Текст книги "Черное эхо"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Чем он занимался?

– Ничего определенного мы не выявили. Может, какие-то коммерческие сделки. Примерно каждые три дня он ездил в Винис покупать детские шарики с опиумом. Но похоже, просто для личного потребления. Во всяком случае, никакие покупатели к нему не приходили. И никаких иных посетителей тоже не было за целый месяц слежки. Черт, если бы мы могли доказать, что он торгует, мы бы тут же его повязали, а потом – когда стали бы раскалывать на причастность к ограблению банка – уж нашли бы, к чему прицепиться. Но он не сбывал! – произнесла она таким тоном, словно старалась убедить больше саму себя, чем Босха. Так, во всяком случае, ему показалось.

– Я вам верю, – ответил он.

– Вы не хотите меня просветить, зачем мы едем в Голливуд?

– Мы ищем свидетеля. Возможного свидетеля. Скажите, как Медоуз жил все то время, пока вы за ним следили? Я имею в виду денежную сторону. Где он брал деньги на поездки в Винис?

– Единственное, что удалось выяснить, – это что он получал социальное пособие и пособие по инвалидности от Министерства по делам ветеранов. Вот и все.

– Почему вы через месяц прекратили слежку?

– У нас ведь на него ничего не было, не было даже уверенности, что он вообще имеет к этому делу отношение. Мы…

– Кто скомандовал «отбой»?

– Рурк. Он не мог…

– Тот, который администратор.

– Дайте мне закончить. Он не мог обосновать расходы на постоянную слежку, не дающую никаких результатов. Мы действовали чисто интуитивно, ничего больше. Однако прошло уже почти два месяца с момента ограбления, а у нас по-прежнему не было против него никаких улик, ничего конкретного. В сущности, мы и слежку-то стали вести просто на всякий случай, для очистки совести. Мы склонялись к мысли, что преступники давным-давно в Монако или в Аргентине. А не шастают за дозами на побережье и не обретаются в Долине, в третьесортных домах, где селятся шлюхи. На тот момент подозрения в отношении Медоуза были вообще лишены смысла. Да, это Рурк скомандовал отбой. Но я была с ним солидарна. Признаю: сейчас нам ясно, что мы дали маху. Вы довольны?

Босх не ответил. Он понимал, что Рурк был прав, отменив слежку. Нигде просчеты не видны так хорошо задним числом, как в работе сыщика. Он сменил тему.

– Почему ограбили именно этот банк? Вы никогда не задавались таким вопросом? Почему Уэстлендский национальный? Почему не банк «Уэллз Фарго» или хранилище в Беверли-Хиллз? В любом случае в Хиллз можно лучше поживиться, в тамошних банках больше денег. Вы, кажется, сказали, что эти подземные каналы идут по всему городу.

– Да, это так. Я не знаю ответа на этот вопрос. Может, они выбрали банк в центре, потому что хотели иметь полные три дня для вскрытия ячеек, а им было известно, что центральные банки не работают по субботам. Вероятно, только Медоуз и его сообщники могли бы дать ответ. А что мы сейчас ищем в этом районе? В ваших отчетах ничего не говорилось о возможном свидетеле. Свидетеле чего?

Они уже въехали в Голливуд. Улица была утыкана захудалыми мотелями, которые наводили тоску уже на следующий день после своей постройки. Босх указал на один такой под названием «Голубое шато» и велел ей припарковаться. Заведение выглядело столь же угнетающе, как и остальные на этой улице. Бетонное блочное здание образца начала пятидесятых. Выкрашено голубой краской, с синим орнаментом, краска сильно облупилась. Это было двухэтажное строение с внутренним двором, где почти из каждого открытого окна свисали простыни и полотенца. Где интерьер, как было хорошо известно Босху, по омерзительности впечатления соперничал с экстерьером. Где находящиеся в бегах обитатели теснились по восемь – десять человек в комнате и самый сильный забирал себе кровать, а остальные довольствовались местом на полу или в ванне. Ночлежки, подобные этой, имелись во многих кварталах вокруг Голливудского бульвара. Всегда были и всегда будут.

