Текст книги "Смерть в Занзибаре"

Автор книги: Мэри Маргарет Кей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11

– Это непостижимо! – выкрикивал Тайсон в четвертый, если не в пятый раз. – Это просто невозможно, черт возьми!

– О, дорогой, – стонала Лоррейн, – почему ты говоришь и говоришь одно и то же. К тому же это глупо! Как же это невозможно, если это произошло?

– Это не могло произойти: вот почему! Во всяком случае, не так, как она говорит. Ты же сама видишь, каким образом документ был сложен и заколот. Говорю вам, что для любого человека – если он только не астральное тело! – просто невозможно было это совершить, разве что пальто не находилось под контролем Дэни по меньшей мере пять минут. Боги великие, я ведь и сам попробовал! Вы же видели. Никто не смог бы отколоть булавку от подкладки, вынуть ее, добраться до конверта и вытащить письмо, а затем проделать весь этот фокус снова точно так же, как это было, в самом низу глубокого узкого кармана. Никто, даже Гудини! Значит, она где-то оставляла свое пальто.

– Но я нигде его не оставляла, – запротестовала Дэни, готовая заплакать. – Оно было у меня под подушкой весь остаток ночи, и все было в полном порядке, когда я утром завертывала письмо в свой шарф. Печать была нетронута. Говорю вам, я это знаю! Я бы сразу почувствовала, если бы он был пустой. Так, как я сейчас почувствовала.

Тайсон сказал:

– Я полагаю, что ты умывалась? Или принимала ванну?

– Конечно, да, но…

– И ты брала его с собой?

– Нет, но…

– Вот мы и приехали! Кто-то наверняка проник в комнату.

Лоррейн жалобно сказала:

– Тайсон, дорогой, перестань прерывать ребенка. Позволь же ей закончить фразу.

– Там был Лэш, – сказала Дэни. – Он одевался, пока я была в ванной.

– Все это звучит весьма интимно и по-домашнему, – проворчал Тайсон.

Лэш весело произнес:

– Так оно и было. Хотя и совершенно неизбежно, как я уже объяснял. Но если вы позволите себе дальнейшие юмористические замечания вроде этого, вы можете обнаружить, что жизнь гораздо больше похожа на кино, чем вы полагаете.

– Вы имеете в виду, что пошлете меня в нокдаун? – поинтересовался Тайсон. – Вам это не удастся, мой мальчик.

– Мне доставит самое большое удовольствие попытаться, – отрезал Лэш.

– Полагаю, что да. Но я не намерен позволять сыновьям моих друзей и коллег использовать себя в качестве боксерской груши, чтобы развеять их сплин.

– Тогда прекратите запугивать ребенка! – сказал Лэш. – Разве вы не видите, что она уже почти совсем на пределе? Отстаньте от нее, понятно?

Тайсон с интересом посмотрел на него и проговорил в раздумье:

– Хорошо помню, как ваша тетя Мейми когда-то описывала вас – очень точно, в чем я не сомневаюсь, – как испорченного франта, который может подцепить обычную женщину с такой же легкостью, с какой профессиональный мошенник справляется с разочаровавшейся в жизни провинциальной старой девой. Это было тогда, когда у вас были неприятности с той девушкой – Ван Хойден, кажется, или это была другая девушка? Так что, пожалуйста, избавьте нас от ваших проявлений рыцарской чести, мой мальчик, и побольше почтительности в речах! Вы действительно были в номере все это время, пока Дэни находилась в ванной?

– Да.

– А вы знали, где было письмо?

– Да. Может быть, вы намекаете, что это я взял его?

– Ба! Не будьте так утомительны, – раздраженно сказал Тайсон. – И вы совершенно уверены, что никто другой не входил в номер за это время? Например, служащий отеля?

– Никто. Еще раз повторяю – никто.

Тайсон обернулся к Дэни.

– Я полагаю, что он не торчал рядом с тобой, когда ты одевалась?

Дэни залилась темным румянцем.

– Нет, его не было. Он ушел завтракать.

– И никто больше не входил?

