Текст книги "Город Масок"

Автор книги: Мэри Хоффман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

* * *

Люсьен проснулся на жесткой маленькой кровати и увидел льющийся в окно солнечный свет.

Выглянув наружу, он увидел зеленый канал под ярким синим небом. Итак, он вернулся. Судя по всему, в Беллеции только начинался следующий день, несмотря на то, что в его мире была ночь.

Он провел бесконечно долгий, грустный день в своей постели в Лондоне, слегка оживившись при виде картинок из книг о Венеции, которые его отец принес из библиотеки. Люсьен потрогал голову, с трудом веря, что к нему вернулись его кудри. В дверь тихонько постучали, и внезапно из-за приоткрытой двери высунулась голова весьма уродливого старика.

– Быстро! – прошептал он. – Мы должны убраться подальше, прежде чем они заметят, что тебя нет!

И не дожидаясь ответа, он схватил Люсьена за локоть и потащил из комнаты, потом через двор к причалу Школы, где была привязана узкая черная мандола. Он толкнул Люсьена в лодку, умело развернул ее, и они поплыли по каналу с впечатляющей скоростью.

– Куда мы плывем? – спросил Люсьен, не знавший, спасли его или похитили. Как и в предыдущий свой визит в Беллецию, он «плыл по течению», наслаждаясь ощущением здоровья и тем, что находится в самом центре разворачивающихся событий.

– В лабораторию, – коротко ответил мандольер.– Синьор Родольфо ждет вас.

Так как это ни о чем ему не говорило, Люсьен молчал всю дорогу, пока мандола не причалила, судя по всему неподалеку от той большой площади, где он был вчера. Над крышами были видны серебряные купола собора, совсем близко. Его сопровождающий повел Люсьена по мраморным ступенькам, начинавшимся прямо у канала, через тяжелые деревянные двери, явно постоянно открытые, Внутри этого дома или дворца – чем бы это ни было – было довольно темно, и Люсьен задержался, пытаясь приспособиться после яркого света. Его повели дальше вверх по ступенькам, и, когда он решил, что находится на самом верху здания, мандольер остановился перед темной широкой деревянной дверью и постучал, пропуская Люсьена вперед. Люсьен замер, пытаясь разобраться, что же он видит. Это было нечто среднее между мастерской, химической лабораторией и библиотекой. И если под потолком и не висело чучело крокодила, то оно точно пришлось бы здесь к месту. Там было множество фолиантов в кожаных переплетах, полок, заставленных сосудами с разноцветными жидкостями и непонятными объектами. Там были огромные глобусы и странная конструкция из металлических кругов на подставке. И еще модель солнечной системы – Люсьен был уверен, что действующая. В углу, перед большим окном с низким подоконником сидел мужчина, одетый в черный бархат. Его одежда выглядела дорогой, и Люсьен сразу понял, что это кто-то важный, и, пожалуй, даже не из-за одежды, а благодаря окружавшей его атмосфере. Он был седым, высоким и худощавым, при этом сильно сутулился и смотрелся в своем кресле, как ястреб на насесте. Но в нем не было ничего пугающего, несмотря на исходившее от него ощущение контролируемой силы. Этот человек сказал своему слуге, что он свободен, и Люсьен услышал, как за ним закрылась массивная дверь.

– Добро пожаловать, – произнес Родольфо. В его глазах сверкнула радость. Казалось, он сейчас начнет потирать руки от удовольствия. – Я ждал тебя.

– То же самое мне сказал тот старик, – ответил Люсьен, чувствуя себя довольно глупо. – Но я не понимаю, как это может быть. Я имею в виду, что даже я сам не знаю, как оказался здесь. И зачем.

– Но ты, верно, догадался, что это связано с твоей тетрадью, – ответил Родольфо, – ты же смог попасть сюда во второй раз.

– Да, но... – Люсьен замолчал. Как этот человек узнал о тетради? И как он узнал, что это произошло во второй раз?

У Люсьена ушел почти целый день на попытки уснуть с тетрадью в руке, а сон все не шел. Он положил тетрадь в карман до того, как появился странный старик, и она все еще была там, под одеждой Арианны, которую он так рад был вновь ощутить на себе.

