Текст книги "Расколотые души"

Автор книги: Мери Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Мери Линдсей

Расколотые души

Автор: Мери Линдсей

Оригинальное название: Shattered Souls

Название на русском: Расколотые души

Серия: нет

Перевод :

Надюшка Леди,

theMeadow, sveyly , kethrine95, nastya1611

Главный редактор: Н. Добшикова

Оформление: Надюшка Леди

Переведено специально для группы http://vk.com/club43447162

Любое копирование без ссылки на группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Аннотация

Захватывающая история про смерть, любовь, судьбу и опасность.

Линзи слышит голоса и видит ведения – надгробия, наводнения, парня со стальными серыми глазами. Ее парень Зак, не может помочь ей в этом, а ведения становятся все громче и чаще.

Тогда Линзи встречает Олдена, парня из своих снов, который убеждает ее, что она превратилась в Говорящую – ту, которая может говорить и помогать потерянным душам, и что он был ее защитником на протяжении веков.

Теперь Линзи должна выбирать между своей жизнью с Заком и жизнью, которая ей была суждена с Олденом.

Но время идет: злобный призрак хочет уничтожить Линзи, и он убьет ее, если она не примет решение как можно скорее.

Глава 1

Истинная любовь, похожа на призрак, о котором все говорят, но мало кто видел.

– Франсуа, герцог де Ларошфуко, 1613-1680

Голос маленького ребенка раздался за моей спиной.

– Пожалуйста. Мне нужна В аша помощь.

Я обернулась, сердце колотилось в ушах, я уставилась на пустую туалетную комнату.

Это не м ожет быть реальным. Отрицала я.

Облокотившись на раковину, я плеснула воду в лицо и сделала несколько глубоких вдохов, что бы успокоится. Это была моя фантазия, не более того.

Вода стекла, по моей шее, заставляя меня вздрогнуть. Вытащив немного бумажных полотенец, я насухо себя вытерла, а затем бросила их в мусорное ведро. Дрожа, я потерла руки. Почему тут было так холодно? Ванная комната стала морозильником, и я смогла увидеть свое дыхание. Выпуская небольшие облачка пара, я обернулась и снова посмотрела на высокий бак. Ничего.

– Это твое воображение, Линзи. – прошептала я, пытаясь успокоить сердцебиение.

– Помоги мне,– голос ребенка стал похож на рыдания.

– Это не реально, – проговорила я. – Я ничего не слышу.

– Пожалуйста, пожалуйста,– молил голос.

Может быть, там кто-то есть?

Я медленно шла по длинному туалету в сторону плача, который доносился из закрытых кабинок в конце комнаты. Это было похоже на один из фильмов ужасов, где герои не могут устоять и пытаются найти источник страшных звуков. Только в кино такие вещи происходят в темноте, когда нет никого рядом. Туалетная комната для девочек была залита светом, и я слышала в коридоре студентов.

Я легонько толкнула дверь кабинки, открывая, но там никого не было. Я шагнула внутрь. Может быть, кто-то спрятался за дверью? Я отпустила дверь и та захлопнулась с металлическим треском.

– М не нужна ваша помощь.– Воскликнул тот самый тихий голосок, но теперь уже рядом со мной.

Я вздрогнула так сильно, что ударилась головой о стальной угол кабинки. Страх наполнял меня вместе с растущей болью в области головы. Тут никого не было. Я слышала то, что не могла объяснить. Я должна уйти. Сейчас же!

Я дернула ручку двери, чтобы выйти. Но та не сдвинулась с места. Мои пальцы схватили щеколду, но она застряла. Схватив ручку, я потянула сильнее.

– Боже мой! – крикнула я. – Выпустите меня!

Входная дверь в уборной загремела, как будто ее кто-то толкал, и я услышала крики в коридоре. Это была мисс Мюллер, которая преподавала в одиннадцатом классе историю. Ее голос прорвался сквозь мой ужас.

– Мисс Андерсен! Зачем вы заперли дверь в уборную?

Слишком испуганная, что бы ответить, я ударила дверь кабинки рукою.

– Вытащите меня отсюда! – Температура снова понизилась, и мои зубы застучали.

– Помогите мне, пожалуйста,– прошептал мне на ухо ребенок. Я закричала.