– Нет. Я заперла обе двери. А когда я пошла завтракать, я взяла пальто с собой и больше не оставляла его нигде до тех нор, пока не пришла сюда и не положила его на спинку этого стула. Никто не мог взять это письмо. Никто, кроме меня самой и Лэша. Это невозможно.

– А ты не брала его?

Лэш сделал быстрый шаг вперед, и Тайсон сказал:

– Дайте ей самой ответить на это, мальчик мой! Итак, Дэни?

Дэни посмотрела на него, щеки ее вспыхнули, а глаза сузились и заблестели.

– Я считаю, – сказала она гневно, – что вы самый неприятный, себялюбивый, эгоистичный, самый невозможный человек из всех, кого я знаю, и мне очень жаль, что я вообще сюда приехала!

– Вот именно, правда ведь, он такой? – сказала Лоррейн, одарив своего супруга любящим взглядом. – Помню, я сказала ему абсолютно то же самое в первый же день, когда мы с ним встретились. И с тех пор он стал еще хуже. Но, девочка моя, ты же ведь действительно не брала его, не так ли?

Дэни резко повернулась к ней, не в силах сдержать гнев и раздражение.

– Мама, неужели ты действительно могла подумать…

– Дорогая, – слабо запротестовала Лоррейн, – сколько раз я просила тебя не называть меня так? Я чувствую себя, словно мне уже сто лет.

Нет, разумеется, я не думаю, что ты украла его или что-то в этом роде, – да и Тайсон так не думает. Просто ты ведь могла решить, что… – из-за того, что вся эта история с убийством и всем остальным так подействовала на тебя, – что будет лучше просто разорвать эту ужасную вещь и избавиться от нее.

– Так вот, я ничего такого не сделала! – резко ответила Дэни. – Хотя, может быть, и жаль, что я не подумала об этом, а теперь кто-то еще заполучил его.

– Вы имеете в виду меня? – мягко поинтересовался Лэш.

– Зачем вы так говорите? – горько спросила Дэни. – Вы же прекрасно знаете, что я ничего подобного и в мыслях не имела!

– Но вы только что сказали, что только вы или я имели возможность взять его. И если вы этого не сделали, остаюсь только я, не правда ли? Или я не в ладах с арифметикой?

– Перестаньте запугивать девочку! – рявкнул Тайсон. – Разве вы не видите, что она почти совсем на пределе? Отстаньте от нее, понятно?

Лэш рассмеялся и поднял руку жестом фехтовальщика, признающего полученный укол.

– Туше! Извините меня, Дэни. Ну, ладно, так что же мы теперь будем делать?

– Есть, – твердо сказала Лоррейн и поднялась на ноги. – Сейчас уже, наверное, около часа, и все остальные несомненно удивлены, что же с нами происходит, и чувствуют все более сильный голод. Пошли, дорогой, пойдем посмотрим, что они там делают. А Дэни наверняка захочет принять ванну.

– Одну минуту, – сказал Тайсон. – Давайте говорить прямо. Если мы намерены согласиться с теорией, что тот, кто охотился за этим письмом, кем бы он ни был, летел вместе с вами из Лондона самолетом до Найроби, отсюда следует, что кто бы его ни взял, он был и в самолете из Найроби в Занзибар сегодня утром. Я прав?

Лэш сказал:

– Все это именно так и выглядит, не правда ли? Если бы только не одна закавыка, о которую спотыкается вся эта история.

– И какая же это закавыка?

– Какая кому, к чертям, польза от этих трех миллионов – или даже трехсот миллионов, если хотите, если вы не можете их вывезти из страны? О’кей, если речь идет о вас или хотя бы о ком-то, кто тут живет. Но каким образом кто-либо другой сможет даже хотя бы спрятать их? Мне хотя бы, раз уж мы об этом говорим.

– Я, мой мальчик. Я! Будьте повнимательнее со своей грамматикой!

– О'кей, я. Я, Лэшмер Дж. Холден младший! Что мне делать с кучей центнеров золотых слитков? Погрузить их в мои чемоданы и просто нелегально пронести через таможню, я полагаю?

