Текст книги "Конго. Научно-фантастический роман"

Автор книги: Майкл Крайтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Диоптр, – крикнула Карен, но было уже поздно.

Лицо человека оказалось слишком близко от объектива. Без диоптра сфокусировать изображение было невозможно. Карен увидела лишь темное расплывчатое пятно. Оно исчезло, прежде чем операторы успели подключить диоптр.

– Туземец?

– Этот район Конго необитаем, – сказала Карен.

– Если не человек, то какие-то животные там есть.

– Панорамный обзор, – распорядилась Карен. – Посмотрим, не удастся ли еще раз взглянуть на этого туземца.

Камера продолжала сканировать местность. Карен хорошо представляла себе установленную в тропических лесах треногу, негромкое жужжание моторчика, двигавшего линзовую головку. Неожиданно изображение перекосилось, потом перевернулось на бок.

– Он сбил камеру.

– Черт!

На экране снова появились полосы помех. Стало очень трудно что-либо разобрать.

– Четкость! Четкость!

Последнее, что увидели Карен и операторы, была большая голова и темная рука, опускавшаяся на серебристую антенну. На секунду появилось яркое пятно, потом экран погас. Трансляция из Конго закончилась.

ГЛАВА 2. СИГНАТУРА ПОМЕХ

В июне 1979 года шесть экспедиций компании „Служба технологии использования земных ресурсов“ были заняты исследованиями урановых месторождений в Боливии, залежей медных руд в Пакистане, методов использования сельскохозяйственных угодий в Кашмире, динамики ледников в Исландии, лесных ресурсов Малайзии и месторождений алмазов в Конго. Для СТИЗР в этом не было ничего необычного; в любое время года на компанию работало, как правило, от шести до восьми экспедиций.

Поскольку экспедициям часто приходилось работать в опасных или политически нестабильных регионах, компания бдительно следила за малейшими признаками „сигнатуры помех“. (При дистанционном изучении удаленных объектов „сигнатурой“ называют характерное изображение объекта или геологической формации на фотографии или видеопленке.) Большинство сигнатур помех имело политическую основу. Так, в 1977 году компании пришлось прибегнуть к помощи авиации, чтобы срочно эвакуировать экспедицию, работавшую на Борнео, когда именно в том районе подняли мятеж коммунисты. Аналогичным образом в 1978 году во время военного переворота была спасена нигерийская экспедиция. Иногда сигнатуры помех имели геологическую природу: в 1976 году гватемальская экспедиция была эвакуирована после сильного землетрясения.

По мнению Р. Б. Трейвиза, которого разбудили в последние минуты 13 июня 1979 года, видеотрансляция из Конго была „самой ужасной на его памяти сигнатурой помех“, однако их природа оставалась загадкой. В сущности компании был доподлинно известен только один факт: лагерь в Вирунге был разрушен всего за шесть минут. Именно столько времени прошло с момента запуска сигнала из Хьюстона до его приема в Конго. Ошеломляющая скорость уничтожения лагеря пугала. Первым делом Трейвиз приказал разобраться, „что за чертовщина там произошла“.

Трейвиз, плотный мужчина сорока восьми лет, привык иметь дело с кризисными ситуациями. По образованию он был инженером и специализировался в создании спутников сначала для Американской радиовещательной корпорации, а потом для компании „Рокуэлл“. В тридцать с небольшим он перешел на управленческую деятельность, став одним из тех, кого в аэрокосмической промышленности называли „заклинателями дождя“. Компании, производившие спутники, в соответствии с заключенными контрактами брали на себя обязательство через определенный срок, обычно от 18 до 24 месяцев, доставить спутник к ракете, которая должна была вывести его на орбиту.

После подписания контракта приходилось только надеяться, что спутник, состоящий из полумиллиона деталей, будет готов к назначенному дню. Если же по каким-то причинам спутник не был готов, то оставалось лишь молить Бога, чтобы тот даровал плохую погоду, которая заставила бы отложить запуск ракеты, то есть заклинаниями вызывать дождь.

