Текст книги "Солнечные"

Автор книги: МеРи Назари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

МеРи Назари
Солнечные

Пролог

Мария онемела, увидев таракана. Георг, не заметив пришлеца, плеснул вина в бокалы. С ломтиками лайма на искристом хрустале понес к девушке. Оттянул в сторону полог алькова. Почувствовав неожиданное сопротивление, дернул посильнее. Но жгут уса держал путь через спальню и невидимыми зазубринами зацепился в ажурных складках материи. С натужным звуком басовой струны он выскользнул и хлестнул юношу по лбу.

Свистящий удар о парчовую основу свадебного венца – последнее, что помнил новобрачный.

Немота не сразу оставила Принцессу. Подскочив к видеофону, лишь замахала руками. Не поняв, в чем дело, дежурный перво-наперво нажал кнопку аларм-оповещения и только после этого попытался вновь прояснить ситуацию.

– Тар-рак-кан! – прорезался голос у девушки. Она тут же поняла, что информация способна вызвать только усмешку бравых вояк и добавила. – Эшбианский!

Несмотря на поправку, лицо охранника по-прежнему выражало недоумение и растерянность. Через офисный стол на дисплее просматривалось вытянутое лицо начальника охраны с выпадающей изо рта сигаретой…Начальник также видел Принцессу…и то, что за ее спиной – тоже.

– Эх, серость рязанская… Сразу видно: не нюхали вы «пороху» Эшбианского.

Дыхание сперло от знакомых миазмов так, что оборачиваться было уже бесполезно.

Искры посыпались из глаз…

Всего три месяца назад, стоя с отцом у иллюминатора, она смотрела на фейерверк, состоящий из таких же искр – горящих осколков Цереры. Но искры в глазах тогда не были следствием контузии.

«Это твоя победа, – сказал отец. – Тебе будет о чем рассказывать своим детям».

Часть I

Суперпозиция нулевых

При дворе вовсю готовились к венчанию на брак. Придворные композиторы сочиняли свадебные гимны, ораторы– панегирики, кулинары импровизировали с угощением, дизайнеры – с комбинациями тканей, ювелирных украшений и других материалов, воплощая невероятные фантазии и мечты о создании неповторимого в вечности шедевра. Вся Империя, как триумфальный фрегат в победившего флота, стояла наизготовку к танцевально-маршевому плаванию с фейерверками и радужными гондолами.

При дворе готовились. Марии металась, как птичка в клетке. Заноза, впившаяся в само сердце, саднила. И никто не замечал того, что рана сочилась кровью. Даже она сама. Нет, был один человек, который…

* * *

Кремень Мухтарбеков появился на «горизонте событий» лишь на третий день прибытия Пресветлой – своей крёстной, как раз после объявления ею согласия на помолвку с отпрыском знаменитой фамилии.

– Почему ты сдалась? – сходу спросил мастер боевого клинка.

– Я не сдалась, я победила.

Он вскинул брови.

– Не надо играть словами. Ты знаешь, о чем я.

– Да. Мы говорим о разных вещах, но они друг с другом связаны. Не сдалась бы я, если б перед тем не победила. Ты можешь понять это?

Тот лишь хмыкнул:

– Наслышан о твоих подвигах. Где твой боевой нож, кстати?

Он отстраненно посмотрел ей в глаза.

От этого взгляда подопечная сникла и покрылась пятнистым румянцем.

– Дело обстоит совсем не так, как тебе кажется… – сказала она, непроизвольно оправдываясь и оттого теряясь еще больше. – Свой нож я отдала Зоряне, когда мы последний раз встретились с ней: он мог помешать моему плану.

Судорога прошла по изрезанному шрамами мужскому лицу. Он отвел взгляд и вперил его в солнечный зайчик на шторе, необычно яркий для зимнего утра.

«Вот и зима на исходе, – подумала Принцесса, проследив взгляд.

