Текст книги "Сердце не камень"

Автор книги: Мэри Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Мэри Картер
Сердце не камень

1

Дженис Уэбб стояла у кареты и осматривала сломанное колесо. Даже она была в состоянии понять, что без ремонта ехать дальше невозможно. А погода становилась все более ужасной. Дул ледяной ветер, с неба хлопьями валил снег. стремительно надвигалась ночь.

– Боже мой! – только и могла она произнести.

В ответ на это кучер мрачно сказал:

– Я подозревал, что ось не в порядке. А эта старая дорога ее окончательно доконала. Правда, есть другой путь, да как теперь до него добраться? Мы не успеем починить колесо до темноты!

Он задумался.

– Здесь есть одна гостиница, но это в двадцати милях отсюда…

Даже имея исправный экипаж и отличных лошадей, туда нельзя было добраться меньше чем за час. А в их распоряжении всего лишь старая карета и усталые лошади.

Дженис огляделась вокруг: вдаль, насколько видел глаз, простирались поля, справа виднелся большой лесной массив, а слева…

– Джон, погляди! Это что? Вон там, у леса!

Кучер прищурился, вглядываясь во мглу.

– Трудно разглядеть, но, похоже, дом, мисс, и большой дом.

– Пойдем скорее туда! – решительно сказала Дженис. – Всего каких-то полмили.

– Я пойду один, мисс Дженис, узнаю, что там да как, и если в доме кто-то есть, попрошу прислать за вами лошадей.

– Ни в коем случае. Уж лучше я пойду пешком, чем останусь мерзнуть здесь. Выходи, Сара, мы идем все вместе.

Горничная, хорошенькая молодая девушка, нехотя вылезла из кареты.

– О, неужели пешком, мисс Дженис? – жалобно протянула она.

Дженис снисходительно улыбнулась. Сара была типичной городской девицей, привыкшей гулять по улицам, а не бродить по полям.

– Предпочитаешь замерзнуть, Сара? – спросила она и, не дожидаясь ответа, велела горничной взять сумку с вещами.

Джон быстро подхватил саквояж.

– Я все равно пойду с вами. Пускай здесь останется Том. Не могу я отпустить двух молодых женщин одних в незнакомый дом.

Дженис понравилась решительность слуги. Она знала, что ее дядя только потому и разрешил ей отправиться в путешествие, что с ней будет Джон Поттер, самый надежный из всей челяди.

По каменистой дороге идти было нелегко, но Дженис, воспитанная в деревенском поместье, привыкла к прогулкам по всяким дорогам и тропам. А вот Саре приходилось нелегко, но она крепилась, и только раз, в конце пути, пожаловалась на усталость.

Особняк, к которому они подошли, издали выглядевший одиноким и заброшенным, вблизи смотрелся весьма величественно. Окруженный ухоженным парком, он был в прекрасном состоянии. Как сразу же отметил Джон, тут, видимо, не жалели ни сил, ни денег, чтобы содержать все в порядке. Дженис, даже не задумываясь, кому бы могло принадлежать все это великолепие, решительно поднялась по ступенькам и постучала молоточком в массивную дверь.

На пороге появился человек. Его и без того мрачное лицо было искажено уродливым шрамом во всю левую щеку – от уха до угла рта. Девушки вздрогнули от испуга, а Сара даже вскрикнула.

– Что вам угодно? – спросил слуга, не обращая никакого внимания на эти вскрики.

Дженис, взяв себя в руки, сказала вежливо:

– Добрый вечер. У нас произошла небольшая авария на дороге, и нам требуется помощь.

Слуга внимательно посмотрел на нее.

– Это правда, мисс? Здесь, однако, редко кто проезжает.

Раздосадованная, что их держат у дверей и не приглашают войти, Дженис ответила уже другим тоном:

– Я бы тоже не поехала по этой дороге, если бы не размыло мост. Впрочем, будьте любезны доложить о нас своему хозяину. Вот моя горничная, а это кучер. Надо помочь ему доставить сюда карету и лошадей.

