Текст книги "Энохиан. Крик прошлого"

Автор книги: Мэри Эриа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

слезами.

– Каталина! – закричал знакомый голос, от которого я лишь вздрогнула.

Резко остановив бесполезные попытки открыть ящичек, я прижала его к груди, словно он мог

защитить меня. Вжавшись в самый запыленный угол, я замерла и перестала дышать. На

какое-то время в лечебнице повисла мертвая тишина. Словно здесь никого больше не

осталось. А затем снова этот крик.

– Каталина! – звал Джеймс.

– Ты должна выйти к нему, – настойчиво зашептал призрак с голубыми глазами.

Я удивленно покосилась на источник этого шепота. Все тот же спутник, который совсем

недавно придал мне сил, сейчас в точности повторял мою позу, сидя рядом со мной в каморке

и глядя на меня проницательным взглядом.

– Он поможет тебе, – снова уверенно проговорил призрак.

Странно, но его присутствие казалось мне теперь чем-то обычным. Я даже в какой-то мере

видела в этом существе своего друга, хотя и не помнила, откуда знаю его. И знаю ли вообще.

– Каталина! – снова раздался зов, но на этот раз гораздо ближе.

– У него мало времени, – нахмурившись, пробормотал призрак. – Выйди сейчас или он может

истечь кровью, разыскивая тебя по всей лечебнице.

Я до крови прокусила нижнюю губу и отчаянно замотала головой. Не знаю, как Джеймсу

удавалось стоять на ногах после того, как в него выстрелили, не знаю, почему Мич позволил

ему блуждать по лечебнице, не знаю, почему никто не пытался остановить меня, когда я

бежала в это место, но знаю, что я не должна выходить. Я не хочу навредить еще кому-то.

Уткнувшись лицом в свои окровавленные руки, я молилась о том, чтобы исчезнуть. Просто

раствориться в воздухе и никогда больше не существовать. Но это было бы слишком просто.

Так не бывает.

Дверь в каморку распахнулась, и даже сквозь закрытые глаза я почувствовала, как в каморку

хлынул свет. Кто-то опустился рядом со мной на колени и забрал у меня ящичек. Я

продолжала сидеть, прижимая руки к лицу, словно ребенок, и надеясь, что Джеймс уйдет.

Вспомнит о собственных ранах и уйдет. Он должен так сделать.

– Знаешь, – небрежно начал парень, коснувшись своими прохладными пальцами моих рук. -

Это довольно интимное место для двоих.

Он… шутил? Не веря собственным ушам, я медленно отняла руки от лица и взглянула в лицо

парня. Оно выглядело бледным, глаза лихорадочно поблескивали, но смотрели на меня без

осуждения. Без отвращения. И без страха. Почему? Что с ним было не так?

– И я совсем не против просидеть здесь с тобой в полной темноте, наплевав на личное

пространство и прочую ерунду, но боюсь, хлещущая во все стороны кровь из моей раны не

придаст этому моменту шарма. Хотя, это уже дело вкуса, – продолжил Джеймс и едва заметно

приподнял уголки губ в усмешке.

Невольно я перевела взгляд на то место, куда попала пуля. Он наспех перетянул рану какой-

то тряпкой, но этого было недостаточно. Она уже была алой от крови. и было видно, что

Озборн значительно ослаб. Ему нужна была медицинская помощь. Но были ли здесь еще

медики? Был ли здесь вообще хоть кто-нибудь живой, кроме нас? Мысль настолько ужасала, что я чувствовала, как внутри все сжимается, переворачивается и обрывается, но все же я

попыталась взять себя в руки.

– Тебя нужно перевязать, – глухим голосом проговорила я.

Парень согласно кивнул и протянул мне руку ладонью вверх.

– Поможешь? – спросил он, слегка выгнув кончик левой брови.

Поджав губы, я кивнула и поднялась на ноги. Джеймс взял подмышку ящичек, а другой

рукой крепко сжал мою ладонь. Нам удалось дойти до ближайшей процедурной, которые

были в каждом корпусе, но каждый шаг давался парню все сложнее. Пока мы шли, я не

услышала ничего, кроме наших собственных шагов. Больные, которые раньше никогда не

замолкали, разом дали обет мертвого молчания. Я боялась даже подумать, что могла сделать

и с ними. Проходя мимо палат, я намеренно не заглядывала внутрь. Даже природа за окнами

замерла и прекратила свою жизнь. Будто я убила даже незначительный поток ветра,

малейшее пение птиц или покачивание листьев в ветвях деревьев.

