Текст книги "Сердце не камень"

Автор книги: Мэри Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

3

Герцог научил ее необычно замысловатой игре, которую показал ему некогда капитан корабля, когда Шеффилд путешествовал по Средиземному морю. Дженис на удивление быстро поняла все правила и даже сумела выиграть.

– Как это у вас получилось? – удивленно спросил герцог.

– Вам лучше знать, милорд. Вы же сами меня научили, – насмешливо ответила Дженис, тасуя карты.

– Да, но в нее чертовски трудно выиграть!

– Пусть это будет везением новичка. Вы сказали, вас научил один капитан?

– Морской волк, пират. Он вытряхнул из меня все до копейки за три ночи.

– А у этой игры есть название?

– Вряд ли. Думаю, капитан Бауэр придумал ее сам только для того, чтобы обдуривать наивных пассажиров.

– Вас не назовешь наивным, милорд.

– О, я был таким, – откровенно признался герцог. – Мне тогда было чуть больше, чем вам сейчас.

Они играли в карты до самого ланча. Успех сопутствовал обоим поочередно, но, главное, им приятно было проводить время вдвоем. А после ланча Шеффилд пригласил Дженис в свой кабинет, где для разнообразия предложил поиграть в шахматы. Дженис и здесь оказалась на высоте, удивляя герцога неожиданными ходами и интересными комбинациями.

Перед ужином Дженис пошла к себе переодеться. Сара с нетерпением и беспокойством ждала ее.

– Сара, он – настоящий джентльмен! – успокоила горничную Дженис.

– Все равно, будьте осторожны, мисс Дженис.

Дженис только рассмеялась. Опасения служанки казались ей абсолютно напрасными. Шеффилд вел себя весьма учтиво и приветливо. И последующие два дня доказали это. Они проводили время за беседами и игрой, но ни разу больше он не посмотрел на нее так завораживающе и пронзительно, как это случилось тогда в библиотеке. И хотя именно тот момент она вспоминала довольно часто, их ровные отношения нравились ей. Лондон казался ей теперь другим миром и вообще остался как бы в другой жизни. За окнами завывал ветер, мела метель, и Дженис даже в голову не приходило, что может наступить и хорошая погода.

На третий день своего пребывания в Шеффилд Холле Дженис обнаружила пианино в прилегающей к кабинету гостиной. Она очень обрадовалась возможности поиграть на инструменте и, взяв для разминки несколько аккордов, решила исполнить свою любимую пьесу. Она так увлеклась, что не заметила, как вошел герцог.

– Вы великолепно играете!

Вздрогнув, Дженис обернулась. Шеффилд стоял у нее за спиной и как-то странно смотрел на нее.

– Спасибо, милорд, – с волнением произнесла она. Она хотела еще что-то сказать, но не смогла. Герцог словно загипнотизировал ее своим взглядом.

Шеффилд приблизился к ней.

– Здесь прохладно, мадемуазель. Разрешите вашу шаль…

Он набросил шаль ей на плечи, но не сразу убрал руки, и на мгновение она ощутила прикосновение его твердых и теплых ладоней. Затем он взял ее за руку и помог подняться. Они теперь стояли друг против друга. Напряжение момента росло. Дженис боялась нарушить молчание неосторожным словом.

Шеффилд вдруг тихо спросил:

– Вы разрешите мне называть вас Джесси?

Она только кивнула в ответ. Он поднес ее руку к губам.

– Спасибо, Джесси.

Разве впервые мужчина целовал ей руку?

Тогда почему же такое волнение охватило ее от этого поцелуя? И от того, как он произнес ее имя?

В ответ она попыталась сказать что-то вроде «Не стоит благодарности, милорд». Шеффилд улыбнулся.

– Меня зовут Стоун. Немного странное имя, но я был бы признателен вам, Джесси, если бы вы называли меня именно так.

Она как эхо повторила:

– Стоун…

Он снова поцеловал ее руку. И вновь волна неведомых до сих пор чувств нахлынула на нее.

Раздался мелодичный звон каминных часов. Герцог выпрямился.

– Если мы сейчас не появимся в столовой, Анатоль придет за нами.

