Текст книги "Любовница по ошибке"
Автор книги: Мэгги Робинсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
– Шарли, я делаю тебе предложение. Без сомнения, у меня вышло не слишком красиво. Но думаю, тебе не хотелось бы, чтоб у меня была целая вереница бывших жен и невест, верно? Одной мне хватило с лихвой. Ну вот, – сказал он, заметив, как она сдвинула брови, – я напомнил тебе об Анне, чего надеялся никогда не делать. Черт!..
Шарли уже не так походила на рыбу, но руки ее были холодными как лед.
Давай сядем поближе к печке. Ты замерзла.
Он протащил ее по ковру и усадил поближе к бивачной печке. Чего бы он только не отдал за такую печку на Апеннинах. Было время, когда он думал, что окоченеет до смерти. Но вот он тут, все еще живой, проваливающий самое важное в своей жизни дело.
– Ты хочешь жениться на мне?
Она проговорила это, словно в каком-то трансе, но, по крайней мере, способность соображать, похоже, вернулась к ней.
– Да, – твердо отозвался он,– хочу.
– П-почему?
– Потому что. – Ей придется довольствоваться этим. Он и сам еще не до конца все осмыслил. О, он мог бы много говорить о ее восхитительно греховном теле и остром язычке, но, взятые вместе, они как-то не согласовывались. И он не собирается молоть вздор о том, что любит ее. Что она околдовала его. Она сочтет его дураком.
– Так почему?
Иисусе, ну и упрямица. Он предложил ей жизнь в сравнительной роскоши, а она изводит его вопросами. Он откашлялся и сосредоточил взгляд на висящем в небе полумесяце. Вот кому не надо ничего объяснять.
– Мы подходим друг другу, ты и я. Ты должна согласиться, нам с тобой здорово вместе. Я знаю, тебе нравится Байяр-Корт, а ему нужна хозяйка. Я решил жить в деревне, и ты можешь составить мне компанию.
– И все?
– А разве этого мало? Я переведу на твое имя много денег, если хочешь, хотя не собираюсь скупердяйничать. И ты любишь садоводство. Мы можем возродить зимний сад и насажать там растений со всего королевства.
– Я не собираюсь выходить за тебя ради сада, – сказала она, слегка повысив голос. – Или ради домашнего хозяйства. Или ради денег, дурак ты несчастный! Ты... ты любишь меня? – Она уже почти кричала.
Бэй напомнил себе, что язык – это часть ее тела, которое он действительно любит. Ну какой будет вред, если он скажет ей? Она не Анна и не собирается контролировать и порабощать его за слабость. Шарли совсем другая, но он намерен удерживать верх любой ценой.
– Что такое любовь? Ты мне очень дорога. Ты совсем не такая, какой я считал тебя вначале.
Бэй вдруг ни с того ни с сего оказался спиной на песке. Шарли нависла над ним, держа дрожащий кулачок очень близко к его носу. Он знал, что она вполне способна использовать его, поэтому отполз в сторону.
– Что я такого сказал? Разумеется, я люблю тебя, злючка ты эдакая! Почему бы еще я просил тебя выйти за меня? Денег у тебя нет, и ты уже не первой молодости. Зрелая, я имею в виду, не юная барышня, – поспешно добавил он, отползая в сторону, как краб.
– Ну, ты и негодяй! Как ты смеешь?! – Волосы ее растрепались, напоминая Бэю шипящих черных змей. Змей, которые с радостью готовы выпустить в него свой яд.
– Ну, давай же будем честными. Ты старая дева, – попытался он рассуждать логически. – У нас обоих было несчастливое прошлое, но вместе мы можем построить хорошую жизнь. – Он не успел увернуться, когда она швырнула песок ему в лицо. – А это уж совсем ни к чему. – Он выплюнул изо рта песок, радуясь, что она не целилась в глаза. В данную минуту Шарли была истинным воплощением высшей жрицы страсти. Пояс халата волочился по песку, и она, похоже, не замечала, что тело ее полностью обнажилось в лунном свете. Соски сморщились от гнева и холода, вызывая у Бэя горячее желание погладить их.
– Милая, – сделал он еще одну попытку, – я неуклюже выразился, но...
