сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
После обеда он устроился в кресле в гостиной, тяжело вздохнув. Еще один скучный утомительный вечер. Джеку уже хотелось поскорее добраться до коварного дядюшки.
В то время как Онория читала «НьюТаймс», Джек оценивал ее фигуру. Она была небольшого росточка и, откинувшись в кресле, едва доставала ногами до пола. Но, несмотря на это, ее фигура поражала своей гармоничностью. Он вспомнил, как соблазнительно Онория покачивала бедрами при ходьбе. Полнота придавала ей особое очарование, а пышная грудь вызывала восхищение. В отблесках огня кожа казалась гладкой и шелковистой, а волосы окружали голову сияющим ореолом. Джек не мог подобрать слова, чтобы точно описать цвет ее волос. Красный — звучало бы грубо, а темно-рыжий — банально. Не медно-рыжий, а какой-то более тонкий оттенок, цвета светлого каштана, что ли. Как цвет его первого пони. Он подавил смешок. Тюрьма плохо влияла на него. Никогда раньше ему не пришло бы в голову сравнивать цвет женских волос с цветом шкуры лошади. Когда-то давно он использовал более лестные и соблазнительные сравнения.
— Что ты сказала? — голос няни оторвал Джека от созерцания.
— Русские вторгаются? Что случилось с Бонапартом?
— Император приезжал с визитом в Лондон, няня, — громко объяснила Онория, — в день празднования победы союзников.
— Стоило спасать мир ради автократии, — сухо заметил Джек.
— Вы придерживаетесь республиканских взглядов? — спросила девушка.
— О, совсем нет. Правление заурядного человека может привести нас к погибели.
— Что такое? Нам угрожает погибель? — заволновалась няня.
— Нас спасли от всеобщего разрушения, — прокричал Джек няне в ухо, — теперь кто-то должен спасти нас от спасителей.
— Успокойтесь и послушайте. — Онория снова уткнулась в газету.
— Вы действительно думаете, что меня волнуют события в Лондоне? — осведомился Джек, — прочтите что-нибудь поинтересней.
— Что бы вы хотели узнать? — спросила она с издевкой, — криминальную хронику?
Джек подскочил, выхватил у нее из рук газету и снова сел. Раскрыв газету, он стал просматривать страницы. Вот. Это действительно интересно и достойно внимания. Он зачитал отчет о празднованиях в Гайдпарке.
— Вы умеете читать? — удивилась Онория.
— Конечно, я умею читать.
— Я считала… я не была уверена, что вы можете… На губах Джека появилась циничная усмешка.
— Это необходимо при моей работе. В частности, я обращаю внимание на социальные заметки.
Онория покраснела.
— Что ты говоришь, Десмонд? — няня вперила в него взгляд. — Работа? Пф-ф! Ты палец о палец не ударил за всю свою жизнь, держу пари.
— Конечно, нет, — отрезал Джек, — я веду праздную жизнь лентяя.
— У кузена Эдмонда приличное состояние в Йоркшире. — Онория выразительно посмотрела на Джека. — Ему приходится трудиться только над совершенствованием манер.
Перестав обращать на женщин внимание, Джек продолжал изучать колонку объявлений в «НыоТаймс». Перчатки, кареты, лошади, самые различные сорта вин. Продавалось все, были бы только деньги.
Картины прежней жизни в Лондоне промелькнули перед его глазами. Рассвет, проникающий сквозь занавешенные окна в игорном доме, где любая следующая карта могла принести успех или разорение.
Только в последние месяцы он осознал, насколько глупо себя вел.
В то время как Джек погрузился в чтение, Онория украдкой посматривала на него. Теперь она подозревала, что он более благородного происхождения, чем кажется.
Может, его погубили карты? Или мать Джека слишком потворствовала ему и, разбаловав, испортила его? Он не захотел продолжать дело отца? Растратил все его состояние и оказался ни на что не пригодным в этой жизни?
Ему— остались только привлекательная внешность и обаяние. Этого у него хватало в избытке. Хоть Онория имела лишь небольшой опыт общении с мужчинами, она вынуждена была признать, ч го он мог заинтриговать кого угодно.
Эти выразительные карие глаза — несомненно, лучшее, что у него есть, в особенности, в сочетании с завораживающей улыбкой…
Онория улыбнулась.
— Вы сегодня потрудились на славу. Няня никогда не отказывает себе в стаканчике шерри перед сном. Не желаете ли вы? Джек поморщился.
— Я ненавижу шерри, — он вскочил с кресла, — я думаю, мне пора спать.
