Текст книги "Взгляд в темноте"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

36

К трем утра стало ясно, что их единственная зацепка – номер машины похитителя – никуда не ведет.

Первым ударом оказалось то, что машина зарегистрирована на имя Генри А. Уайта, вице-президента «Международной пищевой компании».

Агенты бросились в дом Уайта в Скарсдейле и установили за ним наблюдение. Но «Понтиака» в гараже не оказалось, и дом, казалось, был надолго заперт. Все окна плотно закрыты, сквозь задернутые шторы видно лишь пятнышко света, и то, скорее всего, на таймере.

Связались с охранником «Международной пищевой компании». Тот позвонил начальнику отдела кадров, который, в свою очередь, дал номер менеджера из департамента Уайта. Менеджер сонным голосом сообщил следователям, что Уайт только что вернулся из трехнедельной поездки в Швейцарию, поужинал с двумя коллегами в «Пасторском ресторане» и оттуда отправился к жене, чтобы провести с нею отпуск на лыжном курорте. Она гостила у друзей в Аспене или Сент-Велли.

В пять часов Стив и Хью поехали в Карли. Машину вел Хью. Стив смотрел на ленту дороги, которая вилась по Вестчестеру и приближалась к Коннектикуту. Машин совсем мало. Многие люди еще спят, обнимают жен, проверяют, укрыты ли дети, не тянет ли сквозняком из открытых окон. В какой дыре, холодной и сырой, заперты Шэрон и Нил?

«Почему я думаю об этом?» – спросил себя Стив. И смутно припомнил статью о том, что, когда люди не властны над событиями, они сосредоточиваются на мелких проблемах. Живы ли еще Шэрон и Стив? Вот о чем надо тревожиться. Господи, пощади их, будь милосерден…

– Что там с «Понтиаком»? – спросил он Хью.

– Видимо, Уайт оставил машину на стоянке и ее угнали.

– И что дальше?

– Ждем.

– Чего?

– Он может их отпустить. Он же обещал. Деньги теперь у него.

– Он так тщательно замел следы. Обо всем подумал. Как же он отпустит двоих человек, которые могут его опознать?

– Не знаю, – признался Хью.

– Может, предпринять что-то еще?

– Если он не сдержит слово и не выпустит их, надо будет раскрыть это дело, рассказать о нем СМИ. Может, кто-нибудь что-то видел или слышал.

– А как же Рональд Томпсон?

– А что он?

– Вдруг он говорит правду? И мы выясним это после одиннадцати тридцати?

– Что вы имеете в виду?

– Есть ли у нас право скрывать, что Шэрон и Нила похитили?

– Я сомневаюсь, что это повлияет на решение губернатора насчет Томпсона. Нет никаких доказательств, что они взяты в заложники, но даже если она так подумает, то может только ускорить казнь. Ее уже критиковали за предоставление Томпсону двух отсрочек. Тем ребятам из Джорджии рубильник дернули сразу. А тому, что у Фокса оказалась кассета с голосом вашей жены, может найтись простое объяснение… и, возможно, оно никак не связано с ее смертью.

Стив смотрел прямо перед собой. Они проезжали Гринвич. Как-то на выходных они с Шэрон гостили здесь на вечеринке у Брэда Робертсона. На Шэрон была черная бархатная юбка и парчовый жакет. Она прелестно выглядела, и Брэд сказал ему: «Стив, если у тебя есть хоть капля мозгов, ты не упустишь эту женщину».

– А после огласки похититель не запаникует? – Он знал ответ, но ему необходимо было спросить.

– Думаю, так и будет, – голос Хью изменился, стал тверже. – Что вы задумали, мистер Петерсон?

Вот он, вопрос. Прямо в лоб. У Стива пересохло во рту. «Просто предчувствие, – сказал он себе. – Возможно, оно ничего не значит. Но если я это затею, то не смогу остановить. А Шэрон и Нилу это может стоить жизни…»

Уныло и потерянно он ждал, словно ныряльщик перед прыжком в неуправляемую стихию. Он вспомнил Рональда Томпсона на суде, юное лицо, испуганное, но непреклонное Я не убивал. Она был мертва, когда я пришел. Спросите мальчика…

– Что бы вы чувствовали, будь это ваш единственный ребенок? Что бы вы чувствовали?

