Текст книги "Этот волшебник – Новый год! (Сборник)"

Автор книги: Мэри Лайонс

Соавторы: Линзи Стивенс,Хэдер Эллисон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Ее тело трепетало, невидимыми узами все еще связанное с его телом. Она тайком подглядывала, как Кейл скупыми движениями обтирался полотенцем. Шелест полотенца, скользившего по его телу, заполнил ее слух и заглушил даже шум дождя, стучавшего по железной крыше веранды у них над головой. А прикосновение полотенца к ее обнаженной груди только напоминало ей о ласках Кейла.

– Пойди-ка надень что-нибудь сухое. – Голос Кейла отвлек Джасмин от эротических мыслей, но она не шелохнулась, и тогда Кейл бережно взял ее за руку, повел по коридору и остановился у двери ее комнаты.

Он поднес ее прохладную руку к своим губам и, не встретив ее взгляда, сделал несколько шагов мимо Джасмин к своей комнате, расположенной по другую сторону коридора наискосок. Сожалел ли он о том, что целовал ее?

– Кейл! – прошептала она. Он обернулся, и она прочла электризующий ответ в его горящих темных глазах. Отразившаяся в них страсть заставила ее снова задрожать, отчего полотенце, в которое она была укутана, соскользнуло, обнажив ее грудь.

Кейл не мог отвести взгляда, и она почувствовала его напряжение. Всхлипнув, она бросилась к нему, а он – навстречу ей, и они встретились на полпути.

Кейл подхватил ее на руки и понес к себе в спальню. Он толкнул дверь плечом, захлопнул ее и медленно выдохнул, его дыхание приятно освежило влажную и воспаленную кожу Джасмин.

Не отпуская ее взгляда, он дал ей медленно соскользнуть на пол, и шелест от трения ее кожи об его кожу громко звучал у нее в ушах. Он опустил голову и поцеловал ее, а Джасмин прижалась к нему. Его губы скользнули вниз, к ее грудям, и он взял в рот один набухший сосок. Он нащупал пальцами резиночку трусов ее бикини и потащил их с ее бедер. Потом опустился на колени и провел губами дорожку вниз, от груди к талии, потом к животу, и стал играть кончиком языка с ее пупком.

– Ах, Джас… – простонал он, – как я хочу тебя. Я знаю, нам нельзя, но…

– Почему нельзя?

– Нельзя, я намного старше тебя, – ответил он совершенно неубедительно. – А моя жизнь и без того слишком… – Кейл осекся, и она услышала, как он шепчет ее имя. Вдруг он поднял ее на кровать, вот с ней рядом оказалось его упругое, гладкое, обнаженное тело.

Они прижались друг к другу и жадно целовались, их языки, их пальцы двигались без устали. Джасмин тихо застонала. Ее тело горело.

– Пожалуйста, Кейл… – страстно прошептала она.

– Нам надо… – он резко вдохнул, чтобы успокоиться, – нам надо предохраняться.

Струя воздуха охладила кожу Джасмин, когда Кейл отвернулся, чтобы открыть тумбочку рядом с кроватью.

– Я никогда… я не умею, – проговорила она, краснея.

– К счастью, я умею, – ответил он, сверкнув улыбкой, и показал ей, как это делается. Он опять целовал ее, опять ласкал руками ее тело.

Джасмин вскрикнула, призывая его, и он склонился над ней всем своим тяжелым телом и проник в нее, наполнил ее, и они начали двигаться вдвоем, приспосабливаясь к ритму друг друга, сначала медленно, потом быстрее, пока оба не вскрикнули и не воспарили к небесам…

Джасмин постепенно спускалась обратно на землю. Наконец она осознала, где находится. Они наедине в комнате Кейла, в его постели. Дождь все еще выстукивал ровную дробь по крыше. И она понимала, что ее жизнь никогда уже не будет такой, как прежде.

– Люблю тебя, Кейл, – прошептала она ему в ямку на шее, а он натянул простыню на их еще сплетенные тела.

– И я тебя люблю, Джас, – услышала она его глухой голос, и оба погрузились в сон.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Легкий стук в дверь заставил Джасмин подскочить. С чувством вины она закрыла глаза. У нее кружилась голова, и она протянула руку, судорожно пошарила на кровати рядом с собой, а потом с облегчением снова опустилась на постель, удостоверившись в том, что рядом с ней – никого.