Дженис не очень любила так распоряжаться, особенно чужими слугами. Но она устала, замерзла, ей хотелось согреться и выпить горячего чаю. Кроме того, ей совсем не понравилось, что этот мрачный урод не доверяет им.

Слуга еще постоял немного, словно размышляя, затем медленно отошел в сторону, пропуская Дженис в дом.

– Проходите и подождите, мисс. Я пойду доложу его светлости.

– Его светлости?

– Да, мэм. Герцогу Шеффилду. Это Шеффилд Холл, – он словно удивился, что для нее это новость.

Дженис услышала, как тихо охнула Сара. Да и ей самой стало не по себе. Герцог Шеффилд! Хотя она никогда не встречалась с герцогом, однако во время своего пребывания в Лондоне наслушалась весьма странных разговоров по поводу этого человека.

Его зовут Стоун, и сердце у него каменное, вот что говорили о Стоуне [1]1
  Stone – камень (англ.).


[Закрыть]Весткотте, герцоге Шеффилде. При упоминании этого имени все сокрушенно качали головой и хмурились. Молодым девушкам света советовали сторониться его, дабы сохранить свою репутацию. Конечно, невинным девицам не объясняли, за какие такие грехи все невзлюбили герцога. Но кое-какие намеки делали его облик весьма непривлекательным.

Шеффилд был потомком древнего, но увядающего рода, чьи представители часто шокировали общественное мнение. Будучи отличными спортсменами, предпочитавшими скачки, бег и фехтование светским развлечениям, мужчины рода Весткоттов производили потрясающее впечатление на женщин, хотя не отличались красотой и изящными манерами. В каждом скандальном приключении какой-нибудь дамы из высшего света всегда был замешан кто-нибудь из Весткоттов. Но Дженис слыхала, что именно теперешний герцог, Стоун Весткотт, был порочнее и ужаснее всех своих предков.

Все это пронеслось в ее голове, пока они с Сарой стояли в холле. Слуга остановился в дверях, ведущих в гостиную.

– Как мне доложить о вас его светлости? – спросил он.

Дженис не успела и рта раскрыть, как раздался звонкий голос ее горничной:

– Уэллс. Это мисс Уэллс.

Дженис смолчала. А какая разница? Если повезет, то скоро починят карету, она уедет и никогда больше не увидит Шеффилда. Так что пусть будет так, как сказала Сара. Но когда они остались наедине, она не удержалась от упрека:

– Сара, зачем же ты соврала? Ведь Уэллс – это твоя фамилия!

– Сами знаете почему, мисс Дженис, – уверенно парировала горничная. – Говорят, что герцог истратил свои деньги и сейчас ищет в жены наследницу хорошего состояния. А вы здесь совсем беззащитны. Он уже погубил репутацию одной женщины и посмеялся над ее братом, требовавшим женитьбы. Вызвал его на дуэль и едва не убил!

Дженис очень удивилась. Саре известно гораздо больше, чем ей. Но правда ли все это?

– Какие дуэли теперь, Сара?

– Я говорю правду, мисс Дженис. Мой кузен был конюхом у брата той женщины. Он клянется, что видел все своими глазами. Как герцог выстрелил в юношу, а потом сразу ушел. И все время улыбался дьявольской улыбкой!

Сара говорила так убедительно, что Дженис почти поверила ей. Вероятно, что-то похожее было, но наверняка все происходило не так драматично.

– И все же, – сказала она, – из-за тебя я попала в неловкое положение. Пусть у герцога и были какие-то грехи в прошлом, но это отнюдь не значит, что он позволит себе быть непочтительным со мной. И мне не хочется начинать знакомство со лжи.

Сара стояла на своем.

– Даже святой может поддаться искушению! Вы такая хорошенькая. А если он узнает, что вы еще и богаты, то тут же начнет ухаживать за вами.