– Вот тут вы не правы, – отрезал Тайсон. – Головой надо думать! Неужели вы действительно воображаете, что кто-то, кто старается заполучить столько денег и готов даже убивать ради того, чтобы получить их, не продумал такую вещь? Да, Боже мой, в наше время имеются буквально десятки путей провезти контрабанду в какую-то страну и из страны, если за вами стоят деньги – реально или даже в перспективе. И не начинайте мне тут стонать: «Ах, это невозможно!» Конечно, возможно! Даже чертовски слишком возможно! Как вы полагаете, что может вам помешать отправиться в один прекрасный день на прогулку на яхте или на рыбалку и, где-нибудь в миле от берега, пересесть на какую-то шаланду или моторную лодку? Или на частную яхту? Черт побери, у вашего же собственного отца есть такая! Здесь сотни миль пустынного побережья и маленьких заливчиков или бухточек, где вы могли бы высадиться темной ночью и затем улететь на самолете. Господи, ведь это же двадцатый век – век авиации! Тут вокруг любое количество частных самолетов – и любое количество пустого африканского пространства для их посадки! Вы не были бы сыном своего отца, если не смогли бы сообразить все это, а мы вполне можем предположить, что кто-то еще тоже сможет. Проблема в том, кто?

Лэш пожал плечами.

– Кто-то, кто был на обоих рейсах, я думаю. Я подумал над этим, и кроме ваших личных гостей остаются только два человека. Этот парень-газетчик, с которым вы были так нелюбезны на аэродроме…

– Какой еще парень-газетчик? – прервал его Тайсон, внезапно выпрямившись. – Я никакого такого не помню… Да, Боже мой! Помню! Какой-то проклятый вынюхиватель в панамке, который спросил, не мог ли бы он зайти. А он летел лондонским самолетом?

– Я же вам об этом и говорю. И останавливался в той же гостинице в Найроби.

– Ах вот оно что, – задумчиво произнес Тайсон. – Возможно, мне не следовало бы проявлять такую поспешность. Ну что ж, это можно уладить. Поскольку в этом благословенном уголке есть только одна гостиница, то известно, где он обретается. Лорри, дорогая, позвони в эту гостиницу, ладно? И спроси… Как зовут этого проклятого газетчика?

– Даулинг, – подсказала Дэни. – Ларри Даулинг.

– …мистера Даулинга и, когда тебя с ним соединят, скажи ему, что я буду счастлив дать ему интервью и чтобы он любезно приехал сюда и остановился здесь. Беги и сразу же сделай это.

– Но Тайсон!… – Голубые, как незабудки, глаза Лоррейн широко раскрылись от смятения. – Мы не можем этого сделать. Дорогой, он же репортер!

– Он не репортер, – сказала Дэни, но на нее никто не обратил внимания.

– Не успеем мы сообразить, в чем дело, как все уже появится на первых страницах всех газет, – простонала Лоррейн. – Подумай о Дэни и обо всех нас. Ты только подумай!

– Я думаю, – нетерпеливо сказал Тайсон. – И, похоже, я здесь единственный, кто способен это делать. Будет чертовски надежней собрать всех подозреваемых под одной крышей.

– Разумеется, приглядывая, – сказал Лэш, – одним глазком за наличными в кассе.

– Если вы считаете это сарказмом, мой мальчик, то вам придется постараться получше. Конечно, приглядывая одним глазком за наличными в кассе. За кого вы меня принимаете?

Руки Лоррейн снова совершили уже знакомый суетливый жест, и она заявила:

– Я не понимаю. Я ничего не понимаю.

– Он имеет в виду, – перевел ей Лэш, – что один из довольно узкого круга подозреваемых уже завладел ключом к дедушкиному банковскому сейфу. Поэтому явно стоило бы держать их всех здесь, где он мог бы понаблюдать за ними, и первый же парень, который попытался бы достать лопату и заняться небольшими раскопками, и оказался бы тем, кого мы ищем. Понятно?

– Ну конечно! – воскликнула Лоррейн со счастливым видом. – Тайсон, дорогой, как это умно с твоей стороны. Я сейчас же позвоню этому мистеру… мистеру Даулингу.

– Вот и сделай это, – сказал Тайсон. – Начинай. Нет… подожди минутку. Их же двое. Вы ведь сказали, что их было двое?

– Было, – сказал Лэш, – это правильно. Теперь остался только один.