– Неуклюже?! Какое преуменьшение! Где мужчина, который писал: «Ты являешься мне во сне, и я прихожу в отчаяние, когда солнце будит меня, ибо во тьме ты ближе, твои губы – малиновая бабочка, порхающая по мне, услаждающаяся моим нектаром».
Слова были нелепыми и все же смутно знакомыми.
– Какой вздор! О чем ты толкуешь?
– О-о! – Она повернулась в порыве раздражения, подняв целую песчаную бурю. – Дура, самая настоящая дура! Ты прав, я «зрелая», достаточно немолодая, и пора быть умнее. И если ты думаешь, что мне нужен какой-то там брак по расчету – по твоему расчету! – тебе придется хорошенько подумать!
– Глупая! Я же только что сказал, что люблю тебя! Чего еще ты хочешь? Присяги на верность? Клятвы на крови? Найди в корзине нож, и я это сделаю. – Он тут же пожалел о своих словах. Вооруженная Шарли не из тех, кого можно не воспринимать всерьез. Она способна вырезать его печень и без малейших сожалений подать ее ему в качестве полночной закуски.
Вот вам и благодатная ночь под звездами. Шарли решительно зашагала в сторону туннеля, спотыкаясь о свой распахнувшийся халат. Бэй увидел, как она негодующе топнула ногой и снова туго затянула пояс. Это хорошо, что она отправилась в прохладную пещеру, чтобы остудить свой гнев. А ему надо придумать что-нибудь блестящее, дабы умиротворить ее, когда она выйдет.
Очевидно, тщательно продуманной романтической обстановки оказалось недостаточно, и, наверное, выбор слов был менее чем удачным. И уж конечно, нельзя напоминать женщине о возрасте. Но как Шарли может не знать, что он испытывает к ней? Он поднялся с влажного песка и отряхнулся. Ох уж эта Шарли, маленькая ведьмочка, отшлепать бы ее за такие выходки. Нрав у нее – дай Бог, даже в лучшие времена. И с чего это ему вдруг захотелось взвалить на себя такое наказание?
Но Бэй знал ответ. Он сидел у него в сердце словно маленький кулачок. Кулачок Шарли. Он воистину как воск в ее руках, он в ее власти, и негоже жить так всю оставшуюся жизнь. Но если вырвать этот кулачок, он вырвется вместе с сердцем, ибо они – единое целое.
Бэй улегся на спину, недоумевая, что ее так задержало. Фонарь она не взяла, но он слышал, как она чертыхается в темноте. Он даст ей время побыть одной.
Бэй сунул под голову подушку и устремил взгляд в безоблачное бархатное небо. Над ним мерцали мириады звезд, впрочем, даже их яркость не могла соперничать с яркостью луны. Ему была видна приоткрытая каменная дверь. Конечно же, Шарли не придет в голову пойти домой по темному подземному ходу, потому что он попросил Фразьера очистить от пыли и пауков только маленькую пещеру, которая должна послужить в качестве импровизированной уборной. И если Шарли все же достанет глупости рискнуть, ее ждут неприятные сюрпризы. Через пару минут Бэй возьмет фонарь, как бы невзначай приблизится к пещере и поинтересуется, как Шарли себя чувствует. В конце концов, она выпила чересчур много вина. Ему хотелось бы думать, что ее гневная вспышка вызвана хмелем, но он понимал, что переборщил с предложением руки и сердца.
Волны плескались о берег в гипнотическом ритме, хотя Бэй чутко улавливал все звуки ночи. Сова медленно и низко пролетела над берегом в поисках добычи, и размах ее крыльев просто поражал. До Бэя донесся бодрый совиный крик, птица пристально изучала его, лениво летая по кругу.
Бэй бросил на песок хлебную корку.
– Проваливай! Остальное нам самим пригодится для завтрака.
Сова, видно, сочла ниже своего достоинства спускаться за жалкой подачкой, зато два кулика выскочили из-за дюны и затеяли нелепую драку за корочку. Бэй сел, чтобы понаблюдать за баталией, затем вытащил часы из кармана халата – армейская привычка, которую он никогда не нарушал.
На него упала тень. Улыбаясь своей самой обаятельной улыбкой, он обернулся.
– Фразьер сказал мне, где тебя найти.