«Это и есть мой единственный ребенок, миссис Томпсон», – мысленно ответил он ей. И заговорил:

– Хью, помните, Бор Кернер сказал, что убийства этих четырех женщин и Нины как-то связаны?

– Да, и вы знаете мое мнение. Он хватается за соломинку.

– А если я скажу, что Кернер прав и смерть Нины связана с этими убийствами?

– О чем вы говорите?

– Помните, Кернер сказал, что не может понять одного – почему у всех остальных были неполадки с машиной, а у Нины не было, и ее задушили дома, а не где-то на дороге?

– Продолжайте.

– Накануне убийства Нина проколола шину. Я задержался на собрании в Нью-Йорке, и вернулся домой после полуночи. Она спала. А на следующее утро, по дороге на станцию, я заметил, что мы едем на запасном колесе…

– Продолжайте.

– Вспомните стенограмму, которую оставил Кернер. Томпсон упомянул, как они с Ниной шутили про то, что неудача обернулась удачей, а она сказала, что покупки влезли в багажник.

– К чему вы клоните?

У нее маленький багажник. Если там было место, значит, она так и не положила в него запасную покрышку. С Томпсоном они встретились после четырех, и она, наверно, сразу поехала домой. Дора в тот день прибиралась и сказала, что Нина отвезла ее домой около пяти.

– А потом они с Нилом вернулись к себе…

– Да, и он пошел играть в поезда. Нина выгружала покупки. Помните свертки на столе? И мы знаем, что в течение следующих нескольких минут она умерла. В тот вечер я осмотрел машину. Запасная покрышка была в багажнике. А на переднем колесе – новая ось.

– Вы хотите сказать, что кто-то привез покрышку, заменил ее, а потом убил вашу жену?

– А когда бы еще заменили покрышку, если не в это время? И если так все и было, тогда Томпсон не виновен. Он действительно мог спугнуть убийцу, позвонив в дверь. Бога ради, выясните у него, была ли покрышка в багажнике, когда он загружал покупки. Мне сразу надо было понять, как это важно. Но я не мог думать о том, что повздорил с Ниной в нашу последнюю минуту вместе…

Хью надавил на газ. Стрелка спидометра с шестидесяти перескочила на семьдесят и сразу на восемьдесят. С первым проблеском рассвета на мрачном небе машина с визгом подлетела к дому Стива. Хью бросился к телефону. Не снимая пальто, он позвонил в тюрьму в Сомерсе и потребовал к телефону начальника.

– Нет, я подожду. – Он повернулся к Стиву. – Начальник всю ночь провел в кабинете, на случай звонка губернатора. Сейчас они бреют парнишку.

– Боже мой.

– Даже если он заявит, что багажник был пуст, это не доказательство. Все это предположения. Кто-то мог завезти ей покрышку, сменить ее и уехать. Томпсон по-прежнему на крючке.

– Мы оба верим, что Томпсон невиновен.

«Я всегда в это верил, – бессильно подумал он. – Боже мой, в глубине души я всегда верил в это и не взглянул правде в лицо».

– Да, я здесь… Большое спасибо. – Хью бросил трубку. – Томпсон клянется, что покрышки не было, когда он укладывал покупки.

– Позвоните губернатору, – взмолился Стив. – Скажите ей… попросите хотя бы на день отсрочить казнь. Дайте трубку мне, если это поможет.

Хью набирал номер администрации штата.

– Это не улики, – сказал он Стиву. – Это цепочка совпадений. Сомневаюсь, что она отложит казнь на этих основаниях. Когда она узнает, что Шэрон и Нил пропали… а вам придется ей об этом сказать… она сочтет это последней отчаянной уловкой.

Поговорить с губернатором невозможно. Со всеми просьбами о дальнейших отсрочках казни следует обращаться к генеральному прокурору. Он будет в восемь часов. Нет, его личный номер нельзя сообщить.

Оставалось только ждать. Когда в окно начал проникать тусклый водянистый свет, Стив и Хью по-прежнему сидели в кабинете, не говоря ни слова. Стив пытался молиться, но в голове вертелось только: господи, они так молоды… все трое так молоды… пожалуйста…

В шесть часов тяжелой неуверенной походкой спустилась постаревшая и измученная Дора и молча принялась варить кофе.