Даже после десяти лет работы в сложнейшей отрасли промышленности Трейвизу удалось сохранить чувство юмора. Его философию руководителя выражал большой плакат, висевший на стене за письменным столом. На плакате было написано: „ВИКЕВЛКВЧ“, что значило: „Всегда из-за какой-нибудь ерунды все летит ко всем чертям“.

Но ночью 13 июня 1979 года Трейвизу было не до шуток. Пошла прахом вся экспедиция СТИЗР, погибли все восемь человек компании и еще черт знает сколько носильщиков. Восемь человек! Это была самая крупная катастрофа в истории СТИЗР, даже хуже, чем несчастье, постигшее нигерийскую экспедицию в 1978 году. Вспомнив о всех предстоящих телефонных разговорах, Трейвиз ощутил страшную усталость, полную опустошенность. Его тревожили не те переговоры, которые будут вестись по его инициативе, а звонки, на которые придется отвечать. Успеет ли такой-то к выпускному балу дочери или к финальному матчу с участием его сына? На подобные звонки всегда отвечал сам Трейвиз. Теперь ему снова придется выслушивать голоса, полные надежд и оптимизма, и собственные осторожные ответы: он не уверен, он понимает и сочувствует, он сделает все, что от него зависит, да, конечно, конечно…

Необходимость изворачиваться и врать изматывала его уже заранее.

А изворачиваться придется, потому что Трейвиз не мог сказать правду никому на свете еще по меньшей мере недели две, а то и месяц, и лишь потом он будет звонить сам, наносить визиты, выражать соболезнования, присутствовать на отпеваниях, на которых не будет гробов, а лишь мертвая пустота, пытаться отвечать на вопросы, на которые вообще нельзя найти ответ, а родственники и друзья погибших будут настороженно всматриваться в его лицо, пытаясь уловить и понять малейший жест, колебание, вздох.

Что он им скажет?

Трейвиз мог утешаться лишь тем, что через две-три недели, быть может, он скажет им больше. Пока что он был уверен в одном: если бы пришлось вести эти ужасные, изматывающие разговоры сегодня, он не смог бы сказать семьям ровным счетом ничего, потому что сегодня никто в компании понятия не имел, что же именно случилось в Конго и почему. Такая неопределенность лишь усиливала чувство опустошенности. Плюс ко всему пришел страховой инспектор Моррис и сказал:

– Что мы будем делать с договорами страхования?

Компания СТИЗР страховала жизни всех участников экспедиций и всех нанимавшихся на месте носильщиков. В случае гибели африканских носильщиков их семьи получали по пятнадцать тысяч американских долларов. Эта сумма казалась вполне приемлемой до тех пор, пока кто-то не узнал, что в Африке средний годовой доход на душу населения составляет сто восемьдесят долларов США. Но Трейвиз всегда говорил, что носильщики рискуют точно так же, как и все другие участники экспедиции, а поэтому должны получать точно такую же страховую премию даже в случае, если эта сумма составляла для семьи – по местным масштабам – достаточно большое состояние и даже несмотря на то, что компании страхование обходилось достаточно дорого.

– Подождите, – сказал Трейвиз.

– Но полисы стОят нам каждый день…

– Подождите, – сказал Трейвиз.

– Как долго?

– Тридцать дней, – ответил Трейвиз.

– Еще тридцать дней?

– Верно.

– Но мы же знаем, что владельцев страховых полисов уже нет в живых.

Моррис никак не мог смириться с бессмысленным, с его точки зрения, разбазариванием средств. Все существо страхового инспектора восставало против такого безумия.

– Верно, – повторил Трейвиз. – Но лучше перечислите семьям носильщиков небольшие суммы. Чтобы их успокоить.

– Господи! Какие суммы вы имеете в виду?

– Пятьсот долларов каждой.

– Как мы оформим эти расходы?

– Как плату за юридические услуги, – сказал Трейвиз. – Отнесите расходы к оплате юридических услуг на месте.

– А как с погибшими американцами?

– У них есть „Мастеркард“, – сказал Трейвиз. – Перестаньте попусту суетиться.

В кабинет вошел Робертс, уроженец Великобритании, чиновник СТИЗР, отвечавший за связь с прессой.

– Вы хотите выпустить джинна из бутылки?

