Текст книги "Мисс Прайс и волшебные каникулы"

Автор книги: Мэри Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– ЛЕТИ-И-И!! – снова пронзительно крикнула мисс Прайс.

– Ради Бога, – прибавил Чарльз. С него соскальзывали пижамные брюки, и он чувствовал себя весьма уязвимым.

Может быть, это неожиданное добавление к заклинанию пришпорило метлу, а может, по другой причине, только она внезапно взмыла вверх.

Костер и жестикулирующие танцоры остались далеко внизу. Путешественники поднялись над освещенными луной деревьями, а впереди мерцало море. Метла проседала и пошатывалась, но решительно направлялась к рифам. Кэри и Чарльз держались из последних сил. Руки их одеревенели и едва не отрывались, холодный ветер насквозь продувал пижамы.

Над лагуной метлу занесло в сторону и она в изнеможении начала снижаться кругами. Кэри напрягла глаза. Ей были видны только буруны, буруны и брызги, – одна вода; неужели кровать утонула?

– Ай!! – закричала Кэри, когда метла, увеличивая скорость, устремилась прямо к волнам. И в этот момент они увидели кровать. Она стояла все там же, на пологой полоске песка. Но едва они очутились на кровати, как в море начала расти, набирая высоту и закручиваясь, огромная волна.

– Загадывай, Пол, загадывай! – взвизгнула Кэри.

Потом их накрыло волной. Захлебываясь, вымокнув до нитки, они цеплялись за скользкие прутья кровати.

Пол, видно, все-таки загадал желание. Кровать покатилась, накренилась и нырнула в пространство. Тьма редела по мере того, как они со свистом проносились сквозь нее. Вокруг постепенно разливался бледный свет, приобретая то золотой, то розовый, то голубой оттенки. Оттенки переплетались, как цветы в букете, схваченном голубой лентой... Кэри пригляделась – и вдруг узнала этот букет: утреннее солнце светило на обои в спальне Пола.

СЧЕТ ПРЕДЪЯВЛЕН

Наконец-то они вернулись домой, но в каком виде! В грязных, изодранных пижамах, без халатов, на промокшей насквозь кровати. У мисс Прайс дела обстояли не лучше. Ее чулки и ботинки остались на острове, тропический шлем отсырел и размяк, а с костюма на пол натекла лужа. Из всех вещей, что она брала в путешествие, уцелела одна метла. Мисс Прайс выглянула в окно.

– Слишком светло, чтобы лететь, – пробормотала она. И тут ей в голову пришла ужасная мысль. – Должно быть, уже больше девяти!

Мисс Прайс без сил опустилась на стул. Как только она села, послышалось хлюпанье.

– Кэри, боже мой, что же делать!

Чарльз подошел к окну. Оно так и осталось открытым.

– Никого нет, – сказал он. – Спускайтесь по метле на землю и сразу бегите.

Мисс Прайс тупо на него уставилась.

– Боже мой! – воскликнула она. – Как это ужасно!

– Так надо, мисс Прайс, – настаивала Кэри. – Бегите.

Мисс Прайс посмотрела на свои босые ноги.

– Если я встречу садовника... – простонала она.

– Слушайте, – прошептал Чарльз, поднимая голову.

Ошибки быть не могло: на лестнице раздавались шаги.

– Быстрее, – Кэри почти насильно сунула метлу в руки мисс Прайс и ребята помогли ей забраться на подоконник.

– О господи! – пробормотала мисс Прайс, осторожно придерживаясь за раму. – Ну так же нельзя.

– Знаю, – прошептала Кэри, слегка подталкивая ее, – но что поделаешь.

Ребята смотрели, как мисс Прайс плавно съезжает вниз, подбирает юбки, поднимает метлу и спешит к спасительным кустам. Когда она добралась до укрытия, они на минутку вздохнули с облегчением, а затем обернулись – чтобы встретиться глазами с Элизабет.

– Завтрак, – сказала та, стоя в дверях, – на столе уже полчаса... – и замолчала, раскрыв рот.

Она смотрела на пол. От кровати неторопливо растекалась широкая черная лужа, подбираясь к ногам Элизабет. Ее ошеломленный взгляд долго блуждал по этому потоку, добрался до его истока и, наконец, сосредоточился на ребятах. И от этого взгляда не ускользнуло ничего – ни чумазые лица, ни мокрые волосы, ни облупленные носы, ни разодранные пижамы, прилипшие к обожженным солнцем рукам и ногам.