– Мисс Андерсен! Откройте дверь! – Кричала Мисс Мюллер из коридора.

– Выпустите меня отсюда! Пожалуйста, помогите мне. – Я опустилась на колени и подлезла под дверь кабинки, ползя чтобы уйти от голоса. Вскочив на ноги, я кинулась к выходу. Я дернула ручку двери, но она не открывалась. Я дернула еще раз. Ничего. Я изо всех сил дергала ручку, но она не поддавалась.

– Мне нужна ваша помощь.

– Пожалуйста, – прошептала я. – Пожалуйста, уходи и оставь меня в покое. – Я сползла по двери и, дрожа, свернулась в клубок. Закрыв глаза, я молилась, что это был просто сон наяву, который закончится в любую минуту. Я не была сумасшедшей. Это не были галлюцинации, но как это происходит?

Слабые всхлипывания послышались из дальнего конца уборной, это плакал ребенок. Я едва могла слышать сквозь стуки моих собственных зубов. В какой-то момент я хотела протянуть руку, утешить. Вместо этого, я развернулась и села.

– Уходи!

– Помоги мне.

– Я не могу тебе помочь. Я не буду тебе помогать. – Я покачала головой, закрывая руками уши, что бы заглушить звук. – Ты не настоящий.

Плач прекратился. Я сидела в морозной тишине. Прислушиваясь. Молясь.

– Это не реально, – прошептала я. Температура нормализировалась.

Удар, удар. Госпожа Мюллер снова колотила в дверь.

– Отоприте дверь немедленно, – потребовала она.

Я заставила себя и сомкнула пальцы вокруг дверной ручки, почти боясь попробовать. Если она не откроется в этот раз, я снова начну кричать, и я не думаю, что буду в состоянии, остановится. После глубокого вдоха, я повернула ручку. Она поддалась, и дверь легко распахнулась. Дрожа, я сделала несколько шагов назад. И закрыла глаза от яркого света мисс Мюллер и любопытных взглядов моих одноклассников.

Я часто видела подобные взгляды, будучи ребенком. Люди так же смотрели на моего отца, когда у него были приступы. Взгляды, предназначенные для сумасшедших людей. Людей, таких как я.

***

–Тебе повезло что тебя не наказали, Линзи, – сказала мама по пути из кабинета директора.

– Ты ушла из класса, заперлась в туалете. Это не похоже на тебя. Что-то случилось?

Всю дорогу к машине, я хотел рассказать ей, что действительно произошло, но я не мог этого сделать, это бы разбило ее сердце, так же, как разбивало мое. Моя грудь болела, когда я думала что мне пройдется это пережить снова.

Открыв машину, я накрутила волосы на запястье, завязывая в тугой конский хвост.

– Я не запирала дверь. Она вроде просто застряла. – Мама достала солнцезащитные очки из своей сумки.

– Преподавательница сказала, что ты кричала.

Поправляя волосы, я поморщилась, когда мои пальцы коснулись шишки на затылке.

– Да, меня напугало то, что дверь не открывается. – Она положила очки обратно в сумочку и повернулась ко мне лицом.

– Ты хочешь об этом с кем-нибудь поговорить? Доктор Александр сказал, что ты можешь обращаться к нему в любое время.

Только не в этот раз. Я наклонилась, делая вид, что ищу что-то в боковом кармане рюкзака. Сейчас мне было не до споров. Привиделось это мне или нет, но эпизод в туалете с невидимым ребенком был странным. Я явно сходила с ума. Я щелкнула ремнем безопасности, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Похожие на фотографии, эпизоды кладбища в городе Гальвестон, где был похоронен мой отец, пронеслись в моей голове. Я открыла глаза, и они исчезли. Мама уставилась на меня, держа в руках ключи от машины.

– Ты в порядке Линзи?

– Да, я в порядке мам. Я просто хочу, скорее, вернутся домой и принять душ, прежде чем Зак придет поздравить меня с днем рожденья.

Она завела машину.

– Мне жаль, что я должна работать сегодня вечером, Линзи. Я устрою для тебя все в следующие выходные.

– Все в порядке мам. Правда. – Но все было не так. Это мой первый день рожденья без папы, но проводить его с Заком будет легче.

