Текст книги "Поцелуй возлюбленного"
Автор книги: Мэри Блейни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
Глава 38
Оливия шла к домику привратника, стараясь ступать как можно спокойнее. Спускались сумерки.
Ее стук в дверь был негромким, но и не робким, и когда ответа не последовало, Оливия постучала снова. Наконец Майкл открыл дверь, увидел ее и отвернулся. Он не пригласил ее внутрь, но и не закрыл перед ней дверь.
– Скажите, что хотели сказать, и уходите.
Голос его прозвучал скорее устало, чем сердито, и в нем не было раздражения, как у Лина. Это из-за того, решила Оливия, что он не хотел ущемить ее чувства.
Оливия последовала за Майклом в комнату и взяла его за руку, чтобы подтолкнуть к креслу. Он кивком указал ей на кресло напротив.
Было немного обидно, что он отверг это проявление нежности с ее стороны, но Оливия не собиралась отвлекаться отдели своего прихода. Она села напротив и сложила руки на коленях.
– Я знаю, вы думаете, что я пережила страшную травму во время похищения, и боитесь, что, если вы займетесь со мной любовью, я вообще пропаду.
Майкл закатил глаза, словно они обсуждали эту тему уже сотню раз.
– В этом есть доля правды, миледи, хотя то, как вы излагаете суть, носит скорее театральный характер.
– Ладно. Давайте выразим это иначе. Вы не считаете, что я веду себя разумно. Уже лучше.
– Это правда. – Она уронила голову на руки. – У меня было время подумать об этом сегодня днем, когда я находилась в вашей кровати и ожидала вашего прихода.
Майкл приложил тряпку к ранке на щеке и поморщился. Оливия постаралась не позволить сочувствию взять верх.
– Майкл, заняться любовью с вами и с теми мужчинами, чего я боялась, – это такая же разница, как накормить кого-то и отравить. Действие одно и то же, но между ними нет ничего общего.
Он положил тряпку и поднял перевязанную руку, чтобы прикрыть пораненную щеку.
– Кроме того, они ничего со мной не сделали и исчезли. Я сама спаслась.
Он покачал головой, даже без слов было понятно, что это его не убеждает.
– Почему никто не верит, что я могу сама о себе позаботиться, даже в такой ситуации? Там не было брата, который мог спасти меня. Я сама это сделала. И я делаю так всю свою жизнь. Вы думаете, это так легко – иметь четырех старших братьев? Думаете, так легко провести сезон в Лондоне, когда меня запросто принимают за молочницу? Думаете, легко дочери герцога завоевать место на кухне? Думаете, так легко любить кого-то, кто думает, что я слишком испорченная, чтобы знать, чего я хочу?
– Я не думаю, что вы испорченная.
Оливия подняла руку, чтобы приостановить его протест, и продолжила:
– Майкл, есть только одно общее между вами и похитителями. Вы мужчина.
– Я не желаю вашей любви. И хочу, чтобы вы это поняли. – Он встал из-за стола так резко, что тот сдвинулся. – Кроме того, вы испытываете вовсе нелюбовь. Это благодарность.
– Я знаю разницу.
Но прежде чем Оливия успела развить свою мысль, Майкл продолжил:
– Для меня спасение вашей жизни было первым шагом к тому, чтобы искупить те неверные деяния, которые я совершил. Их так много, что даже если я доживу до ста лет и буду совершать только добрые дела, я не успею это сделать.
Она встала.
– Вы пытаетесь заставить меня подумать о вас плохо? Это невозможно.
Майкл подошел к ней поближе. Взяв ее за плечи, он заглянул ей в глаза. Оливия была уверена, что они полны слез и безобразны. Но это не имело значения, если он смог заглянуть в глубины ее сердца.
– Если бы я хотел, чтобы вы думали обо мне плохо, я рассказал бы, как держал у горла ребенка нож, чтобы его мать рассказала мне то, что нужно было знать.
Оливия не хотела слушать это. Она попробовала закрыть уши ладонями, но Майкл продолжал держать ее за плечи.
