Текст книги "Официантка"

Автор книги: Мелисса Натан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Что я думаю? – повторила она.

– Да. Ты знакома с маркетингом намного лучше нас. И никто лучше тебя не знает клиентуру.

Она моргнула.

– Думаю, вы должны держаться простоты, – сказала она, чувствуя, что Дэн на нее смотрит.

– Так что ты думаешь, фрикасе из курицы и лавандовая полента – это хорошая или плохая идея?

– Ты знаешь, что я думаю, – сказала она, – уверена, нам нужно больше объяснить клиентам.

– Объяснить?

– Да.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Пол.

– Ты не могла бы выразиться поточнее? – попросил Дэн, улыбаясь.

– Ладно, – она посмотрела на них, – что вообще из себя представляет фрикасе, знаете? – спросила она.

Мужчины посмотрели на нее. Ник засмеялся.

– Некоторые из наших клиентов, – продолжала Кэти, – думают, что «латте» означает «кофе для гомосексуалистов», а вы хотите предложить им фрикасе из курицы и лавандовую поленту.

– М-да, – протянул Ник, – какие-то они тупые.

– Они подумают, что это название корабля, – сказала Кэти.

Дэн фыркнул.

– И в любом случае, – добавила она, – думаю, мы хотим зарабатывать на них деньги, а не давать им образование.

– О-о, – сказал Пол, – это хорошее замечание.

– Но ведь, – сказал Ник, – все знают, что такое фрикасе.

– Хорошо, – вмешалась Кэти, – и что же это?

– Ну, это же способ приготовления пищи. В смысле, это особенность приготовления.

– И как это надо готовить?

– Надо сделать фрикасе!

– Похоже, у нас тут недопонимание, – ощетинилась Кэти, – я не глухая. Я просто считаю, что надо дать нормальное объяснение.

– Ты не знаешь, что это такое! – неожиданно просиял Ник, ткнув в ее сторону указательным пальцем. – Так?

– Я знаю, – вздохнула она, – это значит, что мясо потушено в белом соусе.

– Вот! – провозгласил Ник, глядя на Дэна и Пола. – Я же говорил! Все это знают.

– Я не знал, – сказал Дэн.

– Я тоже, – добавил Пол.

– Да, но вам и необязательно это знать! – воскликнул Ник. – Вы не эксперты.

Все они посмотрели на него, и Ник осознал свою ошибку. Он повернулся к Кэти.

– Ладно, мисс Умница, – сказал он, снова усаживаясь на стул, – давай поделись идеями.

– Да, – сказал Пол, – продолжай, Кэти, я хочу послушать.

И как ей теперь сказать, что она не хочет делиться с ними идеями, потому что хочет уволиться?

– Что, нечего сказать? – спросил Ник.

– Ладно, – сказала она, – значит, так.

И она стала выдавать свои идеи одну за другой. Завтрак – английский и континентальный плюс обезжиренные продукты (гриль вместо жарки), что будет очень популярно среди тех, кто следит за своим весом, но не может обойтись только биойогуртом и мюсли. Нужно купить еще одну плиту и держать наготове весь день. Она знает, где можно ее приобрести. Кроме того, нужно обязательно попробовать диетическую кухню, чтобы проверить, будет ли она пользоваться успехом. А, да, обязательно включить диетический шоколадный торт. Это станет их фирменной чертой. Еда должна быть доступной в течение всего дня, потому что всегда неприятно решить, что будешь есть, а потом понять, что не успеваешь дождаться заказа. В воскресенье по утрам живая музыка, а на стены можно повесить картины местных художников. Сделать детский уголок с маленькими столами, стульями, игрушками и так далее. А раз в неделю устраивать чтение сказок для детей и родителей.

– Подожди, – вмешался Ник, – во-первых, я не собираюсь готовить целый день, черт побери, а во-вторых, это ресторан, а не хрен знает что. В-третьих…

– Я не закончила, – сказала Кэти. Ник осекся.

– И, в конце концов, – сказала она, – думаю, что можно сделать ящичек для предложений рядом со стойкой. Спросить у клиентов, что им хотелось бы тут видеть. Естественно мы не будем принимать во внимание абсолютно все, но мнение большинства, вполне вероятно, нам придется учитывать.

– О, – воскликнул Ник, – я что-то вспомнил! Вам это понравится.

– Продолжай, – улыбнулся Пол.