Я снова закрыла глаза и видение вернулось. Ворота кладбища; символ на папиной могиле; высокий кельтский крест; мраморный ангел с трещинами на теле; высокий худой парень. Парень улыбался. Мне нравился он. Я скучала по нему. Судорожно вздохнув, я открыла глаза. Мама смотрела прямо перед собой, сосредотачиваясь на дороге. Я теряю здравый смысл, это однозначно. Сначала голоса, теперь у меня были галлюцинации. Мой папа однозначно сделал мне подарок в этом году: подарив свою шизофрению.

– С днем рожденья, Линзи, – прошептала я себе под нос.

Глава 2

По моей просьбе, Зак отменил наш ужин и взял бутерброды из моего любимого кафе. Пикник на полу моей гостиной был идеальным днем рожденья. Особенно в такой день как сегодня.

– А как насчет места возле этого великолепного дуба? – сказал он, указывая на опорные балки у полки. Он вскинул одеяло в воздух и разложил его на деревянном полу. – Идеальный тенечек.

Я села, скрестив ноги на углу одеяла, когда он вытащил бутерброды из пакета и развернул, заглядывая внутрь.

– Копченая говядина для меня. – Он вытащил еще один. – И ростбиф для леди.

Я достала свой бутерброд из бумажной обвертки и положила на салфетку.

– Спасибо что поддержал меня этим вечером.

–Хочешь об этом поговорить? – Он поднял кокосовый коктейль и поставил рядом с моим коленом. Я откусила и покачала головой. Он знал, что я слышала шум последнее время, но голос был нечто иным. Я не была готова рассказать ему все. Он пожал плечами и приступил к еде.

Обертка для бутербродов всегда была моей любимой структурой. Тонкие и гибкие, но достаточно жесткие чтобы сдерживать складки. Я закрыла глаза и провела по ней рукой. Мои руки скользили по восковой поверхности, словно по собственной воле. Отгибая складки, а потом вновь загибая их.

Каждая бумага имела свою собственную форму и структуру. Эта же была похожа на цветок. Еще одна складка была расправлена. Я чувствовала, что мой стресс уходит вместе с жесткими складками и начала расслабляться. Создание красоты из чего-то бесформенного. Я открыла глаза и взглянула на улыбающегося Зака. Я не смогла удержаться и улыбнулась в ответ.

– Что ты делаешь? – Он кивнул на мои руки. – Любишь делать вещи из бумаги.

Я взяла цветок в руку и завернула еще один лепесток.

– Это успокаивает меня. Я начала этим заниматься, когда мне было двенадцать и моего папу впервые госпитализировали.

Он взял пару кусочков в рот, наблюдая, как я складываю еще один лепесток. – Значит, тебя кто-то этому научил, или ты обучалась в интернете или по какой-то книжке?

Я загнула кончик лепестка.

– Нет. Я вроде как научилась сама.

– Помоги мне, пожалуйста,– голос ребенка всхлипнул рядом со мной. Я вскочила на ноги и попятилась, закрывая рукой рот, а сердце бешено колотилось. Зак мгновенно подскочил ко мне.

– Что такое, Линзи? Он положил руки мне на плечо. – Линзи?

– Это, эм...

– Мне нужна ваша помощь. -И вновь. Я посмотрела в сторону голоса

– Я не могу тебе помочь.

Зак меня немного встряхнул.

– Ты в порядке, детка? С кем ты говоришь?

Слезы в моих глазах пекли и размывали мое видение, ребенок стоял, всхлипывая в тишине.

– Линзи!– Он взял руками мое лицо. – Линзи, посмотри на меня.

Я не могла заставить себя встретится с ним взглядом, в случае если он решит что я сумасшедшая, вместо этого я прижалась к его телу, чувствуя себя в безопасности.

– Это какой-то шум в моей голове, – прошептала я ему в грудь. – Сейчас я слышу голоса. Так же как и мой папа.

Я едва могла слышать его сквозь рыдания. Слышать голоса было ужасным, но потерять Зака еще хуже. Он был единственным якорем, удерживающим меня, в реальности.

– Шшш, – прошептал он мне в волосы. – Эй, все будет в порядке. Ты не твой отец. – Он гладил меня по спине и целовал голову, пока я не восстановила дыхание.