– После нашей последней встречи ты повзрослела на год, скоро будешь совершеннолетней, – проговорил крестный глухим голосом. – Но мне, скорее, грустно, чем радостно.

– Зато мне весело: еще целых три месяца можно потратить на глупости! – ответила она, как можно веселее.

– О да, я вижу: ты времени зря не теряешь.

– Ну и что? Отчего ты такой суровый? Ведь все хорошо кончилось. Как было задумано.

– Ты уверена?..

– Сейчас ты осуждаешь меня, но вспомни, каким веселым ты был, когда провожал нас с Зоряной на Эшби!..

– Веселым? – да! Но сейчас – нет. – Желваки заходили на его скулах. – Потому что пришел дополнить список твоих деяний.

В глазах у Марии потемнело и руки задрожали. Сжалось сердце. Всем телом развернулась она к учителю, пытаясь понять выражение дорогого, но сурового лица. Прикрытые глаза не давали прочесть ни тени мысли, и это значило что-то важное. В голове отбивались услышанные когда-то строки: «Идет за победой расплата всегда. Услужливо память поддакнула: да».

– Зоряна?! – выдохнула она и схватилась за край бюро. – Неужели есть новости?

– Мне казалось, что я получу информацию от тебя, – саркастически хмыкнул Кремень. Сглотнул и сказал: – Канадские телескопы засекли сплавленную конструкцию, летящую мимо Земли к Солнцу. Некоторые признаки свидетельствовали искусственное происхождение. Благодаря усилиям группы быстрого реагирования, неделю спустя объект благополучно доставили на Землю.

В нём обнаружен фемтфон в сохранном состоянии. Его карта памяти зафиксировала координаты маршрута, факт выхода за пределы Солнечной системы, а также последнее послание… – тут Кремень сделал паузу и, наконец, договорил: – … вашей фрейлины.

– Ты пришел, чтобы прочесть его мне… – сказала Мария и закрыла лицо руками. – Читай же!

Кремень сделал шаг по направлению к ней, но заставил себя остановиться. Открыл текст на фемтфоне и прочел:

– «Всем, всем, всем! А особенно моей госпоже и вековечному другу – Элизе Пресветлой – урожденной Марии! Я пересекаю границу Солнечной системы! Да здравствует Экспансия мира и добра! Да здравствует мир без…»

Кремень выключил устройство.

– Это всё.

Мария кинулась ему на грудь, а тот стоял, будто окаменев.

– Что и говорить, запись обрывается на знаковом месте, – проговорил он, запинаясь, как при усталости. И мрачно ухмыльнулся. – Наша беда в наших границах.

– Да…наша беда… в наших… границах, – эхом промолвила Мария.

Звякнув колокольчиком, вошел паж и объявил, что скоро уж как полчаса ожидает аудиенции госпожа Беатрис. Принцесса с поклоном и ладонью у груди попросила принести посетительнице извинения и немного обождать.

– «Наша беда в границах», – повторила она, обернувшись к Кременю, и продолжила: – Ты не понял? Ради свободы от них я и выхожу замуж.

Кремень вскинул на нее глаза. Его взгляд недоверчиво изучал лицо девушки.

– Хм…Но по чему я должен верить в это?

– Ты не в курсе, что два дня назад я объявила новый этап эпохи Восхождения? – спросила она.

– «Два дня назад» … – повторил он, хмыкнув снова. – «Новый этап» …

– Да что ты повторяешь за мной как попка?! – не выдержала она.

– Знаешь, – ответил Кремень, отбросив ладонью волосы со лба. – Наверно, я немного постарел. Не понимаю, – добавил он с тяжелым вздохом. – Ничего не понимаю. Как можно так круто меняться? Так круто забывать всё…

Мария подошла ближе.

