Текст книги "Неожиданный подарок (ЛП)"

Автор книги: Мелани Морлэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

«Холли будет в восторге».

Я снял маску. Вокруг меня кружились пылинки, в воздухе стоял тяжелый запах отшлифованного дерева. Мастерская была покрыта тонким слоем опилок, но конечный результат стоил нескольких дней усилий, ведер пота и часов кропотливого труда.

Я распахнул дверь сарая, впуская свежий холодный воздух.

Солнце, которое раньше ярко светило, отражаясь от воды перед домом, теперь потускнело, тучи сгущались и таяли, отбрасывая тени на ветви деревьев, которые постепенно оживали. Весна в этом году наступала медленно, холодная погода все еще держала нас в своих тисках. Я не слишком возражал, хотя когда-то боялся зимы – долгих ночей, бесконечных часов днями, когда проектов было мало. Теперь я любил их. Это давало мне больше времени с моей семьей, и мы с Холли проводили время с нашими девочками, играя в игры, читая, слушая их истории, наблюдая, как они растут. А вместе со снегом приходило и наше любимое время года – Рождество. Когда-то одинокий праздник теперь занимал особое место в моем сердце. Это было время радости, праздника и семьи. Нашей с Холли семьи, а также Дана, Кэрол, Эндрю и Тары.

Тем не менее, я был готов к приходу весны и с нетерпением ждал времени, которое смогу провести в мастерской. Я все еще любил «чинить обломки истории», как выразилась Холли, и часы, проведенные в мастерской, были плодотворными и приносящими удовлетворение. Благодаря моей жене я наконец-то смирился с радостью, которую приносила мне моя работа, и гордился тем, что делал. Вместе мы проживали замечательную жизнь.

Повернувшись, я еще раз изучил буфет, проведя рукой по гладкой поверхности дерева, чтобы убедиться, что оно готово.

Я услышал предательский скрип двери на заднем крыльце нашего дома и улыбнулся, зная, что сейчас, должно быть, время обеда. Я вернулся к открытой двери мастерской, чтобы посмотреть, как мои девочки подходят ко мне.

Анджела поспешила вниз по тропинке, ее длинные, прямые, темные волосы развевались позади нее. Высокая для своего возраста и стройная, она была похожа на меня, за исключением глаз. Они были такими же нежно-голубыми, как у Холли, и все время танцевали с озорством и смехом.

– Папа! – взвизгнула она и бросилась в мои объятия, словно с тех пор, как мы виделись за завтраком, прошли дни, а не часы.

Она любила бывать со мной в мастерской, но в те дни, когда я занимался шлифовкой или пользовался тяжелой техникой, я не позволял ей входить. Однако у меня было ощущение, что когда она станет постарше, удержать ее будет сложнее – она любила «работать» в моей мастерской и «помогать» мне. Она       с увлечением слушала, когда я показывал ей что-то простое, например, как отшлифовать кусок дерева или добавить клей, чтобы починить сломанную доску. Вместе мы строили скворечники и придумывали разные маленькие проекты, и я с нетерпением ждал, когда смогу показать ей больше. Но сейчас я был осторожен. В свои четыре года она была умной, упрямой и милой. Я обожал свою маленькую девочку.

Я поставил ее на ноги, поцеловал в лоб и убрал волосы за ухо.

– Привет, ангелочек.

– Мы приготовили студийный пикник!

– Потрясающе.

Я ухмыльнулся. Студийные пикники были нашим любимым развлечением. Вся прелесть обычных пикников, но только в тепле и уюте студии Холли, в окружении одеял и мягких подушек. Мои «зрелые» кости были благодарны мне в конце пикников, плюс сегодня было слишком прохладно, чтобы есть на улице.

– Ты помогала маме?

Она яростно закивала.

– Она сказала, что не справится без меня.

– Держу пари, что так оно и было.

Я поднялся, моя улыбка стала шире. Холли шла медленно, держа в одной руке огромную корзину, а другой направляя нашу младшую дочь. Ханна ковыляла рядом с ней, ее шаги были нетвердыми и медленными, но решительными. Ханна была невысокой, пухленькой, с копной диких кудрявых рыжих локонов, которые подпрыгивали, когда она раскачивалась, цепляясь за пальцы Холли, чтобы не упасть. Когда Ханна увидела меня, она остановилась и отпустила руку матери, ее глаза, такого же зеленого цвета, как и мои, загорелись. Она что-то оживленно залепетала высоким голоском, и возбужденно захлопала ручками так быстро, что упала на попку, все еще щебеча от восторга при виде меня. Как обычно, ее буйство рассмешило меня, и я поспешил вперед, поднимая ее с холодной земли и подбрасывая в воздух.