– Я не знал, что ожидал именно тебя, – продолжал Родольфо, – но, увидев в Школе, сразу понял, что ты именно тот, кто мне нужен.

– Я не видел вас там, – возразил Люсьен.

– А меня невозможно было увидеть, – скромно ответил Родольфо.

Он встал и, жестом позвав Люсьена за собой, прошел в темный угол комнаты, закрытый шторой из серебристой парчи. Когда Родольфо отдернул ее, Люсьен не сразу понял, что же он видит. На первый взгляд, это было похоже на набор телевизионных экранов, если бы это не звучало слишком современно и технологично. Шесть небольших овальных зеркал в витиевато украшенных рамах из чего-то похожего на эбонит, показывали движущиеся изображения различных мест, причем некоторые из них Люсьен узнал. Там были Школа и Пьяцца, кажется внутренность собора и три других места, все – богато обставленные комнаты, которых он не знал, но которые выглядели явно по-беллециански. Под зеркалами был сложный набор рифленых ручек и медных рычагов, с множеством позиций, отмеченных знаками, очень похожими на знаки Зодиака, хотя многие из них Люсьен точно никогда раньше не видел. Он отказался от попыток понять увиденное – проще было думать о Беллеции как о сне. Родольфо указал на зеркало, которое показывало Школу мандольеров, и Люсьен понял, как его вчера увидели. Пока он восхищенно рассматривал его, маленькая мандола вплыла в поле зрения, элегантная миниатюрная фигурка легко соскочила с нее и, сопровождаемая толпой служащих Школы, скрылась в воротах.

– Это Герцогиня? – спросил Люсьен. – Она пришла проверить новых рекрутов. И ей будет интересно, что же с тобой случилось.

– Зеркало, зеркало на стене, – пробормотал Люсьен. Родольфо посмотрел на него удивленно.

– Магия, – сделал вывод мальчик.

– Вовсе нет, – слегка раздраженно сказал Родольфо. – Наука.

– Хорошо, я понял, как вы меня увидели, – но как вы поняли, что это именно я? Я так не похож на беллецианца?

Родольфо внимательно вгляделся в его лицо:

– Ты и правда не знаешь? – сказал он. – Пойдем, я покажу тебе кое-что.

Широкими шагами он подошел к окну, открыл створки и перебросил длинные ноги через подоконник. Люсьен успел испугаться, прежде чем понял, что снаружи находится что-то вроде сада на крыше. Родольфо кивнул, и Люсьен последовал за ним. Это было похоже на оазис в самом сердце города. Но Люсьен сразу понял, что сад гораздо больше, чем мог бы быть: он занимал площадь гораздо большую, чем крыша здания, где они находились. Он таял вдали, и Люсьену по казалось, что где-то там он видит нескольких павлинов. В огромных кадках росли настоящие большие деревья, всюду было множество цветов, наполнявших воздух густым ароматом. В середине сада бил фонтан. «Еще немного науки», – подумал Люсьен. Большая часть сада была тенистой, и там, между двумя деревьями, висел гамак, а у самой балюстрады, окружавшей сад, солнце заливало покрытую плиткой террасу. Родольфо стоял на солнце и ждал его. Когда Люсьен подошел, он аккуратно взял его за плечи и слегка надавил на них.

– Что ты видишь? – спросил он. Люсьен сначала посмотрел прямо, на Беллецию, ее серебряные шпили и колокольни, сверкающие на фоне неба, но Родольфо было нужно другое. Он снова направил голову Люсьена вниз, на плитку, покрытую загадочными астрономическими узорами.

«Как раз такими, какими должен пользоваться волшебник», – подумал Люсьен. И тут Люсьен увидел то, что ему так настойчиво пытались показать. Тень. От их ног тянулся темный силуэт.

Силуэт одного человека.

– Я ждал кого-то без тени.

Глава 4
СТРАВАГАНТИ

–

Stravagante(ед.ч) странный, чудак Stravaganti (мн.ч) – чудаки (итал)

–

Казалось, что в этом саду время замерло. Или, по крайней мере, замедлило свой ход. Люсьен все еще стоял и смотрел туда, где должна была быть его тень. Родольфо сходил в дом и возвратился с двумя бокалами искрящегося прозрачного напитка.