– Не понял.

– Вторым, – сказал Лэш, – был один араб. Полагаю, он был светочем местного движения «Занзибар за матушку Россию». Некий Салим Абейд.

– А, Джембе… «худой человек».

– Вот именно, это он. Или, чтобы быть точным, это был он.

– Что вы имеете в виду? – резко спросил Тайсон.

– Я имею в виду, что он мертв. Довольно внезапно умер сегодня утром в аэропорту Момбасы, и именно поэтому наш самолет и задержался. Я думал, что они могли вам сказать об этом: вам же пришлось довольно долго ждать нас.

– Умер? – переспросил Тайсон чуть ли не шепотом. – Вы имеете в виду… А от чего он умер?

– Они не сказали. Он вышел из самолета и зашел в аэропорт вместе со всеми нами, совершенно здоровый, как для страхования, а когда нас погнали обратно в самолет, его не оказалось. Возникла некоторая суета и суматоха, и стюардесса вначале сказала нам, что он заболел, а затем появилась команда полицейских и официальных лиц и стала еще раз проверять наши паспорта и визы, и, насколько я понимаю, при этом они получили и наши отпечатки пальцев. Они, казалось, были озабочены тем, где они могли бы встретиться с нами в течение следующих нескольких дней.

– Как вы считаете, для чего им это было нужно?

– Ваши догадки стоят ровно столько же, сколько и мои, – сухо сказал Лэш.

Лоррейн со страхом переводила глаза с лица Лэша на своего мужа. Вернувшись от двери, она схватила Тайсона за руку. В ее тихом мелодичном голосе неожиданно зазвучали отголоски паники:

– Какие догадки, Тайсон? О чем он говорит? Что вы оба задумали?

– Ничего, – бесцеремонно оборвал ее Тайсон. – Только то, что у Джембе было множество политических врагов. Нет никакой необходимости начинать искать грабителей под каждой проклятой постелью на острове. К тому же он, по всей вероятности, умер от сердечного приступа.

– Почти наверняка, – любезно сказал Лэш. – Мало кто из нас умирает от чего-то другого.

– Тихо, парень! – загремел Тайсон. – Молодых должно быть видно, но не слышно! Все в порядке, Лорри. А теперь беги и позвони этому чертовому репортеру. И будь с ним полюбезней.

Лоррейн облегченно вздохнула.

– Я всегда любезна с людьми, дорогой. – Она отвернулась от него и адресовала призывную улыбку Лэшу. – Надеюсь, вы ничего не имеете против того, чтобы остаться в гостевом домике в одиночестве, Лэш?

– Почему я должен иметь что-то против? Здесь просто очаровательно.

– О, это так мило с вашей стороны. Я боялась, что вы обидитесь. Быть одному в чем-то вроде свадебного коттеджа, в то время…

– О, только не начинайте об этом снова! – простонал Лэш. – Хватит и одного раза. Я вас понял – вы имели в виду, что это будет милое нежное уединенное местечко, которое вы приготовили для молодоженов, не так ли? Что ж, это была великолепная идея, и у меня не будет никаких угрызений, что я занимаю этот домик – при условии, что мне дадут возможность делать это строго в одиночестве. Вам нечего беспокоиться по этому поводу. Это не ваша вина.

– Но это была моя вина. Вот что действительно ужасно, – голос Лоррейн звучал прямо-таки трагически. – Я чувствую, что это во многом моя вина: Эльф написала мне, знаете ли. Видите ли, это я посоветовала Эдди – Эдуардо – позаботиться о ней, когда он будет в Лондоне, потому что он высказал идею, что он мог бы снова приехать сюда к нам, поэтому я подумала, что было бы мило, если бы они познакомились, и, конечно, я даже никогда и не мечтала… Но я не ожидала, что из этого что-то получится: по крайней мере, не настолько, чтобы Эльф начала… ну вы понимаете. Она такая нерешительная и мягкосердечная, и она никогда не собирается сделать кому-то больно. Она похожа на милого, испорченного ребенка, который просто поднимает игрушку с пола, а потом бросает ее.

Лоррейн проиллюстрировала это изящным быстрым жестом, и Лэш кивнул.