Они в молчании сели за стол. Тишину нарушал только звон посуды. Дженис прислушалась.

– Я… я не слышу завывания ветра, – сказала она несколько растерянно.

Шеффилд опустил глаза.

– Вы правы. Вьюга прекратилась.

Ничего необычного не было в этих словах, но в душу Дженис закралась тревога. Теперь она будет вынуждена покинуть Шеффилд Холл. И нет никакого предлога, чтобы остаться. Ведь до сих пор она, рискуя своей репутацией, пребывала здесь из-за плохой погоды, и если бы что-то и стало известно в свете о ее приключении, у нее все-таки было оправдание. А теперь ей обязательно придется уехать. И это после того, как они так сблизились! Дженис была в смятении.

Обед прошел за малозначащими разговорами. Беседуя с герцогом, Дженис старалась рассмотреть каждую черточку его лица. Ей нравилось, как он поднимает брови, улыбается, склоняет голову. Она перевела взгляд на его выразительные красивые руки и вспомнила их нежное прикосновение… Пришлось сделать над собой невероятное усилие, чтобы прекратить фантазировать. Не стоит увлекаться мечтами. Жестокая реальность часто просто убивает их. Дженис знала об этом. Кроме того, она убедилась на собственном опыте, что первое впечатление о человеке бывает обманчиво, а интересная внешность и приятные манеры подчас сбивают с толку.

Но Стоун, что он думает о ней? Ведь он даже не знает, кто она в действительности. Дженис никогда не касалась подробностей своего прошлого в разговоре с ним и не называла имени дяди.

Промучившись в сомнениях весь остаток дня, вечером за ужином Дженис уже была готова открыться Шеффилду, заранее заготовленная фраза готова была сорваться с ее губ, но заговорила она почему-то о другом.

Не замечая ее терзаний, герцог после ужина попросил Дженис поиграть еще. Они прошли в гостиную. Комната была ярко освещена множеством свечей.

– Разве Анатоль знал, что мы придем сюда? – спросила Дженис.

– Он знает все, что происходит в доме, – ответил Шеффилд. – Кстати, я должен вас поблагодарить. Вы помогли примирению Анатоля с миссис Лоусон.

– Я только дала несколько советов. Миссис Лоусон надо было выговориться. Я выслушала и поддержала ее. У них с Анатолем разный круг обязанностей.

– Вы очень мудро поступили, Джесси.

Дженис сыграла несколько пассажей, внимательно следя за пальцами.

– Не стоит благодарности. Знаете, меня очень интересует Анатоль. Откуда он?

– Он грек. Я встретил его на корабле того капитана, о котором вам рассказывал. Анатоль был его помощником.

– И вы предложили ему работать на вас?

Шеффилд усмехнулся.

– Нет, это было не совсем так. Когда мы были в Италии, он спас мне жизнь.

Дженис перестала играть.

– Как?

– На меня напали бандиты. Их было очень много, и, если бы Анатоль не пришел мне на помощь, меня бы убили. И это не единственный случай, когда Анатоль спас меня. Но и не последний.

– Вы были очень молоды тогда?

– Мне как раз исполнился двадцать один год. Я был отчаянным, бесстрашным, безрассудным. Свою жизнь не ставил ни в грош, не раз играл со смертью. Анатоль был рядом и оберегал меня, пока я не научился ценить жизнь. Четыре года назад я вернулся сюда и последующие два года приводил свое поместье в порядок. Здесь все было так запущено.

– Понятно, – сказала Дженис.

– Не думаю, что вы в состоянии понять, что значит в девятнадцать лет получить титул и стать владельцем промотанного состояния и разваливающейся недвижимости. К тому же я носил имя предков, которые давно запятнали его грехами. Я покинул Англию, не успев и сам избежать громкого скандала.

Дженис решила остановить его, хотя ей было интересно узнать о его прошлом.

– Стоун, я знаю, что говорят о вас.

Он неподдельно удивился.

– Господи, оказывается, моими давними прегрешениями до сих пор запугивают девиц?

– К сожалению, да, – сказала она со вздохом. – Никто, правда, не говорит, в чем конкретно вы виноваты. Но все эти недомолвки, многозначительные взгляды производят соответствующее впечатление на молоденьких девушек. Думаю, ваше появление в обществе наделало бы много шума.