– Нет, – сказал Трейвиз, – я хочу упрятать его покрепче.

– На сколько?

– На тридцать дней.

– Черт возьми! За это время обязательно проболтаются ваши же сотрудники, – горячо проговорил Робертс. – Уверяю вас.

– Если кто-то проболтайся, то вы сделаете так, чтобы слухи далеко не пошли, – ответил Трейвиз. – Для выполнения всего контракта мне нужно еще тридцать дней.

– Известно, что именно там произошло?

– Нет, – сказал Трейвиз. – Но мы узнаем.

– Каким образом?

– По видеозаписям.

– Но видеозаписи в ужасном состоянии.

– Пока в ужасном, – согласился Трейвиз.

Он вызвал специальные бригады программистов. Трейвиз давно убедился, что, хотя СТИЗР могла воспользоваться советами и услугами политических советников в любом уголке земного шара, информацию лучше всего получать непосредственно в здании компании.

– Все, что нам известно о конголезской экспедиции, – сказал он, записано на той видеоленте. Мне нужно полное восстановление видео-и аудиоданных. Нужно сейчас. Потому что та лента – это все, чем мы располагаем.

Программисты приступили к работе.

ГЛАВА 3. ВОССТАНОВЛЕНИЕ

В СТИЗР этот процесс называли „восстановлением данных“ или иногда „спасением данных“. Такие термины невольно наводили на мысль об опасных операциях в глубинах океана. Как ни странно, подобные аллюзии не были лишены оснований.

Восстановить или спасти данные значило извлечь рациональное зерно из глубин гигантских объемов информации, хранившейся в памяти электронных устройств. Подобно спасательным операциям на море, это был медленный процесс, требовавший ювелирно отточенной техники, потому что единственный неверный шаг приводил к безвозвратной потере тех самых элементов, которые пытались спасти. СТИЗР располагала спасательными бригадами, в совершенстве овладевшими искусством восстановления данных. Одна из таких бригад немедленно приступила к работе по восстановлению звука, другая – по спасению изображения.

Впрочем, к тому времени Карен Росс сама принялась за извлечение максимума визуальной информации. Для этой цели она воспользовалась чрезвычайно сложными методами, доступными лишь в СТИЗР.

Компания „Служба технологии использования земных ресурсов“ была создана сравнительно недавно, лишь в 1975 году, в связи с взрывообразным увеличением объема информации о Земле и ее ресурсах. Поражало количество данных, обрабатывавшихся в СТИЗР: только спутники „Ландсат“ круглосуточно передавали шестнадцать новых изображений в час, а всего в компании их накопилось уже более пятисот тысяч. Кроме того, в СТИЗР поступали данные, полученные с помощью обычной и специальной аэрофотосъемки, инфракрасной фотографии, радиолокации бокового обзора с искусственной апертурой. Всего в компании хранилось более двух миллионов изображений, и каждый час они дополнялись примерно тридцатью новыми. Всю эту информацию нужно было рассортировать и хранить так, чтобы при необходимости мгновенно получить необходимые данные. СТИЗР была вроде библиотеки, приобретавшей ежедневно по семьсот новых книг. Неудивительно, что библиотекарям приходилось трудиться в поте лица круглые сутки.

Вероятно, гости СТИЗР до конца не понимали, что всего лет десять назад обработка такого объема информации была бы невозможной даже с помощью компьютеров. Не знали гости и того, в каком виде хранится эта информация.

Они считали само собой разумеющимся, что изображения на экранах представляли собой фотографии, хотя на самом деле это было не совсем так.

Фотография – это разработанный еще в прошлом веке метод записи информации, он основан на химических процессах, а именно на использовании чувствительных к свету солей серебра. В СТИЗР для записи информации применялись современные электронные системы, решающие те же задачи, что и классическая химическая фотография, но в то же время принципиально отличные от нее. Вместо фотоаппаратов и фотокамер в СТИЗР работали с широкополосными сканерами, а вместо фотопленки использовали совместимые с компьютером ленты или СКЛ. В сущности в СТИЗР вообще не было фотографий в том смысле слова, в каком оно употреблялось несколько десятилетий назад.