– Я вас понял.

– О, но я не имела в виду вас, Лэш! – Глаза Лоррейн расширились от смятения. – Я имела в виду Эдди. Он всего лишь новая игрушка. И, пожалуй, необычная. Но потом все кончится, все снова будет в порядке, не правда ли?

– Конечно. Просто франт, – сказал Лэш с горечью. – А сейчас, если вы ничего не имеете против, может быть, мы наконец снимем с повестки дня вопрос о моей любовной жизни? Я предпочитаю убийство.

– Да, конечно, милый, – торопливо сказала Лоррейн. – Я так вам сочувствую. И я уверена, что в конце концов все уладится. Пошли, Дэни, дорогая моя, нам пора заняться делом. И ты ведь избавишься от этих ужасных кудряшек, мое счастье, правда?

– Нет, она этого не сделает! – внезапно заявил Тайсон. – Возьми, Дэни… – он поднял отброшенные очки и плотно посадил их ей на нос. – Прошу прощения, если это расстраивает твою мать и не отвечает вкусам Флота Соединенных Штатов, но мне кажется, что тебе лучше еще несколько дней оставаться в этом странном наряде и продолжать быть мисс Китчелл. Это поможет избежать кучи объяснений. А чем меньше объяснений нам придется давать, тем лучше, еще и потому, что тут будет этот любопытный журналист.

– Вы действительно хотите пригласить его сюда? – спросил Лэш.

– Разумеется, – агрессивно заявил Тайсон. – У вас есть возражения?

– Отнюдь. Это ваши похороны. Но мне кажется, что ваше чувство меры изменило вам. Если вы привезете сюда этого Даулинга, вы, конечно, сможете проследить, не начнет ли он выкапывать дедушкины доллары, но, когда вместо этого он начнет раскапывать всякое грязное белье, каким образом вы намерены остановить его, чтобы он не размазывал его по всем страницам?

– Я его убью, – лаконично ответил Тайсон. – А теперь давайте пойдем в дом и немного поедим.

Глава 12

«Дом Тени» всеми своими тремя этажами стоял на широкой стороне террасы, на которую можно было попасть из сада по коротким пролетам лестниц, установленных на равных расстояниях друг от друга. Каждая из лестниц была различной длины, поскольку нижний этаж был когда-то колоннадой, опоясывавшей открытый центральный двор, на котором и был построен дом, поэтому комнаты второго этажа были очень большими и длинными, а главное – ненормально высокими. И как раз отец Тайсона, – у которого была мания все улучшать, – поделил их на спальни, ванные комнаты и гардеробные.

Верхний этаж, напротив, казался чрезмерно низким, а комнаты в нем были более жаркими, чем этажом ниже, так как солнце мощно било в плоскую по-восточному крышу, а тень от деревьев до них не доставала. Зато ветер доставал прекрасно, и по ночам там было холодно.

Во дворе был небольшой бассейн, где в тени плоских зеленых листьев лениво шевелили плавниками летаргические золотые рыбки, а комнаты на каждом этаже выходили на обнесенные колоннадой веранды, расположенные напротив друг друга, весьма напоминая тем самым дворцовый дворик в Севилье.

Странные винтовые каменные лестницы с низкими, непропорционально широкими ступеньками, чьи тяжелые перила были выполнены из кованного железа необычной геометрической формы и высотой едва ли не в полтора фута, поднимались в каждом из четырех углов двора внутри веранд и вели на следующий этаж. Выглядели они весьма небезопасными, так как держались в воздухе только благодаря толщине металла и пропорциям камня, заглубленного в мощные стены, и служили неплохим доказательством того, что какой-то давно умерший строитель-араб так же прекрасно знал свое дело, как, например, Адамс или Джон Нэш.

По краям каждой веранды между крепкими несущими колоннами стояли каменные кувшины с душистыми ползучими растениями и цветущими кустами, что создавало шокирующее впечатление висящего сада. Но снаружи дом выглядел гораздо менее декоративно и необычно: прямоугольное, белое, очень высокое здание с плоской зубчатой крышей и рядами выкрашенных в зеленый цвет ставен.

