Текст книги "Под полной луной (ЛП)"

Автор книги: Мелани Краудер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

И каждый раз Кея весело хохотала в голос, а Ута не переставала радоваться смеху сестры.

– Неужели нам обязательно переезжать? – спросила Ута у матери, покинув свой пост, чтобы улечься рядом с Кеей. – Люди нам больше не мешают. Река чудесная. Рыбки и птички, и даже жучки такие дружелюбные здесь.

Мать цокнула языком.

– Ты сама знаешь ответ, Утопия. Как бы то ни было, человек развивается, а мы вымираем. Прошли те времена, когда мы не прятались от людей, а жили с ними в мире и делились своей магией. Но они пробрались глубоко в недра земли и извлекли на свет тяжелые металлы, отравляя воздух и все, к чему прикасались. И теперь этот мир слишком тесен для наших народов. Если мы не поторопимся, потом у нас уже не хватит сил на создание портала. Тогда мы просто не сможем уйти. И без того мы способны сотворить лишь одну дверь и держать ее открытой между мирами всего несколько минут.

Ута поджала губы. Кея накрутила прядь волос на веточку цветущего винограда и воткнула ее между косичек.

– Вот увидишь, – уверяла мать, – в новом мире, который отыщут для нас создатели портала, рыбки будут такими же дружелюбными, а волны такими же чистыми.

– И мы будем рядом! – воскликнула Кея. – А это самое главное. Как только мы переберемся на новое место, я помогу тебе составить карту нашего нового ручья. Я отправлюсь с тобой слушать музыку нового течения и пробовать вкус нового озера. У нас будет настоящее приключение – всё как ты любишь. Вот увидишь!

***

Но Ута не успокоилась. Она решила смастерить какую-нибудь вещицу, что позволила бы каким-то образом взять этот мир с собой. Смастерить для себя и для Кеи.

Из отполированных корней инжира Ута сплела два венка. На них она нанизала хрусталики из горного ручья, агатики с соленых морских берегов и радужные раковины улиток, хранившие память таинственных глубин озера. Каждую ночь, когда все прислушивались к пению заклинателей портала, Ута вплетала в венки новые сокровища. А каждое утро она вытряхивала карманы и отправлялась на поиски ключевого предмета.

– Ута, хватит скитаний, – просила Кея. – Ты же слышала маму. Сейчас такое время, что дверь откроется и закроется в любой момент. Тебе надо быть с нами, когда это случится.

– Да ты и моргнуть не успеешь, как я прошмыгну от озера сюда и обратно. Я приду точно в срок.

– Перестань быть такой упрямой!

– А ты перестань паниковать!

Кея раздраженно шагала прочь. Она не понимала что за сила снова и снова зовет ее сестру все дальше и дальше от дома. Но поскольку не было шанса удержать Уту, Кея поставила себе задачу найти способ возвращать сестру из самых далеких прогулок.

Она внимала и училась, и работала над причудливыми плетениями магии фей. Кея следила за движениями рук создателей портала и считывала слова с их губ, пока те формировали дверьи и исследовали миры, что скрывались за ними.

Уту не занимали столь статичные занятия, ей хватало усидчивости использовать только те чары, которые ее пальчики могли легко распутать. Но Кея была усердная от природы. Она не пыталась повторить ту же магию, что открывает порталы. Ей требовалось знать, требовалось освоить возвращение домой, магию вызова в родное гнездо.

Из-за постоянной работы заклинатели не передавали свои знания другим, они говорили, что в новом мире еще успеют обучить желающих. Поэтому Кее пришлось во всем разбираться самой. Сначала она заколдовала лист, чтобы он мог к ней вернуться из любого места на реке. Потом она наложила чары на жука, чтобы он прилетал по ее зову где бы она ни находилась.

Но одно дело подчинить себе волю листа или жука и совсем другое – вызвать разумное существо. Кее требовалось что-то очень могущественное, порождающее магию, способную привести к ней сестру. Она рыскала вокруг в поисках известных волшебных элементов. Сначала она обратила взор на растущие на мелководье камыши, которые уверенно тянутся ввысь, пусть даже в их корнях без устали копошатся крабики, а переменчивые ветра клонят к земле. Связав из зачищенного камыша пояс, она обвязала его вокруг талии Уты, нашептывая при этом связывающее заклинание вызова.