– Ничего ты не постарел. – Она порывисто обняла учителя, целуя в колючие щеки. – Просто многое быстро меняется. Знаешь, что…Я не хотела тебе говорить, но скажу. Я повзрослела за этот год не на год своего отсутствия, а сразу на несколько лет. Что было в твои семнадцать, я не знаю. Думаю, ты знал много премудростей ножевого боя. Быть может, столько же, сколько я узнала… о многом другом.

Он не отводил взгляда от ее лица, пока девушка не сказала со вздохом:

– Разница в том, что я разочаровалась…Да. Я. Разочаровалась. В любви.

Так она произнесла – по отдельности каждое слово. Словно в каждом из них целая эпоха ее жизни.

– Ты разочаровалась в ней, не узнав ее! – воскликнул он.

– Уфф…Ну да. Ты верно понял. И это, пожалуй, самое ужасное в произошедшем. И я не вижу смысла тянуть кота за хвост. Именно поэтому я объявила о своем долгожданном для всех согласии на брак.

– Теперь понимаю, – с облегчением сказал крестный и делано рассмеялся.

– Ты так рациональна! Про гемофилию не забудь, если речь идет о породе для получения гибрида.

– Ну вот, ты уже улыбаешься, – воскликнула Принцесса. – Это многого стоит.

Она схватила его руки.

– Ты теперь единственный мой друг в этом безбожно громадном мире, – прошептала она.

– И мы не расстаемся, – сказал он. – Надеюсь, высокочтимая донья Голиаф…пардон, Беатрис, не испортит твоего настроения.

Сняв девичьи ладони со своих плеч, он быстро вышел.

Но «заноза» кровила и исправно делала своё подлое дело.

* * *

– Донья Беатрис, вы как-то рассказывали мне, что у вас было трудное детство, мать отказалась от вас в пользу отца, а тому вы были как собаке пятая нога, и вам пришлось самой себя воспитывать. Я хочу сказать, что у вас получилось неплохо, донья Беатрис, очень неплохо. Вы талант. Вы самостоятельно наметили себе жизненный маршрут и прошли по нему до конца. Так вот, донья Беатрис, вы слышали, я уверена, простую приговорку. Что хорошо для немца, то смерть для нас. Ну, и наоборот. Так вот, я не хочу смерти от ваших премудростей. Предки дали мне голову, и мое дело – правильно распорядиться ей. В детстве вы обучили меня прекрасному способу жить по готовым правилам. Спасибо. Я воспользуюсь вашим персональным правилом – и самостоятельно определю свою дорогу. – Мария замолчала на миг, потому что в продолжительной тираде необходима пауза. И для восстановления дыхательного ритма, и для контроля дежурной улыбки на лице. – На этом до свидания, дорогая, и прощайте. Счастья вам. Обо мне не беспокойтесь. Благодаря вам, я получила светское воспитание, обучилась манерам и потому не растеряюсь, если обстоятельства посадят меня за один стол с равными себе и выше. А на сей момент у меня другие задачи. Чао. Надеюсь, ваша шуба сомкнется на вашей талии, и вас не продует февральским ветром.

Этим «чао», которое все скомкало, она переусердствовала. Несомненно. Три буквы «чао» прозвучали, как удар плетью.

Первую минуту стояла тишина.

– Вы не справитесь, – взвизгнула отвергнутая прислуга. – Вы мне даёте отставку ни за что! И… как буду я? Вы подумали? Долгие годы я была для Вас матерью, подругой, наперсницей… Дворец в полном смысле мой дом! И вот благодарность! Вдруг – не нужна, подумаете только! Так не бывает, не может быть за все хорошее с моей стороны! Я буду жаловаться Императрице!..

Мария уже ничего не слышала. Она шла по подземному коридору, оставив завывающую Донью в переговорном зале.

Коридор вывел Марию в Зимний сад.

Посмотрела вверх – лютая февральская пурга не угадывалась за голубым куполом, имитирующим безмятежное июльское небо.

