Текст книги "Ведьмы с Восточного побережья"

Автор книги: Мелисса де ла Круз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Глава тридцать шестая
СЕМЕЙНЫЕ ТАЙНЫ

Одно из самых больших удовольствий – увидеть родной дом после долгих странствий. Так думала Джоанна, ставя на пол в прихожей саквояж и вешая шляпу на крюк. Гили сразу же устроилась на своем любимом насесте под потолком. Джоанна зажгла свет и с удивлением обнаружила, что в гостиной царит чудовищный беспорядок: везде валяются диванные подушки, кофейный столик заставлен бутылками с водой и немытыми винными бокалами. На кухне было не лучше – в раковине привычная гора немытых тарелок, а вся плита ломится от грязных кастрюль. Джоанна успела привыкнуть к тому, что Альваресы обо всем заботятся, а уж дом-то Грацелла содержала в идеальном порядке. Она позвонила в коттедж, но ей никто не ответил. В конце концов Джоанна решила проведать Альваресов и хотя бы взглянуть на Тайлера, – но поняла, что время, пожалуй, слишком позднее. Внезапно к дому подъехала машина, и спустя минуту Джоанна расслышала голоса своих дочерей. Как хорошо, что они вернулись! Ей нужно многое рассказать.

– Девочки! – крикнула она, распахивая дверь.

– Мама! – радостно бросилась к ней Фрейя и сразу почувствовала себя виноватой, хотя теоретически ни одна из неприятностей не имела к ней прямого отношения. Да и история с художником и вовсе была делом рук Джоанны. Но Фрейе очень не хотелось рассказывать матери, что за время ее отсутствия Ингрид успела невольно помочь вампирше, посетившей Нортгемптон с неведомыми целями. Вдобавок их добрый знакомый, Лайонел Хорнинг, превратился в зомби, а возможно, и в демона, прислужника Хельды.

– Ты где была? – потребовала ответа Ингрид, поздоровавшись с матерью.

Джоанна втащила дочерей в дом, закрыла дверь и только тогда призналась, нервно сжав руки:

– Я искала вашего отца. Мне нужна была его поддержка. Девочки, слушайте меня внимательно. Я должна рассказать вам нечто важное. Это касается отца…

– Я знаю, где он, – прервала ее Ингрид.

– Каким образом? – воскликнула Фрейя, изумленно уставившись на сестру. – И ты молчала? Как ты могла?!

– Извини. Он написал мне пару месяцев назад. Сказал, что хотел бы восстановить связь со всеми нами, но решил пока попробовать договориться со мной. Он уверен, что мама страшно рассердится, а ты, Фрейя, его письма попросту сожжешь.

Разгневанная Фрейя плюхнулась на диван и заявила:

– Вот тут он прав. Он же нас бросил, Ингрид! Он всю семью оставил на произвол судьбы. Ты что, еще не поняла?

– Простите меня. Мама, Фрейя, я вообще не хотела вводить вас в курс дела… Я знала, что вы обе рассердитесь. Но я так соскучилась по отцу! Кстати, ему без нас очень плохо. Он хочет, чтобы мы снова стали одной семьей…

– Да-да, конечно, – вздохнула Джоанна, морща лоб. – Так вот, насчет вашего отца. Мне крайне тяжело начинать подобный разговор. Надеюсь, вы найдете в своих сердцах достаточно любви и понимания, чтобы простить меня.

– Но что стряслось? – недоуменно воскликнула Фрейя.

Джоанна внимательно посмотрела на обеих, затем высоко подняла голову, словно готовясь взойти на эшафот, и призналась:

– Ваш отец не бросал нас. Я сама прогнала его. Я велела ему оставить всех нас в покое. И я предупредила его – если он попытается связаться с вами, я непременно сделаю так, что он будет вечно сожалеть о своем поступке.

Казалось, обе девушки утратили дар речи. В комнате повисла тишина, наполненная столетиями утрат, сердечных мук, обид и возмущения. Ингрид огорченно думала, что они столько всего упустили за эти годы. Как же они нуждались в мудрых советах отца, в его защите и любви! Фрейя словно окаменела. Предательство матери казалось ей слишком жестоким, у нее засосало под ложечкой и подкатил ком к горлу.