– Неужели мне весь день надо таскать на себе эту штуку? – застонала Ута, когда Кея завязала узел. – Этот камыш ужасно колючий. Из-за него я вся покроюсь сыпью.

Тем не менее, она и не подумала его снять. А когда пояс не оправдал ожиданий, она ходила с глазной повязкой из паутинного шелка. А когда и повязка не сработала, она ходила с ножными браслетами из заплетенных прожилок листьев.

Заклинатели портала и мать близняшек встревожились бы не на шутку, узнай они куда завели Кею бесчисленные попытки и поражения. Но новые действия приводят к неожиданным результатам. Она выяснила, что не все добываемые металлы опасны.

По крайней мере, один из них дал ей желаемое.

Серебро обожгло кончики ее пальцев леденящим огнем, вбрасывая под кожу студеные мурашки. Из-за золота ее шейные позвонки стали дребезжать как чашечка о блюдце в руках дряхлого старика. В одной комнате с железом даже находиться было невыносимо, если она не хотела потом три дня страдать от головной боли и чувствовать себя опустошенной словно осушаемое во время отлива болото.

Невидимкой она проникала в жилище людей и перебирала их вещи. Потребность найти ответы была сильнее, чем угрызения совести из-за воровства. Только она забралась на порог квадратной хижины в центре низины, как ее едва не затоптала выбежавшая из двери девочка. Кея съежилась у перил, чтобы никто ее не заметил.

Девочка повернулась к лачуге, приставила руки к губам и закричала:

– Тин, давай скорее!

Коротконогий мальчонка приковылял на порожек.

– Подожди меня!

Девочка стрелой помчалась к реке, и мальчик снова ее окликнул на этот раз жалобно подвывая:

– Мама сказала, что ты должна взять меня с собой, Ту!

Когда человеческие дети скрылись, Кея осторожно ступила на перемычку двери, озираясь кругом на случай, если кто-то еще вывалится из дома. Люди такие… большие. И неуклюжие. И громкие.

Кея обследовала хижину, заглядывая в корзины и копаясь в ящиках. Наконец, на прикроватном столике рядом с комковатым матрасом она наткнулась на оловянное блюдце в форме листа, поднесла к нему ладони и не ощутила боли. Слегка коснулась пальцами – не обожгло. Кея опустошила блюдце и взяла его обеими руками. Неведомой силой налилось ее тело, и в тот же миг она почувствовала, что именно об этой штуковине она и мечтала, и что ее поиски не оказались напрасными.

Кея на цыпочках вынесла добычу, теперь она и в самом дела стала вором. Вскоре от тяжелой ноши у нее заныли руки. Крошечная подставка для человеческих побрякушек оказалось огромным блюдом в руках Кеи.

Свою находку она принесла на берег реки, между деревьями. Поскольку ей требовалось не более пушинки этого вещества, она прошептала заклинание разрушения и пальцем словно лезвием сняла с поверхности гладкую полосочку. Далее она положила срезанное в дробильный камень и снова зашептала, но на этот раз не слова разрушения, а заклинания огня и перемен. Оловянный осколок переплавился в маленькую круг с полым углублением в центре. С помощью щипцов Кея вынула диск и погрузила его в реку. В клубах исходящего пара раздалось суровое шипение. Еще три металлических кусочка таким же образом были переплавлены в диски. К каждой паре она прикрепила зажим и петельку.

Кружочки звенели от соприкосновения, составляя два идеально ровных медальона. Но внутри они скрывали не фотографии и не заветные локоны, а стоило их открыть, как они превращались в портал. Личные двери, через которые можно вызвать потерянное.

И не только.

Если нашептывания Кеи сработают, то медальоны переместят к ней Уту, где бы та не пропадала.

***

Пряча за спиной венки, Ута нетерпеливо ждала сестру. Мелкие рыбешки крутились возле ее ног, отражая свет серебристыми спинками. Кея шла вдоль берега, чтобы встретиться на отмели. И тоже сжимала в руке подарок для сестры. И тоже загадочно улыбалась.