Где-то во второй половине дня, незадолго до того как Тайсон пошел писать письмо губернатору, в «Доме Тени» ненадолго появился мистер Кардью, суперинтендант Занзибарского управления полиции.

Его машина приехала и уехала, столь бесшумно двигаясь по белой коралловой пыли дороги в тени пальм, что никто в доме ничего не слышал, а кроме Тайсона его видели лишь сомалийский слуга, сонный помощник садовника и дремлющий на стене над главными воротами кот.

Он задержался менее чем на четверть часа, и только к концу дня, когда приближалась ночь и вся компания сидела за столом в столовой при свете свечей, Тайсон счел нужным затронуть тему этого визита.

Столовая в «Кайвулими» была узким длинным помещением с рядом арок вдоль одной из стен, которые когда-то были открытыми и которые отец Тайсона, Обри, превратил во французские окна. В этот вечер они стояли настежь открытыми, впуская пьянящий аромат цветов и приманивая мошек и прочих ночных насекомых к огненной смерти на пламени свечей. Со своего места между Найджелом и Ларри Даулингом Дэни могла видеть сад, где тени деревьев и лунный свет образовали сложную мозаику, расцвеченную золотом из освещенных окон.

У нее было множество свободного времени, чтобы наслаждаться этим видом, поскольку Лоррейн, в интересах обеспечения безопасности, занимала Ларри Даулинга беседой, в то время как Найджел горячо защищал современный шедевр, недавно приобретенный национальным музеем, против утверждения Гасси Бингхем, что этот шедевр представляет собой невероятное транжирство денег налогоплательщиков (имея в виду свои собственные) и ничем не отличается от смеси пролитых чернил и размазанных помидоров – каковая смесь оказалась бы гораздо более дешевой.

Ларри Даулинг прибыл на такси вскоре после ленча, и, к большому своему удивлению, Дэни обнаружила, что она не только рада его видеть, но и чувствует при этом даже некоторое облегчение, хотя она и знала, что это просто глупо с ее стороны, так как профессия Ларри делала его опасным для каждого из них. Однако, по какой-то непонятной причине, она чувствовала себя больше в безопасности и менее напряженной, когда он был рядом. Ларри, думала она, не бросит человека в беде.

Лэш Холден приветствовал мистера Даулинга без какого-либо энтузиазма и, задержав его такси, отправился на нем обратно в аэропорт, чтобы выяснить возможность зарезервировать для себя место на самолете, вылетающем на следующий день в Найроби. Его не было до половины пятого, когда гости Лоррейн собрались на чай на тенистой террасе за окнами гостиной, однако позднее он присоединился к ним, когда они отправились обследовать берег моря, восхищаясь причудливыми формами коралловых скал, сформированных ветрами, и наблюдая за заходом солнца среди великолепного розового сияния неба.

Он не общался с Дэни и вообще, казалось, избегал ее, и сейчас она смотрела на него через всю длину большого стола при свете свечей и размышляла о том, увидит ли она его когда-нибудь снова. «Полагаю, что я всегда смогу найти работу в Америке, – подумала она. – Тайсон или Лоррейн могли бы договориться об этом; у них там полно друзей, да и отец Лэша – лучший друг Тайсона. Вот если только миссис Гордон придет к мысли, что в конечном счете он нравится ей больше, чем Эдуардо…»

Дэни повернулась, чтобы взглянуть на Амальфи, которая очаровывала Тайсона, с раздражением реагируя на Эдуардо, и у нее упало сердце. Она знала, что ей нечего жаловаться на свою наружность, ибо она унаследовала это от своего отца, который был чрезвычайно симпатичным мужчиной. Но неудачная прическа Ады Китчелл совершенно не шла ей, как и очки Ады Китчелл. Они вместе превращали ее из милой симпатичной девушки в нечто совершенно невразумительное, и даже платье, которое она выбрала, не могло в этом помочь, хотя вначале она считала его потрясающим: короткое дымчато-серое платье с широкой юбкой и двумя гигантскими накладными карманами, украшенными аппликацией в виде белой магнолии, уменьшало ее стройную талию до таких размеров, что ее, казалось, можно было обхватить одной рукой. Она была в восторге, когда его покупала, но сейчас оно выглядело довольно заурядно, и поэтому тетя Гарриет охарактеризовала бы его как «подходящее для молодой девушки».

