Текст книги "Энохиан. Крик прошлого"

Автор книги: Мэри Эриа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Не оставляя никаких следов своего пребывания здесь, я понадеялась, что до самого утра

никто не войдет в процедурную, и утром врачи решат, что вся та дрянь, которая мучила

парня, теперь в его крови. Это поможет мне выиграть время и составить план действий.

Почему-то мне совсем не хотелось оставлять Озборна одного. Я стояла у его кушетки, наблюдая, как его грудь мерно вздымается и опускается, как длинные ресницы отбрасывают

тени на щеки и как его сухие губы слегка приоткрылись. Он казался слишком беззащитным, пока спал, и мне не хотелось, чтобы этим кто-то воспользовался. Подобные чувства были для

меня совсем незнакомыми, но мне казалось, что они не так уж и плохи, пока я в них не

признаюсь вслух. В конце концов, разве стремление защитить кого-то так уж плохо? Пускай

этим кем-то и будет парень, который совсем недавно пытался меня убить.

Я осторожно убрала прядь мокрых от пота темных волос с лица парня.

И все же мне нужно было возвращаться в свою палату. Просто чудо, что до сих пор никто не

поднял весь персонал на ноги из-за моей пропажи. Должно быть, из-за грозы санитары и

медсестры были куда более заняты невменяемыми и перепуганными больными. С чего бы им

интересоваться моей скромной персоной?

Мне удалось выскользнуть из процедурной, пройти по коридорам и вернуться в свою палату

незамеченной. Забираясь в холодную постель, я очень хорошо понимала, что с завтрашнего

дня все будет по-другому. Завтра я перестану быть просто безропотной пациенткой, которая

относится к своему заключению как к чему-то само собой разумеющемуся.

Завтра я стану чем-то большим.

4. Союзники и жертвы

– Что ты сделала? – чуть не сорвавшись на крик, спросил Тим.

Больные и несколько санитаров взглянули на нас, но тут же потеряли всякий интерес к нашей

беседе. Крики в общем зале были обыденностью.

Вздохнув, я уставилась на свои сцепленные и все еще перевязанные руки, лежащие на

коленях. Тим явно не пришел в восторг от моих ночных похождений после того, как я

рассказала ему обо всем, что услышала или увидела прошлой ночью.

– Это безумие! – выдохнул мой друг, резко откидываясь на спинку потертого кресла. Тим

яростно ворошил свои темно-русые волосы, которые свисали на лицо засаленными прядями.

– А чего ты ожидал в подобном месте? – грустно улыбнувшись, спросила я.

Тим покачал головой и резко дернулся в своем кресле, закинув ногу на ногу, а потом снова

вернулся в исходное положение. Сегодня он был более дерганным, чем обычно.

– Я не понимаю, зачем ты это сделала, – пробормотал парень, и его взгляд стал

затуманиваться, будто разум моего друга стремительно мчался куда-то очень далеко от тела. -

Это могло плохо закончиться.

– Все закончится еще хуже, когда эксперимент над Джеймсом закончится, и они возьмутся за

меня, – сухо заметила я. Мне даже не хотелось думать о том, к каким именно последствиям

все это могло привести.

Тим поднял на меня затуманенный взгляд, и лишь на мгновение я увидела в его глазах

проблеск света, но и этот скудный огонек погас слишком быстро.

– Ты ведь понимаешь, что если мы станем что-то делать, то нашей жизни конец? – осторожно

осведомился Тим.

– Конец? – выпучив глаза, в явном шоке воскликнула я. – Ты это называешь жизнью? Очнись, Тим!

Парень покачал головой, а затем подтянул к себе колени и положил на них подбородок. Все

его тело стало медленно раскачиваться вперед-назад, назад-вперед. Что-то странное

творилось с моим другом, и чем больше я за ним наблюдала, тем больше в моей душе

вспыхивали все новые огоньки беспокойства. Что эти твари сделали с ним? Неужели Джеймс

был не единственным, на ком ставили эксперименты?

– Знаю, – глухо проговорил Тим, вырывая меня из задумчивости. – Круто мечтать о чем-то

другом, но подумай, Тали! Разве мы знаем что-нибудь о жизни вне этих стен?