– Но почему, мама?.. – только и сумела прошептать она.

– Мне очень жаль, мои дорогие, но я не сумела сдержаться. Я была невероятно разгневана судебным процессом. Я просила вашего отца хоть что-то предпринять – вырвать вас обеих из тюрьмы, воспользовавшись своим могуществом, или склонить на нашу сторону судью. Он просто отказался, объяснив это, разумеется, законами, которые существовали тогда в срединном мире. А я – в отличие от него – в тот момент была не способна мыслить настолько рационально.

Фрейя сморгнула с ресниц слезинки.

– Но зачем ты солгала нам? Почему говорила, что отец нас бросил, стыдится нас всех и не хочет иметь с семьей ничего общего?

– Теперь это уже неважно, – произнесла Ингрид, садясь на диван и обнимая сестру. – Прошлое нам не вернуть. Но есть кое-что еще. Папа помогал мне в одном важном деле, но я несколько дней уже не могу с ним связаться. Я подозреваю – с ним что-то случилось!

– Ты права, – сказала Джоанна и снова глубоко вздохнула. Фрейя настороженно посмотрела на мать: господи, неужели сейчас последует очередное признание? – В общем, он обратился к Белому Совету. Я ничего об этом не знала и поехала к нему, но дома не застала и решала подождать. Там-то меня и обнаружил посланник с письмом. Как оказалось – вашему отцу предоставили право обратиться к Совету, а он, в свою очередь, уже отправился туда на свой страх и риск, чтобы посоветоваться с оракулом. Наверняка он прибыл на место.

Фрейя охнула:

– Но зачем?

– Не знаю. Возможно, до его ушей долетели слухи о наших деяниях. Полагаю, в данный момент он сообщает Совету о наших грубых нарушениях Запрета. – Джоанна с мрачным видом скрестила руки на груди.

– Папа никогда так не сделает! – воскликнула Ингрид. Она по-прежнему всем сердцем была предана отцу. – Он не мог без веской причины просто так посетить оракула.

– А кстати, чем он помогал тебе? – спросила Фрейя.

– Я просматривала чертежи «Светлого Рая» и обнаружила весьма необычные архитектурные «ключи», но расшифровать их не сумела и попросила папу разобраться с ними. Он обещал, потом написал мне, что все уже понял, и вдруг исчез. С тех пор он не отвечает на мои послания.

– А если он решил поговорить с членами Совета именно о «ключах»? – предположила Фрейя.

Джоанна резко повернулась к Ингрид:

– Чертежи «Светлого Рая»? Что вы уже успели предпринять?

– Пока – почти ничего, – ответила Ингрид. Затем она описала матери загадочные пометки, окруженные декоративными письменами.

– Мне следовало сперва спросить у тебя, мама, не встречались ли тебе эти значки раньше. Похоже, тебе известно о «Светлом Рае» такое, что и нам было бы полезно иметь в виду.

Джоанна покачала головой:

– Я знаю только то, что сообщил нам Совет, когда мы все поселились в Нортгемптоне. Именно под «Светлым Раем» проходит граница между миром живых и обителью вечных сумерек. Но помимо «шва» там есть кое-что очень странное. Перед отъездом я специально пробралась на остров. Я осмотрела поместье и обнаружила, что к берегу прибилась та ядовитая масса, которая стала довольно густой.

– Между прочим, точно такое же явление наблюдается сейчас в южной части Тихого океана, а также близ берегов Аляски, – сообщила Ингрид. – А на днях я видела по телевизору, что аналогичную субстанцию обнаружили на поверхности воды и неподалеку от Рейкьявика.

Джоанна невольно охнула – очень неприятные известия!

– Что бы там ни появилось в океане, – добавила она, – я уверена – на суше подобной отравы пока нет. Кстати, я отправилась искать вашего отца именно из-за катаклизма в Нортгемптоне. Мне кажется, лишь он может выяснить истинную природу данного вещества, а также узнать, откуда на нас обрушилась эта напасть. Я надеялась, что вместе мы остановим ее распространение. Ведь сдерживающего заклятья, которое я наложила на прибрежные воды, надолго не хватит. И вскоре вы обе должны будете помочь мне. Главное, чтобы этот яд не расползся по всему свету.