– Ты не твой отец, Линзи. Ты слышишь? Ты совершенно на него не похожа, по сравнению с тем как похож я на своего старика, верно?

Я кивнула, все еще не в силах взглянуть ему в глаза. Я сосредоточилась на прикосновении его руки, лежавшей на моей спине не замечая раздирающий ужас в моей груди. Рассказав ему про голоса, мне стало легче. Это просто заставило мой самый большой страх показаться реальнее. Он перестал гладить мою спину и наклонился вниз, что бы посмотреть на меня, убирая с лица мои волосы.

– У меня есть для тебя подарок.

Мы с ним договорились, что он не станет мне делать подарок. Он старался оплатить свои счета за обучения в колледже, поэтому простого ужина было достаточно. Но прежде чем я успела что-то возразить, он приложил мне палец к губам.

– Эй. Я за это не платил. Я сделал его сам. – Он взял меня за руку и повел к дивану.

– Посиди здесь, а я сейчас вернусь. – Он улыбнулся, показывая ямочки, на щеках и быстро вышел через парадную дверь. Вернувшись, он, держал в руках футляр с гитарой. Он резко вытащил свою гитару и сел на журнальный столик рядом со мной.

– Готова? – Спросил он. Я откинулась и глубоко вздохнула. Возможно, он был прав. Возможно я не такая как отец. Я кивнула и улыбнулась.

Я умела играть на гитаре, но Зак был фантастическим музыкантом. Он был особенно хорош в испанской классике, которую у меня не получалось играть. Папа мог тоже играть, но не так как Зак. Я с изумлением наблюдала, как его пальцы летали по струнам, издавая сложную, кисло-сладкую мелодию. В течение всего лишь нескольких минут, я восстановила свое дыхание в такт ритму, а сердце в такт мелодии.

Песня была прекрасной, и, в конце концов, я полностью в нее погрузилась, почти задыхаясь, когда вибрации последнего аккорда замолчали, проникая сквозь гитару.

– Вау, – это было единственным, что я могла сказать. Зак улыбнулся и поставил гитару в футляр.

– Тебе она понравилась?

–Она мне понравилась. Это ты ее написал?

Он выпрямился и провел рукой по своим густым волосам.

– Не сейчас. Я работал над ней долгое время.

Это был лучший подарок, которого было достаточно, чтобы забыть этот отвратительный день.

– Это было удивительно. Спасибо.

– На меня нашло вдохновение. – Он встал с журнального столика. – Ты делаешь это для меня, и с тобой я становлюсь лучше, чем есть на самом деле. – Мое сердце екнуло, когда он встал на колени передо мной и положил руки на мои бедра. Тепло его рук чувствовалось сквозь ткань джинсов, излучая сквозь мое тело тепло, заставляя меня таять в диванных подушках.

– Рад, что тебе понравилось. – Он погрузил пальцы в мои волосы на шее и подтянул к себе. Его губы были теплыми, как и его руки. – С днем рожденья, малышка.

Я закрыла глаза, когда он углубил поцелуй. Мгновенно видения, которые я видела в машине, возникли в моей голове. Они были словно яркие воспоминания, прокручивающиеся снова и снова, только другие, не только об отцовском надгробии, я не помню, что бы видела это когда либо в реальной жизни.

Когда парень пронесся в моей голове, у меня появилось странное сдавленное ощущение в груди, словно я его потеряла и должна была найти. Я вздрогнула и открыла глаза. Зак замер и уставился на меня.

– Что случилось?

– Ничего.

Он встал, положил свою гитару в футляр и резко его захлопнул.

– Поговори со мной, Линзи. Мы не должны держать секретов друг от друга. Что происходит?

Я не могла ответить. Было и так достаточно плохо, то, что я стала слышать голоса. Если бы я рассказала ему что вижу видения, он мог сказать об этом моей маме. Или еще хуже, он мог отказаться от меня. Я бы не вынесла этого.

Я потеряла всех своих друзей, когда папа сошел с ума, поэтому нам пришлось переехать в Гальвестон, что бы быть, поближе к больнице. Мы даже не закончили распаковываться, когда он умер. Сразу после похорон, мама и я вернулись в Хьюстон. Заку было сложно поначалу принять меня такой, какая я есть. Мне не нужно было притворяться или скрывать свое прошлое. Но галлюцинации, были совершенно другим.

