Текст книги "Смерть в Занзибаре"

Автор книги: Мэри Маргарет Кей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

М. М. Кэй
Смерть в Занзибаре
(Смерть в… – 5)

ББК 84 (4Вл) 6-44

К 18

Художник Ю.Юров

Кэй М.М.

Смерть в Занзибаре: Роман./Пер. с англ. – М.: КУбК-а, 1995 г. – 384 с.

ISBN 5-85554-081-2

©Издательская фирма «КУбК-а». Составление, оформление, редактирование. 1995 г.

©Замчук З.С. Перевод. 1995 г.

–

Оригинальное название: M.M. Kaye "The House of Shade" ("Death in Zanzibar"), 1959

Переводчик: Замчук З.С.

Аннотация

Главная героиня романа восемнадцатилетняя Дэни вступает во взрослый мир. Воспитанная тетушкой в провинциальном духе она преодолевает водоворот страстей и оказывается вовлеченной в цепь полумистических-полудетективных событий.

В 1940-х годах писательница начала писать детективный цикл романов под общим названием «Смерть в…» (англ. The Death in…), взяв за основу сюжетов свой опыт жизни и путешествий по разным странам: «Смерть в Кашмире» (англ. Death in Kashmir) (впервые опубликован в 1953 г.), «Смерть в Берлине» (англ. Death in Berlin) (впервые опубликован в 1955 г.), «Смерть на Кипре» (англ. Death in Cyprus) (впервые опубликован в 1956 г.). В России из этого цикла опубликованы в 1990-х годах романы «Смерть в Занзибаре» («Дом теней») (англ. Death in Zanzibar (The House of Shade)) и «Тайна „Фламинго “» (англ . Death in Kenya).

Цикл детективных романов «The Death in…» («Смерть в …»)

1. Death in Kashmir (1953)

2. Death in Berlin (1955)

3. Death in Cyprus (1956)

4. Тайна „Фламинго“ / Death in Kenya (1958)

5. Смерть в Занзибаре (Дом теней) / Death in Zanzibar (The House of Shade) (1959)

6. Death in the Andamans (1960)

М. М. Кэй
СМЕРТЬ В ЗАНЗИБАРЕ

Занзибару, который я знала.

С любовью.

Предисловие

В начале 1950-х годов на Би-Би-Си была радиопрограмма под названием «По заявкам домохозяек», где передавались популярные записи, – в то время, наверное, на семидесяти восьми оборотах? – которые создавали приятный аккомпанемент для бесконечных и таких скучных домашних дел. Каждая мелодия из лучшей двадцатки повторялась довольно регулярно; одна из них особенно мне нравилась; первые строчки ее припева звучали так: «Я уплыву далеко-далеко, я в Занзибар уплыву!»

Поскольку сама я была тогда в слишком даже знакомой ситуации британской армейской жены, – оставленная с двумя дочерьми на унылой офицерской квартире в маленьком гарнизонном городке, в то время как мой муж вместе со своим полком был отправлен в действующую армию куда-то на другой конец света (в данном случае – в Корею), я тоже весьма охотно уплыла бы «далеко-далеко», чуть ли не куда глаза глядят. А Занзибар – это одно из тех названий, которые обладают какой-то странной напевной магией в каждом своем слоге, так же как Самарканд, или Раджастан, или Килиманджаро, и, когда эту песенку не исполняли по радио, я сама напевала ее про себя. И так же, как Дэни из этого романа, я прочла все, что только могла достать, на тему о Занзибаре, но я и надеяться не смела хоть когда-нибудь попасть туда.

Но затем, когда мой муж только что прибыл в Англию, его полк, находившийся на пути домой, был неожиданно направлен в Кению. А поскольку семьям разрешили выехать туда, чтобы присоединиться к своим мужьям и отцам, прошло не так уж много времени, и я с детьми отправилась самолетом в Найроби. Сегодня такой полет занял бы всего несколько часов, но в те дни, как и в романе, он продолжался более суток.