Дженис рассмеялась. Потом она придвинулась ближе к огню. Пусть пока будет так, как есть. Представлюсь чужим именем, а там посмотрим, подумала она. Ее не пугал Шеффилд: какое бы у него ни было прошлое, он прежде всего джентльмен и, конечно, не позволит себе поступить дурно с девушкой, волею случая оказавшейся в его доме и нуждающейся в его помощи и покровительстве.

Нет, герцога ей нечего опасаться. И не поэтому она хотела бы скрыть свое настоящее имя. Ей надоели охотники за приданым, которые роем вились вокруг нее в Лондоне. О ее деньгах Шеффилду действительно не следовало знать. А очаровать герцога ей вряд ли удастся. Сара ей льстила. Дженис считала себя слишком темноволосой, слишком высокой, бледной и худощавой. Кроме того, сейчас она чувствовала себя ужасно усталой. Не от дороги, а вообще, от светской суеты. Потому-то она и решила покинуть Лондон и съездить домой на пару недель.

Размышления Дженис прервала появившаяся в комнате пожилая женщина. Она поставила на стол поднос.

– Добрый вечер, мисс Уэллс. Я экономка герцога Шеффилда, миссис Лоусон. Его светлость через минуту спустится сюда, а пока он попросил меня вам помочь. Ваш кучер ушел с нашими работниками за каретой. Я покажу горничной вашу комнату и отнесу багаж. Мы обычно ужинаем рано, но сегодня перенесли время ужина, чтобы дать вам возможность отдохнуть с дороги.

Взяв чашку горячего чаю, Дженис сказала:

– Извините, что мы нарушили ваш режим, миссис Лоусон.

– Не беспокойтесь, мисс. Конечно, у нас редко бывают гости, но его светлость всегда рад им. А сейчас мы с вашей горничной приготовим вам комнату.

– Спасибо, – пробормотала Дженис.

Оставшись одна, она сняла перчатки и шляпу. Взглянула в зеркало и увидела, что ее черные кудри в полном беспорядке. Она попыталась соорудить подобие прически, потому что совсем не хотела выглядеть неряшливо. Дженис допила чай и окончательно согрелась. Ее даже начало клонить ко сну, как вдруг открылась дверь и появился хозяин дома.

– Здравствуйте, мадемуазель. Я – герцог Шеффилд.

Дженис поразила его внешность. Лорд Шеффилд был высоким широкоплечим мужчиной лет тридцати, с густыми черными волосами, большими темными глазами и смуглой кожей. Двигался он легко и даже грациозно. Он не был красавцем, но его наружность производила впечатление.

Дженис протянула руку.

– Лорд Шеффилд, я – мисс Уэллс. Дженис Уэллс.

Он взял ее руку в свою и посмотрел гостье прямо в глаза.

– О чем только думает ваша семья, отпуская в дальний путь такую молодую девушку.

Голос его прозвучал неожиданно резко. Однако это не задело Дженис: она привыкла иметь дело со своим дядюшкой, у которого был очень непростой характер. Ее не смутило и замечание о ее возрасте. Она знала, что выглядит моложе своих лет. Впрочем, если бы она предстала перед его взором без плаща, скрывавшего ее зрелую фигуру, он бы не говорил о ее юном возрасте.

– Я не ребенок, милорд. И я часто путешествую одна, – сказала она уверенно.

– Так сколько же вам лет?

Дженис не ожидала такого прямого вопроса. Но ответить надо было тоже без уверток.

– Мне двадцать, милорд.

Он удивился.

– Не похоже. Но и двадцать не так уж много, чтобы быть такой храброй и ездить одной. Садитесь, мадемуазель.

Дженис опустилась на стул. Шеффилд стоял, облокотившись о камин.

– Мои люди позаботились о вас? – спросил он.

– Да, миссис Лоусон была очень любезна и, кажется, уже послали за моими лошадьми и каретой.

Герцог кивнул. Не отрывая от нее взгляда, он сказал:

– По словам вашего кучера, у вас сломалось колесо.

