Текст книги "Второй контакт"

Автор книги: Майкл (Майк) Даймонд Резник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Майк РЕЗНИК
ВТОРОЙ КОНТАКТ

ПРОЛОГ

Тахионная тяга Менингера-Клипштейна, без которой человек никогда не смог бы во плоти исследовать Галактику, была создана в теории в 2029 году, воплощена в жизнь – в 2032 году и после нескольких мелких неудач успешно прошла испытания в 2037 году.

Первый контакт человечества с инопланетной расой состоялся 5 марта 2042 года на окраинах системы Эпсилон Эридана.

Никто не знает ни что именно спровоцировало последующие события, ни по чьему приказу они свершились, но вот что известно: за несколько минут земной корабль «Эксцельсиор» и корабль чужаков, название и класс которого остались неизвестными, уничтожили друг друга.

По сей день никому не ведомо, чей корабль выстрелил первым. Ни с той, ни с другой стороны не отмечено действий, которые могли бы вызвать подобную реакцию. Во время боя на базу не было послано ни единого сигнала. Ни один из кораблей не пытался скрыться, когда разгорелся конфликт. Уцелевших не было.

Человечеству понадобилось почти десятилетие, чтобы опомниться от происшедшего, и к этому времени все космические исследования были под контролем армии. Только Соединенные Штаты, Россия, Китайская Народная Республика и Республика Бразилия продолжали посылать корабли в глубокий космос. К 2065 году Галактику исследовали четырнадцать кораблей, во время бесплодных поисков инопланетной расы нанося на карты и подсчитывая звезды и планеты. Пять кораблей принадлежали Соединенным Штатам, четыре – России, еще четыре – Китаю и один – Бразилии. Самым крупным из них был «Москва», громадный российский корабль. Лучше всех вооружен был российский же корабль «Ладога», построенный год назад. Самым быстрым считался китайский «Конфуций».

Но кораблем, имя которого в 2065 году замелькало во всех газетных заголовках, был «Теодор Рузвельт», который сейчас методично кружил на своей земной орбите, покуда в сотнях миль под ним решалась судьба его капитана.

ГЛАВА 1

Макс Беккер поднялся на лифте на пятый этаж Пентагона, стремительно прошел мимо ряда голографических снимков бывших шефов этого ведомства и наконец подошел к кабинету, который был ему нужен. Дверные датчики просканировали его, опознали – и позволили ему войти.

– Доброе утро, майор Беккер, – сказал седовласый мужчина с тремя звездами на погонах, сидевший за большим, сверкавшим хромом столом. – Я ждал вас.

– Могу я узнать, сэр, что это означает? – осведомился Беккер и помахал в воздухе некой официальной бумагой.

– Я полагал, что там все сказано, – заметил генерал. – Это – ваше новое дело.

– Я не был в отпуске больше двух лет, – сказал Беккер. – Я уже купил билет и оплатил номер в отеле.

– Мы позаботимся о том, чтобы вам вернули деньги.

– Могу я почтительнейшим образом заметить, что мне не нужны эти чертовы деньги? Мне нужен мой законный отпуск!

– Почтительнейшим образом? – переспросил генерал, выгнув бровь.

– Я трудился на этот департамент не покладая рук два года. У меня пять недель отпуска, и я желаю их получить!

– Боюсь, майор, что это не подлежит обсуждению.

– Почему? – осведомился Беккер. – И более того – почему именно я?

– Потому что вы наилучшая кандидатура для этой работы.

– Я ведь даже не флотский! – настаивал Беккер. – Этого парня должен защищать кто-нибудь из своих.

– В космической программе не существует разделения служб, майор, – ответил генерал. – Уверен, что флот будет всячески сотрудничать с вами.

– Сомневаюсь, сэр.

– Почему же это, майор?