– Прозекко, – сказал он. —Похоже, ты шокирован.

Люсьен собрался, было сказать, что не хочет пить, но вдруг ощутил жажду и внезапно подумал, что понятия не имеет, какова вода в этом городе. То, где он находился, а главное, когда – так это точно не в двадцать первом веке, и вся красота города не могла скрыть плохой запах от воды в каналах. Он выпил Прозекко. Оно было холодным с резковатым вкусом и, по мнению Люсьена, просто чудесным!

Альфредо, старый мандольер, который доставил его сюда, вышел следом за Родольфо через окно с бутылкой в одной руке и подносом, на котором горкой лежали сандвичи с ветчиной, в другой.

Люсьен почувствовал, что жутко голоден. Когда же он последний раз ел? Пирожные в кофейне с Арианной? Или несколько ложек гоголь-моголя дома перед сном, в другой жизни? Как бы там ни было, похоже, что это было давно, так что он съел три сандвича и выпил два бокала игристого вина, прежде чем смог задать Родольфо первый из вопросов, роившихся у него в голове. Седой ученый, или волшебник, или кем он там был, понимающе сидел молча, пока Люсьен не закончил, есть, хотя сам к еде не притронулся.

– Чувствуешь себя получше? – наконец спросил он.

– Да, большое спасибо, – ответил Люсьен, – вообще-то я чувствую себя просто замечательно.

Он поставил бокал на террасу и потянулся, наслаждаясь ощущением в теле. Не было ни усталости, ни слабости, ни боли. Может быть, из-за вина, но он чувствовал, как энергия растекается по его жилам.

Родольфо улыбнулся.

– Расскажи мне о себе и о своей жизни в другом мире.

– Так вы ничего не знаете? – удивленно спросил Люсьен, который уже причислил Родольфо к

могущественным всезнающим волшебникам.

– Только откуда ты должен быть и, примерно, из какого времени, – ответил Родольфо, – ничего о тебе лично, даже имени.

– Люсьен, – ответил Люсьен, – но здесь, наверное, Лючиано. По крайней мере, так я сказал Герцогине.

– Тогда лучше будем называть тебя именно так, – серьезно сказал Родольфо.

– Я не знаю, что именно вы хотите знать, – продолжил Люсьен. – В моей настоящей жизни я очень серьезно болен. Мне дают лекарство, которое должно со временем помочь, но сейчас от него мне только хуже. А здесь я чувствую себя прекрасно. Со мной абсолютно все в порядке.

Родольфо наклонился вперед, внимательно слушая и не пропуская ни единого слова. Он целый час расспрашивал Люсьена обо всех деталях его повседневной жизни, включая самые тривиальные вещи, например, что они едят и как делают покупки. Его темные глаза сверкали, когда Люсьен описывал совершенно приземленные вещи – супермаркеты, метро, футбольные матчи. Даже пицца, про которую Родольфо, по идее, должен был знать, вызвала у него удивление.

– Круглый плоский хлеб, запеченный с помидорами и сыром? – переспросил он. – Ты уверен?

Люсьен улыбнулся.

– Пиццу делают с разной начинкой, сейчас люди едят все подряд, – и он принялся перечислять варианты.

– У нас в Талии нет всех этих вещей, – Родольфо выглядел сбитым с толку. – И каковы они на вкус?

– Очень хороши – и не обязательно в пицце, – ответил Люсьен. Родольфо откинулся в кресле и потянулся, хрустнув суставами.

– Теперь ваша очередь, – сказал Люсьен, – расскажите мне о Беллеции, о Талии.

– Что ты хочешь знать?

Люсьен обвел рукой вокруг себя:

– Я здесь мало что понимаю. Ну, например, как я здесь оказался, почему уменя нет тени и зачем вы ждали кого-то вроде меня?

Родольфо встал и подошел к каменному парапету. Он поглядел вдаль, на серебряную крышу собора. Затем обернулся и пристально посмотрел на Люсьена.

– Чтобы ответить на твои вопросы, мне придется углубиться в прошлое. Некоторое время назад путешественник явился из твоего мира в мой. Это было сотни лет назад в твоем мире и не так давно в моем. Он первым открыл секрет и стал первым членом Братства, к которому я принадлежу. Он был первым страваганте.

