Текст книги "Альтер эгоисты"

Автор книги: Майя Юн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Всё, что от меня требовалось – это отыграть ссору с Ниной, но даже этого у меня не вышло: я боялась сделать больше, чем нужно и в итоге получить нервный срыв.

– Довольно! – выкрикнул Грегори, подняв ладонь в воздух. – На сегодня хватит. Продолжим завтра с девяти утра, народ!

За окном уже постепенно темнело, солнце скрылось с неба, а луна стала ближе. Устало улыбнувшись Нине на прощание, я прошла в Комнату «А», забрала свою сумку и вышла на улицу.

Вокруг павильона была тихо: лишь сверчки трещали где-то в траве дружным хором. Выйдя за угол, я тут же почувствовала запах табачного дыма. Оказалось, наткнулась на Дору и двух молодых ребят из съёмочной группы: высоких черноволосых парней, вроде как близнецов.

– На самом деле не удивительно, – до меня донёсся негромкий голос Доры, – я таких девчонок не в первый раз вижу. Мечтают стать знаменитыми, раньше времени хватают звёзды с небес…. Большинство из них попадают на съёмки благодаря красивому личику, а некоторые и через постель.

Неужели, она говорила обо мне?

– Да уж, личико у неё действительно симпатичное, – сказал один из них, беспечно докуривая свою сигарету.

В этот момент я ощутила себя так, словно меня со всей силы ударили под дых: кровь прилила к голове, а сердце застучало с бешеной скоростью.

Я подошла к троице, нарочно громко топая ногами.

– Прошу прощения?!

Дора вздрогнула и обернулась. Когда она увидела меня, её грустные глаза стали размером с блюдца.

– Вы говорите обо мне? – спросила я с вызовом.

Троица бегло переглянулась, и у одного из братьев прямо изо рта вылетела сигарета и приземлилась на асфальт.

– Я не успела даже выйти, а вы уже обсуждаете меня за спиной, – сказала я, разрываясь от злости. – К вашему сведению, ни с кем я ради роли не спала! Не то, чтобы мне нужно было доказывать что-то вам.

Выплюнув последнее слово, я развернулась и грозно зашагала прочь.

По пути к своему старомодному трейлеру я уже почувствовала, как грудная клетка судорожно сжалась от обиды, а в глазах защипало от подступающих слёз.

Как только я распахнула дверь, взгляд сразу же упёрся в тёмную пустоту трейлера. Увидев этот коричневый диван и желтоватые обои, я, не сдерживая себя, разрыдалась. Слёзы брызнули из моих глаз ручьём – я чувствовала, как мокнет нос и голова становится всё тяжелее. Бросив сумку на землю, я уселась на ступеньки и спрятала мокрое лицо в ладонях.

Сумерки всё сгущались. Вдруг кто-то тихо позвал меня по имени.

Я подняла свои заплаканные глаза и увидела Матео: Он стоял рядом и смотрел на меня хмуро и обеспокоенно – первая приятная эмоция, которую я увидела на его лице за весь этот день.

– Что случилось? – спросил он, но голос звучал его ровно и беспристрастно.

Я не могла понять, спрашивает он из вежливости или из интереса.

– Не знаю, – ответила я. – Тяжело.

– Стресс? – предположил он.

– Да, и нет…

Я внимательно посмотрела на него, но почти не разглядела лица – настолько темно стало вокруг. Я лишь пыталась рассмотреть хоть что-то, что дало бы мне ответ на вопрос, который я собиралась задать.

– Ты не хочешь посидеть со мной немного?

Я встала на ноги и с надеждой заглянула ему в глаза. Матео смутился и отвёл глаза в сторону.

– Не знаю, – сказал он неуверенно.

Мне удалось поймать его взгляд, и он меня не обрадовал: Матео, скрестив руки на груди, посмотрел на меня как на незнакомку.

– Я никого здесь больше не знаю, – мой голос надломился, – почти, – добавила я, вспомнив о Лукасе.

– Так что случилось?

– Я явно не дотягиваю до нужного уровня!

Всплеснув руками от отчаяния, я снова приземлилась на ступеньку.

– И все это знают, – сказала я, осознавая весь ужас ситуации.