– Так, – медленно произнесла Элизабет. – Чтобы я когда-нибудь... – Глаза ее блеснули, по бледным щекам поползла краска. – Это, – закончила она, – последняя капля.

Элизабет еще раз неспешно все осмотрела. Она приподняла угол пухового одеяла. Одеяло было темно-красным вместо бледно-розового и тяжело свисало между ее пальцами. Мягко и аккуратно от него отделялись капельки воды и равномерно падали на свеженатертый пол. Элизабет отпустила одеяло. Еще какое-то мгновение она обозревала всю картину, словно не веря собственным глазам, потом губы ее сложились в мрачную улыбку.

– Хорошо же, – тихо сказала она и, повернувшись, вышла из комнаты.

Трое ребят остались стоять неподвижно, молчаливые и несчастные; лужа у их ног становилась все глубже и капли с одеяла тяжело отсчитывали секунды. Наконец, Кэри откинула назад мокрые волосы.

– Давай, Пол, – хрипло сказала она. – Идем в ванную, умоемся.

– Что мне совершенно непонятно, – сказала тетка Беатриса в четвертый раз, – это откуда вы принесли воду. Ванная в самом конце коридора, и кувшина там нет.

Беседа происходила в ее кабинете. Тетка Беатриса сидела у письменного стола вполоборота, чтобы видеть, как они стоят, выстроившись в ряд на ковре. Все трое смотрели на нее круглыми и честными глазами, но в самой глубине этих глаз таилось какое-то напряжение.

«Что бы ни случилось, – предупредила Кэри остальных, – мисс Прайс выдавать нельзя. А так все равно, что говорить, хуже уже не будет».

Кэри откашлялась. Она ничего не ответила, но твердо глядела в лицо своей тетке.

– Хочу тебе по-дружески заметить, Кэри, – сказала тетка Беатриса своим резким, язвительным голосом, – что ты производишь впечатление человека не совсем в своем уме. Эта история про остров в Южном море, каннибалов... лагуны... Уж если необходимо было лгать, то втроем вы могли бы придумать что-нибудь получше.

Кэри проглотила слюну.

– Волшебная кровать... – тетка Беатриса ехидно улыбнулась. – Возможно, тебе интересно будет узнать, Кэри, что я лично купила эту кровать в 1903 году, совершенно новой, в «Баринг энд Уиллоу». Весьма солидная фирма, – наставительно прибавила она, – и не увлекается разными новшествами.

Кэри переступила с левой ноги на правую.

– Но что мне все еще остается неясным, – снова завела свое тетка Беатриса, – это откуда у вас вода.

– Из моря, – неожиданно сказал Пол. – Кэри же вам говорила.

Тетка Беатриса приподняла свои почти безволосые брови, взяла ручку и отвернулась к письменному столу. Ее тонкая улыбка не предвещала ничего хорошего.

– Неважно, – сказала она. – Я отправила телеграмму вашей матери, и Элизабет укладывает ваши вещи. Это последняя услуга, которую Элизабет мне окажет. После всех этих лет она предупредила меня, что берет расчет.

– Но это же правда была морская вода, – не выдержала Кэри. – Это, действительно, было море. Вы сами можете проверить.

Тетка Беатриса чуть обернулась к ней, ручка изящно замерла в ее птичьей лапке.

– Как, позволь узнать? – насмешливо вопросила она.

– Если лизнете одеяло, тетя Беатриса, – вежливо ответила Кэри.

Глаза тетки Беатрисы стали агатовыми.

– Вы не мои дети, – холодно сказала она, – я уже не так молода, как была когда-то, и я вовсе не обязана терпеть подобные вещи. А вашей матери, – неважно, работает она или нет, – следует воспитывать вас иначе. Я закончила. Можете идти.

Ребята поплелись к двери, но на пороге остановились: тетка Беатриса заговорила снова:

– Поскольку такси здесь нет, мистер Бисселтуэйт, молочник, любезно согласился заехать за вами в одиннадцать сорок пять. Ваш поезд отходит в двенадцать.

Тихо-тихо они закрыли за собой дверь.

ПРОЩАНИЕ

Молочник опоздал.

– Может, мы еще успеем попрощаться с мисс Прайс? – сказала Кэри.

– Кому-нибудь одному лучше остаться, – предложил Чарльз, – присмотреть за чемоданами и подождать повозку. Идите вы с Полом.

Мисс Прайс работала в палисаднике. Увидев Кэри и Пола в пальто и шляпах, она так удивилась, что поставила свою тачку и ждала, стоя между ручками. Кэри подбежала к ней:

– Мисс Прайс, мы уезжаем.