Компания получала „данные сканирования“, которые по мере необходимости преобразовывали в „изображения“.

Поскольку все изображения в гигантской библиотеке компании представляли собой электрические сигналы, записанные на магнитной ленте, то их можно было изменять, модифицировать и обрабатывать тысячами способов. В СТИЗР для этих целей имелось 837 программ. Они позволяли усиливать изображение, ликвидировать нежелательные элементы, выявлять детали, представляющие наибольший интерес. Для обработки того испорченного помехами отрезка конголезской видеоленты, на котором в последние секунды работы антенны были записаны изображения руки и лица. Росс воспользовалась четырнадцатью такими программами.

Прежде всего она выполнила так называемый „цикл отмывания“ и освободилась от статических помех. Идентифицировать полосы помех было нетрудно по их специфическим положениям при сканировании и по числовым значениям на серой шкале испытательной таблицы. Она дала команду компьютеру стереть эти полосы.

На получившемся изображении вместо стертых сигналов помех появились пробелы. Тогда Росс дала команду „заполнить пробелы“, то есть соединить друг с другом элементы изображения, располагавшиеся вокруг пробелов. При выполнении этой операции компьютер должен был угадать, какие именно элементы отсутствуют в пробелах.

Теперь Росс получила свободное от помех изображение, однако оно было нечетким, расплывчатым, ему явно не хватало резкости, поэтому она прибегла к операции „дорогостоящего разброса“, то есть к контрастированию изображения путем увеличения разброса числовых значений серой шкалы. По непонятной причине эта операция привела к искажению фаз, которое тоже пришлось выправлять, а в процессе выправления искажения снова появились ранее уже подавленные всплески белых полос, и, чтобы отделаться от них, Росс пришлось прибегнуть к помощи еще трех программ…

Все эти технические проблемы отняли у Росс около часа, а потом на экране появилось яркое и четкое изображение. У Росс перехватило дыхание. С экрана на нее настороженно смотрела темная, мрачная морда с густыми бровями, приплюснутым носом и вытянутыми вперед губами.

Это был не человек; на экране застыла морда самца гориллы.

* * *

Недоуменно покачивая головой, к Росс вошел Трейвиз.

– Мы закончили восстановление тех шипящих звуков, – проговорил он. Компьютер подтвердил, что это звук дыхания человека, точнее по меньшей мере четырех человек. Но есть одна чертовски странная деталь. Согласно результатам анализа, этот звук произносился на вдохе, а не на выдохе, как обычно делают люди.

– Компьютер ошибается, – сказала Росс. – Это не человек.

Она показала на экран, на морду гориллы. Трейвиза трудно было удивить.

– Артефакт, – сказал он.

– Нет, это не артефакт.

– Вы заполняли пробелы и получили артефакт. Опять эти тегировщики забавлялись с программами во время ленча.

Тегировщики – молодые программисты – имели обыкновение преобразовывать данные, играя в чрезвычайно замысловатую разновидность китайского бильярда. Иногда их игры просачивались в другие программы. Росс сама жаловалась на них.

– Но это действительное изображение, – кивнув на экран, настаивала она.

– Послушайте, – сказал Трейвиз, – на прошлой неделе Гарри заполнял пробелы в изображениях с Каракорумского хребта и получил игру „Кто быстрее высадится на Луне“. В следующий раз вы обязательно приземлитесь возле „Макдоналдса“. Очень смешно. – Он собрался уходить. – Лучше примите участие в совещании в моем кабинете. Мы разрабатываем план второй экспедиции.

– Вторую экспедицию поведу я.

Трейвиз покачал головой:

– Об этом не может быть и речи.

– Ну а как насчет этого? – показывая на экран, спросила Росс.

– Этому изображению я не верю, – ответил Трейвиз. – Такое поведение не свойственно гориллам. Наверняка это артефакт. – Он бросил взгляд на часы.

– Сейчас меня интересует только один вопрос: как быстро мы сможем отправить в Конго следующую экспедицию.

