Текст книги "Уроки любви"
Автор книги: Мэри Джо Патни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 10
– Если не возражаете, я хотел бы поскорее устроить свадьбу, – сказал Йен по дороге в Бейпур. – В ближайшие две недели, как только покончим со всеми формальностями и найдем христианского священника.
– Час назад я была старой девой, а сейчас готовлюсь к свадьбе. Впрочем, можно и поторопиться. На следующей неделе в Бейпур приезжает английский проповедник. К тому времени я уже все закончу, и после церемонии мы сразу уедем.
– Вы предпочитаете ехать быстро и налегке или медленно и с комфортом? – спросил Йен.
– А если я скажу, что не могу обойтись без двадцати повозок, запряженных волами, и полсотни слуг?
– Как будет угодно леди Фалкирк.
– Вы действительно покладистый человек, – засмеялась Лора. – Но я предпочитаю ехать верхом в сопровождении нескольких слуг или вообще без них. Моя горничная скоро выходит замуж, поэтому не захочет сопровождать меня.
– Вы правда не хотите иметь армию слуг?
– Правда. Разумеется, многочисленные слуги нужны, чтобы поддерживать британский престиж и обеспечивать людей работой, но от них одно беспокойство. Иногда легче сделать все самой, чем ждать, когда слуги раскачаются. Однажды у нас в саду полдня лежала мертвая птица, и мне пришлось ждать специальных людей из касты неприкасаемых, поскольку никто из высшей касты не может дотронуться до мертвого тела, чтобы не осквернить себя. Мне кажется, нам лучше ехать без свиты, так будет намного легче и быстрее.
– Хорошо, только придется еще заехать в Камбей, я обещал брату провести у него перед отъездом несколько дней.
– Ваш брат в Индии?
– Дэвид служит в моем бывшем полку. К тому же я не успел повидаться со старыми друзьями, хотя, откровенно говоря, у меня совсем нет желания отвечать на одни и те же вопросы.
– Расскажите о вашем брате и остальных членах семьи, – попросила Лора.
– Вы хотите узнать о них, пока у вас есть время изменить решение?
– Вовсе нет. У меня самой почти нет родственников, поэтому хотелось бы узнать о тех, с кем я собираюсь породниться.
Всю дорогу в Бейпур Йен рассказывал ей о своем детстве и семье. Его отец, награжденный высшими английскими орденами за дипломатическую службу, был человеком блестящего ума, но трудного характера, мать, добрая, но слишком мягкая женщина, не справлялась с яркими индивидуальностями в лице мужа и детей. Поэтому Йен, как старший брат, присматривал за детьми.
Лора решила, что младшие братья ей нравятся, а вот сестра вызывала тревогу. Йен закончил описывать Джульетту, когда они подъехали к конюшням позади дома Стивенсона.
– Если я верно поняла, – сказала девушка, спешиваясь, – ваша сестра рыжеволосая амазонка, которая ездит верхом лучше большинства мужчин, способна издалека подстрелить горного козла, хорошо смотрится в вечернем платье и заставляет мужчин вздыхать по ней.
– Вы не ошиблись.
– Тогда она меня пугает.
– Я думаю, вы с ней поладите. Лучше, чем… – Йен замолчал.
– Чем с кем? – спросила Лора, беря его за руку.
– Чем с другими женщинами. Вы обе с характером и быстро найдете общий язык.
– В моем характере нет ничего особенного, я обыкновенная женщина.
Они вошли в дом, и Йен внимательно посмотрел на нее:
– Не правда, вы оригинальны, но почему-то не хотите этого признать.
– Когда я приехала в Англию, мне не нравилось быть странной маленькой русской. Девчонки в школе смеялись над моим акцентом, разрезом глаз. Глаза я изменить не могла, а вот чтобы стать как все, приложила немало усилий и почувствовала себя более счастливой.
– Со мной вы можете быть странной маленькой русской, а глаза у вас необыкновенно красивые.
На сердце у Лоры потеплело. Отчим всегда любил ее, но Йен был первым, кто сказал, что ему в ней нравится.
