Текст книги "Аметист (Том 1)"

Автор книги: Мэри-Роуз Хейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Особенно зимой...

– Почему зимой?

– Потому что зимой на улице темнеет уже в три часа дня, – подивилась невежеству подруг Виктория. – Видите ли, в Данлевене нет электричества Там всегда было темно и холодно. Ужасно холодно Нам с Танкреди, чтобы хоть как-то согреться, приходилось ложиться в постель в пять часов.

Единственным источником света у нас были свечи. Мы придумывали игры на концентрацию внимания и тренировку памяти, потому что не могли читать, учили друг друга французскому, немецкому и латыни, запоминали массу стихов (Танкреди знает наизусть всю "Энеиду"). Летом светло почти до полуночи, и тогда мы все время читали. – Виктории было забавно наблюдать ошеломленные лица внимавшей ей троицы. – Что еще? Да, у нас не было ни радио, ни телевизора.

Виктория покопалась в своей великолепной итальянской кожаной сумочке, достала оттуда пачку сигарет "Балканское собрание" с золотым ободком, откинулась на подушку, скрестив свои изящные лодыжки, и с удовольствием закурила.

Джесс смотрела на эту искушенную молодую женщину в платье от Жана Муара, потягивающую тонкую черную сигаретку, и думала о двух детях, убивающих бесконечные темные часы зимней ночи, перешептываясь на латыни в холоде каменной спальни.

Катриона пересекла комнату, открыла окно пошире и с опаской выглянула из-за голубой занавески во двор.

– Если сюда кто-нибудь придет, он наверняка учует запах дыма.

Виктория пожала плечами.

– Думаю, что да. Если осмелится войти. – Она протянула пачку Гвиннет:

– Хочешь попробовать?

***

Другой вечер.

Гвиннет, привалившись к спинке кровати, безуспешно пытается научиться пускать ровные колечки дыма, как это замечательно получается у Виктории.

– А у тебя есть фото брата? – с надеждой в голосе спросила она.

Всем троим ужасно хотелось узнать как можно больше о Танкреди.

– Как думаешь, он красивый? – еще раньше спрашивала Гвиннет у Джесс. Если он хоть чуточку похож на Викторию, то наверняка красивый.

Джесс же страшно заинтриговал замок Данлевен, представлявшийся ей суровой крепостью, построенной на черной неприступной скале, с запутанными коридорами, ржавыми крючьями, торчащими из стен, и омываемой ледяным северным горным дождем, потоками грязных струй стекающим по каменным стенам полуметровой толщины. Неприступный, мрачный, холодный замок...

– После смерти Скарсдейла у нас остались кое-какие деньжата, и мы первым делом установили центральное отопление.

Виктория никогда не называла графа отцом. Когда же девушки спросили ее, почему отец для нее только "Скарсдейл", она ответила:

– А что тут удивительного? Не могу я думать о нем как об отце. Я вообще его едва знала. Он оставил нас в Данлевене и больше там не появлялся.

Викторию и Танкреди привезли в Данлевен после смерти их матери, четырнадцать лет назад. Вдовствующая старшая сестра лорда Скарсдейла, которую Виктория называла не иначе как "тетушка Камерон", вырастила их по той же методе, по которой выращивала щенков шотландской борзой.

– Она была уверена, что нам нужны только корм и сухая подстилка. Тетушка совершенно не знала, как вести себя с детьми, но она очень старалась, – добавила Виктория потеплевшим голосом. – Она научила нас играть в шахматы и бридж.

Джесс представила себе тетушку Камерон удалой и суровой старухой в поношенной шотландской юбке и резиновых сапогах, вышагивающей по болотистой местности, поросшей вереском, в сопровождении своры огромных псов.

– Впрочем, она любила нас. И хотела помочь нам устроить свое будущее. Поэтому, когда Скарсдейл собрался отправиться на тот свет (это означало, что у нас, соответственно, появятся деньги), тетушка Камерон начала думать, как бы отправить нас на юг.

– Что за ерунда? – удивилась Джесс. – Я думала, что лорд скончался скоропостижно. Без каких-либо предварительных признаков. Упал и умер.

– Тетушка Камерон знала, что он умрет. Она – ясновидящая.

Катриона вытаращила глаза.

– Она видит будущее?