Высокий фонарный столб, находящийся в двух трейлерах от меня, вдруг загорелся зеленоватым светом. Все фонари по одному зажглись, освещая тёмную стоянку.

Я подняла голову наверх и заглянула далеко в сумрачное небо, но не увидела ни звёзд, ни луны. Крупные горячие слёзы скатывались одна за другой по моим щекам, и я даже не пыталась их утереть.

Мне оставалось лишь догадываться о том, что сейчас думает обо мне Матео, пока стоит рядом и наблюдает. Что он чувствует? Может быть, жалость? Удовлетворение? Или, что самое худшее, – безразличие? От этих мыслей голова разрывалась от боли ещё сильнее. Я ощущала физически, как моя жалкая черепная коробка раскалывается пополам от тяжести моих мыслей. Это было по-настоящему невыносимо.

– Не знаю, кто и что тебе сказал, Арден, но это неправда.

– Что? – моё сердце замерло, когда он назвал меня по имени.

Матео пожал плечами:

– Я видел твою видео-заявку, и она отличная. И Грегори говорил, что ты прекрасно прошла прослушивание и понравилась кастинг-директору.

Я подорвалась с места, не веря тому, что услышала. Его слова были как мёд для моих ушей.

– Правда? – спросила я, сжав ладони в кулаки. – Он сказал так? Он думает, что я заслужила роль?

– Не знаю, этого я не спрашивал, – сказал Матео, вскинув брови.

– Я не хочу того, что не заслужила. Все думают, что получила роль через постель… – Я подняла свою сумку и вытерла влажные щёки рукой, наверняка размазав тушь по всему лицу.

– Кто так думает?

– Все! – яростно выпалила я. – Вся съёмочная группа, включая Дору, которая оказалась фальшивой змеёй. И, между прочим, я не собираюсь это терпеть!

Сжав в руке свою сумку, я резким движением открыла дверь своего трейлера и ворвалась внутрь, в поисках своего чемодана. Внутри меня всё кипело. Я схватила свой белый чемодан за ручку и выпихнула его из трейлера. Однако колёсико застряло на пороге, и чемодан отказался двигаться дальше, вынудив меня застрять с ним в дверях.

– Что ты делаешь? – спросил Матео, в шоке наблюдая эту картину.

– Ухожу! – Я дёрнула чемодан, и он с грохотом повалился на землю.

– Ты серьёзно?

Дверь соседнего трейлера распахнулась и на улицу выглянула Нина, видимо обеспокоенная грохотом:

– Что случилось?

– Ничего, – ответил он, поднимая мой чемодан.

– Точно? Арден, тебе помочь может?

Я не ответила. Мои плечи дрожали, а в горле стоял огромный твёрдый ком.

– Нет-нет, всё в порядке. Я ей помогу, – заверил её Матео.

Нина захлопнула дверь и вернулась к себе в трейлер. Я же продолжала стоять на пороге как полнейшая идиотка.

– Зайдёшь? – спросила я у Матео.

Я отошла в сторону, как-бы приглашая его внутрь, и очень надеясь, что он не откажет: мне было страшно и представить, что со мной будет, если это случится. Но он не отказал.

Матео поднял мой чемодан наверх и занёс внутрь.

– Королева драмы, – ворчал он, качая головой.

Матео поставил чемодан на пол и недобро на меня посмотрел. Выражение его лица меня насторожило – он выглядел слегка взбешённым.

– Я просто переутомилась, – попыталась оправдаться я.

Матео иронично закивал и снова сложил руки на груди.

– Ты вообще не изменилась, – сказал он. – Всё ещё считаешь, что всё вертится вокруг тебя.

– Нет, я…

– Знаешь, сколько людей вложилось в этот проект? Десятки, людей, Арден. Но тебе абсолютно плевать, ведь единственное, что тебя заботит – это ты сама.

– Ты так уже говорил…

– Потому что это правда! – воскликнул Матео, разочарованно качая головой. – Какая к чёрту разница, что думает Дора или кто-то ещё? Неужели, это настолько важно, что ты готова сбежать как трусливая курица? – Его слова делали мне больно, но плакать почему-то не хотелось. – Дам тебе честный совет, по старой дружбе: Прекрати ожидать ото всех исключительного отношения и возьми себя в руки, иначе испортишь работу нам всем.