– Я просто вспомнила папу, – сказала я и это была правда. – Это мой первый день рожденья после того как он умер. – Я переплела пальцы, что бы удержатся от нервозности. Положив руки на пояс, он посмотрел на меня.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты ведешь себя странно.– Он сел рядом со мной и положил мои руки на колени.

– Я в порядке, – сказала я. – Я просто слишком нервничала весь день.

Он сжал мои пальцы.

– Ну что, ты принимала Ксенакс вчера вечером, что бы прекратить голоса?

Я скрестила под собой ноги и взглянула в его лицо.

– Да.

–Ты принимала его после появления сегодняшних голосов.

–Нет.

–У тебя еще осталось? – Я кивнула.

– Есть еще больше чем пол пузырька в маминой аптечке. – У мамы осталось много лекарств после последнего пребывания папы в больнице, он она следила за ними. Он отпустил мои руки и последовал вверх по лестнице в ванную, а я пошла за ним. На дальней полке аптечки, он нашел пузырек.

–Использовать по назначению от нервозности, – прочитал он этикетку.

Я все бы отдала, чтобы это прекратить. Я откусила до обозначенных доз одну из длинных белых таблеток и наклонилась над краном, запивая и проглатывая ее четверть. Зак взял у меня остаток и бросил обратно в пузырек к другим таблеткам, затем отдал мне.

– Сохрани их и спрячь, Линзи, на случай если это случится снова. – Он убрал мои волосы за плечо.

– Будем надеяться, что этого не произойдет. Я беспокоюсь о тебе. – Он сжал меня в объятьях и погладил по волосам. Я тоже былв взволнована. Видения заполоняли все мои мысли. Я закрыла глаза, чтобы увидеть произойдут ли они снова. И правда, я снова увидела изображение кладбища. Мне нужно сходить туда.

– Зак, – сказала я, – ты можешь мне помочь? Я знаю, что должна делать.

Глава 3

Кладбище было заперто,сквозь кованные ворота была продета цепь, скрепленная ржавым замком. Облупившаяся краска на вывеске у входа гласила: ВОРОТА ЗАКРЫВАЮТСЯ С НАСТУПЛЕНИЕМ ТЕМНОТЫ. ПОСТОРОННИМ ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН.

Передав мне гитару через решетку, принадлежавшую моему отцу, Зак перекинул ногу через ворота. Когда он спрыгнул рядом со мной, гравий захрустел под его ногами. Он открыл крышку бутылки "Джека Дениелса" и сделал большой глоток, а я послала маме текстовое сообщение, рассказывая, что была с Заком и буду дома поздно. Ксенакс заставил голоса в моей голове исчезнуть, но не постоянный шум который звучал словно радиопомехи. Я удивилась, почему таблетки подействовали вчера, но не сегодня.

– Я рад, что мы здесь, если от этого тебе станет лучше, – сказал Зак, забирая из моих рук гитару, – но я не могу поверить, что ты, таким образом, хочешь провести свой день рожденья.

Я тоже, честно говоря, не могла в это поверить, но что-то заставило меня приехать сюда. Кладбище было в заброшенной части города, поэтому я, никогда не была здесь ночью. Я не знаю что меня пугало больше, – незаконное проникновение на закрытое кладбище и перспектива быть пойманной полицией в любое время или тот факт, что Зак открыл бутылку "Джека Дениелса" когда мы пересекали мост и пил всю дорогу.

Мы шли по узкой асфальтированной дороге, ведущей через ветхую старую часть кладбища, мимо небольшой белой пристройки вероятно для сторожа. Я перешагнула через низкое кирпичное ограждение, которое вело в новую часть кладбища, где был похоронен отец и Зак последовал за мной.

Несмотря на то, что был уже октябрь и воздух уже остывал от палящего техасского лета, но он все еще был влажным и казался жидким. Луна светила, достаточно ярко заливая кладбище голубым светом, и заставляя памятники отбрасывать длинные жутковатые тени на траве.