В шесть тридцать Хью поговорил с агентами ФБР в Нью-Йорке. Никаких зацепок. В полночь Генри Уайт улетел в Сент-Велли. Перехватить его в тамошнем аэропорту они не успели. Его увезли на частной машине. Проверялись регистрации в мотелях и аренда квартир. Словесное описание «Понтиака» не дало никаких результатов. Завсегдатаев бара «Мельница» продолжали опрашивать.

В семь тридцать пять с улицы вывернула машина Боба Кернера и затормозила у дома. Он яростно зазвонил в дверь, промчался мимо Доры и потребовал, чтобы ему объяснили, зачем Рональду Томпсону задавали вопрос о запасной покрышке.

Хью бросил взгляд на Стива. Тот кивнул. Тогда Хью кратко все объяснил.

Боб побледнел.

– Вы хотите сказать, мистер Петерсон, что вашего сына и Шэрон Мартин похитили, а вы это скрывали? Когда губернатор узнает об этом, она отсрочит казнь. У нее не будет выбора.

– Не рассчитывайте на это, – предупредил Хью.

– Мистер Петерсон, я сочувствую вам, но вы не имели права не сообщить мне об этом вчера вечером, – резко сказал Боб. – Боже мой, неужели нельзя позвонить генеральному прокурору до восьми?

Осталось всего двадцать минут.

– Двадцать минут – очень много, когда вам осталось жить три часа пятьдесят минут, мистер Тейлор.

Ровно в восемь часов Хью дозвонился до генерального прокурора. Он говорил с ним тридцать пять минут, то нажимал, то спорил, то умолял.

– Да, сэр, я понимаю, что губернатор уже предоставила две отсрочки… я понимаю, что Верховный суд Коннектикута единогласно подтвердил приговор… нет, сэр, у нас нет доказательств… но больше, чем домыслы, кассета… да, сэр, я буду признателен, если вы позвоните губернатору… могу я передать трубку мистеру Петерсону… хорошо, я подожду. – Хью прикрыл трубку рукой:

– Он сейчас позвонит ей, но мне кажется, что он не собирается рекомендовать отсрочку.

Три минуты тянулись очень долго. Стив и Боб не смотрели друг на друга. Наконец Хью сказал:

– Да, я слушаю… но…

Он еще протестовал, но Стив уже услышал короткие гудки. Хью бросил трубку.

– Казнь состоится.

37

Боль. Так тяжело думать, когда боль пронзает все тело. Если бы только можно было расстегнуть ботинок… Лодыжка превратилась в горящую массу, в которую впивался ботинок и врезалась бечевка.

Надо было рискнуть и закричать, когда они проходили терминал. Стоило рискнуть. Сколько времени? Время перестало существовать. Вечер понедельника. Вторник. Может, уже среда?

Как же им отсюда выбраться?

Нил. Совсем рядом слышалось его хриплое дыхание. Он дышал медленно, старался ее слушаться. Шэрон с трудом подавила стон.

И почувствовала, как Нил прильнул ближе, стараясь утешить ее. Он будет так похож на Стива, когда вырастет. Если он вырастет…

Стив. Как бы сложилась ее жизнь со Стивом и Нилом? Со Стивом, испытавшим столько боли…

А для нее все складывалось так просто. Ее отец говорил: «Шэрон родилась в Риме… Пэт – в Египте… Тина – в Гонконге…» А мать добавляла: «У нас друзья по всему миру…» Даже если родители узнают, что она умерла, они не будут одиноки. Когда Стив потеряет Нила, у него никого не останется…

Стив спрашивал: «Почему ты до сих пор не замужем?» Она не хотела ответственности за кого-то еще.

Нил… так боялся, что Люфтсы заберут его с собой. Так боялся, что она отнимет у него Стива.

Она обязана вытащить его отсюда.

Шэрон снова попробовала потереть запястья о блочную стену. Но веревки были слишком туго завязаны и впивались в кожу. Стены они не касались.

Нужно подумать. Единственная надежда – освободить Нила. Выпустить его из этой комнаты. Если он откроет дверь изнутри, взорвется ли бомба?

Ручка на двери туалета. Если Фокс вернется и еще раз позволит ей сходить в туалет, может, удастся вырвать ручку, отломать ее…

Что он сделает с ними, когда получит деньги?! Сознание затуманилось. Время… сколько времен время идет… день сейчас или ночь… отдаленный шум поездов… приди за нами, Стив… я обвиняю вас, мисс Мартин… это и важно, мисс Мартин… никто не слеп так, как не желающий видеть… я люблю тебя, Шэрон я ужасно скучал по тебе… большие ласковые руки на ее лице…

Большие ласковые руки на ее лице. Шэрон открыла глаза. Над ней склонился Фокс. С ужасающей мягкостью его руки скользили по ее лицу и шеи. Он снял с нее повязку и поцеловал. Обжигающие губы, мокрый рот. Она попыталась отвернуться. Не получилось.