– Ну, уж извините, что порчу вам работу своей бездарной игрой! – воскликнула я.

– Послушай меня, – сказал Матео, подойдя ближе.

Впервые за эти пять лет он стоял ко мне так близко. Я почувствовала лёгкую слабость в коленях, но стоически держалась, собирая последние остатки достоинства.

– У тебя есть талант. Но если хочешь действительно понять, заслужила ты роль или нет, то спроси у себя самой.

– Ты так думаешь?

– Какая разница, что я думаю? Если не хочешь осуждения, то возьми себя в руки и докажи всем, что заслужила эту роль.

Я была шокирована до глубины души. Глядя на Матео, я почти не узнавала в нём того мальчика, которого знала с детства. Теперь он был абсолютно другим человеком, который каким-то образом знал обо мне абсолютно всё.

– Хорошо, – мой голос дрожал как струны на гитаре.

– Отлично. Спокойной ночи. – Матео развернулся к выходу.

– Не уходи… – сказала я, сама не понимая зачем.

Он обернулся, и взгляд его был абсолютно непроницаем. Я затаила дыхание.

– Ты такая эгоистка, Арден.

С этими словами он вышел из трейлера и захлопнул за собой дверь.

Я осталась одна со своими мыслями – одна в старомодном трейлере и чемоданом посреди комнаты. И мысли мои были запутанные и безрадостные.

Глава 2

Первым делом мой взгляд зацепился за маленький букет, аккуратно завёрнутый в тонкую бежевую бумагу – красивый трогательный букет ромашек и записка, ленточкой привязанная к нему: «Ты самая красивая и талантливая девушка из всех, которых я знаю. Надеюсь, ты согласишься сходить со мной в кино. С любовью, М».

Мои пальцы мгновенно запачкались чернилами от ручки, которой и было написано это поразительно честное любовное признание. Мне было почти шестнадцать. Я поморщилась, глядя на свои перепачканные пальцы и бросила записку на стол. Букет ромашек так и не дожил до дома – пришлось выбросить его в урну по дороге домой.

Любовь – слишком громкое слово для пятнадцати лет, но такое желанное. Всю дорогу до дома я думала о том, как отказать ему так, чтобы и дурой себя не выставить, но и точку на этом не ставить. В школьных коридорах я то и дело ощущала на себе внимательный взгляд. Я ждала, когда же он подойдёт ко мне, но он всё не осмеливался. Тем временем подруги насмешливо хихикали, стоило нам пересечься где-нибудь на тропинке в школу. А я смеялась вместе с ними, руками прикрывая стыдливый румянец, проступавший на моих щеках.

В тот жаркий майский день я сидела у ворот своего дома и энергично репетировала одну из сцен в школьной постановке. Солнце село где-то минут десять назад, и начало смеркаться, а на дороге не было ни души. Встав возле дерева, я прильнула к нему, закрыла глаза и принялась в полголоса проговаривать реплики. Ворота тихо скрипнули, и я вздрогнула от испуга прежде, чем осознала рядом присутствие ещё одного человека.

Он стоял возле калитки; рядом был его велосипед, в руках пакет с молоком, а на лице неподдельный интерес. Матео был несуразным мальчишкой: высоким, нескладным, с розовыми щеками и длинными светлыми волосами, которые вечно свисали с головы как пакля. Не удивительно, что многие смеялись над ним, а некоторые даже обходили стороной. Да и имя у него было дурацкое и совсем ему не шло.

– Привет, – сказал он мне.

– Привет.

– Чем занимаешься?

Я стушевалась, сжимая в руках скреплённые листы.

– Ничем.

– Я видел тебя в театральном клубе вчера.

Я скрестила руки на груди и воинственно взглянула на него:

– Ты что, следишь за мной?

– Нет, я случайно, – поспешно заверил меня Матео. – Просто тебе не нужно стесняться передо мной.

Снова взглянув на сценарий в своих руках, я расправила белые листы и протянула их ему со словами: «Можешь почитать». Он взял его одной рукой и бегло пробежался глазами по тексту.