Она спала, и ее сон, ее воспоминание было настолько явственным, что она боялась найти рядом обнаженное тело Кейла. Но, конечно же, она была одна. Одна – спустя пять долгих лет.

А Кейл все еще женат, с горечью напомнила она себе.

– Джас! – Юный голос прервал ее мазохистские размышления. – Джас, ты не спишь?

Джасмин снова села в кровати и спустила ноги на пол. Затем подошла к двери и открыла ее.

– Нет, не сплю.

Тоби улыбнулся ей улыбкой Кейла, и Джасмин пронзила боль. Ей одновременно хотелось и прижать мальчика к себе, и захлопнуть перед ним дверь.

Улыбка исчезла с лица ребенка, когда он заметил выражение на лице Джасмин.

– Что с тобой? – спросил он в нерешительности. – Тетя Мойра послала сказать тебе, что ужин готов.

Джасмин взяла себя в руки и изобразила свою лучшую улыбку.

– Ничего. Наверное, я еще не проснулась, вот и все.

– А-а. – Тоби успокоился, но Джасмин стало еще хуже. – Ты придешь ужинать?

Джасмин кивнула.

– Да, конечно, только умоюсь, чтобы совсем проснуться.

Она схватила чистую блузку, зашла в собственную ванную и ополоснула прохладной водой горевшее лицо. Стащила с себя огромную футболку, надела чистую хлопчатобумажную блузку с короткими рукавами и заправила ее в джинсовые шорты. Скривив лицо перед своим отражением в зеркале, она прошлась щеткой по растрепанным рыжим кудрям, более или менее привела их в порядок, потом быстро обула кроссовки и присоединилась к Тоби, поджидавшему ее в коридоре.

– А знаешь, Джас, – взволнованно заговорил мальчик, когда они вместе шли по коридору в столовую, – мы с папой сегодня купили елку, настоящую, живую, такую, что после Рождества сможем посадить ее в саду. Сегодня вечером развесим на ней лампочки и все остальное. Баб отыскала всякие украшения и сказала, что можно заняться этим после ужина. Хочешь помогать?

– Я не уверена, что… – начала Джасмин.

– Давай, Джасмин. Будет весело, – уговаривал ее Тоби.

– Что – будет весело? – спросил его отец, когда они вошли в столовую.

Четыре пары глаз остановились на них. Джеймс Макканн сидел во главе огромного полированного стола, за которым могли свободно разместиться двенадцать человек. Его жена и пасынок сидели справа от него, а невестка – слева. Наверное, Тоби сядет рядом с отцом, предположила Джасмин, а это значит, что ее место рядом с матерью. Прямо напротив Кейла.

– Я говорил Джас, как весело будет украшать елку. – Тоби держал Джасмин за руку. – Ты ведь будешь помогать, Джас?

– Ну, я думаю, мы все должны помогать, – заявила ее мать, тем самым удивив Джасмин. – Все вместе мы наверняка отлично справимся.

Тоби залился радостным смехом и обежал вокруг стола, чтобы скользнуть на свое место.

– Увидишь, Джас, будет здорово!

Джасмин села. Она встретилась взглядом с сидевшим напротив Кейлом и поняла, что не сможет проглотить и кусочка.

Но ей удалось настолько овладеть собой, что она включилась в общий разговор. Дед стал расспрашивать Джасмин о работе в Сиднее, и ей было не по себе оттого, с каким сосредоточенным вниманием слушал ее ответы Кейл.

– Джасмин скромничает, – гордо вставила ее мать. – Она так хорошо освоилась. И за такой короткий срок. Она – личный секретарь одного из главных начальников. Мистер Долтон очень лестно о ней отзывается.

Джасмин почувствовала себя ребенком, засыпанным похвалами несдержанной матери. Дед выразил свою радость, а Джасмин снова встретилась взглядом с Кейлом. Он молча взял бокал вина и поднял его в ее честь перед тем, как отпить.

Она не могла оторвать взгляда от сильных пальцев Кейла, обхвативших хрупкий бокал. Мысленно она вновь увидела отрывки из своего сна, и ей стало жарко при воспоминании об ощущениях, которые вызывали в ней эти самые пальцы, лаская ее тело и распаляя ее.

Она сама не знала, как ей удалось пережить этот ужин, и испытала истинное облегчение, когда смогла покинуть свое место и помочь матери и Лорелле убрать со стола посуду.