– Куда? – спросила мисс Прайс. Она была усталой и бледной, если не считать загара на тонком носу.

– Домой. В Лондон.

– О господи, – с убитым видом сказала мисс Прайс и стала стаскивать садовые перчатки.

– Кровать, вода, ну и все такое. Нас отсылают. Но мы сдержали обещание, мисс Прайс. Мы о вас ничего не сказали.

– О господи, – повторила мисс Прайс и присела на краешек тачки.

Пол принялся собирать с кучи мусора срезанные цветочные головки.

– Мы пришли прощаться, – продолжала Кэри.

– О господи, – в третий раз повторила мисс Прайс. – Я чувствую себя очень виноватой. Не надо было ездить на этот остров. Но я думала: тихий, погожий денек, дыхание морского воздуха...

– Глядите, – перебил Пол, – розовая капуста!

Кэри посмотрела на тачку. Среди мусора лежал гигантский розовый бутон.

– Ой, мисс Прайс! – воскликнула Кэри, не сводя с него взгляда. Бутон весил фунта два[5]5
  Почти килограмм (1фунт – это 453 грамма).


[Закрыть], не меньше.

Мисс Прайс покраснела.

– Я много думала со вчерашнего дня, Кэри. О прошлой ночи и о том, что ты говорила о цветочной выставке... – Она взглянула на Пола, словно включая его в перечень предметов для размышления. – И пришла к выводу, что колдовство чем-то похоже на жульничество в игре. Сначала это кажется забавным, но в конце концов едва ли приведет к чему-нибудь хорошему.

Пол нахмурился.

– У меня лично это всегда приводит к чему-нибудь хорошему, – твердо сказал он.

– Скорее всего, у меня не получится бросить колдовство совсем, – продолжала мисс Прайс, не обращая внимание на его слова. – Но думаю, что на время смогу.

Они помолчали.

– Ох, мисс Прайс... – печально пробормотала Кэри. Она разделяла разочарование Пола.

– Это так связывает, – сказала мисс Прайс.

Пол отворачивал листья «розовой капусты». От тачки поднимался сладкий сухой запах прогретых солнцем увядших лепестков.

– Я решила, – продолжала мисс Прайс, глядя на пальцы Пола, – в дальнейшем рассматривать колдовство не как хобби, – она помедлила, – а как слабость.

– Дорогая мисс Прайс, – вскричала Кэри, – вы такая молодчина! – Она обхватила мисс Прайс за шею и вдруг почувствовала слезинку на ее длинном носу. – Спасибо вам за все, даже за каннибалов!

Это была тягостная минута. Пол глядел растерянно и хмуро. Его не оставляло сложное чувство, будто мисс Прайс переворачивала новую страницу прежде, чем он успел дочитать старую. И когда к калитке с грохотом подъехала повозка молочника, это оказалось даже кстати. Мисс Прайс вытерла глаза.

– Ну, вам пора, – сказала она, поправляя шляпу.

Чарльз спрыгнул с повозки, чтобы пожать ей руку. Мисс Прайс попыталась улыбнуться.

– Счастливо вам, дорогие ребята, и до свидания. Сохраните ваши горячие сердца, ваше благородство и вашу смелость. Это поможет вам, – продолжала мисс Прайс, громко шмыгая носом, – не хуже колдовства.

Она поспешно отвернулась и покатила тачку к мусорной куче.

Молочник щелкнул кнутом, и повозка загромыхала прочь под веселый перезвон пустых бидонов.

– Она не сдержит слова, – сказал Пол, который под шумок успел занять место поближе к пони.

В поезде Чарльз хмурился, глядя в окно: Кэри рассказала ему о беседе с мисс Прайс.

– Если колдовство и слабость, – заметил он, – так, по крайней мере, получше других.

– Ясное дело, – согласилась Кэри.

– Если бы у нас все еще была кровать, можно было бы, я думаю, еще полетать, – продолжал Чарльз. – Иногда.

– Да, – сказала Кэри. – Изредка.

– Кровать не была волшебной, – утешил их Пол. – Волшебной была только шишечка.

– Какая разница? – Кэри возмущенно отвернулась от Пола: стоя на коленях на сидении, он дышал ей прямо в лицо. – От одной вещи нет проку без другой.

– А можно привинтить волшебную шишечку на другую такую же кровать?