Тим махнул рукой, указывая на зал, полный больных. В его глазах все еще стоял туман, а

руки подрагивали.

– Ни ты, ни я ничего не помним о том, что было до лечебницы. Что, если это к лучшему? Что, если наше прошлое слишком ужасно, чтобы о нем помнить?

Я потерла пальцами переносицу, пытаясь сосредоточиться на словах Тима и вникнуть в них, но чем больше я думала, тем менее разумными они мне казались. А ведь совсем недавно я

согласилась бы с ним.

– Никто никогда не навещал нас, – тем временем продолжал мой друг. – Никто никогда о нас

не беспокоился. Мы помним только то, что происходило в этих стенах. Я знаю, что здесь

ужасно, но ведь были и светлые моменты.

Я покачала головой, и из-за этого несколько темных прядей упали мне на лицо.

– Не понимаю.

Тим нетерпеливо посмотрел на меня, словно я не осознавала очевидного.

– Я помню только тебя, Тали! – горячо заговорил мой друг, все больше и больше нервничая. Я

даже заметила румянец на его бледных щеках. – Ты мое прошлое, настоящее и будущее. Мы

всегда были вместе и всегда будем. Ты ведь знаешь, что выхода из этой лечебницы не

существует. Не для таких, как мы. Мы с тобой можем лишь приспособиться и жить, как

жили. Возможно, то, что ты видела прошлой ночью, это лишь попытки сделать нас лучше?

Что, если доктор Оливер и другие просто пытаются найти лекарство против нашего безумия?

Поначалу я оторопела. Тим никогда не говорил мне о том, в какой мы ловушке. Никогда не

признавал нас безумцами. Мне не нужны были эти подтверждения, ведь я и сама всегда знала

правду. Никогда не забывала. Но одной из основных причин, по которой мы дружили, была

именно иллюзия. Я любила Тима за то, что он умел мечтать и заставлял меня ненадолго

упорхнуть из этого ужасного места, а теперь, после всего того, что он только что наговорил, я

чувствовала себя так, будто меня предали. Это разожгло внутри меня злость и отвращение.

Еще никогда я не испытывала ничего подобного по отношению к Тиму.

Медленно поднявшись на ноги, я привлекла его внимание. Тим заглянул мне в лицо, и его

глаза расширились, а пелена тумана немного спала. Я наклонилась к своему другу так

близко, что наши носы чуть ли не соприкоснулись. Сверля его взглядом, я зашептала очень

низким голосом:

– Они уничтожат меня, – внятно прошептала я. – Они уничтожают всех нас день за днем, но

теперь все станет намного хуже. Я знаю, что доктор Оливер затевает что-то очень страшное.

И это не лекарство. Это даже не смерть. Это что-то гораздо хуже. Я видела, что он делал с

Джеймсом, и знаю, что все это настигнет и меня. И знаешь что, Тим? Я не собираюсь ждать

своего приговора.

Тим несколько раз моргнул, будто до него медленно доходил смысл моих слов, но когда он

открыл рот для того, чтобы ответить мне, я уже выпрямилась и зашагала к другой части зала.

Мне не хотелось больше оставаться в этом месте ни минуты, и поэтому я быстро

направилась к небольшой комнатке, где был туалет. Сюда больные могли входить без

сопровождения санитаров, но только строго по одному и без каких-либо предметов в руках.

Замка на двери тоже не было.

Эта комнатка была совсем маленькой. Один унитаз, к которому было даже страшно подойти, до такой степени он грязный, жалкий умывальник и загаженное зеркало в деревянной оправе

над умывальником. Я взглянула в это зеркало и замерла, словно статуя. Вся моя злость

испарилась, сменившись страхом.