Пока они сидели в фэбээровской машине, глядя на мотель, Босх рассказал ей о недописанных каракулях, которые обнаружил на трубе поблизости от резервуара, и об анонимном звонке в службу спасения. Он пояснил, что убежден: голос идет в комплекте с найденным баллончиком краски. А его владелец – Эдвард Нис, известный также под кличкой Шарки.

– Эти малолетние бродяги образуют уличные клики, – сказал Босх, выходя из машины. – Не то чтобы банды в полном смысле. Скорее, для самообороны и прокорма. Согласно досье из нашего отдела, занимающегося уличными группировками, команда Шарки последние месяца два околачивается здесь, в «Шато».

Закрыв дверь машины, Босх заметил, что впереди к тротуару подкатила и остановилась другая машина. Он окинул ее быстрым взглядом, но не узнал. Ему показалось, что он заметил внутри две фигуры, но машина была слишком далеко, чтобы с уверенностью сказать: это Льюис и Кларк. По мощенной плитами панели Босх двинулся к разбитой неоновой вывеске, в контору мотеля.

Там он увидел старика, сидящего за стеклянной перегородкой с выдвижным поддоном у ее основания. Человек читал свежую газету из Санта-Аниты. Он не оторвал от нее глаз, пока Босх и Уиш не подошли к стеклу вплотную.

– Да, офицеры, чем могу служить?

То был изнуренный жизнью старичина, чьи глаза давно отказались интересоваться чем-либо, кроме возможности поживиться. Копов он чуял еще до того, как они включали свои сирены. И усвоил, что лучше давать им, что требуют, без лишнего шума.

– Парень по имени Шарки, – сказал Босх. – В каком он номере?

– В седьмом, но сейчас его нет. Кажется. Когда он дома, его мотоцикл всегда стоит здесь, в холле. А сейчас мотоцикла нет. Значит, он ушел. Скорее всего.

– Скорее всего. А кто-нибудь еще есть в седьмом?

– Конечно. Кто-то всегда бывает.

– Первый этаж?

– Угу.

– Есть задняя дверь или окно?

– И то, и другое. Раздвижная дверь сзади. Очень дорогая, не хотелось бы менять.

Старик потянулся к щитку с ключами и снял ключ с крючка под седьмым номером. Положил на выдвижной поддон в стеклянной перегородке, разделяющей его и Босха.

Детектив Пирс Льюис обнаружил в своем бумажнике квиток от банкомата и стал прочищать им между зубами. Во рту у него был такой привкус, словно где-то там застрял кусок сосиски от завтрака. Он двигал карточкой из плотной бумаги туда-обратно, пока зубы не показались ему чистыми. Потом недовольно причмокнул языком и губами.

– Что такое? – спросил детектив Дон Кларк. Он знал наизусть все нюансы поведения своего напарника. Ковыряние в зубах и причмокивание губами означали, что тот чем-то обеспокоен.

– Просто думаю, что он нас засек, – ответил Льюис после того, как выбросил карточку из окна машины на улицу. – Этот мимолетный взгляд, когда они вылезали из машины. Все было очень быстро, но, я думаю, он нас заметил.

– Не заметил. Если бы заметил, то рванул бы сюда с обвинениями, поднял бы шум или еще что-нибудь. Вот так они и поступают. Создают общественные беспорядки, привлекают внимание, затевают судебный процесс. Он бы уже сейчас напустил на наши задницы Лигу защиты полицейских. Можешь мне поверить: копы последними замечают за собой хвост.

– Ну… надеюсь, что так, – сказал Льюис.

На какое-то время он оставил эту тему. Но тревога его не покидала. Ему не хотелось развалить порученное им задание. Этот парень, Босх, раз уже был у них в кулаке, но улизнул, потому что Ирвинг, эта ходячая челюсть, оттащил их с Кларком, протрубил отбой. Но на сей раз такое не повторится, молча пообещал себе Льюис. На сей раз ему крышка.

