Текст книги "Загадочная леди"

Автор книги: Мэри Бэлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Глава 10

Кэтрин не понимала, как такое могло произойти, и изо всех сил противилась соблазну. Танцевать с виконтом Роули и пойти ужинать под руку с ним – это было бы рискованно для них обоих. Поэтому она ушла с бала и едва было не покинула Боудли-Хаус. Взяла свой плащ и отправилась в музыкальную комнату, откуда можно было ускользнуть незамеченной. И вот она стоит в дверях и боится выйти. Там так темно, а до дома идти больше мили, и в основном среди дубов, растущих вдоль нижней подъездной аллеи.

Она боится темноты – точно ребенок.

Поэтому и села на табурет у фортепьяно, пытаясь собраться с духом. А если ничего не получится, решила Кэтрин, придется просидеть здесь до конца ужина.

Разумеется, ее проблемы теперь еще больше усложнились. Его, конечно, хватятся. Проводить ее домой и вернуться обратно – на это уйдет почти час. А когда его хватятся, то заметят, что она, Кэтрин, тоже исчезла. Уж миссис Адамс – та наверняка заметит.

Следовало твердо ответить “нет” на его предложение проводить ее домой. Нужно было настоять на своем и вернуться в бальный зал. Даже теперь она еще могла выйти из дома одна. В темноте он не нашел бы ее. И она не верит, что он осуществит свою угрозу, что поднимет шум из-за ее исчезновения. Виконт не станет отправлять людей на поиски, Эта угроза рассчитана на женское легковерие.

Боже милосердный, она и не знала, что все еще настолько легковерна, что поддается на мужские уловки.

Когда Роули вернулся, Кэтрин по-прежнему стояла в нерешительности у порога музыкальной гостиной. Заметив, что виконт в плаще, Кэтрин, вдруг сообразив, тоже надела плащ. Накинув на голову широкий капюшон, она вздрогнула.

– Теперь, – бодро проговорил виконт, – можно идти.

– Это нехорошо, – возразила она. – Совершенно неприлично.

Он приподнял брови. Интересно, подумала Кэтрин, известно ли ему, какой надменный вид делается у него в таких случаях. Наверное, известно.

– Боитесь, миссис Уинтерс?

Она... она действительно боялась. Боялась его, боялась темноты за окнами, боялась вернуться в зал вместе с ним. И было очень неприятно чувствовать себя такой слабой и уязвимой. Кэтрин прекрасно понимала: если она сейчас выйдет из дома вместе с виконтом и об этом станет известно, общество ее осудит.

А чего, собственно, она боится? Все возможное зло общество ей уже причинило. И ведь никто здесь ничего о ней не знает. Да и глупо было бы теперь заботиться о своей репутации. Разве что…

– Миссис Уинтерс! – Виконт стоял у окна, положив руку на дверную ручку, а другую протянув к ней.

– Нет, – сказала она. – Я не боюсь, милорд. Она прошла мимо него и ступила на террасу. Он тотчас же закрыл дверь и обвил рукой ее талию, прикрывая при этом полой своего плаща. Они поспешно пересекли террасу, и виконт помог Кэтрин спуститься на темную лужайку. Она осматривалась в нерешительности. Разве они пойдут не по подъездной аллее?

– Здесь немного ближе, – объяснил виконт. – И полное уединение.

Полное уединение… Слова эти словно вспыхнули у нее в мозгу, и Кэтрин услышала, как застучали ее зубы. Рука, обнимающая ее, была горячей и сильной. Бедром она чувствовала его бедро – крепкое, мускулистое, очень мужское. Тело Кэтрин томилось от желания – после вальса и поцелуя, последовавшего за вальсом.

Полное уединение.

Сумеет ли она устоять перед ним? Захочет ли устоять? Хватит ли у нее силы воли? Ах, все это так похоже на…

Как темно! Ее глаза еще не привыкли к темноте, хотя она и просидела в музыкальной гостиной с полчаса, даже дольше. А он и во мраке двигался быстро и уверенно.