Именно во время нашего пребывания в Кении мне предоставилась возможность посетить Занзибар. И я полюбила его с первого же взгляда, ибо он оказался одним из тех немногих мест, где наяву осуществляется все, о чем ты мечтал и чего от него ожидал. Я также имела честь встретиться с весьма уважаемым и пользующимся всеобщей любовью старым султаном, его величеством Сеидом Халифа бен Харубом, внуком Тувани из Муската и Орана. Он был единокровным братом двух очередных султанов Занзибара – Маджида и Баргаша, о которых я написала в историческом романе «Ветер торговли», где рассказывается история деда Тайсона Фроста – Рори-Эмори Тайсона Фроста из «Кайвулими».

Поскольку мой муж постоянно оказывался вовлеченным во всякого рода истории и предприятия, я писала «детективную» начинку для каждого из них. И этих целях я делала подробные записи о тех вещах, которые боялась позабыть. И когда несколько лет спустя я взялась за написание этого романа, единственное, что мне нужно было сделать, это разыскать мой старый занзибарский дневник, и в нем уже все было. Точное описание всего, что могло мне понадобиться, вплоть до рекламы, нарисованной на зеркале в аэропорту Момбасы, и сороконожки, ползущей по полу в шатком кустарном здании аэродрома в Пембе.

Занзибар, который я знала, исчез навсегда, и эта книга уже стала «частицей того времени», почти историческим романом, настолько там все изменилось. Но в конце концов, я его видела и жила там короткое время, и он сохранился в моей памяти навсегда.

Глава 1

Тяжелые парчовые шторы вздулись под дуновением ветра, и прошедшая волной складка задела угол туалетного столика и перевернула бутылочку лака для ногтей.

Звук был очень слабым, но он разбудил Дэни, вырвав ее из непонятного сна, в котором она спешила куда-то по длинной деревенской дороге в печальном тумане и мелком дождике ранней осени, прижимая к себе небольшой запечатанный конверт и прислушиваясь к тому, как капает дождевая вода с живой изгороди, и к чьим-то близким шагам, преследующим ее.

Останавливаясь и оглядываясь, она мельком замечала этого человека, и иногда это оказывался мистер Хонивуд со своим легким сухим неодобрительным покашливанием, а иногда это была крупная энергичная женщина в твидовом костюме, шагающая прямо по лужам и грязи, или же какой-то восточного вида человек: темнолицый мужчина в развевающихся белых одеждах и феске – или это был тюрбан? Но никто из них не имел никакого права преследовать ее, и она просто не могла им позволить догнать себя. Было жизненно важно, чтобы они не сумели догнать ее…

Бутылочка упала, и Дэни проснулась.

Она села в постели, все еще дрожа от недавнего сна, и, оказавшись в незнакомом месте, некоторое время удивленно осматривалась. Потом сон рассеялся, и она вспомнила, что она уже не в доме своей двоюродной бабушки, а в отеле «Эйрлайн» в Лондоне.

Вчера в Маркет-Лайдене было пасмурно и сыро, словно глубокой осенью. Но здесь, в Лондоне, ранним сентябрьским утром казалось, что лето все еще в полном разгаре. Хотя было еще очень рано и город только пробуждался, небо за раскрытым окном было чистым и светлым.

Шторы, плотно задернутые вчера вечером, оказались приоткрытыми, и в бледном утреннем свете, проникавшем в комнату, вырисовывались валяющиеся в беспорядке картонные коробки, чемоданы с наклейками авиакомпании, тонкая упаковочная бумага и новая сумочка из змеиной кожи, прощальный подарок бабушки Гарриет, в которой, между прочим, лежал новехонький заграничный паспорт.

Вчера поздно вечером Дэни еще раз проверила все, что ей необходимо для путешествия за границу, и теперь ей оставалось только купить себе пляжную шляпу, купальник и что-нибудь от морской болезни и зайти представиться сестре ее приемного отца, миссис Бингхем, которую она никогда раньше не видела, но которая со вчерашнего дня остановилась в том же отеле и также направлялась в Занзибар самолетом «Зеро Зефир», принадлежащим авиакомпании «Грин Зеро».