Бэй удержал улыбку на лице, но горло его перехватило. Леди Анна Уитли, одетая с головы до ног во вдовье черное, мелкими шажками приближалась к ковру, и серебряное дуло пистолета поблескивало в лунном свете. Бэй сделал глубокий вдох, чутко ловя запах пороха. Из пистолета недавно стреляли, но он не слышал ничего, кроме птиц, волн и ветра.
– Он не хотел говорить мне. Преданный до безобразия.
– Надеюсь, ты не сделала никакой глупости, Анна? – Бэй сохранял голос ровным, но говорил так громко, как только осмеливался, надеясь, что Шарли останется в пещере.
Анна пожала плечами, и капюшон ее накидки соскользнул с головы.
– Он выживет, те глупые девицы позаботятся об этом. Это всего лишь царапина.
Фразьер, должно быть, шел в деревню, провожал домой сестер Тутакер. Возможно, они вдвоем доведут Ангуса до ближайшего дома, а потом у них хватит ума отправить за Анной мужчин, пока она не подстрелила кого-нибудь еще. Если что-то случится с Фразьером...
Или с Шарли...
Бэй сам убьет Анну. Убьет, не задумываясь. Женщина, которую он когда-то любил, исчезла.
Он увидел, что рука, держащая пистолет, дрожит. Анна нервничает так же, как и он.
– Где она? – Яд сочился из каждого ее слова.
– Кто? – Бэй прикинулся дурачком.
– Твоя шлюха, Бэй. Та потаскушка, с которой ты сбежал в Дорсет. Та Шарлотта. – Она выплюнула имя, словно у него был отвратительный вкус. – Ты обманул меня в Лондоне, Бэй, услал меня прочь. Но я вернулась.
Он никогда не освободится от нее. Шарли никогда не будет в безопасности. Знают ли родители Анны, как далеко она зашла? Смогут ли удерживать ее под присмотром, чтобы она не совершила ничего по-настоящему ужасного? Они панически боятся скандала, они сделали все возможное, чтобы скрыть двоемужество Анны, они закрывали глаза на то, как с ней обходился Уитли. Ей не к кому было обратиться, кроме Бэя, и то были украденные у разбитой жизни мгновения.
– Мы повздорили. Она куда-то ушла. Ты наверняка слышала?
– Какая жалость, что пропустила такое. – Анна оглядела созданный им маленький сераль. – Очень романтично. Впустую растрачено на такую потаскуху, как она. Ты никогда не научишься! Глупые письма, экстравагантные жесты!..
Письма! Вот откуда тот вздор про бабочку и нектар. Из писем, которые он написал Деб, чтобы сохранить ее благосклонность. Шарли, должно быть, прочла не только то, где говорится про ожерелье. Он представил ее в накрахмаленном белом чепце, хмуро и сосредоточенно разглядывающую небольшую связку, перетянутую голубой лентой. Если он умрет, у нее, по крайней мере, будут эти письма, написанные не ей, но, тем не менее, предназначенные как будто для нее.
Бэй незаметно пододвинулся на ковре к сундуку, в котором лежал его пистолет. Они использовали сундук как обеденный стол, и бутылка портвейна и два бокала все еще стояли на крышке.
– Ты собираешься пристрелить меня, Анна? Послушай, я бы хотел допить с тобой это вино. Если мне суждено вот-вот встретиться с Создателем или, скорее всего с дьяволом, то, по крайней мере, боль притупится.
– Какой прок мне от тебя мертвого?
– Никакого, надо думать. Ты все еще хочешь осуществить свой план по зачатию? Если так, то пистолет, направленный на мужчину, изрядно гасит тот пыл, который он мог бы наскрести. Признаюсь, что, несмотря на романтическую обстановку, я сейчас слаб, как котенок. Не лучшая для меня ночь. Сначала та маленькая шлюшка удалила меня своим ядовитым язычком, теперь ты угрожаешь мне пистолетом – откуда ж взяться силам?
– Ты больше не обманешь меня, Бэй. Не трудись. Ляг на спину. – Взведя курок, она торжествующе, самодовольно ухмыльнулась.
– Ох, Анна. – Бэю не удалось скрыть отчаяние в голосе.