– Не думай об этом, – проговорил Джеймс ослабевшим голосом, когда мы вошли в

процедурную, которая была точной копией той, в которой меня держали всего час назад. -

Это не твоя вина.

– Не говори того, чего не знаешь, – резко ответила я, и мой голос практически зазвенел, разносясь по комнате и отбиваясь от стен.

– А ты знаешь? – спокойно парировал Джеймс, подходя к кушетке и садясь на нее. – Знаешь, что произошло и почему?

Я не стала отвечать. Мне не хотелось спорить и самой же доказывать свою вину. Я боялась, что смогу убедить Джеймса в собственных убеждениях, и тогда он возненавидит меня. Я

знаю, что однажды, когда его разум не будет затуманен слабостью и болью, он и сам поймет, что я ужасное существо, но все же сейчас, в эту минуту, такое открытие стало бы для меня

наихудшим ударом. Это бы сломало меня окончательно. Переломило бы последнюю

соломинку, на которой держится все мое естество. И кто знает, как сильно я паду, когда это

произойдет.

Джеймс немного неуклюже стал развязывать тряпку, которая зажимала рану. Его руки

заметно дрожали, и, не выдержав, я подалась вперед и сама завершила начатое. Парень

поднял на меня взгляд, но в нем больше не было ни улыбки, ни самодовольства, ни

недоверия.

– Мне нужна твоя помощь, – тихо шепнул он.

Его лицо было достаточно близко к моему, чтобы я ощутила на своих щеках его дыхание. Не

зная, что ответить или сделать, я просто кивнула, и тогда парень указал на металлический

столик на колесиках в углу процедурной.

– Пуля все еще во мне, – объяснил Джеймс. – Тебе нужно ее вытащить, а затем обработать

рану и перевязать меня.

Я со страхом покосилась на хирургические приборы, которые были разложены на столике.

Они всегда вызывали во мне отвращение и тошноту, но сейчас я была еще и напугана. Разве я

смогу сделать то, о чем меня просит Джеймс? Ведь я никогда ничем подобным не

занималась.

– Ты справишься, – подбодрил меня парень, а затем небрежно передернул плечами. – Ну, или я

умру от потери крови.

– Заткнись, – сухо приказала я и двинулась к столику.

Пока я брала необходимые на мой взгляд инструменты и баночки с разными

дезинфицирующими средствами, Джеймс внимательно наблюдал за мной. Вернувшись к

парню, я с опаской посмотрела на его грязную одежду, которая частично скрывала рану.

– Что мне делать? – едва слышно прошептала я, чувствуя, как бледнею.

Джеймс сделал глубокий вдох и растянулся на кушетке.

– Пуля все еще внутри меня. Не думаю, что она зацепила какие-то важные органы, так как я

все еще жив, но будет лучше, если ты ее вытащишь, – проговорил парень, внимательно

наблюдая за моим лицом.

Я лихорадочно переводила взгляд с лица Джеймса на его раненый бок и обратно.

– Сначала неплохо бы избавиться от одежды, – подсказал Озборн, и как бы он ни пытался

скрыть самодовольство, его губы все же дрогнули в полуулыбке.

Набрав в легкие побольше воздуха, я постаралась как можно осторожней расстегнуть куртку, а затем и рубашку под ней. Мои пальцы быстро окрасились в алый, но я постаралась не

придавать этому значения. Теперь, когда Джеймс лежал предо мной полуголый, я не могла

скрыть смущения, каким бы глупым оно ни было. Краснея, я старалась не смотреть на

точеные мышцы пресса и идеальную бледную кожу. Мое внимание сосредоточилось на

ужасной кровоточащей ране на правом боку.

– Ну? – спросил Джеймс, серьезно нахмурившись.

Мой взгляд заметался повсюду. Что? Что я сделала не так? Ему больно? Черт, я ведь сама не

знаю, что делаю. Может, стоило сделать что-то? Или наоборот не делать?