– Иногда. Хотя, возможно, это было и не будущее. А наоборот, прошлое. Трудно сказать. Никто точно этого не знает.

– Никто... – Прошептала Катриона, во все глаза глядя на Викторию. – Ты хочешь сказать...

– О да. Кажется, это передается по женской линии Рейвнов – Виктория небрежно пожала плечами.

Откровения Виктории Рейвн едва укладывались в голове, или, по едкому замечанию Джесс, в них "верилось с трудом". По общему согласию троица решила проверить достоверность слов своей новой подруги, когда выпадет подходящий случай. Гораздо спокойнее было строить предположения о загадочном Танкреди.

***

Танкреди подарил Виктории аметистовое кольцо.

Девушек это кольцо занимало все больше, тем более что, если верить словам Виктории, она никогда не снимала его с пальца.

Это было совершенно необычное кольцо. Сам аметист, судя по огранке, был современным, но оправа явно появилась на свет очень и очень давно, может, даже и в средние века. Она имела форму витиеватого геральдического животного – наполовину орел, наполовину дракон. Существо мертвой хваткой зажало огромный аметист в страшных когтях мохнатых лап, а его чешуйчатый хвост образовывал крученое кольцо для пальца.

– Скарсдейлу кольцо досталось по материнской линии, – пояснила Виктория. – Раньше оно было печаткой, но Танкреди переделал его к моему одиннадцатилетию. Он убрал печать и заменил ее аметистом. Знаете, аметист мой камень по гороскопу.

Подобное обращение с фамильной печаткой показалось Джесс святотатством, но Гвиннет с Катрионой придерживались прямо противоположного мнения. Более того, действия Танкреди представлялись девушкам верхом романтичности.

– Хотела бы я иметь брата, который сделал бы для меня подобное. Катриона печально вздохнула.

Начался летний семестр – время теннисных матчей по выходным. Девушки приступили к репетициям спектакля "Сон в летнюю ночь", который они собирались представить родителям и гостям на "уик-энде старшеклассников" в середине июня. В этот день родители Джесс, генерал сэр Уильям и леди Хантер, будут сидеть в первом ряду в потешно конфузящей их близости с книжно-светской матерью Катрионы, Эдной Скорсби, и ее мужем Эрнестом, йоркширским водопроводчиком и новоиспеченным миллионером, разбогатевшим благодаря своему революционному изобретению нового сливного крана для унитаза. Исполненный сознания долга, из Лондона прибудет строгий брат Гвиннет Безил.

А приедет ли Танкреди Рейвн?

– А почему его зовут Танкреди? – поинтересовалась Катриона у Виктории. – Это ведь иностранное имя, а?

– Так звали завоевателя Сицилии. Мать Скарсдейла была сицилианкой. Мы с Танкреди родились в Палермо.

– А чем он занимается?

– Занимается? Танкреди? – Тут прозвучал самый обескураживающий ответ:

– В шахматы играет. И в бридж, и в триктрак.

– Нет, я имею в виду, где он работает?

– Так это и есть его работа.

– Не понимаю, – замотала головой Гвиннет.

– Танкреди играет на деньги. И довольно успешно.

– Ты хочешь сказать, что твой брат – профессиональный игрок?

– Не совсем так. Он не профи в точном смысле этого слова. Танкреди всегда знает, что выиграет. Он держит в голове все шахматные ходы, так же как помнит полный расклад карт. – Виктория слегка улыбнулась. – Танкреди говорит, что в Америке его называли бы мастером обратного счета...

***

Катриона, Джесс и Гвиннет в строгих закрытых нейлоновых купальных костюмах и резиновых шапочках сидели на бетонном краю бассейна и наблюдали, как Виктория Рейвн, в облегающем белом лайкровом купальнике без особых усилий проплывает круг за кругом по периметру бассейна.

– О чем мы говорили перед ее приходом? – поинтересовалась Гвиннет.

– О том, что жили-поживали без особых забот. – Джесс раздраженно поправила прядь мокрых волос, выбившихся из-под шапочки. – Не могу понять, как это ей удалось подцепить нас на свой крючок. Мнит себя командиршей.

– Но ведь так оно и есть, – попыталась быть объективной Гвиннет.

– Она нас жалеет, – усмехнулась Катриона. – Ну не глупость?

– Жалеет нас? – Джесс грозно сдвинула черные брови.