– «Маленькие Женщины»?

– Да, это такой роман. Я играю Джо.

– Круто, – сказал Матео.

Волосы спадали ему на лицо – неужели не мешали? Мне захотелось взять их и заплести, чтобы в глаза не лезли. Матео заправил раздражающую прядь за ухо и перевернул страницу.

– На вид интересно, но я никогда не читал «Маленьких Женщин».

– Есть фильм, – сказала я, пожав плечами.

С того дня Матео всю неделю приходил ко мне во двор и слушал, как я репетирую. Он хлопал в ладоши, смеялся над моими гримасами, а порой серьёзно и вдумчиво вслушивался в слова. Мне было приятно его внимание, и я с удовольствием разделяла с ним своё увлечение.

Театральный клуб, или «театралка», как мы его называли, был не самым большим, но очень разнообразным сборищем детей с комплексом индивидуальности. Каждый из нас обычно предлагал свою постановку на следующий месяц, и все эти предложения часто перетекали в обыкновенную ругань, потому что каждый считал, что его предложение самое лучшее.

К «Маленьким Женщинам» мы готовились три недели: шили костюмы, выполняли странные тренировочные упражнения (например, изображали стол и кричали гусиным гоготом) и, конечно же, репетировали. Эта постановка не была моим предложением, я уже который раз пыталась пихнуть ребятам мюзикл, но никто из них серьёзно музыкальные номера не воспринимал. «Мы серьёзные артисты», – говорили они, претенциозно качая головами.

Театральный клуб – развлечение не для крутых ребят. Остальные называли нас фриками, и именно по этому причине моё пребывание там оставалось секретом для всех. Кроме Матео. Но я очень любила «театралку», не смотря на разногласия и риски. Правда, тогда ещё я не думала об актёрстве серьёзно, и моя мама твердила, что хотеть быть актрисой – всё равно, что сразу подписаться на безработную жизнь.

Моей сестре никогда не нравилось, когда я громко репетирую в доме, так как она была целиком и полностью погружена в учёбу. Тем не менее, постановка прошла хорошо. И хоть я и не получила оглушительных оваций (да и зрителей было не так много), но всё равно была рада увидеть Матео, сидящего на первом ряду рядом с моими родителями. Никто в зале не был так вовлечён в сюжет, как он.

То лето после окончания девятого класса мы провели вместе. Кроме июля, потому что мы с семьёй уехали тогда к бабушке на запад. В один день нам даже удалось посмотреть «Маленьких Женщин» на большом экране в моей гостиной. Я была уверена, что ни один мальчишка нашего возраста не захочет смотреть «девчачий» фильм, но он даже прослезился на одном моменте. Я же, успев пролить море слёз ещё на первом просмотре, в тот раз успешно сдержалась.

– Если бы я снимал этот фильм, то точно бы не позволил Лори целовать Джо, – высказался Матео. – Я, конечно, книгу не читал, но как по мне, это было лишним. О любви можно сказать и без поцелуев.

– Это романтично, – возразила я, ведь именно такого страстного поцелуя мне не хватило при прочтении книги.

– Возможно, у нас разные представления о романтике.

Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться с этим утверждением.

Все мои остальные друзья обычно разъезжались на всё лето, а он приходил ко мне иногда даже под утро, чтобы вместе съездить к реке и снять на камеру, как я читаю стихи из школьного учебника. Матео говорил, что у меня очень хорошо получалось: задорно и эмоционально. За два месяца у нас собралось, по меньшей мере, десяток таких видео: на одном я играла с собакой, на другом отыгрывала сцены из фильмов, а на третьем читала вслух. Однако вспомнила я обо всех этих видео только тогда, когда началась школа.

Лето закончилось, оставшись для нас приятным тёплым воспоминанием. Пару первых дней осени я провела с друзьями, вернувшимися с морей загорелыми и счастливыми. А на третий день меня ожидал весьма неприятный сюрприз от Матео.

– Зачем ты показал всем это?!

Мы оба тогда стояли на улице возле школы, и моему возмущению не было предела.

– Я не показывал! Я скинул видео только Алексу.

– Зачем?