– У моей кареты сломалось колесо, – уточнила Дженис.

Герцог неожиданно улыбнулся.

– Спасибо за исправление.

Дженис тоже улыбнулась. Напряжение спало, и она обрадовалась этому.

– Можно ли быстро починить его? – спросила она. – Меня завтра ждут дома.

– Вы направляетесь в Бристоль?

– Несколько миль к северо-востоку от Бристоля.

– Понятно. Поломанная ось не проблема, мадемуазель. Я могу одолжить вам один из своих экипажей, а потом прислать ваш. Но погода значительно ухудшилась. И, кажется, вашу поездку придется отложить на несколько дней.

– Когда мы шли сюда, еще не было сильного снегопада.

– Сейчас он усилился. Идет снег с дождем и дует сильный ветер. Я редко ошибаюсь в предсказании погоды и уверен, что к ночи разыграется страшная метель.

Дженис была в замешательстве. Но ведь бесполезно идти против судьбы и спорить со стихией. Кажется, ей предначертано остаться в Шеффилд Холле. Она вздохнула.

– Извините, милорд, но в таком случае я вынуждена просить у вас приюта.

Он слегка поклонился, сохраняя невозмутимое выражение лица.

– С удовольствием предоставлю вам кров, мадемуазель.

Дженис не понравился его официальный тон, но она очень вежливо ответила:

– Благодарю вас от всей души, лорд Шеффилд.

В его глазах промелькнула веселая искорка, и улыбка чуть тронула губы. Он хотел что-то сказать, однако в этот момент появилась миссис Лоусон и сообщила, что комната готова.

Шеффилд еще раз поклонился, как-то даже слегка насмешливо.

– Не окажете ли мне честь отужинать со мной? Если вы не против, через час.

Дженис взяла свою шляпу и присела в утрированно глубоком реверансе. Если ему нравится соблюдать все эти правила этикета, она принимает условия игры.

– Благодарю, милорд! – ответила она с приторной улыбкой и проследовала за экономкой, даже не обернувшись.

2

Дженис переодевалась с помощью Сары в уютной комнате. Ей нравилось здесь. Во всем доме не было и намека на то, что хозяин испытывает денежные затруднения и вынужден экономить. Богато убранные комнаты отапливались, все кругом сверкало чистотой.

Сара прервала ее размышления.

– Бархатное платье, мисс Дженис?

Дженис задумалась. Элегантное бархатное платье с высоким воротником и длинными рукавами было зимним вечером очень к месту, но в нем не было шарма. Конечно, Сара предложила его нарочно, чтобы ее хозяйка выглядела поскромнее. Дженис понимала, что следует прислушаться к совету горничной, но вспомнив слова герцога «двадцать лет – не так много», заупрямилась. Нечего считать ее ребенком!

– Нет, – сказала она, – голубое шелковое, Сара. И кружевную шаль.

Сара замерла. Дженис заметила неподдельное удивление в глазах своей служанки и тоном, не терпящим возражений, повторила:

– Голубое шелковое, Сара!

Сара обиделась, что-то пробормотала, однако, закончив прическу, послушно отправилась за платьем.

И все же наряд Дженис в этот вечер был чересчур откровенным: глубокий вырез, обнаженные плечи. Голубой нежный шелк, перехваченный под грудью, спускался вниз мягкими складками, при малейшем движении обрисовывая бедра и ноги.

Хотя у Дженис были великолепные драгоценности, сегодня она не хотела надевать много украшений, на ней были только маленькие золотые серьги и широкая голубая лента с камеей на шее. Довершала наряд кружевная шаль, которая лишь подчеркивала откровенность декольте.

В какой-то момент Дженис засомневалась, не переодеться ли ей. Но потом решила, что скорее всего у герцога и в мыслях нет поддаваться воображаемым Сарой искушениям.

