты услышала просьбу?

Прилетает в ответ хлыст, и я тут же поднимаю взгляд, словно ожидая, что Айдаров подскочит с места. Но этот сноб сидит на своем троне, надменно постукивая длинным пальцем по колену и наблюдая за мной как хищник. Ради забавы.

Мои челюсти пульсируют от боли, так сильно я сжимаю их. Но знаете что? С меня хватит.

– А с чего вы взяли, Хаким Тазиевич, что моя новая должность, до которой вы меня понизили, включает в себя подобного рода услуги? Архив – мой предел. Разве нет? Но вы всегда можете обратиться к Сусанне Валерьевне. Уверена, она ни в чем и никогда вам не отказывает.

Мне стоит жалеть о своих словах, но внутри меня ликует злорадство, которое я только что короновала на глазах у Сатаны.

– Интересно, – хмыкает Айдаров, а я теряю последние крупицы самообладания и подскакиваю с места.

– Это мне интересно, что, черт возьми, происходит! То ты игнорируешь меня! То нарочно цепляешь! Теперь же решил использовать как тряпичную куклу и взять с собой на важную сделку только из-за того, что это представляет для тебя своего рода выгоду! И это после того, как ты игнорировал мое присутствие в гребаном офисе. – Подаюсь в его сторону, хлопая ладонями по столу. – Настолько нравится издеваться надо мной? Не хватило того, что сделал со мной в бане? – Отталкиваюсь и вплетаю пальцы в волосы, готовая вырвать их. – Ты… это… Я даже не знаю, как реагировать. Ты просто пришел, – я вся киплю, – трахнул, – вскидываю руки, – и ушел! Ты хоть представляешь, что было со мной после? Что я думала? А ты в итоге ведёшь себя как ни в чем не бывало! Почему ты так сделал?! Почему?!

Он прерывает мою тираду одним щелчком пальцев. Вот так просто. И я, запыхавшись, отступаю назад, не готовая к следующему удару:

– Чудакова, это был просто секс. И не припомню, чтобы ты сопротивлялась.

– Ты… – Кусаю язык и сжимаю кулаки, уговаривая себя уйти и больше не унижаться. Но это выше моих сил. Шагаю к нему. – Ты просто подонок, Айдаров! Гад! И врун. И я ненавижу, что, несмотря на все твои подлости, я позволила этому случиться! Позволила себе хотеть тебя! Хотя не должна была! И я не верю тебе, ясно! Ты пришел ко мне сам, хотя мог трахнуть ту же Алабаеву! Или свою гребаную Сусанну! Но ты пришел ко мне, даже понимая то, что Паша сломал бы тебе челюсть, если бы узнал! Хватит мучить меня, Хаким. Прошу, хватит!

Какого-то черта я обхожу стол и забираюсь к Айдарову на колени, вынуждая его окаменеть. И мне плевать, если сейчас кто-то зайдет в его кабинет. Я слабачка. Знаю. Но ведь в бане был не просто секс. Он пришел именно ко мне… Это последняя мысль, а затем я прижимаюсь губами к его губам. Я больше не отдаю отчёт своим действиям. Я устала.

– Я виновата перед тобой… но больше не могу так, – качаю головой и обнимаю его колючие щёки. – Пожалуйста, Хаким, прекрати уничтожать меня своим безразличием. – Молчит, а я таю от желания почувствовать этот чертов поцелуй, как и тогда, в бане. – Почему ты пришел ко мне?

Ощущаю, как под ладонями напрягаются его челюсти, и то, как яростно сокрушается грудная клетка, но, когда он говорит, я замерзаю от холода.

– Прекрати романтизировать секс, Чудакова.

Затем Хаким пытается скинуть меня с коленей, но я намертво впиваюсь в его шею лишь для того, чтобы отравить своей яростью.

– Ненавижу тебя, – шиплю в безразличные ко мне губы, а после спрыгиваю на пол и пускаюсь наутек, пока меня не останавливает тихий, но полный сарказма голос:

– Я твой босс, Чудакова. Ненавидеть меня – часть твоей работы.

Сжимаю и разжимаю кулаки, умоляя себя уйти.

Не слушай. Не реагируй.

Не могу.

– Это поправимо.

Слова срываются с моего языка колючим порывом. Но именно в этот момент я понимаю, что в моей голове назревает одно из самых правильных в жизни решений.

Я больше не хочу здесь работать.

– Я слышал, ты нуждаешься в отпуске?

Медленно оборачиваюсь в каком-то неверии.

– Примешь мое предложение, и я дам тебе его.

Пошел. Ты. На хрен.

– Я предпочту захлебнуться пылью в офисе, чем поехать с тобой.

Глава 32

Знаете, когда я говорила, что предпочту захлебнуться пылью в офисе, то совершенно не планировала, что мой босс-мудак воспримет эти слова настолько буквально и воплотит их в реальность.