– Все кончено, Шэрон, – прошептал он. – Деньги и у меня. Я должен идти.

Шэрон вгляделась в его лицо. Черты проступали как в тумане – блестящие глаза, пульсирующая жилка и тонкие губы…

– Что вы собираетесь сделать с нами? – Говорить, было тяжело.

– Я оставлю вас здесь. И скажу Петерсону, где вас забрать.

Он лгал. Как прежде, он завлекал ее в ловушку, играл с ней. Нет, это она попыталась обмануть его, и тогда он ее оттолкнул.

– Вы убьете нас.

– Правильно, Шэрон.

– Вы убили мать Нила…

– Правильно, Шэрон. А, совсем забыл. – Он наклонился и что-то развернул. – Я прикреплю это к остальным. – Он помахал чем-то у нее над головой. На нее смотрели глаза Нила, глаза на распростертом теле, с затянутым на шее шарфом… Горло сдавил крик, оттолкнув боль и головокружение. Шэрон поняла, что голова у нее ясная, она может смотреть на фотографию и в блестящие безумные глаза человека, держащего ее.

Он вешал снимок на стену над раскладушкой… аккуратно, словно выполнял ритуал.

Шэрон с ужасом следила за ним. Неужели он сейчас убьет их, задушит, как тех женщин?

– Сейчас я поставлю будильник.

– Будильник?

– Да. Он прозвенит в одиннадцать тридцать, и взорвется бомба. Ты ничего не почувствуешь, Шэрон. Тебя просто не будет… и Нила не будет… и Рональда Томпсона не будет…

Аккуратно, бережно он открыл свой чемодан. Вынул будильник, сверил с наручными часами и установил время: восемь тридцать. Среда, восемь тридцать утра. Сигнал он установил на одиннадцать тридцать. И начал подсоединять к будильнику провода.

Три часа.

Он осторожно поднял чемодан, положил в углубление перед дверью. Циферблат был развернут к ней. Стрелки и цифры светились в темноте.

– Ты хочешь чего-нибудь перед моим уходом, Шэрон… стакан воды… или поцелуй на прощанье?

– Я бы хотела сходить в туалет.

– Конечно, Шэрон. – Он наклонился, развязал ей руки, поднял. Ноги не слушались. От боли она задрожала. Глаза застилала черная пелена. Нет… нет… нет… она не может потерять сознание.

Он оставил ее в темной каморке. Она схватилась за ручку и изо всех сил дернула ее, молясь, чтобы та не затрещала. Легкий щелчок. Ручка отломилась. Шэрон провела пальцем по отломанному краю, ощупала зазубрины. Сунула ручку в карман юбки. Если он заметит выпуклость, то решит, что это ее кулак.

Получилось. Он торопился убежать отсюда. Бросил ее на кровать, быстро связал ей руки. Шэрон удалось держать их не очень плотно. Веревки стянули руки не так сильно, как раньше. Рот опять залепила повязка.

Он склонился над ней.

– Я мог бы так любить тебя, Шэрон, и ты могла бы полюбить меня.

Быстрым движением он сорвал повязку с глаз Нила. Нил заморгал, глаза у него опухли, зрачки стали огромными.

Фокс посмотрел на него в упор, перевел взгляд на фотографию на стене и снова на Нила.

Потом резко отпустил голову ребенка, повернулся, выключил свет и в последний раз вышел из комнаты.

Шэрон посмотрела на светящийся циферблат. Восемь тридцать шесть.

38

Кровать Гленды была забросана бумагой – скомканными и начатыми заново листами.

– Нет… четырнадцатого я не сразу отправилась к врачу. Я заехала в библиотеку… запиши, Роджер… там поговорила кое с кем…

– Я начну с новой страницы. Эта уже вся исписана. С кем ты разговаривала в приемной врача?

Они скрупулезно восстанавливали каждую подробность прошедшего месяца. И ни одна не выводила на человека, называвшего себя Фоксом. В четыре утра по настоянию Гленды Роджер позвонил в ФБР и попросил к телефону Хью. Тот рассказал им о встрече.