– Он не поверил, что мы общаемся, – ответил он, слегка смутившись. – Я скинул ему видео, и он начал его всем показывать.

– Ты не имел на это права! – я яростно топнула ногой по земле. – Все видели, как я изображаю Луну Лавгуд!

– Но ты хорошо изображала!

И хоть Матео и пытался как-то меня ободрить, настроение моё от того лучше не стало. Всё это было слишком личным, чтобы делиться со всеми подряд. Да и я боялась насмешек.

– Я не хотела, чтобы кто-то знал, – сказала я.

– Почему? Не хотела, чтобы знали, что мы общаемся? – и в его глазах блеснула обида.

– Нет, я не об этом. Не пытайся теперь меня сделать виноватой! Ты не должен был никому ничего скидывать!

– Ты просто стыдишься меня перед своими друзьями, – сказал Матео, и голос его был полон обиды и злости.

Как бы я не хотела заверить его, что это не так, лукавить мне не хотелось. Возможно, совсем чуть-чуть, но мне всё ещё было немного неловко. Но на тот момент я не видела никакого смысла в этом разговоре, ведь единственной проблемой было злосчастное видео, которое не должно было попасть на глаза никому, кроме нас.

– Я знаю, что это правда. – Матео посмотрел на меня из-под насупленных бровей. – Ты ведь выбросила тот букет. Я не упоминал этого, потому что знал, что тебе просто стыдно. Но я помню.

– Причём здесь какой-то букет?

– Ты же знаешь, что он был от меня.

– Может быть.

Матео фыркнул и покачал головой.

– Как скажешь, – сказал он. – В таком случае мне лучше перестать тебя смущать перед твоими «друзьями».

Он развернулся и без оглядки потопал прочь от меня. Я смотрела ему в след и не могла понять, почему на душе вдруг стало так паршиво, будто из груди вырвали кусок сердца. И в то же время жгучая обида заполнила всё моё упрямое существо.

Мы не разговаривали четыре месяца, игнорировали друг друга на улице и в школе. Матео больше не приходил к моему забору и не смотрел, как я репетирую. Да и я перестала этим заниматься – стала уделять больше времени своей социальной жизни. Первое время обида всё ещё тяжким грузом висела на моей шее, но затем я начала замечать, что взглядом невольно ищу Матео в коридоре, надеясь увидеть его хоть краем глаза. Но он будто специально прятался от меня – и это расстраивало меня ещё сильнее. Я лишь хотела, чтобы он подошёл к моему дому и извинился за видео, да мне и записки было бы достаточно – эту бы я точно уже не выкинула!

Однако после зимних каникул Матео словно испарился. Я не замечала его на переменах и не видела его светлой макушки в коридоре. И тогда мне стало не по себе – словно зловещий холодок пробрал всё моё тело.

Предварительно настучав его единственному приятелю Алексу по голове, я выяснила, что случилось нечто ужасное: Мать Матео попала в страшную аварию. Невнимательный водитель сбил её прямо на пешеходном переходе. К счастью, та осталась жива, но теперь совершенно не могла ходить.

Я помню, как бежала по незнакомой улице, сбив дыхание, выискивая нужный дом. Перед глазами всё то кружилось, то застывало на месте. И как только он открыл мне дверь, я тут же с порога выпалила:

– Мне жаль, прости меня, пожалуйста.

– За что? – недоумённо произнёс он, явно не ожидая меня увидеть.

– За то, что стыдилась нашей дружбы.

На лице Матео проскользнуло лёгкое недоверие, но затем тут же сменилось неким облегчением.

Он взглянул на меня хмуро, но с улыбкой, а затем сказал:

– Заходи.

***

В середине десятого класса у меня появились первые в жизни отношения. И хоть довольно-таки глупо говорить такое, но в шестнадцать лет я была, что называется, безнадёжным романтиком. Хотя, кто же не был? Мой первый школьный парень был высоким брюнетом, занимался спортом и отлично ладил со всеми – настоящий идеал, о котором только можно было мечтать.