ГЛАВА 4. ВТОРАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

Трейвиз нисколько не сомневался в том, что вторую экспедицию отправлять необходимо. С той минуты, когда он увидел конголезскую видеозапись, он думал лишь о том, как это сделать наилучшим образом. В своем кабинете он собрал начальников всех отделов и служб: финансового, дипломатического, экспедиционного, геологического, юридического, перевозок и снабжения. Все зевали и усиленно терли глаза. Трейвиз начал с заявления:

– Нужно сделать так, чтобы наша экспедиция снова была в Конго через девяносто шесть часов.

После этого он откинулся на спинку кресла и предоставил возможность всем желающим высказаться, по каким причинам это абсолютно невозможно.

Недостатка в доводах не было.

– Груз для отправки самолетами нельзя подготовить меньше чем за сто шестьдесят часов, – начал Камерон, отвечавший за снабжение.

– Мы можем отложить экспедицию в Гималаи и воспользоваться ее грузом, сказал Трейвиз.

– Но это же высокогорная экспедиция.

– Чтобы заменить то, что нуждается в замене, вам хватит девяти часов, возразил Трейвиз.

– У нас нет самолета, чтобы отправить грузы, – сказал Льюис, начальник отдела перевозок.

– В аэропорту Сан-Франциско стоит грузовой „Боинг-747“ корейской авиакомпании. Мне сообщили, что он может приземлиться здесь через девять часов.

– Что, корейцы держат там самолет просто на всякий случай? – не поверил Льюис.

– Мне кажется, – ответил Трейвиз, – что другой заказчик в последнюю минуту отменил заказ.

– Во что нам это обойдется? – застонал глава финансового отдела Ирвин.

– Мы не сможем вовремя получить визы от посольства Заира в Вашингтоне, – сказал Мартин, начальник дипломатической службы. – Больше того, у меня серьезные сомнения, выдадут ли их нам вообще. Как вам хорошо известно, в первый раз мы получили визы, так как заирское правительство предоставило нам право на геологоразведочные работы. Но не эксклюзивное право. Нам разрешили въезд в страну, однако точно такое же разрешение было дано японцам, немцам и голландцам, которые объединились в консорциум. Все основано на принципе: чей черед, тот и получил. Кто первым наткнется на рудное тело, тот и подпишет контракт. Если заирское правительство узнает о наших проблемах, оно попросту отменит свое разрешение и предоставит возможность попытать счастья евро-японскому консорциуму. Сейчас в Киншасе сотни три японских чиновников, они разбрасывают иены направо и налево.

– Думаю, вы правы, – сказал Трейвиз. – Так и будет, если в Заире станет известно о наших проблемах.

– О них станет известно в ту же минуту, как только мы подадим прошение о визах.

– Мы не будем подавать прошения, – сказал Трейвиз. – Всем известно, что в Вирунге работает наша экспедиция. Если мы достаточно быстро доставим на место вторую группу, никто и никогда не догадается, что изменился весь состав экспедиции.

– Ну а как же с личными визами на право пересечения границ, с декларациями…

– Это детали, – сказал Трейвиз. – Для решения таких проблем достаточно бутылки.

Трейвиз имел в виду мелкие взятки, в качестве которых часто служили крепкие напитки. Отправляясь в самые разные уголки земного шара, экспедиции компании всегда брали с собой коробки со спиртным и неизменными любимыми сувенирами: портативными радиоприемниками и камерами „Поляроид“.

– Детали? А как вы собираетесь пересекать границы?

– Для этого нам потребуется добрый человек. Может быть, Мунро.

– Мунро? Это игра не по правилам. Заирское правительство ненавидит Мунро.

– Он находчив и изобретателен, к тому же отлично знает регион.

– Мне кажется, я здесь лишний, – прокашлявшись, проговорил начальник дипломатической службы. – Насколько я понял, вы намереваетесь нелегально пересечь границу суверенного государства, причем группу нарушителей поведет бывший конголезский наемник…

– Вовсе нет, – возразил Трейвиз. – Я обязан переправить в Конго вспомогательную партию, чтобы помочь нашим специалистам, уже находящимся на месте. Обычная практика. У меня нет ни малейших оснований предполагать, что там произошло что-то из ряда вон выходящее. Просто самая обыкновенная вспомогательная партия. У меня нет времени, чтобы добиваться разрешения по официальным каналам. Возможно, нанимая проводника, я делаю далеко не лучший выбор, но это не слишком серьезное прегрешение.