– А потом обсудим идеи Кэти, – сказал Дэн, а Пол кивнул.

– Ну, – сказал Ник, – вы слышали о голом поваре? Они кивнули. Ник подался вперед, посмотрел сначала на Дэна, потом на Пола, потом снова на Дэна.

– Ну, так давайте дадим им настоящего голого повара, – улыбался Ник, – понимаете? Настоящего голого повара.

– Ну, ты же не предлагаешь…

– Предлагаю, черт побери, – расхохотался Ник, – у меня фантастическое тело. Этим курам понравится.

– Хм, – сказал Дэн, – интересно.

– А это не опасно? – спросил Пол. – Я имею в виду, там же столько ножей…

– И не повредит ли это здоровью или технике безопасности? – спросила Кэти. – Тебе придется все равно мыть руки, и бог знает что ты там сделаешь со своим… ну, ты знаешь.

– А обувь? – спросил Дэн.

– Я надену носки, – моргнул Ник.

Они задумались. Кэти украдкой взглянула на Дэна. Такое выражение его лица она уже видела утром – он пытался не рассмеяться. И справлялся, пока не посмотрел на нее.

Ник повернулся к Кэти:

– Но это, черт побери, лучше, чем ее идея расспрашивать гребаных клиентов. Они ничего не знают о еде.

– Это было всего лишь предложение, – тихо сказала Кэти.

– Ага, так же как и мое предложение быть голым поваром.

– Ладно, спасибо, Ник, – сказал Дэн, – мы поговорим об этом в следующий раз.

– Угу, – сказал Ник и подпрыгнул, – пойду-ка я посмотрю на свою кухню.

Когда Ник вышел, Дэн повернулся к Кэти.

– Не думаю, что стоит грубить повару, – сказал он.

– Извини, – невинно сказала она, – но я же не знала, что у него не все в порядке с мозгами.

– Он прекрасный повар, – сказал Пол.

– Вы не против, если я кое-что спрошу?

– Спрашивай.

– Вы пробовали то, что он готовит?

– Да, конечно, – сказал Дэн, – мы не такие зеленые, как ты думаешь.

– И это была именно та еда, которую вы хотите видеть тут?

– Мы так думаем, – переглянулись Дэн и Пол.

– Он работал в Хампстеде, да? В пабе?

Они кивнули.

– При всем уважении, – начала Кэти, – тамошняя клиентура сильно отличается от клиентуры Портерс Грин.

– Да, но мы именно так и думали, – сказал Пол. – Мы развиваемся. Мы хотим указывать путь. Кроме того, мы сейчас кафе, бар и ресторан одновременно.

– Правильно, – кивнула Кэти, – значит, придется пустить бесплатный автобус из Хампстеда, чтобы привозил клиентов, если не хотите знать, что нравится местным.

– Хм, – сказал Пол, – ладно, мы подумаем о меню.

– Хорошая кухня, – сказал вернувшийся Ник, – есть только одна фигня.

– Знаешь, – сказал Дэн, – на большинстве кухонь вообще одна фигня.

– Это ты о чем? – удивился Ник.

– В чем дело? – спросил Пол.

– Ну, – сказал Ник, – посетители не смогут видеть, как я готовлю. Между кухней и залом есть стена.

– А в чем проблема-то? – спросил Дэн.

– Проблема в том, что мне тогда бессмысленно раздеваться, – сказал Ник, – из-за этой гребаной стены меня никто не увидит.

Повисла пауза, в течение которой все трое глазели на своего нового повара. А потом Кэти повернулась к своим боссам.

– Дэн? Пол? – спросила она. – Какой смысл ему раздеваться, если из-за этой гребаной стены его никто не увидит?

Ей не стоило этого делать. Ник развернулся и снова пошел на кухню, а Дэн помчался за ним, чтобы восстановить нарушенный мир.

13

Ричард Миллер, известный литературный агент, сидел и смотрел на свой блестящий новенький стол в своем блестящим новеньком офисе и на новую потенциальную литературную сенсацию: клиента, который был близок к тому, чтобы покорить литературный мир, сидевшего так близко, что можно было почувствовать, как дрожат кончики его пальцев. Джон посмотрел на него из-за широкого стола, дыша диафрагмой и заботясь о том, чтобы не потеть. Он делал вид, что все прекрасно.