Герцог внимательно посмотрел ей в глаза.

– Я не изгнанник и могу вернуться, когда захочу.

– Знаю.

– Думаю, пора бы появиться в Лондоне.

– Попробуйте.

– Неужели ничего более скандального не произошло с тех пор, как я уехал? – спросил насмешливо герцог.

– Нет. И знаете почему?

– Почему?

– Из-за войны. У молодых людей теперь не осталось свободного времени ни на что другое. А что касается вас… Думаю, вам действительно надо приехать в Лондон. Пусть все увидят, насколько вы изменились в лучшую сторону.

И Дженис приветливо улыбнулась герцогу, однако ему было не до смеха.

– Это вы так считаете, – сказал он с горечью. – Но люди привыкли думать иначе. Им достаточно историй о моих предках, чтобы составить и обо мне соответствующее мнение. Ко мне и близко не подпустят ни одну молодую даму. Впрочем, мне все равно. Я хочу только, чтобы вы верили мне.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

– Вы не боитесь меня, Джесси? – заметил он с удивлением.

– А я должна вас бояться?

– Вы ведь находитесь в доме человека с такой репутацией…

– Так что же? Я должна остерегаться вас? – снова настойчиво спросила Дженис.

Вдруг он нежно коснулся рукой ее щеки.

– Никогда, слышите, никогда я не обижу вас.

Дженис замерла от этого прикосновения. Душа ее трепетала. Дрожь пробежала по всему телу. Шеффилд было слегка наклонился к ней, но неожиданно отпрянул и попытался улыбнуться.

– Вы обещали поиграть мне, – произнес он каким-то охрипшим голосом, указывая не фортепьяно.

– Конечно.

Дженис вернулась к инструменту и заиграла, с трудом осознавая, что делает.

Утром Дженис встала рано. Анатоль известил ее, что герцог до завтрака отправился в конюшни, и ей неожиданно захотелось найти его. Кроме того, неплохо было бы прогуляться – несколько дней она вообще не выходила из дому.

Дженис вышла на порог и остолбенела, увидев перед собой сказочный пейзаж. Снег белым пушистым покрывалом лег на землю. Парк и лес были неузнаваемы в своем зимнем убранстве. Легкий морозец пощипывал щеки. Девушку вдруг охватило ощущение счастья. Ей захотелось бегать по сугробам, играть в снежки. Но больше всего на свете ей хотелось в этот миг увидеть Шеффилда.

Приближаясь к конюшне, она услышала его голос. Он разговаривал с конюхом. Увидев Дженис, герцог улыбнулся.

– Джесси, если бы я знал, что вы собираетесь сюда, я бы подождал вас.

– Мне захотелось выйти. Здесь так красиво! – сказала Дженис и поинтересовалась: – А что здесь случилось?

– Мой любимый конь повредил ногу. Погода ли подействовала на него или же он застоялся в стойле, но только вчера он начал метаться и бить копытом в дверь.

– Он так же невыдержан, как и его хозяин, – рассмеялась Дженис.

– Когда это я успел так зарекомендовать себя? – поинтересовался Шеффилд.

– В первый же вечер. Вы смотрели на меня и говорили со мной довольно бесцеремонно.

– Если это звучало именно так, примите мои извинения, – и герцог поцеловал ей руку. – А смотрел я на вас не в силах скрыть восхищения вашей красотой.

– Тогда… – тихо сказала Дженис, – тогда я прощаю вас.

– Благодарю вас, мадемуазель.

Он поцеловал ее руку снова.

– А вы не замерзли? Хотите взглянуть на моих лошадей?

– С удовольствием.

Не выпуская ее руки, Шеффилд повел девушку за собой. Он представил ей конюха, показал своих коней. А Дженис думала только об одном: сегодня они еще вместе, а завтра?

Она едва слышала, что Шеффилд говорил ей, различая только свое имя, которое он произносил особым тоном. Она смотрела на герцога, на его волосы, профиль и была в таком состоянии, что споткнулась и упала бы, если бы герцог не подхватил ее.