– Привет, моя маленькая пышечка. – Я притянул ее к себе и поцеловал в щечку.

– Да-да-да-да, – пролепетала Ханна.

Она смеялась и извивалась, хлопая своими маленькими ручками по моему лицу.

Мое сердце воспарило. Любовь Холли принесла столько смысла в мою жизнь, подарила мир, принятие и свет, а любовь моих детей полностью исцелила меня. Мое прошлое больше не имело значения и не держало меня в своих темных тисках. Любовь моих девочек была дана свободно, абсолютно и полностью. Для них я был величайшим человеком на земле и не мог поступить неправильно.

Если только я не говорил «нет».

К счастью, такое случалось нечасто.

Я поднял Анжелу, держа на руках обеих своих дочерей. А затем наклонился и поцеловал жену.

– Привет.

Она просияла, положив руку мне на грудь.

– И тебе привет. Надеюсь, ты голоден. Анджела настаивала, что ты будешь ужасно голодный, поэтому нам пришлось сделать много сэндвичей.

– Да. Я умираю с голода.

Она подмигнула мне.

– Почему-то я не удивлена.

Я рассмеялся. Теперь я всегда был голоден. Холли была отличным поваром, и за эти годы я успел раздобреть. Мои плечи и грудь стали шире, а талия толще. С моей работой, моими девочками и жизнью в целом мое тело изменилось – стало крепче, так же как моя решимость и уверенность. Мне нравилось. Я чувствовал себя сильным и всемогущим – защитником своей семьи.

Холли любила мои мускулы и регулярно выказывала им свою признательность.

Мне это тоже нравилось.

Порыв ветра пронесся по деревьям, ветви раскачивались и сильно сгибались, сухие листья, оставшиеся с осени, падали и кружились в воздухе.

– Пора возвращаться, – объявил я, глядя на сгущающиеся тучи. – Мы можем побыть в студии некоторое время.

– Ты можешь разжечь огонь, папа? – спросила Анджела.

Она любила маленькую буржуйку, которую я поставил в углу студии. Она излучала много тепла, делая комнату уютной, даже обогревая мастерскую внизу. Мои девочки любили быть в тепле.

– Да.

Войдя внутрь, я закрыл за собой тяжелую дверь, после того как поставил Анжелу на пол. Она побежала наверх, Холли последовала за ней, а я понес Ханну. Она прижалась к моей груди, ее маленькие пальчики сжимали мою рубашку, как она всегда делала. Она любила, когда ее обнимали и прижимали к себе, и я знал, что если позволю ей это, она останется такой на весь наш обед.

С этим у меня проблем не было. Я никогда не отказывал своим детям в любви. Я знал, каково это – расти без объятий и любви. Мы с Холли были очень щедры в своей привязанности к нашим девочкам и друг к другу. После стольких лет это не изменилось.

Поднявшись наверх, я зажег огонь, затем закрыл дверь, как только пламя лизнуло растопку и бумагу, и тепло начало нарастать.

Обернувшись, я усмехнулся зрелищу передо мной. Ханна ждала меня на полу, где я ее усадил, ее пухлые маленькие ножки нетерпеливо дергались, и она взволнованно махала руками. Я подхватил ее с размаху, наслаждаясь ее смешками. Она сунула кулак в рот, грызя костяшки пальцев. У нее поздно начали резаться зубки, но она быстро наверстывала упущенное.

Посреди комнаты были расстелены одеяла, Холли распаковала принесенный обед, а Анджела принесла подушки из кучи в углу, устраивая их удобнее. Я опустилась на пол рядом с Холли, устраивая Ханну у себя между ног.

Она тут же указала на контейнер с крекерами в виде животных, и я протянул ей один, забавляясь тем, как она схватила его, жадно жуя, как будто ее не кормили неделями.

С прорезыванием зубов и ее аппетитом, у нее постоянно что-то было во рту в эти дни. Я провел рукой по ее растрепанным кудрям и поцеловал в макушку. Ее единственным ответом было рычание, которое заставило нас с Холли хихикать. Ханна была серьезна, когда дело касалось еды, и полностью сосредоточилась на ней.