– Ты ведешь записи? – спросил он партнера. – Как по-твоему, что они делают в этой дыре?

– Ищут что-то.

– Ты меня бесишь! Ты что, правда так думаешь?

– Блин, кто тебе сегодня вставил карандаш в задницу?

Льюис перевел возмущенный взгляд с «Шато» на Кларка, который сложил руки на коленях и сидел, откинув спинку сиденья под углом в шестьдесят градусов. Его очки с зеркальными стеклами совершенно не позволяли разобрать, бодрствует он или спит.

– Ты ведешь записи или как? – громко окликнул его Льюис.

– Если тебе нужны записи, почему ты сам их не делаешь?

– Потому что я за рулем. В этом все и дело. Если не хочешь вести машину, тогда должен вести записи и делать снимки. А ну давай, пиши что-нибудь, чтобы у нас было что показать Ирвингу. А то как возбудит против нас дело «один-восемьдесят один» – и забудь о Босхе.

– Надо говорить «один-точка-восемьдесят один», – поправил Кларк. – Давай не будем употреблять сокращений даже между собой.

– Пошел ты!

Кларк тихонько заржал и вынул из внутреннего кармана пиджака записную книжку, а из кармана рубашки – золотую ручку «Кросс». Когда Льюис, удовлетворенный тем, что записи ведутся, снова посмотрел на мотель, он увидел, как парень-тинейджер со светлыми волосами, заплетенными в многочисленные косички, сделал на дороге два круга на желтом мотоцикле. Мальчишка подкатил к машине, из которой, как только что наблюдал Льюис, вышли Босх и женщина из ФБР. Заслонив глаза от света, парень заглянул в машину со стороны водительского сиденья.

– Эй, а это еще что? – спросил Льюис.

– Какой-то хмырь, – отозвался Кларк, на миг оторвавшись от своих заметок. – Думает, как бы спереть стерео. Если он начнет действовать, что мы, по-твоему, должны делать? Бросить свой наблюдательный пост, чтобы спасать деку какого-то козла?

– Ничего нам не надо делать. И он тоже ничего не собирается. Он видит рацию… Смекает, что это полицейская машина… Дает задний ход.

Парень поддал газу и совершил еще два круга по улице. Пока мотоцикл описывал круги, подросток не сводил глаз с фасада мотеля. Затем энергично рванул через автостоянку на обочине и, снова выехав на проезжую часть, остановился за припаркованным у обочины старым автобусом «фольксваген», который заслонял его от мотеля. Похоже, сквозь стекла видавшего виды автобуса он следил за выходом из «Шато». Двоих сотрудников СВР в машине позади него он не заметил.

– Ну, давай, парень, вали отсюда, – пробормотал Кларк. – Мне не нужно, чтобы из-за тебя вызвали патрульную машину. Хулиган хренов!

– Достань «Никон», сфотографируй его, – сказал Льюис. – Никогда не знаешь заранее, как дело обернется. Может, что-то произойдет, и снимок пригодится. А также срисуй номер с вывески мотеля. Нам придется позвонить сюда позже и узнать, что здесь делали Босх с бабой из ФБР.

Льюис мог бы сам легко взять с сиденья фотокамеру и сделать снимки, но это создало бы опасный прецедент, который мог бы нанести вред хрупкому и деликатному балансу правил наружного наблюдения. Водитель ведет машину. Его напарник пишет, а также выполняет всю остальную сопутствующую работу.

Кларк послушно взял камеру, которая была оснащена телеобъективом, и заснял парня с мотоциклом.

– Сними так, чтобы попал номерной знак, – подсказал Льюис.

– Я знаю, что делаю, – отозвался Кларк, кладя камеру обратно.

– А ты засек номер мотеля? Нам же придется звонить.

– Засек! Я его записываю! Видишь? Что за мура? Подумаешь, важное событие. Босх небось трахает там эту телку. Клевую федеральную телку. Вполне возможно, когда позвоним, то узнаем, что он снимал номер.