– Похититель обещал, что Шэрон и Нила можно будет забрать в половине двенадцатого, – сообщил Роджер Гленде.

– Но они же ему не верят?

– Нет, не верят.

– Если это кто-то, кого я знаю, то он из нашего района. Тогда и Нил его знает. И он не выпустит Нила.

– Гленда, мы с тобой так устали, что уже не можем думать. Давай поспим несколько часов. А потом, может, ты вспомнишь. Подсознание работает во сне.

Ты же знаешь.

– Ну, хорошо, – она принялась устало складывать листки в хронологическом порядке.

Роджер завел будильник на семь. Они спали три часа – тяжелым, беспокойным сном.

В семь Роджер сделал чай. Гленда положила под язык таблетку нитроглицерина, умылась, вернулась в кровать и взяла блокнот.

В девять приехала Мэриан. В девять пятнадцать она наведалась к Гленде.

– Мне так жаль, что вы нехорошо себя чувствуете, миссис Перрис.

– Благодарю за сочувствие.

– Не буду вам мешать. Если не возражаете, я потихоньку буду убирать комнаты на первом этаже.

– Прекрасно.

– Тогда к концу недели нижний этаж будет чистым. Вы же любите, когда в доме все блестит, да?

– Да, спасибо.

– Я очень рада, что не подвела вас из-за неполадок с нашей машиной…

– Муж что-то говорил мне об этом, – Гленда выразительно держала наготове ручку.

– Просто ужас. Только потратили четыреста долларов на ремонт. Мы бы не стали столько тратить на старую машину, но Арти такой хороший механик, и муж сказал, что дело того стоит. Ну, я вижу, вы заняты. Хватит мне болтать. Хотите перекусить?

– Нет, спасибо, миссис Воглер.

Дверь за ней закрылась. Через несколько минут вернулся Роджер.

– Я позвонил на работу. Сказал, что меня грипп прихватил.

– Роджер… подожди минутку. – Гленда нажала кнопку на магнитофоне. Снова зазвучала знакомая фраза: «Приезжай на заправку „Эксона“…» Она выключила запись. – Роджер, а когда мы проходили техобслуживание?

– Чуть больше месяца назад. Билл Люфтс порекомендовал одну мастерскую и сам туда съездил.

– Да, и по дороге на работу ты меня там высадил, когда машина была готова… Механика звали Арти, да?

– Кажется, да. А что?

– Машина была готова, но он заправлял ее бензином. Я стояла рядом и разговаривала с ним. На вывеске было написано «А.Р. Таггерт», и я спросила: «А – это Артур?» Потому что Билл называл его Арти…

– Роджер, – голос Гленды звенел. Она села и схватила мужа за руку. – Он сказал мне, что все стали называть его Арти из-за вывески – А.Р. Таггерт, – а на самом деле его зовут Август Роммель Таггерт.

– А я сказал: Роммель… это же известный немецкий маршал?

– И он ответил: да, Роммель, которого прозвали Лисом Пустыни. Как он это сказал – Лисом… а потом это прозвище Фокс… Роджер, я клянусь, что этот механик и есть Фокс и он похитил Шэрон и Нила!

Часы показывали тридцать одну минуту десятого.

39

Она шла в свою комнату. Олендорф сегодня не дежурит, а другой охранник не обратит на нее внимания. Лалли не спала всю ночь. Она заболевала. Артрит просто убивал ее, но дело не только в этом. Съеживалось что-то глубоко внутри. Она это чувствовала. Ей просто хотелось прийти к себе, лечь на кровать и закрыть глаза.

Просто необходимо.

Лалли спустилась вместе с пассажирами на поезд в восемь сорок в Маунт-Вернон и подошла к пандусу. Она захватила побольше газет, чтобы укрыться, но даже не остановилась выпить кофе. Ее мучил лишь голод по своей комнате.

И неважно, что там может оказаться этот мужчина. Она рискнет. Ее приветствовал родной шум генераторов и вентиляторов. Здесь было мрачно, как всегда, но ей нравилось. Тяжелые кроссовки бесшумно ступали по лестнице.

И тогда она услышала.

Приглушенный звук медленно открываемой двери. Ее двери. Лалли спряталась за генератором.