– Буфет выглядит прекрасно, – заметила Холли, протягивая мне еще одно печенье для Ханны.

– Я выкрашу его на следующей неделе, а потом покрою лаком. Закончу к концу месяца. – Я взглянул в окно, когда стекло задребезжало от сильного порыва ветра. – Надеюсь, солнце все высушит. Он будет достаточно тяжелым, чтобы нести его, не беспокоясь о лужах.

Холли усмехнулась, проводя пальцами по моему бицепсу.

– Ты справишься.

Ее прикосновение заставило мое тело напрячься. Так было всегда. Похотливо подмигнув, я наклонился и поцеловал ее. Ее полные губы были мягкими под моими, а на вкус она была как кофе и что-то сладкое и пряное.

– Ты сегодня пекла? – нетерпеливо спросил я.

Анджела устроилась рядом со мной, разложив повсюду подушки.

– Мы сделали тыквенные кексы, папочка!

– И печенье с изюмом, – добавила Холли.

– Два моих любимых, – промурлыкал я. – Потрясающе.

Холли закончила распаковывать еду, и я держал тарелку, пока Анджела делала свой выбор. С Ханной было легко, когда дело касалось еды – она любила все, что мы ей давали.

Анджела была более привередлива. Несколько крекеров, кусок сыра и бутерброд с арахисовым маслом. Мясо ей не нравилось, как и большинство овощей, хотя она любила морковь. К счастью, Анджела любила фрукты и йогурт, и наш педиатр сказал нам расслабиться, когда я выразил свое беспокойство по поводу ее ограниченной диеты.

– Она здорова и растет. Она получает много белка с ее выбором. Пусть девочка сама узнает, что ей нравится, и не заставляйте ее. Ее симпатии будут расти вместе с ней.– Она похлопала меня по руке. – Ты хорошо справляешься, папочка. Вы оба.

Я, как и Ханна, любил все, и наполнил свою тарелку бутербродами и всеми добавками, которые приготовила Холли. Я кормил Ханну кусочками, слушал болтовню Анджелы и сидел рядом с женой, переполненный чувством удовлетворения. Мне нравилось проводить время с семьей.

Огонь согревал комнату. Картины Холли висели на стенах, а холсты были аккуратно сложены, готовые к использованию. Я был не единственным, кто считал ее талантливой, и в разгар туристического сезона один местный магазин регулярно распродавал ее картины.

Я был невероятно горд за нее.

– Папа, я скоро пойду в школу! – объявила Анджела.

Я посмотрела на Холли, не зная, что ответить.

«Школа?»

Она понимающе улыбнулась.

– Мы видели миссис Андерсон в городе раньше, – объяснила она. – Анджела пойдет в подготовительный класс в сентябре.

Я сглотнул.

«Подготовительный класс? Куда, черт возьми, убежало время? Только вчера Анджела была ребенком у меня на руках, а теперь школа?»

– Уже? – прохрипел я.

Холли похлопала меня по руке.

– Только на половину дня, папочка.

– Мы все еще можем оставить Ханну дома, – настаивал я, крепче обнимая свою малышку.

Холли рассмеялась, откинув голову назад, забавляясь.

– Мы можем оставить их обоих. Это всего лишь несколько часов в день.– Она встретила мой взгляд, ее глаза блеснули. – Это часть взросления, Эван.

Анджела вскочила со своего места.

– Я буду проводить время со своими друзьями, папа. Карли тоже идет! Я могу научить тебя всему, когда вернусь домой!

Карли была лучшей подругой Анджелы, и я знал, что она была в восторге.

И все же мне пришлось выдавить из себя улыбку.

– Это будет потрясающе.

Анджела нетерпеливо подпрыгнула.

– Время поиграть в «Змеи и лестницы» (п.п.: настольная игра)!

Я отодвинул тарелку, мой аппетит внезапно пропал.

– Ладно, ангелочек. Неси коробку.

Ветер снова забарабанил по стеклу, и я поднял голову с того места, где лежал на одеяле. Небо было зловещим, и как раз в тот момент, когда я собирался предложить отправиться в дом, небо разверзлось и полил дождь.

– Ну, я думаю, мы застряли здесь, – задумчиво произнес я.