Амальфи же, о внешности которой можно было сказать все что угодно, только не то, что она заурядна, была одета в бледно-золотой шифон, точно такого же оттенка, как и ее бледно-золотистые волосы, а из драгоценностей на ней был античный комплект топазов, обрамленных золотой филигранью. Их цвет очаровательно гармонировал с ее русалочьими глазами цвета морской волны, которыми она в данный момент с оглушительным эффектом воспользовалась против Тайсона.

«Не понимаю, как мама это терпит!» – подумала Дэни с возмущением и, обернувшись, чтобы посмотреть на Лоррейн, немедленно получила ответ.

Лоррейн, одетая в нечто воздушное из тончайших черных кружев, в бриллиантах – чудесная память о недолгом царствовании Дуайта П. Клитропа – производила, хотя и по-своему, совсем иначе, чем Амальфи, такое же потрясающее впечатление и занята была тем, что использовала весь свой шарм против Ларри Даулинга, который выглядел не менее оглушенным.

«Они просто не могут иначе, – подумала Дэни, чувствуя себя подавленной и жалко неуклюжей. – Они родились с этим очарованием. Они просто открывают его, как водопроводный кран, и в большинстве случаев это вообще ничего не значит. Они не виноваты в том, что оно у них есть или что они им пользуются, точно так же как Миллисент Бейтс не может ничего поделать с тем, что она… Миллисент Бейтс!»

Миллисент сидела напротив нее между Лэшем и Эдуардо ди Кьяго, а «одеться к обеду» для мисс Бейтс означало только одно: длинное платье. И именно оно и было на ней. Неопределенного возраста одеяние из плотного синего марекена, без каких-либо претензий на фривольность и отнюдь не украшающее ее плоскую фигуру с квадратными плечами. Она как раз была занята тем, что просвещала Лэша, неосведомленного в колониальных проблемах, в отношении преимуществ британской системы здравоохранения, когда ее прервал Тайсон, который наконец предпочел сообщить о послеобеденном визите суперинтенданта Занзибарского управления полиции. Его голос загремел на весь стол, успешно подавив анекдот о том, как иностранцы предпринимают поиски свободных вставных зубов.

– Кстати, Лэш, в отношении заказа билетов, которые вы хотели получить на завтрашний рейс. Боюсь, что вы…

Амальфи резко обернулась.

– Какой заказ билетов? Лэш, ты уезжаешь? Едва успев сюда приехать? Дорогой, не будь глупым!

Найджел издал свой короткий хихикающий смешок.

– Это все американская привычка везде спешить. Сегодня здесь, а завтра – уехал! Это так расслабляет.

– Дорогой мой, я совсем не так опасна, – сладко пропела Амальфи. – Ты испугался?

– Я в ужасе, – бодро заявил Лэш. – Однако кроме этого, поскольку я полагаю, что деловая сторона этого приезда может быть решена в течение получаса – разумеется, если наш хозяин сможет просидеть эти полчаса спокойно, – я не считаю оправданным терять столько времени на безделье, пусть и весьма приятное. У меня полно других обязательств.

Миссис Бингхем сказала:

– Бедная мисс Китчелл! Я совершенно уверена, что вы собирались хоть немного посмотреть Занзибар. Какой же жестокий надсмотрщик ваш мистер Холден!

Она одарила Дэни приветливой лучезарной улыбкой, а Лэш взглянул на нее с изумлением. Такая точка зрения как-то совсем не приходила ему в голову. Если Дэни будет продолжать свой маскарад в качестве его секретаря, он едва ли сможет уехать без нее. Впрочем, и с ней тоже.

«Ба!» – подумал мистер Холден с холодным и сдержанным ожесточением. И тут его посетило вдохновение. Он приподнялся и поклонился миссис Бингхем.

– Мэм, вы устыдили меня. Вы абсолютно правы. Я действительно надсмотрщик, а мисс Китчелл несомненно нуждается в отдыхе. И она его получит! Думаю, что я вполне обойдусь без нее следующую неделю или около того, и она сможет остаться прямо здесь, устроить себе милые продолжительные каникулы и потом присоединиться ко мне, когда я снова вернусь в Штаты.