Следующую неделю Лора была так занята, что у нее не оставалось времени горевать по умершему отчиму. Все англичане отнеслись к ее помолвке благожелательно, правда, Эмили Маккитрик находила Йена слишком серьезным, но не сомневалась, что из него получится великолепный муж. Даже Эмери Уолфорд прислал ей короткое письмо с пожеланием счастья, ибо он отправлялся в поездку по району и не мог присутствовать на свадьбе.
Не успела Лора опомниться, как наступил день венчания. Эмили Маккитрик, имевшая одних сыновей, вызвалась заменить невесте мать. С помощью горничной она обрядила Лору в ее лучшее платье цвета слоновой кости, отделанное кружевом, украсила прическу белыми розочками из сада, дала в руки букет ярких индийских цветов. Обе помощницы заверили девушку, что она выглядит настоящей красавицей, какой и должна быть невеста.
К алтарю ее вел судья Маккитрик, и, когда они шли по узкому проходу маленькой христианской церквушки, сердце у Лоры стучало так, что слышали, наверное, все присутствующие. Но при виде жениха в черном костюме, такого высокого, сурового, девушка пришла в ужас.
Что она делает? Вдруг этот почти незнакомый человек обманул ее и она стала жертвой какого-нибудь дьявольского плана? Лора отчаянно вцепилась в руку судьи.
– Успокойся, девочка, – прошептал тот. – Все невесты паникуют в день свадьбы. Моя Эмми чуть не упала в обморок перед алтарем, хотя до сих пор уверяет, что у нее был сердечный приступ. Не надо волноваться, ты выходишь замуж за хорошего человека.
Как только Лора поняла, что у нее свадебная истерия, ужас сменился непреодолимым желанием хохотать. Какой абсурд, зачем Йену прибегать к недостойному обману, раз он открыл ей свою тайну?
Судья подвел ее к будущему мужу, и по выражению его лица она поняла, что Йен тоже волнуется. Значит, все нормально, ведь женитьба является серьезным шагом в жизни. Йен ее союзник, а не враг, она хочет быть с ним. И лишь когда священник произнес: «…Во имя рождения детей…» – Лора невольно вздрогнула. У них не будет детей, но в остальном они выполнят данные клятвы.
Йен надел ей кольцо, простое золотое кольцо, без украшений, только с инициалами и датой свадьбы. Именно такое она и хотела.
Затем он поцеловал новобрачную. Его губы казались жесткими, но приятными, и Лора вспомнила, что до этого они ни разу не целовались. Возможно, их брак не совсем обычный, но, видит Бог, им будет хорошо. Она в этом уверена.
Йен лег в горячую воду. После двух лет существования в грязи он всегда получал наслаждение от ванны, а сегодня ему нужно еще снять напряжение: слишком много радостных поздравлений, слишком много сердечных пожеланий счастья, слишком много заученных улыбок.
Но ради Лоры он прошел через это. Каждая женщина мечтает о свадьбе, и нельзя было лишать ее удовольствия. К тому же игра стоила свеч, Лора выглядела неотразимой. Пусть ее руки дрожали, зато глаза сияли.
Присутствие невесты помогло ему выдержать свадебный завтрак, несмотря на отчаянную головную боль. К счастью, праздник скоро закончился, молодых отвели в роскошный дворец, предоставленный купцом из Бейпура, другом Кеннета Стивенсона.
Дворец, расположенный на берегу маленького зеркального озера, был самым романтичным местом для брачной ночи. Слуги бесшумно накрыли им ужин, от которого Йен отказался, потом новобрачных развели по разным ванным комнатам, предназначавшимся скорее для магараджи.
Йен не пользовался никакими душистыми маслами, ибо шотландцу не пристало благоухать словно букет, зато в ванне он лежал до тех пор, пока вода не остыла. К тому времени его головная боль почти прошла.
Йен надел расшитый халат, складки которого ниспадали по телу нежно, как шепот. Индусы знали толк в плотской любви.
В спальне он проверил, хватит ли до утра масла в лампе, затем подошел к окну и стал глядеть на лотосы, плававшие в темной воде. Йен и сам чувствовал себя лотосом, плававшим между прошлым и будущим, между темнотой и светом, между отчаянием и надеждой. А ключом к будущему, свету и надежде была Лора.