Мария стремилась к иве у ручья, где с Зоряной они не раз укрывались от детских невзгод или назначали встречи для обсуждения новых проказ. Путь ей преградил садовник. Вернее, его гвардия, состоящая из множества рулонов, стоящих солдатиками на торцах. Вместе с помощником-подростком садовник развешивал на кусты защитную – вероятно, от птиц – зеленую сетку.

Он не сразу заметил Принцессу и почувствовал себя неловко за невнимательность. Никто не учил его, как надо извиняться. Поэтому получалось и коряво, и забавно.

– Раньше вот, когда еще до революции, прапрадед мой служил у Николашки – ну, у последнего царя нашенского – то есть не совсем последнего…Но Его Величество, отец Ваш родной, еще народиться не изволили…так что извиняюсь, ежели чего. Служки по саду серебряные колокольцы на тесемках развешивали тогда и ждали, кто из царей в сад пожалует. «Дзинь-дзинь» разнесется у нас в каморке – так сразу атас – благородный чин приближается…Такое практиковалось оповещение… Смешно, конечно…звоночки всякие…

– Так вы потомственный, грите, садовник? – спросила Мария в садовниковой манере. – Простите, не знаю, как зовут вас…

Садовник закивал так, что, казалось, его редкая бороденка высыплется совершенно, а голова покатится вслед за нею.

– Так это ж я и хотел поведать, Пресветлая.

Пятясь, он переступал с ноги на ногу, так что скоро, незаметно семеня ими, удалился за спину подручного, застывшего в руках с колышком с прикрепленным концом сетки.

– Да не смущайтесь вы так. Принцесс, что ли, не видели? – сказала она с досадой.

Но он стоял и глазел на нее, как на какую-то невидаль. «Однако мог бы и поклонитьс, – отметила Принцесса, вспоминая уроки доньи Беатрис.

– Зачем вам это? – она кивнула на сетку. – Неужели птицы в феврале? Да и ягоды… есть ли они?..

Она пожала плечами.

– Так ведь теплынь постоянную механизмы делают…

– Колибрей много, – поддержал отца малец неожиданным баском. – Из Калифорнии. Прислали, когда вулкан взрывался.

– Так для этих крохотулек вам ягод жалко? – спросила Мария.

– Жалко у пчелки, – сказал малец. – А жрать без разбору – непорядок.

Принцесса с трудом выдержала б его строгий взгляд, если б не колибри, которая, как шмель, не закружила над троицей, снуя взад-вперед между людьми и «перемагничивая» взоры на себя.

– Ишь, вертихвостка носатая! – сказал садовник, стараясь отмахнуть птичку от Принцессы колышком с привязанным к нему концом сетки мотался словно неотлаженный сачок. – А сынишку мово Ярмилом кличут.

Колибри с перламутровыми разводами на темных крыльях придумала усесться Принцессе на руку. Та поднесла локоть со мелким созданием к глазам, рассматривая переливы покрова.

– Ух ты! – выдохнула. – Серебристый клювик и красное брюшко. Это солнечный краснобрюхий колибри. Таких я видала в Бразилии. Похоже, я совсем отвыкла от родимой земельки с ее обитателями. Все мне кажется таким необыкновенно… прекрасным.

Ее взгляд вновь схлестнулся со взглядом Ярмила. Но она уже подготовилась и успела воздвигнуть прозрачную стену между ним и собой. Поэтому широко распахнула глаза навстречу и повторила с самым наивным видом:

– Ты Яр-милка. А я Ма-ша.

Но неубираемый взгляд продолжал своё непонятное действие, превращавшее ее в женщину. Ей, казалось бы, приходилось сталкиваться с подобными взглядами, она выработала безразличие к ним: что поделаешь, мужчина – слабый пол. Это узел инстинктов. Им трудно сдерживать себя, особенно тогда, когда перед ними хорошенькая девушка. Это неодолимо. Мария сразу же вычеркивала таких слабаков из ближнего окружения, переводя в отдаленные. Но сейчас было нечто другое – древнее, времен «глиняных венер», что до сих пор находят археологи на местах стоянок первобытных сообществ.