– Потому что если бы это дело было таким простым, как предполагается, за него мог бы взяться всякий, – отчеканил Беккер. – А потому, если вы проходите мимо трех сотен адвокатов, работающих в этом здании, и останавливаетесь именно на мне, у меня не может не возникнуть некоторых подозрений. – Он помолчал. – Могу я почтительнейше спросить, почему выбрали именно меня?

– Выбирал не я, – сказал генерал. – Выбор принадлежит компьютеру. – Он впился в Беккера непреклонным взглядом. – Похоже, у вас есть сомнения, майор?

– Если компьютер был запрограммирован выбрать лучшего в службе адвоката по уголовным делам, он бы должен был выбрать Гектора Гарсию.

– Он его и выбрал. Вы были вторым.

– Ну и?..

– Гарсия в отпуске.

– А я собираюсь в отпуск.

– Он старше вас по званию.

– Могу я заметить вам, генерал, что я старше по званию двух сотен адвокатов, которые могли бы управиться с этим делом не моргнув и глазом?

– Компьютер выбрал вас.

– А если я откажусь?

– Если вы представите причину отказа, мы передадим дело кому-нибудь еще – но я лично гарантирую вам, что раньше чем через год никакого отпуска вы не получите, – ответил генерал. – Если откажетесь беспричинно, я понижу вас на одно звание и снова предложу вам эту работу. Я могу проделывать это, пока вы не окажетесь рядовым.

– Сэр, могу я говорить откровенно?

– По-моему, майор, вы с самого начала именно это и делаете, – сухо заметил генерал.

– Наверняка найдется не одна сотня будущих Кларенсов Дарроу [1]1
  Один из известнейших в США адвокатов. – Здесь и далее – примечание редактора


[Закрыть], которые не прочь защищать этого чокнутого, – ответил Беккер. – Почему вы не кликнули добровольцев?

– Майор, нам не нужны Кларенсы Дарроу с их громогласными заявлениями для прессы. Нам нужно, чтобы это дело было закрыто как можно скорее и как можно тише.

– Тогда зачем вообще судить его? – осведомился Беккер. – Он ведь уже признался, верно? Почему бы просто не засадить его за решетку?

– Военный трибунал должен состояться, – сказал генерал. – Слишком поздно что-то скрывать. – Он помолчал. – На нас смотрит весь мир, майор.

– Думаю, генерал, вы очень скоро обнаружите, что девяти десятым всего мира нет ни малейшего дела до этого случая, а остальные считают, что ему стоило бы перебить всю команду.

– Довольно, майор Беккер! – рявкнул генерал. – Это дело – ваше, и вы, черт побери, все равно приметесь за него!

Беккер пристально поглядел на генерала и испустил глубокий вздох.

– Ладно. Когда назначен суд?

– Через неделю, начиная со вторника.

– И вы, генерал, всерьез полагаете, что я подготовлю защиту в деле об убийстве меньше чем за две недели? – недоверчиво осведомился Беккер.

– Каждый день отсрочки военного трибунала усиливает критическое отношение прессы ко всей армии в целом.

– С вашего разрешения, генерал – разве критическое отношение не усилится еще больше из-за плохо подготовленной защиты?

– Вам дадут все нужные материалы, – сказал генерал. – Насколько я понимаю, единственно возможный путь для защиты Дженнингса – временное умопомешательство, а у нас имеются три психиатра, которые готовы присягнуть, что он был невменяем, когда совершил убийство.

– Я должен немедленно поговорить с Дженнингсом.

– Сегодня во второй половине дня, если хотите.

– И если он хоть вполовину так безумен, как предполагается, – мне понадобится вооруженная охрана.

– Нет проблем.

– Где вы его держите?

– В «Бетесде».

– В той самой «Бетесде», где пользуют конгрессменов и сенаторов?

Генерал кивнул.

– Показательно, – пробормотал Беккер.

– Я не расслышал, майор.

– Это подтверждает мое мнение, что Дженнингс – не единственный сумасшедший, причастный к этому делу.

– Вот как? – зловеще отозвался генерал.

Беккер кивнул.