Она вышла из ванны раньше, чем Йен ожидал, и сердце у него заколотилось от одного ее вида. Рыжеватые волосы отливали бронзой, ниспадая до талии, длинная ночная рубашка из полупрозрачного белого шелка почти не скрывала контуров тела, именно такая полагалась для первой брачной ночи, чтобы возбудить в муже желание. Йен в тысячный раз подумал о том, чего он ее лишил.
– И что теперь? – спросила Лора с застенчивой улыбкой. – Мне бы хотелось подержать вас в объятиях, если вы, конечно, не возражаете. Или можно поговорить.
Он вспомнил, что они не обсудили главного: будут ли они делить постель или ему придется спать отдельно.
Лора молча подошла к нему, и Йен осторожно обнял ее, медленно провел рукой по спине.
– Я уже не надеялся, что буду снова держать в объятиях женщину, – прошептал он.
– Вы можете делать это в любое время. – Лора крепче прижалась к нему.
Напряжение растаяло, как туман в лучах утреннего солнца, он физически ощущал ее всю, чего никогда не испытывал с любовницей, так как переполнявшая его страсть заглушала остальные чувства. Теперь, освобожденный от грубого нетерпения, он наслаждался мягкостью ее волос, нежностью кожи, теплом груди, округлостью бедер.
Ему хотелось заботиться о Лоре, защищать ее.
– Пора в постель, – сказал он, беря невесту на руки. – Вы, наверное, устали.
– Не настолько, чтобы не дойти до кровати, но мне нравится такой способ передвижения.
Йен осторожно положил ее на мягкую постель.
– Мне лечь с вами или отдельно?
– Я очень хочу, чтобы вы легли со мной. – Лора притянула его к себе. – Раз наш брак настоящий, за исключением одного аспекта, то мы должны спать вместе.
– Но страдающие бессонницей отнюдь не лучшая компания в постели, – ответил Йен, накидывая на обоих легкое покрывало. – Вы можете в любое время изменить свое решение, если я буду всю ночь ворочаться.
Лора повернулась на бок и прижалась к нему всем телом, причем так естественно, словно они спали рядом уже тысячу ночей.
Йена тронула ее готовность приспособиться к новым обстоятельствам.
– Петр говорил, что, несмотря на репутацию людей буйного нрава, русские отличаются большим терпением. Это черта их национального характера.
– Возможно. – Лора прикрыла рот ладонью, подавляя зевок. – А может, это английское терпение. Вряд ли подобные черты имеют национальный характер.
– Пожалуй, вы правы, – ответил Йен, с улыбкой наблюдая за ней. В прошлом он не так представлял себе первую брачную ночь.
Его умиротворенность исчезла, когда он понял, что страсть может быть и мысленной. Хотя он не способен к физической близости, но ум сосредоточился на желании обладать ею. Собственное тело оказалось для него ловушкой, а сознание, что если бы не его увечье, то никогда бы не было и их брака, служило слабым утешением. От бессильной ярости Йен не мог уснуть, потом ярость сменилась такой меланхолией, что он испугался, как бы она не распространилась на женщину, лежавшую в его объятиях. Стараясь не разбудить ее, он осторожно встал с кровати и подошел к окну. Темная вода озера притягивала к себе, в ней можно найти мир и покой, но он слишком хороший пловец, чтобы утонуть в луже. Даже это желание неисполнимо, как и все, что имеет смысл в жизни. Он искал спасения в Лоре, а из-за своего эгоизма втянул ее в глубины своего отчаяния.
Проснувшись, Лора протянула руку к мужу, но Йена рядом не было. Почувствовав внезапный страх, она села, огляделась по сторонам и в свете ночника увидела у окна его застывшую фигуру. Он предупреждал ее о перепадах настроения, однако если он сейчас отказался от помощи, то и в будущем она не сможет помогать ему.
Лора не выносила, когда кто-то страдает, поэтому она молча подошла к мужу, обняла его за талию, прижалась к нему. Тело было напряженным и холодным, но постепенно мышцы начали расслабляться. Йен сделал движение, словно хотел вырваться, и неожиданно обнял ее, уткнувшись лицом ей в волосы. Лора инстинктивно начала ласкать его, гладя по спине.