– Я привлекательно выгляжу с этого ракурса? Я жду восхищенных воплей! – все так же

серьезно, но с широкой ухмылкой спросил Джеймс.

Мне захотелось его ударить. Серьезно. Просто взять и пнуть за такие шутки.

– Не лучше куска плохо прожаренного мяса, – сварливо ответила я.

Джеймс рассмеялся, но тут же поморщился от непритворной боли. И как у него только

хватало сил дурачиться? Особенно в такой ситуации и в таком месте?

– Возьми вот это, – проговорил парень уже серьезней.

Он протянул руку к металлическому столику, который я подкатила к кушетке, и взял

причудливые ножницы, которые были вовсе не острыми, и имели немного загнутые кончики.

Дрожащими руками я взяла злосчастный инструмент, но прежде чем хотя бы приблизиться к

ране, опомнилась.

– Постой! Тебе ведь нужно обезболивающее, – спохватилась я и стала лихорадочно искать

нужную ампулу и шприц.

В лечебнице было очень мало обезболивающих, но мне повезло найти одну дозу в ящике с

медикаментами. Я уже собиралась набрать прозрачную жидкость в шприц, но Джеймс

остановил меня.

– Нет, – сказал он, перехватив мою руку. На его лбу выступил холодный пот. Озборну было

все сложнее оставаться в сознании. – Если ты сейчас вколешь мне это, я сразу же вырублюсь.

Это в мои планы не входит.

– Но ведь тебе будет больно! – воскликнула я.

Джеймс приподнял уголки побледневших губ в очаровательной полуулыбке, которая сейчас

не показалась мне самодовольной. Она была просто милой.

– Все хорошо, воробушек. Просто сделай это.

Дрожащими руками я поднесла хирургический инструмент к ране Джеймса. Он мягко

направлял меня, говорил, что и как делать. Было видно, что он не впервые оказался в

подобной ситуации. Когда я вытаскивала пулю, то тело Озборна напряглось, он вцепился в

края кушетки длинными пальцами, и его спина немного выгнулась дугой. Но Джеймс не

произнес ни звука. Он стерпел боль с достоинством, которым можно было лишь восхититься.

Дальше он объяснил мне, как нужно зашить рану и перевязать ее. Несмотря на мой страх

перед болью Джеймса, я делала все, что он говорит, и вскоре все закончилось. Мне даже

удалось остановить кровотечение, но парень все равно выглядел бледным и измученным.

– Теперь я могу вколоть тебе обезболивающее? – спросила я, указывая на шприц и ампулу.

Джеймс покосился на лекарство и едва заметно скривился.

– Нет, – твердо заявил он. – Мы должны дождаться Мича.

– А где... -начала было я, но дверь процедурной распахнулась, и перед нами появился Мич.

Его одежда была слегка потрепанной, взгляд сверкал, словно у хитрого кота, а под левым

глазом подсыхал глубокий порез.

– Прохлаждаетесь тут? – с притворной веселостью проговорил парень и, повернувшись к

Джеймсу, лукаво усмехнулся. – Ты всегда найдешь повод раздеться перед очередной

девчонкой.

Судя по невозмутимому виду, Мич вовсе не считал меня опасной или ненормальной. Он

держался так непринужденно, будто его брат не был ранен, будто я непонятным образом не

убила сотни людей, и будто мы не были в психиатрической лечебнице, которая была одним

из самых опасных мест, которые я только знала. Мич чувствовал себя, словно на курорте.

– Стараюсь не терять сноровки, – так же небрежно отмахнулся Джеймс и сел, слегка

поморщившись. Он стал натягивать на себя окровавленную рубашку и куртку, словно и не

замечая, насколько его одежда грязная. – Ты все проверил?

– Да, – коротко кивнул Мич, и в это мгновение его беззаботность дала слабину. Я уловила

мимолетный настороженный взгляд в свою сторону, но он быстро снова вернул себе

беззаботный вид.

– Все готово? – снова задал вопрос Джеймс.

– Само собой, – так же коротко ответил Мич.

Я понимала, что они говорят так отрывисто, потому что не хотят посвящать меня в саму суть

разговора, но догадаться о его смысле не составило труда.

– Я убила не только тех санитаров, которые были в коридоре, верно? – тихо спросила я.