– Боже мой! – воскликнул он. – Джесси, дорогая, вы…

Она вздрогнула. Не послышалось ли ей? Герцог был так близко, и он обнимал ее. Дженис положила руки ему на грудь. Оба, не отрываясь, смотрели друг на друга. Шеффилд осторожно снял капюшон с ее головы.

– Джесси…

И в следующую секунду он уже целовал ее в губы. Вернее, они оба соединились в поцелуе, потому что Дженис стремилась к этому не меньше герцога.

До этого Дженис никогда не целовалась с мужчинами, ее опыт ограничивался неуклюжими поцелуйчиками со сверстниками, от которых хотелось только хихикать. Разница была потрясающей. Поцелуй герцога разжигал в ней неведомые страсти. В ней пробуждалось желание, голова кружилась, пол уходил из-под ног. Когда Шеффилд оторвался от нее, Дженис открыла глаза, не понимая, где она. А он, с трудом переведя дыхание, сказал:

– Я мечтал об этом с тех пор, как впервые увидел тебя тогда вечером. Ты так прекрасна. А сейчас… Но я, наверное, должен извиниться?

Дженис следовало сказать «да», но она забыла о том, что надо соблюдать какие-то приличия. Не отрывая от него глаз, она прошептала:

– Нет, конечно нет.

Шеффилд осыпал поцелуями ее лоб, глаза, щеки… Прильнув к нему и чувствуя напряжение его тела, Дженис прошептала:

– Я потеряла всякий стыд, но, ради Бога, не надо извиняться, Стоун.

Герцог еще раз сжал ее в своих объятиях и осторожно отстранился. Он пытался совладать с собой.

– Я совсем сошел с ума, – сказал он неожиданно. – Кто угодно может зайти… А у меня в голове только одно – взять тебя прямо тут.

Дженис залилась краской, но не из-за того, что он не скрывал от нее своего желания. Она вдруг поняла, что хочет того же. И это поразило ее.

Шеффилд спросил:

– То, что я сказал, неприятно тебе?

– Нет, – пробормотала Дженис, – а может, да… Впрочем, не знаю, не понимаю…

Черты его разгладились. Он взял ее пылающее лицо в свои руки.

– Бедная моя… – сказал он нежно. – Как я мог воспользоваться твоей беззащитностью!

– Да? – спросила Дженис. – А если я сама хочу этого?

Шеффилд застыл, пораженный. Затем осторожно привел в порядок ее волосы, надел на голову капюшон и взял Дженис за руку. Он явно принял какое-то решение.

– Пойдем, – сказал он. – Нам надо вернуться в дом.

– Надо? – переспросила с сожалением Дженис.

– Да, – прозвучал резкий ответ. – Надо, пока я не забыл, что ты – леди.

Они вышли во двор. И впервые Дженис засомневалась: быть леди – это преимущество или недостаток?

4

Весь день, как, впрочем, и предыдущие, Дженис и Стоун провели вместе: те же прогулки, игра в карты и шахматы, беседы… Но их тянуло теперь друг к другу гораздо сильнее, и они не пытались преодолеть это чувство. Каждое случайное прикосновение становилось значительным, минутное объятие и поцелуй украдкой – событием.

Дженис радостно и безрассудно отдалась во власть новых ощущений. Шеффилд же старался держать себя в руках. Это приводило Дженис в замешательство. Почему после того, что произошло между ними, он избегает говорить об этом? Он назвал ее «дорогая» и больше ни разу не повторил это слово… Что он думает? Что чувствует? Любовь это или просто страсть? Вдруг он в самом деле окажется таким, каким его считают в свете?

Теряясь в догадках, она долго не могла заснуть в ту ночь.

Утро следующего дня не принесло никакого облегчения. За завтраком герцог вел себя очень сдержанно, а потом удалился в свой кабинет. Умом Дженис понимала, что у него могут быть дела, но сердцем отказывалась принять это.

Для нее каждый день, проведенный в Шеффилд Холле, имел огромное значение. Карету починили, погода улучшилась, снег таял, и по дорогам уже начала ездить почта. Ей скоро, очень скоро придется уехать.