— Тем лучше, — пробормотала няня.
Он торопливо сбросил с ног ботинки и кинул их к ногам Онории.
Она обескураженно посмотрела на него.
— Это чтобы убедить вас, что я не собираюсь сбежать, — проговорил он с ухмылкой и поплелся в свою комнату в одних носках. Остановившись у дверей, он обернулся.
— Не забудьте также запереть мою дверь.
ГЛАВА 4
Онория пила чай, когда Джек вошел на кухню.
— Доброе утро, кузен.
Он хмуро поприветствовал ее и уселся за стол.
— Какое волнующее мероприятие вы запланировали на сегодня? — осведомился он, не в состоянии сдержать своего сарказма.
— Сегодня мы купим вам одежду.
— И ботинки. — Джек сел и картинным жестом взмахнул салфеткой.
Онория достала лист бумаги.
— Все, что вам необходимо — в этом списке.
— Можно взглянуть? — наверняка она упустила половину из того, что ему требовалось.
— Позже, — отмахнулась она, — завтракайте и поедем.
После завтрака он послушно занял свое место в карете. В то время как экипаж трясся по узкой дороге, Джек со все нарастающим любопытством разглядывал окрестности. В первый день своего прибытия в Глостер он чувствовал себя слишком измотанным и не обратил внимание на окружающий ландшафт. Но сейчас ему доставляло огромное удовольствие изучать места, по которым они проезжали. Он не мог понять, в каком графстве они находились. Проспав почти всю дорогу сюда, он теперь не имел представления, как далеко от Шропшира они заехали.
Джек стал мечтать о новом гардеробе, сшитом по его меркам.
Его глаза расширились от удивления, когда они стали подъезжать к Манчестеру. Конечно, на Лондон это не похоже, но он и такого не ожидал. Здесь они наверняка найдут хорошего портного.
Джек уже представлял свой гардероб: рубашки из тончайшего батиста, накрахмаленные шейные платки, различные жилеты неярких расцветок, возможно, с вышивкой; штаны из мягкой оленьей кожи и пары две брюк. А также костюмы для верховой езды, домашние шлафроки, ночные рубахи, широкие плащи, чулки, туфли, ботинки…
— Куда мы едем? — изумился он, когда карета Проехала мимо следующего магазина готовой одежды.
— К продавцу, который не заберет все мои Деньги, — отрезала Онория. — Вы думали, я собираюсь приобрести вам новый модный гардероб? У Меня есть на что потратить свои деньги. Вы сможете купить все, что пожелаете, когда добудете ожерелье. Экипаж наконец остановился перед облупленным зданием магазина в одном из переулков.
— Это же магазин поношенной одежды! — запротестовал Джек.
— Вот именно, мистер Дерри. И если вы хотите что-либо приобрести, лучше следуйте за мной, — с непреклонным видом Онория вышла из кареты и прошествовала в магазин.
Владелец лавки радостно приветствовал ее.
— У моего бедного кузена украли багаж, — она дала Джеку знак подойти ближе. — У вас не найдется какой-нибудь одежды, которая ему подойдет?
— Он довольно высок, — владелец магазина посмотрел на Джека с сомнением. — Все же… Я посмотрю, чем могу вам помочь.
Он забегал по магазину, роясь, в кучах одежды, разложенных на прилавках. Наконец, перед Онорией выросла целая груда вещей. Она критически осматривала каждую вещь, отбрасывая в сторону сильно поношенную одежду. Проблема оказалась более трудной, чем она предполагала. Поиски одежды нужного размера и качества продвигались с трудом.
— Джек, помогите мне.
Онория вытащила из кучи темно-зеленые штаны и передала их Джеку.
Он презрительно скривил губы.
— Вы думаете, я это надену?
— А чем они вас не устраивают?
— Они такие… деревенские.
— Мне не хотелось бы вам напоминать, но мы действительно находимся в деревне. Не наденете же вы к обеду черные атласные брюки до колен? — Она вручила ему охапку рубашек. — Посмотрите, не подойдет ли вам что-либо.
Недовольно бормоча, Джек поплелся за ширму переодеваться. Через некоторое время он вышел, красуясь перед ней в обновке.
— Ну, как, дорогая кузина?
Онория мельком взглянула на него, одобрительно кивнула головой и указала на груду жилетов.
— Посмотрите, нет ли тут чего-нибудь подходящего.
Она нагнулась, чтобы просмотреть новую стопку, принесенную продавцом. Джек похлопал Онорию по плечу, девушка повернулась.
— Ну, что скажете?