– Как темно! – проговорила Кэтрин. И тут же с досадой отметила, что голос ее дрогнул.

Виконт остановился, повернул ее лицом к себе и поцеловал. Поцелуй был долгий и страстный.

– С вами ничего не случится, – сказал он. – Я славился в армии своей способностью видеть в темноте. Кроме того, я часто приезжал сюда, когда был мальчишкой. И отыскал бы здесь дорогу даже с закрытыми глазами.

С вами ничего не случится. Она едва удержалась от смеха.

Когда они шли среди деревьев, стало еще темнее. Если вытянуть перед собой руку, то не увидишь ее, – подумала Кэтрин. А земля под ногами была очень неровной. Но виконт заботливо привлек ее к себе и чуть замедлил шаг. Он, кажется, и в самом деле знает, куда идти. И все же она ждала, когда он остановится. Ждала... что он попытается овладеть ею. Впрочем, Кэтрин не была уверена, что это случится. Она ни в чем не была уверена.

– Ну вот и пришли, – сказал он после долгого молчания. – Я знал, что не забыл дорогу.

Теперь она действительно видела почти все. Видела слабый отсвет пламени между стволами деревьев, на щеколде калитки. И видела ограду и дорогу, пролегавшую всего в нескольких шагах от ее жилища. Значит, он и в самом деле вывел ее прямо к дому. Кэтрин вздохнула с облегчением. Это ведь гораздо лучше, чем идти по подъездной аллее и потом через деревню. Хотя уже и поздний час, все равно в деревне их могли увидеть.

Ужасно неприлично находиться наедине с виконтом в такое позднее время.

Он подошел к калитке и открыл ее. Внимательно осмотрелся.

– Никого. – Он протянул ей руку. Теперь она уже отчетливо все видела. Калитка была открыта, а за ней виднелся кусочек неба. – Пойдемте.

Но Кэтрин отступила.

– Теперь я и сама дойду. Благодарю вас. Было очень любезно с вашей стороны проводить меня, милорд. Он усмехнулся.

– Что ж, настала моя очередь отвесить вам самый изящный из моих поклонов и произнести блестящую речь по поводу того, какое я испытал удовольствие и какую честь вы мне оказали. Пойдемте. Я провожу вас. Вдруг здесь, у самого дома, вас поджидает шайка или даже две шайки разбойников? Как же я смогу простить себе, если с вами что-то случится?

Через открытую дверцу в ограде на его лицо упал отсвет звездного неба. Он смеялся над ней. И был очень красив. Сегодня она с ним танцевала вальс – два раза. Сначала – в бальном зале, потом – в музыкальной гостиной, где вальс превратился в танец сладострастия. Музыка явилась лишь поводом для того, чтобы их тела, соприкасаясь, двигались в едином ритме. Роули поцеловал ее сегодня вечером, и она его поцеловала.

Если до этого еще и оставались какие-то сомнения, то теперь все они исчезли. И рухнули все стены, все бастионы, которые Кэтрин возводила вокруг себя последние пять лет. Кэтрин больше не могла делать вид, будто она не молодая женщина со всеми естественными желаниями. И наверное, эти желания не проходят сами по себе. Глупо было с ее стороны убеждать себя в обратном.

– Пойдемте, – повторил виконт, и она не смогла отказать ему.

Не замечая его протянутой руки, она проскользнула мимо него и вышла на дорогу, В этот момент все происходящее с ней казалось нереальным. Виконт шагнул следом за Кэтрин, закрыл, калитку и снова обнял ее за талию, укутав своим плащом.

Они подошли к коттеджу. Когда она взялась за ручку двери, залаял Тоби. Его лай, нарушивший ночную тишину, показался оглушительным. Кэтрин, поспешившая успокоить собаку, даже забыла повернуться к лорду Роули, пожелать ему спокойной ночи и закрыть дверь.

– Молчать, сэр, – проговорил виконт негромко, но твердо, и Тоби тотчас замолчал, завилял хвостом и потрусил на кухню – без сомнения, в свое уютное кресло-качалку.