– Я рассказываю сейчас правду, чтобы вытеснить ложь, которой жил в течение пяти лет. Я убивал людей, чтобы они меня не предали, я спал с женщинами, чтобы выяснить то, что они знали, я использовал это против тех, кого они любили.
Это напугало ее. Он ее напугал. Такого прошлого она не могла даже вообразить. Это был не тот человек, которого она знала.
– Но вы сожалеете об этой лжи и обманах?
– Сожалею? Нет, не сожалею. – Он отпустил ее и засмеялся, словно это был самый глупый вопрос, какой он когда-либо слышал. – Я хотел, чтобы Наполеон был разбит. Я хотел отомстить за жизни людей, которые погибли, служа Господу и королю. Моим искусством было умение лгать, и я использовал его в силу данных мне Господом Богом способностей.
Он взял пораненной рукой бутылку бренди со стола и передал ее Оливии.
– Вы жили спокойной жизнью, Оливия. Не все вопросы можно решить с помощью куриного супа, каким бы совершенным ни был рецепт его приготовления.
– Перестаньте читать нравоучения. – Оливия надеялась, что он почувствовал гнев в ее голосе. Она не любила выходить из себя, но сейчас была опасно близка к этому.
– Если вы хотите высказать свою благодарность, свою любовь, – он произнес последнее слово как бы подчеркивая его несуразность, выскажите это и уходите.
– Разумеется, выскажу. – Если он думает, что сможет найти ответы в бутылке бренди, то глубоко ошибается.
Она взяла бутылку и бросила ее, целясь в стену возле двери. Оливия промахнулась, и бутылка разбилась, ударившись о дверь, сразу запахло бренди.
Он поднес перевязанную руку к голове и негромко чертыхнулся.
– Довольно, Майкл Гаррет. Теперь вы будете слушать меня.
Оливия ткнула в него указательным пальцем, и он отступил.
– Бренди никогда не сможет решить задачу. Я знаю это по своему собственному опыту. Моя гувернантка злоупотребляла бренди. Я называла ее Тилди. Полное имя ее Матильда Элдертон, она мать Энни. Я вам говорила об этом, помните?
Он кивнул.
– С молодых лет она давала мне понемножку, когда хотела, чтобы я заснула. Когда мне исполнилось двенадцать, она давала мне по столовой ложке каждый вечер перед ужином, чтобы я не нервничала, общаясь за столом со взрослыми.
Оливия отвернулась, чтобы Майкл не увидел слез в ее глазах при воспоминании об объятиях и советах Тилди, о ее постоянной уверенности, что «маленькая леди» будет очень красивой женщиной.
– Мои родители обнаружили это. Они учуяли исходящий от моих губ запах, а затем однажды ночью застали Тилди настолько пьяной, что это невозможно было отрицать.
– Это очень трогательно, миледи… – начал Майкл.
– Закройте рот и слушайте. Если вы хотите исключить меня из своей жизни, вы должны услышать то, что я вам скажу. Садитесь.
Она еще раз ткнула в него пальцем, и Майкл сел в кресло. Сейчас, когда он сидел, их глаза были почти на одном уровне.
– Разумеется, ее уволили. Ей дали немного денег, и через неделю она уехала. Энни осталась с нами. Когда я немного повзрослела, Джесс сказал мне, что Тилди упросила моих родителей оставить Энни, сделать из нее служанку. Они согласились. Энни и я долгое время ощущали себя потерянными. А потом ее послали в школу-интернат.
Оливия закрыла глаза, вспоминая ту последнюю ночь, когда они обе собирались сбежать и открыть кулинарную школу.
– Новая гувернантка гораздо больше интересовалась тем, чтобы найти мужа, чем моим обучением. Она запрещала мне ходить на кухню, но никогда не проверяла, где я нахожусь. К тому времени, когда мои родители поняли, что я провожу все свое время на кухне, я дала понять, что сбегу, если они запретят работать здесь.
Майкл закрыл глаза, и Оливия толкнула его.