Лондон, Неаполь, Хартум, Найроби, Момбаса, Танга, Пемба, Занзибар…

Дэни снова вздрогнула, но теперь уже от удовольствия, однако затем дрожь неожиданно перешла в трепет неуверенности – чувство беспокойства столь сильное, что она быстро обернулась, словно ожидая, что позади нее кто-то стоит. Но в комнате ничто не двигалось, за исключением штор, лениво волнующихся под рассветным ветерком, и, разумеется, в ней никого не было. И никто за ней не следил! Это был просто отголосок того глупого сна о преследовавших ее людях…

* * *

Дэни Эштон окончила школу около года назад, однако только сейчас впервые вкусила свободу, ибо, несмотря на то, что, будучи дочерью своей матери, она тоже могла бы вести существование, полное ошибок и приключений, жизнь ее до сих пор была явно отшельнической. Ее мать, ныне Лоррейн Фрост, была видной красавицей, коллекционировавшей мужей и отбрасывавшей их в манере, которая могла бы польстить даже кинозвезде. Дэни, ее единственный ребенок, была дочерью от первого мужа, Дэниела Эштона.

Лоррейн никогда не имела склонности к материнству, а Дэниел Эштон, исследователь и охотник на крупную дичь, гораздо больше интересовался такими вещами, как Лессер Куду и верхнее течение Амазонки, чем своим отцовством. Он встретил смерть от рук непросвещенного и легковозбудимого племени южноамериканских индейцев, когда Дэни было всего три года, и Лоррейн немедленно вышла замуж за Дуайта Клитропа, приветливого миллионера из Чикаго, поручив свою маленькую дочь заботам незамужней тетки, Гарриет Хендерсон.

Но и мистер Клитроп, увлекавшийся гольфом и морской рыбалкой, продержался недолго, а за ним, быстро сменяя друг друга, последовали еще трое отчимов, последним из которых был Тайсон Фрост, писатель. Но никто из них не проявлял особого интереса к своей приемной дочери, а посещения Лоррейн, хотя и вносившие ноту веселья, были всегда короткими и едва ли могли нарушить однообразное течение жизни в «Глиндэрроу» – большом доме из красного кирпича в Хэмпшире, где в уютном уединении жила двоюродная бабушка Дэни – тетя Гарриет, не замечая, что окружающий мир давно уже ушел от эпохи короля Эдуарда.

Двоюродная бабушка Гарриет не одобряла прогресс и послевоенный мир. Она также весьма не одобряла эту поездку в Занзибар, однако была не в состоянии воспрепятствовать этому, поскольку не шлялась официальным опекуном ребенка, более того, ее внучатая племянница внезапно продемонстрировала непонятную тягу к независимости.

Дэни была просто в восторге от перспективы поездки в такую даль, где у Тайсона Фроста был собственный дом, и не только не обращала внимания на предупреждения двоюродной бабушки, но и просто-напросто отказалась провести три ночи в Лондоне под крышей пожилой дальней родственницы, как, впрочем, и от поездки до Лондона в сопровождении Туисдон, старой и строгой горничной бабушки Гарриет.

Чиччероне, заявила Дэни, вымерли точно так же, как птица додо, и она вполне в состоянии сама позаботиться о себе, а если нет, то чем раньше она начнет этому учиться, тем лучше. В любом случае Лоррейн советовала ей остановиться в отеле «Эйрлайн», поскольку там будет еще с полдюжины людей, которые также отправляются в Занзибар, чтобы быть гостями в «Кайвулими», и полетят тем же самолетом. Ее спутниками были: сестра Тайсона Огеста Бингхем и ее подруга и компаньонка мисс Бейтс, маркиз ди Кьяго, гонщик (правда, неизвестно, на лошадях, собаках, автомобилях или яхтах), Амальфи Гордон, близкая подруга Лоррейн, и ее жених мистер Холден, американец, занимающийся какими-то издательскими делами, который намеревался жениться перед отлетом и таким образом совместить полезное (обсуждение условий издания нового романа Тайсона Фроста) с приятным в виде медового месяца в Занзибаре. И, наконец, секретарша мистера Холдена мисс Китчелл. Один из этой компании, откровенно написала Лоррейн, должен будет присматривать за Дэни.