Мич и Джеймс коротко переглянулись.

– Мы ведь не знаем, что там произошло, – почесав в затылке, протянул Мич. Он отчаянно

пытался найти какое-то оправдание, но все мы знали, что его нет. У этой гробовой тишины, которая повисла в неугомонной лечебнице, не было оправдания. У меня не было оправдания.

– Это могла быть…

– Случайность? – резко спросила я, неожиданно приходя в ярость.

Мое настроение изменилось так быстро, что никто не успел ничего понять. Я сжала кулаки, вперив взгляд в Мича, который неожиданно стал мне ненавистен. Вся моя рациональная и

миролюбивая половина души куда-то исчезла, сменившись лишь гневом.

– По-твоему, то, что произошло, лишь случайность? – закричала я, и мой голос стал

отбиваться от стен, словно раскаты грома. – Я убила сотни людей лишь потому, что захотела

этого. Я уничтожила всех, кто был в лечебнице, простым щелчком пальцев, и ты смеешь

говорить мне, что это случайность?

– Каталина! – резко прервал мой поток слов голос Джеймса. Он не кричал, не пытался меня

вразумить. Просто произнес мое имя спокойным, усталым голосом, который тут же

подействовал на меня, словно холодные капли дождя. Ярость исчезла, сменившись

раскаяньем и стыдом. Почему я так напала на Мича? Всего из-за нескольких слов я вышла из

себя и превратилась в какое-то ужасное существо. Дикое, подчиняющееся лишь инстинктам, жестокое. Кто я такая, черт побери?

– Прости, – пробормотала я, обращаясь к Мичу, и отступила подальше. Не думаю, что

расстояние комнаты спасло бы этих двух от моих непонятных способностей, но попытаться

все же стоило. – Вам лучше уйти.

Мич, который никак не отреагировал на мою вспышку гнева, повернулся к Джеймсу.

– Я все сделаю, а ты выводи свою подружку. Встретимся у машины, – проговорил парень и, не

дожидаясь ответа, ушел восвояси. Но прежде чем выйти, он оставил какой-то сверток на

столике у выхода. Раньше я не заметила его в руках Мича.

Джеймс поднялся на ноги, но потеря крови здорово ослабила его, и он слегка пошатнулся. -

Думаю, нам нужно уходить как можно скорее, – проговорил Озборн и протянул мне руку.

Я неуверенно покосилась на небольшое окошко под самым потолком. На улице стоял

безветренный солнечный день. Мне хотелось почувствовать это солнце на своей коже, но я не

желала уходить. Теперь такое странное поведение было чуточку более оправданным. Зная, на

что я способна и как это опасно, я понимала свою уверенность в том, что не заслуживаю

жизни на свободе. Возможно, когда-то я добровольно заточила себя в этом месте, надеясь не

причинить никому вреда? Что, если именно от этого меня и лечили? Ведь доктор Оливер был

уверен, что я не такая, как другие. Он ставил на мне эксперименты не просто так. Хотя, он

ставил их не только на мне.

– Кто ты такой? – спросила я Джеймса, внимательно вглядываясь в бледное лицо.

Почему он не боялся меня? Почему вернулся за мной? Где научился так сражаться? Он не

был удивлен моими способностями. На нем доктор Оливер также ставил эксперименты.

Даже Тим, мой бедный друг, не доверял Джеймсу Озборну. Он знал что-то о нем, чего не

знала я. В ту ночь, когда мы пытались сбежать, он как-то его назвал. Словом очень знакомым, но одновременно чужим. Я пыталась вспомнить это слово, но не могла. Оно ускользало от

меня.

– Ты и вправду хочешь говорить обо всем этом сейчас? – устало спросил Джеймс. – У нас

очень мало времени. Мой брат только и ждет того, чтобы сжечь это место к чертям.

– Что? – ошарашено воскликнула я.

– А как еще нам замести следы? – спокойно пожал плечами Озборн. – Мич устроит все так, что люди подумают, будто кто-то из больных умудрился устроить пожар. Это единственный

способ выиграть время и уйти отсюда как можно дальше.