Это какое-то колдовство, которое она не испытывала ни разу. Она не имела против него средств обороны, да и чувствовала, что они не нужны. Они только покажут, что слабачка не он, а она. Это был вызов на бой равных. Хуже того, не на бой, а на единство. Волшебное единство, которое может всё. Всё, что недоступно простым сложением человеков. Она чувствовала себя не женщиной, а Женщиной с большой буквы. Той, от слова которой зависела судьба не только этого человека, но – через него, через его силу, ловкость и находчивость – судьба многих. Густыми запахами дремучего леса пахнуло на нее…

Нет-нет, это ее фантазии! Мария тряхнула головой, чтобы прогнать наваждение.

Считанные минуты назад победно отправившая «Фрау Голиаф» в «эротическое путешествие», она чувствовала себя не в своей тарелке. Стоило ль возвращаться на Землю из конца Солнечной системы, чтобы на Земле стать аморфной, несвободной, неопределенной?

«Надо же, молокосос, а… – она не додумала эту мысль до конца. Спросить бы садовника, сколько лет сыну…

«А вдруг окажется моим ровесником? Просто в детстве мало каши ел… Но в этом нет позора».

Колибри, словно в отместку за невнимание, сорвалась с руки – и ткнулась острым клювиком в лицо Марии. Боль пронзила переносицу.

Сразу два колышка пронеслись боевыми саблями перед глазами, и в мгновение ока сбитая птица лежала у ног.

Кончина, как у всех колибри, была ужасна. Перья разом растопырились – и бриллиантами брызнули в разные стороны, оставив на виду жалкое тельце…

Принцессу словно переклинило. Дрожь прошла по телу. Она пошатнулась. И если б не садовник, поддержавший ее за локоть, несомненно б упала. Видела ли она мгновенную смерть когда-либо так отчетливо и близко – она не могла сказать.

Принцесса нагнулась и самопроизвольно встала на колени – так ноги стали слабы.

Ей казалось, что она увидела перед собой себя. Ту часть, что скрыта от людей, хрупкую и уязвимую.

Она чувствовала в событии какой-то знак…

– Зоряна, не ты ли это? – прошептали губы. – Я стала пусть косвенной, но причиной твоей гибели… клянусь, разгадаю загадку, и виновник будет наказан… во что бы то ни стало.

Она погладила птичку ладонью, удивляясь своей нежности.

Принцесса, осторожно взяла трупик и через шейную выемку в футболке парнишки сунула ему за пазуху. Проговорила: «Бери – и помни» – как в известной детской игре.

Затем вырвала колышки из рук горе-защитников и в несколько прыжков обмотала «озеленителей» сеткой, так что один из рулонов, преграждающих путь, стал много мощней других.

Затем, юлой развернувшись на каблуке, девушка быстро зашагала куда-то вбок, не разбирая дороги…

Когда Принцесса проходила мимо беседки «Сады семирамиды», до ее слуха донеслись обрывки рассуждений имперской элиты – и ее чуть не вытошнило. Заткнув уши, она хотела пробежать мимо…

– Только не это…только не сейчас… – бормотала она, огибая беседку по широкой дуге. – Лучше сто раз быть женой неграмотного садовника, чем хоть час высидеть на сборище умных мужей…

Вдруг до нее донесся материн голос.

– Получается, что, объявив самолично о новом этапе Восхождения, Мария настояла на внеочередном консилиуме ЦЭОВ путем неявного давления!.. – сказала Императрица с отчаянием. – Как мать вынуждена признать, что с моей стороны допущена непростительная ошибка. Но и отец дал ей много воли…

Гвалт, поднявшийся в беседке, можно было назвать невообразимым. Сначала часто слышалось слово «отцы», потом– слово «дети». «Наташа Ростова» тоже упоминалась, но реже, однако.