– Если она имеет в виду миссис Бингхем или мисс Бейтс, то они, возможно, и справятся с этим, – неодобрительно заявила тетушка Гарриет ледяным тоном. – Но что если это будет маркиз? Не могу понять, что нашло на твою мать? Все это от жизни за границей: иностранцы все такие ужасно разболтанные. И никто не одобряет миссис Гордон! Тут прошел такой чрезвычайно неприятный слух, что она… Впрочем, это неважно. Но, по моему мнению, она совсем не тот человек, который мог бы составить компанию какой бы то ни было молодой девушке. К тому же она уже несколько раз выходила замуж и разводилась.

– Не понимаю, как ты можешь ее в этом упрекать, – сказала Дэни с чуть печальной улыбкой. – Что же тогда говорить о Лоррейн?

– Это совсем другое дело, – твердо сказала тетя Гарриет. – Она твоя мать, и она – Хендерсон. И я хотела бы, чтобы ты не называла ее «Лоррейн». Ты таешь, как я этого не люблю.

– Да, тетя. Но ты же знаешь, как она не любит, когда я называю ее как-либо иначе.

Тетя Гарриет переменила направление атаки.

– Это ведь очень трудная поездка. Насколько я поняла, эта компания, «Грин Зеро», летает только до Найроби, а там тебе придется провести ночь в гостинце и на следующий день лететь другим аэропланом. Все может случиться. В Найроби бывают беспорядки.

Да, тетя. Но Лоррейн… – о, извини – мама говорит, что там самолет будет встречать секретарь Тайсона, Найджел Понтинг, так что я буду в безопасности.

– Понтинг… Да, я встречала его. Он приходил сюда два года назад с твоим отчимом. Ты была в школе. Весьма примечательный человек. Больше похож на учителя танцев, чем на секретаря. Жеманничает и хихикает. Совершенно ненадежный тип, я ему не доверяю.

– Извини, тетя.

Но старая мисс Хендерсон вынуждена была прекратить неравную борьбу, и Дэни – наивная, романтичная, нетерпеливая – отправилась в Лондон без сопровождения, сняла номер с ванной и балконом в гостинице «Эйрлайн» и погрузилась в оргию театральных посещений, покупок и свободы.

Однако у нее было еще одно поручение от Лоррейн, которая просила заехать к адвокату Тайсона, мистеру Хонивуду, в Маркет-Лайдон в Кенте, чтобы взять у него один документ и привезти его затем Тайсону. «Вот его адрес, – писала Лоррейн. – Это домашний адрес, не офиса, поскольку он почти отошел от дел. Думаю, что тебе это не составит большого труда, дорогая. На самом деле это вполне могла бы сделать Гасси Бингхем или же ее сердечная подруга, ведь они живут практически рядом с ним. Но Тайсон сказал, что Гасси – ненадежная болтушка с памятью, как решето, и ему гораздо больше хотелось бы, чтобы это сделала ты. Надеюсь, ты не обидишься, детка? Тайсон написал мистеру Хонивуду и сообщил ему, что ты зайдешь к нему во второй половине дня двенадцатого числа и чтобы он приготовил все для тебя. Ты ведь не забудешь, дорогая, не правда ли?»

И Дэни, как и должна была, отправилась в Кент, однако, поскольку в тот же день ей хотелось попасть и в кино, и в театр, она позвонила мистеру Хонивуду и перенесла встречу на одиннадцать пятнадцать утра. Это было вчера. И вот сегодня – последний день, действительно самый последний. Завтра она полетит на восток – в Занзибар!

Дэни мечтала побывать в Занзибаре с того самого времени, как Лоррейн вышла замуж за Тайсона Фроста. Она просмотрела всю местную библиотеку и потратила все свои карманные деньги на книги об этом острове: «Принцесса Зинь», «Остров гвоздики» и десяток других. Книги, рассказывавшие сагу о великом Сеиде Саиде, имаме Муската и первом султане Занзибара. И о таких вещах, как подземные источники, вода которых, как говорят, течет с Африканского материка, как популярный у туристов дворец Дунги и священные барабаны Занзибара; громадных легендарных сокровищах, спрятанных Сеидом Саидом в Бет-эль-Расе; ужасах работорговли и налетах пиратов, и излюбленном ведьмами острове Пемба, обиталище дьяволов, джиннов и колдунов.