Он может сделать, как она хочет, надеясь, что, сосредоточенная на исполнении своего дьявольского плана, она не заметит Шарли, которая потихоньку выскользнет из пещеры и побежит к дому за помощью, если таковую можно найти. Защищая репутацию Шарли, он специально сократил персонал до минимума. Миссис Келли. Ирен. Еще мальчишка, помощник на кухне. Фразьер ранен и, надо надеяться, отведен в деревню, где о нем позаботятся, два конюшенных – зеленые юнцы, которые, вероятно, крепко спят. Старый кучер. Подкрепление прибудет завтра, слишком поздно, чтобы вызволить Бэя из этой передряги.
– Ты откажешь мне в бокале вина? – Он может опрокинуть бутылку, сделать вид, что достает из сундука другую, и схватить оружие.
А потом пристрелить Анну. Быть может, не убить, но вырвать у нее пистолет и зашвырнуть в воду. Это хороший план.
– Довольно с тебя. Расстегивай штаны, Бэй. Быстро!
Шарлотта стояла в прямоугольнике света и наблюдала с колотящимся где-то в горле сердцем.
Она кипела от негодования после худшего в истории человечества предложения руки и сердца. Немного посидев в темноте, подумала было пойти по потайному ходу, ведущему к дому, но было темно, хоть глаз выколи, да и маршрут незнакомый. Было бы крайне неразумно продираться в кромешной тьме сквозь десятилетний слой паутины, чтобы попасть в такой же темный подвал.
Поэтому Шарлотта присела на старую походную кровать, чтобы подумать, поплотнее завернувшись в кашемировый халат. Бэй не знает о ребенке и все же попросил ее выйти за него замуж. Что ж, это хорошо, рассудила она. Не было никаких разговоров о долге или чувстве вины. Может, она и не первой молодости, но еще достаточно молода, чтобы родить. Он удивится, когда узнает, но она пока не скажет ему. Не сегодня. Сегодняшний вечер должен принадлежать ей и только ей. Она пойдет к Бэю и заставит его сделать предложение заново, на этот раз с несколькими высокопарными фразами, с чем-то, что будет согревать ей душу в холодную ночь, когда серебристых прядей в ее волосах станет больше, чем черных, а голубые глаза потускнеют и посереют. Да, на бумаге он выражается гораздо изящнее чем на словах.
Она поднялась, подошла к секретной двери и увидела угрожающее черное привидение, стоящее над Бэем, с блестящим в лунном свете серебряном пистолетом. Услышала браваду Бэя. Увидела его попытку подобраться к сундуку. Раздался угрожающий щелчок курка. Голоса теперь сделались глуше, их уносил ветер.
В углу стоял старый заржавелый фонарь. Шарлотта молча попятилась вдоль стены, вытянула босую ногу. Вот он. Шарли коснулась холодного металла. Когда наклонилась, чтобы взять его, ручка выскользнула из руки, и фонарь полетел на каменный пол и развалился на части, загрохотав, словно пушечный выстрел. Благодарение Богу, Анна не услышала и не пришла посмотреть. Шарлотта не сомневалась, что леди Уитли пристрелила бы ее не задумываясь. Но возможно, шум океана, крики чаек и стук черного сердца Анны заглушили звук.
Шарлотта подняла изогнутый кусок железа. Сумеет ли она использовать осколки в качестве ножа? Нет, у нее ни за что не хватит духу воткнуть кусок гнутого железа в другого человека, даже если он этого заслуживает. Но она должна что-то сделать.
У нее не будет времени нырнуть в сундук и достать пистолет, да к тому же она и не знает, как с ним обращаться. Она вполне может случайно застрелить Бэя. У ее халата есть пояс – использовать его как удавку? Мысль о том, чтобы придушить Анну, была весьма соблазнительной, но Шарлотта знала, что утратит либо мужество, либо опору. Нет, из этой затеи ничего не выйдет.
Она вернулась к ночному горшку, вылила содержимое в прибрежную осоку и дрожащими руками вытерла сосуд насухо. Бэй теперь лежал на спине, халат задран, подошвы босых ног как-то странно беззащитны. Анна сидела на нем верхом, спина прямая, пистолет не виден, но, без сомнения, нацелен на Бэя. Анна больна. Одержима навязчивой идеей. И если кто-то и заслуживает того, чтобы получить по голове ночным горшком, так это Анна Уитли.