В следующий момент хор возражений разбился звонким возгласом.

– Господа!!!

Мария ворвалась в «Сады Семирамиды», представ перед изумленными глазами «доверенных государственных лиц» в халате из вафельной ткани бирюзового цвета. Не будучи уверенной в прическе после плутания по саду, девушка накинула на голову капюшон.

– Выслушайте меня внимательно. Дело связано с чрезвычайным происшествием, – объявила она. – Только что на моих глазах на аллею опустился неопознанный летающий объект. Из него выкатились коконы зеленого цвета. Из них раздаются призывы о помощи. Пожалуйста, господа, сделайте хоть что-нибудь…За мной! Показываю дорогу!

* * *

…ЧП в кремлевском саду, конечно же, попало в первые витки новостного серпантина. Народ похохатывал. Тем более, что событие совпало с Днем Валентина, отношение к которому с давних времен нельзя было назвать устоявшимся.

Уж кто затем только не «прошелся» по бедным садовнику с сыном! Однако садовник, в крещении Василий, не был в обиде на Принцессу за нечаянно свалившуюся популярность. Даже напротив, рад был. Сынишку, в связи психологической травмой от заключения в сетчатый кокон, освободили от ЭГЕ, так что гарантировали отцу помощника в весенне-посевную кампанию. В придачу сына зачислили без экзаменов в ВУЗ по выбранному им профилю. А когда узнали, что из валентинок, присланных по домашнему адресу, 3Д-принтер отпечатал бригантину с алыми парусами в натуральном размере, то Ярмила окрестили не кем-нибудь, а капитаном Греем…Это уже слава!

* * *

Кремень игнорировал собрания Двора, однако на «дно не уходил», как бывало. Он постоянно общался с крестной. Но что-то мешало ему возобновить обычные занятия с Принцессой по практике боевого ножа.

Он нашел им замену.

– «Прив, Мар. Я слышал, что ты уволила фрау Голиаф, – прочла Мария в мессенджере. – Браво. Давно пора. Давай отметим это погружением в бункер на Таганке».

– «Прив. А давай-ка, Крен, посетим Аркаим, – предложила она. – Сегодня как никогда летная погода».

Однажды он затянул подопечную на Иссык-Куль, где в прибрежной зоне находилась древняя «вотчина» его предков Мухтарбековых.

…Весь путь, состоящий из авиаперелета, пешего и конного маршрутов, крестный сосредоточенно присматривался к Марии – с глазами на мокром месте.

– Ландшафт потрясно Эшбианский! – воскликнула она, скользя затуманенным взглядом по зубчатому горизонту.

– Знаешь, Мар, – сказал Кремень по прилету, – я тебе тоже многое не рассказываю.

Девушка присела на валун, вытряхивая камешек из кроссовки.

– Увы, – призналась она, щурясь на восходящее солнце, – я о твоем прошлом мало знаю.

– Если честно, то окрестности озера – она и есть родина моих предков. – По этому берегу тысячу лет назад, – продолжил Кремень, – проходил Шелковый путь из Китая. А в той скале, что нависла над водой и почти касается ее, обитала шайка разбойников. И был у них хан Мухтарбек во главе.

– Романтичное начало.

– Дашь ли ты мне слово рассказать о себе потом то, что мне интересно?

– Слово чести?

– Можно по-пацански.

– Заметано.

– Дело было зимой, – приступил Кремень к рассказу. – Тогда в зимний период Шелковый путь проходил по льду замерзшего озера. Караван с поклажей, притороченной к горбам верблюдов, размеренно тянулся через белую пустошь прямо к месту замаскированной проруби…

– Погоди! – воскликнула Мария. – Ты видишь, как кружатся чайки над тем темным местом?