С того самого дня, как я отказала Айдарову в этой гребаной поездке, моя жизнь превратилась в бесконечные американские горки. На работе, разумеется. Дома я практически не бываю, а если и бываю, то даже не помню об этом. Господи. Мой бедный Живоглотик еще никогда не был настолько обделен вниманием своей непутевой хозяйки. Можно начинать представлять, как мой кот гордо собирает свои вещи и уходит от меня без оглядки и каких-либо сомнений. К сожалению, я даже не увижу этого и не смогу хоть как-то воспрепятствовать его решению. Потому что я снова на работе.

Пошла вторая неделя, как я беспрерывно варюсь в адской карусели, после остановки которой готова выблевать свои внутренности, вот только я так устаю, что у меня не хватает сил даже на это…

И, помимо снобистских замашек Айдарова, мне приходится терпеть нытье Завгороднего, который никак не хочет понять, что я просто-напросто не могу ему помочь. По крайней мере, сейчас. Я, блин, себе-то помочь не в силах, лишний раз стараюсь не попадаться на глаза Хакиму, но Костик, видимо, хочет, чтобы во благо его спасения я собственноручно положила голову на гильотину перед своим боссом. А ведь этот Сатана с удовольствием бы воспользовался таким превосходством и стал моим палачом. Боюсь даже представить, насколько яркой была бы его реакция, если бы я попросила отозвать иск на своего бывшего…

Так что нет, извините. На благородство и самопожертвование у меня сейчас нет настроя.

Возможно, я и рассуждаю как эгоистка во благо собственной безопасности, но сейчас правда нет желания лезть на рожон и демонстрировать бесстрашие, которое и без того вполне глупым образом все больше и больше прорывается наружу. К тому же меня чертовски злит, что Костик ведет себя так, будто это я виновница всех его бед.

Более того, этот идиот названивает мне в самые неподходящие моменты, как, например, в прошлую среду, когда на общем собрании мой телефон бесконечно вибрировал на столе. До тех пор, пока господин Айдаров с величественным спокойствием и безразличием не швырнул его в мусорное ведро, продолжив вести диалог с одним из сотрудников так, словно ничего не произошло. Будто он имел право распоряжаться моей личной вещью.

Ох, он не упускал ни единой возможности, чтобы отыграться на мне за один чертов отказ. А ведь я отказала не на пустом месте!

Да этот сноб даже не смог нормально попросить тебя об услуге.

Киваю, соглашаясь с возмущенным внутренним голосом.

Так и есть.

Услуге, в которой был заинтересован лишь он.

Вот только я не учла, насколько сильно мой отказ может задеть самолюбие его величества Айдарова.

Так что теперь я имею то, что имею.

За опоздание или какую-либо задержку меня ожидал дополнительный час работы. За отсутствие на рабочем месте (на минуточку!) в свой выходной день я выслушала кучу колкостей и резких слов. А в конечном счете мне пришлось ехать в офис и заканчивать уик-энд там, потому что проделанная мной работа не соответствовала его чопорным требованиям. Поэтому я переделала все заново. Но на следующий день Айдаров нашел новую причину, по которой смял все мои труды в кулак и швырнул в мусор. И так раз за разом: я делаю, он недоволен. Всегда.

Клянусь, я даже задумывалась: может, стоит прийти к нему и с позором забрать свои слова обратно? Но какого-то черта моя гордость решила дать о себе знать в самый неподходящий момент. Ведь я была почти готова на одно большое унижение, вместо того чтобы терпеть их бесконечное количество изо дня в день. Вот только, стоило мне столкнуться с хладнокровной дикостью босса, мое желание сдаться застряло в глотке непробиваемым комком.

И с каждой минутой этот комок разрастается все сильнее.

Настолько, что я чувствую приближающийся срыв. Господи, да я мечтаю, чтобы мое долбаное терпение закончилось. Мечтаю взобраться на него, как разъяренная амазонка на дерево, и придушить собственными руками. Но пока я в очередной раз наступаю себе на горло и вместо своей привычной работы в стенах офиса несусь в «Старскофе». Уму непостижимо! Этот козел делает из меня девочку на побегушках! Смешно! Не знаю даже, что абсурдней: я, бегущая за кофе, или то, что этот долбаный сноб заказал лавандовый раф! Да он в жизни не пил ничего подобного, только качественный крепкий эспрессо без каких-либо добавок. Даже здесь он издевается надо мной! И какого-то черта этот заказ прилетел не его секретарше, а мне! Ах да, она на больничном!

Надуваю щеки и шумно выдыхаю, смахивая прилипшую ко лбу прядь волос. Жарко ужасно. Последние деньки августа залюблены солнцем, которого я практически не вижу. Да и сейчас насладиться им как-то нет возможности, потому что несусь точно умалишенная. Черт возьми, я буквально пылаю в огне! Проклятая блуза прилипает к влажной спине, а ведь еще только начало рабочего дня. И переодеться меня, разумеется, никто не отпустит.

На ходу бросаю взгляд на наручные часы и невольно закатываю глаза. Время моего обеда, время, когда все сотрудники покидают свои рабочие места, а у меня появляется возможность съесть гребаный сэндвич в тишине кабинета. Увы, сегодня я остаюсь без него.

Ускоряю шаг, мне хочется успеть попасть в уже закрывающиеся двери лифта. И да! Хотя бы здесь удача встает на мою сторону.