Шарлотта ждала. Она услышала бормотание, увидела неуклюжее ерзанье, потом ритмичное движение. Она оцепенела, в полной мере осознав, что видит. Но ей надо набраться храбрости, правильно выбрать время и прервать это дьявольское действо, когда Анна будет слишком занята, чтобы ожидать чего-то другого, кроме исполнения своей непристойной фантазии.
Шарлотта обеими руками сжимала керамический горшок, бесшумно скользя по влажному песку. Луна подмигивала и ухмылялась ей. Если у нее получится, история будет слишком хороша, чтобы кому-то ее рассказывать. Об этом будут знать лишь она, муж и луна. Если же Шарли потерпит неудачу, то тучи навсегда закроют ей свет.
Она была уже близко. Анна стонала, ее черные волосы разметались на ветру. Шарлотта приблизилась уже настолько, что могла видеть бледное лицо Бэя, его закрытые глаза, рот, сжатый в угрюмую складку. Это хорошо. Если б ему это доставляло удовольствие, Шарлотта, возможно, треснула бы и его. Подняв руки, она со всей силы обрушила горшок. Анна покачнулась и повалилась на бок, прогремел оглушительный выстрел.
Пистолет не причинил никому вреда, выстрелив в песок. Шарлотта подняла его и зашвырнула в набегающие волны.
– Рад тебя видеть. Отличный удар. – Несмотря на ослепительную улыбку, сиплый голос Бэя выдавал тревогу.
– Я выйду за тебя, – сказала Шарлотта. – Но хочу, чтоб ты сделал предложение как положено. Предыдущее никуда не годится.
– Завтра я исправлюсь. – Он вытащил из сундука длинную веревку и ловко связал Анне руки. Подавив желание зашвырнуть ее в море, крепко привязал к шесту навеса. Пусть кто-нибудь другой разбирается с ней. С него довольно.
И, между прочим, вовремя, ибо его храбрая Шарли упала в обморок, кулем повалившись на ковёр, точно как в тот первый день, когда они познакомились. На этот раз он знал, что она не притворяется: он поднял ее на руки и понес по камням и траве, не обращая внимания на свои босые ноги. Плечом открыл дверь в пустую оранжерею.
Луна и звезды светили сквозь стеклянный потолок, омывая помещение призрачным светом. Бэй положил Шарли на один из деревянных столов и легонько похлопал по щекам.
– Проснись, Спящая красавица. Твой принц здесь, и он никогда, ни за что на свете тебя не отпустит.
Глава 23
Шарлотта проснулась под утренние звуки Байяр-Корта: грохот угольного ведра, стоны и скрипы лестниц. Другая сторона кровати выглядела нетронутой. Бэй даже не пришел к ней в постель, в которую уложил ее около полуночи. Он оставил ее с теплым кирпичом, рюмкой бренди и поцелуем и отправился в деревню узнать, как там Фразьер, а также позаботиться, чтобы Анна Уитли не отделалась только шишкой на голове. Шарлотта осторожно дотронулась до своего затылка. Мама была бы разочарована, что у нее опять не получилось с изяществом упасть в обморок.
Шарлотта попробовала встать и тут же повалилась обратно на пуховые подушки. Головокружение и тошнота, и не только из-за вчерашних приключений. Она чувствовала, что слаба, как котенок, хотя гордилась тем, что вчера нашла в себе силы разделаться с Анной Уитли.
Господи, как же болит голова, хотя, наверное, у Анны болит сильнее. Шарлотта осторожно повернулась, чтобы дотянуться до сонетки, затем закрыла глаза, прогоняя пляшущие перед глазами круги. Вчера она перебрала вина.
Вскоре Ирен постучала в дверь и вошла. Шарлотта с облегчением увидела, что горничная принесла два кувшина с водой – один для питья, другой для умывания. Ирен не сказала ни слова, но понимала, что Шарлотте сейчас слишком плохо, чтобы проглотить хоть что-то, кроме глотка воды.
– Доброе утро, мисс Фэллон! Мать честная, ну и ночка была! Вы у нас настоящая героиня. – Ирен налила воды в высокий стакан и принесла его Шарлотте. – Бог мой, да вы совсем зеленая. Хотите тазик?
– Пока нет. Ты принесла крекеры?
Ирен полезла в карман фартука и вытащила салфетку.
– Вот. Сэр Майкл сказал, что вы не должны вставать.
Шарлотта глотнула воды.
– Где он?