В общих чертах сроки и последовательность выполнения всех операций по подготовке следующей экспедиции СТИЗР были разработаны людьми и подтверждены компьютером к 23:45 13 июня. Уже загруженный „Боинг-747“ сможет вылететь из Хьюстона в 20:00 следующего дня, 14 июня. Самолет должен прибыть в Африку 15 июня и „забрать Мунро или кого-то вроде него“.

Полностью экипированная экспедиция в полном составе должна быть в Конго 17 июня.

Через девяносто шесть часов.

* * *

Сквозь стеклянные стены, отделявшие центр связи и обработки данных от кабинета Трейвиза, Карен Росс следила за дискуссией. Еще раз все тщательно обдумав, она пришла к убеждению, что Трейвиз, располагая недостаточной информацией, сделал ложные выводы и слишком рано сказал „что и требовалось доказать“. Росс понимала, что бессмысленно отправляться в Конго, не выяснив, что их там ждет. Она осталась у терминала, снова и снова рассматривая восстановленное изображение.

Росс была уверена, что это изображение – настоящее. Но как заставить поверить Трейвиза?

В чрезвычайно сложном мире обработки данных никогда не исключалась возможность того, что извлеченная с большим трудом информация начнет „плавать“, то есть изображения станут отрываться от реальности, как корабль с оборванной якорной цепью от места стоянки. Вероятность такого плавания возрастала по мере увеличения числа обработок базовых данных; в генерируемом компьютером гиперпространстве небезопасно крутить сто шесть элементов изображения.

Именно по этой причине в СТИЗР были разработаны разные способы контроля подлинности информации, в частности экранных картинок. Росс проверила изображение гориллы с помощью двух таких программ, первая из которых называлась „Угадывание следующего кадра“, или УСК.

Видеоленту можно рассматривать как обычную кинопленку, то есть как последовательность отдельных фотоснимков, или кадров. Росс представила компьютеру один за другим несколько таких „фотоснимков“, а затем отдала команду угадать следующий. Потом этот кадр сравнивался со следующим кадром настоящей последовательности.

Росс проверила угадывание следующих кадров в восьми случаях и каждый раз получила правильный ответ. Если в обработку данных и вкралась ошибка, то это могла быть лишь систематическая погрешность.

Ободренная успехом, Росс взялась за проверочную программу „Контроль трехмерности изображения“. В этой программе принималось, что плоское изображение на экране всегда имеет какие-то характеристики трехмерного изображения. В основу программы был положен следующий принцип: если компьютер обнаруживал в изображении тень от носа или от горной гряды, то он допускал, что этот нос или эта горная гряда возвышаются над окружающей их поверхностью. Справедливость такого допущения проверялась затем на последующих кадрах. Компьютер подтвердил, что на плоском экране демонстрировалось самое настоящее трехмерное изображение гориллы в движении.

Обе проверочные программы не оставляли сомнений в подлинности изображения гориллы.

Росс отправилась к Трейвизу.

* * *

– Допустим, я поверил этой картинке, – нахмурившись, сказал Трейвиз. И все же я не понимаю, почему именно вы должны принимать участие в следующей экспедиции.

– Что обнаружила другая бригада? – вместо ответа спросила Росс.

– Какая другая бригада? – притворно удивился Трейвиз.

– Вы отдали ту же ленту спасательной бригаде, чтобы она подтвердила или опровергла мои выводы, – напомнила Росс.

Трейвиз бросил взгляд на часы.

– Они еще не закончили работу, – ответил он и добавил:

– Всем известно, что вы очень ловко управляетесь с базой данных.

Росс улыбнулась.

– Вот поэтому я и нужна вашей экспедиции, – сказала она. – Я знаю базу данных лучше других хотя бы потому, что я ее и разрабатывала. Если вы собираетесь послать следующую экспедицию прямо сейчас, не дожидаясь, когда будет решена загадка с этой гориллой, то руководитель экспедиции должен быстро анализировать данные прямо на месте. В этом ваша единственная надежда. На этот раз вам нужен хороший программист там, в Конго, иначе вторая экспедиция закончится так же, как и первая. Потому что вы еще не знаете, что же произошло с первой экспедицией.