– О, извините, – сказал Ричард Миллер, – я забыл спросить: не хотите ли воды?

– Спасибо.

– Нет проблем.

Пока Ричард Миллер выходил из офиса, Джон отер брови, поправил галстук и продолжил глубоко дышать.

Он думал, что все идет хорошо. Добрым знаком ему показалось то, что Ричард Миллер был его одногодком, с таким же цветом волос, той же весовой категории и, вполне вероятно, рос в такой же среде, как и он. И естественно, добрым знаком было то, что Ричард Миллер как две капли воды походил на его антигероя Генри Логана. И то, что им обоим нравилось «Криминальное чтиво» и не нравился «Бойцовский клуб».

– Итак, – улыбнулся Ричард Миллер, возвращаясь и ставя перед Джоном пластиковый стакан с холодной водой, – вы встречаетесь еще с какими-то агентами сейчас?

– Ну, – замялся Джон, – конечно, мне нужно подумать и выбрать… Да, я встречаюсь с еще одним сегодня днем.

– Конечно, – улыбнулся Ричард с другой стороны стола, – это очень разумно. Все, что я могу сказать…

Ричард сделал паузу, и Джон затаил дыхание.

– …Что мне… нравится ваш стиль, и, более того, я считаю, что мы можем найти рынок для ваших произведений.

Ричард пристально посмотрел на Джона.

– Конечно, я не могу заключать официальные сделки, пока вы не закончите книгу, – продолжал он, – но как только вы это сделаете, я очень хотел бы знать об этом. Я готов представлять вас. Вообще-то, я уже знаю, кто может вами заинтересоваться, и я знаю, что мы можем заработать много денег.

Джон посмотрел на него.

– И я имею в виду очень большие деньги. – Ричард хохотнул.

Джону очень хотелось выпить холодной воды, но он знал, что тогда его выдадут дрожащие руки. Еще он хотел сказать что-нибудь вежливое или благодарное, но боялся, что его выдаст дрожащий голос. Он остро ощущал, что момент требует от него хотя бы улыбки, но, казалось, что он потерял управление собственными губами.

Он медленно склонил голову в поклоне.

Ричард Миллер расправил плечи. Черт, этот парень был классным. Очень классным. Он представлял его в шоу «Восходящие звезды» или любой престижной постмодернистской викторине, где платят деньги только за то, что ты делаешь вид, что в ней участвуешь.

– В общем, я думаю, что все получится, – подмигнул Ричард.

Джон резко рассмеялся и так же резко замолчал. «Ого, – подумал Ричард, – я почти разбил лед».

– Ну, – сказал он, – когда вы предполагаете закончить для меня книгу?

– Для вас? – удивленно спросил Джон.

– Извините, конечно, я не заставляю вас ничего делать, – улыбнулся Ричард, – это просто выражение такое.

– Ну, – прочистил горло Джон, – я написал уже приблизительно две трети…

– Еще месяц? – спросил Ричард, пытливо глядя ему в глаза.

Джон облизал губы, улыбнулся и кивнул.

– Я действительно очень заинтересован вашей книгой, – сказал Ричард, пожимая Джону руку, – было очень приятно с вами познакомиться.

Два часа спустя Джон оказался в пентхаусе в Сохо на интервью у Дика Хиггинса. Это было намного легче, чем с Ричардом Миллером, потому что Дик Хиггинс не требовал от него участия в разговоре.

– Я вчера обедал с Грэхемом Хайсоном, – сказал Дик, – это лучший редактор в стране. Я упомянул, что встречаюсь с тобой сегодня. Рассказал о твоем герое, Гарри Логане…

– Генри Логан, – поправил Джон.

Дик Хиггинс посмотрел на него округлившимися глазами. Джону показалось, что тот готов вызывать «скорую помощь».

– Что?

– Мой антигерой. Он Генри, не Гарри.

Дик Хиггинс повернулся и заглянул в рукопись:

– Да, хорошо, мы можем обговорить это позже. В любом случае, на чем я остановился?

– Грэхем Хайсон.