– Кто бы ни поместил Дженнингса в «Бетесду», он такой же чокнутый, как и сам Дженнингс. Что, если он вырвется? Это чертово здание битком набито законодателями и послами.

– Он неопасен, – возразил генерал. – Кроме того, он под круглосуточным наблюдением.

– Его держат на транквилизаторах? Если он под лекарствами, я не смогу с ним разговаривать.

– Нет, – сказал генерал, – он вот уже почти неделю не получает никаких лекарств.

– Ладно, – сказал Беккер. – Если мы управимся с этим делом дней за десять – одиннадцать, может быть, я еще успею покататься на лыжах.

– Вот это уже более разумный подход, – одобрил генерал.

– Кто представляет обвинение?

– Полковник Джеймс Магнуссен.

– Джим Магнуссен? – изумленно переспросил Беккер. – Из Сан-Диего?

– Вы его знаете?

– Лет пять назад мы провели вместе несколько месяцев, готовя дело против неких армейских поставщиков. Он славный человек. Я думал, он все еще в Калифорнии.

– Был.

– Почему обвинителем стал именно он?

– Он сам попросил об этом назначении.

– Полагаю, мне уже поздно попроситься к нему в помощники? – невесело осведомился Беккер.

Генерал в упор поглядел на него.

– Майор, я восхищаюсь вашим чувством юмора.

– Я не шутил.

– Разумеется, вы пошутили, – сказал генерал. – А теперь принимайтесь за работу.

– Каким образом? Вы только что сказали мне, что я смогу увидеться с Дженнингсом только во второй половине дня.

– Но полковник Магнуссен ждет вас в своем кабинете. Он хочет обговорить с вами кое-какие детали. Я сказал ему, что вы придете, как только мы с вами закончим разговор. – Генерал сделал паузу. – Мы его закончили. Кабинет Магнуссена дальше по коридору, третья дверь слева.

Беккер отдал честь и направился к двери.

– Поздравляю с принятием верного решения, – бросил вслед ему генерал.

– А разве у меня был выбор? – мрачно осведомился Беккер.

* * *

Для начала Беккер заглянул в умывальную и провел расческой по своим густым каштановым волосам. Затем он подошел к раковине, пробормотал: «Холодная», и умылся. Освеженный, он вышел в коридор и по движущейся дорожке доехал до кабинета Магнуссена.

Он сошел с дорожки возле двери, подождал, пока датчики опознают его, и вошел.

Насколько стерильно чист был кабинет генерала, настолько захламленной оказалась эта комната. На стенах под немыслимыми углами висели юридические дипломы. Груды распечаток, компьютерных дисков и кубиков, предназначенных для уничтожения, в беспорядке громоздились на трех шкафах с картотеками. Один угол комнаты занимал компьютер последней модели, настроенный на работу с голоса. Магнуссен был заядлым курильщиком, и хотя Беккер знал, что ночная смена уборщиков наверняка наводила порядок в кабинете, две пепельницы были битком забиты окурками сигар, а пол щедро засыпан пеплом.

Перед шкафами с картотеками, примостившись на неудобном табурете, восседал, сжимая в мясистой руке пачку бумаг, сам полковник Джеймс Магнуссен. Он был низкого роста, коренастый и крепкий и сложен как профессиональный футболист. У внешних уголков глаз с обеих сторон у него виднелись свежие шрамы от хирургической операции, но, несмотря на это, он носил очки с очень толстыми стеклами, словно операция, какова бы она ни была, оказалась неудачной. Его темные, тронутые сединой волосы не поддавались укладке. Услышав шаги, Магнуссен глянул сквозь густое облако сигарного дыма.

– Макс! – восторженно воскликнул он. – Как поживаешь?

– Двадцать минут назад жил прекрасно, – ответил Беккер. – А ты?

– Просто здорово, – сказал Магнуссен. – Я теперь женатый человек. У меня две дочурки, два года и три. А ты как?