– Что это значит?

– Чудак. А для нас – путешественник между мирами, Он был великим ученым у себя на родине.

Ты мог слышать о нем. Его звали Уильям Детридж. – Родольфо остановился и с надеждой посмотрел на Люсьена, который лишь покачал головой в ответ. – С тех самых пор, как доктор Детридж совершил свое первое путешествие, – продолжал Родольфо, – страваганти работали над принципами, делающими эти путешествия возможными. Это трудная и иногда опасная задача.

Со временем мы узнали об опасностях перехода с одной стороны на другую.

– Как в «Звездном Пути», – сказал Люсьен и сразу понял, что требуются пояснения. – Это телесериал о будущем. Они не должны вмешиваться в пространственно-временной континуум во избежание ужасных последствий. И они не должны пересекаться с цивилизациями чужих. Это Основная Директива.

– Я не все понял, – медленно ответил Родольфо, – но звучит верно, по духу. Каждое путешествие между твоим и моим миром таит в себе опасности, которые нельзя недооценивать.

Путешествия могут совершать лишь те, кто постиг таинства науки стравагации и знакон со всеми подводными камнями и ограничениями.

– Постойте, – сказал Люсьен, – я не знаю ничего об этом. Я просто держал тетрадь и думал о городе. В первый раз это даже не была Беллеция. Я думал о Венеции, которая, как я думаю, в моем мире соответствует Беллеции.

– Ве-не-ци-я – задумчиво повторил Родольфо. – Это звучит не похоже на итальянское слово, но я уже слышал его ранее. Так доктор Детридж называл наш город.

– Как бы там ни было, меня никто не тренировал.

– И, тем не менее, ты страваганте, —ответил Родольфо. – И это делает твое пребывание здесь опасным.

– Почему? – удивился Люсьен. – И вы все еще не объяснили, зачем вообще я здесь.

– Это довольно трудно понять, – продолжил Родольфо, меряя террасу шагами. – Я не все понимаю сам, хотя изучаю эту науку многие годы, Ты сказал «держал тетрадь», Могу я взглянуть на нее?

Люсьен достал тетрадь из кармана своей синей пижамы под его беллецианской одеждой и неохотно протянул ее Родольфо. Родольфо благоговейно взял ее, будто Библию, и спросил:

– Ты знаешь, откуда она?

– Мой отец нашел ее в мусорной тележке на Вэверли Роад, – ответил Люсьен.

– Нет. Что бы это ни значило, это не совсем так. Ее сделали в мастерской моего брата, Эджидио, здесь в Беллеции.

– Тогда как она оказалась в моем мире?

– Я сам отнес ее туда.

Люсьен открыл рот от удивления:

– Вы были в моем мире?

– Конечно, – с достоинством ответил Родольфо.– Разве я не говорил тебе, что я страваганте?

Мысль о Родольфо, вышагивающем по Лондону в своем черном бархате, заставила Люсьена улыбнуться. Скорее всего, его приняли за старого хиппи, и никто даже не удивился – люди сочли его пришельцем из Хэмпстеда, а не из другого мира.

Родольфо вернул Люсьену его красно-пурпурную тетрадь.

– Следи за ней. Никому не показывай. Есть люди, которые хотели бы ее у тебя отнять.

– Зачем? – спросил Люсьен, – Зачем она им?

– Она могла бы помочь им открыть секрет путешествия в твой мир. Более того, в этом случае ты не сможешь вернуться, – очень серьезно ответил Родольфо. – Кого вы имеете в виду? Других стравагантов?

– Страваганти, — поправил его Родольфо. – Нет. Даже если чужой талисман попадет в его руки, истинный член Братства не воспользуется им. Но у нас есть враги. Люди, которые хотят использовать твой мир и принести его волшебство сюда.

– Волшебство? – удивился Люсьен. – Но в моем мире нет волшебства. Он абсолютно обычен.

– И, тем не менее, вы можете переносить большие количества людей в железных коробках под землей, поземле и даже над землей! – сказал Родольфо. – У вас есть машины, позволяющие заказать ужин, который другие машины вам приготовят. У вас есть множество способов общаться с людьми на огромных расстояниях и читать книги из библиотек на другой стороне земного шара.