Ну не совсем. От резкого движения стаканчик с кофе чуть накреняется, и несколько коричневых капель теперь расползаются по рукаву моей блузы. Отлично! Просто великолепно!

Запрокидываю голову и, прикрыв глаза, делаю несколько успокаивающих вдохов. Жаль, что воздух здесь поглощаю не только я. Наверное, поэтому мне кажется, что его до смешного недостаточно. Благо у меня есть время отдышаться, и для этого я занимаю более-менее свободный уголок. Сейчас я не в том состоянии, чтобы находиться в центре толпы.

Быстренько обтираю стакан салфеткой, закрываю крышку плотнее и, не зная, куда деть глаза, начинаю отслеживать красные цифры на табло. Мне становится немного легче, когда с каждым новым этажом количество людей в кабине уменьшается. Постепенно я беру поводья своего самообладания в руки и метафорически сжимаю их покрепче. Особенно когда приближаюсь к кабинету Айдарова с кофе, который он потребовал от меня в мое рабочее время! Теперь мне нужно просто отдать заказ и как можно быстрее спрятаться в архиве. В последнее время я даже не против там находиться. Еще немного, и благодаря своему боссу я стану официальным социопатом.

На секунду останавливаюсь и делаю еще один глубокий вдох, а потом, постучав, захожу внутрь. Разумеется, он даже не поднимает голову, по-прежнему что-то быстро печатая этими проклятыми длинными пальцами.

И нет, я не любуюсь совершенством его сосредоточенного лица и мужественными предплечьями с наспех закатанными манжетами. Одна маленькая небрежность. Но именно она делает его образ еще более сексуальным.

Боже…

Ударьте меня кто-нибудь!

Это вообще законно быть таким красивым и в то же время самым невыносимым злодеем на свете?

Вот о чем я только думаю?! Качаю головой. Мне нужен отпуск…

– Так и будете стоять? – Вздрагиваю. – Я за это плачу вам деньги? – риторический вопрос. – Поставьте кофе на стол и покиньте мой кабинет. – В его резком тоне сквозит садизм, но я уже по привычке игнорирую его и то, что он не удостаивает меня взглядом.

Что ж, в принципе такое положение дел должно устраивать не только его. Быстро семеню ногами через все помещение, чтобы поставить на стол кофе и исчезнуть.

И я уже направляюсь на выход, как вдруг в спину долетает недовольное:

– Что это?

Немного растерянно оборачиваюсь, замечая, как небрежно он отставляет слегка запачканный стакан в сторону.

– Ваш кофе, – шепчу пересохшими губами.

– Это дерьмо, а не кофе. К тому же он остыл. Принесите мне новый.

Что? Принести новый? Он издевается?

Не сдавайся. Не проигрывай, девочка.

Тяжело дыша, я облизываю губы, практически задыхаясь его высокомерием, которое почти притупляет мою решительность. Почти. Потому что я все же рискую открыть рот и сказать:

– Извините, но… – Прочищаю горло, пытаясь звучать более уверенно: – Кофейня в паре улиц отсюда, а мое обеденное время подходит к концу…

В этот момент Айдаров прекращает печатать и бросает на меня леденящий душу взгляд.

– Я не спрашивал вас о времени, Чудакова. Я сказал принести мне новый кофе. – Он снова сосредотачивается на мониторе, раздраженно махнув рукой, словно я надоедливая муха: – А теперь убирайтесь и выполняйте, что вам сказано.

Я вздрагиваю от прилетевших мне слов. Да что с ним такое? Почему он ведет себя так грубо?!

– Вы оглохли? – нетерпеливо бросает он, даже не поворачиваясь ко мне. – Вас уже минуту как не должно быть здесь.

Обычно я бы уже бежала в сторону выхода, мечтая исчезнуть из его поля зрения, но сейчас во мне что-то ломается. Я слышу этот треск в своей голове, точно то самое глупое бесстрашие наконец проломило последний барьер. Теперь я не в силах остановить его, как и желание дать отпор Айдарову, за которым последует мой незамедлительный проигрыш. Но почему-то меня это не пугает и ни капельки не останавливает. Мои ладони вспотели от того, с какой силой я сжимаю их. Делаю шаг и, схватив стакан, бездумно опрокидываю его содержимое на стол, вынуждая Айдарова отпрянуть назад.

– Твою мать! – Он встряхивает руками, впиваясь в меня убийственным взглядом. – Какого, блядь, хрена ты творишь?

Я вся дрожу, но мой кратковременный триумф слишком сладок, чтобы обращать внимание на что-либо другое. Вздергиваю подбородок и едва ли не рычу, глядя ему прямо в лицо:

– Всего лишь даю вам повод избавиться от недобросовестного сотрудника.

С этими словами я буквально вылетаю из кабинета и пускаюсь в сторону архива, глотая на ходу подкатывающую горечь слез. Я не заплачу. Не заплачу. Этот ублюдок не достоин ни одной моей слезинки. А потом я слышу громоподобный хлопок дверью, доносящийся до меня одновременно с грубым голосом Айдарова. Я не слышу, что именно он рычит и кому, но почему-то интуитивно ускоряю шаг…