– Душенька, – шептала она, вспомнив русское слово, – темные мысли приходят на рассвете, днем все пройдет, я буду с тобой.
От ласковых слов Йен, потеряв над собой контроль, зарыдал, а Лора обнимала его, позволяя выплакаться, поскольку слезы для него сейчас что повязка на рану.
– Идем, дорогой, – прошептала она, когда Йен успокоился, – тебе надо отдохнуть.
Лора уложила его в постель, легла рядом, и он ухватился за нее как утопающий за соломинку. Вскоре она услышала ровное дыхание мужа. Возможно, сегодня его измученной душе удастся отдохнуть, а завтра с Божьей помощью наступят лучшие времена.
Глава 11
Утром она проснулась, едва Йен зашевелился, и, открыв глаза, с облегчением увидела его спокойное лицо.
– Прости меня за прошлую ночь, – тихо сказал он. – Мне казалось, что в моей душе наступил покой, но похоже, на это понадобится время.
– Конечно. Я ведь знаю о смерти Кеннета и все-таки много раз на дню порываюсь сказать ему что-нибудь. – Лора сжала руку мужа, – Ты столько перенес, совсем неудивительно, что твоя душа продолжает болеть.
– Тем не менее есть лучшие способы проводить брачную ночь, вместо того чтобы собирать себя по частям, как старый, разбитый горшок.
– Ты не старый, – улыбнулась она.
– И не горшок? – спросил Йен, подпирая рукой голову. – Ты сильная девочка.
– А ты слишком много от себя требуешь. Дядя пишет, ты рожден, чтобы стать героем. Человек, который может своим примером вдохновлять других, рисковать ради них своей жизнью, человек отважный и мужественный, способен победить свои страхи. Возможно, ты упрекаешь себя за то, что не можешь вести себя как раньше, когда рисковал жизнью.
– Неужели Петр считал меня таким? – Йен поцеловал ей руку. – Если ты не побоишься смотреть мне в лицо, я буду считать себя самым счастливым человеком.
Его слова подсказали Лоре смелую мысль, и она вдруг сдернула с мужа повязку: закрытое веко прикрывало глаз, оказавшийся немного более запавшим, чем здоровый.
– Я разочарована, – весело сказала она. – Я думала, ты похож на Синюю Бороду.
– Это печать Каина, – хрипло произнес Йен. Лора с тревогой посмотрела на него, и выражение его лица смягчилось.
– Я становлюсь сентиментальным, национальная черта шотландцев. – Он сел и снова надел повязку. – А каким был твой родной отец?
Придя в замешательство, Лора перевернулась на спину и стала смотреть в потолок.
– Прости, кажется, ты не хочешь говорить на эту тему.
– Все в порядке. Он вполне отвечал романтическому представлению о кавалерийском офицере. Высокий, красивый, бесшабашный. Он казался мне огромным и сильным, хотя маленькие дети всегда так думают. От своего отца он унаследовал меланхоличный темперамент, поэтому в хорошем настроении он был самым милым на свете, а в плохом очень пугал меня, и я старалась не попадаться ему на глаза. Отец умер, когда ему было столько же лет, сколько тебе сейчас. Он был слишком молод, чтобы умирать.
– Что с ним случилось?
– Однажды зимой, – продолжала Лора, словно не слышала его вопроса, – отец взял меня на верховую прогулку. Я сидела перед ним, и мы неслись по снегу, перепрыгивали через канавы, заборы. Мы мчались быстрее ветра, но я чувствовала себя в полной безопасности, правда, мама потом страшно его ругала, хотя сама была отчаянной наездницей. Она и умерла, пытаясь взять барьер, через который не стал бы прыгать ни один нормальный человек.
– Жаль, что она была столь неосторожной.
– Да, она во всем была такой. Ей претила мысль о старости, а осторожная верховая езда означала для нее закат жизни, необходимость смириться с неизбежным.
– Твоя мать очень похожа на мою сестру. У обеих неукротимый нрав.