Дженис весь день не могла найти себе занятие. Ей не хотелось ни читать, ни музицировать. Настенные, каминные, настольные часы отбивали каждый час, и этот перезвон действовал ей на нервы. Наконец они отзвонили то время, когда нужно было идти наверх, чтобы переодеться к ужину. И здесь ее ждала Сара с весьма неуместным вопросом:

– Мисс Джесси, когда же мы уезжаем?

Дженис вздрогнула, но ответила спокойно:

– Думаю, совсем скоро. Дорога в порядке, и мы можем ехать.

– В Бристоль, мисс?

– Возможно. Или обратно в Лондон. – Она вдруг поняла, что снова хочет попасть в гостеприимный дом дядюшки.

В этот вечер Дженис решила снова надеть голубое шелковое платье, но ожидаемого эффекта не получилось. Когда она опустилась в столовую, герцога там не оказалось. Она провела в томительном ожидании несколько минут, и, когда Шеффилд появился, едва не бросилась к нему в объятия.

– Добрый вечер, Джесси, – сказал он приветливо и с нежностью, и это успокоило ее.

– Добрый вечер! – ответила она как можно спокойнее. – Надеюсь, непогода не принесла ущерба вашему поместью?

– Ничуть, – ответил он с некоторым удивлением. Он избегал смотреть на Дженис и вряд ли даже заметил ее наряд.

– Наверное, я отправлюсь в путь завтра. Джон, мой кучер, сказал, что дорога в хорошем состоянии. Можно ехать.

– В Бристоль? – спросил герцог.

– Нет, пожалуй, в Лондон. Я приглашена на несколько балов. Они состоятся на следующей неделе, и я не могу пропустить их.

Он кивнул.

– Мне понятно твое желание, Джесси. Эти дни ты была лишена общения в полной мере и только…

Он не закончил фразу. За дверью раздались какие-то торопливые шаги.

– В чем дело, черт возьми? Кто там? – удивился Шеффилд.

Когда гость, а вернее, гостья вошла, Дженис обомлела.

Это была не кто иная, как леди Харлестон. За ней следовал лорд Харлестон, ее муж.

– Элти, что ты здесь делаешь? – воскликнул герцог, так же с удивлением взирая на вошедшую пару.

– Хорошо же ты меня встречаешь! Мы проделали весь этот путь из Лондона, чтобы узнать, как ты перенес непогоду и не случилось ли чего, а ты…

– Как видишь, ничего, – перебил ее Шеффилд. – Здравствуй, Джаспер.

– Добрый вечер, Стоун. Извини, что мы без приглашения, но Элти вообразила, что ты замерз тут под снежным покровом и тебя придется выкапывать.

– Можно было подождать до весны, – заметил герцог, но ему явно было не до шуток.

Дженис стояла в сторонке, надеясь остаться незамеченной. Но напрасно. Лорд Харлестон уже уставился на нее немигающим взглядом. Потом повернулся в удивлении к Шеффилду, но роковой вопрос задала его жена:

– Это вы, мисс Уэбб? – И она протянула Дженис руку.

– Рада вас видеть, леди Харлестон, – пробормотала Дженис, все еще надеясь как-то выбраться из затруднительного положения. Но леди Харлестон не так просто было унять.

– Ведь вы же должны быть в Бристоле? Что же, Бог мой, вы делаете в Шеффилд Холле? – расспрашивала она.

– У леди сломалась карета! – ответил герцог.

– Сегодня? – недоумевала леди Харлестон.

– Нет. Несколько дней назад, когда началась метель, – снова прозвучал ответ герцога.

Дженис достаточно было одного только взгляда, чтобы понять по выражению лица Шеффилда, что он мгновенно оценил всю фальшь ее положения. Игра в чужое имя окончилась. Дженис готова была провалиться сквозь землю.

Леди Харлестон всплеснула руками.

– Да как же это! Стоун, ты сошел с ума! Девушка в нежном возрасте с мужчиной твоей репутации! Да как только это станет известно в Лондоне…

– Элти! – попытался вмешаться ее муж, но тщетно.

– …Ее репутация погибла.