– Когда ты прослушаешь до конца, ты узнаешь, что это…Продолжаю. Но раздался окрик. Кто-то предупредил купцов об опасности. Караван свернул с протоптанной тропы…

– Интересно, кто же предупредил?

– Если перебьешь еще раз, то будешь к ужину варить рис по-разбойничьи.

– Испугал. Замолкаю.

– В это время в пещере умирал новорожденный сын главаря шайки. У роженицы от истощения закончилось молоко. Нужна была добрая добыча. Тогда Керим, двенадцатилетний сын хана, вызвался вернуть удачу. Отец не возражал, хоть и не разумел, в чем заключается план мальчика. Керим попрощался с родичами и отправился в путь. Рядом бежал щенок. За ними следили во все глаза. Но два челнока, прошивающие белое полотно, исчезли…

Мария подняла было голову, чтобы еще что-то вставить, но встретив взгляд Кременя, осеклась.

– …через некоторое время появились снова, – продолжил тот. – За челноками ниткой тянулся караван, пока первый верблюд не рухнул в прорубь. С ним вместе ушел под лед проводник. А без него караван лишь ветхая постромка упряжи. Это был сигнал разбойникам. Ватага взвилась, как сухой саксаул в самум. Младенец выжил. И впоследствии от него родился первый Кремень.

– А мальчик с собачкой? – спросила Мария.

– Собака и первый верблюд, по преданию, заледенели в виде тороса. Весной образовался островок. Он впитал в себя кремнезем со дна. Геологи говорят, это обычная вещь. А в смеси с органикой кремнезем дает черный кремень.

– И конечно, тот камень не встречается нигде, кроме той пещеры, где жили разбойники, – добавила девушка.

– Угадала. Они этим камнем высекали огонь и чистили воду. Даже крошка камня, представь, мутную воду делала чистой.

– Знатное сказание старины замшелой… А с мальчиком чем дело закончилось?

– Керим, по-русски Кремень, вернулся в пещеру. Пятнадцатый в роду Мухтарбека с этим именем – это я.

– Значит, Керим – нулевой Кремень. Тут тайна, до которой надо дорасти?

Кремень вздохнул.

– Что делать с тобой?.. Расскажу дальше. Видишь ли, черный кремень кочевники использовали и для других целей. Шаманы толкли его в порошок и нюхали. Таким способом они попадали в пузырь параллельного мира, то есть мира, нанизанного на пространство, как на ось.

– Как так?..

– Сейчас объясню. Мы ощущаем пространство, скользя по оси времени. Но можно представить обратное: что время «нанизано» на пространственную ось. Тогда все станет по-другому. Время станет производным фактором, как прежде пространство.

– Похоже на бессмертие…

– Перемещаться мысленно из одного мгновения в другое, из одной эпохи в следующую и наоборот, меняя пространственные картинки…это ли не бессмертие?..

– Это бессмертие буддийской мумии – полуживой-полумертвой сущности.

– Да, но она способна думать, так как мысль – производное во времени, но не пространства.

– А если расхочет думать?

Кремень усмехнулся.

– Вопросик. Наверное, тогда будут думать за нас.

– Ловок же ты, Крен…

– Теперь моя очередь спрашивать. Договор дороже денег.

Мария затихла. Она знала, что Кремень – это могила. Дело не в том. Даже струе родниковой воды она б не доверила некоторые свои тайны. Потому что…потому. Ей не захотелось думать дальше.

– А давай обнулимся, – предложила она вдруг.

– Что это значит?

– Нулевой Кремень не тот мальчик, кто шерсть собачью черно-кремневым порошком натер и дал верблюду понюхать. А ты. И Зоряна – нулевая. И я тоже. Мы все нулевые. Идет?

– Идет.

– Ну, значит, и спрашивать ни о чем не надо.

– Ах так? А ты знаешь что-нибудь о суперпозиции?