– Ты был бы от нее в восторге, – убежденно заявила Лора. – Мать обожали все, даже женщины, которые не одобряли ее поведения. И хотя она не страдала меланхолией, родители имели много общего – красивые, своевольные и вспыльчивые. Между ними происходили бурные ссоры и такие же бурные примирения. Однажды, чтобы получить у матери прощение за свою несдержанность, отец заполнил гостиную и спальню цветами, хотя стояла зима. В другой раз мать, потеряв терпение, начала бросать в него флаконами подаренных им духов, а он со смехом уклонялся и говорил, что теперь в спальне будет пахнуть, как в борделе. Я сидела в углу комнаты и, услышав слово «бордель», спросила, что это значит. Мать тут же позвонила няне и приказала ей немедленно забрать меня.
– О таких родителях можно рассказывать до бесконечности, но каково с ними жить маленькому ребенку, – произнес Йен, погладив жену по руке.
– Трудно. – Лора застенчиво улыбнулась. – Невозможно поверить, что у двух павлинов родился гадкий утенок вроде меня.
– Ты не гадкий утенок, – с нежностью сказал Йен. – Ты похожа на лебедя, который почему-то считает, что похож на гуся.
– Скорее на сову. Кеннет иногда называл меня маленькой совушкой. Может, это странно, но по темпераменту я больше его ребенок, чем своих родителей. Наверное, потому, что мать заставила меня выбрать ей второго мужа.
– Неужели?
– Посоветовавшись со мной, мать отдала предпочтение Кеннету, а его выбрала я.
Лора посмотрела на распахнутый халат мужа, открывший его грудь, и ей захотелось дотронуться до темно-рыжих волос, снять с него халат, исследовать тело… Она поспешила отвести взгляд.
– Когда отца не стало, мать решила уехать из Санкт-Петербурга и повезла меня на воды в Швейцарию. Мне кажется, она решила, что там ей будет легче найти себе нового мужа. Она относилась к типу женщин, которые не могут обходиться без мужчины.
– Видимо, ты не одобряешь ее поспешный брак, – заметил Йен, – но ведь не многие женщины способны в одиночку противостоять целому миру.
Слова мужа заставили Лору задуматься, не в этом ли причина ее нежелания выходить замуж.
– Она бы все равно недолго оставалась одна. Мужчины всегда слетались на нее как пчелы на мед. Некоторые хотели просто любовной связи, но их она сразу отметала. Тем не менее ей удалось быстро обзавестись серьезными поклонниками.
– Каким образом Кеннет Стивенсон обошел всех? По-моему, он не относился к тем, кто праздно шатается по курортам.
– Его привела туда случайность. У друга, с которым они вместе работали в Индии, были проблемы со здоровьем, он нуждался в минеральных водах, поэтому они вместе приехали на курорт. Однажды Кеннет рассказал мне, что, увидев Татьяну, он сразу захотел жениться на ней. Он был на пятнадцать лет старше, не отличался безрассудством, но приняв решение, уже не мог отказаться от него.
– Когда Татьяна спросила твоего мнения?
– Мы ели мороженое, и она вдруг спокойно поинтересовалась, кого из своих поклонников я хотела бы видеть своим отцом. – Лора улыбнулась, вспоминая. – Каждый из них старался расположить меня к себе. Итальянский граф подарил мне очень дорогую куклу, но предложил играть подальше от него. Банкир всегда приносил мне сладости, французский купец – шелковые ленты, прусский генерал учил ездить на пони. И только Кеннет охотно разговаривал со мной. При нашем знакомстве он даже встал на одно колено, чтобы мы оказались на одном уровне, и я видела, что Кеннет на самом деле рад мне. Он умел не только разговаривать, но и слушать. Когда мать спросила, кому я отдаю предпочтение, я сразу ответила, что ему.
– А павлин и сова были счастливы вместе? – Как ни странно, да. Наверное, мать уже пресытилась романтикой и мелодрамами. Она как-то сказала мне, что женщине надо выходить замуж ради дружбы и стабильности, а страсть ненадежна, как зыбучие пески.
– Мать поступила мудро, предложив тебе сделать выбор, – задумчиво произнес Йен. – Только ребенок может распознать хорошего человека. Кеннет Стивенсон, возможно, был не лучшим из них внешне, зато стал тебе хорошим отцом.