Ута не выдержала и резким движением надела венок Кее на голову. Сотни малюсеньких сокровищ переливались на этом ободке из полированного дерева насыщенного коричневого цвета.

– Здесь самое лучшее из всех уголков, где я побывала, – объяснила Ута, натягивая второй веночек себе на лоб. – Теперь можно и уходить. Теперь можно и перейти в другой мир, захватив с собой этот.

Кея поцеловала сестру в щеку:

– Ута, он великолепен.

Кея завязала на шее сестры свой подарок. Медальон был легче перышка и нежно касался кожи Уты, будто только и ждал воссоединения со своей хозяйкой.

– Он тоже заколдован? – спросила Ута, изучая гравировку на медальоне. – Намного лучше, чем тот колючий пояс из тростника.

– Еще бы, – ответила Кея, застегивая такой же медальон на своей шее. – Открой его.

Ута звякнула замочком и уставилась внутрь. Там, где она ожидала увидеть обычный металл, в кружении белых облаков парило лицо сестры. В изумлении Ута подняла глаза. В медальоне и прямо перед ней отражалась одна и та же картинка – те же поднятые брови, та же расплывающаяся усмешка и непроходимые джунгли на заднем фоне.

– Это действительно ты внутри?

– Действительно я, – ответила Кея. – Где бы ты ни была, в какие бы дебри не забрела, теперь я всегда смогу вернуть тебя домой.

– Кея, – восхищенно выдохнула Ута. Захлопнув медальон, она нежно обхватила его ладонями, затем подскочила к сестре и поцеловала в обе щеки.

– Точно в полдень, когда солнце достигнет зенита, открой медальон. В точности в это же время я открою свой.

Ута пристально посмотрела на близняшку:

– И что произойдет?

– Увидишь, – подмигнула Кея, стараясь казаться уверенней, чем была на самом деле.

Днем сестры по обыкновению разбежались кто куда. Кея наблюдала за создателями портала. За последние несколько недель они удвоили усилия – возможно, они, наконец, отыскали подходящее место – зеленое, чистое и просторное, где каждый найдет себе дом.

Тем временем Ута отправилась вверх по реке. Она слышала шепот нового, неизведанного родника, доносившийся с другой стороны озера. Она слышала, что где-то далеко булькал этот ручеек – бледный, как новорожденное облако, и шелковый, как подшёрсток утенка. И она догадывалась, где он мог прятаться. Так, она покатила вверх по течению, вокруг волнистых поворотов, и оказалась на зеркальной поверхности озера Диндили. Она уворачивалась от людского плавучего города, с барж которого свисали щетинистые канаты с переливающимся ядом на концах.

Она последовала вглубь за потоками к каменистому дну озера, с глубин которого всплывало ледяное течение. Потоки сужались и ползли вверх по склону к журчащим скважинам в скале, откуда просачивались тонкие струйки воды, целуя воздух, приветствуя жужжащих обитателей и перевозя в себе стручки с семенами.

Ута коснулась висевшего на шее медальона и вскинула голову. В запасе не менее часа до того, как солнце встанет прямо над ней. Нетерпеливо осмотревшись, она подтянулась и пролезла в расщелину.

Пока она пробиралась через заполненную водой тесную трещину, которую высек в скале родник, свет померк. Она плыла сквозь темноту, пока ее не пробрала дрожь от макушки до кончиков пальцев ног.

Внезапно мрак перестал казаться веселым приключением. Тьма давила на нее со всех сторон, сковывая дыхание. Она приложила руку к сердцу.

Тук-тук.

(Тук-тук).

Тук-тук.

(Тук-тук).

Очень слабо, но она услышала сердцебиение сестры, пробивающееся к ней от далекого-далекого ручья. Ощущение ужаса и цепкой всепоглощающей тьмы развеялось.

Ута пулей помчалась прочь. Преодолев несколько поворотов тоннеля, она услышала треск – это треснул камень, расколов ручей на два. Первый поток прятался в недра земли, в озеро. Ута направилась вверх за вторым потоком, в конце которого просматривался тусклый отголосок света. Она проваливалась и падала, неуклонно вставая, пока наконец не прорвалась к солнцу.