И как только Виктория осмеливается ее жалеть? Джесс нравилась собственная жизнь. Отличная жизнь, и такой она будет и впредь. Джесс всегда двумя ногами стояла на земле, точно зная, что ее взгляды и амбиции единственно верные, абсолютно правильные.

– Итак, ты намереваешься выйти в свет, потом стать женой и матерью... Очень удобно, – сказала как-то Виктория и, задумчиво покачивая головой, вдруг добавила без какой-либо видимой связи:

– Как же тебе повезло, что ты такая хорошая художница. Можешь придумывать собственные рождественские картинки и рисовать детские портреты.

Джесс почувствовала обиду и скрытую угрозу, словно – смешная мысль принципы, на которых Джесс строила свою жизнь, в конце концов, не такие уж прочные.

Джесс не понимала, как может Гвиннет оставаться такой спокойной, несмотря на подколки, с которыми Виктория приставала и к ней.

– Воспитательница в детском саду? Ну конечно! Замечательная подготовка к работе в модном бизнесе. Можешь начать с маленьких прелестных нарядов для малышей...

– Но я не собираюсь заниматься модным бизнесом.

– Займешься.

Гвиннет, с побледневшим и сконфуженным лицом, уставилась на Викторию. А потом вдруг покраснела и поспешила сменить тему.

– Может быть, Виктория просто завидует нам, – мягко предположила Катриона. – Думаю, следует пожалеть ее. Как считаете, что с ней самой-то будет?

Катриона представила себе Викторию, окончившую Оксфорд с красным дипломом, и что дальше?

– Если она не выйдет замуж, то кончит так же, как мисс Пембертон Смит. Умная и злая. Можете себе представить что-либо более ужасное?

***

Листья на деревьях распустились окончательно, теплый летний воздух был наполнен тяжелым гудением пчел и ароматом распустившихся цветов, трава в полях и парках поднялась в полный рост. Катриона без конца мечтала о Джонатане. Почти каждый день она писала возлюбленному бесконечные письма. Правда, отвечал Джонатан куда более редко и разочарующе неромантично. Но Катриона постоянно подбадривала себя, вновь и вновь вспоминая их первую встречу.

Виктория была благодарной слушательницей. Она слушала спокойно, не перебивая, с таким видом, будто никогда прежде не слышала рассказа Катрионы.

– Все было как в книжке, – с благоговением рассказывала обожавшая рыцарские романы Катриона. – Я сразу же поняла: либо я выйду за него замуж, либо просто умру.

– Ну да, я очень надеюсь, что так оно и будет, – вежливо заметила Виктория. – Выйдешь за него замуж, я хотела сказать.

***

– Думаешь, она и вправду ясновидящая? – Катриона и Джесс сидели рядышком на складных стульчиках, держа на коленях коробки с красками и эскизники. Это была ежегодная загородная прогулка кружка рисования в Баклбери-Виллидж – живописную местность с хижинами, крытыми соломой, красочными садиками и небольшой речушкой, мирно извивающейся среди зарослей тростника и болотной калужницы.

– Откуда я знаю?

– А если так, то, может быть, Виктория способна предсказать судьбу?

– Ну и спроси ее. Не тяни резину, – вздохнула Джесс в досаде на то, что ей не дают сосредоточиться.

Она была по горло сыта разговорами о славном Джонатане Вайндхеме и страшно злилась. Еще минута, и она наговорит бедной Катрионе таких вещей, от которых та непременно расплачется. Девушка захлопнула эскизник и резко встала.

– Мне надоел этот пейзаж. Пойду поищу что-нибудь еще. Увидимся за чаем.

Она зашагала вниз по заросшей тропинке, борясь со своим гневом, от которого ее тело затрясло мелкой дрожью.

Деревня осталась далеко позади. Речка в этом месте поросла камышом и тиной. Джесс приходилось пробивать себе дорогу сквозь густые джунгли кустарника, в кровь царапая руки, спотыкаться, чертыхаться, досадуя на проклятые заросли. Вдруг Джесс остановилась и замерла как вкопанная: открывшаяся перед ней картина заставила ее позабыть и о раздражении, и о трудностях пути.

Это был пруд. Обычный застоявшийся пруд, покрытый зеленой пеной, окруженный насквозь прогнившими трухлявыми деревьями. Но внутри у Джесс вдруг что-то заныло; волна непонятного и радостного волнения ослепила ее. Она на мгновение зажмурилась, чтобы перевести дыхание, потом, охнув, раскрыла свой складной стульчик и тихо на него села.