Трейвиз сел за стол и долго разглядывал Росс. Она поняла его молчание как колебание и поторопилась закрепить успех.

– Еще мне понадобится помощь со стороны, – сказала она.

– Консультации какого-нибудь специалиста?

– Да. Кого-нибудь из тех, кому мы оказываем финансовую поддержку.

– Рискованно, – сказал Трейвиз. – В подобных ситуациях я терпеть не могу посвящать в наши дела чужаков. Вы повышаете вероятность утечки информации.

– Это очень важно, – настаивала Росс.

Трейвиз вздохнул.

– Что ж, если вы полагаете, что это очень важно… – он вздохнул еще раз. – Только не тормозите отправку экспедиции.

Росс уже собирала свои распечатки.

* * *

Оставшись один, Трейвиз серьезно задумался. Даже если следующую экспедицию в Конго удастся провернуть невероятно быстро, меньше чем за пятнадцать дней, расходы компании все равно превысят триста тысяч долларов. Правление будет внесебя: послатьнеопытную двадцатичетырехлетнюю девчонку, почти ребенка, в такую ответственную экспедицию! Тем более в экспедицию, связанную со столь важным проектом, ставки в котором невероятно высоки, с проектом, выполнение которого уже отставало от всех планов, а расходы превысили любые расчеты. К тому же Росс не умеет ладить с людьми; вряд ли из нее получится хороший руководитель экспедиции, со своим характером она всех восстановит против себя.

И все же у Трейвиза было иное предчувствие. Его опыт руководителя, приобретенный еще в годы работы „заклинателем дождя“, подсказывал, что поручать решение проблемы следует тому, кто больше всех выиграет в случае успеха или больше всех проиграет в случае поражения.

Он повернулся к личному терминалу, установленному возле его рабочего стола.

– Трейвиз, – назвался он, и экран тут же засветился.

– Психографический файл, – скомандовал Трейвиз.

На экране появилась просьба уточнить команду.

– Росс, Карен, – сказал Трейвиз.

На экране вспыхнули два слова: ПОДОЖДИТЕ МИНУТКУ. Ответ означал, что необходимая информация извлекается.

Трейвиз ждал.

Затем компьютер отпечатал психографическое резюме. Каждый сотрудник СТИЗР в течение трех дней проходил всестороннее психологическое обследование, которое позволяло оценить не только его достоинства, но и потенциальные недостатки и отклонения от нормы. Трейвиз догадывался, что резюме Росс успокоит правление компании.

ВЫСОКИЙ ИНДЕКС ИНТЕЛЛЕКТА / ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНА / ЛЕГКО ПРИСПОСАБЛИВАЕТСЯ / ИЗОБРЕТАТЕЛЬНА / РАЗВИТАЯ ИНТУИЦИЯ / МЫСЛИТЕЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ БЫСТРО РЕАГИРУЮТ НА ИЗМЕНЯЮЩУЮСЯ РЕАЛЬНУЮ СИТУАЦИЮ / СКЛОННА К ДОСТИЖЕНИЮ ПОСТАВЛЕННОЙ ЦЕЛИ / СПОСОБНА ДЛИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ ПОДДЕРЖИВАТЬ УМСТВЕННЫЕ УСИЛИЯ

Пока что все выглядело как надо для характеристики идеального руководителя следующей экспедиции в Конго. Трейвиз снова обратился к экрану и нашел краткую сводку отрицательных качеств Карен Росс. Теперь резюме казалось менее убедительным.