– По-моему, не только я отдала должное Кеннету. Может, Татьяна поначалу не любила его, это пришло через некоторое время. Она любила флирт, хотя никогда серьезно не относилась к мужчинам. Теперь вы знаете обо мне все, лорд Фалкирк.
– Не сомневаюсь, Лариса Александровна Стивенсон, баронесса Фалкирк, но на сегодня хватит разговоров. Мы должны встать, позавтракать и собираться в дорогу.
Лора кивнула и потянулась, расслабляя затекшие мышцы. Она чувствовала себя великолепно. Йен, смущенно наблюдавший за ней, заключил ее в объятия.
– Спасибо, что ты согласилась выйти за меня замуж. – Он нежно поцеловал жену.
Ей нравились его губы, тепло, которое разливалось внутри от его прикосновений.
– А тебе спасибо за то, что сумел уговорить меня.
– Я оденусь в ванной комнате.
Хорошо спать с ним в одной постели, но она еще стеснялась раздеваться в его присутствии. Возможно, скоро ее смущение пройдет.
Пока горничная помогала ей одеваться, Лора размышляла над тем, что хотя очень испугалась ночью, все обошлось и они стали ближе. Для брака, основанного на дружбе, начало можно считать хорошим.
"Двенадцатое января 1840 года. Мы допустили большую оплошность, заговорив о политике, и теперь атмосфера стала ужасно напряженной. Мы убийственно вежливы, но каждый отдал бы свою бессмертную душу за возможность побыть одному. Проклятый англичанин».
Лора с улыбкой опустила дневник на колени. Дядя всегда называл Йена англичанином, когда они ссорились. До чего же трудно сутками находиться взаперти с одним человеком. Даже они с Кеннетом иногда уставали друг от друга, что же говорить о двух сильных духом мужчинах, офицерах, принадлежащих к враждующим странам, Подняв глаза, она увидела Йена, который вел лошадь на водопой. Они были в пути уже четвертый день, а теперь сделали привал, чтобы позавтракать. Правда, ела только Лора, Йен, как всегда, ограничился куском лепешки.
Без нее он, конечно, ехал бы гораздо быстрее, но ему не хотелось утомлять молодую жену. Лора ценила его отношение и, в свою очередь, старалась оказывать мужу услуги, которые доставляли ему удовольствие.
Ночи супруги проводили в бунгало, принадлежавших британским властям. Возможно, кому-то такой медовый месяц показался бы странным, но Лоре нравилось все. Удовольствие спать рядом с Йеном полностью компенсировало неудобство от зажженной лампы. Однако Йен редко спал по ночам, часто выходил на свежий воздух, хотя срыв, который случился с ним в первую брачную ночь, больше не повторялся.
"Пятнадцатое января 1840 года. Утром мы с Йеном чуть не подрались. Сейчас мне даже смешно вспоминать об этом. Я сказал, что он дает мне больше еды, а он ответил, что мне померещилось, и мы подняли невероятный шум, ругаясь на пяти языках. Довольно странная причина для ссоры: обычно узники обвиняют друг друга в том, что им досталось меньше еды. Возможно, Йен боится, что "я скончаюсь, если меня плохо кормить. Дерзкий мальчишка. Но видимо, он прав.
Семнадцатое января 1840 года. Мы спорили по поводу завтрака, вернее, спорил я, а Йен полностью меня игнорировал, когда мир перевернулся вверх дном. Пресвятая Богородица, пыль, камни градом летят на нас со стен. Я был уверен, что настал бесславный конец моей растраченной впустую жизни.
Не знаю, как это случилось, но когда землетрясение кончилось, мы с Йеном стояли на коленях посреди камеры, обнимая друг друга. Я шептал молитвы по-русски, а он ругался по-английски. Ничего себе бравые офицеры. Я чувствовал себя полным идиотом, а Йен вдруг громко захохотал. Вскоре я присоединился к нему, и мы уже не могли сердиться друг на друга».
– Пора ехать, леди Фалкирк, – услышала Лора голос мужа. – Чему вы улыбаетесь?
– Я прочитала о землетрясении, когда вы оба думали, что на вас рухнут стены. С этого момента ваши с дядей отношения стали улучшаться.
– Не думаю, чтобы подобное поведение делало нам честь, – сухо заметил Йен, – но с тех пор у нас действительно больше не возникало проблем.