Европейцам запрещалось владеть землей на Занзибаре, однако давным-давно дед Тайсона, Эмори Фрост, – этот буйный, колоритный пират и искатель приключений – оказал услугу великому Саиду и, в знак признательности, получил в аренду дом, «Кайвулими», сроком на сто пятьдесят лет. Сам Тайсон бывал там нерегулярно и ненадолго, однако, поскольку в этом году исполнялось семьдесят лет со дня смерти Эмори, а он намеревался написать книгу о жизни и времени этого легендарного человека, он поселился в «Кайвулими» вместе женой, личным секретарем и кучей гостей. И мечта Дэни наконец-то исполнилась.

 
«Я уплыву далеко-далеко:
«Я в Занзибар уплыву,
«Мой остров мечты ожидает меня,
«Прекраснее, чем наяву…»
 

Дэни выскользнула из постели, мурлыкая обрывок мелодии из песни, которая была популярной в то время, когда она еще ходила в четвертый класс, и в этот момент что-то шевельнулось в дальнем конце комнаты, и она резко обернулась и прикусила язык. Но это было всего лишь ее собственное отражение в зеркале, и она состроила ему рожицу и, подойдя к туалетному столику, взяла свою новую сумочку из змеиной кожи и начала копаться в ней в поисках того листочка бумажки, на котором она записала время отправления автобуса от автовокзала в аэропорт. Похоже, его там не было, и она попыталась найти его в одном из ящиков, но тут же вспомнила, что эта записка лежит в кармане пальто из верблюжьей шерсти, которое она накануне вечером оставила в дамском туалете и забыла забрать. Нужно будет вспомнить и зайти за ним после завтрака.

И снова что-то заставило ее нервно подпрыгнуть: легкий шлепок снаружи в коридоре. Секунду спустя она сообразила, что это упала утренняя газета, брошенная мальчишкой-газетчиком, чьи шаги были совершенно не слышны на толстой ковровой дорожке. Она никак не могла понять, почему сегодня утром она так странно нервничает, раньше она никогда так не распускала свои нервы. Может быть, такое удивительное напряжение обычно для людей, впервые осознавших свою полную самостоятельность? Если это так, то ей оставалось только надеяться, что оно не будет длиться долго. Дав мальчику с газетами пару минут на то, чтобы он успел уйти из коридора, она подошла к двери. Чай не подадут еще по меньшей мере часа полтора, поэтому она вполне может провести это время за чтением газеты.

Коридор был молчаливым и пустым, а его перспектива, подчеркнутая уходящим вдаль богатым ковровым покрытием, равномерно прерывалась белыми с голубым дверями, бесчисленными парами свежевычищенной обуви и различным ассортиментом ежедневных газет. Дэни осторожно вышла и подняла газету по своему выбору, «Дейли Дон». И тут ее взгляд упал на заголовок одного из столбцов: «Убийство мужчины в Маркет-Лайдоне».

Она раскрыла газету и с содроганием уставились на нее. Маркет-Лайдон? Как, это же то место, где она была вчера утром! Маленький городок, где…

Где-то рядом за ее спиной раздался резкий щелчок, и она испуганно обернулась. Но было уже поздно. Сквозняк захлопнул дверь позади нее, и она осталась в коридоре перед запертой дверью.

Дэни выронила газету и безрезультатно надавила на дверь. Пружинный замок остался совершенно равнодушным ко всем ее усилиям, и она отвернулась от него и безнадежно оглядела коридор в оба конца. К счастью, никого не было видно, но она также не заметила никакого звонка, и даже если бы она и нашла его, едва ли она смогла бы им воспользоваться, поскольку вполне вероятно, что на него ответил бы мужчина.

Впервые Дэни пожалела, что приобрела эту такую дорогую и такую прозрачную ночную рубашку.

Нейлон и кружева, разумеется, выглядят очаровательно фривольными, но они предназначаются скорее для того, чтобы что-то демонстрировать, чем скрывать, и теперь она прекрасно осознавала, что оказалась в сущности почти голой. Зачем, о зачем она выбросила те благоразумные, мешкообразные, с высоким воротником одеяния из белого полотна, которые тетя Гарриет считала единственно подходящим и скромным ночным туалетом? Если бы только…

Именно в этот самый неподходящий момент на лестнице, ведущей в коридор, футах в двадцати от ее двери, раздались шаги.