– Неплохое место, чтобы застрять, – ответила Холли. – Кроме того, девочки уже не в счет.

Я ухмыльнулся. Ханна спала, свернувшись теплым клубочком рядом со мной, а Анджела растянулась на одеяле, надрав мне задницу в трех партиях подряд. Ханна была слишком мала, чтобы играть, но ей нравилось передвигать фигуры по доске и, при случае, пытаться их съесть, поэтому Холли занимала ее, читая вслух, пока мы играли. Затем обе девочки уснули, сытые и счастливые.

– Как вообще можно думать о школе, Холли?– спросил я. – Куда, черт возьми, подевалось время?

– Это действительно расстраивает тебя, – пробормотала она. – Почему?

– Я не готов к тому, что они вырастут.

– Но это в любом случае произойдет, – запротестовала она. – Со школой или без. С каждым днем они становятся старше и самостоятельнее. И они потрясающие маленькие девочки. Подумай, насколько более удивительными они станут, когда станут старше.

Я вздохнул.

– Ты имеешь в виду, когда я стану старее.

– Ну, и это тоже.

– Сейчас они заставляют меня чувствовать себя молодым. Пока они маленькие. Мне нравится, как они нуждаются во мне, – признался я.

Холли протянула мне руку, и я взял ее, мягко потянув, чтобы она придвинулась ближе.

– Ты им всегда будешь нужен, Эван.– Она понимающе улыбнулась. – Ты их ядро, и они вращаются вокруг тебя. Но они должны расти, и наша работа – помогать им. – Она нежно погладила меня по щеке. – Они любят тебя больше всего на свете. И так будет всегда. – Холли подмигнула. – И я тоже.

Я наклонился и поцеловал ее.

– Это работает в обоих направлениях, Холли. Мы любим тебя также сильно.

– Я знаю. Но ты же их папочка. И это твои девочки. Это что-то особенное.

Я провел рукой по спине Ханны. Она удовлетворенно вздохнула и прижалась ближе. Я улыбнулся, глядя на ее милое личико.

– Дом будет казаться пустым, – размышлял я. – Анджела всегда бегает, а Ханна плетется за ней по пятам. Она будет ужасно скучать по своей старшей сестре. – Я вздохнул. – И я буду ужасно скучать по ней.

– Я уверена, что для вас обоих найдется другое, э-э, отвлечение.

Что-то в ее голосе заставило меня поднять глаза. Она улыбалась, кусая губы.

– Отвлечение?

Она взяла мою руку и положила себе на живот.

– Дети очень отвлекают.

Мои глаза расширились.

– Дети? Холли? Ты?...

Мой голос затих от волнения и недоверия. После рождения Анджелы у нас было много проблем с зачатием Ханны. Холли забеременела после того, как мы перестали переживать из-за еще одного ребенка. Ханна была неожиданным подарком для нас обоих. После ее рождения мы не пытались забеременеть, но и не предохранялись особо.

Видимо, мои старые кости все еще работали. Я почувствовал, как мое лицо растягивает улыбка. Широкая и восторженная.

– Да, – подтвердила она.

Как можно осторожнее я отодвинулась от Ханны и опустилась на колени перед Холли.

– Ангел... правда?

– Правда.

Я обнял ее и крепко прижал к себе. Я осыпал поцелуями ее лоб, щеки, нос, затем захватил ее рот и глубоко поцеловал. И тут мне в голову пришла одна мысль.

– Насколько беременна?

Она улыбнулась мне в губы.

– Еще один Рождественский ребенок.

Я рассмеялся, уронив голову на ее плечо в тихом смехе. Анджела родилась на Рождество, Ханна – на следующий день после Рождества.

– Что такое с нами и весной? – усмехнулся я. – Ты очень плодовитая в это время.

– Каждый раз первоапрельская шутка.

Я погладил ее по щеке.

– Похоже, что так.– Я провел пальцем по ее животу, улыбаясь, когда она захихикала. Она всегда была более чувствительной, когда была беременна. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Я в порядке. Устала, но в порядке.

– Ты была у доктора?

– Да. Все хорошо, и ты будешь на УЗИ, как обычно.

– На всех.

Она погладила меня по щеке.

– Я знаю. Может быть, на этот раз у нас будет маленький мальчик. Ты бы хотел этого?