Я ошарашено пялилась на Джеймса, не веря его спокойствию и безразличию. Ему совсем не

было жалко людей, которые погибли. Возможно, некоторые из них были ужасными уродами, но все они были людьми. А больные? Большинство из них никогда никому ничего плохого не

сделали. Они попали сюда по ошибке, а я убила их всех. Я была монстром, который не

заслуживал ничего хорошего. Но Джеймса все это не волновало. Он лишь хотел уйти.

Парень вздохнул, заметив мое замешательство и шок.

– Послушай, – сделав несколько шагов в мою сторону, проговорил Джеймс. – Я знаю, что ты

напугана, и знаю, что ты запуталась. Я и сам еще много не понимаю, но мне нужно, чтобы

сейчас ты доверилась мне. И, возможно, потом мы во всем разберемся.

Я покачала головой, отступая на несколько шагов в сторону.

– Я хочу знать, кто ты. Сейчас. Немедленно, – словно капризный ребенок, забормотала я. -

Иначе я никуда не уйду.

Джеймс закатил глаза.

– Не заставляй меня перебрасывать тебя через плечо, – неожиданно резко проговорил парень, теряя самообладание. – Хотя мне и нужно было сделать это еще в первый раз, когда мы

бежали. Но кто же знал, что ты настолько ненормальная, чтобы вернуться в этот ад

добровольно?

Забросить меня на плечо? Да он и сам-то едва на ногах стоит!

– Ты не понимаешь, для чего я это сделала, – сухо ответила я.

Джеймс повел одной бровью и саркастически усмехнулся. Он мог бы выглядеть дерзко и

вызывающе, если бы холодный пот градом не струился по его вискам и лбу.

– А ты сама-то понимаешь? Ты знаешь, кто ты и почему здесь? – спросил парень так, словно

бросал мне вызов.

Я не знала, что ответить на это. С одной стороны у меня были догадки, но с другой они не

подкреплялись ничем, кроме новых догадок. Я не знала, кто я. Не знала, откуда взялась эта

разрушительная сила и почему она находила выход таким ужасным способом. Но и

оставаться здесь больше не было смысла. Я могла уйти с Джеймсом, а позже покинуть его и

отправиться куда-то, где меня никто не найдет, и где я никому не смогу навредить. Должно

же быть в мире место, в котором я смогла бы прожить всю жизнь в одиночестве? Но смогу ли

я? Люди, которые говорят, что одиночество – это хорошо, на самом деле никогда не были

одиноки. Они лишь напускали на себя браваду ради того, чтобы выглядеть более

привлекательно, не зная, каким болезненным может быть настоящее изгнание. Я никогда не

была одна. У меня был Тим, сейчас у меня, возможно, есть Джеймс. Но однажды я останусь

совсем одна, и кто знает, как долго мне удастся продержаться?

Джеймс снова протягивает мне руку ладонью вверх. Почему он так уверен, что должен

вытаскивать меня из каждой передряги? Ведь мы не так уж и много знакомы, чтобы

проникнуться друг к другу какой-то привязанностью. Но мое сознание тут же опровергает

свои же размышления. Я ведь уже привязана к нему. Каждый раз, когда Джеймсу что-то

угрожает, мне хочется его защитить. Так же, как и ему меня. Это странно, но это согревает

мое сердце. А еще я верю ему. Несмотря на тайны, которые окружают как его, так и меня, я

знаю, что могу верить ему.

Джеймс сделал несколько шагов в мою сторону, но опасно покачнулся. Я тут же подалась

вперед, чтобы стать для него опорой, и парень притянул меня к себе, словно хотел удержать

не только себя, но и меня тоже.

– Я не смогу уйти без тебя, – вполне серьезно зашептал он. – Мы либо уйдем вместе, либо

вместе сгорим.

10. «Нужные люди»

– Обещай мне, воробушек, что, когда я проснусь, ты будешь рядом, – слегка заплетающимся

языком пробормотал Джеймс.

Именно в этот момент Мич пытался усадить брата в сверкающую черную машину, которая

никак не вязалась с пылающим зданием, полным трупов, на заднем фоне. Вопреки всем моим

ожиданиям Мич не казался взволнованным или хотя бы чуть-чуть переживающим за жизнь

Джеймса. Он даже злорадно усмехался, пока его брат бормотал всякие глупости под

действием обезболивающих.