Несмотря на толстый ковер можно было ясно различить, что шаги были заметно неровными и сопровождались мужским голосом, вполголоса неуверенно напевавшим ту же песню, которая несколько минут назад пришла Дэни в голову.

– Я уеду прочь, Без билета в ночь, – оповестил всех джентльмен на лестничной клетке. – Подниму свои паруса. Уплыву я вдаль, Оставляя печаль… Баммм! – Певец громко споткнулся о ступеньку, и что-то – возможно, шляпа – покатилось вниз.

Рожденное отчаянием вдохновение снизошло на Дэви, и, схватив упавшую на пол газету, она торопливо укрылась за первой страницей «Дейли Дон», как раз в тот момент, когда обладатель голоса добрался до верха лестницы и свернул в коридор.

Он оказался высоким, взъерошенным молодым человеком в строгом вечернем костюме со съехавшим на пару дюймов в сторону белым галстуком. Он нес веселенький разноцветный воздушный шарик и большого пушистого игрушечного кота с красной ленточкой на шее. Его темные волосы были в заметном беспорядке, и, в полном противоречии с его несомненно торжественным видом, было в нем нечто неуловимое, что прежние поколения обозначили бы именем «распутство».

Секунду или две он постоял, слегка покачиваясь и рассеянно осматриваясь, а затем его взгляд упал на Дэни.

– А, ну и ну! – сказал молодой человек с явно заокеанским акцентом. – Что вы об этом думаете?

Он двинулся вперед, пока не поравнялся с ней, и тут вся прелесть ее положения постепенно дошла до него, и он дал волю своему веселью, расхохотавшись от души, и продолжал хохотать, стоя перед пей, в то время как Дэни смотрела на него, словно рассерженная кошка, с пылающими щеками, беспомощная и разъяренная.

– Тише же! – прошипела Дэни. – Вы всех разбудите! Вам известно, сколько сейчас времени?

– Три часа ут…ра, я протанцевал всю ночь! – похвастался молодой человек, откинув голову назад и выразив все это хрипловатым, хотя и приятным баритоном.

– Оно и заметно! – сказала Дэни яростным шепотом. – Но сейчас около шести часов, и я бы хотела попасть в свой номер. И нечего тут стоять и смеяться! Сделайте что-нибудь! Дайте мне какой-нибудь ключ, что угодно! Разве вы не видите, что моя дверь захлопнулась?

– Вижу, – сказал молодой человек. – И позвольте вам сказать, что я давно уже не видел ничего столь прелестного. Нет, сэр! Жаль только, что вы не предпочитаете газеты меньшего формата, однако кто я такой, чтобы критиковать и придираться? Скажем честно, это ведь могла бы быть и «Таймс». Хотя нет, должен сказать, что вы не похожи на даму, которая читает «Таймс». Я бы даже ска…

– Да замолчите вы? – бешено напомнила Дэни. – И если вы не намерены мне помогать, идите прочь! Нет… нет, не надо! Ради Господа Бога достаньте мне ключ.

– Конечно, – сердечно произнес молодой человек. – Все, что скажете. Подержите-ка детишек.

Он передал ей воздушный шарик и белого кота, и Дэни, попытавшись взять их одновременно, вдруг подверглась опасности выронить при этом движении первую страницу «Дейли Дон». В результате шарик вырвался на свободу и уплыл, а белый кот упал на пол.

– Ну и что вы наделали, посмотрите, – укоризненно сказал молодой человек. – Вы уронили Асбестоса. Разве вам не жалко падающих зверей? Возможно, он и жаропрочный, но он не любит, чтобы его валяли.

Он вернул кота на место и начал левой рукой копаться в карманах жилета.

– Не торопите меня. Я знаю, что он где-то есть. А, вот ты где! Мадам… нет. Без обручального кольца. Это хорошо. Мисс… ваш ключ.

Он с любезным поклоном протянул ей ключ от двери.

– Но это же не мой ключ, – сказала Дэни на грани слез от полного отчаяния. – Это ваш!