– Женился и развелся.

– Сочувствую.

– Дело прошлое, – пожал плечами Беккер.

– Нам есть о чем поболтать, – сказал Магнуссен. – Присаживайся.

Беккер огляделся.

– Куда?

Магнуссен подошел к креслу и смахнул на пол груду бумаг.

– Да хотя бы вот сюда. Мне дали этот кабинет только два дня назад, – виновато пояснил он. – Все никак не могу избавиться от мусора, который накопили здесь за двадцать лет.

– Спасибо, – сказал Беккер, усаживаясь.

Магнуссен вернулся на табурет, прихватив по дороге пепельницу.

– Зачем, черт побери, тебя занесло сюда, Джим? – спросил Беккер.

– Я клянчил это назначение у всех армейских шишек, до каких только смог добраться, – хихикнул Магнуссен. – Это самое грандиозное дело десятилетия.

– А я думал, пустяковое.

– Я имею в виду – грандиозное в глазах общественности, – пояснил Магнуссен. – А мне, если честно, давно уже пора оставить службу и вернуться к частной практике – я ведь не военный в четвертом поколении, как ты, – и это дело откроет мне доступ в любую адвокатскую фирму.

– Ты и вправду собираешься оставить службу?

Магнуссен кивнул.

– Я уже не мальчик, Макс. У меня есть обязательства, и, честно говоря, я не могу содержать семью на полковничье жалованье – во всяком случае, так, как мне хотелось бы.

– Что ж, – сказал Беккер, – удачи тебе.

– Это назначение и есть моя удача.

– Это назначение – моя неудача, – вздохнул Беккер. – Я как раз собирался в Аспен на пару недель. Я уже уложил чемоданы.

– Ну, извини.

Беккер покачал головой.

– Это не твоя вина.

– Ты уже виделся с клиентом? – спросил Магнуссен.

Беккер покачал головой.

– Странный человек, – заметил Магнуссен.

– Конечно, странный, – согласился Беккер. – Нормальный человек не выходит из своей каюты и не убивает двоих членов экипажа безо всякой на то причины.

Магнуссен уставился на него и, помолчав, спросил:

– Что ты, собственно, знаешь об этом деле?

– То, что слышал.

– А что именно ты слышал?

– Что он как-то утром проснулся, подошел к двоим членам экипажа, застрелил их, потом сам себя посадил под арест в своей каюте и передал командование «Рузвельтом» своим помощникам с приказом немедленно вернуться на базу.

– Так примерно все и было, – кивнул Магнуссен. – Ты готов к соглашению?

– Так скоро? – улыбнулся Беккер.

– Чем скорее мы покончим с этим делом, тем лучше.

– Я-то думал, тебе нужна реклама для твоей новой карьеры.

– Засажу его – вот и будет реклама.

Беккер откинулся в кресле.

– Жду твоего предложения, – объявил он, отмахиваясь от сигарного дыма.

Магнуссен усмехнулся.

– Обвинение готово согласиться с помешательством.

– Временным или постоянным?

– На твой вкус.

– Звучит неплохо, – признал Беккер. – Мы ссылаемся на помешательство, вы принимаете ходатайство, и через полчаса все расходятся по домам. Может, я все-таки успею покататься на лыжах. – Он задумчиво помолчал. – Кроме того, он наверняка помешанный, если сотворил такое.

– Так оно и есть, – ответил Магнуссен. – Правда, у него бывают просветления.

– Вот как?

– Я хотел сказать, что он не буйнопомешанный.

– Ты разговаривал с ним?

– Один раз. Получал у него показания под присягой. Он не слишком-то рвался сотрудничать, но и не буйствовал.

– Какова будет позиция обвинения, если он не согласится на помешательство? – спросил Беккер.

– Тогда мы объявим его виновным – хотя ради блага службы мы бы все же предпочли помешательство. – Магнуссен помолчал. – Ну как, сделка заключена?

– Вначале я должен поговорить с Дженнингсом.