– Ох, ну не знаю, Пол! – Кэри отодвинулась к окну. – Что толку об этом говорить, если у нас ее нет? Сядь как следует.

Пол смиренно спустил ноги вниз и откинулся на сидении, втянув щеки. Некоторое время он о чем-то озабоченно размышлял и, наконец, сказал:

– Но шишечку-то я захватил с собой...

Часть вторая

ПОТЕРЯНА, И НАЙДЕНА

Прошло два года; тетка Беатриса умерла, дом продали, и ребята не смогли поехать в Мач-Френшэм снова. Память о том лете стала тайной, о которой говорили редко, и никогда – с Полом.

– Понимаешь, он все выболтает, – объясняла Кэри. – Пусть лучше думает, что это сон...

Пол, например, мог выпалить при посторонних:

– Когда мы были в тюрьме...

И Кэри, краснея, поспешно его поправляла:

– Когда тебе снилось, что ты был в тюрьме, Пол!

Через некоторое время Пол вдруг начал путаться и, косясь на Кэри, изрекал что-нибудь вроде:

– Вчера, когда мне приснилось, что я за ужином съел яйцо...

– Но ты действительно съел яйцо за ужином, – напоминала мама.

– А-а, – впадал в задумчивость Пол. – А там был конный бал?

– Что за конный бал?

– Да каннибал, – быстро пояснила Кэри. – Нет, Пол. Это тебе приснилось. – И меняла тему разговора.

Даже для Чарльза те события перестали быть реальностью. Он занялся боксом, начал собирать марки, взялся за учебник латинского языка. А все остальное загнал на задворки своей памяти и сделал вид, что ничего подобного никогда не происходило.

Но... Подобные уловки редко удаются: рано или поздно в дело вмешивается Судьба, и прошлое возвращается в виде сногсшибательной новости. Именно так оно и вернулось к Кэри и Чарльзу примерно два года спустя, холодным и скучным зимним утром, прячась в ежедневной газете. Оно объявилось вполне невинно, с беконом и овсянкой, замаскированное под лондонскую «Таймс».

– Смотри, – сказала Кэри слабым голосом. С ложкой в руке она склонилась над колонкой объявлений.

Кэри и Чарльз были в комнате одни: их мама, миссис Уилсон, ушла на работу, а Пол еще не встал.

– Что такое? – спросил Чарльз.

Кэри сунула ему газету через стол.

– Вот, – сказала она и ткнула пальцем.

– Норковое пальто, – прочел он вслух, – почти новое...

– Нет, ниже.

– «О, эти бледные руки, сердце мое поет...»

– Да нет, вот здесь. «Леди с маленьким домиком...»

– «Леди с маленьким домиком в деревне готова принять двух школьников на летние каникулы. Плата умеренная. Наилучшие рекомендации. Обращаться к Э.Прайс, Мач-Френшэм... – Чарльз помедлил. – Кровати...»

– Ну, видишь теперь? – спросила Кэри.

Чарльз кивнул. Они помолчали.

– «Малые Ольшаники»? – спросил Чарльз. – Так назывался дом?

– Что-то в этом роде. Точно не припомню.

– В Мач-Френшэм может быть несколько Прайсов.

– Но Э.Прайс, – уточнила Кэри. – Мисс Прайс зовут Эглантин.

– Да? – бледнея, переспросил Чарльз.

– Да. Эглантин Прайс, – твердо ответила Кэри.

Ребята молча уставились друг на друга. Потом снова склонились над газетой.

– Здесь говорится только о двоих детях, – заметил Чарльз.

– Ну, Пол-то может спать где угодно. Особенно если она узнает, что это мы.

Оба пытались соображать изо всех сил. У всех работающих мам летние каникулы неизбежно становятся проблемой. В прошлом году Кэри, Чарльз и Пол ездили на ферму в Корнуолл и им там очень понравилось, так что, похоже, все шло к тому, что их отправят туда снова.

– Между прочим, Мач-Френшэм гораздо ближе к Лондону, – сказала Кэри. – Мама сможет приезжать повидаться с нами. А если мы ей скажем, что мисс Прайс была приятельницей тетки Беатрисы...

– Не совсем приятельницей.

– А помнишь персики?

Чарльз молчал.

– А как быть с шишечкой? – спросил он наконец.

– А что?

– Где она?

У Кэри вытянулось лицо.

– Не знаю, – задумалась она. – Где-нибудь должна быть.

– А с какой стати? Кучи вещей в этом доме пропадают неизвестно куда. Лучше опять поехать в Корнуолл, чем ехать к мисс Прайс без шишечки.