– Ах да! Грэхем, – вздохнул тот, – короче, я упомянул о твоем стиле, жанре и так далее. Он очень заинтересовался. Очень. Конечно, он выпускает еще и Хавьера Макдональда, который тоже мой клиент. Но у Хавьера сейчас проблемы с бывшей женой и детьми. Она хочет денег, а у него их нет. Собирается подавать в суд. Ну и, конечно, ситуация сильно на него давит. Мы пытаемся помочь ему. Он очень добросовестный человек. – Дик постучал пальцем по носу и откинулся на стуле. – В общем, как видишь, в качестве агента я на сто процентов буду участвовать в твоей жизни – двадцать четыре часа, семь дней в неделю. У тебя будет друг в лице агента. Меня приглашали на три свадьбы, пять бармицв и шесть крестин.

Дик сделал паузу.

А потом зазвонил телефон, и в течение двадцати пяти минут Джон имел счастье проверить, насколько Дик Хиггинс будет принимать участие в его жизни.

Дик положил трубку и победоносно посмотрел на Джона.

– Джеффри Дэниелс, – объяснил он, тряся головой и улыбаясь, – сделка оговорена, контракты подписаны, а он хочет поговорить о гольфе. – Он снова покачал головой, словно сожалея о том, что у него нет времени, чтобы рассказать еще парочку своих историй. – Итак, – неожиданно заключил он, затягиваясь сигарой, – я даю тебе время до пяти вечера.

– Для чего? Чтобы закончить книгу?

– Нет-нет! – расхохотался Дик так, будто услышал лучший в своей жизни анекдот. – Чтобы решить.

– Что решить?

– Будешь ли ты со мной работать!

– Вы имеете в виду… – моргнул Джон.

– Этот бизнес строится на решениях, Джонатан.

– Джон.

– Хм, – пробормотал тот, гладя подбородок. Он оторвал кусок какой-то бумаги и взял со стола ручку. Несколько раз написав на клочке Джон и Джонатан, он посмотрел на Джона и улыбнулся.

– Понимаешь, Джонатан звучит более многозначительно, но Джон – короче. В общем, мы можем обговорить это позже. – Помолчав, он вдруг предупредительно поднял палец: – Нет. Я должен знать это сейчас. Тогда я смогу позвонить лучшему в стране режиссеру, – он начал загибать пальцы, – а потом самому классному в стране актеру. Кого ты хочешь видеть в роли Гарри?

– Генри.

– Кристофер Экклестон? Нет, он играет доктора By. Может быть, Руфус Сьюэлл? Хм-м, – задумался он.

Джон набрал воздуха, но Дик перебил его прежде, чем он успел что-либо сказать.

– Нам нужно двигаться вперед. Издательства должны знать твое имя. Продавцы книг должны знать твое имя. Знаешь, почему?

– Почему?

– Потому что тогда твое имя узнают читатели, – сказал он и засмеялся. – Ты начинаешь понимать?

– О да.

– Отлично.

– Спасибо, – сказал Джон.

– Нет, это тебе спасибо, – ответил Дик Хиггинс, – у тебя есть талант, у меня – опыт, контакты, ноу-хау. Это команда, понимаешь?

– Да.

– Позвони мне в пять, – сказал Дик, вставая и протягивая ему руку.

– Я могу сказать сейчас, если хотите, – сказал Джон, поднимаясь и пожимая протянутую руку.

Дик задержал его руку в своей на мгновение.

– Подумай об этом, – заговорщически подмигнул он, – ты знаешь, как говорится, поспешишь – людей насмешишь.

Джон улыбнулся.

«Не насмешу, – подумал он, – это уж точно».

В этот же день, чуть позже, сидя в студии кастинга, посреди большой захламленной комнаты на деревянном стуле, изображая, будто держится за руль, Сьюки использовала метод цикличного внимания хуже, чем получилось у Джона.

– Представь себе, – сказала директор по кастингу, – что ты смотришь в окно и вдруг видишь того, кого любишь. И улыбаешься. Внутренне, – и она посмотрела на часы.

Сьюки положила руки на колени:

– А я не разобьюсь?

– Хм-м? – подняла голову директор.

– Ну, я веду машину, – сказала Сьюки, – и вдруг смотрю в окно…

– Ну, представь, что это происходит при дневном свете.

– Ладно. Дневной свет.

– Или идет дождь.

– Дождь. Хорошо.