Потом входная дверь закрылась, прихожая погрузилась в темноту, и Кэтрин оказалась в объятиях виконта. Он снова прикрыл ее плащом, и они снова целовались.

Однако этот поцелуй совершенно не походил на предыдущие. Во всяком случае, Кэтрин так казалось. Это было нечто невыносимо сокровенное, почти как… Его руки скользнули под ее плащ и коснулись груди, соски тотчас же набухли и отвердели, а все ее тело охватили дрожь и томление.

Потом его руки скользнули ниже и легли на ее ягодицы. Виконт крепко прижал Кэтрин к себе, и она ощутила, как он возбужден.

Наверное, так чувствует себя утопающий, подумала Кэтрин. Утопающий, отчаянно пытающийся выбраться на поверхность и глотнуть воздуха, хотя больше всего ему хотелось бы сдаться, прекратить борьбу, – и пусть случится то, что должно случиться.

– Кэтрин, – прошептал виконт с хрипотцой в голосе. – Кэтрин, какая вы красивая!

Мысли ее путались, и она никак не могла привести их в порядок. Она машинально ерошила пальцами его волосы, такие густые и шелковистые.

– Проведите меня наверх, – проговорил он ей в ухо. – Полагаю, там нам будет удобнее.

Удобнее… Там будет удобнее отдаться наслаждению. Хотя это никогда не доставляло ей наслаждения, она знала, что с ним его испытает. Сейчас. Сегодня ночью.

Она уже не помнила, почему прежде противилась желанию стать его любовницей. Ей так хотелось принадлежать этому мужчине… Именно этому. Он нужен ей.

Стать его любовницей? Надолго ли? На неделю-другую, пока он в Боудли? За это время она ему надоест. Виконт не возьмет ее с собой, хотя и предлагал это недавно. И она опять останется одна. Каково это будет – чувствовать одиночество и пустоту, побыв недолгое время его любовницей?

А может, она не останется совсем одна? Может, забеременеет?

Виконт целовал ее в шею, в подбородок, поцеловал в губы.

– Идемте, – сказал он.

– Нет. – В ее голосе не было уверенности. Но она знала, понимала, что должна отказать. – Нет, – повторила она.

Виконт чуть отстранился. Интересно, видит ли он ее в темноте? Его лицо казалось просто тенью.

– Вы ведь не собираетесь упрямиться, не так ли? – спросил он.

– Собираюсь. – Голос ее окреп. – Я упряма. И хочу, чтобы вы сейчас ушли. Прошу вас.

– Господи! – Она прижалась к стене, и он снова к ней приблизился. – Неужели я так глуп? Неужели у меня настолько разнузданное воображение, что я неверно истолковал вашу отзывчивость? Когда мы вальсировали в первый раз. И в музыкальной комнате. И по дороге домой. И здесь. Не мог же я вообразить все это. Вы пылаете так же, как и я.

– И поэтому мы с вами должны лечь в постель? Очень логично.

– Да, должны, – сказал он с раздражением в голосе. – Да, логично. Кэтрин…

– Я не стану вашей любовницей.

– Почему же? Почему же нет? Вы думаете, я буду плохо с вами обращаться? Но подобное не в моих правилах. Даже в этот момент ее пронзило предательское желание.

– Я не стану вашей любовницей. Ни за что! – заявила Кэтрин. – И я вовсе не должна объяснять почему. Я уже говорила вам об этом. Я пыталась скрыться от вас в музыкальной гостиной. Пыталась отговорить вас, когда вы хотели проводить меня домой. Хотела остановить вас, когда вы последовали за мной, выйдя из парка. Совершенно очевидно, что я вам отказывала.

– И столь же очевидно, что вас влекло ко мне, – проговорил виконт с досадой. – Вы хотите выйти замуж, не так ли, Кэтрин? Вы высоко цените ваши прелести. Что ж, я готов заплатить. Выходите за меня.

Потрясенная его словами, Кэтрин молчала.

