Текст книги "Бывшая моего брата. Я ненавижу ее... (СИ)"

Автор книги: Мэри Ройс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 28

Мне кажется, со мной что-то не так.

Третий день подряд моя жизнь все сильнее и сильнее напоминает день сурка. Или ад. Без разницы. Я на каком-то автопилоте. Не живу, а существую. Каждое утро, пока кормлю Живоглотика или пью кофе, или еду в офис, я делаю одно и то же. Отбиваюсь от всплывающих в памяти кадров, где его руки сжимают мое тело, тянут волосы, где его губы накрывают мои в алчном поцелуе, где его пальцы вытворяют со мной вещи, от которых мне становится сложнее дышать, где его восхитительный член жестоко проникает в самую сердцевину моего удовольствия… Но в конце концов все заканчивается тем, что я смотрю в спину Айдарову, пока он хладнокровно уходит, оставляя меня наедине с растерзанными чувствами…

Почему он так поступил? Почему?

Мерзкое чувство одиночества снедает меня. Возможно, в какой-то мере это из-за отъезда родителей, а теперь и Пашки. Три дня назад он вылетел из страны и забрал с собой часть родного тепла, которое в самые сложные периоды помогало мне держаться и не падать духом. Сейчас же у него нет времени даже на телефонный разговор. Да и что я ему скажу? Твой дружок трахнул меня и бросил, в точности как пять лет назад? Ну практически. Тогда я сама к нему пришла... Вот только ни об первом, ни о втором инциденте Пашка до сих пор не знает. Поэтому нет, определенно я не расскажу ему об этом. Да и вообще кому-либо.

– Аля, ты вообще меня слышишь?

Недовольный голос Нины заставляет меня оторвать вспотевший лоб от ладоней и посмотреть на нее. Черт, последнее, что я помню из ее болтовни, – это очередная сплетня о главной бухгалтерше и ее тайной беременности. Наверное. Не знаю, может, со мной действительно что-то не так, но я не из тех, кому интересно обсуждать чью-либо жизнь. Я даже не хожу в перерыв попить кофе всем коллективом. Может, я социопат?

– Прости. – Прикрываю глаза, растирая лоб, который онемел оттого, что я подпирала его некоторое время. – Повтори, пожалуйста.

Она прищуривается, обиженно складывая руки на груди и выгибая бровь:

– С какого момента?

Закатываю глаза и делаю глубокий вздох.

– Ну извини-и-и, просто… – поникнув, опускаю взгляд на свои пальцы. – Я просто не выспалась. Давай лучше поработаем.

С этими словами я хватаюсь за мышку, и экран выходит от спящего режима. Черт возьми, я опять пропустила обед.

– Что-то в последнее время ты часто не высыпаешься. Что происходит? Я понимаю, у тебя стресс, понижение в должности и все такое. Но жизнь-то продолжается…

Мысленно стону и бьюсь головой о стол. Не понимаю, как можно столько трепать языком?

– Нина, – я бросаю на нее усталый взгляд из-под бровей. – Не знаю, как ты, а я хочу поработать. Дьяволица в очках от «Прада» снова забраковала мой эскиз.

– О! – Коллега оживляется и, покрутившись на стуле, опирается локтями на край моего стола. – Что на этот раз?

Я беру паузу, перебирая в голове упреки руководства, но для Нины выбираю самые щадящие варианты.

– Слабая привязка к целевой аудитории. И оставшееся пространство можно было использовать более эффективно. – Натягиваю улыбку и откидываюсь на спинку кресла, принимаясь медленно постукивать пальцами по столу. – Вот скажи, она нарочно издевается надо мной?

Нина пожимает плечами и отталкивается от моего стола, после чего, все так же вертясь в кресле, отвечает немного задумчиво:

– Ну-у-у не знаю, – поджимает нижнюю губу, поправляя очки на переносице. – Может, ей были дороги те туфли, носки которых ты отто...

– Как давно ты носишь очки? – резко меняю тему, нахмурив брови, будто пытаюсь вспомнить ее в этом аксессуаре.

Она немного теряется от такого прямого вопроса.

– Ну… обычно я ношу их только дома, но сегодня утром последняя пара линз упала в кошачий лоток, поэтому у меня не осталось выбора и пришлось надеть очки. А что? – Она морщит нос. – Плохо смотрятся, да?