Они решили поставить елку в малой гостиной, в которой Джасмин с дедом говорили утром. Кейл отодвинул одно из кресел, и елка прекрасно уместилась в углу.

Пока они помогали Тоби наряжать елку, Джасмин почти успокоилась, и ей было искренне жаль, когда на елке не осталось больше места для игрушек. Тоби с таким удовольствием предавался занятию, что взрослые тоже не могли не радоваться.

Джасмин сидела на полу, обхватив руками приподнятые колени, и разглядывала мигающие цветные лампочки, развешенные на елке высотой в шесть футов. Мать Джасмин только что ушла спать, а Лорелла с дедом покинули их полчаса назад.

– Джас, правда, отличная елка? – спросил завороженно глядевший на дерево Тоби, присев рядом с Джасмин и прислонившись к ее плечу.

Она заметила, что мальчик старается пересилить усталость.

– Мне кажется, я никогда еще не видела елки красивее, – легко согласилась Джасмин. – Мы отлично поработали, и Рождественский дед просто не сможет пройти мимо.

– Никак не сможет. – Тоби рассмеялся. – Но я ему все равно напомню завтра, когда Баб поведет меня к нему. И я обязательно скажу, что ты тоже здесь, а не в Сиднее, если только ты сама не успела сказать. – Тоби нахмурил брови. – Ты ему сказала?

Кейл кончил убирать пустые коробки из-под игрушек в шкаф в прихожей и присоединился к ним. Он сел по-турецки возле сына. Джасмин встретилась с Кейлом взглядом и заметила, как его лицо напряглось. Она должна сказать Тоби, что уедет домой. Если, конечно, уедет.

– Нет, я не сказала Рождественскому деду, где я буду. – Джасмин уклонилась от прямого ответа, и Тоби сморщил нос.

– Спорю, он и так узнает, где ты. Рождественскому деду, кажется, все известно про это. Он же узнает, например, что Кэти в Канаде. Да, Джас?

Она сглотнула, удерживаясь от того, чтобы взглянуть на отца Тоби.

– Я уверена, что узнает.

– А когда мы были в Канаде, там шел снег, – продолжал Тоби. – И мы с папой вылепили снежную бабу. – Он широко улыбнулся отцу. – Ну, в общем, мы ее лепили, а она все таяла и таяла, и нам никак не удавалось ее закончить. Но было весело, правда, папа?

Кейл улыбнулся и потрепал темные волосы Тоби.

– Весело, но ужасно холодно.

Тоби захихикал.

– Особенно когда снег сыпался за шиворот. – Мальчик выразительно поежился. – Ты когда-нибудь видела снег, Джас?

Она помотала головой.

– Это, должно быть, очень красиво, – осторожно проговорила она, отчаянно стараясь прогнать воображаемую картину: Тоби с родителями играет в снегу. Боль у Джасмин в груди означала, что ей не легко с собой справиться.

– Это как на некоторых рождественских открытках и на картинках в книгах, – сказал ей Тоби. – Что-то белое на деревьях и на крышах. Непривычно. Я не думаю про снег на Рождество. Я думаю о том, чтобы поплавать в бассейне, ведь так жарко. И о мороженом. Обо всем таком. – Он поднял глаза на Джасмин. – Наверное, этому удивились бы те, кто живет в холодных странах.

– А я думаю о фруктовом салате и о мороженом, – улыбнулась Джасмин. – А еще – о пудинге с черносливом, под коньячным соусом.

Тоби долго перечислял любимые рождественские лакомства – шоколадное печенье, «снежок», карамель, охлажденные арбузы… Казалось, он не замечал, что Джасмин и его отец почти не принимают участия в разговоре, но вдруг мальчик замолчал на середине фразы и тяжелее навалился на плечо Джасмин. Она взглянула на него и увидела, что ребенка одолел сон.

Кейл скорчил гримасу.

– Наконец и у него батарейки сели. – Он поднялся с пола и, просунув руки под спящего сына, оторвал его от плеча Джасмин. – Отнесу его в постель.

И вдруг в этот душный летний зной ей стало зябко: недоставало тепла Тоби.

– Мне, пожалуй, тоже пора ложиться, – тут же сказала Джасмин и хотела встать, но Кейл остановился и обернулся.