– Конечно, немедленно и начнем! – с энтузиазмом кивнула Фрейя.

– Отлично. Втроем мы может удержать эту серую субстанцию в повиновении некоторое время. Еще надо выяснить, как полностью от нее избавиться! – Джоанна посмотрела на дочерей. – Да, чуть не забыла, еще один вопрос. Что происходит в доме? Грацелла куда-то уехала? Почему везде беспорядок? И как, кстати, поживает мой милый Тайлер?

– Тайлер в больнице, – ответила Фрейя, – но ты не беспокойся: я держу руку на пульсе. У него просто сильно поднялась температура, и мы с Грацеллой его сразу туда отвезли. По словам врачей, у мальчика обычная детская инфекция, и они обещают, что Тайлер скоро поправится.

Джоанна с трудом сохраняла спокойствие. Впрочем, подумала она, сейчас больница – самое безопасное место для малыша.

– Действуем последовательно: сначала – на остров Гарднера, затем навестим Тайлера.

Они собирались уходить, но внезапно раздался стук в дверь. Три женщины, вздрогнув от неожиданности, с ужасом посмотрели друг на друга.

– Совет! – выдохнула Ингрид.

– Оракул не стучится! – сердито оборвала ее Фрейя и выглянула в окно. На подъездной дорожке виднелись полицейские машины с включенными мигалками. – Какого черта?

– Откройте, – велела дочерям Джоанна.

Ингрид быстро подошла к входной двери, распахнула ее настежь и воскликнула:

– Мэтт! – Руки ее невольно взметнулись… к очкам, которые она принялась старательно поправлять. Из всех возможных (и воображаемых) вариантов посещения Мэттом Ноублом их дома этот, безусловно, ей даже не рассматривался. Детектив с виноватым видом шагнул через порог. Сзади следовали двое полицейских.

– Привет, Ингрид. Мне, право, неловко вас беспокоить, но, надеюсь, вы найдете время, чтобы заехать в полицейский участок и ответить на несколько вопросов? – Мэтт Ноубл устало вздохнул. Ингрид показалось, что он сильно встревожен.

– Зачем?

– Давайте-ка лучше поговорим в участке.

– А это обязательно? – спросила Фрейя. – И вам не требуется ордер на арест… или еще что-нибудь в этом роде?

– Нам хотелось бы задать вам пару вопросов, – строго посмотрел на нее Мэтт. – Стандартная процедура.

– Мэтт… в чем дело? – со страхом спросила Ингрид.

– Неужели обязательно нужно вызывать в полицию моих девочек? – заявила Джоанна повелительным тоном и с таким царственным презрением посмотрела на Мэтта, словно детектив был жалким ничтожеством, осмелившимся заговорить с королевой.

Фрейя фыркнула:

– Значит, мы арестованы?

– Ни в коем случае! Просто уделите нам немного времени, – повторил Мэтт в третий раз и даже головой сокрушенно покачал, глядя на Ингрид. Он будто пытался объяснить, что от него ничего не зависит.

– Хорошо! – воскликнула Фрейя. – Идем, Ингрид. Позже во всем разберемся. – Сестры двинулись к двери, но детектив остановил их, робко оглянулся на Джоанну и вымолвил:

– Извините, мэм, но мы бы хотели пригласить в участок и вас.

– С какой стати? – На лбу Джоанны появилась тревожная морщинка.

– О цели нашей беседы мы сообщим вам подробнее, когда прибудем в участок. Еще раз, дамы, прошу прощения за неожиданный визит и за причиненное беспокойство. – Мэтт придержал дверь, пропуская их, и сопроводил к патрульной машине, припаркованной у самого крыльца. Затем все три представительницы семейства Бошан уселись на заднее сиденье, и автомобиль с включенной сиреной и мигалкой рванул с места. Возможно, мы и не арестованы, решила Фрейя, но в беду-то мы наверняка угодили!