Наступила мертвая тишина. Дженис попыталась собраться с мыслями. Наконец она решилась высказаться:

– Если кое-кто считает, что дама не может укрыться от бури в доме джентльмена без ущерба для своей репутации, то я не желаю иметь с такими людьми ничего общего.

Леди Харлестон выразительно посмотрела на брата.

В этот момент раздался бой часов.

– Не согласитесь ли отужинать с нами, Элти? Джаспер?

Когда Дженис поднялась в свою комнату после злополучного ужина, единственным ее желанием было зарыться лицом в подушку и плакать. Ей едва удалось сохранять спокойствие в присутствии герцога и его сестры, в то время как Шеффилд был невозмутим, он ни разу с ней не заговорил, почти не смотрел в ее сторону. Это было ужасно! И главное, она не понимала, он сердится на нее из-за обмана или стеснен присутствием незваных гостей.

Не успела Дженис переодеться, как раздался стук и появилась леди Харлестон.

– Могу я поговорить с вами, дорогая? Мне кажется, в доме моего брата вам, пожалуй, больше не с кем посоветоваться.

– Благодарю вас за заботу, мадам, но уверяю вас, мне не нужен совет, – решительно, но спокойно сказала Дженис. – Обстоятельства вынудили меня прибегнуть к помощи вашего брата. У меня не было выбора. Лорд Шеффилд оказался гостеприимным хозяином, и я ему очень благодарна.

Леди Харлестон покачала головой.

– Дорогая, вы же знаете лондонские нравы. А также знаете, что говорят о моем брате. Будем говорить начистоту. Факт остается фактом: вы провели несколько ночей в доме моего брата. – Дженис попробовала возразить, но тщетно. – Я вам напомню историю моего брата, хотя суть дела вам наверняка известна. За его возлюбленной давали хорошее приданое, а у Стоуна не было никаких средств. Когда они уехали, брат той женщины последовал за ними и застиг парочку в маленькой гостинице. Но было уже поздно.

– Поздно? – переспросила Дженис.

– Да. Они провели ночь в одной комнате.

Потрясенная Дженис, которая не знала об этой пикантной и важной детали, пробормотала:

– Герцог отказался жениться на ней?

– Нет.

– Но все говорят…

– Я знаю все, что говорят. Но это не так. Мой брат слишком горд, чтобы оправдываться.

– Что же произошло на самом деле?

– Стоун был по уши влюблен, и его не интересовали ее деньги. Увлекающийся, открытый, пылкий, как все Весткотты, он не мог не произвести на нее впечатления. Пожалуй, ее даже привлекала его принадлежность к скандально известной фамилии. Но именно это обстоятельство повлияло на резкий отказ со стороны ее брата, когда Шеффилд посватался. Несостоятельный зять не входил в его планы. Стоун ужасно разозлился. Он убедил девицу бежать с ним. Конечно, это был опрометчивый поступок, но герцог способен на любые крайности в любви. Если бы он женился на этой девушке, скандал был бы исчерпан. Но все вышло по-другому.

Леди Харлестон задумалась.

– И брат той дамы обнаружил их вместе? – с нетерпением спросила Дженис.

– Нет. Стоуна в тот момент в комнате не было. Его взгляду предстала только сестра в разобранной постели, но она тут же во всем призналась. Вот только не знаю, по собственному ли желанию или по настоянию брата девица тут же отправилась домой. Когда Стоун примчался за ней в Лондон, ему сказали, что его возлюбленную успели просватать за богатого старика, друга семьи.

– Как же она могла?! – воскликнула Дженис.

– Не знаю. Думаю, что скорее всего ее заставили отказаться от Стоуна. Мой бедный брат никогда не говорит об этом, не любит это вспоминать.

– А дуэль? Дуэль была?

– Да. Стоун не мог это так оставить, не защитив задетое самолюбие и честь. Была дуэль – оба были ранены. Стоун отделался легко, а вот его соперник был ранен тяжело. Девица уехала с супругом за границу. А свет отвернулся от Стоуна.

– И он после этого покинул Англию?