Прямо за моей спиной стоял какой-то парень, которого я ни разу не видела. По крайней мере, мне казалась, что я не видела его прежде, но одновременно черты его лица казались мне

смутно знакомыми. Бледная кожа, от которой шло непонятное сияние, ярко-голубые глаза, едва заметные скулы и пухлые губы. У него были такие же темные волосы, как у меня, вот

только во всем остальном он не походил на человека. Точнее, походил, но все же казался

словно… словно не отсюда. Странная потрепанная одежда. Кровавое пятно, расплывающееся

на его груди. А еще меня смущал тот факт, что я могла смотреть на парня и одновременно

сквозь него. Я не могла отвести взгляда от его пронзительных глаз, которые смотрели на меня

с серьезным и задумчивым выражением.

По спине пробежались мурашки, а на лбу выступили капельки холодного пота.

Зажмурившись, я отчаянно покачала головой. Это не могло быть реальностью. Это

невозможно. Наверное, все дело в том, что этим утром я смогла провести медсестер и

избавиться от своих лекарств вместо того, чтобы принять их. Таблетки, которые я принимала

каждый день столько, сколько себя помню, этим утром впервые отправились в путешествие

по канализации. Таким образом я надеялась избавиться от дурмана, который они приносили в

мою жизнь, и прочистить мысли. Мне казалось, что, отказываясь от лекарств, я смогу найти

решение всех своих проблем, но я не думала, что мой мозг станет играть в такие игры.

Неужели Тим и все остальные были правы? Я действительно безумна?

– Это нереально, – прошептала я сама себе, а затем резко распахнула глаза.

Ни в зеркале, ни во всей этой дыре никого не было. Только я и страх. Мой собственный

страх, который погнал меня прочь из туалета. Распахнув двери, я так резко выскочила

обратно в общий зал, что даже не заметила, как налетела на кого-то. Потеряв равновесие от

столкновения, я уже была готова приземлиться на пятую точку, но сильные руки удержали

меня, не дав упасть. Подняв глаза, я заметила спокойный взгляд серо-голубых глаз и

кривоватую усмешку.

– А вы чего хотели? От этих жутких унитазов только бежать и следует. Попрошу записать, что у меня жуткая фобия, связанная с этими штуковинами, – проговорил Джеймс веселым

голосом кому-то за моей спиной. Он не растерялся ни на секунду, хотя я и налетела на него.

Уставившись на Джеймса примерно так же, как и на призрака в зеркале, я не могла поверить

тому, что вижу. Опять. Джеймс же, убедившись, что я твердо стою на своих двоих, медленно

убрал руки с моих плеч и отступил на шаг. Он выглядел совершенно нормально. Лицо свежее

и без каких-либо следов пыток, одежда такая же, как и у всех, стоит ровно и улыбается.

– Как ты... – пробормотала я, а затем резко захлопнула рот, заметив недовольный взгляд

санитара, который стоял ближе других к нам. Наверное, именно с ним говорил Джеймс, когда

я выскочила из туалета.

Парень не обратил на злобного гоблина никакого внимания и, взяв меня под руку, повел к

большому окну. Тима я в зале не увидела, и это заставило меня пожалеть о недавней вспышке

злости. С ним было что-то не так. а я зациклилась на себе и попросту не хотела слушать. Что

я за подруга, если вот так просто пренебрегаю Тимом?

Джеймс усадил меня в мое кресло и пододвинул кресло Тима так близко, как это только было

возможно. Когда парень уселся напротив меня, его лицо казалось безмятежным и спокойным, но было что-то в этих серо-голубых глазах. Что-то, что подсказывало – он не забыл о ночи, когда я была рядом с ним.

– Как дела? – просто, с легкой улыбкой в уголках губ, спросил Джеймс.

Я смотрела на парня широко распахнутыми глазами. Мой шок шел на убыль, и тогда я

поняла, как, должно быть, глупо выгляжу со стороны.

– Н-нормально, – заикнувшись пробормотала я и ужасно покраснела, чувствуя стыд за свой

детский лепет. – А как твои?

Джеймс усмехнулся чуточку шире.

– Все отлично, – бодро проговорил он. – Ну, и каков план?

Я нахмурилась, не понимая смысла его слов.

– О чем ты? – уже более уверенно спросила я.

И откуда взялась эта стеснительность и неловкость? Почему присутствие Джеймса

заставляет мои мысли путаться? А ведь сам парень кажется вполне уверенным в себе,

несмотря ни на что. Его-то моя персона не волнует.