Она вышла из комнаты и тут же увидела у своих дверей слугу герцога. Сара уже успела узнать о нем кое-что. Он не дворецкий и не камердинер, но в свите герцога самый главный. Шеффилд привез его из-за границы, и между ними установились более доверительные отношения, чем обычно существуют между слугой и хозяином.

Теперь он поджидал ее, чтобы проводить вниз в столовую. Почтительно поклонившись, слуга произнес:

– Меня зовут Анатоль, мисс. Я провожу вас. В Шеффилд Холле легко заблудиться.

И она, поблагодарив, последовала за ним. Действительно, Шеффилд Холл оказался весьма внушительным сооружением, со множеством комнат и коридоров. Они то поворачивали, то проходили анфилады комнат, пока не пришли в уютную и ярко освещенную столовую.

Там ее ждал лорд Шеффилд. Он переоделся, но парадный костюм его был прост и строг.

– Добрый вечер, мадам! – он поклонился, но не двинулся с места. – Как вам ваша комната?

Было видно, что он отметил произошедшую в ней перемену.

– Я устроилась прекрасно. Спасибо, милорд, – ответила Дженис и села в кресло у камина. Его взгляд смущал ее. Но прямоту герцога она явно недооценила, потому что следующее его замечание застало ее врасплох.

– Вы мне преподали хороший урок. Должен согласиться, двадцать лет – уже не детский возраст. Увас потрясающая фигура.

Дженис растерялась. Она не знала, оскорбиться ей или сделать вид, что она ничего не слышала, как было принято в свете. Но что, однако, предосудительного в его словах? Это просто выражение восхищения. И она решила принять их как комплимент.

– Спасибо, – сказала она спокойно. – Но это не моя заслуга. Говорят, я похожа на свою мать.

Герцогу явно понравилась ее реакция.

– Правда? – спросил он. – Тогда я завидую вашему отцу.

Дженис поняла, что сама напросилась на подобный разговор.

– Не спешите завидовать, милорд. Моя мать была француженка с весьма вспыльчивым характером. Если она выходила из себя, то домочадцам приходилось туго. Могла в припадке гнева и запустить в них чем-нибудь.

– А вы? Вы тоже способны на такое в гневе?

– Меня еще никто не доводил до подобного состояния. Поэтому трудно предсказать, что может случиться.

Герцог улыбнулся.

– Хотя я и не собирался сердить вас, вы меня заинтриговали. Никогда не видел так устрашающе разгневанных женщин.

Дженис, зная, что поступает невежливо, никак не могла удержаться от замечания:

– Зато, уверена, что в своей жизни вы видели немало женщин в припадке страсти.

Он замялся, но ответил:

– Да, одну или двух, наверное.

Дженис поняла, что допустила бестактность, ведь слово «страсть» можно было истолковать по-разному. Она попробовала сгладить неприятное впечатление.

– Меня весьма удивляет, милорд, что вам не довелось наблюдать женских истерик и сцен. – Но не удержалась и добавила: – Вы производите впечатление человека, способного вывести женщину из себя.

Шеффилд неожиданно рассмеялся. При этом смягчились его жесткие черты и выражение лица стало дружелюбным и привлекательным. Для Дженис такая перемена была загадкой, но напряжение отпустило ее, и она уже почувствовала расположение к этому человеку.

– Вы, наверное, правы, – сказал он спокойно. – Я человек прямой и говорю то, что думаю, иногда даже прежде, чем подумаю. Это и создает определенные трудности в моем общении с прекрасным полом.

– В этом я как раз не сомневаюсь, – сказала Дженис, но ей уже не хотелось продолжать опасную тему.

Тут как нельзя кстати появился слуга и объявил, что ужин подан. Шеффилд подошел к Дженис и предложил ей руку.

– Прошу вас. Думаю, что мой повар сегодня постарался на славу ради вашего приезда. Кормить меня одного ему уже наскучило.

– Значит, вы непритязательны во вкусах, милорд? – удивилась Дженис.

– Что касается еды, да. Я не люблю приправы и соусы, а это – конек любого повара.