– Разумеется. Но ты уговоришь его сослаться на помешательство?

– Вероятно, – сказал Беккер.

– Отлично! – с явным удовлетворением заключил Магнуссен. – Значит, дело улажено!

– Не совсем, – возразил Беккер. – Что, если он объявит себя невиновным?

– Ты что, шутишь?

– Дело не во мне, – пожал плечами Беккер. – В конце концов, решать-то ему.

Магнуссен выдохнул клуб дыма и пристально поглядел на старого друга.

– Если он объявит себя невиновным, я его распну.

– Не сомневаюсь в этом.

– Я не шучу, Макс. У нас есть его судовой журнал, записи бортового компьютера и уйма свидетелей. Если Дженнингс объявит себя невиновным, я приколочу его к кресту и вывешу сушиться на солнышке.

– Генерал говорил, – что у тебя есть три психиатра, готовые присягнуть, что он съехал с катушек.

– Не совсем так, – осторожно поправил Магнуссен, – но они присягнут, что когда он совершал убийства, он был временно невменяем.

Беккер нахмурился.

– Да, но был ли он невменяем до того или после?

Магнуссен пожал плечами.

– Психиатрия – неточная наука.

– Не настолько неточная, – возразил Беккер, – что может на пять минут свести с ума командира межзвездного корабля после стольких лет полной вменяемости.

– Это уже не наше дело, – отозвался Магнуссен. – Наше дело – получить свидетельство психиатров и основываться на нем.

– Все трое врачей полностью согласны друг с другом? – спросил Беккер.

– Эти трое – да.

– Были и другие?

– Другой.

– И он считает, что Дженнингс нормален?

– Он не знает, – ответил Магнуссен. – Во всяком случае, он был честен.

– Джим, мне понадобятся копии всех четырех свидетельств.

– Разумеется, – сказал Магнуссен. Он поднялся, подошел к груде голографических дисков, вытащил из нее один и, прежде чем сесть, бросил его Беккеру. – Что еще я могу для тебя сделать?

– Мне нужен послужной список Дженнингса, – сказал Беккер. – А также копии его бортового журнала и показаний свидетелей.

– Я перешлю их в твой кабинет к концу дня.

– И записи бортового компьютера.

– Нет проблем. Что-нибудь еще?

Беккер наклонил голову, на миг задумавшись, потом поднял на него глаза.

– Да. Послужные списки убитых. – Он помолчал. – И данные психиатрического обследования, которое проходил Дженнингс перед тем, как его назначили капитаном «Теодора Рузвельта».

– На это уйдет дня два.

– Мне они понадобятся самое позднее к концу недели, – серьезно сказал Беккер. – В противном случае мне, скорее всего, придется подать прошение об отсрочке суда. Может, мы и отправим парня в желтый дом, но я пока еще представитель правосудия, призванный защищать его интересы.

Магнуссен нахмурился.

– Тебе ни за что не дадут отсрочки, Макс. Слишком многие заинтересованы в том, чтобы поскорее покончить с этим делом.

– Кто именно?

– Важные персоны, – уклончиво ответил Магнуссен. Он затянулся сигарой и встал. – Я в восторге от твоей дотошности, Макс. Я прикажу своим ребятам снабдить тебя всем, что тебе нужно. Кто у тебя в секретаршах – все та же смазливая блондиночка? Ну, та самая, с большим…

– Нет, – сказал Беккер. – Я лишился ее почти тогда же, когда лишился жены. – Он скорчил гримасу. – Сейчас у меня работает женщина средних лет по имени Карла, которая все время читает шпионские романы и удивляется, почему в Пентагоне не происходит ничего интересного. Она не из тех секретарш, ради которых тянет пораньше прийти на работу, но дело свое знает. Перешли ей все и сообщи, что это по делу Дженнингса. Она будет на седьмом небе от счастья.

– Ладно.

– Спасибо. Есть еще что-то, о чем мне следует попросить?