– Ты что-то задумала, – придвинувшись ко мне еще ближе, прошептал Джеймс. Его теплое

дыхание стало ощутимым на моем лице. Теперь я покраснела еще больше. – И я хочу в этом

участвовать.

Удивленно вглядываясь в глаза Озборна, я пыталась понять, чего он хочет на самом деле. Его

игривая улыбка никак не вязалась с огнем, который пылал в глазах. Откуда в нем было

столько… смелости? Или же это был проблеск безумства? Тим, мой друг, которому я могла

доверять все на свете и в котором, до сегодняшнего утра, была полностью уверена, и тот

отказался меня даже слушать. Но вот он, Джеймс Озборн. Сидит, как ни в чем не бывало, и

призывает меня к составлению каких-то планов. Он помнит прошлую ночь и наверняка

думает, что увиденное мною теперь многое изменит. Он был прав. Но готова ли я доверять

ему настолько, чтобы идти против больничной системы вместе? Где гарантия, что он не

предаст меня?

– Почему я должна тебе что-то рассказывать? – тихо спросила я.

Джеймс едва заметно нахмурился. Одна-единственная складочка между бровями говорила о

том, что он не так уж безмятежен, как хочет казаться. Со стороны никто бы даже ничего не

заметил, но я сидела достаточно близко, чтобы видеть любые изменения в его лице.

– Мы с тобой кое-что знаем, – проговорил парень, тщательно подбирая слова. – И это может

нам помочь или же может нас уничтожить. В любом случае, в одиночку ни тебе, ни мне во

всем этом дерьме не разобраться.

Наверно, Джеймс был прав – одному здесь не выжить, но ведь я не была одна. У меня был

Тим. Или же нет? В данный момент я не была уверена в тех людях, которые меня окружали.

Все менялось.

– Нужно узнать, что они вкалывали тебе и какого результата ожидали, – выпалила я прежде, чем успела подумать.

Джеймс одобрительно кивнул.

– С чего начнем? – просто спросил он, ни на секунду не усомнившись в моих словах.

Что, если он действительно доверял мне? Что, если и вправду думал, будто у меня есть план?

И был ли он у меня на самом деле? Так или иначе, Джеймс на данный момент мой

единственный союзник. Не думаю, что этим стоит пренебрегать.

Я оглянулась по сторонам, размышляя над его вопросом. Как узнать о планах злобных врачей

в психиатрической лечебнице? В памяти всплыл образ доктора Оливера и его ассистентки, которая усердно записывала каждое слово.

– Нам нужны ключи от наших палат, – пробормотала я в задумчивости. – Если мы сможем

выбраться из них ночью, то у нас появится шанс взглянуть на документы, хранящиеся в

кабинете доктора Оливера.

Джеймс задумался над моими словами, и его взгляд тоже стал блуждать по общему залу.

– Предоставь это мне, воробушек, – спустя минуту кивнул парень, а затем на его лице

появилась бесовская усмешка.

Тяжелые металлические двери захлопнулись за моей спиной. В замке повернулся ключ, и я

услышала удаляющиеся шаги. Спустя несколько минут весь корпус погрузился во тьму.

Вскоре стали слышны голоса больных. Их крики, сопение, шепот, песни. Господи, как же я

ненавидела все эти звуки!

Несмотря на то, что прошлой ночью я проспала совсем немного, сейчас усталость совсем не

ощущалась. Джеймс пообещал, что раздобудет ключи и, вопреки здравому рассудку, я ему

поверила. Теперь, ходя из угла в угол, я не могла не чувствовать нарастающего беспокойства.

Что, если ему это не удастся? Или его засекут? Тогда санитары, у которых он, очевидно, намеревался украсть ключи, не оставят на парне живого места.

Минуты тянулись слишком долго. Я не знаю, сколько раз успела пройти из одного угла

палаты в другой, но, судя по тому, как ныли ноги, прошло несколько часов. Присев на

краешек кровати, я прислушалась ко всему, что происходило в корпусе. Большинство

больных уснули под действием своих лекарств или дубинок санитаров. Некоторые еще

стонали или бормотали что-то, но таких осталось совсем мало.