Сьюки отвернулась от директора по кастингу. Она представила, что табуретка, на которой она сидит, превратилась в удобное сиденье автомобиля. Она представила, что пустое место напротив нее – это приборная доска. Представила, что солнце, заглядывающее в окно комнаты, было на самом деле дождем. Она представила себе своего любимого, который регулярно звонил ей просто, чтобы сказать, что любит ее. Она представила себе, что высокие и тощие модели, сидящие в зале ожидания, не смогут внутренне улыбнуться так, как она. Она представила себя удачливой актрисой в хорошей студии, а агент по кастингу только что купил билеты на ее фильм, только чтобы посмотреть на ее внутреннюю улыбку, от которой сходили с ума критики. А потом, чтобы завершить картину, она представила, что не одета так, как Барби на пляже.

Медленно она повернула голову, представляя, что видит лицо любимого (по каким-то причинам в мозгу всплыло изображение Бо Пипа, что означало гораздо больший артистизм, чем могла представить себе директор по кастингу), и внутренне улыбнулась. С любовью. Надеясь, что внутренний вопль отчаяния не вырвется наружу. И продолжала улыбаться. И продолжала.

– Нельзя немного более внутренне?

Она перестала улыбаться.

– А сейчас еще чуть-чуть.

Она попыталась улыбнуться где-то посередине. Она слышала пение птиц, доносившееся из ближнего парка, и решила погулять там после пробы. И возможно, походить по магазинам.

– Ты думаешь о любимом? – спросил агент по кастингу.

– Да, – внутренне ответила Сьюки. И снова тишина.

– О'кей, – вздохнула директор по кастингу, – можете перестать улыбаться.

– Ну как? – пробормотала Сьюки, но директор не слышала ее, и Сьюки покинула зал, внутренне хмурясь по дороге домой.

В тот вечер все они встретились на квартире у Джона. По телевизору с выключенным звуком шел какой-то сериал, и Кэти знала, что навсегда запомнит этот момент. Она стояла в проеме кухонной двери, опираясь рукой на косяк. Сьюки стояла с другой стороны, и посередине они держались за руки. Напротив них, в гостиной, Джон стоял спиной к ним и разговаривал по телефону. Не двигаясь, они смотрели на него.

– Единственное сомнение, – сказал Джон в трубку, – это процентное деление.

Они задержали дыхание.

– Признаюсь, – сказал Джон, и они крепче сжали руки, – что пятнадцать процентов кажутся ужасно большой суммой денег.

– Да, да, да, да, – кивал Джон трубке, пиная ковер левой ногой при каждом кивке, что делало его похожим на нервную курицу.

Сьюки ослабила хватку, но Кэти, самая оптимистичная из них, менеджер кафе, снова стиснула ее ладонь.

– Да, я понимаю, – сказал Джон, – конечно. Пауза.

Сьюки закрыла глаза и повернулась к кухне. Кэти одна смотрела на Джона. Она не собиралась это пропускать. Однажды она расскажет своим внукам, что была единственной в мире свидетельницей того, как всемирно известный писатель Джон Барристер заполучил агента.

– Да, спасибо, я очень признателен. Нет. Я понимаю. Спасибо.

Кэти присоединилась к Сьюки на кухне. Они сделали себе по чашке чаю и согласились, что не будут высказывать никакого негатива. Они покажут Джону силу духа. Они не дадут ему сникнуть. Они принесут ему пиво и шоколад.

Джон вошел на кухню. Они посмотрели на него. Он запустил руки в волосы, провел по лицу так, будто мылся в душе.

– Ну? – спросила Сьюки.

– Я…я…

– Что? – спросила Кэти.

– Я не могу в это поверить.

– Ради бога, – сказала Сьюки, – что случилось?

– У меня есть агент, – просиял Джон, – Ричард Миллер. Ричард Миллер – мой агент.

Кэти шумно обрадовалась. Она кричала, пританцовывала, тормошила Джона, даже дала ему оплеуху. Она не хотела радоваться одна – вытащила-таки Джона танцевать. А потом они повернулись к Сьюки, и она тоже присоединилась к ним.

– Он сказал, что все получают пятнадцать процентов, – сказал Джон, беря у Кэти только что налитый бокал вина, – даже Дилан Эдвардс.

Девушки завизжали. Дилан Эдвардс! А вечеринки там будут? А Джон их пригласит? Значит ли это, что он стал членом клуба?

Это продолжалось до тех пор, пока Джону не пришло время собираться на работу, и девушки остались на кухне одни. С вином.

– Черт, – сказала Кэти, тряхнув головой.

– М-м, – улыбнулась Сьюки.

– Это невероятно.

– М-м, – ответила Сьюки.