Льюис взглянул, чтобы удостовериться, что Кларк действительно записал номер в журнал наблюдений.

– А может, и нет, – сказал Льюис. – Мы только знаем, что они побывали здесь вместе, и я сомневаюсь, что он так глуп. Они, должно быть, кого-то выслеживают. Например, свидетеля.

– Но в журнале учета убийств не было ни слова о свидетеле.

– Он придержал эту информацию. Это же Босх. Его стиль.

Кларк ничего не ответил. Льюис снова посмотрел на стоящий поодаль «Шато». Потом заметил, что парень исчез. Нигде поблизости уже не было никаких признаков мотоцикла.

Босх погодил с минуту, давая возможность Элинор Уиш зайти с тыльной стороны «Шато» и взять под наблюдение раздвижную заднюю дверь номера. Наклонившись, приложил ухо к двери и, как показалось, уловил какой-то шорох и бормотание. В комнате кто-то был. Когда подошло время, он громко и резко постучал. За дверью послышалось какое-то движение – торопливые шаги по ковру, – но никто не отозвался. Он постучал еще раз и подождал, затем услышал девичий голос:

– Кто там?

– Полиция. Нам нужно поговорить с Шарки.

– Его здесь нет.

– Тогда нам надо поговорить с вами.

– Я не знаю, где он.

– Пожалуйста, откройте дверь!

Он снова услышал шум движения – как если бы кто-то наткнулся на мебель. Но опять никто не открыл. Потом последовал звук перекатывающегося ролика – откатывали застекленную дверь запасного выхода. Он сунул ключ в круглую ручку и распахнул входную дверь – как раз вовремя, чтобы краем глаза ухватить человека, спрыгивающего с заднего крыльца. Но это был не Шарки. В следующую секунду с улицы донесся голос Уиш, приказывающей человеку остановиться.

Босх быстро произвел осмотр помещения. Прихожая с нишей стенного шкафа налево и ванной комнатой направо; и там и там пусто, если не считать кое-какой одежды на полу шкафа. Две широкие двуспальные кровати у противоположных стен, комод с зеркалом, стертая до лысины желто-коричневая ковровая дорожка между кроватями, а также на пути к ванной. Девушка, светловолосая, молоденькая – может, лет семнадцати, – сидела на ближнем краю одной из кроватей, завернувшись в простыню. Босх заметил очертание соска, выпирающего сквозь грязную, некогда белую ткань. В комнате пахло дешевыми духами и потом.

– Босх, как вы там? – крикнула снаружи Уиш. Он не мог ее видеть из-за простыни, повешенной на стеклянной двери вместо занавески.

– Нормально. А вы?

– Тоже. Что мы имеем?

Босх подошел к раздвижной двери и выглянул наружу. Там стояла Уиш, а спиной к ней – какой-то человек с разведенными в стороны руками, которыми он упирался в заднюю стену мотеля. Мужчине было лет тридцать, у него была нездоровая, бледная кожа, какая бывает после месячной отсидки в тюремной камере. Штаны у него были расстегнуты, клетчатая рубашка застегнута наспех, кое-как. Он стоял, уставившись в землю вылупленными глазами человека, не имеющего под рукой никаких объяснений, но при этом остро нуждающегося хоть в каком-нибудь. Босх мельком и с некоторым изумлением отметил стремление мужика застегнуть в первую очередь рубашку, а уж потом штаны.

– Он чист, – сказала Уиш. – Хотя вид у него изрядно струхнувший.

– Вид как у человека, практиковавшего секс с малолеткой, если вам охота терять на это время. Если неохота – дайте ему пинка под зад, и пусть катится. – Он повернулся к сидящей на кровати девушке: – Без дураков, сколько тебе лет и сколько он заплатил? Я здесь не затем, чтобы тебя арестовывать.

Несколько мгновений она размышляла над его словами. Босх не отрываясь смотрел ей в глаза.

– Почти семнадцать, – проговорила девушка скучающим тоном. – Ничего он мне не заплатил. Обещал, но до этого дело не дошло.