– Да никуда она не денется, – проговорил Мич, заталкивая едва сопротивляющегося Джеймса

в машину. – Уж это я тебе обещаю.

Мне была неприятна такая категоричность в голосе младшего Озборна. Он был так

поразительно уверен в себе и высокомерен, что мог дать фору даже Джеймсу. А ведь до

недавнего времени мне казалось, что это невозможно.

– Нет! – упрямо воскликнул Джеймс, окончательно поддавший действию лекарств. Он

порывисто схватил мою ладонь и притянул к себе, каким-то чудом миновав брата. – Обещай

мне.

– Иначе он не вырубится, и придется слушать эти бредни всю дорогу. Что может быть лучше

обдолбанного в хлам братца? – саркастически проговорил Мич, наблюдая за Джеймсом со

скрещенными на груди руками и злорадной ухмылкой.

Но Мич явно преувеличивал. Несмотря на порывистость Джеймса и его затуманенный

рассудок, он вот-вот должен был свалиться в глубокий сон. Его веки уже достаточно

отяжелели, и я была уверена, что он борется со сном из последних сил. Подожди я хотя бы

минуту, и мне не пришлось бы давать несбыточных обещаний. Ведь я не знала, где окажусь, когда он проснется. И кривя душой я надеялась, что буду очень далеко в этот момент, как бы

неприятно это ни было.

Но все же я не могла так поступить. Не могла отпустить Джеймса в мир снов с

беспокойными мыслями. Разве это было бы честно после всего, через что мы прошли? Разве

он не заслужил хоть какой-то надежды и капли спокойствия?

– Хорошо, – вздохнула я. – Я обещаю, что буду рядом.

– А теперь можешь вырубиться, – милостиво добавил Мич, но в этом не было необходимости, так как Джеймс и так уже осел на заднем сиденье. Его дыхание замедлилось, а глаза

закрылись.

Мич закинул ноги брата в машину и захлопнул дверцу. Я же обошла ее и села с другой

стороны, чтобы уложить голову Джеймса себе на колени, и по возможности избавить его от

новых травм, которые могли появиться в пути. Все-таки машина была совсем не

предназначена для загородных поездок. У нее была массивная и довольно длинная передняя

часть, которая, в общем-то, и составляла пятьдесят процентов от всей машины. Стоило Мичу

сесть за руль и рвануть по ухабистой дороге, как я тут же оценила все неудобства черной

красавицы. Задние сиденья были слишком близко расположены к передним, из-за чего я

набила себе около десятка новых синяков на коленках. Брезентовая крыша то и дело грозила

сильно повредиться от попадающихся на пути веток. Вся машина ходила ходуном,

подпрыгивая на каждом камушке, и я побаивалась, как бы она не развалилась прямо на

дороге. Такие штуковины предназначены для щегольских прогулок по центру Лондона, а не

для загородных поездок, к которым прибавляются массовые убийства, сжигание

психиатрических лечебниц и перевозки тяжелораненых.

И все же Мич казался вполне спокойным и довольным жизнью, пока умело лавировал между

деревьями и выезжал на более приемлемую дорогу. Он весело насвистывал какой-то

незатейливый мотивчик и даже отдаленно не выглядел хоть чем-то обеспокоенным.

– Куда мы едем? – спросила я спустя несколько минут молчания.

– В Саутгемптон, – просто ответил парень. – Там нас ждет небольшое судно и несколько

нужных людей. Мы поплывем в Штаты.

Я с недоверием покосилась на Мича. Что-то внутри меня, совсем маленькая часть, которая

еще не была достаточно сильно приглушенна болью и страхом, тихо нашептывала мне, что

не стоит так уж доверять Мичу или даже Джеймсу. Что я о них знаю? Что они приняли мой

страшный дар как что-то вполне нормальное? Что их не волнуют сотни убитых людей? Что

они вернулись за мной в лечебницу, хотя для этого не было никаких оснований? По крайней

мере, оснований, о которых я могла бы знать. Они не были удивлены моими способностями.

А если и были, то в недостаточной мере. Не значит ли это, что Озборны знают куда больше, чем хотят показать? В конце концов, доктор Оливер жаждал заполучить для своих

экспериментов не только меня, но и Джеймса. Он говорил, что мы не такие, как другие. Что, если у него тоже есть какие-то невероятные способности, но он скрывает это?