«Плохие парни» мне никогда не нравились: раздражала их чрезмерная самоуверенность, да и татуировки как-то не привлекали. Меня явно тянуло к тем, кто не подходил под этот всем полюбившийся шаблон. Мой первый парень был общительным, целеустремлённым и по-настоящему смышлёным, а наши отношения были приятными и спокойными. Возможно, поэтому я так быстро от них устала. Для шестнадцатилетней девчонки слишком важны эмоции, и мне хотелось любви как в фильмах – страстной, сложной и безумной, чтобы голову сносило. Рядом с ним я не чувствовала ничего такого.

Через месяц мне стало скучно, и я рассталась с ним.

– Не думаешь, что твой Филипп будет ревновать из-за того, что ты у меня дома? – спросил Матео в один из вечеров.

Я лежала на его кровати и бесцельно листала учебник по физике, параллельно обсуждая то, какой скандал произошёл у меня дома после того, как Диана вернулась в четыре утра пьяная и по ошибке ввалилась в спальню родителей.

– Ох, – вздохнула я, – забыла сказать, что мы расстались.

Матео практически не отреагировал, только поджал губы.

– Да и он не стал бы ревновать. Он вообще не ревнивый, – с небольшой досадой в голосе отметила я.

– Разве это не хорошо?

– Не знаю.… Говорят, что ревность – признак сильных чувств. А почему ты спросил?

Он посмотрел на меня из-под сведённых бровей и сказал:

– Я думал, что ты весь месяц со мной не общалась из-за него. Думал, он ревновал.

Я прыснула и махнула рукой:

– Ничего подобного. Он не стал бы ревновать меня к тебе.

– Тогда почему игнорировала?

– Я не игнорировала, – сказала я, пожав плечами. – Просто так получилось. Мне не хватало времени даже на театралку.

Матео выглядел огорчённым.

– Зато теперь есть! – ободряюще заявила я. – Брось, ты же не серьёзно на меня обиделся?

Он покачал головой, но от устного ответа воздержался.

– Да ну тебя…. Когда у тебя, Тео, появится девушка, ты меня поймёшь.

Наша с Матео дружба была для меня чем-то новым. Наверное, она была похожа на ту, что мы привыкли видеть в кино: Два друга, у которых куча общих интересов, постепенно влюбляются друг в друга и живут вместе долго и счастливо. Но что-то подсказывало мне, что это не тот случай. У нас определённо было много общего, но и различий было хоть отбавляй. В общем, было бы странно ожидать от наших отношений какого-то романтического развития. И хоть я и была уверенна, что Матео был всё ещё немного влюблён в меня, всё же не могла представить себя с ним. На самом деле, когда подруги в шутку меня поддевали, то мне становилось даже некомфортно.

Он был моим Лори, и я была уверенна, что ждёт нас то же, что и героев «Маленьких Женщин».

Но всё это было до начала одиннадцатого класса и до того, как моя сестра умерла. Я помню, что всю ту неделю провела как в тумане: бродила повсюду как призрак, не ела и почти не разговаривала – но эту историю стоит оставить на лучшее время.

Насчёт нас с Матео: та неделя изменила всё. На самом деле, я и представить не могу, как бы я пережила смерть сестры, если бы не он. Пожалуй, Матео – причина, по которой я не получила травму на всю оставшуюся жизнь. Потому что с того момента, как произошёл этот «случай», жизнь в нашем доме изменилась, а мои родители пытались справиться с горем, обвиняя друг друга по очереди. Матео же был рядом, разделяя мою боль, держа за руку перед похоронами и утирая слёзы с моего опухшего лица.

На восемнадцатый день после смерти Дианы, мы с ним поцеловались в первый раз. Это случилось внезапно, но я бы не сказала, что неожиданно. И не смотря на отсутствие опыта у Матео, целовался он вполне уверенно. Случилось это там же, где мы проводили своё первое лето вместе – у реки. И хоть поцелуй этот был лучше и приятнее всех моих прошлых, на следующий день мне стало тошно от самой себя, будто я совершила что-то нехорошее.

Весь тот день я делала вид, что ничего не было и, в целом, вела себя престранно, пока он сам не признал ошибку.

– Ты ещё горюешь по сестре, и с моей стороны было неправильно пользоваться этим, – сказал он мне, и я согласилась.