– Да нет, – улыбаюсь уголком губ. – Просто непривычно.

– Вообще-то, я была в них с самого утра. А ты заметила только сейчас? Знаешь, это немного обидно. Мало того, что ты не слушаешь, так еще и смотришь сквозь меня.

– Ой, не преувеличивай, Нин, – отмахиваюсь и делаю вид, что приступаю к работе. – Давай лучше поработаем. – Захожу в почту и начинаю просматривать письма, продолжая задумчивым тоном: – А если мне удастся закрыть все долги к концу недели, то на выходных можно будет сходить в более располагающее для разговоров место. Обещаю быть внимательным слушателем...

Я не вижу лицо Нины, но слышу удивленный вдох и хлопки в ладоши, прежде чем она щебечет:

– Тогда тебе лучше поторопиться. Я так давно никуда не выбиралась! – заканчивает немного мечтательно, а я хнычу, запрокидывая голову, когда вижу еще одно поручение, для которого мне потребуется пару дней провести в архиве.

– Господи… ну почему я? Почему Валерьевна решила сделать из меня грушу для битья?

– Наверное, она хочет доказать своему боссу, что он сделал правильное решение, понизив тебя.

– Ну спасибо, Нина, – бурчу, прищуриваясь в сторону болтливой коллеги. – Ты умеешь поддержать.

– Обращайся, – шутливо бросает та и сама принимается за работу. Ладно, отсутствие ее болтовни уже можно считать подарком судьбы. И, пользуясь тишиной, нарушаемой только клацаньем по клавиатуре, я почти погружаюсь в рабочий процесс, когда мой телефон, лежащий на столе, вибрирует. Еще одно сообщение от Кости.

Грустная улыбка трогает уголки моих губ, пока я бегло читаю уже знакомое содержание:

«Поговори с ним, Аль. Пожалуйста».

Пятая его просьба за последние два дня.

Но я снова оставляю сообщение без ответа. Да и что отвечать-то?

Кость, тут такое дело. Я пыталась с ним поговорить, но господин Айдаров заткнул мне рот ладонью и оттрахал так, что я потеряла дар речи от оргазма, который испытала с ним?

Черт. Блокирую телефон и, встряхнув головой, возвращаюсь к работе. По крайней мере, стараюсь это сделать. Но мысли так и остаются на исходной позиции. После банного инцидента с моим боссом я теперь вообще не знаю, как говорить: что с одним, что со вторым. Хотя стоит напомнить неугомонному чувству вины, что с Костиком я взяла тайм-аут.

Жалкое оправдание. Но что есть, то есть. В отличие от него, за небольшой период наших отношений я никогда не давала повода усомниться в своей верности.

Погруженная в неприятные мысли в стиле «Преступления и наказания», я вздрагиваю от неожиданной вибрации на столе. А когда вижу имя абонента, готова провалиться в другое измерение. Но вместо этого я делаю глубокий вдох через нос, провожу пальцем по экрану и подношу телефон к уху.

– Здра…

– Алевтина, – гремит приказной тон, – поднимись к Хакиму Тазиевичу, забери у него документы в синей папке для сделки в Западном округе…

По мере того как Сусанна выдает мне информацию, мои глаза расширяются. Разумеется, Нина уже тут как тут.

– …привези их мне.

– Я? – вырывается с искренним недоумением.

– Господи боже мой, – тихое бормотание. – Ну конечно же, ты. Я вроде как тебе звоню. Или у тебя проблемы и с такой простой задачей?

– Н-нет… Я все поняла, Сусанна Валерьевна.

На самом деле я ни черта не поняла. В какой момент я стала еще и посыльным?

– Вот и отлично. Тогда не трать мое время. Адрес вышлю геолокацией.

Только я собираюсь сказать что-то в свое оправдание и выразить невозможность выполнить данное поручение по ряду уважительных причин, как она отсоединяется. М-да, видимо, моя руководительница страдает чем-то сродни бешенства матки. И каждый раз, когда ей некуда спустить свою энергию, она звонит мне. Медленно убираю телефон от уха и смотрю на заставку на экране.

Но не должность посыльного меня беспокоит, а то, что мне нужно подняться в кабинет Айдарова. На секундочку! Я избегала его три гребаных дня! А сейчас мало того, что столкнусь, так еще и буду с ним наедине в ограниченном пространстве?

Глава 29

Поднимаю взгляд и смотрю на Нину.