Взглянув на мирно спящего Джеймса, я не могла поверить в эти догадки, но хладнокровный

разум мешал сердцу полностью нырнуть в омут дурманящих чувств. Никто никогда не

спасает чужую жизнь ценой собственной, если для этого нет серьезных оснований. Глупо

полагаться лишь на чьи-то чувства. Людям свойственно добиваться своих целей, играя на

слабостях других. И пусть я не хотела верить в злой умысел, я мысленно готовила себя

именно к этому. Ведь я не знаю Озборнов по-настоящему. Я не знаю, чего от них ждать.

Единственное, что мне известно наверняка, так это то, что человеческая жизнь для них не так

уж и важна. Они привыкли к смерти и относились к ней, как к старому другу, а не как к чему-

то страшному. Им попросту было плевать на отобранные жизни.

Именно эти мысли подпитывали мои задумки о новом побеге. Мне не хотелось попасть из

одного плена в другой. Я не собиралась становиться игрушкой в чьих-то руках. Даже если бы

кукловод был мне дорог. Я знаю, что обладаю разрушительной силой, и теперь моим долгом

становилось обуздать ее. Спрятать так далеко, как это только возможно. Сделать все, чтобы

никто, даже я сама, никогда больше не смог воспользоваться моими способностями. И

именно из-за таких раздумий я была уверена, что обречена на вечное изгнание. Мое

одиночество – это единственное, что сможет защитить людей от меня самой. Вся моя жизнь

теперь зависела лишь от того, насколько быстро я бегу не только от окружающего мира, но и

от себя самой.

И все же, перед тем, как снова податься в бега, я должна была узнать кое-что. Я должна

увериться, что те несколько дорогих моему сердцу людей в безопасности. Что они живы.

– Когда Джеймс сбежал из лечебницы, – неуверенно начала я, стараясь следить за лицом Мича

в зеркале заднего вида. – Он был не один. Ты что-нибудь знаешь о парне, который был с ним?

– Об этом ненормальном камикадзе? – усмехаясь, спросил Мич. – Еще бы!

Значит, он знаком с Тимом. Хорошо это или плохо? Я не смогла бы дать однозначный ответ

на этот вопрос.

– Где он? – спросила я уже более уверенным голосом.

То, как по-кошачьи блеснули глаза Мича, мне совсем не понравилось. А его улыбка, которая

крылась в уголках губ, казалась злорадной. Я часто замечала, как Джеймс посмеивается надо

мной той же улыбкой, но обычно она не казалась мне такой уж раздражающей.

– Он жаждал увязаться за нами: «Она моя подруга» и прочая ересь, – фыркнул Мич. – Но мы

убедили его, что это было бы глупо. В конце концов, ни я, ни Джеймс не привыкли идти на

опасное дело с комнатными собачками.

То, как высокомерно и заносчиво отзывался Мич о моем лучшем друге, могло бы взбесить

меня до чертиков, но я постаралась напомнить себе, что бывает, когда я по-настоящему зла.

Мне бы не очень хотелось попасть в аварию на этой чертовой машине из-за собственной

несдержанности.

– И какие же доводы вы привели? – едва сохраняя спокойный тон, спросила я.

Ухмылка Мича стала более явственной.

– Дубинка, веревки и надежно запертая дверь, – почти радостно ответил парень.

В этот момент мне нестерпимо захотелось заехать Мичу по голове чем-то очень тяжелым.

– Где вы заперли его? – чуть ли не скрипя зубами, спросила я.

Мич наконец-то сообразил, что я не разделяю его юмора, и тут же принял более серьезное

выражение, но выглядело оно до того неправдоподобным, что казалось насмешкой. Честное

слово, этот парень не умрет своей смертью.

– Да не волнуйся ты так, – отмахнулся Мич от моего злого взгляда. – Все с ним нормально. Он

ждет тебя на нашем корабле.

– А ты уверен, что ему так уж этого хочется? – сухо спросила я. – Я имею в виду – быть

связанным и запертым в незнакомом месте среди незнакомых людей.

– А что было бы лучше, чтобы он потащился вслед за нами и дополнил ту кровавую картину, которую ты нарисовала в лечебнице? – спокойно парировал Мич.