– Я тоже так думаю, – согласилась Кэри. – Там, по крайней мере, были пляжи... и пещеры, и скалы, по которым можно лазить... Я как-то видела ее в ящике для ножей.

– Сейчас ее там нет.

– Или это был ящик с инструментами?

– Да, она сто лет там валялась. А потом перестраивали стенной шкаф в детской, помнишь? Сейчас ее там тоже нет.

– Ну, не знаю, – сказала Кэри, – где-то я ее встречала, в какой-то коробке. Там еще были старые дверные ручки и шурупы...

– Старые дверные ручки? – Чарльз вскочил. – Я знаю, где они. В той матерчатой сумке, на гвозде в чулане...

Там она и оказалась – слегка заржавевшая и забрызганная побелкой. Чарльз и Кэри посчитали это «знаком».

Миссис Уилсон была озадачена. Бедфордшир вместо Корнуолла? И откуда это непонятное волнение по поводу ничем не примечательной незамужней леди? Она смутно догадывалась, что за этим кроется нечто большее, чем могло показаться с первого взгляда. Но на все свои вопросы миссис Уилсон получала самые удовлетворительные ответы.

Обменялись письмами, назначили встречу. Ребята слонялись по дому в мучительном ожидании. Но они напрасно волновались: за чаем и пирожными в кондитерской «Фуллерз» их мама позабыла все свои опасения, оказавшись во власти своеобразного обаяния мисс Прайс. Мисс Прайс держалась с достоинством, но дружелюбно, сказала, что испытывает к ребятам глубокую симпатию и согласилась принять всех троих при условии, что они будут аккуратно обращаться с ее вещами и немного помогать по дому.

– Как чудесно! Как чудесно! – запела Кэри, услышав новость.

Она, напевая, закружилась по комнате, и даже Чарльз почувствовал потребность постоять на руках. Только Пол не проявил энтузиазма. Он сидел на коврике у камина и с любопытством за ними наблюдал.

– Мы там будем спать? – вдруг спросил он.

Миссис Уилсон обернулась – он ответил ей невинным и послушным взглядом; но и того, и другого было в этом взгляде что-то чересчур.

– Ну да, Пол, – озадаченно ответила она, – конечно же, вы будете там спать... – И снова, по какой-то непонятной причине, миссис Уилсон почувствовала беспокойство. – А что?

Лицо Пола медленно-медленно расплылось в улыбке. Он отвернулся и начал выщипывать коврик.

– Так, ничего, – быстро сказал он.

И СНОВА ПОТЕРЯНА...

С начала ребятам показалось, что никто их не встречает. Но потом Кэри заметила в конце перрона повозку молочника.

– Идемте, – сказала она. – Вон мистер... Бисселтуэйт.

Она даже удивилась тому, как легко вспомнилось это имя. Мистер Бисселтуэйт, молочник... ну, конечно.

– Она заказала две пинты[6]6
  1 пинта – это примерно пол-литра.


[Закрыть] дополнительно, – сообщил мистер Бисселтуэйт, когда ребята забрались в повозку. – И сказала, что это для вас. Вырос, а? – прибавил он, кивая на Пола.

– Мы все выросли, – ответила Кэри.

Поезд ушел, на станции было тихо. Трава у железнодорожных путей пахла клевером, высоко в небе пел жаворонок: «О, как чудесно вернуться в деревню!»

Цок-цок-цок, стучал копытами пони. Запах лошади смешался с ароматом поля, и всюду – на север, юг, восток и запад – простиралась глубокая деревенская тишина.

– Вон Медников Холм, – сказал Чарльз. Медников Холм? Как странно возвращались эти названия. И Римские Развалины. – Гляди, Пол, вон что-то вроде стены, поросшей травой. Там когда-то была Римская крепость.

Пол пребывал в блаженной полудреме, навеянной цоканьем копыт по твердой дороге, ритмичным колыханием пыльного пегого лошадиного крупа и быстрым, легким постукиванием колес. Холм казался ему одновременно далеким и совсем близким.

– Пол, вон там дом мисс Прайс, – сказала Кэри, – под тем холмом. Его еще не видно. А видишь эту дорожку? Она ведет к Ферме... как ее?

– Ферме Лоубоди, – подсказал мистер Бисселтуэйт.

– Ферме Лоубоди. А там Дальний Лес...

– Гляди, Пол, – вмешался Чарльз. – Видишь кедры? Те темные деревья за церковным шпилем? Ну вот, дом тети Беатрисы там, среди них. Где мы жили в прошлый раз.