– Я хотел бы, чтобы он или она был здоровым и счастливым. Больше ничего. Мне не нужно производить следующее поколение Бруксов. Мои девочки носят мое имя и мое сердце. Это все, что мне нужно.

– Я люблю тебя.

Я обхватил ее лицо руками, ее прекрасное, милое, чудесное лицо, и поцеловал ее.

– Ангел, любовь – недостаточно громкое слово. Это недостаточно сильное чувство для того, чтобы выразить все, что произошло со мной, когда ты вошла в мою жизнь. Что ты продолжаешь делать в моей жизни. Ты делаешь ее... правильной.– Я вздохнул. – Ты – дар для меня, Холли. Лучший подарок, который я когда-либо получал. – Я снова поцеловал ее. – Спасибо, что ты есть. Мой идеальный Ангел.

Ее глаза затуманились.

– Я не идеальна, но мне нравится быть твоим ангелом, – нежно прошептала она.

Я скользнул рядом с ней и заключил ее в объятия. Она устроилась удобнее, положив голову мне на плечо. Я положил руку на ее живот, широко растопырив пальцы, зная, что мой ребенок отдыхает под моим прикосновением. Холли со счастливым вздохом положила свою руку поверх моей.

Я вытянула ноги, улыбаясь, когда Анжела схватила меня за ногу во сне. Ханна спала с одного бока, а Холли свернулась калачиком на другом. Я прикасался к каждому члену моей семьи – в безопасности внутри нашего маленького гнездышка.

Следующее лето

Я поднял детские качели и осторожно отпустил их, отчего мой сын рассмеялся. Мне нравился этот звук. Его сладкое, высокое хихиканье, завершило мой мир. Я поджал губы и скосил глаза, издавая смешные звуки, а он радостно завизжал. Смеясь, я снял его с качелей и высоко поднял. Он пинал ногами и булькал от счастья, когда я медленно опускал его, потом несколько раз поднимал и кружил, как самолет. Мой сын любил эту игру.

Я прижал его к груди и поцеловал в щеку, посмеиваясь, когда он сжал мою своими длинными пальцами. Ему было всего семь месяцев, но он был невероятно силен.

Брэндон был еще одним «возвратом» к моему деду. Темные волосы, как у Холли, развивались буйными локонами, все остальное было от меня. Он был длинный, худощавый, с ярко-зелеными глазами, и Холли называла его моей мини-копией.

Он был самым большим ребенком, которого я когда-либо видел, и Холли было очень трудно родить его. Когда они передали его мне, я был потрясен его размерами. Пятьдесят восемь сантиметров и почти четыре с половиной килограмма веса. Я понятия не имел, как Холли доносила его до срока. Но она это сделала, и в канун Нового года родился наш мальчик, так же, как и его сестры – посреди бури. Холли пошутила, что это традиция, и я решил, что она права.

Мы также решили, что трех детей будет достаточно. Я никогда больше не хотел видеть, как Холли борется или чувствовать страх, который я испытывал, когда мы пережили некоторые напряженные моменты. Холли была моим миром, и мысль о том, что я ее потеряю, была невыносима. Когда она пришла в себя, мы поговорили, и вскоре мне сделали вазэктомию. Мы были так счастливы, и я не хотел, чтобы она принимала противозачаточные средства, побочные эффекты которых пугали нас обоих.

Брэндон начал грызть свою руку, возвращая меня в настоящее, и я вытащил из кармана печенье. В отличие от Ханны, он был ранним во всем. Его первый зуб начал появляться в пять месяцев, и они, казалось, вылезали без остановки.

– Вот, пожалуйста, мой мальчик. Давай найдем маму и посмотрим, что она делает, хорошо?

Он схватил печенье, радостно мусоля его, пока я шел к дому.

Завернув за угол, я заметил в саду Холли. Анджела была в доме своей лучшей подруги Карли, но к трем часам должна была вернуться.

Ханна дремала на крыльце. Моя маленькая пышечка любила поспать, но ей никогда не нравилось быть далеко от мамы, поэтому я соорудил кушетку и поставил ее на крыльце, чтобы она могла вздремнуть и быть счастливой.

Холли встала и отряхнула руки, когда мы подошли.

– Вот два моих любимых мальчика.