– Вы готовы жениться на мне, – проговорила она наконец, – ради того, чтобы лечь со мной в постель?

– Вот именно, – ответил виконт. – Если нет другого способа. Вы удовлетворены?

– Да, удовлетворена, – сказала Кэтрин, внезапно успокоившись: теперь она уже не чувствовала прежнего желания. Он протянул к ней руки, но она отстранила их. – Я удовлетворена тем, что сохраняла здравомыслие на протяжении этих двух недель. Я, милорд, не просто привлекательная женушка. Не игрушка. И я никак не могу согласиться с вашими высокомерными утверждениями, будто несколько поцелуев – это вполне достаточно, чтобы закрепить за вами право пользоваться моим телом. С тех пор как я впервые обозналась, приняла вас за вашего брата и улыбнулась, вы только и делаете, что преследуете меня. Хотя я вполне ясно сказала вам “нет”, когда вы в первый раз приходили ко мне. Вы просто не в состоянии поверить, что найдется безумная женщина, которая вам откажет. Так вот, эта женщина предпочитает быть безумной, но не станет вашей собственностью.

– Идиотка, – проговорил виконт с любезной улыбкой. – Уверен, тебе нравится водить меня за нос. Но больше такой возможности у тебя не будет. Вы больше не будете меня мучить. Я убежден, что мы видимся в последний раз.

Тоби вышел в коридор и зарычал. Кэтрин опустила голову и с минуту молчала, глядя на собаку. Тоби заскулил.

– Ты хочешь выйти? – сказала она наконец. Голос ее звучал совсем буднично.

Как странно, думала Кэтрин. Неужели сейчас можно заниматься повседневными делами? Выпустить Тоби через заднюю дверь, пройти на кухню, зажечь лампу, развести огонь, поставить чайник… Хотя уже очень поздно, но она должна выпить чашку чаю. И еще хотелось немного посидеть на кухне среди знакомых вещей, прежде чем подняться наверх и лечь в постель – сейчас она могла бы лежать в этой постели с ним…

Кэтрин почувствовала головокружение. И подумала, что скорее всего не сможет выпить чаю. Роули назвал ее идиоткой. Никто никогда так ее не называл. Какое грубое слово! От одного этого может стошнить. Еще хуже, что он, возможно, не так уж не прав.

И он считает, что она намеренно его соблазняла. Так ли это? Неужели она его завлекала? Но ей так хотелось его ласк… Неужели ее желание оказалось столь сильным, что превратилось в призыв? Она не противилась, когда он сегодня целовал ее. И даже охотно ответила на его поцелуи, Она хотела его ласк… Даже сейчас хотела.

Это, наверное, ее вина – все, что случилось сегодня вечером. И в прошлый раз именно она была виновата.

Да, кажется, она и в самом деле соблазнительница. Завлекает мужчину и не желает мириться с последствиями.

Кэтрин опять возненавидела себя. Как быстро можно утратить самоуважение, обретенное в таких муках.

Тоби поскребся в дверь. Кэтрин впустила его и заметила, что чайник уже закипел. Она насыпала в чайник заварки, дождалась, когда чай заварится, и взяла чашку. Чай не успел завариться так, как ей нравилось, но сейчас Кэтрин было не до этого. По крайней мере можно напиться и согреться.

Она опустилась в кресло, и Тоби уселся у ее ног, глядя на хозяйку вопросительно.

– Нет смысла говорить “нет”, Тоби, – с горечью сказала Кэтрин. – Сколько бы я ни говорила “нет”, мне все равно никто не верит.

Тоби по-своему истолковал слова хозяйки. Он вскочил к ней на колени и свернулся калачиком. И тотчас погрузился в сон, чувствуя, как ласковая рука поглаживает его.

Покачиваясь в кресле-качалке, Кэтрин смотрела прямо перед собой. Она думала о том, что хорошо бы забыть обо всем…

Чай остыл, и она к нему так и не притронулась.