– Он перешел к Управлению водоснабжения, – сообщил мистер Бисселтуэйт.

– Да? – сказала Кэри. – Когда?

– Примерно через год после того, как умерла ваша тетя.

– Да? – повторила Кэри. Она попыталась представить сумеречный старый дом без тетки Беатрисы; без высоких буфетов и тяжелых занавесей, ковров, столов, пальм в кадках, без...

– Мистер Бисселтуэйт! – неожиданно сказала она.

– А?

– А мебель тоже перешла к Управлению водоснабжения?

– Нет, мебель продали.

– Кому?

– Да было что-то вроде распродажи. Приезжали торговые агенты из Лондона. И деревня многое купила. Моя старуха приобрела рулон линолеума и пару стульев.

– Да... – протянула Кэри.

Так, значит, мебель продали. Кто-то неизвестный купил кровать Пола, спал на ней по ночам, застилал ее утром, разглаживая простыни, поправляя матрац...

– Все продали? – спросила Кэри. – Кровати и все остальное?

– Думаю, что все, – сказал мистер Бисселтуэйт. – Управлению водоснабжения кровати ни к чему. Тпру! – прикрикнул он, пуская пони шагом. – Узнаете?

Это был переулок мисс Прайс за садом тетки Беатрисы. Сердце Кэри забилось чаще, когда она увидела яркое облако вьющихся роз за изгородью из боярышника – тех самых, сорта «Дороти Перкинс», что росли по обеим сторонам калитки. Они стали гуще, выше, на них было больше бутонов, чем раньше. А вот и калитка с надписью «Малые Ольшаники». Кэри взглянула на Чарльза. Похоже, и он волновался.

– Ну вот и приехали, – сказал мистер Бисселтуэйт, когда пони остановился. – Я вам помогу с багажом.

Калитка тихонько скрипнула, щелкнула задвижка. Как во сне, они прошли по прямой мощеной дорожке между цветочными грядками к парадной двери...

Дверь открылась прежде, чем ребята успели дотронуться до дверного молотка – и перед ними очутилась мисс Прайс. Просто поразительно – мисс Прайс! Свежая, улыбающаяся, с раскрасневшимся лицом.

– Я услышала калитку, – объяснила она, забирая у Кэри сумку. – Так, так, так. Это просто замечательно. Пол, осторожно на ступеньках, они только что вымыты.

Мисс Прайс была такой, какой они ее помнили, и все же в чем-то неуловимо изменилась, что, впрочем, и происходит обычно с людьми, которых долго не видишь. Но, взглянув на ее длинный розовый нос, Кэри вдруг успокоилась. Это был добрый нос, застенчивый нос, нос, на кончике которого однажды висела слезинка (так давно это, кажется, было); в общем, это была мисс Прайс.

Маленькую прихожую наполнял аромат горячих пшеничных лепешек. Мисс Прайс все время что-то говорила: «Минутку, сейчас я достану кошелек... Как ты вырос, Пол... Поставьте это, пожалуйста, сюда, мистер Бисселтуэйт, прямо рядом с часами... три шиллинга шесть пенсов отнять от десяти шиллингов будет... Пол, не трогай барометр, голубчик. Гвоздь потерялся... Так, дайте подумать...»

А потом мистер Бисселтуэйт ушел, парадную дверь закрыли, и все сели пить чай в столовой, большую часть которой занимал квадратный стол, так что стулья почти касались стен. К чаю были пшеничные лепешки, джем и мясной паштет. За окном, сквозь кружевные занавески, виднелся Медников Холм в золотой полуденной дымке, и Кэри вдруг почувствовала себя отдохнувшей, счастливой и умиротворенной.

После чая мисс Прайс показала ребятам их комнаты.

– Боюсь, что Полу придется спать на софе в моей спальне, – сказала она. – Понимаете, в объявлении я писала только о двух детях, но, – она быстро улыбнулась им и сделала какое-то нервное движение своими тонкими руками, – я и не думала... я даже не предполагала, что это окажетесь вы.

– Вы удивились? – спросила Кэри.

– Еще как. Видите ли, я не очень люблю незнакомых. Но я была вынуждена сдавать комнаты.

– Почему? – поинтересовался Пол.