Разве это не волшебство?

– Нет, – проговорил Люсьен. – Я понимаю, почему вы так это воспринимаете – здесь нет таких вещей, как самолеты, Интернет и мобильные телефоны. Но это не волшебство, это изобретения.

Ну, вы понимаете, технические, научные.

Родольфо выглядел неубежденным.

– То, что я делаю в моей лаборатории – это наука, Но не будем спорить об этом. Именно за вашей наукой, которую я называю магией, охотятся Киммичи.

– Киммичи, – повторил Люсьен, – это ваши враги? Родольфо кивнул.

– Они – одна из старейших семей Талии, – продолжил он. – Большая семья, и все время расширяется посредством браков. Один из них управляет всеми городами Северной Талии.

Некоторыми – неофициально. Они стоят за каждым герцогством или княжеством Талии, за исключением этого, единственного, – Беллеции. Даже Папа – один из них.

– Папа? – удивленно переспросил Люсьен, – у вас есть Папа?

– Конечно, – ответил Родольфо, – наш, фактически, правит Реморой. Но его старший брат, Николо ди Киммичи – вот кто реально правит страной.

– Что они собираются делать, если смогут попасть в мой мир? – спросил Люсьен.

– Если они попадут не только в твой мир, но и в твое время, – ответил Родольфо, – они принесут сюда. все виды магии – лекарства, чтобы лечить болезни; заклинания, позволяющие заставлять вещи двигаться; мистическое оружие, позволяющее убивать и калечить на большом расстоянии... Мне продолжать?

– А страваганти? Что они делают? Разве они не приносят ничего в этот мир?

– Нет, – тихо ответил Родольфо. – Они или, скорее, мы – так как ты уже один из нас, нравится это тебе или нет – не приносим ничего из одного мира в другой, кроме того, что обеспечивает возможность безопасного возвращения. Мы стали хранителями секрета этого способа путешествовать. С тех пор как доктор Детридж совершил свое первое путешествие, нам приходится следить за теми, кто приходит в наш мир и уходит из него.

Люсьен нахмурился.

– Постойте, я кое-чего не понимаю. Я имею в виду, ну разве вы не говорили, что доктор пришел из прошлого моего мира – сотни лет назад?

– Да, из шестнадцатого века. Это были времена вашей королевы Елизаветы.

– У нас сейчас опять королева, – отозвался Люсьен, – Елизавета II. Но если вы ничего не знаете о супермаркетах и всем остальном и носите все эти старомодные одежды, то какой век здесь сейчас?

Родольфо вздохнул.

– Шестнадцатый. Вот почему Киммичи так жаждут получить твою магию из двадцатого века.

– Уже из двадцать первого... – задумчиво поправил его Люсьен. Его мысли бежали все быстрее, он начал понимать всю ситуацию, хотя в его знаниях об этом мире были огромные пробелы. – Вы имеете в виду, что Киммичи не хотят ждать, пока все эти вещи будут изобретены здесь, Таким образом, они хотят ускорить развитие цивилизации?

Родольфо взглянул на него с сожалением:

– Если цивилизация означает возможность убивать большое количество людей одним движением руки – тогда да, именно этого они и хотят.

– Но цивилизация заключается не в этом, – запротестовал Люсьен, – вы же сами сказали – лекарства и все такое.

– Разве они безвредны? И разве Киммичи знают, как применять ту магию, что должна вылечить тебя?

Люсьен представил себе какого-нибудь безумного негодяя в фиолетовом плаще, вводящего химикаты беллецианцу, вовсе не больному раком.

– Нет, для этого нужно быть специалистом, врачом из двадцать первого века, как я полагаю.

– И если бы у них были все эти лекарства и знания, позволяющие воспользоваться ими, – настаивал на своем Родольфо, – ты думаешь, они бы сделали их доступными всем? Нет. Киммичи хотят помогать только Киммичи. Они украдут все, что может сделать их сильнее, позволит им жить дольше и поможет их женщинам выносить здоровых детей и легко перенести роды. А все остальное пусть отправляется к дьяволу.