"Не думай. Рисуй. Перенеси цвета на бумагу... – говорил ей внутренний голос. – Ты можешь, у тебя обязательно все получится".

Полностью ушедшая в себя, Джесс просидела над рисунком до самого вечера, совершенно не замечая облепившую ее мошкару, комариные укусы и удушающий запах от гниющей воды.

Пришлось отряжать на поиски пропавшей специальную группу.

Джесс с нескрываемой гордостью протянула подругам свою не успевшую еще высохнуть работу:

– Вы только посмотрите, что у меня получилось!

К тому времени, когда они добрались наконец до парадного входа в Твайнхем, эйфория Джесс угасла, и она почувствовала, что замерзла и чертовски устала. Спина разламывалась, исцарапанные руки болели, ноги распухли от комариных укусов. Джесс уже была готова согласиться с Катрионой и миссис Тервиллигер, учительницей рисования, что ее художества всего лишь пустая трата времени, но тут вдруг обнаружилось (и это безмерно удивило юную художницу), что у нее есть почитатели.

– Здорово, – прокомментировала Виктория, задумчиво глядя на Джесс своими светлыми глазами. – Ты зря теряешь время. Тебе надо учиться у кого-нибудь, кто действительно знает в этом толк.

– А зачем? Я вовсе не собираюсь становиться художницей.

– Почему?

– Потому что у меня совсем другие планы! – ни с того ни с сего вдруг прокричала Джесс, но потом, правда, спохватившись, она безнадежно махнула рукой и тихо добавила:

– И в любом случае у меня плохо это получается!

– Откуда ты знаешь?

– Да ладно тебе, Виктория. – Джесс небрежно хлопнула ладонью по картине. – Это далеко не Пикассо!

– Нет, – согласилась Виктория. – Это Джессика Хантер.

В тот вечер Джесс легла спать совершенно разбитая и физически, и морально.

На следующее утро Джесс выбросила свою картину.

Спустя полчаса, с холодяще-беспокойным чувством она достала рисунок из мусорной корзины и, осторожно разгладив смятую бумагу, надежно припрятала его. В те дни Джесс сама себя не понимала.

***

Гвиннет заняла второе место на конкурсе по пошиву одежды. Первое место ей не досталось лишь потому, что она не использовала новых материалов и сшила платье из отреза.

– Ты всю одежду шьешь себе сама? – поинтересовалась Виктория.

– Конечно. Не могу отказаться от этого удовольствия.

– А как ты научилась?

– Двоюродная сестра матери обычно присылала нам посылки с одеждой из Нью-Йорка, – медленно ответила Гвиннет, вспоминая. Как же давно это было!.. – Ни один наряд не подходил, но среди них встречались удивительные вещи! И я сама научилась перешивать платья. Потом мать поссорилась со своей кузиной. Дружба закончилась, а вместе с ней и посылки. Теперь я покупаю вещи на базарах и дешевых распродажах. Удивишься, но там можно наткнуться на такие интересные штучки!

Виктория покачала головой:

– Ты попусту тратишь время на детский сад. Ты могла бы стать модельером. И неплохим.

Гвиннет расхохоталась.

– Оставь Гвин в покое, – вмешалась Джесс. – Это ее жизнь.

– – В самом деле? – приподняла бровь Виктория.

– Я совсем не против работы с детьми, – заверила Гвиннет. – Честно.

– Ты должна уехать.

– Куда? – пожала плечами Гвиннет. – И как? У викариев больших денег не бывает. В семье матери был когда-то приличный капиталец, – чистосердечно призналась Гвиннет, – но они все потеряли. Если не считать американскую родню, но с ней мать даже не разговаривает.

– А как насчет стипендии?

– Умом не вышла. Это всем известно. – Гвиннет усмехнулась. – Ни кожи ни рожи, да еще и без мозгов, но ли-и-ичность!

– И талант. Нет, правда, Гвин, почему бы тебе не попытаться? В жизни есть вещи более интересные, чем воспитание детишек в Бристоле.

– Да заткнись ты наконец! – снова зло перебила Викторию Джесс. – Что за удовольствие сбивать людей с толку?