– Я имею в виду, что это не просто невероятно, а… НЕВЕРОЯТНО.

– Я знаю.

– Он собирается это сделать.

– М-м.

– Черт, он все делает правильно.

– Да, я знаю.

– Думаешь, он забудет нас, когда станет знаменитым? – спросила Кэти.

– Ну, меня он запомнит точно, – сказала Сьюки.

– Угу.

– Я собираюсь вытатуировать свое имя у него на лбу.

Кэти засмеялась.

– А потом, – продолжала Сьюки, моя свой стакан, – может, я получу работу, наконец.

Кэти перестала смеяться.

– Знаешь, – вдруг сказала она, потому что только успела поймать мысль, – я никогда не думала, как мне будет тяжело в двадцать с лишним лет.

14

Два часа и две бутылки вина спустя Сьюки и Кэти примирились с окружающим миром. Они пришли к выводу, что причина того, что в двадцать с лишним лет им жилось нелегко, заключалась в том, что они никогда не испытывали притеснений, дискриминации, голода, землетрясения или потопа, геноцида и еще многих вещей. Они никогда не будут жить в бедности, испытывать боль и постоянно беременеть. Телевидение развлекает их, когда у них нет сил, времени или денег, чтобы пойти поразвлекаться. Медикаменты помогают справиться с болезнями. В общем, они пришли к выводу, что они так несчастны в свои двадцать с лишним потому, что им, черт побери, обалденно повезло.

– Типичное явление, – сказала Сьюки, качая головой, – слишком много альтернатив, слишком много надежд, слишком много… – она замолчала, пытаясь подобрать слово.

– М-м-м, – протянула Кэти.

– Знаешь, чего я действительно хочу? – внезапно спросила Сьюки. – Чтобы действительно быть счастливой?

– Розовый плащ?

– Я хочу легкой жизни.

– М-м-м, – улыбнулась Кэти, – легкой.

– Как у некоторых людей.

– М-м-м.

– Я имею в виду, что некоторым в этом мире не надо вообще ни о чем заботиться.

– Например?

– Герцог Эдинбургский.

– У него семейные проблемы, – нахмурилась Кэти, – а он не становится моложе.

– Ладно. Тогда Дэн Кричтон.

Кэти издала звук, похожий на рычание.

– Да, – сказала Сьюки, – у таких, как он, легкая жизнь.

Сьюки была права. Для некоторых жизнь была легкой. Им не нужно было заботиться о деньгах, здоровье или об отношениях. У них не возникало проблем из-за боязни будущего, они жили настоящим, а не прошлым. Они не сравнивали себя с другими. Они не задумывались над жизненными загадками и не сожалели об ошибках. Они верили в судьбу и гороскопы и благодарили свою счастливую звезду. Они принимали все, что давала им жизнь, и жили одним днем. И оставались в выигрыше.

Пока Кэти и Сьюки напивались в хлам, Дэн Кричтон приехал к Джеральдине. Он припарковался и пошел к дверям. Даже если бы ему пришлось кому-нибудь объяснять, как он добрался из машины до дома своей девушки, он бы не смог сделать этого без помощи видеозаписи.

У него были ключи, но он никогда не пользовался ими, если Джеральдина была дома. Подойдя к воротам, он нажал на звонок и помассировал руки, каждый мускул которых был напряжен до невозможности. Входной механизм зажужжал, и Дэн толкнул калитку, вошел и поднялся по ступенькам. Как всегда, передняя дверь была приоткрыта, и Дэн вошел в рай квартиры Джеральдины.

Кремовые диваны громоздились на похожем на пустыню дубовом полу, играл Вивальди.

Вернуться в жизнь Джеральдины было странно. Временами он чувствовал себя так, точно никогда не уходил, а иногда думал о том, сможет ли снова стать частью всего этого. После того как он оставил Джеральдину, в то время как она пребывала в особо мрачном расположении духа, продолжавшемся неделями, он был в этой квартире только один раз – на вечеринке по случаю обручения Сэнди. А теперь, когда они снова начали встречаться, они проводили большую часть времени именно здесь. Джеральдина не любила ездить к нему и он хорошо ее понимал. Квартира Джеральдины была намного больше и удобнее. Кроме того, там была вся ее косметика.

Он посмотрел в угол, где стоял телевизор. Там они встретились с Кэти. Дэн развалился на диване и включил телевизор.