– Как? Да, так и есть! Знаете что? Вы очень умная девушка. Вы даже можете читать «Таймс». Жалко. Ладно, вот что я вам скажу. Вы не можете оставаться здесь, чтобы на вас все пялили глаза; это неприлично… не говоря уж о том, что ужасно холодно. Я припарковался вот в этом номере напротив, и, мне кажется, вам лучше прямо зайти ко мне и подождать, пока я не разыщу какого-нибудь проклятого лакея, чтобы взломать вашу собственную дверь. О’кей? Я не сказал, у нас в семье есть лозунг: «Никогда не давай простаку перевести дух». Пошли.

Он развернулся поперек коридора, тихонько что-то мурлыча, и, после нескольких безуспешных попыток, наконец сумел открыть дверь напротив номера Дэни.

– Прошу, – сказал он радостным тоном человека, который выполнил замысловатый фокус. – Заходите. Мы, Холдены, можем быть чем угодно, но уж гостеприимны всегда. Располагайтесь поудобней. И если вам понравится какая-то мелочь, вроде простыни, или банного полотенца, или купального халата, просто забирайте это и закутайтесь в него. Как закрепить его, это уж ваше дело. Я сейчас вернусь.

Он снова поклонился, старомодным жестом подметя пол белым котом, и удалился.

Дэни не двигалась до тех пор, пока он не исчез из виду («Дейли Дон» не прикрывала ее со спины), но, как только переход оказался безопасным, она бегом пересекла коридор и укрылась в его номере.

Комната была затемнена, поскольку шторы все еще были закрыты, и она зажгла свет и увидела, что постель была аккуратно раскрыта и на ней лежала темно-бордовая пижама. А через спинку стула был переброшен бутылочно-зеленый халат, и она благодарно взяла его. Он оказался слишком велик, но это было еще лучше; и поскольку Дэни была хотя и стройной, но ни в коем случае не маленького роста, он закрыл ее до щиколоток, оставляя на виду одни только голые стопы.

Небольшие дорожные часы на тумбочке у кровати сообщили ей, что было уже без десяти шесть, а за окнами, закрытыми тяжелыми шторами, слышалось приглушенное грохотание утреннего уличного транспорта. Однако внутри отеля пока еще не было слышно никакого движения, и Дэни уселась на край постели и приготовилась ждать.

Комната была полным двойником ее собственного номера, хотя и несколько более опрятной и аккуратной, но в ней был один весьма удивительный предмет: большая фотография невероятно красивой женщины, стоящая на туалетном столике, в дорогой серебряной рамке и с надписью наискосок с угла: «Лэшу – вся моя любовь навсегда – Эльф». Однако удивительными были не черты лица кинозвезды и не экстравагантная надпись, а тот факт, что кто-то задрапировал рамку полоской черного крепа, жирно зачеркнул слово «навсегда» и кратко надписал над ним, причем красными чернилами: «сентябрь».

Дуни увлеченно изучала это интересное добавление, когда ее взгляд отметил еще кое-что: знакомого цвета наклейку на чемодане, стоящем на стуле у туалетного столика. Лэшмер Дж. Холден младший, как оказалось, тоже собирался лететь в Занзибар через Найроби.

Холден… Ну, конечно! Лоррейн упоминала о нем. Американец и что-то связанное с издательским делом. Он ехал, чтобы встретиться с Тайсоном по поводу какой-то книги и чтобы провести в Занзибаре свой медовый месяц. Хотя, если судить по этой фотографии… Порыв прохладного воздуха ворвался в комнату, раздув шторы, и несколько писем, прислоненных к китайскому орнаменту на письменном столе, слетели на пол и в беспорядке разлетелись по ковру.

Дэни встала и собрала их, заметив при этом, что корреспонденты Холдена, по всей видимости, были многочисленными, но не интересными: большая часть конвертов отличалась сугубо утилитарным разнообразием с адресом, напечатанным на пишущей машинке, и явно исходила от различных секретарских агентств.

Она сложила их аккуратной стопкой и положила на место, а затем остановилась, чтобы поднять отброшенный за ненадобностью газетный лист. И ее взгляд снова упал на слово, напечатанное черным шрифтом: «Убийство».