Сейчас он мерил террасу широкими шагами, разгневанный и весьма пугающий. Постигая правила игры, в которую он оказался, вовлечен, Люсьен порадовался, что оказался на одной стороне с Родольфо. Страваганте мог быть ужасающим врагом.

Внезапно Родольфо остановился, увидев высунувшегося из окна Альфредо.

– Господин, – выпалил он, – ремский посол у дверей. Он хочет встретиться с вами.

Быстро, так же, как и говорил, он сложил большой палец правой руки с мизинцем и прикоснулся средними пальцами к бровям и груди.

– Скажи ему, что меня нет, – нахмурился Родольфо.

– Я пытался, господин, но он видел вашу мандолу внизу, – продолжал старик, – и он сказал, что «его человек» не видел, чтобы вы сегодня уходили.

– Его человек? – возмутился Родольфо. – Так он шпионит за мной! – он повернулся к Люсьену.

– Быстро, в лабораторию. Если шпион следит за дверями, они знают, что ты здесь. Но вот выйти отсюда можно еще несколькими путями. Мы должны спрятать тебя.

Люсьен перешагнул через низкий подоконник вслед за Родольфо, ощущая себя совершенно сбитым с толку. Как ему удастся сбежать? И какое отношение к нему имеет ремский посол?

Родольфо подскочил к стене и схватился за подсвечник в форме павлина с распущенным хвостом.

Подсвечник был просто великолепен, и Люсьен удивился, что не обратил на него внимания, когда в первый раз вошел в лабораторию. Он был сделан из серебра, и все цвета были прекрасно переданы с помощью яркой эмали. Синева павлиньей груди и зелень и пурпур его хвоста сияли в темноте, как маяк, обозначающий безопасную гавань. Родольфо повернул голову павлина на полный оборот, и стена за ним раскрылась.

Люсьен не поверил своим глазам. Потайной ход! «Точно как в «Посвященных», – пробормотал он, а Родольфо уже втолкнул его в проход и вновь взялся за голову павлина. Люсьен успел услышать шаги за дверью лаборатории.

– Просто иди вперед, – сказал ему Родольфо.– Проход приведет тебя во дворец Герцогини.

Слегка надави на дверь, и ты окажешься в ее личных апартаментах.

Люсьен помедлил, услышав эти тревожные слова. Ему абсолютно не хотелось встречаться с Герцогиней наедине! Он скорее предпочел бы оказаться лицом к лицу с тигрицей в ее клетке.

Герцогиня была самым пугающим человеком из всех, кого он здесь видел.

– Стоп! – воспротивился он. – Почему я должен делать это?

Родольфо наклонился близко к нему, его большие темные глаза гипнотизировали Люсьена.

– Потому что за дверью стоит Ринальдо ди Киммичи,– ответил он мягко. – И если он когда-нибудь поймает тебя, то с легкостью убьет за твою тетрадь. Иди! Я последую за тобой сразу, как только смогу. Возьми этот огненный камень, он будет освещать тебе путь. – Он порылся в одежде и положил в руку Люсьена что-то размером и формой напоминающее крупное яйцо. – Скажи Сильвии, что это я послал тебя.

И, толкнув Люсьена внутрь, он закрыл проход, прежде чем Люсьен успел спросить, как поэт времен Елизаветы: «Но кто такая Сильвия?»

Люсьен стоял в секретном проходе и ждал, пока глаза привыкнут к темноте. А темнота была полнейшей. Будто зачарованный, он наблюдал как «яйцо» в его руке начало светиться. Вскоре оно нагрелось и засияло красным светом, мягким, но вполне достаточным, чтобы разглядеть узкий каменный коридор с неровным полом, в котором он находился. Слегка пахло плесенью. Люсьен постоял немного, прислушиваясь к звукам за дверью с канделябром, но сквозь ее толщу не было слышно ничего. Он пожал плечами и пошел вперед. Огненный камень рисовал на стенах причудливые узоры. Он вновь убедился, что не отбрасывает тени.

– Герцогиня, я иду, – тихо сказал он.