Я вздрогнула, резко ощутив, как все внутренности обдает режущим холодом. Мич был прав, хотя и выразил свои мысли в не самой мягкой форме. Но ведь правда не всегда бывает

приятной. И она проста: если бы Тим оказался в лечебнице, его тело могло бы сейчас гореть

вместе с этим адским местом. Разве смогла бы я жить после такого? Мне и сейчас была

невыносима мысль о том, что я натворила, но если бы среди мертвецов был Тим… Я

пожелала бы сгореть вместе с его телом.

Всю дорогу, а ехали мы на протяжении всего дня, я больше ничего не спрашивала и не

говорила. Мич тоже казался молчаливым. Внимательно следя за дорогой, он время от

времени выкуривал сигаретку, пуская дым в открытое окно. Эта вредная привычка

моментально вызвала у меня отвращение, но жаловаться я не стала.

Иногда я засыпала. Глядя на мелькающий за окном пейзаж, я время от времени погружалась

в беспокойные сны. Они были полны ванн с кровью, мертвых лиц, чьи глаза смотрели на

меня с упреком, звука ломаемых шей, призраков и чьего-то бормотания. Чем чаще я

вздрагивала, просыпаясь в холодном поту, тем сложнее мне удавалось сдерживать слезы. А

ведь я никогда не была плаксивой барышней.

И все же мне удается сдержать слезы, когда мы подъезжаем к ночной пристани. Она кажется

совсем безлюдной. Прохладный ночной воздух – единственный посетитель этого места. К

берегу пришвартован небольшой пароход. Это единственное судно, которое я вижу.

Стоило нам остановится у самого трапа, который вел на палубу судна, как я тут же услышала, как кто-то торопится к нам навстречу. Первой появилась девушка, чья красота была заметна

даже во тьме. Ее золотистые волосы свободными волнами падали до самой талии. Ее фигура

была изящной и миниатюрной. В ее лице были лишь мягкие, изящные черты, а глаза

походили на безоблачное голубое небо. Она казалась моей ровесницей, и мне тут же стало

неловко за свой внешний вид. Радовало лишь то, что темно-зеленая бархатная мантия

скрывала все мое израненное тело и жалкий наряд, а широкий капюшон надежно прикрывал

лицо. Мысленно я даже поблагодарила Мича, который нашел эту вещицу для меня.

– Почему вы так долго? – тут же набросилась девушка на Мича, который только-только вышел

из машины и сладко потянулся. – Где Джеймс?

– В машине, – небрежно махнул рукой Мич. Его совершенно не трогал встревоженный вид

девушки. – Он, как всегда, халтурит.

– Господи! – воскликнула блондинка, как только открыла дверцу и увидела Джеймса. Он все

еще крепко спал, но было видно, что парень изрядно потрепан. – Ему срочно нужна

медицинская помощь!

– Уймись, Мать Тереза, – осадил ее Мич. – Ему и похуже доставалось. К тому же, он просто

спит.

– Эй! – воскликнула девушка, подзывая к себе двух широкоплечих мужчин, которые только-

только спустились с корабля. – Мне нужно, чтобы вы отнесли Джеймса в его каюту.

Немедленно!

– Словно маленькую принцессу, – саркастически добавил Мич. Двое мужчин рассмеялись, но

все же вытащили обмякшего Джеймса из машины и унесли его на борт корабля. Следом за

ними побежала девушка, даже ни разу не взглянув на меня. Словно я и не существовала. Не

буду врать, говоря, что подобное пренебрежение обидело меня. Совсем наоборот.

Это был мой шанс. Мы с Мичем остались совсем одни на темной пристани, и я могла бы

попытаться убежать. Я уверена, что смогу найти место, где можно спрятаться. Куда бы я

двинулась потом? Как выжила бы в мире, который совершенно не знала? Ведь я провела в

лечебнице так много времени, что все мои представления об этом обществе заключались

лишь в том, что я могла услышать в обрывках чужих разговоров, редких прослушиваний

радио и чтения газет. Этого было мало, но так было нужно.

И все же я не побежала. Не стала даже пытаться. Мне нужно было увидеть Тима. Убедиться, что с ним все хорошо. Если в мое сознание уже прочно засели зерна недоверия к Мичу и