Лунный свет освещал мою палату достаточно хорошо, чтобы я смогла разглядеть свои

перебинтованные руки. Как же я все-таки получила свои раны? Нахмурившись, я стала

распутывать грязные бинты, и вот они уже валяются у моих ног, а я смотрю на сотни

маленьких и больших порезов на своих ладонях. Словно кто-то заставил меня пройтись на

руках по битому стеклу.

В голове неожиданно всплыл какой-то размытый образ. Я почувствовала холодный пол под

своими руками и коленами. В темноте стали различимы пятна крови. Моей крови, которая

оставляет следы на деревянном и кафельном полу. Я вспомнила сильный страх, а вслед за

ним и злость. Зарываясь все глубже в свою искореженную и разорванную на кусочки память, я пыталась найти что-то более весомое, чем смутные обрывки. Лекарства больше не

затуманивали мой разум, и я надеялась, что смогу вспомнить что-то важное. Но каждый раз, стоило мне приблизиться к чему-то конкретному, как воспоминания тут же ускользали.

– Тали! – шепотом позвал меня голос из-за двери.

Я резко вскочила на ноги и подлетела к дверям. В маленьком окошке появилось лицо

Джеймса. Он тихо перебирал связку ключей, пытаясь подобрать нужный. Минута – и вот

замок с легким щелчком поддался, и дверь слегка приоткрылась. Я тут же выскочила в

коридор, и Джеймс снова закрыл мою палату на замок.

– Куда идем? – спросил парень.

Я не смогла как следует рассмотреть его лица, но в голосе услышала самодовольство. Он был

горд тем, что сдержал обещание, и я не посмела бы упрекнуть его за это. Джеймс и вправду

сотворил нечто невероятное.

– В кабинет доктора Оливера, – с готовностью зашептала я.

Парень кивнул, и я ощутила, как его прохладная и сухая ладонь берет меня за руку. Первым

порывом было вырваться, но потом я передумала. Нам придется пройти половину лечебницы

в потемках и будет лучше, если мы точно будем знать, где находится напарник.

Всю дорогу мы шли в молчании. Джеймс крепко держал мою руку, и мне не хотелось

признаваться себе в том, что от этого я чувствовала себя куда более спокойно. Парень

внимательно прислушивался к любому шороху и без проблем находил самые безопасные

пути к нужному кабинету. Складывалось впечатление, что он знает эту лечебницу гораздо

лучше меня или кого бы то ни было еще. Но если он действительно все знал, то зачем ему

была нужна я? Он бы и сам со всем справился.

Я почувствовала, как Джеймс резко остановился, а в следующее мгновение он с силой

потянул меня на себя, и вот мы уже оказались в небольшой каморке со швабрами и тряпками.

Здесь было настолько тесно, что парню пришлось плотно прижать меня к себе, и только тогда

ему удалось прикрыть дверь.

Послышались чьи-то шаги и приглушенные голоса. Разобрать слов не удалось, так как я

гораздо более четко ощущала мерный и уверенный стук сердца Джеймса. В нос ударил запах

парня и едва уловимый аромат самого дешевого мыла, которое нам выдавали по дороге в

общие душевые. Руки Джеймса лежали на моей талии и спине. Он будто и не замечал нашей

близости до тех пор, пока мимо каморки не прошли несколько санитаров, и их шаги не

затихли за углом.

Ему нужно было отпустить меня. Опасность временно миновала, и мы могли выйти из своего

жалкого укрытия, но Джеймс слегка опустил голову, и теперь кончики его темных волос

защекотали мое лицо. Парень как-то странно посмотрел на меня, а потом я увидела

кривоватую усмешку и блеск в глазах.

– Весьма компрометирующая ситуация, ты не находишь? – насмешливо спросил Джеймс.

Мое сердце сделало невероятное сальто, подскочило к горлу, а затем пустилось в галоп. Я

ненавидела этот орган за то, как он меня выдал, ведь Джеймс наверняка улавливал бешеный

стук. В подтверждение моих догадок парень довольно кивнул.

– Как-нибудь обязательно повторим, но сейчас нужно двигаться дальше, – объявил Джеймс и

выбрался из каморки, таща меня следом.