– В холодильнике есть вино! – крикнула Джеральдина.

– Хорошо, – отозвался он.

Пройдя на кухню, он налил вина только Джеральдине, зная, что с его язвой нельзя пить на голодный желудок. Джерри вошла на кухню и улыбнулась.

– Привет, МД, – сказала она.

– Привет, – сказал он, гадая, должен ли он почувствовать себя лучше от этого «мой дорогой».

– Я заказала столик, – сказала она, отбрасывая с лица волосы, – так что мы можем либо сходить в кино в шесть, либо пойти в ресторан в семь.

– Хорошо.

– Я подумала, что ты проголодаешься, так что мы можем сначала поесть, а потом пойти в кино.

– Замечательно.

– Ладно, значит, пойдем.

Выключив телевизор, Дэн, почувствовавший себя лучше, последовал за Джеральдиной.

За ужином Джеральдина жаловалась на недостатки бюджета в большом мебельном магазине в центре Лондона, где она работала, и о разногласиях с боссом, которого она то любила, то обижала. И все в равной степени. В кино Дэн чуть не уснул. Было еще не слишком поздно, когда они лежали на огромной кровати Джеральдины и когда разговор повернул в знакомое русло.

Днем Джеральдина поговорила со своей живущей с новым мужем в Швеции матерью.

– Это так забавно, – сказала Джеральдина, – мама все расспрашивает меня о твоих намерениях.

– Ты заставляешь меня чувствовать себя старомодным, – фыркнул Дэн.

Он сразу понял, что последовавшая за его заявлением тишина была недобрым знаком. Джеральдина не заснула. Она не улыбалась. Она активно молчала. Это была тишина, которую умела создавать только Джеральдина, и Дэн чувствовал, как его охватывает холод.

– Нам же не по тридцать лет, – сказал он, притворяясь, что не понимает смысла ее молчания.

– Ха! – рассмеялась Джеральдина. – Мы не будем вместе, когда нам перевалит за тридцать. Если до тех пор ты не определишься со своими намерениями, я ничего не могу тебе обещать.

– Кто это говорит? – спросил Дэн. – Ты или твоя мать?

– Я, – сказала Джеральдина, – не вижу смысла тратить свое время, если это никуда не ведет. По крайней мере, не на этот раз. У нас не те отношения, которые были раньше, ты помнишь? Те же люди, другие отношения, – как мантру, повторила она, а потом отвернулась от него на другой бок. Она не могла бы добиться большего эффекта, даже если бы выдернула из-под него матрас или выбросила в окно, оставив лежать на земле.

Дэн подумал о нескольких месяцах, которые он жил без нее. Как остался один в ресторане, где его бросили посреди свидания. Как чувствовал себя одиноким в ту ночь и даже плакал, прежде чем уснул. И как на следующее утро позвонила Джеральдина, случайно, просто так, и показалась ему спасительницей утопающих.

– Предполагаю, – проговорил он в темноту, все еще делая вид, что не заметил воздвигнутой Джеральдиной баррикады, – всегда интересно знать, чем все закончится.

Простыни зашелестели, и он почувствовал, как к нему прижалось теплое тело Джеральдины. Он запустил руки ей в волосы.

– М-м, – протянула она, протискивая ногу между его ног, – должно быть интересно.

– А это, – пробормотал он, прижимаясь к ней всем телом, – самый лучший способ что-либо закончить.

Следующее, что помнил Дэн, это звон будильника ровно в 6.45. Он почувствовал, как переходит из бессознательного состояния в сознательное. Он слышал, как шумит вода в душе. Он чувствовал подушку под головой. Он вернулся. Он был в безопасности. Теперь никто не сможет причинить ему вред. Как только он вспомнил Кэти, он тут же начал снова впадать в панику. Он заставил себя думать о Джеральдине. «Послушай, – сказал он себе, – она сейчас в душе». А потом вернулся к мыслям о Кэти. Он представил ее себе: Кэти в кафе, Кэти, которая не могла причинить ему боль, потому что у него была Джеральдина.

Господи, каким идиотом он был, когда решил вернуться к адской жизни одиночки. Он закрыл глаза и представил Джеральдину в душе – высокую и властную. «Все хорошо, – снова сказал он себе, – Кэти больше не сможет ничего сделать. Жизнь прекрасна».