Она жадно глотала воздух и быстро моргала, наслаждаясь дневным светом и пробегающим по коже свежим ветерком. Ключ бил из скалы, но через несколько шагов нырял внутрь, чтобы потом явиться и так, змеем извиваясь, он то скрывался с глаз, то радовал вновь.

Ута нашла таинственный родник, но она до сих пор чувствовала липкий вкус сковывающей тьмы, и это омрачило ее успех. Она не нырнула обратно, чтобы исследовать свое открытие. Сложив ладони лодочкой и зачерпнув прохладной чистой воды, она сделала долгий глоток.

Отвернувшись от родника, Ута поскакала вниз по змеевидному фонтанчику обратно к озеру, над которым яркое солнце золотило все вокруг. Дрейфуя на водной глади, она купалась в тепле безоблачного неба. Открыв медальон, она заглянула внутрь. Пусто. Она сверила время по расположению солнца. Уже почти полдень.

По правде говоря, она не особо верила, что этот амулет сработает лучше, чем браслет на ногу, повязка на глаз или колючий пояс из тростника. Тем не менее, Ута ждала.

Легкая рябь озера укачивала ее в своей колыбели. Любопытные рыбки покусывали ей пальчики и одна за другой прыгали по дуге вокруг нее; и вскоре последние приступы страданий покинули ее, и она весело засмеялась, поглаживая гладкие чешуйки и шелковые плавники своих друзей.

Вспышка белого света привлекла ее внимание и она подняла медальон к глазам. Внутри крохотного окошка кружили хлопья облаков. Из тумана выплыло лицо Кеи. Она улыбнулась, и точно такая же улыбка через мгновения отразилась на губах Уты.

Кея произнесла какое-то незнакомое слово. Ута слушала, как вдруг ее что-то ударило и затянуло в облачную воронку. Озеро исчезло и на мгновение одного отрывистого вдоха она погрузилась в белое. Второй удар, и она снова стоит и смотрит в белые вихри облаков медальона.

Однако, уже не на озере. Она стояла на скругленном корне шореи, рядом с сестрой, которая прыгала, сияя от радости.

Получилось! Получилось!

Ута недоверчиво огляделась. Вот река, а вот луг, испещренный человеческими лачугами. На окраине джунглей усердно работали заклинатели. Ута звонко защелкнула амулет.

Так ты вызвала меня сюда одним единственным словом через… через этот медальон?

Кея кивнула, и ее улыбка затмила бы собой даже самый яркий солнечный свет. Кея взяла руки сестры.

Теперь я отовсюду смогу тебя позвать, как бы далеко ты не ушла.

7

Луна

Когда Луна направила лодку на широкие воды озера Диндили, солнце уже стояло в зените, а река лениво раскинулась, как свинья в загоне.

Вдоль всего берега ютились походные лагеря. Судна сновали к сердцу плавучего рынка, где пришвартованные баржи соединялись между собой бамбуковыми дорожками и пестрыми причалами. Жители озера привязывали свои лодки к баржам, словно крестьяне своих коров.

– Я никогда не видел так много людей! – воскликнул Бенни.

– А я никогда не видела там много лодок!

Едва шест перестал касаться дна озера, Луна заботливо сложила его между ступней.

– Твой черед потрудиться, – объявила она, передавая Бенни плоское как хвост морской свиньи весло, и пристально посмотрела на озеро. Она увидела и плоскодонки, совсем как у нее, и малые шаланды с рыбными сетями, и корабли с крутым килем, оснащенные парусами на палубе, похожими на расправленные готовые к полету крылья.

Бенни работал плоским веслом то с одного борта лодки, то с другого. Ледяная прозрачная вода озера стекала по его коленкам на голени и очень скоро он стоял в небольшой луже. Чем дальше от берега, тем ощутимее волновалась гладь. Ветер усилился, волны уже бились одна о другую, раскачивая и окуная маленькую плоскодонку. Второе весло Луна использовала как руль и, если они сбивались с курса, отталкивалась им с нужной стороны.