Ужин был действительно великолепен. И герцог оказался весьма интересным собеседником. С ним одинаково легко можно было обсуждать любые темы: от погоды до военных проблем во Франции. Он с интересом выслушивал мнение Дженис, даже если оно не совпадало с его собственным, и ни разу не подчеркнул превосходства своего интеллекта.

В общении с другими мужчинами Дженис всегда отмечала отсутствие такого такта, и только ее дядюшка составлял счастливое исключение.

Разговор перешел на обсуждение светской жизни. Герцога веселило то, какие меткие характеристики давала Дженис представителям высшего общества.

– Когда вы начали выезжать в свет, мадемуазель? – спросил Шеффилд.

– В прошлом сезоне. Я была представлена ко двору и это было, пожалуй, интересно. От всего остального я уже устала.

– Балы и рауты? Танцевальные вечера? Театры? – перечислил он без всякого интереса.

Дженис знала, что герцогу наверняка были бы доступны все эти развлечения, если бы он только удосужился приехать в Лондон, но судя по всему, он старательно избегал светских приемов, и она не могла понять, почему. Удовлетворить свое любопытство сейчас она не решалась, понимая, что подобные вопросы разрушат непринужденность их разговора, и поэтому постаралась более полно ответить на его вопрос.

– Конечно! Но вы забыли упомянуть визиты, церемонии, прогулки в парке верхом. И еще необходимость переодеваться по нескольку раз в день. Как это скучно и однообразно! Казалось бы, вечером можно было бы как-то развлечься. Но на любом балу все общество разделяется на две половины: в одной мамаши с дочерьми на выданье, в другой джентльмены, обсуждающие достоинства и недостатки девиц.

Шеффилд усмехнулся.

– Полагаю, вы встречались со многими претендентами на вашу руку, мадемуазель.

Дженис не хотела касаться темы охоты за приданым.

– Я не вписываюсь в модные нынче стандарты красоты, – сказала она доверительным тоном. – У меня слишком темные волосы и довольно высокий рост. Поэтому я не считаюсь особенно привлекательной. Но тем не менее, некоторые джентльмены обратили на меня свое внимание.

– Да, среди городских особ мужского пола попадаются мыслящие люди, – заметил небрежно герцог. – Конечно, вы не остались без внимания. Так как же, мадемуазель? Раз вы уже второй сезон в лондонском свете, вас, очевидно, атакуют родственники, требуя немедленно сделать выбор?

– У меня замечательное преимущество перед сверстницами. Мой дядюшка – он также и мой опекун вот уже пятнадцать лет – считает, что я сама вправе решать свою судьбу. Поэтому выбор мужа зависит только от меня.

– И что же, ни один претендент еще не уговорил вас отдать ему руку и сердце?

Дженис удивило, что он так хорошо ее понял. Но ей не хотелось выглядеть слишком разборчивой. Она попробовала объяснить:

– Моя тетушка говорит, будто я забила себе голову всякими романтическими идеями. Но для меня действительно неприемлемо выйти замуж по расчету и провести остаток жизни с чуждым по духу мужчиной.

– Вы ждете большой настоящей любви?

По серьезному виду герцога Дженис поняла, что он нисколько не подтрунивает над ней. Он очень серьезен. И ей надо быть честной с ним.

– Да, пожалуй, этого я и хочу. Глупо, может быть, но иначе я не представляю свое счастье. А вы, – она взглянула на герцога, – вы верите в настоящую любовь?

Шеффилд не ответил. Он смотрел на бокал с вином так, словно искал в нем ответ. Наконец, нехотя, растягивая слова, произнес:

– Я верю, мадемуазель, что независимо от наших сокровенных желаний мы зачастую бываем вовлечены в сложную игру обстоятельств. А романтические идеи… Они кончатся в ту минуту, когда вам дадут понять, что вы уже старая дева.