Я вдохнула солнечный морской бриз, и моя кожа покрылась гусиной кожей. Я знала, что пляж находился на расстояние мили, но все равно он меня раздражал. Когда я была маленькой, по каким-то необъяснимым причинам, я ненавидела пляж. Мама называла мой страх детской фобией, но, похоже, со временем я не переросла его. Я застегнула свою голубую куртку, и убрала с лица волосы, не позволяя своим страхам еще больше меня запугать. Зак потянулся и взял мою руку.

– Ты в порядке?

– Да, я в порядке, – соврала я. Переплетя пальцы, я сжала его руку. – Спасибо, за то, что поддерживал меня всю дорогу по пути в Гальвестон.

– Я просто хочу, что бы ты лучше себя чувствовала, детка. – Он положил гитару и обнял меня, одаряя медленным, нежным поцелуем, от которого мои колени задрожали. Его губы были теплыми и пахли виски. На миг я забыла про все звуки, голоса и ведения.

Боковым зрением я заметила, что кто-то движется в тени деревьев, растущих вдоль периметра ограды. Затем раздался отчетливый треск сломанной ветки. Я отстранилась от Зака и, затаив дыхание, прислушиваясь, смотрела в темноту деревьев. Зак встал в поле моего зрения.

– Что-то случилось?

– Шшш. – слушаю.

– Что?

– Шшш!

Дрожа, я изучала тени. Ощущение поглощали меня, и я чувствовала мурашки по коже. Я схватила большую руку Зака и слушала, вцепившись в папину гитару так крепко, как только могла. Ничего. Ни движения, ни звука, кроме отчаянного сердцебиения, слышавшегося в моей голове. Добавлю паранойю к списку моих сумасшествий. Я глубоко вдохнула и отпустила его руку.

– Ничего, я думаю это просто мои нервы. – Это был первый раз, когда Зак не смотрел на меня как на сумасшедшую, или, по крайней мере, я впервые на него взглянула. Глотая слезы, я подняла гитару и направилась в тот угол, где был похоронен мой отец, стараясь не оглядываться через плечо на деревья.

Только у папы была каменная плита, вырезанная из черного гранита, поэтому его было легко найти. Поверхность была отполирована до блеска, что можно было даже увидеть свое отражение.

Я остановилась в нескольких ярдах и присела на скамейку, прижимая футляр гитары к груди. У меня все в груди переворачивалось, я знала, что если подойду ближе то разревусь. Зак сел рядом со мной и открутил крышку бутылки.

– Хочешь? – спросил он, подавая мне плескающийся виски.

– Нет. Спасибо. – Я прикусила губу, подавляя желание попросить его остановиться.

– Ты должна сказать маме что происходит, – сказал он, делая еще глоток.

– Я не могу. Она запрет меня, как она сделала с отцом, это ее погубит. – Я положила пальцы на гитарный футляр и открыла не в силах заставить себя достать гитару. Зак достал ее и начал настраивать.

– Что нам сыграть?

Я положила ладонь на поверхность папиной гитары.

– "Свободное падение", – ответила я. Это была любимая песня папы, и последнее что мы играли вместе. С тех пор он не прикасался к гитаре.

Я подняла гитару и положила на колени, пока Зак настраивал первые аккорды песни. Волны горя охватили меня, чувствуя четкий запах красного дерева, папа ,казалось, был рядом.

– Ух, ты. Отличная гитара, – сказал Зак, передвигаясь на скамейке, чтобы сидеть под углом ко мне.

– Да это не ель. – Это был естественный матовый цвет шоколада. Папа сказал что купил ее потому что она была того же оттенка что и глаза.

Струны стонали, когда я провела по ним рукою, задевая кончиками пальцев. Это было не настолько плохо, чем я ожидала, ведь она была не тронута на протяжении девяти месяцев. Я почти чувствовала руки папы на моих, когда я настраивала колышки. Часть покрытия, которую папа стер была более гладкой, чем остальная поверхность дерева, и я провела по ней ладонью.

– Я не смогла помочь ему, Зак.

Он перестал бренчать, но нечего не сказал. Это была еще одна вещь, которую я очень любила в Заке: он был лучшим слушателем. Я вытерла слезы с верхней части гитары рукавом.