Матео даже извинился, хотя извиняться было не за что. Но мне было комфортно оставлять его думать, что он сам виноват во всём, хотя я ясно помню, что хотела, чтобы он поцеловал меня.

Являлось ли это главной причиной, по которой Матео возненавидел меня через несколько месяцев? Однозначно нет. Но именно этот случай привёл меня к тому, что произошло дальше.

После зимних каникул я встретила одного парня. Он был студентом, старше меня на год. Развивалось всё стремительно, и наши отношения очень быстро приобрели серьёзный характер. Единственное, что мне не давало покоя – это ревность. Он не был похож на Филиппа: у него было в два раза больше подруг и столько же поклонниц. Однако самое страшное было в том, что я всех их даже не знала, ведь всё ещё была школьницей.

Я была вымотана этим беспокойным чувством: будто ходила по тонкому льду – ещё чуть-чуть и всё треснет. Поэтому новость о том, что у Матео появилась девушка, возмутила меня до глубины души, хоть и признавать это не очень-то и хотелось.

Матео последовал моему «совету» и перестал проводить со мной столько времени. И я, на самом деле, его понимала, ведь для его девушки я буду той самой подругой, о которой беспокоишься, изводя себя по ночам. Я понимала. Однако это не помешало мне сделать то, что я сделала.

Занятия с театром я, кстати говоря, забросила ещё в конце десятого класса. Нелегко объяснить, но что-то мешало мне заниматься этим свободно, зная, что кто-нибудь найдёт театр поводом для насмешек. И вряд ли так можно выразиться, но в нашей школе заниматься чем-то было не очень круто. Не знаю уж, как в других школах, но в нашей школе крутость равнялась безразличию, так что любые увлечения воспринимались со скептицизмом. И это не упоминая и того, что я девочка, и всё, что мне нравится, автоматически становилось предметом для шуток.

Когда Матео узнал об этом, то попытался меня переубедить, но я его не слушала. Вместо этого я завела разговор о нём: спросила, что нового произошло в его жизни, предусмотрительно избегая упоминания его девушки. Лариса, между прочим, было милейшей девчонкой, хоть и слегка полноватой.

Мать Матео тогда всё ещё не могла ходить, но им удалось нанять сиделку, и теперь ему не приходилось сидеть с ней каждый день. Он мечтал поступить на режиссуру куда-нибудь подальше, а я твёрдо наметила путь в актрисы, хоть и не говорила об этом никому, кроме него. Мы часто шутили, что когда-нибудь он снимет меня в своём фильме.

Я призналась ему, что мне обидно, что мы стали общаться реже.

– Ревнуешь? – усмехнулся он тогда.

Должна признать, что Матео значительно возмужал в выпускном классе: вытянулся, окреп, да и высыпания на детских щеках прошли.

– Конечно, – ответила я на полной серьёзности.

Матео издал нервный смешок, а щёки его от смущения порозовели.

Но на меня что-то нашло, и слова посыпались из моего рта как сахар из мешка:

– Мне обидно, что ты так много времени проводишь с Ларисой и… неприятно видеть вас вдвоём. Прости, Тео.

– В смысле?

– Ты прав, я ревную.

Тогда я взглянула ему в глаза, пытаясь понять, о чём он подумал. Он был озадачен. Тогда мы поцеловались во второй раз.

На следующий день я рассказала всё Ларисе, хоть изначально совсем не собиралась. Я пожалела об этом моментально, как только увидела, что глаза у неё на мокром месте. Я пыталась убедить себя, что она узнала бы в любом случае, но не помогло.

Стоит ли упоминать, что я всё ещё встречалась с тем студентом? Ему сказать я не могла, потому что смелости на это не хватило. Глупо. Зато он извинился за то, что заставлял меня ревновать своими бесконечными гулянками – приехал за мной в школу, лишь для того, чтобы помириться.

Я была рада, но облегчение длилось недолго: у выхода я заметила Матео. Он смотрел лишь пару секунд в мою сторону, а затем отвернулся, сел на свой велосипед и укатил домой.

Когда я пришла к Матео тем же вечером, дома его не оказалось. От его мамы я узнала, что он уже давно ушёл к Алексу, который жил через две улицы.