Часть третья
ДЕНЬ ТРУДА
ДОЛЖНО БЫТЬ, БОГИ СОШЛИ С УМА

Глава тридцать седьмая
САЛЕМСКИЙ ПРОЦЕСС

Фрейя скорчила рожу сестре, которая со стоическим видом сидела рядом с ней на заднем сиденье полицейской машины. Мать устроилась по другую руку от Фрейи. Ингрид и Джоанна за все время пути не сказали ни слова. Когда их привезли в участок, то сразу же разделили. Фрейя, оставшись одна в маленькой комнатушке, погрузилась в мрачные размышления над собственной судьбой и участью своей семьи. Полицейские из числа ее бывших приятелей явно избегали смотреть девушке в глаза – она сочла это дурным знаком. Что теперь будет? Наконец, дверь распахнулась и на пороге показалась Ингрид. Ее лицо приобрело пепельно-серый оттенок.

– Ты выяснила, в чем дело? – бросилась к ней Фрейя. – Ты говорила с Мэттом? Господи, да что здесь, в конце концов, творится?

Ингрид покачала головой:

– Нет. Они выразили желание в первую очередь побеседовать с мамой. Потом для какого-то другого допроса им понадобилась комната, куда поместили меня. И теперь я здесь. Я вообще ничего не понимаю.

– Полагаю, наши тамошниедрузья постарались, – пробормотала Фрейя. Она откинулась на спинку стула и оглядела помещение. Одна стена явно была зеркальной. Интересно, подумала она, кто сейчас наблюдает за нами с той стороны? – Придется кое-что вспомнить.

Ингрид в знак согласия прикрыла глаза и нервно прикусила кончик большого пальца.

– Наверное.

Фрейя вздохнула. В конце семнадцатого века они поселились в тихом живописном городке Салеме, штат Массачусетс. Жизнь целительниц, которую они тогда вели, привела их в Новый Свет. Джоанна считалась одной из самых лучших повитух во всей округе. Она помогала женщинам благополучно разрешаться от бремени в те темные годы, когда многие новорожденные либо умирали во время родов, либо гибли от всевозможных лихорадок, оспы и прочих хворей. Ингрид занималась примерно тем же, чем и теперь в Нортгемптоне, используя «домашние» чары и заклинания. Отец уходил в открытое море и считался удачливым рыбаком. Благодаря своей способности повелевать водами он всегда приносил домой богатую добычу.

А затем случилась катастрофа. Бриджет Бишоп, которая помогала Джоанне со стиркой, попросила ее о помощи – у женщины тяжело протекала беременность. Та делала все, что могла, но Бриджет неожиданно умерла при родах. Здесь Джоанна оказалась бессильна. Бриджет очень любили у них в семье, но по Салему поползли дурные слухи. Про Фрейю, например, распустили сплетни, что она, дескать, завела шашни с парнем, который помолвлен с Энн Путнэм. Эта самая Энн и ее подружка Мерси Льюис впоследствии и стали главными в кружке обвинителей. Они свидетельствовали, что собственными глазами видели, как Фрейя и Ингрид «во время одного из зимних туманов летали по воздуху». Судебное разбирательство оказалось настоящим фарсом, но вполне действенным, ибо местное сообщество дружно набросилось на Бошанов. Фрейю обзывали потаскухой, Ингрид – дрянью, а Джоанну – чудовищем. Хотя Норман и Джоанна были помилованы, им было уготовано гораздо более страшное наказание. Родителей заставили прийти на Висельный Холм и смотреть, как вздернут их дочерей. Это случилось в 1692 году.

Фрейя вздрогнула. Ее шея еще помнила петлю из колючей веревки, которая сильно раздражала кожу. А толпа, окружив тележку, в которой они сидели, злобно плевалась и швыряла в сестер отбросы. Воздух вокруг прямо-таки дрожал от ненависти, страха и всеобщей истерии.

– Не надо, – мягко произнесла Ингрид, догадавшись, о чем думала Фрейя. – Воспоминаниями делу не поможешь.