– Кто главный в вашей клике, Шарки? Он разве никогда не объяснял тебе, что деньги надо брать вперед?

– Шарки не всегда поблизости. И откуда вы знаете его имя?

– Слухом земля полнится. Где он сегодня?

– Я же говорю, не знаю.

Мужик в клетчатой рубашке под конвоем Уиш вошел в комнату через заднюю дверь. Руки его были стянуты за спиной наручниками.

– Я собираюсь завести на него дело. Считаю необходимым. Это извращение. Ей на вид…

– Она сказала, ей восемнадцать, – возразил клетчатый.

Босх подошел и, подцепив пальцем вырез его рубашки, резким движением расстегнул. На груди у мужика распластал крылья синий орел, держащий в когтях кинжал и нацистскую свастику. Пониже значилось: «Одна нация». Босх знал, что это означает принадлежность к преступной тюремной группировке «Арийцы». Сторонники превосходства белой расы. Босх отпустил рубашку.

– Эй, как долго ты на свободе? – спросил он.

– Ну послушай, мужик, – сказал клетчатый, – это же просто чушь. Она затащила меня сюда с улицы. И дайте мне по крайней мере застегнуть эти чертовы штаны. Это же полная ерунда.

– Отдавай мои деньги, козел, – сказала девушка.

Она соскочила с кровати – простыня при этом упала на пол – и голая ринулась обшаривать карманы клиента.

– Уберите ее от меня, уберите! – заорал он, одновременно стараясь увернуться от ее рук. – Видите? Вы видите? Это ее надо забирать, а не меня.

Босх шагнул вперед и, растащив этих двоих, толкнул девушку обратно на кровать. Потом зашел мужчине за спину и сказал, обращаясь к Уиш:

– Дайте мне ключ.

Она не шевельнулась, поэтому он полез к себе в карман и вытащил свой собственный ключ от наручников. Один и тот же подходил ко всем. Снял браслеты и повел клетчатого к входной двери. Открыв ее, вытолкал того из номера. В прихожей человек замешкался на секунду, чтобы застегнуть брюки, что дало Босху возможность поставить ступню ему на задницу и хорошенько пнуть.

– Выметайся отсюда, незрячий! – бросил он напоследок едва не полетевшему головой вперед мужику. – Тебе сегодня подфартило.

Когда Босх вернулся в комнату, девушка уже опять была обмотана грязной простыней. Он посмотрел на Уиш и увидел в ее глазах гнев. Гарри знал, что предметом гнева был не только субъект в клетчатой рубашке. Он посмотрел на девушку.

– Возьми свою одежду и иди в ванную, оденься. – Та не тронулась с места, и он прикрикнул: – Марш!

Когда она, собрав с пола кое-какие вещички, вышла, оставив простыню лежать на полу, Босх повернулся к Уиш.

– Мне сегодня слишком многое нужно сделать, – начал он. – А так бы вы провели остаток дня, снимая с нее показания и возбуждая иск против этого типа. Дело относится к юрисдикции штата, значит, иском пришлось бы заниматься мне. А дело это абсолютно дохлое: могут квалифицировать как тяжкое преступление, а могут – как мелкое правонарушение. А стоит только взглянуть на эту девушку – и станет понятно, что помощника окружного прокурора просто дисквалифицируют, если он вообще заведет это дело. Случай того не стоит. Такова уж здешняя жизнь, агент Уиш.

Она сердито посмотрела на него мерцающими, как тлеющие угли, глазами. Точно такой же взгляд он увидел, когда схватил ее за запястье, чтобы удержать, когда она собиралась выйти из ресторана.

– Босх, я сочла, что случай того стоит! Никогда больше так не поступайте!

Они стояли друг напротив друга, точно играя в «кто кого переглядит», до тех самых пор, пока девушка не вышла из ванной. Теперь на ней были выгоревшие джинсы с дырками на коленках и черный топ с бретельками. Туфель не было, и Босх заметил, что ногти у нее на ногах выкрашены красным. Не говоря ни слова, она уселась на кровать.