– Не вздумайте заснуть. – Когда он открыл глаза, она заключила в ладони его лицо и прижалась губами к его губам. Он не отреагировал, и она, нисколько не смутившись, опустила руки. – Сейчас я перехожу к самой важной части, Майкл. – Она назвала его по имени, вложив при этом все чувства, которые испытывала к нему. – Я многое узнала от Тилди, но самым важным вещам она обучила меня без слов.
Сегодня его глаза были карие с золотистым оттенком, и этот цвет напоминал бренди. Вероятно, он думал, что они ничего не выражают, но Оливия знала лучше.
– Майкл. – Она снова назвала его по имени, испытывая от этого удовольствие. – Даже самые большие обиды и беды могут быть вытеснены с помощью щедрого сердца. Я узнала на ее примере, что любовь – это величайший дар, который можно отдать и получить. Я очень любила Тилди и знаю, что она любила меня. Я и по сей день молюсь за нее и скучаю по ней. Надеюсь, что она жива и невредима.
Оливия снова поцеловала его легенько и нежно. На этот раз он на короткое время закрыл глаза.
– Тилди готовила меня для жизни, для тебя. И я знаю, что не имеет значения, каковы твои представления о том, чего ты заслуживаешь. Ты достоин такого счастья, какое только сможешь найти. Любовь – это то, что даст тебе возможность исправить зло.
Он покачал головой, но Оливия продолжила:
– И ты счастливый, везучий человек. Я здесь для того, чтобы показать, где найти счастье.
Она села к нему на колени и поцеловала горячо и чувственно; по крайней мере, она надеялась на это. И тогда он ответил. О, этот вкус его рта, его языка, он просто пьянил и причиной ее головокружения был отнюдь не запах бренди, который окружая их. Причиной были его руки, которые прижимали Оливию к груди. Он поцеловал ее в щеку чуть пониже уха.
– Даже не знаю, награда ты для меня или наказание.
– И то и другое. – Она поцеловала его в утолок губ и ощутила сладость и соль. – Я люблю тебя и испытываю благодарность за то, что ты спас мне жизнь.
Он пойман. Благослови Господь ее и ее веру в него. Это было все, что они выразили словами за долгий отрезок времени. Он поднял и понес ее по лестнице, стянул бинты с руки и помог Оливии раздеться.
Ее губы были мягкими и теплыми.
Он помог ей выпутаться из сорочки и стал осыпать поцелуями ее лоб, губы, грудь. Она сжала ноги, и он сосредоточил поцелуи на ее животе, который – в этом Майкл мог поклясться – имел вкус корицы.
Ему хотелось восхищаться ее телом, на которое он не решался смотреть после того, как в последний раз видел ее обнаженной, но сперва он заглянул ей в глаза. Он прочитал трепетное ожидание и возбуждение, она словно предвкушала величайшее в мире наслаждение.
– Скажи мне, если передумаешь.
– Скажи мне, если передумаешь, – произнесла она, прижимаясь к нему. Ощущение было ошеломительным. Удивление сменилось всхлипом восторга. Удовольствие разливалось по всему телу, взрываясь в середине, захватывая новые и новые области. Должно быть, именно так срабатывал фейерверк. Она содрогнулась, испытывая чувство блаженного облегчения и тая в объятиях Майкла, глаза которого были закрыты.
– Вот так должен завершаться акт любви, – сказал он, целуя ей веки.
Она лишь спустя некоторое время смогла открыть глаза и увидела в его глазах обеспокоенность, смешанную с удовлетворением.
– По-моему, я ждала этого слишком долго, Майкл. Теперь твоя очередь?
– О да. – Он нежно поцеловал ее. – Что ты знаешь о близости?
– Не много. – Она снова ощутила беспокойство. – Но я хочу узнать все в подробностях.
Майкл принялся целовать ее тело, дюйм за дюймом. Она разметала руки, облегчая ему задачу. Она смеялась, трепетала, ахала и извивалась, так что он без слов понимал, чего ей хочется.
Он вошел в нее медленно, словно боясь причинить ей боль. Оливии тут же захотелось, чтобы он был с ней, внутри ее, частью ее. Она вдруг удивилась, как это она могла полагать, что жизни на кухне вполне достаточно. Она хотела того, что испытывала в эти минуты, еще сильнее, она хотела испытывать это каждый день, дважды в день до конца своей жизни.