– Да. И вернулся только через несколько лет. Поселился здесь, в Шеффилд Холле, занялся его перестройкой. Конечно, ему надо было сразу же появиться в обществе, чтобы заставить замолчать злые языки. Но он не сделал этого, поэтому его до сих пор считают… Впрочем, вы не хуже меня знаете кем.

– Знаю, но я лично ничего плохого не сделала, и меня это не касается, – ответила Дженис.

– Дорогая, рано или поздно в Лондоне станет известно о вашем пребывании здесь. Джаспер и я будем, конечно, молчать, но слуги… Стоуну наплевать на его репутацию, но вы должны заботиться о своей. Состояние и положение в обществе вашей семьи прочное, открытой враждебности никто себе не позволит, но…

– Что же я должна, по-вашему, делать? – с иронией в голосе перебила ее Дженис. – Уж не просить ли вашего брата жениться на мне? Так это не в моих правилах.

– Только не говорите мне этих пустых слов! Знаете поговорку: нельзя скрыть только любовь и кашель. Я же не слепа! А ваши взгляды достаточно красноречивы. Кстати, мы бы не возражали, если…

Дженис смущенно перебила ее:

– Что бы я ни чувствовала, леди Харлестон, это никого не касается.

– Мне очень жаль, мисс Уэбб. Мне показалось, что вы и мой брат подходите друг другу. Может, вас волнует, что мой брат нуждается в деньгах? О нем поговаривают, будто он охотится за приданым. Чепуха, дорогая! Он сумел добиться успеха в Вест-Индской компании и получает большую прибыль.

– Не стоит говорить об этом, миледи. Что касается спасения моей репутации, то завтра я вернусь в Лондон и расскажу своему дядюшке все обстоятельства моего вынужденного пребывания в Шеффилд Холле.

– Вряд ли это понравится сэру Бэзилу, – заметила леди Харлестон.

Дженис усмехнулась.

– Пожалуй, так. Но я распоряжаюсь своей судьбой сама и справлюсь с любыми кривотолками. Кроме того, я не собираюсь выбирать мужа с оглядкой на мнение света.

Леди Харлестон внимательно посмотрела на Дженис, затем встала со стула.

– Спокойной ночи, мисс Уэбб.

– Спокойной ночи, леди Харлестон.

Оставшись одна, Дженис долго размышляла над тем, что узнала о герцоге. Конечно, Шеффилд любил ту девушку. Но сейчас это уже неважно. Сегодня, до появления леди и лорда Харлестона, он как раз пытался объясниться с ней. По всему было видно, что он не хотел продолжать это неожиданное любовное приключение. Он видел, как она теряет голову, предчувствовал, к чему может привести Дженис ее пылкое воображение. Он понял, что пора остановиться. Страсть – это одно, а любовь – совсем другое.

Дженис всплакнула. Потом вспомнила, что еще есть кое-какие дела. Она вытерла слезы и позвала Сару.

– Сара, ты можешь передать кое-что кучеру? Но сделай это тихо, чтобы никто не видел.

– Да, мисс Джесси.

– Тогда вот что. Скажи ему, что мы выезжаем завтра на рассвете в Лондон. Попроси его подать карету к крыльцу очень тихо и не стучать в дверь, если мы еще не выйдем. Возьмем только те вещи, что сможем унести. Остальное, думаю, нам пришлют.

Сара вытаращила глаза.

– Ну же? Поняла? – сказала Дженис. – Извини, но сейчас нужно потрудиться и упаковать вещи.

– Хорошо, мисс.

– Тогда спасибо. Иди, иди к Джону. И побыстрей возвращайся.

Когда горничная ушла, Дженис взяла перо, чернила и бумагу и села писать записку герцогу.

Рано утром Дженис покинула Шеффилд Холл. Она посмотрела из окна на огромный дом, вздохнула и откинулась на подушки. Вся жизнь ее изменилась за какую-то неделю… Сломанное колесо кареты обернулось колесом судьбы. Теперь все в прошлом. Она вернется в Лондон и не станет обращать внимание на какие бы то ни было замечания и разговоры. А если ей все это надоест, она всегда может уехать к себе домой.

Но чем дальше она отъезжала от Шеффилд Холла, тем сильнее ей хотелось, чтобы Стоун, забыв все обиды, однажды появился перед ней.