– Мне эта история показалась забавной, – сказала Лора, когда муж помогал ей сесть на лошадь. – Знаешь, что особенно поразило дядю в твоем характере?
– Что же?
– Ты отдал ему кисет и трубку. Петр был восхищен твоей щедростью.
– Я редко курил, поэтому табак доставил ему большее удовольствие, чем мне. Он не курил тогда уже несколько месяцев. Правда, он мог раскурить трубку, лишь когда попадался дружелюбный стражник, который давал ему огонь.
– Может, для тебя это пустяк, но для него это имело громадное значение.
– Тебе надо упражняться в стрельбе, – сменил тему Йен. – Если успеем, то сегодня вечером. Скорее всего тигр больше не нападет на тебя, но ты должна стрелять лучше, чем в Нанде.
– Я не люблю оружие.
– Дело не в любви, это мера безопасности.
– Не вижу необходимости, скоро мы будем в Англии.
– Однако сейчас мы в Индии, а тут не знаешь, когда придется схватиться за ружье. И сделать это ты должна умело.
– Если бы я обращалась с ружьем умело, ты бы сейчас не ехал рядом со мной.
– Сначала я научу тебя правильно целиться. Лора вздохнула. Спорить с мужем бесполезно да и не нужно. Она найдет способ избежать уроков хотя бы до Бомбея.
Они ехали по узкой лесистой долине среди отвесных скал, и Лора рассеянно следила за коршуном: тот долетел до скалы, однако не взлетел в небо, а просто исчез.
– Странно, похоже, он разбился о скалу.
– Наверное, там пещера.
– Не могли бы мы остановиться и посмотреть? – с надеждой спросила Лора.
– Если хочешь, добраться туда несложно. Йен свернул с дороги к редкому подлеску, за ним шла вьючная лошадь, а за ней ехала Лора. Спустя несколько минут они были у подножия скалы.
– Коршун исчез за теми валунами, – сказала она. Еще через сотню ярдов Йен спрыгнул с лошади и отдал поводья жене.
– Присмотри за лошадьми, а я обследую место.
– Не надо. Йен, – возразила Лора. – Вряд ли пещера доставит тебе удовольствие после двухлетнего заточения в темнице.
– Напрасно ты считаешь меня неспособным войти туда.
Он впервые был резок с ней, и она догадалась, что его раздражение вызвано именно нежеланием снова оказаться в подземелье. Но он пересилит себя.
– Прости, – сказал Йен. – Раньше пещеры интересовали меня, а теперь я чувствую к ним отвращение. И все же лучше сейчас побороть страх, чем потом мучиться от позора.
Он внимательно разглядывал валуны, наверное, заставлял себя сделать то, на что так трудно было решиться. Скоро он исчез из виду, через несколько минут с возмущенным криком в небо взмыл коршун, и Лора услышала голос мужа:
– Коршун указал мне путь. Здесь действительно есть пещера, куда свободно может войти человек, а также леопарды, гиены и всякие твари.
– Ты обнаружил какие-нибудь следы?
– Следов крупных зверей нет, но змеи и летучие мыши будут обязательно. Сейчас я захвачу пару ламп.
Ее неприятно удивило, когда Йен вынул из кобуры пистолет и вложил ей в руку.
– В незнакомую пещеру нужно входить с оружием, там могут прятаться голодные звери.
– Даже если ты будешь совсем рядом?
– Иногда на подготовку не хватает времени.
– В таком случае дай мне ружье. Из него легче целиться, а прикладом можно ударить по голове.
– Пожалуй, ты права.
Осторожно держа ружье в левой руке, Лора прошла вслед за мужем на маленькую открытую площадку, окруженную валунами.
– Как хорошо спрятан вход, – удивилась Лора. – На этой площадке никто из посторонних тебя не заметит. Если бы не коршун, мы бы никогда не догадались, что здесь есть пещера.
– Неужели случайность? – задумчиво спросил Йен. Пригнувшись, он вошел в пещеру, и Лора услышала его удивленный свист.
Заинтригованная, она тоже шагнула в темноту, но света двух ламп оказалось достаточно, чтобы она вскрикнула от восторга. Это был храм.