Гвин была вполне счастлива. Мы все были вполне счастливы до твоего появления. И уж если на то пошло, что ты знаешь о жизни? Ровным счетом ничего, если не считать замка Данлевен!

Виктория не обратила на слова Джесс ни малейшего внимания.

– Почему бы тебе не написать своим американским кузинам? Может быть, они найдут там для тебя работу, пусть даже, скажем, какую-нибудь подсобную. Но ты будешь в Нью-Йорке. Для начала это совсем неплохо.

– Мать мне никогда не позволит.

– Тогда не говори ей.

– Да они все уже и позабыли о моем существовании.

– Ну во-о-от, – протянула Виктория, – ты им о себе и напомни.

***

Только Катриона оставалась невосприимчивой к россказням Виктории, в то время как ее подруги, казалось, совершенно потеряли аппетит.

Она радостно поглощала трюфели и икру, размышляя между делом, как бы ей отблагодарить Викторию за ее замечательную щедрость в дележе своих до умопомрачения вкусных посылок. Может, подарить Виктории в конце семестра какой-нибудь прелестный подарок? Кашемировый свитер?

Шелковый шарфик? Брошь? Или подарок – это не совсем удобно? С опаской, присущей лишь недавно разбогатевшим людям, Катриона старалась избегать капканов, расставленных на пути в новую социальную среду, и, конечно же, постоянно в них попадалась.

,. В конце концов Катриона нашла идеальный выход. Она введет Викторию в общество – будущей весной пригласит на свой бал. Вот будет взрыв! Виктория такая очаровашка.

Судьба мисс Пембертон Смит не для нее. Возможно, на балу Виктория даже влюбится в кого-нибудь.., и, если только это не будет Джонатан, все будет просто замечательно.

***

– Виктория, а ты и вправду можешь предсказывать судьбу? – решилась наконец спросить Катриона.

Девушки шли на ужин. Стояла ужасная жара и духота, временами слышались раскаты грома надвигающейся грозы.

– Иногда.

Катриона моментально протянула Виктории свою розовую ладонь:

– А по руке ты читаешь?

– Ты проживешь долгую жизнь. Выйдешь замуж, и у тебя будет двое детей.

Катриона глубоко вздохнула и чуть не упала, споткнувшись о торчавший на дороге камень.

– Когда? – бесхитростно спросила она.

– Через несколько лет.

– У-у-у, и не раньше... А это будет Джонатан, да?

– Не знаю. Линии руки говорят лишь о том, что ты выйдешь замуж. Они не говорят, за кого.

– Но я должна знать.

– Тогда нам придется провести сеанс, – небрежно кинула Виктория. Как-нибудь ночью, когда я буду в настроении. Ты сможешь задать свой вопрос планшетке.

– Планшетке! – От восторга у Катрионы перехватило дыхание. – А можно сегодня ночью?

Девушки шагнули из ослепительного солнечного света в относительную темень коридора, ведущего в столовую.

Катриона часто заморгала глазами, едва различая туманные очертания спешащих фигур, слыша голос Виктории, но не видя ее.

– Почему бы и нет? – сказала наконец Виктория после некоторой паузы. Голос ее звучал несколько насмешливо. – Это может быть интересным. Хотелось бы знать, что в самом деле случится со всеми нами. – Виктория загадочно улыбнулась Катрионе, и улыбка ее материализовалась из темноты, подобно Чеширскому коту. – Устроим сеанс сегодня в полночь.

На календаре в столовой значилась дата – 29 июня.

Глава 4

В полночь все представляется иначе.

Слышны малейшие звуки, окружающая темнота давит так, словно обладает реальным весом, и кажется, что из каждого угла на тебя смотрит кто-то очень внимательный и обязательно коварный.

Джесс, Гвиннет и Катриона, теснясь друг к другу и трепеща от страха, слышали лишь собственное учащенное дыхание. Виктория же, напротив, была абсолютно спокойна.

Это, впрочем, нисколько не удивляло подруг, поскольку они прекрасно понимали, что за множество лет, проведенных в мрачном замке Данлевен, Виктория привыкла к подобной атмосфере.