Моя неловкость достигла нового уровня.

Остаток пути мы прошли без приключений. Если в корпусах, где размещались палаты

пациентов, мы еще и могли нарваться на санитаров или медсестер, то отделение, где были

кабинеты персонала, казалось пустынным. Многие ушли домой, а те несколько дежурных

врачей, которым полагалось быть всегда наготове для экстренных ситуаций, мирно спали в

комнате отдыха.

Я быстро нашла нужную дверь, так как хорошо знала, где ее искать. Кабинет доктора

Оливера был почти в самом конце длинного коридора без окон. Нам приходилось ступать

практически на ощупь, но это не стало проблемой.

Джеймс очень тихо перебрал связку ключей, но ни один ключ не подошел к замку.

– Черт, – прошептал парень раздосадовано.

Меня накрыла волна разочарования. Неужели мы зашли так далеко ради закрытой двери? Я

стала оглядываться в темноте, ища какой-то способ найти выход из сложившейся ситуации, но ничего путного в голову не пришло.

– Как далеко ты готова зайти? – неожиданно выпалил Джеймс.

Я попыталась рассмотреть в темноте его лицо, но это мне не удалось.

– О чем ты?

– У меня есть ключи только от палат пациентов. Никакие кабинеты или выходы из лечебницы

они не откроют. Мы не сможем сбежать, если что-то пойдет не так, – вкрадчиво проговорил

Джеймс. Будто я сама этого не понимала. Выходов из лечебницы было от силы три, и каждый

из них охранялся слишком хорошо, чтобы хотя бы попытаться выбраться. Но зачем Джеймс

говорил мне это?

– Что ты задумал? – осторожно спросила я.

– Я вскрою дверь, и скорее всего это привлечет внимание, – спокойно ответил парень. – Тебе

придется действовать очень быстро.

И тут до меня дошел смысл всего того, что мы сделали. Джеймс с самого начала имел свой

собственный план. Он втянул меня в свою авантюру, зная, что позже у меня не будет иного

выхода, кроме как помочь ему. С самого начала он только делал вид, будто следует моим

планам. Но вместо злости или негодования я лишь ощущала удивление. Удивление из-за

того, что парень, оказавшийся в лечебнице совсем недавно, был подготовлен практически к

любому сценарию, по которому могли развиваться события.

Наверное, Джеймсу не нужно было освещение, чтобы почувствовать мое замешательство. Он

взял мои ладони в свои, и на этот раз это не имело ничего общего с боязнью заблудиться.

– Поэтому ты взял меня с собой, да? – тут же выпалила я. – Ты знал, что ни один из ключей не

подойдет.

Джеймс громко вздохнул, и его дыхание коснулось моих щек.

– Этот эксперимент, – пробормотал парень. – Он касается не только меня. Они хотят узнать

нечто такое, о чем людям лучше не знать.

– И что же это? – резко спросила я. Осознание того, что Джеймс знал гораздо больше моего и

скрывал это, начинало разжигать во мне злость.

– Доверься мне, ладно? – тихо спросил парень, и я почувствовала холод метала в своей

ладони.

Теперь связка ключей была в моих руках. – Как только я выбью дверь, спрячься в кабинете. Я

отвлеку тех, кто придет, и когда они уведут меня, у тебя будет немного времени на то, чтобы

найти нужные документы.

Этот план был безумием. Джеймс не мог заставить меня пойти на такое. Я хотела остановить

его. Хотела оттащить от кабинета и заставить вернуться в палату, но я не успела. Руки

Джеймса отпустили меня, а в следующее мгновение я услышала громкой скрежет и грохот.

Он выбил деревянную дверь кабинета, и та рухнула на темно-зеленый ковер в логове доктора

Оливера. Коридор залил лунный свет.

– Быстрее! – рявкнул Джеймс и толкнул меня в кабинет.

Грохот, который он создал, поднял на ноги отдыхавших врачей и медсестер. Я услышала, как

санитары уже бегут по соседним коридорам. У меня не было времени думать о том, что они

сделают с Озборном. Я лишь знала, что он только что пожертвовал очень многим ради того, чтобы я смогла узнать правду. И я не имела права подвести его, даже если Джеймс сделал это

все без моего согласия.