– Нин… – Прочищаю горло и продолжаю самым любезным на свете тоном: – А можно тебя попросить об одолжении?

– Извини, но НЕТ! Я все слышала. – Она вскидывает руки, качая головой. Сучка! – Ни с одним из них пересекаться лишний раз я не хочу. Тазиевич и Валерьевна из одного теста. Не зря поговаривают, что их связывает что-то большее…

– Ой, хватит, Нин! – выскальзывает из меня с раздражением. – Не стоит принимать все сплетни за чистую монету.

– Ну сплетни сплетнями, а соцсети не врут. А своим глазам я верю, как папа Римский своему кардиналу! – Она ловко достает телефон, словно только и ждала этого, быстро-быстро что-то печатает, а потом пихает мне в лицо гаджет. – Вот. Смотри.

Нина показывает мне фото на странице Сусанны. Ладонь начальницы лежит на бедре мужчины, который одной рукой расслабленно управляет рулем с эмблемой «мустанга», знакомой мне, как и салон машины. Как и «Ролекс» на мужском запястье.

Тут же мои глаза натыкаются на подпись:

«Мой».

Опубликовано два дня назад.

Мои брови взлетают вверх, но в остальном я не показываю своих эмоций, которые неприятно кусают меня за сжавшееся сердце, или того, что осведомлена, чья это машина. В конце концов, все может быть совпадением. Почему-то я успокаиваю себя этим. Разве мне не должно быть плевать?

– Ну и что? – Прочищаю горло и наконец заставляю себя отлипнуть от телефона в руках коллеги.

– А вот что!

Нина снова что-то печатает и находит мне статью, на фото к которой на входе в известный ресторан запечатлены Айдаров и Сусанна… Нина указывает пальцем на деталь, и я понимаю, о чем она. Рука Айдарова с теми же часами лежит на пояснице моей руководительницы. Какого черта?

– И не говори мне, что это совпадение! – Она убирает телефон и несколько раз щелкает пальцами. – Хрен там! Спелись два тирана.

Тяжело сглатываю, изучая довольное лицо Нины, она как будто раскрыла преступление века.

– Нин, мне кажется, ты не там работаешь.

Она отмахивается.

– Тебе просто почаще нужно в коллективе бывать. Тут все уже шушукаются на тему властных голубков.

– Ясно, – выходит с горечью в голосе, и я ненавижу то, что меня это задевает.

– А ты чего поникла-то?

– Кто? Я?

Нина закатывает глаза.

– Нет, бабушка моя!

– Я не поникла, с чего бы? – Натягиваю лицемерную улыбку. – Просто не испытываю радости от предстоящей встречи, как ты там их назвала… с тиранами.

– Ну это да. Я бы тоже не была рада такому. Говорят, в последние дни Хаким Тазиевич вообще рвет и мечет. – Нина вжимает голову в плечи и вскидывает ладони: – Так что удачи тебе.

Ну просто отлично!

Нервный смешок срывается с моих губ, когда я поднимаюсь с места и, поправив юбку, иду «попадаться под руку».

«Недавно ты уже попала», – жеманничает внутренний голос, и я ощущаю, как чувство стыда жаром охватывает шею.

С каждым шагом кадры той ночи все отчетливее вертятся каруселью в моей голове. Снова. И это невероятно злит. Потому что я до сих пор ни черта не понимаю. Он просто взял и ушел, оставив меня с задранной юбкой и каплями чертовой спермы на бедрах. И тот факт, что при малейшем воспоминании об этом мои трусики становятся мокрыми, просто ужасает! У меня мало опыта в сексе, ведь, признаться честно, после того инцидента пятилетней давности с Айдаровым Костик единственный, кто в этом плане был близок со мной. И то, что произошло в бане с Хакимом, черт возьми, сродни гребаному открытию. Этот опыт значительно разнится с воспоминанием нашего первого раза. Образы того, как он трахает меня, принуждая смотреть на наши отражения в запотевшем зеркале, заставляют внутренности сжаться от странного жара.

Но потом я снова напоминаю себе о том, что этот мудак закончил дело и оставил меня в полной растерянности. И этого должно быть достаточно, чтобы задушить ненормальное и неуместное возбуждение, но почему-то я по-прежнему хочу сжать бедра от возникшей между ними тяжести.