– Нет, не уходи. Подожди меня, Джас, мне надо поговорить с тобой.

Джасмин помедлила в нерешительности.

– Пожалуйста… Я тебя не надолго задержу, – добавил Кейл и подождал, пока Джасмин неохотно кивнула.

– Хочу остаться с Джас и с елкой, – сонным голосом проговорил Тоби и пошевелился на руках у отца.

– Я тебя понимаю, – сказал Кейл так тихо, что Джасмин едва расслышала его слова, но от этих слов кровь у нее закипела.

Джасмин знала, что ей надо сделать. Ей надо было уйти сейчас же, уехать. Ей надо было не подпускать его к себе, особенно когда они оставались наедине. Это было безумием и могло только еще больше накалить обстановку. Но ее чувственность, та сторона ее существа, которая принадлежала Кейлу, и только Кейлу, победила, вынудив ее остаться. Невзирая ни на какую логику или здравый смысл, диктовавшие поступить иначе.

Храни ее Бог – она хотела узнать, что Кейл ей скажет.

Джасмин опустилась на удобный диван и устремила взгляд на елку, не видя ярко мигавших лампочек, радужной мишуры и игрушек, маленьких подарков в праздничной обертке и карамелек. Горькие слезы просились ей на глаза, но она не позволяла себе расплакаться и только судорожно сглатывала.

Этих пяти лет разлуки словно и не было. Неудивительно, что ей так не хотелось ехать сюда. Подсознательно она все время знала, что по-прежнему привязана к нему – ничуть не меньше, чем пять лет назад.

Когда она увидела, как он поднял Тоби, чтобы мальчик прикрепил ангела к макушке елки, боль пронзила грудь Джасмин. Комок льда, сковывавший ее сердце, треснул и начал таять. Теперь ей хотелось плакать – слишком много для нее значил Кейл, слишком ей было больно, когда она узнала о существовании Кэти и маленького Тоби.

Оплакивай… оплакивай все, что потеряно, что не случилось, сердито сказала она себе. Прошедшее время. Всегда – прошедшее. Она смахнула с раскрасневшихся щек набежавшую слезу. Неужели ей никогда не удастся избавиться от прошлого?

С той ночи их любви – а за ней последовали еще многие – они были неразлучны. Когда Кейл уходил на работу или учебу, Джасмин в одиночестве делала долгие заплывы в бассейне или сидела и думала о Кейле. В то время вся ее жизнь казалась до невероятности простой: она любила Кейла, а Кейл любил ее. Тут и начало, и середина, и конец.

До чего она была легковерна и как заблуждалась! Невыносимо мучительный конец наступил, когда растущая неприязнь между ее матерью и Лореллой завершилась ссорой.

Лорелла никогда не испытывала расположения к Рику, младшему брату Джасмин. Он, со своим юношеским обаянием, не сумел ничего добиться от матери Кейла. К тому же казалось, что, когда Рик находился дома, из-за него все шло кувырком. Джасмин привыкла к поведению брата и не замечала, что обстановка в доме накаляется. Она была поглощена Кейлом и вообще ничего не замечала.

Так что, когда Лорелла предложила Мойре, Джасмин и Рику перебраться из большого дома в привратницкую, Мойра Макканн рассвирепела, обвинив Лореллу в том, что она пытается вбить клин между Джеймсом и его родней. Хочет выжить их.

Джасмин, только что переодевшись в шорты и футболку после утреннего заплыва, зашла на кухню. Как раз в разгар ссоры.

– Лорелла! Мама! Что случилось?

Обе женщины обернулись к ней.

– Лорелла разругала Рики. Мальчик же просто старается добиться внимания, потому что ему недостает отца! – выкрикнула мать.

– Да брось ты, ради Бога! – взорвалась Лорелла. – Рику шестнадцать лет, он уже не ребенок. Ты и так окружила его чрезмерным вниманием – в ущерб твоей дочери. Тебе бы не мешало присмотреться к тому, что происходит с Джасмин.

У Мойры от неожиданности вытянулось лицо, и она повернулась взглянуть на Джасмин, которая почувствовала, что краснеет.

Неужели Лорелле стало известно о ее ночных посещениях комнаты Кейла? Не может быть. Они так осторожничают. Джасмин горела от унижения.

– Что ты этим хочешь сказать, Лорелла? – в ярости спросила Мойра.