– Жизнь дорожает, – неопределенно пояснила мисс Прайс. И, в неожиданном порыве откровенности, прибавила: – На самом деле, мне меняли водопроводную раковину в кухне. Нержавеющая сталь. А во сколько обошлись слесарные работы... ну, одним словом, вот так это все и было. И вообще, я предпочитаю детей взрослым. Я думала, что через «Таймс» мне пришлют двоих хорошо воспитанных...

– И это оказались мы, – сказала Кэри.

– Да, – весело согласилась мисс Прайс, – это оказались вы. Если знать – прекрасно можно было бы обойтись без объявления. А теперь пора распаковывать чемоданы. Где вещи Пола?

– Большая часть у Чарльза, – сказала Кэри. – Мисс Прайс...

– Да?

– А можно... посмотреть остальной дом?

Лицо мисс Прайс сразу стало напряженным. Она сложила ладони вместе и посмотрела на них.

– Ты имеешь в виду кухню и ванную?

– Я имею в виду... – Кэри набрала побольше воздуха. – Я имею в виду ваш кабинет.

– Да, – подхватил Пол. – Можно нам посмотреть на чучело крокодила?

Мисс Прайс подняла глаза. Губы ее как-то странно дрогнули, но взгляд был абсолютно тверд.

– Там нет чучела крокодила, – ответила она.

– Он хочет сказать: аллигатора, – пояснил Чарльз.

– И аллигатора тоже.

Наступила неловкая пауза.

– Ой, – тихо сказала Кэри.

Мисс Прайс откашлялась.

– Я думаю, – произнесла она каким-то чужим голосом, – будет лучше, если вы все-таки увидите мой кабинет.

...Снова, через два долгих года, ребята оказались в темном коридоре возле кухни; снова мисс Прайс вставляла ключ в хорошо смазанный замок и, словно в память о том, другом времени, сердце Кэри забилось чаще.

Мисс Прайс встала у двери.

– Входите, – мрачно пригласила она. – Входите, входите.

Ребята прошмыгнули мимо нее и остановились в молчании, глядя на полки.

Аллигатора не было; не было ни карты Зодиака, ни учебников, ни глаз тритона; не было и коробочек, в которых могли оказаться сушеные мыши. Вместо этого, один над другим, возвышались ряды банок с консервированными овощами и фруктами, всех оттенков, от бледно-зеленого – крыжовника, до пунцового – соленой капусты.

– Ну как? – резко сказала мисс Прайс. – Прелестно, не правда ли?

– Да, – хрипло отозвалась Кэри.

Мисс Прайс провела пальцем по этикеткам:

– Яблочное повидло, помидоры, слива-венгерка, ежевика – ее очень хорошо смешивать с черной смородиной. Вы это знаете?

– Нет, – ответила Кэри. – Я не знала.

– Красная смородина, груши ломтиками, эстрагон маринованный, чатни из зеленых томатов... А это что? Ах, да – грибной кетчуп. Этикетка отклеилась.

Мисс Прайс посмотрела на банку на свет.

– Некоторые остались с прошлого года, – пояснила она. – Красная смородина, настойка из ягод шиповника и еще логанберри – гибрид малины с ежевикой. – Она потерла руки. – Ну как?

– Это... – Кэри нервно вздохнула. – Это очень мило.

Пол с несчастным видом смотрел на мисс Прайс округлившимися глазами.

– Где крокодил? – тупо спросил он.

Мисс Прайс покраснела.

– Видишь ли, Пол, я...

Кэри поспешно пришла ей на помощь.

– Нельзя же хранить вещи всю жизнь, Пол. – Она взглянула на полки. – Только подумай о пудингах! О чудесных-пречудесных пудингах!

– Видишь ли, Пол, – сказала мисс Прайс, уже мягче, – иногда люди что-то делают какое-то время, а потом бросают. Курить, например. Часто ведь бросают курить.

Пол был озадачен.

– И пить. Люди часто бросают пить...

Пол пришел в еще большее замешательство. Тогда мисс Прайс улыбнулась ему очень доброй улыбкой.

– Ты когда-нибудь бросал класть сахар в чай на время Поста?

Пол заморгал.

– Да, но...

– Вот видишь, Пол, – резко перебила Кэри, – а мисс Прайс бросила аллигаторов. Идем. – И она потащила Пола к двери.

– Навсегда? – настаивал Пол.

Мисс Прайс кивнула.

– Навсегда, навсегда, – подтвердила она.

– Или только на время Поста? – уточнил Пол.

Мисс Прайс быстро на него взглянула. Странный это был взгляд, почти испуганный.