Я даже не замечаю, как добираюсь до нужной двери и останавливаюсь, делая резкий вдох. Секретаря нет на месте, и я не тороплюсь без разрешения переступать порог в царство самого Сатаны.

Господи, я не готова увидеться с ним. Не после того, что произошло между нами. Это ведь действительно произошло?

Трепет разливается под кожей. Легкие горят от переизбытка в них воздуха. Ладони вспотели от нервов, и мне приходится несколько раз потереть их об юбку.

Почему я? Ну почему она не попросила Нину? Или любого другого сотрудника? Почему меня?!

А что, если между Сусанной и Айдаровым и правда что-то есть? Что, если каким-то образом она узнала о том, что между нами с Хакимом был гребаный секс, и теперь нарочно донимает меня?

Ох, я уже брежу!

Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох.

Потом еще один. И еще

Вдох. Выдох.

Вдох. Выдох.

Ты не сможешь избегать встречи с ним вечно.

С этой мыслью я поднимаю руку, чтобы постучаться в дверь, но внезапно та открывается, едва не лишая меня равновесия.

Пошатнувшись, я упираюсь взглядом в широкую грудь и уже через секунду сталкиваюсь с ледяным безразличием серо-голубых глаз.

– Какие-то проблемы?

Его греховно-низкий голос звучит, как обычно, безразлично. И я ненавижу то, как реагируют на это мои щеки.

– Чудакова, у меня нет времени играть в гляделки. – Он грубым движением поправляет ворот рубашки и запонки, после чего бросает взгляд на наручные часы.

Мне приходится приложить все усилия, чтобы заговорить с ним. И, черт возьми, это действительно сложно, в особенности из-за того, с каким равнодушием он дышит в мою сторону.

Козел! Он вообще знает, насколько это неприятно?

Айдаров снова бросает на меня взгляд, теперь сквозящий раздражением, и я быстро облизываю губы, умоляя язык пошевелиться:

– Эм-м... – Прочищаю горло, – Сусанна Валерьевна попросила забрать документы и отвезти ей.

Он разворачивается, даже не предлагая мне войти, и, подойдя к столу, берет синюю папку, а после несет ее мне, чтобы вручить.

– Спасибо, – только и удается выдавить мне до того, как в его кармане звонит мобильный. Айдаров тут же отвлекается, отвечая на входящий и оттесняя меня в сторону, когда выходит из своего кабинета и закрывает дверь перед моим носом так, словно меня и нет здесь.

– Да. Сегодня. Отправил по почте. Нет. Я уже говорил…

Низкий командный голос Айдарова стихает, по мере того как он идет к выходу . А я так и стою с прижатой к груди папкой и гудящим сердцем, пока смотрю в спину удаляющемуся боссу. Поправочка. Мудаку.

Значит, будем делать вид, что ничего не было? Отлично. Может, так даже лучше. Но это не точно. Потому что горькое чувство прямо сейчас царапает мое горло.

В таком подавленном и растерянном состоянии я отвожу долбаную папку Сусанне Валерьевне, теряю несколько часов в пробках и с трудом дорабатываю остаток дня, выслушивая еще с десяток сплетен от Нины. Затем плетусь на стоянку и сажусь в машину. И именно в этот момент телефон в сумке вибрирует. Несколько секунд я пытаюсь игнорировать любопытство и все же беру его в руки. Только ничего нового не вижу.

Костик: «Ты поговорила?»

Костик: «Что он сказал? Отказал, да?»

Костик: «Не молчи, малыш».

Малыш.

Закатив глаза, бросаю телефон в сумку и вставляю ключ в замок зажигания. Мне срочно нужно добраться до дома, принять душ, открыть бутылку вина и забыть об этом дне, как о страшном сне. Как и обо всех предыдущих, в которых присутствовал Айдаров.

Глава 30

– О, хвала богам! Я дозвонилась до своей дочери!

Мои губы трогает слабая улыбка.

– Привет, мам, – выдыхаю на автомате, растирая пульсирующий висок двумя пальцами. – Прости, забыла вчера перезвонить. У меня завал на работе, ты же знаешь…

Нина машет рукой, привлекая мое внимание, после чего постукивает пальцем по наручным часам, мол: «Время обеда». А затем говорит почти беззвучно:

– Тебя ждать?

Закусив губу, хмурюсь и мотаю головой, одновременно слушая мамины нотации на тему отдыха.