Лорелла вздохнула, чтобы успокоиться, и, взяв себя в руки, повернулась к матери Джасмин.

– Ты уж извини меня. Я расстроена. Джеймс совершенно не щадит себя на работе. Я тревожусь за него. И еще Кейл. Я… ну, я и за него тревожусь. – Она перевела взгляд на теперь побелевшую Джасмин. – Я и за тебя тоже тревожусь, Джасмин, – добавила она, на этот раз смягчив голос. – Вы с Кейлом… вы слишком много времени проводите вдвоем, а у него, ну, у него скоро экзамены.

– Ты намекаешь… – начала Мойра Макканн, но Джасмин остановила мать, положив руку ей на плечо.

Джасмин не могла оторвать взгляд от глаз Лореллы. Ее напугало то, что она в них увидела. Было еще что-то, кроме предстоявших экзаменов Кейла…

– Так что же ты хочешь сказать, Лорелла? – тихо спросила Джасмин. – Дело не просто в экзаменах Кейла, верно?

– Лучше оставим это. Кейл вряд ли будет доволен, если я стану обсуждать… ну, что бы то ни было. – Она замолчала и стала нервно теребить пальцами воротник блузки.

– Я люблю Кейла, – не таясь, заявила Джасмин, – и думаю, что и он меня тоже любит.

Ее мать обернулась к ней с мрачным удивлением на лице.

– Ты в него влюблена? Но вы едва знакомы.

– Ах, Джасмин… – Лорелла устало опустилась на стул и вздохнула. – Наверное, нельзя мне в это вмешиваться.

– Что бы ты ни имела в виду, давай договаривай, – сказала Джасмин с самоуверенностью, от которой через минуту-другую не осталось и следа.

– Может, тебе лучше поговорить с Кейлом? – с чувством неловкости произнесла Лорелла.

– О чем поговорить? – спросила Мойра, но ни Лорелла, ни Джасмин не обратили внимания на ее вопрос.

Комната наполнилась тяжелой, гнетущей тишиной. Наконец Лорелла откинулась на спинку стула, приняв решение:

– Извини, Джасмин. Кейл уже связан с другой женщиной.

– Нет. – Джасмин замотала головой. – Неправда. – Пока она произносила эти слова, ее сковывало страшное предчувствие. Она вспомнила несколько случаев, когда Кейл становился стесненным и замкнутым, когда, казалось, он ускользал от нее. – Он бы сказал мне, – в отчаянии добавила она.

– Это правда. У него есть ребенок, маленький мальчик. Они живут недалеко отсюда. Тебе надо об этом знать, Джасмин, пока ты не запуталась еще больше. Я люблю своего сына, но мне небезразлично и что станет с тобой, Джасмин. Я не хочу, чтобы ты пострадала.

Джасмин снова помотала головой.

– Нет. Я тебе не верю, – с чувством произнесла она, потом повернулась и вышла. Она поспешила к себе в комнату и, войдя, заперлась изнутри.

Пострадала! Это слово все еще звучало в ее ушах. Ее мать стучала в дверь, кричала, чтобы она вышла, но Джасмин ответила, что хочет остаться одна, и наконец мать ушла.

Джасмин шагала взад-вперед по своей спальне, потом тяжело опустилась на край кровати, в полном шоке, из которого ее вывел только шум подъезжавшего к дому автомобиля. Это был Кейл.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем шаги Кейла послышались в коридоре и замерли у ее двери. Его мать, конечно, уже успела поговорить с ним, предупредить его.

– Джас, открой.

Она кинула взгляд на дверь и заметила свое отражение в трюмо. Лицо белое как мел, осунулось, губы почти без кровинки. Она чувствовала, что вряд ли сможет шевельнуться, встать, пройти через комнату, если бы даже и захотела. Но теперь, когда Кейл пришел, ей и не хотелось встречаться с ним, не хотелось услышать от него правду.

– Прошу тебя, Джас. Открой. Дай мне объяснить тебе.

Его слова резанули как нож и застряли у нее в сердце. Объяснить. Одно это слово выделилось из остальных. Если было что объяснять, значит, был и проступок. Неужели все правда?

Как в тумане, она медленно подошла к двери и повернула ключ. Кейл распахнул дверь, но не попытался войти. Их глаза встретились, и если бы даже она не расслышала предупреждения в его словах, то у него на лице она увидела признание вины.