Подняв руки, он медленно повернулся, давая ей возможность обозреть со всех сторон нечто в зеленую и розовую полоску.
— По-моему, это самый безобразный жилет, который я когда-либо видела.
Он осклабился.
— Тут есть другой. — Он достал еще один, расшитый безвкусными розочками. — Какой вам больше нравится?
Она метнула на него подозрительный взгляд, затем поняла, что он подшучивает над ней и рассмеялась.
— Мне кажется, вам стоит взять оба. Вы будете самым неотразимым мужчиной в Норкроссе.
До сих пор Джек не замечал, как очаровательна его спасительница. Когда она улыбалась, на ее щеках играли ямочки, а глаза вспыхивали радостным светом.
— Пожалуйста, еще раз. — Что?
— Улыбнитесь. Я хочу увидеть ваши ямочки на щеках.
Онория вспыхнула и отвернулась.
— Я прошу вас, кузен, не отвлекайтесь. Джек вытащил жилет из обыкновенного серого шелка.
— Этот лучше? — надев его, он застегнул пуговицы. — Даже размер подходит.
— Да, этот подойдет. А рубашки?
— Как на меня сшиты.
— Хорошо. — Она обернулась к хозяину лавки,
стоящему поодаль. — Мы берем рубашки и этот
жилет. И брюки.
— Не забудьте чулки, — напомнил Джек, заходя за ширму. — А также носовые платки и кальсоны, кузина Онория. Каждому мужчине необходимы кальсоны.
В следующем магазине они приобрели костюм для верховой езды и смокинг, который вполне подойдет для провинциальных вечеров.
Джек с тоской вспомнил свои великолепные наряды, которые он носил в лучшие времена, — сюртуки, которые так плотно облегали фигуру, что он еле мог взмахнуть руками, рубашки из самого лучшего батиста, чулки из натурального белого шелка, обувь из первоклассной кожи. Все продало, давным-давно распродано им, чтобы выжить.
Наконец, они нашли все необходимое, даже ботинки и туфли. Онория сидела в карете среди свертков вполне довольная.
— Мы сможем найти все остальное среди вещей моего отца, — она взглянула на Джека. — Нужно придумать вам новое имя.
— Джек — вполне безопасное, — проговорил он медленно. — Никто не повесит человека за то, что он носит имя Джек. А насчет фамилии… Барнхилл. Подойдет? Я знал парня с таким именем в Гортоне.
— А он не станет возражать?
— Вероятно, нет. Его уже нет в живых. — Он откинулся на подушки и закрыл глаза.
Онория наблюдала за ним. Теперь она знала еще кое-что о Джеке Дерри. Он любит дорогие вещи. Без сомнения, он спустил бы все ее денежки, если бы она позволила. В действительности, она выложила хозяину магазина больше, чем предполагала потратить, но Джеку необходим новый гардероб для выполнения задуманного плана. Его
успех имел большее значение, чем несколько лишних потраченных шиллингов.
Онория до сих пор не могла понять, что он за человек. Она ожидала совсем другого отношения с его стороны. Не она ли спасла его от смерти? Но вместо благодарности он лишь поддразнивал ее. Подтрунивать над ней! Да кто он такой! Вор-джентльмен, вот кто, говорила она себе.
Его самоуверенность и раскованность и привлекали, и отталкивали ее. Это все равно, что смотреть на огонь свечи — хочешь дотронуться и боишься обжечься. Онория не сомневалась, что еще обожжется об этого мужчину.
Они с Джеком совсем разные люди. Как он не понимал ее стремления к стабильному и определенному будущему, так и Онория не могла принять его легкомысленного отношения к жизни. Джек Дерри ни на секунду не задумывался о таких не щах, как безопасность и надежность.
Может быть, он никогда не имел этого и не представлял себе их ценности. Но для Онории, которая познала и то, и другое и лишилась всего после смерти отца, это было важнее всего в жизни, важнее всех общественных законов. Настолько важно, что она отважилась обманом спасти от виселицы вора и околпачить дядю и всех его гостей, чтобы вернуть ожерелье.
— Я не люблю, когда женщина так много думает. От этого появляются морщины.
Онорию поражало такое безразличие к делу.
— Кто-то же должен обо всем подумать, — раздраженно ответила она.
— Но не до такой же степени. В этой карете вы все равно ничего не сможете сделать.
— Что вы предлагаете? Джек растянул губы в улыбке.
— Почему бы просто не любоваться окружающим пейзажем? — Он прожег девушку взглядом с головы до ног так, что ее бросило в жар, а щеки зарделись.
— Я и любуюсь. — С пылающими щеками она отвернулась к окну.