Когда Майкл начал движение внутри ее, она почувствовала, как еще один взрыв удовольствия пронизал все ее тело. На сей раз, Майкл был с ней, его тело двигалось ритмично и упруго. Он сделал последний толчок, и она ощутила, как его семя вливается в нее.
Они заснули в обнимку, его дыхание было глубоким и ровным. Во сне его лицо стало мягче, умиротвореннее, и Оливия улыбнулась про себя. Она положила голову ему на грудь, прислушиваясь к биению его сердца, и решила, что это навсегда станет для нее любимой колыбельной песней.
* * *
Шел проливной дождь. Майкл проводил ее к замку. Она помахала ему на прощание рукой и, едва ли не танцуя, пронеслась через холл, оставляя на полу мокрые следы, которые почти мгновенно высыхали. Через каждые три или четыре ступеньки на лестнице она поворачивалась и посылала ему воздушные поцелуи.
Жизнь обещала быть интересной. Помоги ему Бог. Это звучало как молитва.
Глава 39
Майкл знал, что таило в себе будущее. Он знал это с того мгновения, когда викарий сказал, что настала пора ответить на зов. Он сидел в своей гостиной, потягивал бренди и думал о тех силах, которые привели его к этому.
Он не заслуживал ее. Почему никто ему не верил? Оливия заслуживала лучшего человека, чем он, он стал разочарованием для своего отца, он на благо страны действовал в качестве вора и шпиона.
Раньше он полагал, что если сумеет выяснить, кто ее похитил, то сможет удалиться, заработав право на начало своего искупления. Но они теперь стали любовниками, и он понимал, что Оливия – это женщина, которая заполняет пустоту, которая заставляет его забыть всех других.
В последние два дня он избегал ее и, к его удивлению, она тоже не искала с ним встречи. Вчера вечером она оставила для него ягод со сливками и любовное письмо. Он знал, что она ждет его прихода к ней.
Это была удивительная разновидность ада – обрести рай и знать, что ты его не заслуживаешь.
Большой Сэм застал Майкла со стаканом бренди, последние отблески солнечного света угасали. Одежда Сэмюелсона представляла собой смесь охотничьей экипировки и ливреи лакея.
– Сэр, мистер Гаррет. Извините, у меня имеется несколько новостей для вас. Вы просили конюхов в обеих гостиницах, а также кузнеца дать вам знать, если через Пеннсфорд будут проходить солдаты или незнакомцы. Кузнец сообщил, что один незнакомец обратился к нему с просьбой подковать коня. Кузнец сказал, что незнакомец назвался Смитом и что он направляется в таверну «Лиса и заяц».
Никому не объясняя причину своего отъезда, Майкл приказал обратиться к лорду Дэвиду, если до его возвращения что-нибудь случится. Майкл полагал, что стоит ему отъехать на пустячное расстояние, как разразится скандал. Почему лорд Дэвид должен сладко спать, если ему, Майклу, выпадает бессонная ночь?
Когда Майкл заканчивал допрос кузнеца, который работал ночами в гостинице «Пеннсфорд инн», во двор въехал последний запоздалый гость. Должно быть, он проехал немалое расстояние, с его плаща капала вода, приезжий торопился.
Майкл даже не сразу понял, почему этот мужчина так заинтересовал его – разве что своим красным шарфом. Память тщетно пыталась что-то подсказать, и Майкл решил не отставать от незнакомца, поскольку они оба, судя по всему, направлялись в одно и то же место.
Несмотря на продолжающийся дождь, Красный Шарф бросил монету конюху и, не слезая с лошади, заявил, что он остановится, если имеется комната. Когда его ноги коснулись земли, Майкл понял, почему он отдавал команды, сидя верхом.
Если Большой Сэм был самым большим мужчиной, которого Майкл когда-либо видел, то Красный Шарф был самым низкорослым. Не намного выше Оливии, если оценить навскидку. Красный Шарф не обращал ни малейшего внимания на взгляды в его сторону, идя к гостинице.