Добравшись наконец до причалов, Луна и Бенни с выпученными глазами стучали зубами от холода, а волосы на их руках и ногах стояли дыбом. Первым спрыгнул Бенни. Прихватив с собой беседочный узел, Бенни привязал его к крепительной планке причала. Затем он встал на колени, выравнивая борт, а Луна выудила пожитки и перепрыгнула сама.

***

Друзья не кинулись сразу в снующую толпу, а присели ненадолго, греясь в лучах солнца, и мягкие перестукивания доков о баржу и между собой успокоили ребят окончательно. Бенни извлек из карманов припасы: копченую рыбу и медовые пряники; а еще путешественники по очереди макали пальцы в кокосовый пудинг и слизывали с них тягучую сладость. Солнечные зайчики плясали в каждой капле мелких волн, которые ребята поднимали, беззаботно бултыхая ступнями в озере.

– Луна, а что если эта знахарка не сможет помочь Уиллоу?

– Сможет, – ответила Луна. – Иначе быть не может.

***

Через четверть часа, расправив затекшие ноги, друзья направились к ближайшей крупной барже. Крепко сжимая монеты, Луна шла вдоль повозок с едой, цветочных лавок, палаток мастеров по дереву и кузниц мастеров по металлу и искоса поглядывала на заводных кукол и кудахтающих цыплят в коробках.

Если бы она приехала сюда с Уиллоу и бабулей Ту в иное время и по иной причине, она бы внимательно изучила каждую палатку и насладилась всеми вкусностями. Теперь же она останавливалась только узнать дорогу или одернуть Бенни от телеги с фейерверками и удержать от игры «пни банку», на которую неожиданно зазывали из парочки пустых палаток.

С северной стороны третьей баржи пьянящий запах припарок и засушенных трав привел к лачуге с раскачивающейся табличкой на двери. Она гласила:

Лекарь. Изготовитель лекарств.

Поставщик первоклассных тоников, эликсиров и настоек.

Казалось, путь вверх по реке длился вечно и стал настоящим испытанием для терпения Луны, но сейчас, когда цель была так близка, девочка боялась сделать последний шаг. Она резко остановилась, и Бенни пришлось отступить в сторону, чтобы не врезаться в нее.

– Бенни?

– Что?

– А что если ты прав? Что если лекарь не сможет вылечить Уиллоу?

Бенни снял мешок с плеча Луны.

– Тогда ты придумаешь другой способ. Давай же, заходи, – ответил он, присаживаясь на обдуваемые доски возле двери, веки его тяжелели, он широко зевнул. – А я подожду тебя здесь.

Луна сделала глубокий вдох и шагнула в приемную. Полдюжины человек сидели на подушках возле стены и глядели куда угодно, лишь бы не на других пациентов, будто осведомленность о чужих болезнях была заразной. На стенах висели анатомические плакаты. Рисунки мышц со снятой кожей, костей и кровеносных сосудов в разрезе вызвали у Луны мурашки, она быстро перевела взгляд.

Луна уселась в углу на груду подушек, откуда через занавесь из нанизанных ракушек и отполированных костей она наблюдала за знахаркой, которая, склонившись над столом в дальней комнате, что-то сосредоточенно рассказывала. Мысли Луны обратились к дому. Проснулась ли Уиллоу? Спрашивала ли о ней? Может, она уже чувствует себя лучше? Догадалась ли мама, что Луны нет в деревне? Расстроилась ли она? Разгневалась?

В теплой приемной висел густой аромат снадобий – вскоре головка Луны скатилась к плечу, глаза закрылись под тяжестью век, и девочка уснула. Было далеко после полудня, когда подошла ее очередь, и знахарка растормошила ее, болтая массивным ожерельем перед носом.

– Поторапливайся, девочка, – скомандовала она и прошмыгнула к себе в кабинет. Луна последовала за ней, потирая сонные глаза и уворачиваясь от костно-ракушечных занавесок, которые брюзжали и клацали в кильватере знахарки.

Врачевательница устроилась за столом, уставленным баночками, пузырьками и шаткими стопками заплесневелых книг. Облокотившись на щербатые доски стола, она сложила ладони домиком и произнесла:

– Итак, чем я могу помочь?