Скрывшись за широкими портьерами в кабинете доктора Оливера, я услышала, как

несколько десятков шагов становятся все ближе. На полу появились яркие тени. В коридорах

загорались лампы, делая Джеймса беззащитным. Слегка высунувшись из-за портьеры, я

взглянула на дверной проем прямо напротив меня.

Джеймс стоял спиной ко мне, но я видела, как напряглись его мышцы, а руки сжались в

кулаки. Он был готов к бою, и это поражало. Никто никогда не бросал вызов системе

лечебницы. По крайней мере, это не делали осознанно. Но Джеймс стоял прямо лицом к лицу

с приближающимися ублюдками в белых больничных костюмах и терпеливо ждал

столкновения.

Они налетели на него, словно рой разгневанных ос. Санитары окружили Джеймса, лишь

мельком взглянув в кабинет доктора Оливера. Они были уверены, что Озборн один. Эти

твари набросились на парня, но тот не собирался быть легкой добычей. Его движения были

такими быстрыми и точными, что уследить за ними было практически невозможно. Ему

удавалось отправлять в нокаут одного громилу за другим. В какой-то момент я даже

подумала, что Джеймс попросту пробьется через это облако людей в белых костюмах и

сможет вырваться на свободу. Я хотела, чтобы он сделал это.

Но все не могло быть так просто.

Какая-то миниатюрная медсестра смогла пробраться Джеймсу за спину и как раз в тот

момент, когда парень собирался напасть на очередного санитара, она всадила ему в спину

шприц полный каких-то успокоительных. Мне пришлось зажать рот рукой, чтобы не

вскрикнуть и не выдать себя.

Движения парня стали не такими быстрыми, но какое-то время он все еще удерживал свое

превосходство над противниками. Тем не менее, чем больше адреналин разгонял по его телу

отраву, тем труднее ему становилось защищаться. Один из санитаров смог с силой ударить

парня по лицу, и тот повалился на пол. Джеймс попытался подняться, но стоило ему встать

на четвереньки, как другой санитар изо всех сил заехал ему носком ботинка по животу.

Джеймс резко перевернулся на спину и закашлялся. Я отчетливо увидела выступившую

кровь на его губах.

Желание выскочить из укрытия и напасть на подонков становилось все сильнее. Злость стала

настолько всепоглощающей, что я сжала руки в кулаки, и они задрожали от напряжения.

Ногти впивались в плохо зажившие раны на ладонях, и очень быстро я ощутила, как на пол

начала капать кровь. Но плевать я на это хотела. Глядя на безжалостное избиение Джеймса, я

не могла больше держать себя в руках. И в этот момент мощный раскат грома на мгновение

отвлек всех, кто участвовал в ночной потасовке. Старые лампы, дававшие желтоватый свет, замигали, а вместе с тем задрожали мои руки. По коридору промчался мощный поток

холодного ветра, которому просто неоткуда было взяться. Он снес какие-то бумаги со стола

доктора Оливера, но мне не было до них дела.

Я сосредоточила свой взгляд на растерянной медсестре, которая еще пару минут назад

всадила в спину Джеймса шприц. Она выглядела удивленной и настороженно вглядывалась в

конец коридора. Все, кроме лежащего в луже крови Джеймса, пытались понять, что

происходит. В тот момент я и сама не понимала, что произошло, но моя злость стала

настолько сильной, что вытеснила из головы любые мысли.

И этой злости нужен был выход.

Мне захотелось уничтожить всех кто так или иначе был причастен ко всей той жестокости, которую я и другие пациенты лечебницы испытывали на собственной шкуре изо дня в день.

В тот же миг, когда эти мысли сформулировались в моей голове, изо рта светловолосой

медсестры вырвалось какое-то бульканье, а в следующее мгновение она схватилась за живот, и ее стало рвать кровью. Санитары бросились к женщине, но в их лицах читался испуг и

недоумение. Медсестра упала на колени и жалобно захныкала в перерывах между новыми

приступами рвоты.