— Я хочу упаковать вещи прямо сейчас, — объявил а.Онория Джеку, когда они вернулись домой. — Боюсь обнаружить в последний момент, что что-то забыла.
Джек с трудом представлял, что такая педантичная особа, как мисс Стерлинг, могла что-нибудь забыть.
— Мы уже едем?
— Завтра. Кузен Эдмонд ждет нас, — кивнула она.
— Укладка вещей — грандиозный труд, — заметил Джек, — вам не нужна моя помощь? .
. Онория улыбнулась.
— Благодарю вас, со своими вещами я справлюсь сама. Там, под лестницей — небольшой чемодан. Вы можете сложить в него свои пожитки. Я прикажу Хокинсу принести все остальное.
Джек хмыкнул.
Вытащив из-под лестницы чемодан, Джек собрал свою одежду и бросил в комнате на кровать. Рубашки, шарфы, жилеты. Он усмехнулся. Кальсоны, чулки. Схватив охапку белья, он запихнул ее в чемодан и потянулся за следующей.
— Вот остальные ваши рубашки. — Онория вошла в комнату и обмерла, ошеломленно глядя на ворох одежды, вываливающейся из чемодана. — Что вы делаете?
— Укладываю вещи, — ответил Джек, засовывая следующую кучу тряпья в чемодан.
Аккуратно разложив на кровати рубашки, девушка вывалила на ковер все содержимое чемодана.
— Это не дело. Вы побросали все кое-как.
— А как надо? — спросил Джек с невинным лицом.
— . Нужно аккуратно свернуть их, — объяснила она, — и ровно уложить в чемодан. Иначе все вещи гак помнутся, что понадобится уйма времени, чтобы разгладить складки.
— Не думал, что несколько лишних складок имеет какое-то значение. — Джек пожал плечами.
— В кругу людей, с которыми вы общались, может и нет, но в Норкроссе — да!
Джек взял жилет и сложил его в крошечный комочек.
— Так лучше?
— Дайте мне! — Онория вырвала жилет у него из рук. — Я упакую ваши вещи. Идите развлеките чем-нибудь няню, а то она придет мне помогать.
— ' Боитесь, что мои рубашки окажутся в вашем саквояже?
Девушка усмехнулась.
— Или хуже того. — Она сделала ему рукой знак выйти и принялась перекладывать вещи.
Закончив укладку, она спустилась в гостиную. Няня спала в своем кресле, Джек сидел рядом, читая «Нъю-Таймс». Онория протянула ему листок бумаги.
— Вот список вещей, которые я уложила. Посмотрите, не забыла ли я чего?
Джек мельком взглянул и покачал головой. Дались ей эти списки! Мисс Стерлинг пришлась бы по душе его матери. Его передернуло от отвращения. Он уже давным-давно и думать забыл о своей матери. Хотя нет, в тот день в Гортоне он вспоминал ее, но не так, как вспоминают родных перед смертью.
Девушки такого типа — респектабельные и благовоспитанные, — нравились его семье. Мысль об этом подавила всякий интерес Джека к ней, который мог возникнуть. Лучше он пройдется по раскаленным углям, чем попытается угодить своей семье.
В конце концов его чуть не повесили именно по этой причине. Джек рассмеялся. Он сомневался, мог ли он вообще сделать что-либо хорошее, что понравилось бы его родным. Он навсегда останется для них никчемным, упрямым Джеком, белой вороной. Самый младший ребенок, которому вместо нежности, любви и ласки досталось только равнодушие. Младшие сыновья всегда сплошное недоразумение, а самый младший — самое большое недоразумение, которое только можно выдумать, и он вел себя соответственно, терроризируя нянек, изводя учителей, делал все наперекор. Пока всем это не надоело, и они не избавились от него. Но Джек не нуждался в их одобрении, хотя равнодушие родных убивало его. Он убежал от них, и все еще продолжал бежать, и намерен избегать их до тех пор, пока не найдет то, что станет ему всего дороже.
Джек беспокойно ворочался в своей постели, прежде чем оставил всякую надежду заснуть. Одевшись, он тихо выскользнул из комнаты и направился в гостиную. Может, чтение газет поможет ему заснуть.
Он схватил «Тайме» и уселся в кресло. Сейчас он отдал бы все за приличный стакан бренди. Но в его распоряжении имелось только нянино отвратительное шерри.
Услышав какой-то шум, он опустил газету. В дверях стояла Онория, направив на него пистолет. Джек поднял руки, как бы сдаваясь в плен.
— Я всего лишь не мог уснуть.