– Пост закончился, – неуверенно сказала она. Но потом взгляд ее снова стал твердым. – Нет, – продолжала мисс Прайс. – Навсегда, навсегда. Если уж что-то делаешь, нельзя останавливаться на полпути.

– Но ведь все хорошо в меру, – заметил Чарльз.

– Только не колдовство, – возразила мисс Прайс.

– Вы когда-то сказали: даже колдовство.

– Да? – спросила мисс Прайс. – Я действительно так говорила?

– Да, говорили, я хорошо помню.

– В самом деле? – задумчиво произнесла мисс Прайс. – Ну ладно. Как бы то ни было, пора идти. Пола надо укладывать спать. Осторожно, тут ступенька.

Пока Кэри купала Пола, Чарльз побрел в сад. Он прислонился к изгороди и уставился на Медников Холм. Так значит, она бросила колдовать. Вот что получается, когда чего-то уж очень ждешь: скука и разочарование. Он подумал о Корнуолле: о ловле макрели, о скалах, пещерах, пляжах во время отлива. Ну ничего, сказал он себе, в конце концов, мы все равно в деревне. Есть река; может, даже найдется лодка... И тут что-то зашевелилось у него под ботинком. Это крот рыл мягкую землю, собираясь выбраться на поверхность в том самом месте, куда Чарльз поставил ногу. В следующий миг Чарльз уже стоял на коленях, выдергивая пучки травы вместе с землей. Он раскапывал рыхлую землю обеими руками, по-собачьи отбрасывая в сторону, и не заметил Кэри, пока она не встала рядом.

– Ты что делаешь?

– Откапываю крота. – Чарльз присел на корточки. – Слушай, Кэри... – Он заглянул снизу ей в лицо и осекся. – Что случилось?

– Идем, я хочу тебе кое-что показать, – сказала она.

– Дай мне сначала закончить с этим!

– Ты его уже не поймаешь. – Кэри помедлила. – Важное дело.

– Ну что еще? – спросил Чарльз, привстав.

– Идем, увидишь.

Кэри повернулась и пошла к дому. Чарльз – за ней. У парадной двери он заметил:

– Могла бы и сказать...

Кэри резко повернулась кругом, приложив палец к губам.

– Ш-ш-ш, – прошептала она.

– Где мисс Прайс? – спросил Чарльз громким шепотом.

– Ш-ш-ш, – повторила Кэри. – На кухне. Готовит макароны с сыром. Идем.

Чарльз поднялся за нею по ступенькам.

– Здесь, – сказала Кэри. – Где Пол спит. – И распахнула дверь.

Это была спальня мисс Прайс. Очень чистая, очень аккуратная и очень душистая. Над камином висела большая фотография военного. На туалетном столике лежали серебряные щетки и стояло фарфоровое «деревце» для колец. Пол, непривычно чистый и круглоглазый, был уже в постели. Ему постелили на небольшой старинной кушетке с изогнутой спинкой.

– Ну и что, все в порядке, – сказал Чарльз.

– Что в порядке? – спросила Кэри.

– Кровать Пола.

– Я не его кровать имела в виду.

Чарльз посмотрел на кровать мисс Прайс. Она была застелена белым вышитым покрывалом, а на подушке лежала черная шелковая ночная сорочка – очень волнующая ночная сорочка, отделанная атласными шариками и чем-то напоминающая чехол на чайник.

– Вот бестолковый, – сказала Кэри. – Сама кровать.

Чарльз пригляделся: самая обыкновенная железная кровать, как сотни других. Только в головах, там, где полагалось быть второй шишечке, правый столбик заканчивался отрезком ржавой нарезки.

– Да-а, – протянул Чарльз и неожиданно для себя опустился на диван в ногах у Пола.

– Думаешь, это она? – с беспокойством спросила Кэри.

Чарльз откашлялся.

– Да. Да, это должна быть она.

– Таких кроватей полно. Она могла давно здесь стоять. Может, мисс Прайс купила ее тогда же, когда тетка Беатриса купила свою.

– Да, – сказал Чарльз. Он еще не пришел в себя после такого потрясения. – Но нарезка... Я думаю, что это она. Мисс Прайс, наверное, купила ее на распродаже. – Он повернулся к Кэри. – Это же легко проверить. Достань шишечку.

– В том-то и дело, – воскликнула Кэри, – шишечка исчезла!

– Исчезла?

– Да. Пока я купала Пола, мисс Прайс распаковывала вещи. Я все обыскала. Можешь сам посмотреть. Пропала.

– Это она ее взяла, – догадался Чарльз.