Прежде чем я смогла бы подумать о том, что собственно произошло, моей руки коснулось

что-то ледяное. Все мои внутренности будто сжались. Мне показалось, что мои легкие

сжимаются, словно сдувающийся шарик, и от этого закружилась голова. Я встряхнулась, но

так и не смогла понять, что произошло. Скосив взгляд влево, я окаменела, увидев того самого

парня-призрака, которого видела в зеркале прежде.

– Ты не станешь убийцей, Каталина, – строго проговорил призрак, глядя мне прямо в глаза.

– Тащите его обратно в палату! – крикнул кто-то из коридора, и я метнула взгляд в

направлении голоса.

Санитары подняли тело Джеймса, который оказался без сознания, и понесли по коридору. Я

рассмотрела, что лицо парня скрыто под кровавыми пятнами. Его волосы спутались, а тело

обмякло. Другие санитары волокли за собой тех, кого вырубил Джеймс и истекающую

кровью медсестру. Ее больше не рвало, но она был без сознания. Когда вся эта процессия

скрылась за поворотом, я снова взглянула в направлении призрака, но ничего не увидела.

Лишь блики лунного света играли предо мной, заставляя следить за причудливым танцем

крохотных пылинок.

5. Показное безразличие

Шепот сотен голосов призывал меня присоединиться к ним. Они шептали мое имя, словно

давно забытую молитву, но что-то подсказывало мне, что существа, зазывавшие меня к себе, вовсе не считали мою скромную персону каким-то божеством. Они хотели чего-то другого.

Стоило лишь задуматься над этой мыслью, как я тут же находила ответ. Он был так очевиден, что сам срывался с губ.

Они хотели моей смерти.

Но почему? Что вызывало в этих невидимых существах, которые, казалось бы, сопровождали

меня всю мою жизнь, такую ненависть? Блуждая во тьме, я искала ответы и одновременно

сражалась с нарастающей болью в голове. Она пульсировала внутри меня, и как бы я ни

пыталась собраться с мыслями, у меня ничего не получалось. Откуда это взялось?

– Каталина Ботрайт. Девушка, проклятая небесами, – говорили они. Это были единственные

слова, которые я могла расслышать.

Но что они? Чем больше я задавала вопросов, тем сильнее ощущала их негодование.

Странно, но я не видела обладателей голосов. Я слышала их, ощущала их, но увидеть этих

существ не удавалось. Были ли они людьми? Или же это было что-то другое?

Капля холодного пота скатилась по моему левому виску, и я ухватилась за это ощущение, словно за спасательный круг. Все это был лишь сон, навеянный невероятными событиями

прошлой ночи. Событиями, которые перевернули всю мою серую жизнь. Стоит лишь

распахнуть глаза, как все тут же вернется на свои места и станет таким, как прежде.

Таким, как прежде.

Но ничего уже не будет по-старому. Широко распахнув глаза, я с ужасающей четкостью

осознала истинное положение вещей. Правда не была для меня чем-то новым, но сейчас все

казалось совершенно другим. Я будто перескочила из одного кошмара в другой. Давно

знакомые чувства безысходности и отчаянья накатили на меня с новой силой, и в какое-то

мгновение мне стало казаться, будто они вот-вот задушат меня.

И все же я выровняла свое прерывистое дыхание и заставила отяжелевшее тело подняться с

жесткой кровати. Предрассветный свет проникал в палату робкими серыми лучами. Стоя

прямо посреди палаты, я задрала голову вверх, чтобы видеть восход солнца. Медленный

поток мыслей унес меня в прошлую ночь, но, сколько бы я ни пыталась осмыслить

происходящее, мне это не удавалось.

В тот момент, когда обмякшее тело Джеймса уволокли, и я осталась одна в кабинете доктора

Оливера, каждая клеточка моего тела вопила о том, что мне нужно убраться оттуда как можно

дальше. Уровень опасности просто зашкаливал, ведь санитары могли вернуться с минуты на

минуту. Я должна была сбежать. Но не сделала этого.

Вместо побега я прочесала каждый ящик, каждый угол и закоулок в чертовом кабинете в