ЮНОШЕСКАЯ БЕЗЖАЛОСТНОСТЬ / ХОЛОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ С СОТРУДНИКАМИ / СКЛОННОСТЬ К ДОМИНИРОВАНИЮ / ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ ВЫСОКОМЕРИЕ / НЕОТЗЫВЧИВОСТЬ / СКЛОННА ДОБИВАТЬСЯ УСПЕХА ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ

Ниже следовало примечание, касающееся „обращения личности“. Само это понятие было выработано в СТИЗР в процессе психологического обследования сотрудников. В его основу был положен тот факт, что любая доминирующая черта характера человека в стрессовых ситуациях может претерпеть „обращение“, то есть превратиться в свою противоположность. Так, психически уравновешенная личность может стать по-детски нетерпимой, склонный к истерикам человек – невероятно хладнокровным, а последовательная и логичная в своих действиях личность непоследовательной.

МАТРИЦА ОБРАЩЕНИЯ ЛИЧНОСТИ: ДОМИНИРУЮЩАЯ (ВОЗМОЖНО, НЕЖЕЛАТЕЛЬНАЯ) ОБЪЕКТИВНОСТЬ МОЖЕТ БЫТЬ УТРАЧЕНА, ЕСЛИ ОЩУЩАЕТСЯ БЛИЗОСТЬ ПОСТАВЛЕННОЙ ЦЕЛИ / ЖЕЛАНИЕ ДОБИТЬСЯ УСПЕХА МОЖЕТ ПРОВОЦИРОВАТЬ ОПАСНЫЕ НЕАДЕКВАТНЫЕ РЕАКЦИИ / ОСОБЕННО ПОСТРАДАЮТ ХАРАКТЕРИСТИКИ РУКОВОДИТЕЛЯ / НА ПОСЛЕДНИХ СТУПЕНЯХ ПРОЦЕССА ДОСТИЖЕНИЯ ЦЕЛИ ЛИЧНОСТЬ СЛЕДУЕТ КОНТРОЛИРОВАТЬ

Трейвиз еще раз прочел резюме и решил, что в предстоящей экспедиции вероятность подобных ситуаций близка нулю.

* * *

Новое назначение окрылило Карен Росс. Незадолго до полуночи, все еще сидя в своем кабинете, она вызвала на экран терминала перечень грантов.

СТИЗР пользовалась услугами экспертов в различных областях зоологии и оказывала им финансовую поддержку через благотворительный фонд, называвшийся Фондом защиты природы. В перечне гранты располагались по таксономическому признаку. В разделе „Приматы“ Карен обнаружила четырнадцать фамилий, в том числе нескольких ученых из Борнео, Малайзии, Африки, а также США.

В Америке оказался лишь один приматолог, специализирующийся в изучении горилл, некто доктор Питер Эллиот из Калифорнийского университета в Беркли.

Компьютер сообщил, что Эллиоту 29 лет, он холост и занимает штатную должность младшего профессора зоологии на зоологическом факультете. В строке „Основной научный интерес“ значилось: „Коммуникация у приматов (горилл)“. Финансировалась некая работа, названная „Проектом Эми“.

Росс бросила взгляд на часы. В Хьюстоне была полночь, значит, в Калифорнии десять часов вечера. Она набрала указанный на экране номер телефона.

– Алло, – ответил осторожный мужской голос.

– Доктор Питер Эллиот?

– Да… – Голос оставался настороженным, неуверенным. – Вы тоже из газеты?

– Нет, – ответила Росс, – я доктор Карен Росс из Хьюстона. Я связана с Фондом защиты природы, который финансирует ваши исследования.

– Ах так… – Голос все еще был очень настороженным. – Это точно, вы на самом деле не репортер? Должен предупредить вас, что я записываю этот телефонный разговор с тем, чтобы позднее его можно было использовать в суде.

Карен Росс растерялась. Не хватало только ученого-параноика, записывающего сведения о деятельности СТИЗР. Она ничего не ответила.

– Вы американка? – спросил Эллиот.

– Конечно.

Карен взглянула на экран компьютера. Там появилась надпись:

ИДЕНТИФИКАЦИЯ ГОЛОСА ПОДТВЕРЖДАЕТ: ЭЛЛИОТ, ПИТЕР, 29 ЛЕТ.

– Изложите вашу проблему, – послышался голос Эллиота.

– Видите ли, мы собираемся отправить экспедицию в Конго, в район системы вулканов Вирунга, и…

– В самом деле? Когда вы отправляетесь? – Голос моментально преобразился, стал оживленным, даже мальчишеским.