Эти слова задели самолюбие Дженис, хотя ей показалось, что он вложил в них что-то личное. Она вспомнила историю с молодой дамой и дуэль… Дженис захотелось спросить его об этом, но она не осмелилась. Поднявшись и взглянув на каминные часы, она сказала:

– Если вы разрешите, милорд, я вас покину. У меня был трудный день, я хотела бы отдохнуть.

Шеффилд тоже встал. Он явно еще был погружен в свои размышления.

– Конечно, мадемуазель. – Голос его прозвучал бесстрастно. – Вас проводить?

– Нет, спасибо. Я найду дорогу. Большое спасибо за помощь и гостеприимство. Я прекрасно провела этот вечер. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, мадемуазель.

– Графин пуст, милорд. Наполнить его? – Анатоль прервал раздумья герцога.

– Нет, – резко ответил тот.

– Очень хорошо, милорд.

– Который час?

– Прочти полночь, милорд.

– Так поздно? – нахмурился герцог, но остался на своем месте.

Анатоль молча убрал графин и стакан. Затем он подбросил дрова в камин, задул догоравшую свечу и стал двигать стулья. Шеффилд рассердился.

– Ты можешь оставить меня в покое? Что ты все время крутишься перед глазами?

Анатоль остановился у стола. Его лицо ничего не выражало.

– Слушаюсь, милорд. – Но при этом не пошевелился.

Шеффилд, глядя в одну точку, пробормотал:

– Она очень молода.

– Если мне можно высказаться, милорд, то молода она только по возрасту. Но не по своим манерам. Очень умная молодая дама и совсем не легкомысленная. Приятно, что вы, ваша светлость, так замечательно провели вечер.

– Проста в общении, ни капли жеманства…

– Отличное качество, милорд.

– Привлекательна. Надо же: слишком темноволосая и слишком высокая! Будто хоть один мужчина в здравом уме предпочтет какую-нибудь светловолосую неприметную простушку этой умнице с роскошными локонами цвета воронова крыла и черными выразительными глазами. А как она женственна!..

Анатоль предпочел промолчать. Шеффилд говорил тихо, не обращая на слугу внимания. Вдруг он повернулся к Анатолю.

– Завтра-послезавтра погода переменится, и она уедет, а я так долго был один…

– Мне кажется, милорд, что погода не на шутку разыгралась. Местные жители говорят, что такая метель надолго. Отправиться в путь можно будет только через неделю.

Шеффилд встал, резко отодвинув стул.

– У нас достаточно провизии на это время?

– Да, милорд.

– Хорошо. Я иду спать. Разбуди меня на рассвете.

Анатоль поклонился. Его лицо не выражало никаких эмоций. Но когда за хозяином закрылась дверь, он понимающе улыбнулся.

Дженис спала хорошо. И хотя не помнила, что ей снилось, но проснулась с улыбкой на лице. Сара помогла ей одеться, и пока девушка пила кофе, рассказывала ей обо всех проблемах слуг герцога. Оказалось, что между миссис Лоусон и Анатолем конфликт, и экономка, с малых лет воспитывавшая герцога, собирается уйти.

– Уйти? Когда? – спросила Дженис.

– Весной, так она сказала. Ей бы этого не хотелось, но она не может позволить Анатолю командовать.

Дженис решила попробовать уладить дело. Вряд ли герцогу понравится ее вмешательство, но у себя дома и у дядюшки она находила общий язык со слугами и умела их организовать.

Дженис легко нашла бельевую.

– Извините за беспокойство, миссис Лоусон, – сказала она, – но я должна поблагодарить вас. Я прекрасно устроилась.

Через пять минут они перешли в маленькую гостиную, где экономка поведала молодой гостье о своих бедах, ведь с появлением Анатоля она потеряла свое былое влияние на слуг. Дженис попыталась успокоить ее и дала пару дельных советов. Затем Дженис отправилась завтракать в столовую, где ей прислуживал Анатоль.

– Его светлость заняты работой со счетами, мисс, – сразу же предупредил он.