Виконт Роули вышел из дома Кэтрин злой и разочарованный. Он плотно закрыл за собой дверь, сочтя ниже своего достоинства хорошенько хлопнуть ею, и зашагал по дороге, к калитке в стене парка. Шел, не глядя по сторонам. Распахнув дверцу, он вошел и решительно задвинул щеколду.

Будь виконт так же насторожен, как по пути к Кэтрин, он, вероятно, услышал бы стук коляски и заметил бы ее – коляска приближалась к деревне с юга.

Как только открылась дверь коттеджа, сидевший на козлах человек натянул поводья, и лошадь остановилась.

– О Господи! – воскликнул Перси Лэмбтон немного погодя, когда закрылась дверца в стене. – Осмелюсь заметить, это неподходящее зрелище для ваших глаз, преподобный.

Преподобный Ловеринг нахмурился.

– Кто это? – спросил он. – Мистер Адамс?

– Нет, не он, – ответил Перси. – Виконт Роули, преподобный. Вышел из коттеджа миссис Уинтерс в такое время. А у нее окна совершенно темные. Очень подозрительно…

– Возможно, он провожал ее домой после бала, – предположил пастор. – Нам с миссис Ловеринг пришлось уехать рано из-за болезни вашей матушки. Полагаю, это весьма любезно со стороны его светлости. Но где же его карета? И почему он провожал ее один? Действительно странно…

Перси фыркнул:

– Это не для ваших ушей, преподобный, но все знают: они уже давно ведут себя легкомысленно. Тайком встречаются в парке. Если мне не верите, спросите у Берта Уэллера. И еще они прошли по деревне под ручку на глазах у всех. Просто бесстыдство! Что делал виконт в коттедже? По-моему, ясное дело. Жаль только, что вы его не видели.

Преподобный Ловеринг взглянул на коттедж и заметил, что в кухонном окне зажегся свет. Он помрачнел, нахмурился.

– Не такого поведения мы ждем от гостей Боудли-Хауса, Перси, – сказал пастор. – Пусть он даже и виконт. Я весьма разочарован, что его светлость позволяет себе такое поведение в наших местах, и уверен, что мистер Адамс и его любезная супруга тоже будут разочарованы, И не такого поведения мы ждем от достойных жителей Боудли. Все это очень меня беспокоит.

– Но ведь она не коренная жительница Боудли, верно? – сказал Перси. – Она живет здесь всего-то несколько лет. И кто ее знает, откуда она взялась и какую жизнь вела до того, как приехала сюда. Из того, что мы о ней знаем... она могла быть и шлюхой – простите мне такое слово, преподобный.

Они подъехали к пасторскому дому, и преподобный Ловеринг вылез из коляски.

– Возможно, мы не так поняли. Перси, – сказал он. – Завтра я зайду в Боудли-Хаус и поговорю с виконтом Роули и мистером Адамсом. Пока же будет лучше, если вы никому ничего не скажете.

– Кто, я? – изумился Перси. – Да ни за что на свете, преподобный! Терпеть не могу сплетен. И я всегда очень хорошо понимаю, когда нужно держать рот на замке. А это дело такое… Не беспокойтесь, не стану я марать свои губы и болтать про такое.

Пастор кивнул.

– Ваша матушка поправится, как это обычно с ней бывает. Когда она в следующий раз решит, что готова переселиться в лучший мир, подождите немного, прежде чем бежать за мной.

– Ладно, преподобный, – отозвался Перси, разворачивая свою коляску и выезжая на дорогу.

Проезжая мимо коттеджа Кэтрин, он бросил взгляд на кухонное окно и поджал губы. Шлюха в Боудли – он-то уж давно это знает. А теперь наконец в этом убедятся все. Давненько уже в их местах не случалось ничего интересного. Перси с нетерпением ждал, когда же настанет утро.

Когда виконт Роули вернулся, бал все еще был в разгаре. Невероятно! Ему казалось, что с тех пор, как он покинул дом, прошло очень много времени. Ему даже казалось, что на востоке вот-вот займется заря. На самом же деле он, наверное, отсутствовал не более получаса.