Процесс над салемскими ведьмами послужил в срединном мире началом конца практической магии. Когда Джоанна вновь возродила дочерей к жизни, им пришлось приспосабливаться к совершенно иным, новым правилам жизни среди людей. Тогда-то Бошаны и решили переселиться в Нортгемптон. Джоанна рассказывала, что сразу после похорон представители Белого Совета нанесли им визит. Семейству сообщили, что отныне во избежание дальнейших неприятностей все живущие в срединном мире валькирии обязаны соблюдать новые условия, а именно – ограничить использование магии. Хотя на самом деле с тех пор они вообще не имели права прибегать к колдовству, ибо такие действия попадали под Запрет. Нарушителей ждало соответствующее наказание. Отныне Бошанам предстояло жить (а точнее – выживать), как самым обычным людям, и стараться не привлекать к себе излишнего внимания. Итак, они должны смириться и вечно оставаться в тени. Если же они вздумают нарушить постановление Совета, то вскоре об этом горько пожалеют.

Поведав обо всем, мать также рассказала дочерям, что после визита представителей Совета Норман навсегда ушел из семьи.

Фрейя не сомневалась, что и сейчас в Нортгемптоне им, разумеется, не разрешат воспользоваться магией для собственного спасения. Совет постарался довести до них все сведения с самого начала, когда они навсегда застряли в срединном мире, который, в общем-то, находился «в пеленках». И Фрейя не могла успокоиться. Как же получилось, что она, такая древняя и, одновременно, столь юная, умудрилась снова попасть в ту же ловушку? Между Салемом и Нортгемптоном можно поставить знак равенства. Неужели она так ничему и не научилась? А члены Совета правы? Вероятно, магии действительно нет места в мире людей? Каждый раз, стоило им начать открыто применять свои знания и умения, все завершалось одинаково. Возбужденная любопытствующая толпа, суд и казнь – повешенные или сожженные ведьмы и колдуны, чей прах развеян по ветру.

Сестры просидели в комнатушке, казалось, целую вечность, хотя на самом деле прошло несколько часов. Полицейские вели себя вежливо и предусмотрительно, особенно те, кому раньше помогала Фрейя. Они приносили девушкам самые вкусные сэндвичи и напитки из автомата, но выйти из помещения не позволяли даже на минуту. И Мэтт к ним время от времени наведывался, проверяя, как сестры себя чувствуют. По его встревоженному лицу и поджатым губам, да и по тем мрачным взглядам, которыми он обменивался с Ингрид, Фрейя догадалась, что детектив не испытывает восторга от их ареста, но от него ничего не зависит.

Наконец дверь отворилась и в комнату вошла Джоанна. Фрейя бросилась к матери, помогая сесть на ближайший к двери стул.

– Что здесь происходит? – спросила она, и Джоанна устало ответила:

– Полнейший абсурд. – Она озадаченно посмотрела на дочерей, явно не разобравшись в сложившейся ситуации. Впрочем, они попали в переделку именно из-за того, что слишком уж опасались прогневить Совет. Они боялись, что их действительно поразят гром и молния. Но Бошаны совершенно забыли, что мир людей – как раз то самое место, где им причинили больше всего горя и боли.

– И все-таки о чем им хотелось поговорить с тобой? И почему так долго? – спросила Фрейя.

Джоанна с изумлением воззрилась на нее, затем перевела взгляд на Ингрид и пробормотала:

– Мора Тэтчер очнулась. Пришла в себя после комы!

– Но это ведь хорошо? – спросила Ингрид.

– Ну, в общем, да. Хотя она заявила навестившим ее детективам, что именно я напала на них той ночью и я ударила Билла камнем по затылку и убила его. Она якобы видела преступление собственными глазами. А потом я нанесла ей удар, но, видимо, не сумела довести дело до конца. Представляете? В общем, по ее словам, смерть Билла на моей совести.

Глава тридцать восьмая
ЛУЧШИЙ ВИД ЗАЩИТЫ – НАПАДЕНИЕ

Прежде чем девушки успели отреагировать, дверь распахнулась. В комнату вошел Мэтт Ноубл и обратился ко всем троим:

– Мне очень жаль, но завтра нам придется продолжить. Сейчас очень поздно. – Он жалобно посмотрел на Ингрид, но она сделала вид, что ничего не заметила.

– Значит, мы свободны и можем уйти? – спросила Фрейя.

– Даже я? – осторожно прибавила Джоанна.