– Возьми мне один эспрессо, – шепчу я вполголоса, на что Нина демонстративно затыкает уши, делая вид, будто не слышит меня. Такая милая. И кстати, она не теряет попыток втянуть меня в гущу интрижек коллектива, но я пока держусь в стороне и горжусь собой.

– Алевтина! – недовольный возглас мамы возвращает мое внимание к нашему телефонному разговору. – Ты со мной или где?

– Да, да, мам, я все слышу.

На другом конце провода раздается тяжелый вздох.

– Я думаю, тебе стоит взять отпуск, милая. Нельзя так изматывать себя. Может, все-таки папа поговорит с Петром Семеновичем?

Че-е-ерт… Прикрываю глаза и втягиваю полные легкие воздуха. Неужели папа так и не рассказал ей?

– Мам…

– Ну что ты мамкаешь, Аль? Взяла бы билет и прилетела к нам. Между прочим, бабушка очень расстроилась, что ни один из ее внуков не смог вырваться к ней на юбилей! Да и к тому же ты там совсем одна, а тут все родные, солнце, свежие фрукты и море! Ты со своим иммунитетом должна хотя бы раз в год летать на море, а не задыхаться круглосуточно в офисе!

– Мам, тут такое дело…

– Что опять? – она восклицает, прежде чем я успеваю закончить. – Новый объект? Кроме тебя, некому взять его? Всех денег не заработаешь, милая, а здоровье не купишь…

– Петр Семенович продал фирму, – выпаливаю, чтобы наконец остановить мамин энтузиазм. И у меня получается.

Пауза затягивается, но я слышу какой-то шорох в трубке, тихий вздох и только потом мама продолжает бесцветным тоном:

– Как продал?

Сердце предательски пускается вскачь. Я столько времени оттягивала разговор с мамой, надеясь, что папа возьмет эту проблему на себя, и вот сюрприз – она даже не в курсе, что Петр Семенович оставил свой пост.

– Ну… – пытаюсь подобрать слова, – вот так.

– Ох, ну уж нет, Алевтина Александровна. Теперь ты просто так не отделаешься, и я не отстану, пока ты мне все не объяснишь! Я чувствую, здесь что-то не так!

Конечно, не так! Петр Семенович банкрот, а я теперь заложница ситуации, в которой мне приходится плясать под дудку самого Сатаны! Но, разумеется, я не говорю ничего из этого.

Прочистив горло, вспоминаю про маму на другом конце провода.

– Надеюсь, ты сидишь сейчас?

– Ради всего святого, Алевтина! – сокрушается мама.

Ладно, ладно…

Оглядываюсь по сторонам, боясь, что меня могут услышать, но, к счастью, почти все сотрудники ушли на обеденный перерыв. Поэтому я облизываю пересохшие от волнения губы и, набравшись смелости, выдаю на одном дыхании:

– Айдаров выкупил нашу фирму.

Тишина. Секунда, две… три.

– Петр Семенович продал компанию Айдаровым? – в каком-то неверии переспрашивает мама. Прикусываю нижнюю губу.

– Угу.

Ну… когда-нибудь это же должно было всплыть.

– Папа знает?

Хороший вопрос, мам.

– До этого момента я была уверена, что папа знает, – бурчу я и, взяв ручку, начинаю нервными движениями рисовать в блокноте геометрические фигурки.

– Хотя неудивительно, что Петр ничего не сказал твоему отцу, – мама усмехается с горечью. – После того как они оба прошли через конфликт с Айдаровым-старшим, это удар ниже пояса.

На другом конце провода снова воцаряется пауза, а я не рискую ее нарушить, поэтому кусаю нижнюю губу и маниакально штрихую ромб. Я уже знаю, что планка настроения мамы опустилась ниже нулевой отметки. Так что сладких речей мне можно больше не ждать. И я убеждаюсь в этом слишком быстро, когда слышу упрек в ее голосе:

– И когда ты собиралась рассказать мне?

Ну вот!

– Я серьезно! Почему ты молчала?

Бросаю ручку на стол, и под отчаянный стон подпираю лоб ладонью:

– Мам, ну что ты начинаешь?