Она улыбнулась и поцеловала щеку Брэндона, затем коснулась моих губ. Я с радостью подчинился, схватив ее лицо свободной рукой и лаская ее губы. Она почти не изменилась, разве что стала красивее. Ее волосы были длиннее, все еще дикие и вьющиеся, и она все время улыбалась. Как я и подозревал, она была замечательной матерью, прекрасной женой и любима всеми, кто встречал ее.

– Неплохой урожай, – заметил я, указывая на корзину рядом с ней.

Она кивнула.

– Здесь куча перцев, кабачков и помидоров. Я подумала, может быть, мне стоит приготовить домашнюю сальсу, которую ты так любишь. Ты также можешь отнести немного Кэрол и Дану.

– Потрясающе.

Мое внимание привлекла машина, въехавшая на подъездную дорожку. Это был серебристый внедорожник с номерными знаками арендованной машины. За рулем сидел мужчина, и пока я смотрел, он заглушил двигатель, поговорил с кем-то сзади и открыл дверь.

Я усмехнулся.

– Еще один заблудившийся турист, без сомнения.

Такое часто случалось летом.

Холли забрала Брэндона и усадила его к себе на бедро.

– Иди, помоги им. – Она пощекотала Брэндону животик. – Мы подождем здесь.

Я подошел к внедорожнику, улыбаясь, готовый дать указания. Но когда я приблизился к машине, мужчина направился ко мне, и что-то в нем показалось мне знакомым. Он был высок, с темно-каштановыми волосами, тронутыми серебром. Темные очки закрывали его глаза. На нем были джинсы, рубашка поло и легкая куртка, но его поза была напряженной, а плечи жесткими. Он засунул руки в карманы, когда я остановился в нескольких метрах от него.

– Я могу вам помочь?

Он прочистил горло.

– Привет, Эван.

Я нахмурился, услышав его глубокий баритон, знакомый тон которого поразил давно забытое воспоминание.

– Простите, я вас знаю?

Он снял очки и шагнул вперед. Узнавание ударило меня в живот, и я уставился на него. Я видел его всего один раз, но запомнил.

– Это я, Саймон. Саймон Флетчер.

«Святое дерьмо!»

Мой шурин.

Настала моя очередь прочистить горло.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я, убедившись, что сестры нет на пассажирском сиденье.

Он потер лицо рукой.

– Я понимаю, что видеть меня должно быть шоком, но мне нужно было приехать и повидаться с тобой.

– Зачем?

Он оглянулся через плечо.

– Моя дочь и твоя племянница хотела тебя видеть.

На мгновение я застыл в полной тишине. Холли появилась рядом со мной, Брэндон все еще сидел на ее бедре, бессвязно лепеча. Она обняла меня за талию, чтобы поддержать.

– Привет.

Он улыбнулся, и от этого движения в уголках его карих глаз появились морщинки.

– Привет. Ты, должно быть, Холли.

– Так и есть. А кто вы?

– Муж Келси, – пробормотал я.

Он быстро покачал головой.

– Бывший муж. Мы расстались вскоре после того, как мы с тобой познакомились. – Он глубоко вздохнул. – Послушай, может быть, мне следовало позвонить или написать, но мне казалось, что это лучше сделать лично. Это долгая история, но Мия хотела с тобой познакомиться. – Он порылся в кармане куртки и вытащил потрепанного плюшевого медвежонка, которого я сразу узнал. – Она хотела встретиться с человеком, который дал ей это.

Я уставился на медведя. Я никогда не заглядывал в брошенную сумку, предполагая, что все подарки, которые я принес на Рождество, все еще были в ней.

– Я... я думал, что его выбросили вместе с остальными подарками.

Он покачал головой.

– Я сохранил его и свой галстук.

– Твой галстук? – тупо повторил я.

– Это был хороший галстук. Я все еще ношу его. – Он усмехнулся, потом снова стал серьезным. – С тех пор Мия носит этого медведя с собой каждый день. Она любит каждый подарок, который ты когда-либо посылал ей.

«Каждый подарок? Все эти годы?»

Это была идея Холли – попытаться поддерживать хоть какую-то связь с Мией. Я думал, что это пустая трата времени, но она настояла, и каждый год мы посылали Мии подарок и открытку на Рождество. Саймон владел собственной инвестиционной компанией, поэтому мы отправляли пакет в его офис. Он был единственным человеком, хотя бы отдаленно добрым ко мне в то памятное Рождество, и я думал, что он был лучшим шансом убедиться, что подарки были приняты. До сих пор я понятия не имел, были ли получены подарки, но Холли хотела продолжать посылать их. В глубине души я надеялся, что Мия получит их и будет знать, что есть кто-то, кто любит ее, даже если она не знает меня.