* * *

– Посол, что я могу сделать для вас? – Родольфо приветствовал Ринальдо ди Киммичи с ледяным спокойствием, но внутри он просто кипел, возмущенный наглостью этого аристократичного шпиона и его помощника, внизу у ворот.

– Сенатор, – любезно сказал Киммичи, в то время как его взгляд рыскал по комнате. Он получил информацию, что мальчишку привезли из Школы Мандольеров в лабораторию синьора Родольфо, и был весьма заинтригован. Но он не мог прямо спросить, где мальчик.

– Я даю обед в честь Герцогини в посольстве, на следующей неделе, – сымпровизировал он,– и я надеялся, что вы будете присутствовать.

– С удовольствием, – ответил Родольфо, – но вы оказываете мне слишком большую честь, сообщая о приглашении лично.

Оба говорили одно, а имели в виду другое, и встреча была короткой. Родольфо избавился от посла так быстро, как только мог, не нарушая этикета, но не последовал за Люсьеном сразу же.

Сначала он подошел к своим зеркалам и навел одно на канал, поблизости от своих апартаментов,

Там, на ближайшем мосту стояла фигура, закутанная в синий плащ и, казалось, наблюдавшая за игрой волн. По мере того как Родольфо бормотал что-то себе под нос, человек на мосту стал испуганно вертеть головой, как будто чувствуя взгляд волшебника. И через мгновенье мост опустел. Родольфо улыбнулся.

– Слишком много для такого ничтожества, – сказал он.

* * *

Люсьен тихо крался по потайному ходу, залитому красным светом. Время от времени до него доносилась музыка, но приглушенная. Стены, без сомнения, были очень толстыми. Наконец он увидел дверь, очень похожую на дверь в лабораторию, Он остановился, чтобы подумать. Сильвия – это, должно быть, Герцогиня. Друг она или враг? Она явно была другом Родольфо, а значит, на их стороне. Но она была значительно более пугающей персоной, чем Родольфо, так что лучше всего будет подождать здесь, пока ремский посол не уйдет.

Думая о после, он ясно вспомнил слова Родольфо: «Если он когда-нибудь поймает тебя, то с легкостью убьет за твою тетрадь».

Внезапно Люсьен почувствовал себя не только испуганным, но и очень уязвимым. Жизнь в Беллеции была явно более интересной, чем его реальная, с постелью и болезнью, но он не хотел остаться здесь навсегда в случае потери тетради. И что произошло бы там с Люсьеном, если бы его здесь убили? Этих мыслей хватило, чтобы он пулей выскочил в комнату.

На этом его мужество закончилось, и он закрыл глаза, пока дверь за ним закрывалась.

– Ну и ну, кто же это к нам пожаловал? – спросил знакомый голос. Люсьен открыл глаза и заморгал, ослепленный роскошью комнаты, в которой оказался. Напротив него сидела Герцогиня.

Без маски. Ее лицо вовсе не было пугающим, наоборот, оно было ошеломляюще красивым, хотя и не молодым. Большие фиалковые глаза пронизывали Люсьена, пока он с открытым ртом смотрел на нее; губы изогнулись в улыбке, ей было приятно видеть, какое она произвела на него впечатление.

– Тебе нравится то, что ты видишь, мальчик? – сказала она мягко и затем, внезапно сменив тон, произнесла: – Это стоит того, чтобы умереть?

Она щелкнула пальцами и приказала служанке:

– Вызови стражу. Скажи им, что у нас нарушитель.

– Нет, подождите – вскрикнул Люсьен. – Родольфо послал меня сюда!

Герцогиня сделала жест, и служанка остановилась.

– У меня и в мыслях не было, что ты воспользовался ходом без его ведома. Но кто ты?

Она встала и взяла его за подбородок. Люсьен снизу вверх смотрел на высокую женщину.

– Ты один из моих новых мандольеров?

Она не ждала ответа,

– И о чем только думал Родольфо? Он же знает, что всякого чужого, увидевшего меня без маски, ждет смерть.

Люсьен был в панике. Казалось, смерть поджидала его с обеих сторон.

– Он сказал, что я должен перейти сюда, потому что Ринальдо ди Киммичи поднимался к нему. Он сказал, что тот убьет меня.

Герцогиня замерла.

– Ты свободна, – властно приказала она служанке.