Дженис удивилась – она же ничего не спросила. Но ответила:

– Спасибо, Анатоль. Не нужно беспокоить из-за меня его светлость. Я найду, чем заняться. Думаю наведаться в библиотеку.

– Прекрасная мысль, мисс.

Дженис еще до конца не определила свое отношение к этому загадочному человеку. Сейчас он с ней очень вежлив… И Анатоль, как говорят, так предан герцогу… Кто знает, может, он станет ей союзником…

– Я бы хотела поговорить со своим кучером, – сказала она Анатолю.

Тот поклонился.

– Я пришлю его в библиотеку, мисс.

И действительно, не успела она войти туда, как появился Джон. Он рассказал, что сегодня утром едва добрался до конюшни – такая сильная вьюга. Но колесо скоро починят.

– Значит, мы сможем скоро продолжить путь, Джон? – обрадовалась Дженис.

– Карета будет готова сегодня к вечеру. Но это мало что меняет. Говорят, вьюга разбушевалась дня на два, а то и больше. Ветер только крепчает и на дорогах сильные заносы.

– Что ты говоришь, Джон?

Тот вздохнул.

– Извините, мисс, но придется несколько дней подождать.

– Неужели нам придется провести здесь целую неделю?

Джон Поттер принял этот вопрос за крайнее беспокойство и поспешил уверить хозяйку:

– Как только все успокоится, я сам пойду погляжу дороги, мисс Дженис. Может, будет не так опасно.

– Хорошо, Джон. Я все понимаю. И уж если нам суждено оставаться здесь целую неделю, так тому и быть.

Джон не заметил, как его госпожа лукаво улыбнулась.

Оставшись одна, Дженис обошла комнату, а потом стала рассматривать книги на полках. Она быстро нашла то, что нужно: последний приключенческий роман одного из своих любимых писателей. Ее удивило, что у герцога оказались подобные книги. Дженис удобно устроилась в кресле и погрузилась в увлекательное чтение.

Вдруг раздались чьи-то шаги. Дженис подняла глаза и увидела Шеффилда.

– Извините. Я не хотел мешать вам.

Герцог в своем кожаном жилете и высоких сапогах выглядел очень мужественно.

– Ничего, милорд, – вежливо ответила Дженис. – Вы не против моего вторжения в вашу библиотеку?

– Конечно, нет, мадемуазель. Вы вольны находиться в любой комнате моего дома.

Шеффилд смотрел ей прямо в глаза, и трудно было выдержать этот взгляд.

– Кучер сказал, что вы дали ось, чтобы починить колесо моей кареты, – сказала она, только чтобы не молчать.

Герцог пожал плечами.

– Рад помочь.

– А почему же тогда хмуритесь? – вдруг спросила Дженис.

– Хмурюсь? – Он постарался сменить выражение лица. – Извините. Деловые счета – утомительное занятие.

– Я очень хорошо вас понимаю. Но, пожалуйста, не считайте себя обязанным меня развлекать. Мне совсем не хочется нарушать ваши планы.

Шеффилд улыбнулся.

– А если я этого хочу?

Дженис тоже улыбнулась и, не отводя взгляда, поинтересовалась:

– Что вы имеете в виду, милорд?

Ее охватило неожиданное волнение: что-то необычное было во взгляде этого человека… Никто на нее раньше так не смотрел. Сердце бешено колотилось в груди. Новое, незнакомое прежде чувство овладело ею, и Дженис не сопротивлялась ему, хотя внутренний голос подсказывал, что нужно быть начеку: этот человек привык покорять женщин, он имел власть над ними и пользовался ею… Однако Дженис сознательно гнала от себя эти мысли.

Вдруг Шеффилд спокойно спросил:

– Вы играете в карты, мадемуазель?

При этом весь его облик переменился. Перед ней стоял непроницаемый, вежливый мужчина. Дженис сделала над собой усилие, чтобы ее голос не дрогнул.

– Да, милорд, играю.