– Так это правда? То, что мне сказала твоя мать? – спросила Джасмин безжизненным голосом. Единственное, чего она хотела, – это сжаться в комок и отгородиться от всего на свете.

– Она не имела права… – Кейл замолчал и вздохнул. Дрожащими пальцами он пригладил свои темные волосы. – Боже мой, Джас, я искал слова, чтобы сказать тебе, объяснить с самого начала, но… – Он покачал головой. – Я все не мог.

Ее разрывали на части боль и негодование. Голубые глаза Джасмин гневно сверкнули.

– Искал слова! – швырнула она ему в лицо. – Неужели это так сложно? Неужели нельзя было сказать просто правду: у меня есть жена и ребенок. В этом нет ничего непонятного. Я бы уловила смысл твоих слов.

– Джас, ты не поняла, – начал он, но Джасмин его перебила:

– Не настолько же я непонятлива, Кейл. Поверь, я бы поняла. В этом нет ни малейшей двусмыслицы.

– Я имел в виду, что бывает не так, как кажется. Не бывает только черного или только белого.

– Ты хочешь сказать, что ты не женат и у тебя нет ребенка?

– Да, у меня есть сын, но…

– То есть ты не был свободен и не имел никакого права завязывать со мной отношения, так? – срываясь, спросила Джасмин, а он протянул руку, чтобы ухватиться за косяк, как будто потерял равновесие.

Он опустил глаза под ее взглядом.

– Нет, Джас. Не имел… – выдавил он из себя.

– По-моему, нам больше нечего сказать друг другу, так ведь? Осталось только распрощаться. Я уеду отсюда, как только достану билет на самолет до Сиднея.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала.

– А я не хочу оставаться, – холодно ответила она, и все ее чувства покрылись корочкой льда. – Теперь уходи отсюда, Кейл. Мне надо укладывать вещи.

– Джас!

– Не хочу с тобой разговаривать и вообще не хочу тебя больше видеть. – Она твердой рукой закрыла перед ним дверь и повернула ключ в замке. И только после этого беззвучно расплакалась. Слезы лились ручьями по ее щекам и мочили футболку.

И вот спустя пять лет… и бесчисленное количество проплаканных ночей Джасмин опять здесь. Она сказала тогда, что вообще больше не хочет видеть Кейла. Она повторяла себе это все пять лет.

Но она его увидела. Вот почему она вернулась в Трокли: в глубине души она хотела снова с ним увидеться… что бы ни побуждало ее к этому. Она и теперь хотела его видеть. Сознание того, что он не свободен, что она любит его, как прежде, только обостряло боль воспоминаний.

Джасмин высморкалась и села прямее на диване. Ей надо уехать. Однажды она уже уехала и сможет уехать снова. Оставаться совершенно немыслимо. Не станет же она сознательно добиваться разрыва между Кейлом и матерью Тоби!

Она услышала шаги Кейла по навощенному деревянному полу и поспешила взять себя в руки. Однако отвела глаза, когда он подошел и молча сел на диван рядом с ней, не касаясь ее, однако чересчур близко. Она вся затрепетала и снова испытала тоску по тому, что могло бы быть, но не случилось.

Тяжелое молчание затянулось, потом Кейл наконец, вздохнув, взял ее руку в свою.

– Спасибо, что помогла с елкой, – сказал он. – Для Тоби все эти хлопоты с украшением – большое событие.

– Мне это доставило удовольствие, – сухо ответила она и отняла руку.

– В прошлом году у нас была лишь маленькая елочка, – продолжал Кейл, не обращая внимания на ее жест. – Мама с Джеймсом уезжали в Нью-Йорк, и мы не смогли все собраться. Ведь на то и Рождество, верно? Чтобы семьи были в сборе.

Джасмин взглянула искоса на него и увидела, что он чуть повернулся и наблюдает за ней.

Его взгляд остановился на ее губах, и они затрепетали, как если бы он коснулся их. Потом его взгляд скользнул ниже, туда, где расстегнутый ворот блузки открывал сливочного цвета кожу.

У Джасмин быстрее забилось сердце, и она, чуть дыша, сглотнула. В смущении она прикрыла рукой шею, чтобы он не заметил выдававшей ее состояние бешено пульсирующей жилки.