Виконт поднялся к себе наверх, вызвал слугу и велел ему упаковать свои вещи. Написав две записки, он сам пошел в комнаты к лорду Пелхэму и мистеру Гаскойну и положил записки на видные места, чтобы друзья сразу увидели их и прочли. Вернувшись к себе, он наконец-то лег, хотя о том, чтобы заснуть, не могло быть и речи.

"Сука!” – повторял он про себя снова и снова, словно для того, чтобы отогнать все остальные мысли.

«Я не стану вашей любовницей…»

Но ведь она не противилась, когда он целовал и обнимал ее.

"Так вот, эта женщина предпочитает быть безумной, но не станет вашей собственностью”.

Черт бы ее побрал, ведь он предложил ей выйти за него замуж. Безумен он, а не она. Он предлагает ей стать его женой, а она с презрением заявляет, что не желает быть “собственностью”. А ведь могла бы стать виконтессой Роули. Но предпочла безумие и свою ледяную добродетель.

Он ее ненавидит.

И тут виконт подумал о том, что в этом было нечто ребячливое. Он ненавидит женщину за то, что она отказалась лечь с ним в постель? Такое бывало и раньше, хотя и не часто. Но в подобных случаях он только пожимал плечами. В конце концов, существует множество женщин: если отказала одна, всегда можно найти другую.

И в этот раз ничего не изменилось. Если он отправится в Лондон, то сразу же найдет себе либо случайную подружку, либо любовницу из великосветских дам – в этом виконт не сомневался.

Он, должно быть, действительно спятил – предложить Кэтрин Уинтерс брак за право переспать с ней. Он же через месяц пожалел бы о своем решении. Как правило, месяца вполне хватало для того, чтобы ему наскучила женщина.

Но все же какая наглость! Раззадорить его, а потом отказать с таким презрением, с таким добродетельным видом… Отказать именно тогда, когда он меньше всего был к этому готов.

Действительно сука…

Но наконец в доме все стихло, и он немного успокоился.

Она не хотела танцевать с ним второй вальс.

Она не хотела танцевать с ним и не хотела, чтобы он провожал ее домой.

Она не хотела, чтобы он выходил вместе с ней из парка.

Она сказала “нет”, когда он предложил подняться в спальню.

Когда он думал об этом – хотя ему и не хотелось об этом думать, – становилось ясно: во всех ее действиях была злонамеренная последовательность.

Она отвергла его. Впрочем, физически ее, возможно, и влекло к нему. Виконт почти не сомневался, что Кэтрин желает его так же, как и он ее. Но она не захотела пожертвовать ради него своей добродетелью. Или своей свободой.

Она сказала “нет”. С самого начала она говорила “нет”.

Значит, во всем виноват только он. Если сейчас он разочарован, зол – и к тому же несчастен, – так в этом виноват он сам, потому что не поверил и не принял слова “нет”. Она была права, называя его высокомерным.

Признав свою вину, виконт не почувствовал себя лучше. Он лежал без сна, уставившись в потолок, – лежал и думал: следует ли ему извиниться перед Кэтрин до того, как он уедет? Но ему хотелось уехать на рассвете, во всяком случае, как можно быстрее. Конечно, сначала нужно повидаться с Клодом. И узнать, собираются ли Нэт и Идеи уехать или останутся еще на несколько дней, как намеревались раньше.

Кроме того, он полагал, что Кэтрин его извинения не очень обрадуют.

И уж конечно, у него нет ни малейшего желания снова ее видеть. Ни малейшего.

Нет, лучше оставить все как есть. Он уедет как можно раньше и теперь долго, очень долго не будет приезжать в Боудли. Миссис Уинтерс и этот досадный случай – все навсегда останется в прошлом, забудется.

Эта история одна из самых неприятных и позорных в его жизни.

Черт побери, думал виконт, пытаясь расслабиться и обрести душевный покой, ведь он до сих пор ощущает боль неудовлетворенного желания.