«А теперь, – подумал Лэш с некоторым удовлетворением, – попробуйте-ка проглотить такую штуку!»

Но Тайсон смог.

– Похоже, – сказал он вкрадчивым голосом, – что вам придется провести это время прямо здесь вместе с ней, мой мальчик.

– О, нет, и не подумаю, – твердо начал Лэш. – Я намерен…

Тайсон перебил его:

– Если все вы будете так любезны и перестанете прерывать меня каждый раз, как только я раскрою рот, возможно, я смогу докончить то, что я начал говорить… Спасибо! Так вот, о заказе билетов на самолет. Боюсь, что вам придется отказаться от них, мой мальчик. На самом деле, я уже так и сделал от вашего имени. Полиция настаивает, чтобы все вы оставались на месте еще день-два.

– Полиция? – Амальфи выронила бокал, который держала в руках, и он разбился с легким звоном осколков, разлив через весь стол красный ручеек кларета. – Какая полиция? Почему?

– Джош Кардью. Он заезжал сюда сегодня после обеда. Он сказал, что это просто обычное дело, но их просили проверить каждого, кто летел этим самолетом из Найроби в Занзибар сегодня утром, а вернее, самолетом Лондон – Найроби. И было бы полезно, если бы вы все могли остаться здесь некоторое время. Это из-за того парня, Джембе.

– Салима Абейда? – спросил Ларри Даулинг. – Вы имеете в виду того человека, который умер в аэропорту Момбаса сегодня утром?

– Я имею в виду того человека, который был убит в аэропорту Момбаса сегодня утром, – поправил его Тайсон. – Вполне вероятно, что кто-то добавил в его кофе хорошую щепотку цианистого калия, и они почему-то не думают, что он сделал это сам.

Гасси испуганно посмотрела на свой бокал с вином и торопливо отставила его в сторону.

– Какой ужас, Тайсон! Я же прекрасно его помню. Он тоже летел с нами лондонским самолетом. Но ради всего святого, почему полиция хочет опросить кого-то из нас? Просто странно, ведь это мог быть кто-то в аэропорту. Я полагаю, бармен, который подал ему кофе.

– Они все проверят. Эта работа похожа на поиски иголки в стоге сена, я бы сказал. Думаю, что в аэропорту было полно народу.

– Битком, – сказала Гасси Бингхем и вздрогнула. – К тому же было отвратительно жарко, несмотря на все эти вентиляторы и прочие вещи.

Ларри Даулинг задумчиво произнес:

– Совсем не просто положить что-то человеку в чашку, так чтобы вас не заметили, тем более в помещении, где полно народу. Весьма рискованно. Это должен быть кто-то, с кем он знаком.

– Не думаю, – сказал Найджел, вытирая кларет чистым носовым платком. – Любой человек – то есть просто любой – мог толкнуть его под локоть или отвлечь его внимание, когда они шли позади. Слишком просто. Вы сталкиваете его газету на пол или спотыкаетесь о его портфель и, пока он их поднимает, а вы извиняетесь – плюх!

Он уронил воображаемую таблетку в воображаемый стакан, и Эдуардо ди Кьяго сказал:

– Брр! Это очень малоприятный разговор. Я, например, не люблю разговоров о смерти. Это приносит неудачу.

– О, я согласна с вами, – сказала Лоррейн серьезно. – Это ужасающе неудачно. А теперь, я полагаю, должно быть и третье.

– Что третье? – спросила изумленно Гасси Бингхем.

– Конечно, убийство, дорогая. Бог троицу любит. Разве вы не замечали?

– Но ведь до сих пор было только одно убийство, – заметила Миллисент Бейтс.

– О, дорогая, разве вы не слышали? Как, я полагала, что мы не узнали об этом только потому, что мы по нескольку дней не получаем английские газеты, но я думала, что вы обе должны были все об этом прочитать.

Тайсон вознес взор ввысь, но, поняв, что теперь уже поздно вмешиваться, пожал плечами и начал обносить гостей портвейном.

– О чем прочитать? – резко спросила Миллисент.