– Внизу с мистером и миссис Бакленд. Это родители леди Уитли.
Шарлотта передернулась.
– А где она?
– В доме доктора Диксфилда, в деревне. Из-за нее вам тоже незачем беспокоиться. Он запер ее на замок. И напоил снотворным, – сказала Ирен, довольно сверкнув глазами. – После того, что она сделала с беднягой Ангусом, он не выпустит ее из виду.
– С мистером Фразьером все будет в порядке?
– О да, конечно. Он уже дома, и Китти не отходит от него ни на шаг. Доктор сказал, прострелены только мягкие ткани руки, кость не задета. Ангус говорит, если лягушатникам не удалось убить его, то какой-то сумасшедшей и подавно не удастся. Все будет хорошо, мисс Фэллон, вот увидите.
– Надеюсь. – Шарлотта откусила кусочек печенья. Она не думала, что Бэй захочет сделать события вчерашней ночи достоянием гласности. Но сестры Тутакер были свидетелями отчаяния Анны – смогут ли они держать язык за зубами? – Сэр Майкл совсем не спал, да?
Ирен покачала головой:
– Какое там! Он был занят вами, потом отправил парней из конюшни присмотреть за леди Уитли, а сам пошел в деревню взглянуть на Ангуса и сообщить Баклендам. Ну а затем вернулся и увел сумасшедшую. Сегодня парни по очереди охраняют дом доктора. Они сказали, что леди Уитли всю ночь вопила не своим голосом. Перепугала их до смерти, ага, орала и ругалась, что твой сапожник. Им теперь не один год будет о чем порассказать в пабе. – Ирен отдернула занавески и распахнула створчатое окно. Свежий морской бриз влетел в комнату. Похоже, наступал еще один прекрасный летний день.
Теперь еще и конюшенные вовлечены в это дело, не говоря уж о том, что, наверное, понадобятся настоящие дюжие охранники чтобы защитить мир от Анны Уитли. Бедный Бэй. Какой будет скандал! Даже если никто не узнает, как именно Анна провела свои последние минуты на свободе, слухов и сплетен не оберешься. А Шарлотта слишком хорошо знает их силу. Как они с Бэем смогут пожениться и обрести покой в Байяр-Корте, когда живут всего в нескольких милях от Баклендов?
Шарлотта предприняла вторую неразумную попытку встать с кровати, но Ирен подхватила ее прежде, чем она свалилась на пол.
– Лежите-ка вы лучше. Давайте я вас умою и причешу, мисс Фэллон. По словам моей матушки, вам станет лучше через месяц-другой. – Ирен покраснела, опустив глаза. – Простите мою дерзость, мисс, но я не могла не заметить.
Шарлотта тоже вспыхнула.
– Ты ведь ничего не сказала сэру Майклу? Я... я пока еще не уверена.
Ирен окунула губку в теплую воду и стала обмывать пылающее лицо Шарлотты.
– Бог с вами, конечно, нет. И миссис Келли тоже не сказала, но, думаю, она знает. Она всегда все знает.
Шарлотта молчала, пока Ирен расчесывала и заплетала ей волосы. Не помешало бы смыть с волос морскую соль. Да и все тело тоже чешется.
– Мне бы хотелось принять ванну, Ирен, если это не слишком обременит девушек. Но не забирай Китти от мистера Фразьера. Бог мой, сестры Тутакер, должно быть, валятся с ног. Да и напуганы.
– Да ничего, потом поспим. Но вы не знаете! Во всей этой кутерьме со стрельбой и прочим Ангус сделал Китти предложение, и она на седьмом небе от счастья. А сэр Майкл всем дает завтра выходной и денежные премии в придачу.
Шарлотта улыбнулась, представив, как суровый Ангус Фразьер изливает свои чувства. Она надеялась, что у него получилось лучше, чем у его хозяина.
– Пожалуйста, попроси сэра Майкла прийти ко мне, когда сможет. И пока не беспокойся насчет завтрака. Только вода для купания.
– Хорошо, мисс. Я мигом.
Шарлотта подождала, пока Ирен уйдет, и вылила свою воду в ночной горшок. Если предстоит терпеть такое еще два месяца, то нелегко придется. Но это стоит любых неудобств и неприятностей. Она положила ладонь на живот, представляя внутри крошечного малыша – ребенка, у которого все же будет отец, если Бэй как следует сделает предложение.