– Мама и я перепробовали все, но этого было недостаточно. Нашей любви было не достаточно что бы удержать его здесь.

– О, детка. Мне очень жаль. – Он заправил мои волосы за ухо.

– Я не смогла спасти его. – Шум в голове стал намного громче или может быть, я просто была уязвима в этот момент. – Никто не в силах будет спасти меня.

– Я здесь детка. – Он положил свою руку на мою. – Мы пройдем через это. У тебя все по-другому. Таблетки помогают, верно?

Мне хотелось ему верить. Я действительно хотела, но что-то во мне знало, что это было вне моего контроля. Я ничего не могла сделать, что бы это остановить. Зак открыл Джека Дениелса.

– За твоего отца, – произнес он, держа бутылку при свете луны, прежде чем сделать глоток. Он передал ее мне.

– За тебя, папа, – прошептала я, над могильной плитой и поднесла бутылку к губам, содрогаясь при глотке. Я поставила бутылку под лавку, и зазвучали первые аккорды "Свободного падения". Я и не думала, насколько был пьян Зак, пока он не начал играть. Он знал эту песню, но его пальцы были небрежными и не попадали в ритм, что никогда не случалось, когда он был трезв. В конце концов, он перестал даже пытаться играть и закончил последний припев сам.

Я пришла на кладбище, думая, что это поможет моим беспокойствам. Пение с папой, ни принесло облегчения, которого я ожидала. На самом деле я почувствовала острое ощущение, будто чего-то не хватает.

Зак щелкнул застежкой футляра и приблизился ко мне. Я не сопротивлялась когда он забрал из моих рук гитару, я слегка напряглась, не желая ее повредить. После этого я прислонилась по другую сторону могильной плиты отца. Зак подошел ко мне.

– Я могу сделать, что бы тебе стало легче, – прошептал он мне на ухо, положив руки на мрамор по обеим сторонам от моей головы. – Заставить тебя забыть.

Я посмотрела на надгробия окружающие нас.

– Зак. Не сейчас, – сказала я ложа руку на его широкую грудь.

– Да ладно, Линзи. – Он провел рукой под моей рубашкой, касаясь кончиками пальцев кожи. Я схватила его за запястье.

– Зак, пожалуйста. Только не на могиле моего отца.

Он замер, а затем сделал пару шагов, назад и поднял руки.

– Ты права детка. Увлекся. Я просто хотел, что бы ты чувствовала себя лучше. – Он засунул руки в карманы и пожал плечами. – Извини.

Я медленно выдохнула и расслабилась рядом с могилой. Он посмотрел через плечо на надгробие папы.

– Ты хочешь побыть некоторое время в одиночестве?

Скрестив руки на груди, я кивнула.

– Все что пожелаешь, детка. – Он поцеловал меня в лоб, прежде чем поплелся к скамейке покрытой тенью виноградной лозы и лег. Отлично. Через несколько часов он достаточно отрезвеет, что бы отвезти меня домой. Я остановилась, прислонившись к мавзолею, и наблюдая, как вздымается грудь Зака. Я хотела извиниться, но передумала. Это беспокоило меня. Его отец умер от передозировки, когда он был еще маленьким мальчиком, Зак был слишком мал и даже его не помнил, мама поставила Зака на ноги, когда он окончил школу в прошлом году. Наверно поэтому нам было так хорошо вместе, он понимал, что такое потеря и одиночество. Но мне повезло по сравнению с Заком. По крайней мере, я знала своего отца. У него же не было такой возможности.

Когда его дыхание замедлилось, и он погрузился в сон, тени деревьев в лунном свете играли на его лице, подчеркивая сильные челюсти и высокие скулы.

Я подползла к футляру гитары и вытащила из кармана цветок лотоса, сделанный из обвертки для сэндвича. Я опустилась на колено в траву перед надгробием папы, глядя на свое отражение на блестящей поверхности, и положила бумажный цветок на могилу.

– Я схожу с ума, папа. – Я провела пальцами по резным буквам его имени.

Ему было только сорок пять, когда он начал сходить с ума. Голоса он начал слышать, когда был в колледже. Со мной подобное происходило гораздо раньше.