«Убийство мужчины в Маркет-Лайдоне. Адвокат на пенсии найден мертвим. Мистер Г. Т. Хонивуд…»

Но ведь это невозможно. Это какая-то ошибка. Это не мог быть тайсоновский мистер Хонивуд. Тот самый небольшого роста, высохший, всем недовольный адвокат. Это явно кто-то другой с такой же фамилией. Людей, с которыми вы встречались, людей, с которыми вы знакомы, не убивают. И все-таки это не было ошибкой. Вот же его имя. И его адрес: аккуратный домик из серого камня в глубине от улицы, стоящий за высокой стеной и отвратительным заслоном из мокрых лавровых кустов. Дэни медленно села обратно на постель и прочла эту невероятную заметку, набранную мелким шрифтом.

Мистер Хонивуд был убит выстрелом в сердце с близкого расстояния, вероятно, кем-то, кого он имел основания не опасаться, потому что следов борьбы обнаружено не было. Сейф в его кабинете был открыт, и из него исчезла некоторая сумма денег – по всей видимости, фонды местной общины, в которой он был казначеем, – хотя никто нс был в состоянии сказать, пропало ли еще что-нибудь. Мистер Хонивуд фактически отошел от активной деятельности и редко появлялся в своем офисе на Хай-стрит, который был поручен заботам младшего партнера, мистера Джона Хонивуда, его племянника, но время от времени он принимал какого-либо старого клиента на дому. Именно из-за малого числа посетителей, равно как и из-за отсутствия его экономки, преступление было обнаружено столь поздно…

Полиция придерживалась точки зрения, что он был убит утром, возможно между половиной двенадцатого и двенадцатью, но его экономка, пожилая и глухая женщина, попросила накануне выходной, чтобы навестить кузину в Танбридж Уеллс, и вышла из дома где-то около десяти часов. Вернулась она только днем, и именно она и обнаружила тело. Была еще приходящая уборщица, которая появлялась каждое утро на два часа и которая ушла примерно в то же время, но ни одна из этих дам не могла сказать, ожидал ли мистер Хонивуд какого-либо посетителя, а Единственная запись в его рабочем дневнике на этот день гласила: «Д.Э. между 3 и 4». Полиция очень хотела бы побеседовать с молодой женщиной, которую видели выходящей из этого дома в то утро, сразу после половины двенадцатого, и которая, как они считают, могла бы сообщить им какую-либо информацию.

«Как, да ведь это же я! – подумала Дэни с ужасом. – Но я же ничего не могу им сообщить! Это невозможно…»

Она уронила газету на пол и сидела, глядя на нее. Ей придется зайти в ближайший полицейский участок, как только она оденется. Или достаточно взять телефон и позвонить 999?

Они не должны надолго задержать ее, потому что она мало что может им сказать. И все же они здорово нарушат ее планы на последний день, а ведь она хотела…

Неожиданно ей пришла в голову еще одна мысль, гораздо более неприятная. Наверное, будет проведено следствие? А если будет, потребуется ли ее присутствие, из-за этого она может пропустить свой самолет. Но места может не быть еще несколько дней! А возможно, и несколько недель! Или даже месяцев, если линия на Найроби пользуется спросом. Тайсон и Лоррейн могут уже уехать из Занзибара и оказаться в Испании, или в Кейптауне, или в Нью-Йорке, прежде чем она сможет воспользоваться следующей оказией, но, если так случится, она этого просто не вынесет!

В конце концов, может, лучше вообще ничего не говорить и ничего не делать. Нужно всего лишь переждать еще один день, а тогда она спокойно сядет в самолет. Не станет же полиция возвращать ее из Занзибара ради какого-то следствия. Они этого не сделают, поскольку она ни в чем не может им помочь, к тому же она всегда может написать им письмо.

Она с облегчением выпрямилась, будто с ее плеч свалилась тяжесть, и ее взгляд снова упал на дорожные часы. Двадцать пять минут седьмого! Она даже не представляла себе, что прошло уже так много времени. Чем же занимается этот мистер Холден? Он что – забыл о ней? Не могли же поиски камердинера или этажного боя и получение от них ключа занять у него больше получаса.