Прибежав туда с целью объясниться, я услышала странный шум, доносившийся изнутри. Дом Алекса находился не в самом благополучном районе, поэтому первым делом я, конечно же, решила, что происходит что-то плохое. Однако, приблизившись к двери, я поняла, что в доме Алекса стоит весёлый гул.

Внутри царил полнейший беспорядок, а гостиная была перевёрнута вверх дном, но не так, будто её кто-то обчистил. Два незнакомых парня, катающих друг друга на спине, пробежали мимо меня с громким боевым кличем. Я испуганно дёрнулась, а затем прошла в гостиную, где посреди комнаты сидел Матео, смотрел в телевизор и громко хохотал с какого-то глупого мультфильма для дошкольников. Хозяин дома же расположился на диване и спокойно попивал пиво из бутылки.

– Эй, тут Арден пришла, – сказал он, обращаясь к Матео. – Чёрт, я что, дверь не запер?

Алекс вскочил с дивана и кинулся к двери, а я продолжила неловко стоять в стороне. Матео обернулся и посмотрел на меня затуманенным взглядом, и я поняла, что он, судя по всему, изрядно напился.

– Что ты тут делаешь? – спросил он, заикаясь.

– Поговорить хочу.

Матео дёрнул плечами и снова уставился в экран телевизора. Алекс же встал в проёме двери, с интересом наблюдая за нами.

– Может, выйдем на улицу? – предложила я.

За окном уже давно стемнело – на часах было полдесятого.

– Твоя мама тебя ищет, – добавила я, но без толку: он не реагировал. – Матео?

– Отвали от меня, Арден.

Цепляясь за столик, Матео кое-как встал на ноги и посмотрел на меня злым пьяным взглядом.

– Так, ладно, давай. Тебе пора, – сказал Алекс.

Он подошёл к нему, подставил ему плечо и повёл к выходу. Матео отпирался и пытался стоять ровно, но у него не получалось. Мне стало не по себе от того, сколько он выпил. Ведь не смотря на существующее мнение, семнадцатилетние не так часто пили, чтобы это вошло в привычку. Как-то мы с Матео выпили по бутылке пива, но дальше этого никогда почему-то не заходило.

Алекс вывел его на улицу, похлопал его по спине, а затем попросил меня довести его до дома.

– Не надо меня никуда вести, я сам дойду куда надо! – завопил Матео, размахивая руками.

Покачиваясь, он вышел на тротуар и медленно потопал в сторону дома.

Я прошла с ним двадцать метров, прежде чем осмелилась снова заговорить.

– Слушай, извини, что я проболталась Ларисе…. Я не хотела.

Я шла чуть позади и смотрела ему в спину.

– Проболталась? – Матео рассмеялся на всю улицу. – Вот только не пытайся убедить меня, что это случайность.

– Это и есть случайность.

Матео вихрем развернулся и уставился на меня так, будто я только что назвала его мать грязной потаскухой.

– Поцелуй тоже был случайностью? – спросил он, остановившись. – И обнималась ты сегодня со своим парнем тоже по случайности?

Внутри меня всё сжалось от стыда и страха, словно невидимая рука крепко схватила меня за шиворот и прижала в угол.

– Нет, Тео… причём здесь это?

Он едва мог сфокусировать на мне свой взгляд, но я чувствовала, как он тяжело дышит от переполняющего его гнева.

– Как же ты меня достала! – воскликнул он, хватаясь рукой за голову. – Как я от тебя устал…

– Пожалуйста, не говори так, – взмолилась я, протянув к нему руки.

Но он оттолкнул меня – не сильно, но достаточно, чтобы я отошла назад.

– Я пытался, правда, пытался, – голос Матео был полон разочарования, – пытался объяснить это себе.

Он отчаянно затряс руками, словно пытаясь достучаться до меня. Я лишь стояла, стыдливо поджав губы.

– Но ты всегда такая, Арден! – сказал он, указав на меня ладонью. – Играешь мною, как тебе вздумается, … манипулируешь, будто я…. Я так устал от этого!

– Я не манипулирую.

– Не отрицай!

Я впервые видела его таким обозлённым и обиженным.