Виктория сидела, скрестив по-турецки ноги, на полу, одетая в темно-фиолетовую мужскую мантию с черными атласными лацканами. В руке у нее был зажат маленький фонарик, луч которого, освещая ее лицо снизу, высвечивал лишь скулы и надбровные дуги. Перед ней лежала спиритическая планшетка – не настоящая, но, как убеждала Виктория, "и эта сойдет". Квадратную картонную планшетку она смастерила сама, нацарапав на ней полукругом буквы алфавита с цифрами от 1 до 9 под ними и словами "да" и "нет".

Переведя взгляд с одного лица на другое, Виктория с ритуальной торжественностью сняла с левой руки аметистовое кольцо. Джесс, Гвиннет и Катриона невольно и одновременно приглушенно вздохнули. Они впервые видели, чтобы Виктория снимала кольцо с пальца, и в этом ее жесте, казалось, заключалась какая-то мистическая многозначительность.

Немного поразмыслив, Виктория положила кольцо в центр планшетки, и призматические вспышки пурпурного цвета мгновенно заметались по потолку. Зачарованные мерцанием камня, девушки затаили дыхание, и в комнате воцарилась мертвая тишина.

Первой нарушила молчание Виктория. Слегка прижав пальцем мерцающий камень, она предложила:

... – Ну что, начнем? Вы тоже должны прикоснуться к камню, чтобы зарядиться энергией.

Виктория улыбнулась одними кончиками губ и закрыла глаза. Чувствуя себя достаточно нелепо, девушки послушно положили пальцы на аметист, не зная, чего ждать. Несмотря на некоторую неловкость, Виктория, Джесс и Катриона выглядели вполне серьезно. Гвиннет же задыхалась от непреодолимого желания расхохотаться: ее страшно забавляла вся эта затея.

– Кто-то здесь есть, – после довольно продолжительного ожидания спокойно произнесла Виктория.

Девушки инстинктивно насторожились. Впоследствии поддающаяся внушению Катриона настаивала на том, что в этот момент неожиданный порыв ветра с шумом ударился в окна и все они, ретроспективно, были уверены в том, что драгоценный камень задрожал под пальцами.

– Кто здесь? – торжественно спросила Виктория.

Медленно, нерешительно кольцо начало двигаться, рассыпая по планшетке вспышки аметистового света. К кольцу никто не прикасался.

– Точно, точно, – уверяла позже Гвиннет. – Оно двигалось само, клянусь.

Катриона вскрикнула от страха.

Камень указал сначала на С, потом на К, двигаясь все быстрее, он высвечивал букву за буквой, пока не остановился в центре. "СКАРСДЕЙЛ".

– Господи, помилуй, – выдохнула Гвиннет.

– Мой отец, – спокойно констатировала Виктория и после длительной, пугающей паузы добавила:

– Ничуть не удивляюсь, что это он.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Это его кольцо.

– Ты имеешь в виду... – прошептала Катриона, – оно может.., вызывать его?

Полоска пурпурного света косым разрезом легла на лицо Виктории.

– Не знаю.

– Думаю, нам следует остановиться:

– Джесс встала на колени и засунула руки в карманы.

– Да брось ты, – посмотрев на Джесс, потом на Катриону и снова на Джесс, произнесла Гвиннет с нарочитой беспечностью. – На самом-то деле мы ведь в это не верим!

– Тихо! – пробормотала Виктория.

– Правильно, – согласилась Джесс. – А то еще кто-нибудь услышит.

Полная дурных предчувствий, приготовившаяся слушать призрак лорда Скарсдейла, Катриона вздрогнула. Она неожиданно обнаружила, что была совсем не против того, чтобы мисс Пембертон Смит собственной персоной появилась на пороге комнаты и помешала бы их спиритическому сеансу.

– Прошу прощения. – Гвиннет натянула полы своего коротенького купального халата на костлявые коленки и снова водрузила палец на камень.

Последовала продолжительная пауза, в течение которой Виктория, казалось, собиралась с силами.

– Отец, – произнесла она наконец глухим голосом, – где ты? Скажи нам, как это выглядит?

После медленного, чуть неуверенного поиска букв пришел ответ:

– ХОЛОД. МРАК. ДАЛЬ...

Последовал длительный, непрерывный и бесцельный ряд вращений кольца.

– Ты ответишь на наши вопросы?

– ЕСЛИ Я ДОЛЖЕН...

– Я прошу тебя об этом, отец.

Скарсдейл не удостоил дочь ответом. Кольцо не двигалось.