– Это я-то начинаю? – возмущается она. – Думаешь, фамилия Айдаров случайным образом нарисовалась в фирме, в которой ты работаешь? Я, конечно, очень хотела бы в это поверить, но черта с два! – Оу, мама опускается до ругательств, а это очень, о-о-очень нехороший знак. – Я поверить не могу! Этот старый засранец до сих пор не может оставить в прошлом давно решенный конфликт?! Между прочим, его сынок причастен не меньше тебя! Может, стоило все-таки упечь его за решетку?

Зажмуриваюсь от одного только воспоминания.

– Ма-а-ам… прошу, хватит.

– Я знала, что возвращение Хакима не сулит ничего хорошего! Он, наверное, тоже теперь занимает какую-то должность в фирме своего папашки?

– Вообще-то… это Хаким и выкупил нашу фирму.

– Ах, вон оно что! Ну как же. Хаким, значит. Выкупил целую фирму, – повторяет с явной подозрительностью. – Я, конечно, могу быть наивной, но не в этом, милая! Без своего отца он бы вряд ли провернул и треть задуманного!

– Если честно, мне плевать. Я просто делаю свою работу.

Ну почти.

– А мне нет! Не плевать! – продолжает браниться. – Теперь ты точно возьмешь этот проклятый отпуск! Устала она. Немудрено! Да эти подонки просто издеваются над тобой. Можешь даже не отвечать. Знаю, что права.

– Ты сильно утрируешь. У меня все нормально, – вставляю свои пять копеек с виноватой улыбкой на лице, будто она поможет мне успокоить заведенную маму. – Не наводи панику. Я даже не видела Тазия Заурбеговича.

Если бы все было так, как вообразила себе мама, и фирмой управлял отец Айдарова, я бы собственноручно написала заявление не то что на отпуск – на увольнение.

– Это не обсуждается, Алевтина. Берешь отпуск, покупаешь билет и летишь к нам. За пару недель отдохнешь и наберешься сил, а мы с папой пока подыщем тебе достойное место. – Ох и понесло ее. – Ты уйдешь от них с гордо поднятой головой. Пообещай, что прямо сейчас сядешь и напишешь заявление на законный отпуск!

Сдаюсь. Спорить с ней сейчас бесполезно!

– Обещаю! В ближайшие дни напишу заявление.

– Вот и хорошо. Мне бы не хотелось лишаться своего отпуска. Но если ты вынудишь меня, то я завтра же куплю билет домой и…

– Нет, нет, нет. Не нужно, мам. Я обещаю тебе, что сделаю все возможное, чтобы… – вздрагиваю, едва удерживаясь от аханья, потому что поднимаю голову и взгляд натыкается прямо на моего начальника, стоящего в дверном проеме и внимательно изучающего меня. Твою мать!

Господи! Сколько он тут стоит? Паника за жалкое мгновение сжимает мою грудь и теперь мешает воздуху проникать в легкие.

– Алевтина…

– Мам, мне пора. Я… я перезвоню. Люблю тебя.

Быстро сбрасываю вызов, едва успевая поймать мамино: «И я люблю тебя!», а затем убираю телефон и несколько раз потираю вспотевшие ладони о бедра. И все это под контролем безжалостного взгляда Айдарова.

Вот за что мне все это?

– Снова личные телефонные звонки в рабочее время? – Его низкий голос вибрирует в воздухе, которого с каждой секундой и без того становится все меньше.

Я даже ловлю себя на мысли, что сейчас не отказалась бы от того, чтобы он продолжал не замечать меня, как и все предыдущие дни. – Я… – оглядываюсь вокруг, будто в надежде, что он пришёл не по мою душу. Но увы… – Ты… – прочищаю горло от внезапной вспышки неловкости. – Вы что-то хотели, Хаким Тазиевич?

Почему я не знаю как с ним говорить? Что за ерунда? Ей-богу! Веду себя как малолетка с обезумевшим гормональным фоном... И с каждой секундой его молчания я все сильнее и сильнее ощущаю себя полной дурой! В действительности ужасное чувство! Особенно когда я пытаюсь изобразить хоть какую-то улыбку, вот только уверена, что все мои потуги выглядят до абсурда нелепо. Но какого-то черта я ухудшаю свое бедственное положение, потому что мой взгляд задерживается на его губах дольше, чем следовало...

Покачав головой, Айдаров отталкивается от дверного косяка и жестом показывает мне на выход:

– Пройдемте ко мне в кабинет, Алевтина Александровна.

Ну уж нет. Где привычная Чудакова? Мне не нравится это. Чертовски не нравится.