– Не бери меня на понт. О ней все знают. Это когда два братца-кванта так запутываются, что никто ничего не понимает, зато они все друг о друге знают.

– Ты не учла, что это бывает и с людьми.

– Если бы! Люди – это макрообъекты, которые живут по правилам Ньютона.

– А вот и нет. Еще Пифагор в античные времена доказал, что спутанность существует между людьми и это не простое суммирование. Это называется дружбой.

– Еще никто не давал ей квантового определения. Ты первый.

– Неважно. Зато она может творить чудеса.

– Тогда ладно. Слушай же.

И она рассказала Кременю все, что случилось на Эшбе.

– Мы расстались с Зоряной в августе, считая по земному календарю. Дело было на Эшби. Я тогда под руководством Синих Богов готовилась к акции по устранению Сатаны Семилазерного…

– Я в курсе – можно без подробностей?

– Я так понимаю, что все в курсе, – немного обиженно сказала Мария. – Ведь я ничего не скрывала. Ну да ладно. Зоряне я сказала код космолета, чтобы она что-то там взяла…по-моему, фемто н. Я ей еще отдала свою Эрго-аспидистру для защиты, мне она уже была бы лишней в моем деле.

– Догадываюсь.

– Что ты там догадываешься. Как ты можешь догадываться. Ничего ты не догадываешься.

– Ладно, прости. Продолжай, я тебя внимательно слушаю.

– И ты прости. Я постараюсь без деталей. Просто это тяжело. Всё так живо в сердце. И отдает болью…В общем, когда мы с ней расстались была ночь… Ганимед светил – такой весь из себя оранжевый, и голубая Европа показалась из-за горизонта. Между горных пиков высовывалась розовая Каллисто…представляешь?.. То есть, мы расстались где-то под утро. И это была моя последняя встреча со 113-ым. Это ее боевой номер. Помню у нее был план разобраться с сектой…Зори махнула мне тогда рукой в сторону храма…он был как черный зуб на краю кладбища…Там один из Ибисов проводил какие-то моления…я это еще от Синих Богов знала. Отправлял в рай эшбианцев…Тебе, я вижу, смешно…

– Нет, молчу.

– А рай – это пояс Койпера на краю Солнечной Системы…Койпер, как сам знаешь, был недостижим для землян из-за Семилазерного. «Вояджеры», «Пионеры» и прочая загибали свои траектории внутрь системы или терялись… Я так понимаю, что после нашей встречи Зоряна под видом местной прихожанки улетела на край Солнечной системы, чтобы все разведать. С расстояния 50 а.е. она отослала сообщение. Ее запеленговали астрофизики. Проследили весь путь обратно. Когда пролетала мимо Земли, службы бросились на перехват…но она почти мгновенно увязла в солнечной короне… Ее капсулу, сплавленную с капсулой Джорджа доставили в январе…Ах! Это все он…Но как?.. Она смогла бы вернуться живой, я в том уверена…но что-то случилось…

Лицо Марии исказилось, она закрыла его руками.

Они помолчали.

– Вот оно как. Но долг платежом красен. Теперь слушай ты.

Из дневника Пресветлой:

«…Как домой вернулась, сразу – в справочник. И правда: “Кремень – из кремнезема. Кремнезем – это минерал с формулой: силициум о два. Железо и марганец окрашивают его в разные цвета».

Вспомнила: эшбианские боги, как египетские, в разные цвета окрашены. Бог Тот, бог Гор и Осирис – все они разного цвета.

Тут меня словно молнией прожгло: иные сущности живут с нами в одном времени, но в другом, параллельном, мире. Цвет – вот коды разных измерений.

Где ж марганца взять?

– Больше всего его в марганцовке, – сказал Главный Химик.

– А посъедобней где будет?!

Химик сказал, что – в витаминах группы «В» …

Но это всё болтовня по сравнению с главным. А главное вот в чем: в моей ДНК – гены Кременя.»