Тихие осторожные шаги. Тот самый мужчина спускался по металлическим ступеням. Лалли отпрянула, вжалась в стену. Попробовать заговорить с ним? Нет… нет… инстинкт подсказывал ей спрятаться. Она видела, как он постоял, вслушался и направился к пандусу. Через минуту он уйдет, и она будет в своей комнате. Если женщина там, она ее спугнет.

Артритными пальцами она стала вынимать ключ из кармана, засуетилась. Слегка звякнув, ключ упал.

Лалли затаила дыхание. Вдруг услышал? Она не решилась выглянуть. Но шаги стихли. Никто не возвращался. Она подождала десять минут, десять долгих минут, пытаясь успокоить бешено колотившееся сердце. Потом медленно, с трудом наклонилась и стала искать ключ. В такой темноте она ничего не видела. Нащупав ключ, с облегчением вздохнула.

Лалли уже выпрямлялась, когда что-то скользнула по ее спине, что-то до дрожи холодное. Она глотнула ртом воздух, когда это нечто коснулось кожи и вошло в плоть, так резко и быстро, что она едва ощутила ослепляющую боль и теплую струйку крови, когда неуклюже осела на колени и взмахнула левой рукой. Погружаясь в небытие, в правом кулаке она сжимала ключ от своей комнаты.

40

В девять тридцать агент ФБР позвонил Хью Тейлору в дом Стива.

– Что случилось?

– Этот Арти… механик… Арти Таггерт.

– Да.

– Был такой парень, Гас Таггерт. Лет двенадцать назад его взяли за то, что он слонялся возле Порт-Аторити. Подозревался в исчезновении шестнадцатилетней беглянки. Мы ничего не смогли доказать, но он с ней что-то сотворил, многие так считали. Его допрашивали и по поводу исчезновения других девушек. Описание внешности совпадает с тем, что да ли вы.

– Отлично. Что еще на него есть?

– Пытаемся установить, где он жил раньше. Работал в нескольких местах в Нью-Йорке: служащий бензоколонки в Вест-Сайде, помощник официанта в закусочной на Восьмой авеню, мойщик посуды в «Устричном баре»…

– Сосредоточьтесь на том, где он жил, выясните, нет ли у него семьи.

Хью повесил трубку.

– Мистер Петерсон, – начал он осторожно, – кажется, у нас появилась новая зацепка. Механик, околачивающийся в баре «Мельница», подозревается в исчезновении нескольких девушек двенадцать лет назад. Зовут Арти Таггерт.

– Механик, – голос Стива стал громче. – Механик.

– Именно. Я знаю, о чем вы думаете. Вероятность невелика, но если кто-то починил вашей жене покрышку в тот день, возможно ли, что она выписала

ему чек? У вас есть аннулированные январские чеки или квитанции двухгодичной давности?

– Да… я посмотрю.

– Не забывайте, мы просто изучаем любую зацепку. На Арти у нас нет никаких улик, кроме того, что много лет назад его один раз допрашивали.

– Ясно. – Стив подошел к столу.

Зазвонил телефон. Роджер Перрис прокричал, что Гленда уверена: механик А.Р. Таггерт и есть Фокс! Хью бросил трубку и хотел было снова позвонить в Нью-Йорк, как телефон зазвонил опять.

– Да! – нетерпеливо рявкнул Хью. Но его лицо изменилось, стало непроницаемым. – Что? Подожди… начни заново.

Стив видел, как взгляд Хью каменел от напряжения. Когда он выхватил ручку, Стив уже протягивал ему блокнот. Не обращая внимания на попытку полицейского заслонить блокнот рукой, Стив впился глазами в страницу, поглощая каждое слово:

Спасибо за деньги. Все на месте. Вы сдержали свое обещание. А я сдержу свое. Нил и Шэрон живы. В одиннадцать тридцать они умрут во время взрыва в штате Нью-Йорк. Из груды камней можете выкопать их тела.

Фокс.

– Повторите еще раз, я хочу проверить, что все записал правильно, – сказал Хью. Минуту спустя, добавил: – Спасибо. Мы с вами скоро свяжемся. – И положил трубку.

– Кто принял звонок? – спросил Стив. Оцепенение милосердно парализовало его способность думать и бояться.

Хью ответил не сразу. Но через минуту вымученно произнес:

– Владелец похоронного бюро в Карли, занимавшийся похоронами вашей жены.

Было девять тридцать пять.