– А как же стража, Ваша Светлость? – переспросила та и была одарена взглядом, чуть не обратившим ее в камень.

– Передай, чтобы они почистили оружие, – наконец ответила Герцогиня. Когда служанка вышла.

Герцогиня указала на кресло напротив себя.

– Любой враг Киммичи – друг Беллеции. Беллеция это Я. А теперь, рассказывай, кто ты такой на самом деле.

* * *

К ее собственному удивлению, Арианне было скучно. Да, она находилась не на своем родном острове, вдали от надоедливых взглядов его жителей, Но здесь, в Беллеции, она была совершенно обычной девушкой. Пока она стояла вместе с тетей в очереди за фруктами и зеленью с корзиной в руке, никто не поприветствовал ее по имени, не поинтересовался, как нога ее дедушки. Взгляд Арианны все время устремлялся к собору. Вот к чему привело ее «большое приключение». Вместо того чтобы катать туристов по каналам города, она стала домохозяйкой, и максимум, что она могла совершить – это выбрать самый лучший баклажан. Арианна вздохнула. Не в первый раз ей захотелось знать, что же могло получиться, останься она с Лючиано. Она могла бы назваться его сестрой и, может быть, сумела бы занять его место после ухода Герцогини. Герцогиня! Нечестно, что одна женщина обладает такой властью, тогда как все остальные женщины Беллеции не имеют практически никакой. Арианна ее ненавидела.

В очереди образовался некоторый беспорядок – женщины расступались, пропуская высокую, затянутую в черное фигуру. «Доброе утро, синьор», «здравствуйте, сенатор», – мурлыкали они, делая реверансы и кивая.

Арианна посмотрела вверх, заинтригованная тем, что человек остановился, чтобы поговорить с ее тетей. Леонора казалась взволнованной. Может, у нее новый кавалер? Он был весьма симпатичен и казался хорошей парой для состоятельной вдовы, но разве не ходили по городу слухи про него и Герцогиню?

– Договорились, сегодня днем. Добрый день. Добрый день, дамы. – Он ушел, широко шагая через Пьяцца, оставляя за собой множество учащенно бьющихся сердец.

– Что все это значило? – полюбопытствовала Арианна по дороге к дому. – Я не знала, что вы знакомы с синьором Родольфо.

– Немного. Он однажды помог моему мужу, – ответила Леонора, оглядываясь, не подслушивает ли кто.– Он интересовался тобой, а не мной.

Арианна снова удивилась:

– Мной? Почему это вдруг?

– Понятия не имею. Но он обещал навестить нас сегодня днем и особенно просил меня передать тебе, что у него есть новости от твоего друга Лючиано.

Арианна фыркнула: «Тоже мне друг!» Но так как она не сказала больше ни слова, а Леонора тоже ничего больше не знала, то они обе провели следующие несколько часов, сгорая от нетерпения.

Леонора пыталась справиться с любопытством, вновь и вновь протирая каждый дюйм безукоризненно чистого дома и полируя драгоценный серебряный кофейник.

Арианна делала все, что ей говорили, но мысли ее были далеко.

Сенатор вошел во внутренний двор, когда часы на колокольне пробили три, Он одобрительно оглядел сад, сел и поприветствовал Леонору. После этого он направил свой пронизывающий взгляд на Арианну, и она неволь,но залилась краской. Он был совершенно невозмутим, и девочку охватило странное чувство, что он знает все о ее неудачной попытке стать мандольером. Лючиано, бесчувственная скотина, должно быть, рассказал ему все. Но смущение ее сменилось страхом, когда она поняла, как опасно для нее, что кто-то знает об этом. Когда принесли кофе и пирожные, Родольфо наклонился вперед и учтиво обратился к ней:

– Мне кажется, вы знакомы с моим юным подмастерьем, Лючиано?

– Вашим подмастерьем, сир? Я думала, что он стал мандольером, – Арианна не могла скрыть горечь, прозвучавшую в ее голосе. – Разве Герцогиня не выбрала его?

– Да, – согласился Родольфо. – Но я указал ей на ее ошибку. Обычное недоразумение, ведь он пришел в Школу не дляпоступления. Он просто шел на встречу со мной.