– Нет, пока что мне ничего не приходит в голову.

– Кстати, кто возглавляет трибунал?

Магнуссен пожал плечами.

– Мне об этом еще не сообщили. Как только сообщат, я извещу тебя. – Он сделал паузу. – Почему бы тебе не заглянуть ко мне выпить? Скажем, сегодня вечером, около половины седьмого. К тому времени у меня, возможно, уже будет какая-нибудь информация.

– Спасибо, – сказал Беккер. – Может быть, я поймаю тебя на слове.

– Посидим, поболтаем о прежних временах.

– Я думал, ты должен торопиться домой, к семье.

– Семья гостит в Монтане, у родителей жены. С тех пор как я приехал сюда, видеофон не умолкает, а всякий раз, когда я выхожу из дома, репортеров приходится отгонять дубинкой. Моей семье ни к чему проходить через все это – а впрочем, когда все закончится, я с удовольствием познакомлю тебя с моими. – Он ухмыльнулся. – Ты никогда не простишь мне, что я подцепил Айрин раньше, чем ты?

– Мне никогда не шло на пользу подцеплять хорошеньких женщин, – отозвался Беккер. Он помолчал. – Кстати, о репортерах – их допустят на суд?

– Возможно, – сказал Магнуссен. – Это, конечно, военный трибунал, и теоретически мы могли бы их выставить, но армия сейчас очень болезненно относится к обвинениям в попытках скрыть информацию.

– Какое там, к черту, сокрытие информации, если ты все равно засадишь Дженнингса на всю оставшуюся жизнь?

– Ты же знаешь репортеров. Они всегда считают, что мы что-то скрываем.

– И, как правило, не ошибаются.

– Только не на сей раз, Макс. Думаю, что примерно дюжину известных репортеров допустят освещать ход суда. – Магнуссен ухмыльнулся. – Ты только вообрази – миллиарды людей жадно ловят каждое твое слово.

– Восхитительно, – пробормотал Беккер.

– Выше нос, Макс! Гарантирую, что это сэкономит тебе по меньшей мере миллион долларов на рекламе, если ты когда-нибудь выйдешь в отставку и займешься частной практикой.

– И я прославлюсь как беспринципный защитник флотского Джека Потрошителя? – сардонически осведомился Беккер. – Или как аморальный сукин сын, который помог ему вывернуться из очевидного обвинения в убийстве, поймав обвинение на противоречиях?

– В этом деле противоречий не будет, Макс.

– Не будь так уверен в себе, – усмехнулся Беккер. – Я очень хороший юрист.

– Я тоже, – серьезно сказал Магнуссен. – И мне не дозволено проиграть это дело.

– Вот даже как?

Магнуссен кивнул.

– Мне объяснили, что нельзя допустить, чтобы маньяк-убийца оказался на свободе.

– Кто объяснил? – резко спросил Беккер.

– Кое-кто.

– Должен ли я заключить, что ты уходишь от ответа?

Магнуссен улыбнулся.

– А я-то все гадал, заметишь ли ты это.

Беккер долго смотрел на него, затем перевел взгляд на часы.

– Ладно, у меня есть еще час, чтобы пообедать до встречи с Дженнингсом. Присоединишься ко мне?

Магнуссен покачал головой.

– Я бы с радостью, Макс, да мне еще нужно разобраться в этой картотеке.

Беккер поднялся, и Магнуссен проводил его до дверей.

– Так не забудь – сегодня вечером, в половине седьмого.

– Ладно, – сказал Беккер, борясь с неудержимым кашлем от окутавших его клубов сигарного дыма.

Он вышел в коридор, спустился на третий этаж и взял в столовой сандвич и чашку кофе. Подкрепляясь, он наскоро просмотрел отчеты психиатров. Затем, все еще гадая, для чего нужно было доводить до суда такое пустяковое дело, он спустился на первый этаж, вышел из здания и отправился на встречу со своим новым клиентом.