Майкл вслед за ним вошел в общую комнату, которая была сравнительно пустой. Запах дождя и влажность здесь поглощались жарким огнем, который неистовствовал в громадном очаге размером с добрый холл.
Очаг не просто горел. Он поедал дрова, бросая вокруг оранжевые и красные отсветы. Возле очага сидел мальчик и подбрасывал дрова из кучи размером с него самого.
Любой посетитель мог согреться и обсохнуть мгновенно, но это достоинство привлекло внимание всего лишь нескольких путешественников.
Даже Красный Шарф остановился, чтобы полюбоваться огнем, и пошарил глазами по комнате, отыскивая знакомое лицо.
Майкл понял, кого он разыскивал; это были Смит и его слуга Джонс – те самые люди, которые приезжали в хижину. Они расположились за столом как можно дальше от очага. Смит изучал взглядом трещину в стене и витал где-то очень-очень далеко.
Джонс сидел спиной к входящим в зал и угрюмо смотрел в пивную кружку. Майкл умел обуздывать себя, но сейчас эта способность подверглась суровому испытанию. Подавив в себе гнев и желание немедленно предстать перед ними, Майкл отступил назад и занял удобную позицию, чтобы посмотреть, что собирается предпринять Красный Шарф.
Красный Шарф подскочил к столу и, не заботясь о том, что его могут услышать, изрек:
– Вы законченные и круглые идиоты!
– Милорд! – Смит от неожиданности в первую минуту испытал потрясение, но в следующую был готов вступить в спор. Мистер Джонс последовал примеру своего начальника. Мистер Смит едва ли произнес полслова.
– Закройте свои пасти и слушайте, несчастные сыны Содома!
Милорд? Подобное обращение – это весьма интересный поворот сюжета. Когда лорд Красный Шарф заговорил, он словно подрос на несколько дюймов. Энергия, которую он излучал, подтверждала его право на подобный титул.
– Мой дед был одержим одной идеей: земля. Земля, которая принесет ему деньги и двойной выигрыш. И ничего другого. И я скажу ему об этом в лицо, и отец поддержит меня. Этому конец. Ни один клочок земли не стоит того, что он заставил вас сделать.
Стало быть, коротышка-лорд был еще одним поклонником Оливии. Кто он такой? Но еще важнее, кто его герцог дед?
– Вы соберете свои вещи и уберетесь немедленно, ко всем чертям!
Было сказано много угрожающих слов, но говорил лорд Красный Шарф серьезно.
Смит открыл было рот.
– Если ты скажешь хоть одно слово, я сорву с тебя галстук и затолкаю в рот. – Красный Шарф бросил несколько монет на стол и крикнул: – Вон! – Да, у него был буйный характер. – Не заставляйте меня ждать! Я провожу вас до конюшни и вытолкаю на дорогу, прежде чем отыщу свою кровать.
– Но, милорд, ведь дождь. – Джонс, похоже, не осознал, что лорд Красный Шарф сам попал под дождь.
– Приятная ночная прогулка под дождем – это самое меньшее, что вы заслужили. Если повезет, вы схватите воспаление легких и умрете до встречи со мной. – Оба похитителя покорно двинулись к выходу.
Майкл хотел было остановить их. Но, уже сделав шаг, он заставил себя подумать, прежде чем действовать под влиянием гнева. Первой пришла мысль об Оливии. Если он устроит сейчас сцену, ее репутации будет нанесен еще один удар.
Вознося молитву о том, чтобы Бог послал ему терпение, Майкл подошел теперь уже к совершенно свободному столу. Лорд Красный Шарф занял место за другим столом. Трактирщик взял деньги и подошел к новому постояльцу.
– Я займу их комнату и заплачу за нее. Если постелью пользовались, смените простыни. Я уеду сразу после завтрака, поскольку у меня встреча с герцогом Мерионом. – Он подал трактирщику монету, тот кивнул и быстро вышел из комнаты.
Лорд Красный Шарф постучал пальцами по столу, словно хотел освободиться от мучившей его злости.