– Конечно. И вы тоже, миссис Бошан, – кивнул Мэтт. – Еще раз прошу у вас прощения за причиненное беспокойство и надеюсь, что завтра вы снова будете в участке и ответите на все оставшиеся у нас вопросы.

Фрейя быстро кивнула, сказав: «Ингрид, мама – вперед!», и решительно двинулась к выходу, ведя за собой мать и сестру. Ингрид охватило странное оцепенение, и она едва переставляла ноги. Джоанна просто выглядела сверх меры усталой.

– Мы сюда не вернемся, – внезапно произнесла Ингрид, в упор глядя на детектива. – Во всяком случае, без нашего адвоката мы на ваши вопросы отвечать больше не станем!

Что действительно хорошо в адвокатах, подумала Ингрид, так это безупречная пунктуальность. И они сами, и их счета всегда прибывают в точно назначенный срок. Адвокат Антонио Форсети имел безукоризненную репутацию. Кроме того, впрочем, он был еще и колдуном, а также старинным другом их семьи. Как и Бошаны, он не имел возможности практиковать магию с тех пор, как был наложен Запрет. Поэтому, перестав заниматься привычным делом, Форсети решил использовать свой природный талант посредника для создания одной из крупнейших и успешных легальных фирм Нью-Йорка. К Бошанам он прибыл спустя сутки и привез с собой массу новостей.

– Я побеседовал со здешним окружным прокурором, – начал Антонио, усаживаясь во главе стола. Он был крупным мужчиной с могучей, бочкообразной грудной клеткой. В пышной темной шевелюре практически не было седых волос, а после его крепкого дружеского рукопожатия Ингрид с трудом сдержала возглас боли.

– Что сказал прокурор? – спросила Джоанна высоким, взлетевшим на несколько октав голосом. – Меня арестуют?

Сестры весь вечер успокаивали мать, но она до самого утра пребывала на грани истерики. Джоанна спорила с дочерьми и убеждала их, что нужно поскорее покинуть эти края. В конце концов Ингрид заявила, что если она сбежит, то никогда больше не увидит Тайлера. Лишь тогда она пришла в себя и решила повременить.

– Пока об этом речи нет. У них на руках показания Моры Тэтчер против ваших заявлений о собственной невиновности. Мора только что вышла из комы, и ее рассказ нуждается в правдивом подтверждении. Но их карта бита. Во всяком случае, ее слова суд, разумеется, не убедят. Пока.

– А как же мы? Что им нужно? – подала голос Фрейя.

Форсети внимательно посмотрел на девушку:

– Тебя, например, они хотят расспросить о твоих любовных напитках, а Ингрид – о загадочных узелках. – Он сделал большой глоток кофе, поставил кружку и продолжил: – Они, кстати, обнаружили тело Молли Ланкастер, закопанное в землю в паре миль от берега. Бедняжку забили до смерти. Один из парней, некий Адамс, уже дал показания. Он признался, что совершил убийство пятничным вечером.

Фрейя охнула и прижала пальцы к губам. Какая ужасная судьба выпала на долю Молли! Ведь Фрейя надеялась, что девушка осталась в живых и по непонятным причинам просто уехала из городка.

– Значит, Дерек Адамс? – вымолвила Ингрид. – Но при чем здесь Фрейя? Что от нее хотят?

– Адвокат Дерека заявил, что его подопечный стал жертвой неких обстоятельств, при которых оказался не способен контролировать собственные поступки. Его… хм… неадекватное поведение было реакцией на выходки Молли, которая выпила особыйкоктейль Фрейи. Если им удастся доказать, что Дерек пал жертвой твоего колдовства, девочка, тогда обвинения против него сразу спустятся до третьего уровня. То есть убийство сочтут непреднамеренным и назовут преступление «судебно наказуемым проступком». Поскольку у парня это первая судимость, он, вероятно, отделается одним годом.

– А как насчет меня? Они всерьез думают, что я погубила нашего мэра? – спросила Ингрид.

Адвокат расправил могучую грудь и величественно кивнул:

– Да, именно так они и считают. И уверены, что смогут доказать, будто ты довела Хатчинсон до самоубийства.