Его рука скользнула по спинке дивана, его пальцы зарылись в мягкие рыжие кудри на ее затылке, и она подумала, что задохнется.

– Джас, – сдавленным голосом сказал он, – я хочу поговорить. О том, что произошло пять лет назад. Но, Боже мой, все мои мысли только о том, как приятно было целоваться с тобой, обнимать тебя и как мне этого хочется снова.

Его теплое дыхание на ее щеке возбуждало Джасмин, его губы чуть касались ее разгоряченной кожи. Она не могла пошевелиться, просто сидела и тоже вспоминала.

Он протянул свободную руку и, нежно взяв ее подбородок, легко повернул лицо Джасмин к себе. Она несмело встретилась с ним взглядом, у нее вдруг закружилась голова, и она прикрыла глаза в ожидании, чтобы мир встал на место.

Джасмин знала, что надо остановить его, надо подняться и уйти, но ее тянуло в манящую пучину его глаз, горящих жаркими черными углями.

– Джасмин. – Ее имя трепетало на его губах, как поток воды, журчащей по гладким камням. Его губы помедлили над ее губами на время удара сердца. И он поцеловал ее.

Фейерверк желания вспыхнул в ней, и она растворилась в нем.

– Все эти пять лет не было дня, чтобы я не думал о тебе, – пробормотал он прямо ей в губы, когда они прижались друг к другу.

В каком-то уголке сознания Джасмин билась мысль, что они сливаются воедино. Любовь, которую она так старательно заглушала, вырвалась, хлынула и перетекает в каждую его клеточку. Джасмин отрывисто застонала.

Ее сознание пронзил эротический накал этого звука, и она удержалась на краю бездны. Она слабо толкнула его в грудь, глотая воздух, когда их губы разделились.

Пальцы Джасмин все еще упирались в его грудь, она почувствовала ускоренные удары его сердца и отдернула руки, будто обожглась. Потом плотно сжала веки от мучительного презрения к самой себе и проглотила комок боли, мешавший дышать.

Как она могла позволить этому случиться?

– Не надо, Джас. Не отталкивай меня. Мы весь сегодняшний день жили в ожидании этой минуты. Ты же не можешь отрицать этого. Мы с тобой две половины единого целого.

Джасмин открыла глаза и замотала головой. Она с усилием поднялась на ноги, но не двигалась, боясь, что колени подогнутся.

– Джас! – Теперь и он стоял. Он снова протянул к ней руки, но Джасмин отступила назад, подальше от него.

– Кейл, нас влечет друг к другу. Всегда влекло. Не могу не признать этого, – добавила она саркастически. Отвращение к себе самой волной прокатилось по ней. – Но это нас не оправдывает. Это просто животный инстинкт…

Кейл подошел к ней и взял за руку.

– Не говори так, когда даже сама ты не веришь своим словам, – приказал он.

– Что бы ни происходило между нами, Кейл, нам надо… оставить это. Так что, пожалуйста, отпусти меня.

– Ты говоришь неискренне, – медленно произнес он, и Джасмин поняла, что он прав.

Она искала защиты в своей воле.

– Нет, наверное, искренне, Кейл. Мне это удавалось пять лет. Не то чтобы я не сомневалась, что ты мне нужен как воздух. Вначале я думала, что умру без тебя. Но я доказала себе, что ты мне не так нужен, как я думала. Я нуждаюсь только в самой себе. Кроме того, я не хотела становиться между тобой и твоей женой, не хочу и сейчас. Я не могу строить собственное счастье на обломках чужого… счастья других людей… Ты и сам не можешь этого. Тем более что один из этих двоих – невинный семилетний ребенок.

– Ты думаешь, я этого не понимаю? – Он говорил ледяным голосом. – По-твоему, из-за чего пять лет назад я позволил тебе уехать?

Джасмин почувствовала, что ее воля опасно слабеет при виде муки на его лице.

– Это не ты мне позволил, Кейл. Я сама уехала.

– И не дала мне возможности объяснить тебе, как обстоят дела, – обвинительным тоном произнес он, а Джасмин отвернулась от него.

– Мы, кажется, уже разыгрывали эту сцену. Я и сейчас не желаю говорить об этом, – кинула она через плечо и на деревянных ногах направилась к двери.

– Мы с Кэтрин никогда не состояли в браке, – сухо произнес Кейл. – Ни пять лет назад, ни сейчас. И не собираемся.