– Прошу прощения, милорд. – Майкл подошел к Красному Шарфу, рискуя сполна получить порцию брани. Но Красный Шарф словно позабыл, что предпочитает выволочку, а не беседу.
– Что заставило вас пуститься в путь в такой кошмарный вечер?
– Та же причина, что и вас. Поймать двух негодяев, которые похитили Оливию Пеннистан.
– Садитесь. – Лорд Красный Шарф выпрямился и, постучав по столу, добавил: – Если хотите.
Тут же подошла служанка. Красный Шарф повернулся к ней и улыбнулся. Улыбкой, которая была способна снять шоры с жены епископа. Служанка улыбнулась в ответ, хотя по возрасту годилась милорду в матери.
– Добрая женщина, я очень доволен тем, как вы обслуживаете. Не могли бы вы принести эля, а также хлеба с сыром или чего-нибудь еще, что способно заполнить пустоту в моем желудке.
Она кивнула, бросилась из комнаты и менее чем через минуту вернулась с элем, сыром и хорошим куском холодной ветчины.
Лорд Красный Шарф кивнул в знак благодарности, взял кружку и наполнил ее элем.
– Меня зовут Майкл Гаррет, милорд.
– Гаррет. – Он кивнул, но руки не подал. – Я виконт Уильям Бендасбрук.
Бендасбрук. Сразу щелкнуло в памяти. Поклонник Оливии. Тот самый, который был «занятным», но за которого она ни за что не вышла бы замуж. Теперь Майкл понимал почему.
Лорд Уильям с одинаковым интересом пожирал глазами Майкла и ветчину, затем откусил хлеб и продолжил разговор с набитым ртом:
– Прошу прощения, но я проголодался, как бездомная собака. – Он немного прожевал. – Не знаю, каким образом вы оказались втянутым в эту историю, но полагаю, что вы дополняете легенду о Бендасбруке. Благодарю вас. Не то чтобы я нуждался в помощи, но если она оказывается без каких-либо условий, я ее принимаю.
– Я пошел за леди Оливией, когда она сбежала от этих двух. Сейчас я работаю на герцога.
При этом Майкл не добавил, что собирается жениться на Лолли. Он подумал, что виконту это вряд ли понравится.
– Я приехал в деревню, как только мне сообщили, что эти двое находятся здесь. Мы искали их несколько недель. – Майкл откинулся на спинку стула. – Дорогой лорд Уильям, они не уйдут, пока герцог Мерион не скажет по этому делу свое слово.
Виконт только что откусил изрядный кусок ветчины с хлебом и лишь пожал плечами, как бы соглашаясь. Похоже, он не осознавал, что у него нет выбора. Он допил эль и вытер рот.
– Если вы не захотите размозжить им голову, мой дед захочет. В принципе в этом мы пришли к согласию. Но по разным причинам. Мой дед, должно быть, думает, что на троне до сих пор Тюдоры. Он настолько стар, что помнит, по меньшей мере, Елизавету.
Майкл подался вперед. Он собирался сделать то, чего почти никогда не делал: задать вопрос, на который еще не знал ответа.
– Зачем они вернулись сюда? Где они были?
– Этот старый козел хотел заставить Мериона обговорить брак. Поэтому его план заключался в том, чтобы опозорить дорогую леди Оливию. Смит возражал, говорил, что они не потерпели неудачу, что репутация леди Оливии подорвана, даже несмотря на то что они не нашли ее на дороге в Пеннсфорд голой. Кое-что из ее одежды осталось там и сям, не так ли?
– Да.
– Черт побери! Я прискакал сюда, как только узнал о его идиотском плане. Меня задержала та невероятная гроза, и я прибыл слишком поздно, чтобы помешать и не дать им возможности ее скомпрометировать. Прошел слух, что она заболела, находясь в доме викария. Эта история будет работать как и любая другая, если не хватает воображения.
Майкл вспомнил, где видел этот красный шарф раньше. Это было, когда он и Оливия ехали в Пеннсфорд, на второй день после урагана. Лорд Уильям был одним из тех, кто проезжал мимо них по дороге.