– Полный бред! – рассмеялась Фрейя. – Они болтали о черной магии! Они просто спятили! Неужели они всерьез намерены отстаивать в суде подобную точку зрения? Какой у нас век-то на дворе?

Форсети вздохнул и поднял руку, призывая Фрейю помолчать. Он еще явно не закончил свою речь.

– Отец Корки Хатчинсон – также судья, хотя и на пенсии. И у него имеется поддержка со стороны окружного прокурора. А родители Дерека Адамса наняли очень дорогого адвоката. Он – крайне скользкий тип и нередко привлекает такое прецедентное право, которым уже несколько столетий не пользуются. Однако не стоит расслабляться. Существует множество старинных законов, продолжающих действовать и в наше время, даже если их можно отыскать только в юридических справочниках. Не забывайте: однажды в Салеме повесили два десятка представительниц нашего с вами роду-племени, не имея на то, по сути дела, никаких веских оснований!

Даже у Фрейи слова Антонио мгновенно уничтожили всякое желание сражаться за правду. Джоанна презрительно фыркнула и промолчала, а Ингрид крепко стиснула пальцы. Все было в точности, как и тогда. Единственное отличие – то, что Форсети одет в дорогой современный костюм. Их снова настиг самый настоящий Салем. Крошечный Нортгемптон поразила всеобщая истерия. Обвинения в их адрес исходили от высокопоставленных семейств, имеющих громадный вес в этом маленьком тесно сплоченном сообществе. Ведьмы в качестве подсудимых. Магия как корень зла. Действительно, у людей всегда вызывает страх нечто непонятное. Зря Бошанам казалось, что нынешние обитатели Нортгемптона стали иными. Это была большая ошибка.

– А на что они способны в самом худшем случае?

– Если они докажут, что их выводы правильны – заметьте, я вовсе не утверждаю, что им удастся подобное, – тогда вас обеих обвинят. Одну – за пособничество, а вторую – за доведение мэра до самоубийства. А это, между прочим, уголовные преступления, влекущие приговор вплоть до пожизненного заключения. Вот только удастся ли все доказать?

– Но как же мама? Неужели свидетельские показания Моры будут признаны на суде?

– Вероятно. Особенно если найдутся свидетели, подтверждающие умозаключения следователей. Впрочем, мы имеем полное право утверждать: несчастная Мора не вполне адекватна и надежным свидетелем гибели мужа не является. Судя по рассказу Тэтчер, она и ее муж, Билл, в тот вечер случайно наткнулись на Джоанну. Когда они развернулись и пошли прочь, та совершила нападение. Хорошо еще, что Джоанну не обвиняют в ведьмовстве! Ясно одно – если у них имеются только показания Моры Тэтчер, то можно особенно не беспокоиться. Пока.

– Но я тогда даже близко к берегу не подходила! Был январь, темнело рано. Да я в такое время давно в постели лежу! – Джоанна принялась нервно обмахиваться веером. – С какой стати, скажите на милость, мне надо было причинять вред этим милым людям?

– Ты можешь доказать, что находилась дома?

– Не уверена. Придется полистать ежедневник, проверить, где в тот вечер были девочки и что они помнят.

Фрейя нахмурилась:

– Я, например, уверена, что работала в баре.

– А я наверняка спала, – вздохнула Ингрид. – Нет, мам, совершенно безнадежная затея.

– Ладно. Значит, пусть они думают, что наша мать – убийца? Она, видимо, по ночам бродит по пляжу и бьет стариков по головам? А мы с тобой – гадкие злые ведьмы? – сердито уставилась на сестру Фрейя и, повернувшись к Форсети, спросила: – И что вы нам теперь посоветуете?

Адвокат неторопливо сделал еще пару глотков кофе.

– Значит, вы все-таки хотите выслушать мою идею? Ну, разумеется, иначе Джоанна вряд ли стала бы звонить мне в два часа ночи. Выход есть, и он очень прост. Готовы?

Девушки кивнули.