Луна села напротив, ткань по краям пуфа, послужившим ей стулом, протерлась до дыр, а наполнитель скомковался. Она достала из кармана горсть монет и высыпала их на стол.

– Пожалуйста. Моя сестра больна.

Женщина вытянула крючковатую руку, похожую на корни затопленного дерева. Откинувшись в кресле, она сердито уставилась на Луну.

– Дай угадаю, – начала она. – Ты живешь на болоте вниз по реке.

Луна кивнула, нахмурившись и сморщив лоб. В плавучий город прибывают гости со всех концов света, откуда она узнала, что Луна живет на болоте? Девочка потерла щеку. Может быть она запачкалась грязью, когда шестовалась по дороге сюда. Такое с ней уже случалось.

– И еще, – продолжила целительница, – речь идет о внезапной смертельной болезни, которая длится ровно три недели. И ни одно лекарство не помогает?

Луна снова кивнула, в животе пробежал неприятный спазм.

– Дитя, – глубоко вздохнула женщина, – неужели ты возомнила, что первая обращаешься ко мне за исцелением недуга, не имеющего ничего общего с врачевательством?

Луна сглотнула. Что это значит? Она не сможет помочь? Луна проделала весь этот путь… напрасно?

– Но табличка на двери гласит «первоклассных». Там написано «изготовитель лекарств». Сделайте мне лекарство!

– Лекарства бесполезны там, где замешана магия.

– Но я принесла деньги.

Голос Луны взлетел вверх к свисающей с балок паутине.

Знахарка только покачала головой.

– Вы лгунья, вот вы кто! – завопила Луна, лицо ее пылало. Ей показалось, что пол закачался, хотя она знала, что сцепленные баржи в таком количестве по стабильности не уступали суше. – Вы обыкновенная лгунья!

Знахарка вложила монеты в ладонь Луны, выпроваживая ее через лязгающие занавески.

– Я не могу помочь ни тебе ни кому-либо еще с этого проклятого болота. Прости, дитя. Но это правда. Возвращайся-ка лучше домой и побудь с сестрой, не так много времени у вас осталось.

Она выпроводила посетительницу из лавки, но Луна сверлила старуху взглядом, пока обветренная дверь не захлопнулась у нее перед носом.

– Я не верю в проклятия.

8

Утопия

Ута отдыхала в высоких ветвях шореи, когда низко и гулко раздался первый из трех звонков. Звук пробежал по водной глади, взлетел к облакам и помчался к мшистым деревьям. На миг повисла мертвая тишина. А через секунду забурлила суета. Феи спрыгивали с нижних ветвей и выныривали из проплывающих облаков. Они появлялись из реки – с их мокрых волос текли ручьи, а на поверхности отпечатывались следы маленьких ножек. Все феи и эльфы стекались к широко открытому порталу, который висел в воздухе белой туманной дымкой, соединяя этот мир и новый.

Ута забралась на дерево, потому что не могла больше сдерживать любопытство, ей судорожно хотелось понять свободный танец лесных фей, которые порхают на верхушках деревьев под небесным куполом, подобно камушкам, скользящим по поверхности воды. Но она обнаружила лишь, что ее ноги-ласты, так хорошо приспособленные для плавания и катания на волнах, совершенно не чувствуют, что сейчас под ними обломится сучок или ветка хлестнет рикошетом, если с нее спрыгнуть, а еще некоторые листики сворачивались вокруг коконом, а другие падали на голову от малейшего движения. Подняться к вершине не составило особого труда – словно белка она хваталась за выступы коры и ползла вверх. Но спуск оказался не так прост. Путь вниз состоял из медленных аккуратных, как у котят, прыжков с одной веточки на ту, что под ней.

Прозвенел первый колокол – Ута посмотрела в сторону открытой двери в воздухе. Кея должна быть там, совсем рядом, в руках она сжимает медальон, она ждет сестру и готова в случае чего призвать ее и пройти через портал вместе.