И вдруг он подумал о том, что будут делать в кафе строители этим утром, и его глаза широко распахнулись. Закончили ли они с полом? И новой стойкой? А гитарист? А поставщик диетических продуктов? Ему показалось, что его желудок начинает поедать сам себя, он подскочил с постели.

Час спустя он уже был в кафе. Строители еще не пришли, но справедливости ради стоило отметить, что продвигается работа весьма неплохо. Разглядывая помещение, обращая внимание на мельчайшие детали – плинтусы, барную стойку и прочее, – он услышал, как пришла Кэти и как она включила кофеварку. Это был очень странный звук.

– Доброе утро, – услышал он мужской голос и не мог не улыбнуться, услышав, как Кэти отчитывает посетителя за то, что он ее напугал. А потом отключился – он не хотел ничего подслушивать. А потом услышал свое имя и застыл.

– Ладно, – услышал он, – он не отличает руку от локтя, но это не страшно, потому что они не входят в меню.

– Думаешь, он навредит кафе? – раздался мужской голос.

– Нет, – сказала Кэти, – он набьет шишек, но все будет в порядке.

– Почему ты так уверена?

– Потому что он очень здравомыслящий, кроме того, у вас нет другого выбора, кроме как приходить сюда.

Дэн подпрыгнул, услышав, как к нему подошел Гарри.

– Все в порядке, босс?

– Доброе утро, Гарри, – улыбнулся Дэн, – по-моему, утро просто чудесное.

– Я больше вечер люблю, – отозвался Гарри.

– Прекрасно, – сказал Дэн, чувствуя себя все лучше, и достал свою записную книжку, чтобы записывать сегодняшние наблюдения.

Два часа спустя, после того как, выпив кофе, пригородники пошли своей дорогой, было обнародовано новое меню. Под аккомпанемент радио, стука, звука распилки Кэти и ее новые боссы, Пол и Дэн, вступили в будущий мир ресторана «Кричтон-Браун». Ник, новый повар, представил им разработанное меню, и они принялись читать. Кэти пыталась не смотреть на Дэна. Дэн усиленно пытался сосредоточиться на меню.

– Ну, – спросил Ник, толкая Дэна, сидевшего рядом с ним напротив Кэти, – как?

– Не думаю, что это работа на пятерку, – мягко сказал Пол, – но на четыре с плюсом точно потянет.

– Да? – нахмурился Ник.

– Что такое «слегка поджаренные диетические яйца, нежно уложенные на ржаной тост»? – спросил Дэн, на секунду задерживая взгляд на Кэти.

– Тост со взбитыми яйцами, – сказала она, – гренки, в общем.

Они улыбнулись друг другу.

– Это нормально, парень, – сказал Ник, – это то, что все время готовят.

– Но не слишком ли это громоздкая формулировка?

– Что?

– Именно то, – усмехнулся Дэн, – нехорошо.

– Что нехорошо? – спросил Ник, а Кэти опустила голову.

– Думаю, Дэн хотел сказать, что, как и члены правительства, мы должны выражаться понятно.

– Что?

– Люди не поймут такое меню, – сказала Кэти, – они не будут знать, что заказать.

– Но это же понятно, – сказал Ник, снова беря в руки меню.

– Как может гриб быть элегантным? – спросил Пол, а Дэн и Кэти не выдержали и расхохотались.

– Ага! – воскликнул Ник. – Я вам покажу. Не зря меня зовут Нигеллой.

– Чем гордится курица? – спросил Пол.

– Переходом через дорогу, – хором ответили Кэти и Дэн.

Дэн вздохнул и посмотрел на меню так, что Кэти перестала смеяться и не сказала «проклятье».

– Думаю, – медленно начал Пол, – такой стиль нам не очень подходит. Что же касается содержания… Дэн?

– Хм, – протянул Дэн, – я не уверен.

– Почему? – спросил Пол. – Ты думаешь, это слишком по-хампстедски?

– Нет, – ответил Дэн, – потому что я его не понимаю.

– Думаю, я могу, – сказала Кэти.

– И? – спросил Пол. – Что ты думаешь о меню?

– Думаю, что стиль подходит. – Она пристально посмотрела на Пола.

Дэн и Пол кивнули.

– Ну? – спросил Ник.

– Это просто не слишком подходит для Портерс Грин, – объяснил Дэн.

– Да, но мы же будем развиваться, – заметил Пол.