Я моргнул.

– Я не понимаю.

– Знаю. Но я хотел бы иметь возможность объяснить. Мы проделали долгий путь, и я надеюсь, что ты будешь открыт для встречи с ней и выслушаешь мою историю.

У меня была информационная перегрузка. Я понятия не имел, что моя сестра развелась. Единственная информация, которую я слышал о своей семье, что мой брат погиб в пьяной автокатастрофе много лет назад, а отец вскоре ушел на пенсию. Обе новости я узнал через интернет. Никто не связывался со мной и не давал мне знать. Я не общался ни с кем из своей семьи после той ужасной поездки домой на Рождество много лет назад.

Холли сжала мою талию.

– Мы бы с удовольствием с ней познакомились, правда, Эван?

– Да, – согласился я, понимая, как должно быть выглядел. – Я бы с удовольствием с ней познакомился.

Саймон улыбнулся, его плечи расслабились. Он подошел к машине, открыл заднюю дверцу и передал медвежонка Мии.

– Ну же, милая. Дядя Эван тоже хочет с тобой познакомиться.

Мия выбралась из машины. Маленькая, с такими же темными волосами, как у меня, и такими же глазами, как у ее отца, она нервно вцепилась в его руку.

– Привет.

Холли вышла вперед, улыбаясь. Она наклонилась и поцеловала Мию в щеку.

– Привет, Мия. Я Холли, жена Эвана. Это наш сын, Брэндон.

Мия улыбнулась и на обеих щеках появились ямочки.

– Он хорошенький.

Холли подмигнула.

– Мы тоже так думаем.

Мия посмотрела мимо нее на меня. Мое сердце ускорилось от выражения уязвимости и неуверенности на ее лице.

Ноги сами понесли меня вперед, и я остановился перед ней.

– В последний раз, когда мы виделись, я держал тебя на коленях. Ты была такой маленькой. Мы провели вместе несколько минут на Рождество.

Она улыбнулась.

– Мне папа рассказывал. У нас дома есть фотография.

– Фотография?– Я взглянул на Саймона.

– Я щелкнул, когда никто не смотрел.

«Ха! Еще один сюрприз».

– Он сказал, что ты приезжал ко мне в тот год.

– Да, это правда.

– Я хотела приехать и повидаться с тобой.

Я протянул руки, улыбаясь.

– Я рад, что ты это сделала.

Она бросилась вперед, и я поймал ее. Она едва доставала мне до талии, и ее руки не могли обхватить меня полностью, но она крепко держалась.

Я наклонился и поцеловал ее в макушку.

– Привет, Мия.

Мы вошли внутрь, и в следующий момент начался хаос. Ханна проснулась, Анжела вернулась домой, и было много вопросов и активности, пока все не уладилось, и мы могли поговорить.

Холли сварила кофе и принесла немного домашнего печенья. Дети были перед нами, разговаривали, играли и ели свои закуски. Анджела была очарована Мией и смотрела на кузину с мгновенным обожанием. Ханна немного смущалась, но держалась поближе, стараясь наблюдать за Холли со своего места на ковре. Брэндон спал в своей люльке, не особо переживая из-за хаоса вокруг, его животик был полон и печенье, которое он жевал, так и осталось наполовину съеденным и свисающим изо рта, пока он засыпал.

– Она была так рада познакомиться с тобой, – пробормотал Саймон.

– Я не понимаю, – повторил я. – Столько лет. Почему сейчас?

Он провел рукой по лицу и посмотрел на дочь со снисходительной улыбкой. Он явно обожал ее, что делало меня счастливым.

– Я встретил Келси в самый тяжелый момент своей жизни, – тихо начал он. – Она была красива и энергична, и, казалось, это было то, что мне нужно. Мы поженились слишком быстро.

Он встретился со мной взглядом.

– Внешность часто обманчива, как я убедился на собственном горьком опыте. У нас было много проблем, и как раз когда я был готов все бросить, она объявила, что беременна. – Он отхлебнул кофе. – Я хотел попробовать для нашего ребенка, но это было бесполезно. Твоя сестра – гадюка, Эван, и истощает людей. Я был шокирован поведением Келси и вашей семьи, когда ты приехал, и все стало еще хуже между нами. – Он выглядел смущенным. – Честно говоря, в тот день ты был для меня сюрпризом. Келси никогда даже не упоминала о тебе.