Ута взглянула на клетку ветвей у нее под ногами. И зачем она залезла так высоко? Почему не осталась на реке, где она, глазом не моргнув, преодолевает огромные расстояния? Может, Кея призовет ее сейчас. Может, она догадывается, что Ута угодила в очередные неприятности, и нет смысла ее ждать, а надо поскорее вызвать. Ута открыла медальон и уставилась в круг, надеясь увидеть сестру. Но внутри парили только белые облака.

Захлопнув медальон, Ута стиснула зубы и прыгнула; она соскальзывала, точнее, падала с одного листа на другой, маневрируя между толстыми ветками, под угрозой быть расплющенной как муха из-за одного неверного движения. Она вращала руками для равновесия, а ноги едва касались поверхности.

Раздался второй звонок.

Быстрее… она должна быть быстрее. Ута спрыгнула с ветки, на которую только что приземлилась, перескочила на ствол дерева и начала скатываться по нему вниз, раскинув руки и ноги, пытаясь ухватиться за всевозможные выступы. Она выла от боли – кора обжигала ее нежную кожу и глубоко царапала бедра и предплечья. И когда уже сквозь сплетение веток показались земля и милая ласковая река, культя давным-давно отломанной ветви подставила Уте подножку и сбросила ее со ствола. Небо и земля, затем снова небо, потом опять земля вспыхивали перед ней, пока она безудержно летела прочь от импровизированной лестницы.

Резкий толчок прервал свободное падение Уты, она зацепилась за острый выступ и повисла. Ее исступленно раскачивало на том самом ожерелье, сделанное для нее Кеей. Ута билась в воздухе на конце цепочки. Медальон уперся прямо ей в подбородок, если бы она только сумела его открыть, Кея бы ее забрала. Безусловно она вызовет ее сейчас, когда третий звонок зазвучит в любой момент.

Ута дотянулась, но лишь ее пальцы коснулись оловянной крышки, цепь треснула, и феечка полетела вниз. Падала она, падал и медальон. Долю секунды они падали бок о бок, но с каждым мгновением пропасть между ними росла, и вот уже блестящая цепочка унеслась из поля зрения Уты. Медальон, что был ценнее всех неизведанных глубин и непознанных вершин, пропал.

9

Луна

Луна и Бенни покинули плавучий город на своей маленькой плоскодонке в вечерних лучах солнца. На этот раз Луне не пришлось отбиваться от волн. Казалось, что само озеро прониклось горем девочки и не желает чинить ей препятствия.

Озеро влилось в реку, а река, извиваясь в джунглях, серпантином вела к сердцу леса. И даже река, словно зная о всепоглощающей печали, заботливо несла друзей, как грудничков в корзинке, до самого дома.

Руки Луны ныли из-за утреннего подъема по реке, и теперь почти всю дорогу безжизненно висели вдоль туловища, а шест волочился в кильватере лодки. И лишь раз в несколько минут, девочка равнодушно окунала его в русло реки и отталкивалась.

Она была абсолютно уверена, что знахарка поможет, хоть что-нибудь сделает для Уиллоу. Возможно, мама права. Возможно, в самом деле, надежды нет.

Бенни не проронил ни слова с тех пор, как они отшвартовались от причала и покинули озеро. Но плечи его были опущены, а дыхание постоянно прерывалось тяжелыми прерывистыми вздохами.

– Она ведь даже не попыталась, – произнесла Луна, вздрогнув от звука своих слов, нарушивших тишину вечернего удушливого воздуха.

Бенни повернулся и уставился на подругу.

– Она даже не попыталась, – тихо повторила Луна. – Сказала, что врачевательство бессильно в лечении этой болезни. Обозвала наше болото проклятым.

– Конечно, проклятое, – ответил Бенни, подёрнув бровью. – Папаша все время так говорит.

– А я не верю в проклятия.

Бенни шумно выдохнул через стиснутые зубы.

– Неужели так тяжко во что-то поверить?

Луна толкнула шест в русло.

– Мама полдня торчит в местной молельне, когда могла бы проводить это время с Уиллоу. Когда могла бы общаться со мной. Бабуля Ту по малейшему поводу сверяется со своими лунными картами и разглагольствует о проклятиях и духах. А для чего?

Бенни пожал плечами:

– Наверно, им это нужно, чтобы было кого обвинить, чтобы было куда пойти за надеждой.