– Я не знаю что делать. Я не хочу, в конечном счете, закончить как ты. – Я положила ладонь на плотно прилегающее пустое пространство, где будет вырезано имя мамы, когда она умрет, и холод камня просочился сквозь руку.

Другое лицо, появилось рядом с моим лицом, в отражении надгробной плиты. Лицо парня, которого я видела в машине, когда мои глаза были закрыты. Черт. Теперь галлюцинации происходят с открытыми глазами. И даже после Ксенокса. Я провела пальцами по его отражению.

– Ты заставила меня ждать вечность, Роуз, – произнес он мягким бархатным голосом. Я сидела и рассматривала яркий образ. Он был высокий и худой с длинными волосами. Ну, если предположить, то он был обычным видением. Но почему он называл мое второе имя? У меня был достаточно странный день. И это было время, что бы убрать мои ведения туда, где они должны были быть.

– Хорошо, ты можешь сейчас просто уйти. – Я махнула в сторону выхода, прогоняя его, прочь как ребенка.

– Я пойму если ты захочешь, чтобы меня, переназначили.

Я закрыла свое отражение руками.

– Уходи. Вернись обратно в голову. Этого на самом деле не происходит.

– Роза, посмотри на меня, – сказал он. Трава хрустнула у меня за спиной, словно он действительно был там. О, боже. Мои галлюцинации принимают телесную форму, Я закрыла лицо руками и вздрогнула. Неудивительно, что папа был в ужасе. Сколько я смогу вытерпеть, прежде чем закончу как он? Мое сердце стучало в ушах. Произошло нежное прикосновение к моему плечу.

– Посмотри на меня.

Я дернулась.

– Нет. Это не реально. – Я прижала ладони крепко к глазам и сделала глубокий вдох.

– Ты должен уйти, сейчас же, – приказывала я. Не должен ли плод моего воображения делать то что я хочу? – Я собираюсь открыть глаза, и ты исчезнешь. Понял? Открываю на три. Один, два, три.

Я открыла глаза и посмотрела прямо в глаза парню сидящего рядом со мной на корточках.

– Черт! – Я вскочила и попятилась.

– Роза.

– Прекрати меня так называть! Мое имя не Роза. Я приказала тебе уйти. – Я подняла руки, пытаясь от него защититься. Его брови приподнялись.

– Твое имя не Роза?

Ну, технически было. Вроде того. Моей маме приснилось имя Роза ночью перед моим рождением. Она думала, что это было своего рода знак, но она и мой папа уже согласились на имя Линзи, поэтому она сделала это мои вторым именем. Но я не собиралась объяснять это галлюцинации. Кроме того, я никогда не говорила свое второе имя не единой живой душе. Я ненавидела его.

– Нет. Мое имя не Роза.

– Как странно ... Это твой семнадцатый день рожденья, верно?

На мгновение я была поражена, что он знает подобные вещи обо мне, но он был всего лишь плод моего воображения, верно? Он знал все, что знаю я. Я решила подыграть.

– Да, это мой день рожденья, и что?

Парень убрал с глаз волосы и громко выдохнул.

– Какое облегчение. На минуту я подумал, что еще слишком рано. Я имею ввиду, что почувствовал, зов твоей души и сразу пришел. Но я действительно еще не ждал тебя. Тебе ведь всего лишь семнадцать лет. Обычно ты зовешь меня, когда тебе хотя бы двадцать один год. Я подумал, что есть еще четыре года, прежде чем ты появишься. Или может даже больше, Когда ты позвала меня, я подумал что что-то не так. – Он улыбнулся. – Тебе действительно не хватает чувства юмора Роуз. Ты никогда не понимала шуток.

– Да, правильно. Моя душа призвала тебя. – Эта галлюцинация может быть слегка забавной, если этот парень перестанет называть меня Розой. Встревоженный взгляд появился на его лице.

– Конечно, призвала.

Хватит.

– Скажи лучше кто ты.

– Олден. Меня зовут Олден, Роза. Ты знаешь это. – Судя по его выражению лица, вы бы подумали, что он наблюдает за автомобильной аварией.

– Хорошо... Олден, это было очень весело и все такое, но пришло время для того что бы совершить небольшое путешествие разума и довести это до конца. Пришло время, что бы ты ушел.

Он пожал плечами.