– Что касается того, почему они вернулись сюда и где они были… Они прятались в забытой Богом хижине на Пик-Дистрикт.
– Я знаю это место. – «Гораздо лучше, чем хотел бы», – подумал Майкл.
– Мой дед сказал им, чтобы они ожидали там до того момента, пока меня не примет Мерион. Заметьте, он не считал, что нужно обсуждать эту тему со мной. Он направил меня делать предложение. Я сказал, что я собираюсь напугать этих двух и сделать все, чтобы сохранить доброе имя леди Оливии. Отец поддержал меня в этом, и нам удалось заставить старого греховодника сделать по-нашему.
Майкл верил каждому его слову. Только круглый идиот поедет на вражескую территорию с объяснениями, которые невозможно доказать.
– Скажите, у вас в замке есть темница? – Лорд Уильям спросил так, словно хотел этого больше всего на свете.
– Нет, но там имеется потайной боксерский ринг.
– Боксерский ринг! Замечательно! Это отлично. Слегка накажите их – и отправляйте на мою семейную сахарную плантацию на Барбадос.
Это будет не просто небольшое наказание, если им займется Майкл. Не приходилось сомневаться, что герцог и лорд Дэвид будут испытывать такие же чувства.
Смит и Джонс спустились с вещами. Оба, как видно, путешествовали налегке. Лорд Уильям подозвал их и довольно долго смотрел на них. Смит не спускал глаз с виконта, а вот Джонс впился взглядом в Майкла. Майкл одарил его улыбкой Еноха Баллтура.
Джонс толкнул Смита, и тот попятился, когда узнал Майкла.
– Виконт сказал мне, что вы ищете место, где можно остановиться на ночь, – начал Майкл, говоря теперь уже без йоркширского акцента. – Я объяснил ему, что в замке есть свободная комната.
– Совершенно свободная, – сказал виконт, доедая остаток холодного угощения.
Майкл увидел, как Джонс бросил быстрый взгляд на дверь, и шагнул к нему.
– Даже мысли не допускайте о побеге, иначе я догоню вас и убью с жестокостью, которая знакома лишь старому солдату. Если не будете сопротивляться, останетесь живы.
Джонс кивнул. Смит недоверчиво сжал губы. Очевидно, он заметил, что Майкл не стал распространяться по поводу условий.
Майклу и лорду Уильяму потребовалось несколько часов, чтобы заключить этих двоих в одну из пустых комнат старого замка. Это была не темница, но, как саркастически заметил лорд Уильям, «комната почти столь же холодная, да еще и с присутствием нечистой силы».
Сэмюелсон вызвался охранять похитителей.
– Я не хочу действовать через суды, – согласился виконт. – Это только осложнит жизнь леди Оливии. И герцога. И герцогини. С помощью герцога и его брата, а также с помощью моего отца, который является графом, мы сможем сохранить все в тайне. Утром я пришлю экипаж и отвезу их в Бристоль. Мне всегда хотелось поуправлять экипажем. Я найду корабль, который берет курс на юг, и они смогут поправить свое здоровье в трехнедельном путешествии на Карибское море. Возможно, всю дорогу их будет мучить морская болезнь. Или их захватят пираты.
Воображение у виконта было гораздо большее, чем его габариты.
– Скажите, Гаррет, вы будете в замке, когда я утром заеду к герцогу с визитом?
– Да, обещаю.
– Хорошо. Я отправляюсь спать. Слава Богу, что лорд Дэвид согласился повременить до утра и не поднимать герцога с постели. После ночного отдыха Мерион скорее, всего будет в более подходящем расположении духа, да и я тоже нуждаюсь в сне. По крайней мере, дождь закончился. Чертовски неприятный день для верховой езды, но время не ждет. Увижусь с вами утром.
Майкл кивнул и посмотрел вслед лорду Уильяму. Сейчас в глаза бросалась его энергия, а отнюдь не рост или красный шарф. Майкл не мог представить виконта спящим. Впрочем, его мозг уже не был способен что-либо представлять.