– Что ж, ни то ни другое не помогает. Не помогло отцу тогда и сейчас не поможет… – Луна прикусила нижнюю губу и, часто моргая, посмотрела на небо. – Уиллоу не станет лучше только от того, что мы все этого дружно захотим. Если мы сами не найдем способ ее вылечить, никто и ничто ей не поможет.

Под щебет сверчков и трель болотных птиц дети вернулись домой. Солнце плыло к земле, подмигивало сквозь деревья и сползало за горизонт, словно светилу не терпелось поскорее покончить с этим днем. Небо покрылось серебром, и пылинки, танцуя как крошечные крылатые создания, парили в уходящих лучиках света.

Бенни поерзал и ударился коленом в шуршащий и гремящий мешок.

– А это еще что такое? – поинтересовалась Луна. – Что ты прихватил?

– Вертушки и огненные шары, и целую гору ракет для празднования перигея. Пока ты храпела в приемной я чутка прибарахлился.

– Я не храпела!

– Еще как. – Бенни быстро заговорщически улыбнулся. – Только папаше не говори.

– Как ты можешь думать о фейерверке в такое время?

Бенни вздрогнул.

– Никто не любит смотреть фейерверки так сильно как Уиллоу. Я подумал, что, по крайней мере, могу заставить ее улыбнуться. – Он покрутил помятый край рубашки. – Возможно, это единственное, что мы все теперь можем для нее сделать.

Луна воткнула шест в топь. Оттолкнулась она намного сильнее, чем следовало, и некоторое время ей пришлось молотить широко раскинутыми руками, чтобы встать прямо вновь.

10

Утопия

– Мы не можем уйти без нее! – плакала Кея. Белые облака все быстрее и быстрее бурлили в подвешенном в воздухе портале. Феи проходили в новый мир парами, после чего их фигурки таяли как кусочки мела в грозу.

– Вызови ее. Скорее! – подгоняла мать. Она схватила сумку из ручной пряжи, в которой вместилось все, что они хотели взять с собой. На лице ее не было ни кровинки.

Кея нахлобучила венок себе на макушку и открыла медальон, там кружились те же белые облака.

– Ута, – прошептала она.

– Утопия! – в сердцах крикнула мать.

Никакого ответа. Не появилось в белой дымке виноватого лица. Если Ута застряла где-то, если потерялась, она должна открыть свой медальон. Она знает, что Кея ее призовет.

– Ута, отвечай! – на этот раз Кея повысила голос.

И снова молчание.

– Океания, нам нельзя больше медлить, – сказала мать, пристально разглядывая густые джунгли, словно не теряла надежды, даже после этих роковых слов, что в любой момент, доказав их неправоту, Ута может выпрыгнуть к ним из чащи.

– Мы должны уходить. Сейчас! Мы не удержим дверь открытой для нее, и ждать больше не можем. Портал закроется с третьим звонком, и мы не в силах будем открыть его вновь.

Мать толкнула Кею в поток сородичей, спешивших к открытому переходу. Вихри белого дыма маячили перед ними, обволакивали, омывали, служили последней невесомой преградой между новым и старым мирами.

– Если мы сейчас же не уйдем, то останемся здесь втроем. Утопия носит твой медальон у себя на шее. Значит, ты сумеешь вызвать ее с той стороны.

– Ута! – закричала Кея, открытый медальон упал ей на грудь. Она позволила толпе увести себя, но лишь на чуть-чуть, так, чтобы выбраться, когда к двери явится Ута, запыхавшаяся, в последнюю секунду, как она это обычно делает.

Ута, где же ты?

11

Луна

Когда Луна и Бенни наконец прибыли на болото, и плоскодонка уперлась в сваи лачуги Луны, дети едва стояли на ногах, уставшие от долгой дороги и сгорбленные под тяжестью глубокой печали, что подобна воде, притягивающей облака к земле. Дрожащими руками и ногами они поднялись по лестнице.

На той стороне мостика кто-то выглянул из дверного проема хижины Бенни. По всему болоту разнесся крик, все двери распахнулись, и по узору паутины вспыхнули лампы.