Собравшись с силами, она доковыляла до окна и выплеснула содержимое горшка на куст внизу, затем высунулась наружу, чтобы полюбоваться на чудесный день. Бедный куст не поблагодарит ее за регулярное утреннее оскорбление. Пушистые белые облака чуть приглушали ослепительное сияние моря. Идеальный день для того, чтобы поплавать на лодке, если она осмелится довериться своему желудку. Но Бэй, вероятно, захочет немного отдохнуть после того, как уладит дело с родителями Анны Уитли.
Что же с ней будет? Шарлотта решила, что ей ничуть не жаль Анну, несмотря на то, что рассказал ей Бэй, быстро укутывая в одеяло прошедшей ночью. Как бы виконтесса ни страдала в руках виконта Уитли, она перешла все границы. Похищение, попытка убийства, по существу, изнасилование, если женщина вообще может изнасиловать мужчину. Шарлотта не думала, что такое возможно, пока не увидела своими глазами. Благодарение Богу, было слишком темно, чтобы разглядеть подробности.
Если Анну не изолировать где-нибудь, им никогда не освободиться от нее. Она представляет опасность для них – и для ребенка. Перед глазами Шарлотты встало ужасное видение: фигура в черном бросает ребенка в море.
Рука стиснула подоконник. Если так, она уедет из Байяр-Корта, и всех самых достойных предложений в мире не хватит, чтобы остановить ее.
До предела измотанный Бэй вполуха слушал мистера Бакленда, продолжающего нести какую-то бессвязную чушь. Миссис Бакленд хранила молчание, словно серое привидение: посеревшая кожа и седые волосы сливались с серым платьем, которое она второпях натянула ночью. Они оба своими глазами видели дочь в кабинете доктора Диксфилда. Бэю вновь пришлось отрывать ее от себя, когда она в истерике кинулась на него, а потом держать ее, когда она в приступе ярости начала швыряться медицинскими книгами и безделушками. Доктор Диксфилд заставил Анну проглотить настойку опия, пока Бэй крепко держал се.
Бэй знал Джейми Диксфилда всю жизнь. Они одногодки, вместе играли, вместе пили, вместе распутничали. Подростками они оба издалека боготворили Анну Бакленд.
Ее родители видели сумасшествие своей дочери. Так почему же они так упорно не желают признавать правду? Потеряв терпение, Бэй вытащил рубашку из бриджей и задрал ее. В четырех дюймах выше пупка красовался круглый синяк. Миссис Бакленд из серой сделалась ярко-розовой.
– Прикройся, приятель! – прикрикнул растерянный мистер Бакленд.
– Видите? Это от дула пистолета. Это метод, которым она убеждала меня вчера вечером, когда решила добиться того, чего не получила в прошлый раз. Что ж, мне следует радоваться. Тогда она наняла четверых головорезов, которые похитили меня и избили до потери сознания. Вы не можете и дальше находить для нее оправдания, сэр. Они бесчестят вас и преуменьшают болезнь Анны.
– Ее единственная болезнь – ты! Сначала опозорил ее тем скоропалительным браком – Бог мой, да она даже еще из траура не вышла, – а потом никогда не оставлял ее в покое! Ты... ты заставил ее нарушить брачные обеты!
Мать Анны наконец заговорила. Из розовой она стала пунцовой. Бэй послал ей кривую улыбку.
– Кому? Мне или Уитли? Заверяю вас, свои я воспринимал так же серьезно, как и он. И был к ней добрее, чем он. Посмотрите на себя – я знаю, Анна приходила к вам время от времени, когда он заставлял ее страдать. И ни один из вас ничего не предпринял.
– Он был виконтом, – возразил честолюбивый отец Анны, как будто это все объясняло.
– А я – простой баронет. Хотя и богатый. Я могу заплатить за лечение Анны. Диксфилд наверняка знает, где...
– Нет! – Лицо миссис Бакленд теперь побелело. – Я не позволю упечь ее в сумасшедший дом! Там она не будет в безопасности.
– Мадам, мы с моей невестой мисс Фэллон – да и вся моя челядь – не успокоимся, пока Анну не посадят под замок. Она не может и дальше стрелять в моего камердинера. – В конце концов, он не станет этого терпеть. – А не дай Бог, что случится с Шарлоттой, мне придется взять дело в свои руки.