– Вы отвечаете на все вопросы и рассказываете все, что знаете. Но постарайтесь донести до их сознания мысль, что магии не существует!Используйте внушение. Вы должны стоять на своем – горожане просто с ума сошли. Твои напитки, Фрейя, представляют собой умело составленные легкие коктейли на основе целебных трав. Ингрид – малость странная особа, библиотечная дамочка, начитавшаяся работ по зороастризму. – Форсети пожал плечами. – Нортгемптон – не Салем, объятый безумием. И время теперь иное. Светское.

– Звучит весьма разумно. – Джоанна кивнула. – А вы, девочки, как думаете?

Фрейя вздохнула:

– Наверное, мистер Форсети прав. Пожалуй, я с ним согласна. И разве могут подобные обвинения найти сильную поддержку в суде? Однако…

– Что?

– Меня по-прежнему терзает беспокойство!

– Естественно, – улыбнулся Форсети. – Допрос в полиции еще никому не давал повода для веселья. Кстати, и мне совсем не смешно. Но, детка, я думаю, что дело у нас в шляпе!

Ингрид хмуро молчала. Форсети, безусловно, выглядел иначе, чем в тот последний раз, когда они с ним виделись. Хотя, с другой стороны, он оставался все тем же, включая собственную нелепую уверенность в справедливости судебной системы.

– Я очень ценю вашу помощь, мистер Форсети, но вынуждена заметить, – сухо произнесла Ингрид, – что и в Салемском процессе отстаивали тезис, что никакой магии не существует. Но вы, вероятно, помните, что Фрейю и меня повесили.

– Но что в таком случае вы собираетесь говорить в полиции? – обиженно спросил адвокат.

Ингрид посмотрела на мать и на сестру. Джоанна, казалось, за одну ночь постарела лет на сто, а у Фрейи был такой вид, словно она вот-вот упадет в обморок.

– Мы скажем правду, – заявила Ингрид. – Мы признаемся, что наша магия вполне реальна.И мы – действительноведьмы. Но мы не имеем ни малейшего отношения к случившимся смертям. Мы не занимаемсячерной магией. Наши действия даже косвенно не являютсяпричиной гибели Молли или самоубийства мэра.

Фрейя слушала сестру, медленно кивая в знак согласия. Щеки девушки вновь порозовели.

А мистер Форсети пробормотал:

– Весьма рискованно…

– Ты уверена, Ингрид? – растерялась Джоанна. – Надеюсь, ты понимаешь, к чему все может привести?

– Да, и я совершенно уверена, – кивнула Ингрид. Она никогда не забудет и крошечную темницу, куда их заточили. Восемь месяцев на черством хлебе и воде. Скольких ведьм она провожала глазами, когда этих женщин под улюлюканье толпы везли на Висельный Холм? И ни одна не вернулась обратно. Сколько раз, сидя в зале суда, она слышала, как самых близких ее друзей клянут самыми черными словами.

Несчастных обвиняли в том, что они насылали болезни и неудачи многочисленным «потерпевшим». А «свидетели» ухитрялись превратить даже самые простые и полезные советы в жутковатые истории об использовании черной магии. Каждый день Ингрид с замиранием сердца ждала стука колес повозки, которая повезет ее к месту казни. Смерти она не страшилась, но безумно боялась боли. Теперь бесконечная череда допросов только начинается. Вскоре последуют аресты, судебные разбирательства, а затем и приговор. Им следует быть осторожными. Виселица осталась в прошлом, но и сейчас можно угодить в тюрьму. Пожизненное заключение – для бессмертных нечто совершенно иное, чем для людей.

Возможно, мать была права, когда говорила, что бегство – единственный шанс на спасение. Исчезнуть, спрятаться в тени, переждать… Но ведь в Нортгемптоне ее дом! Ингрид вспомнила друзей и Мэтта, который, когда ее уводили, успел шепнуть ей на ухо: «Я тебе верю».

Она снова взглянула на мать и сестру:

– Время настало. Когда они нас спросят, мы им все расскажем. Мы признаемся, кто мы и чем занимаемся. Как считаешь, Фрейя?

– Согласна, – произнесла сестра. – Не вижу иного выхода. Не хочется и дальше жить во лжи. Да и что мы, собственно, теряем?

Все, мысленно ответила Ингрид. Но на этот раз ей хотелось испытать судьбу и рискнуть.