Теперь пугающе четкий образ лорда Скарсдейла пробрался в воображение Джесс. Она словно воочию видела худое темное лицо, холодные глаза и тонкую, жестокую складку рта.

Он выглядел совсем не так, как себе представляла Джесс.

Он не был похож ни на одного из ее знакомых.

Виктория подняла голову. Глаза ее казались странными и темными, не правдоподобно расширившиеся зрачки занимали почти всю поверхность блеклой радужной оболочки.

– Катриона, ты – первая. Ты больше всех об этом просила.

– Ой, нет. Не я. Пожалуйста, пусть кто-нибудь другой...

– Давай. Он ждет.

– Я... – Катриона судорожно глотнула и покраснела. – А как?

– Соберись с мыслями, – терпеливо наставляла подругу Виктория. Подумай о том, что бы ты хотела узнать. Только и всего. А потом спрашивай.

– И все?

Виктория кивнула.

– Ага, поняла. – Голос Катрионы дрожал. – Лорд Скарсдейл, прошу вас, я хочу знать... – И скороговоркой:

– Я выйду замуж за Джонатана Вайндхема?

Ответ пришел мгновенно:

– ДА.

Катриона счастливо выдохнула. Гвин слегка толкнула ее в бок.

– Ну вот тебе, голубушка. Красавец принц подхватит прекрасную принцессу на белого коня и умчит ее в закат.

– Ах, спасибо вам! – со слезами на глазах улыбнулась Катриона аметисту. – Большое вам спасибо!

– Не хочешь ли ты еще что-нибудь спросить? – поинтересовалась Виктория.

– Теперь мне больше ничего не надо.

– Теперь она будет жить совершенно счастливо, – усмехнулась Гвиннет.

– Но будет ли она счастлива?

Катриона обратила взор куда-то вверх. Что-то в голосе Виктории покоробило ее.

– Конечно же, буду.., ведь так?

– Виктория пожала плечами.

– Спрашивай не у меня. – Виктория кивнула на планшетку. – Спроси у него.

Катриона поджала губы и робким голосом спросила:

– Я буду ужасно счастлива. Ведь так?

Последовала мучительно долгая пауза. Катриона обеспокоенно посмотрела на Викторию, сидевшую неподвижно, словно статуя, с закрытыми глазами.

– Почему он не отвечает? – прошептала Катриона.

– Тш-ш-ш, – прошипела Виктория, – подожди.

Камень начал нерешительно двигаться.

– СЧАСТЬЕ ДОСТАЕТСЯ ВЕЛИКОЙ ЦЕНОЙ.

– Великой ценой? – прошептала Катриона. – Что это значит?

– Ш-ш-ш, он еще не закончил.

– ПОСЛЕ ТОГО, КАК УЗНАЕШЬ ТЬМУ.

Камень застыл на месте. Катриона смотрела на него в ужасе.

– Тьму?

– ВЕРЬ В СОБСТВЕННЫЕ СИЛЫ.

– Но при чем тут сила? Вы имеете в виду деньги? Лорд Скарсдейл, я не понимаю. – Катриона почти плакала. – Мы что, не будем счастливы?

И тут они все почувствовали, как камень замер под их пальцами, его мерцающий свет, казалось, потускнел.

– Я... – Катриона уставилась на Викторию. Предсказание было вовсе не тем, что нагадала когда-то Катрионе цыганка – счастливое замужество за Прекрасным Принцем. – Он не сказал...

– Он закончил, – мягко перебила Виктория. – Теперь ты сама должна во всем разобраться. Если ты выйдешь замуж за Джонатана, возможно, тебе придется отказаться от каких-то важных для тебя вещей.

– Но что может быть важнее Джонатана?

– Откуда я знаю? Сама выяснишь.

Катриона упрямо поджала губы.

– Меня не волнует великая цена. Я отдам все, чтобы выйти за него замуж!

В комнате повисло молчание.

– Гвин, не хочешь быть следующей? – спросила наконец Виктория.

Гвиннет нервно кашлянула. Она никак не ожидала таких странных, неясных ответов. Ею овладело жгучее желание поскорее выбраться из этой страшной комнаты.

"Лучше уж оставить будущее в покое, – решила Гвин, но, поразмыслив, вздохнула. – Ну ладно. Здесь только мы четверо, и нечего бояться, что потом кто-то будет надо мной, смеяться".