Он устремил на миссис Бакленд непреклонный взгляд, не оставляя сомнений в серьезности своих намерений. Она отвела глаза.
– Мы с Диксфилдом все обсудим. Вам останется... только подписать бумаги.
Супруги Бакленд вдруг состарились прямо на глазах. Анна – их единственный ребенок, родившаяся, когда они уже оставили надежду иметь детей. Ее баловали с той самой минуты, как она открыла в колыбели свои голубые глазки. Они хотели для нее только самого лучшего, что, к несчастью, включало и брак в шестнадцать лет с виконтом, у которого было обширное имение и склонность к жестокости. Без малого двадцать лет Анне пришлось расплачиваться за родительскую слепоту.
Мистер Бакленд кивнул:
– Ну хорошо. Скажите Диксфилду... скажите Диксфилду, что мы согласны.
– Кеннет! Почему мы не можем держать ее дома? Н-Нанять кого-нибудь?
Муж мягко дотронулся до жены, словно знал, что она уже сломлена.
– Марджори, ты же знаешь, что он прав. Эти последние несколько недель с тех пор, как она снова вернулась, были неспокойными. Ты должна согласиться. – Он повернулся к Бэю. – Спасибо, сэр Майкл. Мне очень жаль, что все так обернулось. Знай я... впрочем, что уж теперь, сделанного не воротишь. Скажите Джейми Диксфилду, чтоб сделал все возможное. Это будет нелегко.
Да, нелегко. Но уж если на кого и можно уповать в этом деле, так это на старого друга, который тоже любил Анну.
Единственное, чего сейчас хотелось Бэю, – это завалиться в кровать. Когда он увидел Ирен, скромно стоящую в коридоре, пока он провожал Баклендов за дверь, сердце его ёкнуло.
– С ней все хорошо?
Ирен покраснела.
– Да, сэр. Немного устала. Она принимает ванну и хотела бы видеть вас, как только это будет удобно.
Бэй подумал, что Джейми Диксфилд может немного подождать. Он одолжил доктору двух парней из конюшни, чтобы дежурить посменно, и попросил племянницу миссис Келли, которая живет в деревне, помочь его пожилой экономке в уходе за трудной пациенткой. У доктора есть доступ к наркотикам и приспособлениям, ограничивающим движение, посему он лучше подготовлен для того, чтоб иметь дело с Анной Уитли.
Воображение нарисовало ему Шарли в ванне. Бадья почти такая же большая, как и на Джейн-стрит. Вчера вечером в суматохе он где-то потерял свой шейный платок, но, поднимаясь по лестнице, начал расстегивать рубашку. Горячая вода. Атлас чистой кожи Шарли у него на груди. Шаги Бэя ускорились.
Он не дал себе труд постучать в дверь, а устремился прямиком в гардеробную. Спина Шарли была покрыта мыльной пеной, волосы закручены в высокий небрежный узел на макушке. Одним быстрым движением руки он выдернул шпильки и полюбовался тем, как волосы рассыпались по плечам и спине.
– Ой! Я не слышала, как ты вошел! Так ведь можно и разрыв сердца получить, – проворчала Шарли, взглянув на Бэя, и он увидел, что под глазами у нее залегли голубоватые тени.
– Ты ведь немножко поспала? – озабоченно спросил он.
– Урывками. Мне не хватало тебя. – Она протянула к нему руку. Бэй скинул помятые брюки и со стоном удовольствия опустился в воду.
– Я был немного занят.
На несколько минут между ними воцарилась тишина, пока Шарли намыливала ему грудь, своими шаловливыми пальчиками пощекотав подмышки и очерчивая мышцы торса. Она ничего не сказала про фиолетовый круг под ребрами, но провела по нему в легчайшей ласке. Что она могла подумать о его чести и намерениях, когда обнаружила вчера вечером с Анной? Бэй накрыл ее руку. Он должен сказать. Сейчас, когда слова пенятся на поверхности, как мыльные пузыри. Слова, которые у него не хватило смелости вымолвить вчера.
– Я люблю тебя, Шарли, люблю только тебя. Вчера ты спасла мне жизнь. Если б я отобрал пистолет у Анны, то, думаю, застрелился бы. Это был единственный способ остановить ее.