Когда-то эти слова ранили бы меня, но сейчас они ничего не значили. У них не было власти надо мной. Я пожал плечами.

– Ничего удивительного.

Он вздохнул.

– Мы ожесточенно спорили в тот день и все последующие. Это никогда не прекращалось, и, наконец, я понял, что трачу свою жизнь впустую, будучи несчастным и причиняя боль своей дочери. Мы расстались в том же году, и битва за опеку была долгой и безобразной.

– Честно говоря, я удивлен, что она хотела опекунства. Она не произвела на меня впечатления матери.

Он фыркнул.

– Нет, она просто хотела сохранить наш брак. Ее бизнес попал в трудную ситуацию, а мой нет, – заявил он, и смысл его слов стал ясен. – Она хотела получить мои деньги и использовала нашего ребенка для этого.

– Оу.

– В конце концов, мы договорились. Мне потребовалось несколько лет, чтобы смириться со всем этим. Одинокое отцовство, восстановление после неудачного брака. Келси оборвала все связи с дочерью. Твои родители никогда ее не видели. Я не хотел иметь ничего общего ни с кем из твоей семьи. Даже с тобой. Я убедил себя, что вы все из одного теста.

Я поднял брови и сделал глоток кофе.

– Это справедливо.

– Нет, – задумчиво произнес он. – Но мне потребовалось время, чтобы понять это. Моим единственным фокусом была Мия – убедиться, что с ней все в порядке. Я приспособился и неплохо справляется. Она была единственным счастливым моментом, который остался у меня после брака. – Он некоторое время смотрел в окно на воду, потом продолжил: – Каждый год на Рождество обязательно приходила посылка для Мии. Я был потрясен, когда получил первую. Мы с Келси только что расстались, и я не знал, что с этим делать. Честно говоря, первые пару лет я даже не открывал их, потом мой психотерапевт сказал, что я не должен так быстро списывать тебя со счетов, так как ты явно пытался. Поэтому я отдал подарки Мие. Каждый год она с нетерпением ждала посылку от своих дальних дяди и тети. – Он улыбнулся Холли. – Я предполагаю, что ты имела самое прямое отношение к этим подаркам.

Я сжал ее руку, наслаждаясь ее мягким румянцем.

– Это точно.

– Во всяком случае, до этой весны мы никогда об этом не говорили. Ты был просто именем на упаковке. Лицом на фотографии. Потом ее класс делал генеалогический проект, что-то вроде генеалогического древа, и Мия начала задавать мне вопросы. Сначала общие, потом более углубленно. В основном о тебе. Почему она никогда не встречалась с тобой? Что ты делаешь? Где живешь? А однажды вечером она сказала, что хочет встретиться с тобой. Она просила несколько месяцев, и, в конце концов, я согласился.

– Почему ты не связался со мной? Очевидно, у тебя был мой адрес.

Он уставился на Мию, подмигнул ей и послал воздушный поцелуй. Затем он повернулся ко мне.

– Она еще ребенок, Эван. Ее мать даже не помнит ее день рождения. Бабушка и дедушка не обращают на нее внимания. Я понятия не имел, как ты отреагируешь. Ты казался приличным. Добрым, искренним. Но когда-то я так же думал и о Келси. – Он потер лицо. – Я очень откровенен со своей дочерью. Я сказал Мии, что беспокоюсь о твоей реакции. Она очень умная и у нее развита интуиция. Она напомнила мне, что ты посылал ей подарок каждый год и что тебе не нужно было этого делать. Она была уверена, что ты захочешь увидеть ее, но если ты не захочешь, то все будет хорошо, потому что у каждого есть выбор. Она сказала, что понимает, что кроме меня ты ее единственная семья, и она хотела узнать тебя. Я пообещал ей, что напишу тебе, но она хотела приехать. Она умоляла меня. Мия никогда ни о чем не просит, поэтому я привез ее. Я взял себе несколько недель отпуска, чтобы совершить путешествие, и мы приехали сюда. Всю дорогу сюда я молился, чтобы ты не отверг ее, чтобы мое первое впечатление о тебе было правильным.