– Ну, Гвин, давай, – подбодрила ее Виктория.

Только вот что спросить? Что-нибудь безобидное.., разве что... Гвиннет закрыла глаза и принялась задумчиво поглаживать нос.

– Не тяни, – посоветовала Виктория. – А то он устанет и исчезнет.

Гвиннет вздохнула.

– Лорд Скарсдейл, буду ли я довольна своей жизнью? – задала Гвиннет достаточно нейтральный вопрос.

Ответ был скор и малоинформативен:

– ИНОГДА.

– Надо быть более определенной, – подсказала Виктория.

– Ну хорошо, – вздохнула Гвиннет. – Стану я миллионершей? Вот это да!

Показалось, что ответа на вопрос не последует. Но кольцо уверенно встало по диагонали напротив слова "ДА", – Что? Ерунда какая-то. – Гвиннет уставилась на планшетку, на которой буквы, казалось, слегка поплыли, словно сами отрывая себя от бумаги. Она решила бросить вызов:

– Ну ладно, и как же я заработаю эти деньги?

– БЕЗУПРЕЧНЫМ ТЕЛОСЛОЖЕНИЕМ.

Гвиннет почувствовала, как отвисла ее нижняя челюсть,! и, шлепнув при этом губами, она поспешила закрыть рот.

– Телосложением?.. – в полном недоумении промямлила девушка.

Но кольцо не шевелилось.

– Он все сказал. Не дави на него, – вполголоса предупредила Виктория.

– Теперь, кажется, моя очередь, – невольно протянула Джесс.

В ее голове возник единственный страшный вопрос – вопрос, который Джесс никак не решалась задать. Если ответ на него будет положительным, то все представления Джесс о будущем рухнут, как говорится, в одночасье, если же отрицательным – разочарование будет кошмарным.

"И все-таки я в это верю, – в ужасе подумала Джесс. – Не хочу! Это какая-то бессмыслица!"

И тут Джесс решила спросить о чем-нибудь безопасном, задать вопрос, ответ на который она уже знала.

– Где я буду жить, после того как займусь своим делом? – задала вопрос Джесс, имея на уме уже готовый ответ – в родном Котсволде, конечно, где же еще?

И так же, как перед тем Гвиннет, Джесс с изумлением следила за словами, постепенно складывающимися из движения камня, выдавшими столь же неожиданный ответ:

– В ДРУГОЙ СТРАНЕ.

– Другой стране? Где это? – напрямую поинтересовалась Джесс.

– ОЧЕНЬ ДАЛЕКО.

– Не верю, – твердо заявила Джесс. – Почему?

– ЧТОБЫ ЯСНЕЕ ВИДЕТЬ.

Дважды повторив ответ, камень застыл на месте.

– Что видеть яснее?

Виктория вздохнула:

– Все. Больше он ничего не скажет.

– Разумеется, не скажет, потому что не знает, – отрезала Джесс. – Он не может знать.

– Знает.

– Глупости. – Джесс отказывалась принять пророчества лорда Скарсдейла.

– Нет, – равнодушно возразила Виктория.

Сидя неподвижно и глядя на подруг из-под полуопущенных ресниц, она молчала. Джесс, Гвиннет и Катриона выглядели очень встревоженными. Наконец низким, почти сонным голосом Виктория сама обратилась к духу:

– Скарсдейл, скажи мне, а что ты видишь о нас, обо всех? Что будет с нами ровно через двадцать лет?

Впоследствии девушки вспоминали неожиданный разряд электрического тока, пронзившего кончики пальцев, пробежавшего по рукам и холодом вонзившегося в сердце. Кольцо двигалось в бешеном темпе, металось от буквы к букве, вперед-назад, царапая планшетку, стремительно перебрасывая отблески своего пурпурного света с одного лица на другое.

Подруги, словно парализованные, не шелохнувшись, следили за взбесившимся кольцом.

– ВЫ СНОВА БУДЕТЕ ВМЕСТЕ, НО ВАС БУДЕТ ОДНОЙ МЕНЬШЕ.

Когда до подруг наконец дошел смысл пророчества, кто-то из них, возможно, Катриона, коротко вскрикнула. Тяжелое аметистовое кольцо же, прочертив на планшетке глубокую борозду, подскочило и с глухим звуком громко ударилось о стену.