– Нам нужно найти Шарки, – сказал Босх.

– Насчет чего? У вас есть сигарета?

Он вытащил пачку и вытряс одну для нее. Дал спички, и она сама прикурила.

– Насчет чего? – снова спросила она.

– Насчет субботней ночи, – коротко ответила Уиш. – Мы не собираемся его арестовывать. Не собираемся мучить допросами. Мы только хотим кое-что у него узнать.

– А что будет со мной? – спросила девушка.

– С вами? – переспросила Уиш.

– Вы меня затаскаете?

– Вы имеете в виду, собираемся ли мы передать вас в департамент по делам несовершеннолетних, не так ли? – Босх скосил взгляд на Уиш, чтобы попытаться определить реакцию. Он ничего не прочел в ее лице. – Нет, мы не будем подключать ДДН, если вы окажете нам содействие. Как ваше имя? Ваше настоящее имя?

– Беттиджейн Фелкер.

– Хорошо, Беттиджейн, значит, вы не знаете, где находится Шарки? Нам-то всего лишь нужно поговорить с ним.

– Я только знаю, что он работает.

– Что вы имеете в виду? Где?

– В Бойтауне. Наверно, крутит дела вместе с Пожаром и Амулетом.

– Это те ребята, что в вашей клике?

– Точно.

– Не сказали, куда именно в Бойтаун они собирались?

– Нет. Мне кажется, они просто ходят туда, где бывают гомики. Вы же и сами знаете.

Девушка либо не могла сказать ничего более определенного, либо не хотела. Босх знал, что это уже не имеет значения. Он имел адреса из картотеки и знал, что найдет Шарки где-нибудь на бульваре Санта-Моника.

– Спасибо, – сказал он девушке и направился к двери. Он прошел уже половину гостиничного коридора, когда Уиш вышла из номера и сердитым, отрывистым шагом двинулась за ним. Прежде чем она успела что-то сказать, он остановился перед платным таксофоном в вестибюле возле конторы администратора. Вытащив маленькую телефонную книжку, которую всегда носил с собой, нашел номер ДДН и набрал его. Ему пришлось подождать минуты две, прежде чем оператор подключила его к автоответчику, на который он наговорил дату, время, а также местонахождение Беттиджейн Фелкер, предположительно сбежавшей из дома. Он повесил трубку, спрашивая себя, сколько дней пройдет, прежде чем они выслушают сообщение, и сколько дней после этого должно пройти, прежде чем у них руки дойдут до Беттиджейн.

Они уже порядком углубились в Западный Голливуд, в бульвар Санта-Моника, а его партнерша все еще кипела. Босх попытался защитить себя, но понял, что у него нет шансов. Поэтому сидел спокойно и слушал.

– Это вопрос доверия между партнерами, только и всего, – сказала Уиш. – И не важно, как долго нам предстоит работать вместе. Если вы собираетесь действовать в духе воина-одиночки, нам никогда не выработать необходимого доверия.

Он сидел на пассажирском сиденье и поглядывал в зеркало, повернутое так, чтобы Гарри мог видеть машину, которая снова следовала за ними, снявшись с места у «Голубого шато». Теперь Босх был уверен, что это Льюис и Кларк. Он разглядел бычью шею и стрижку «ежиком» сидящего за рулем Льюиса, когда машина на светофоре приблизилась к ним на расстояние всего в три корпуса. Он не сказал Уиш, что за ними следят. И та, если заметила «хвост», тоже об этом ничего не сказала. Кто знает, за ней в ФБР тоже могло водиться всякое-разное. Гарри сидел, наблюдая за «хвостом» и выслушивая укоры по поводу своего скверного поступка.

Наконец ему надоело, и он сказал:

– Медоуза нашли в воскресенье. Сегодня вторник. Общеизвестно: при расследовании убийства шансы на его раскрытие резко уменьшаются с каждым пролетающим днем. Так что мне очень жаль, прошу меня извинить. Я подумал, будет мало проку, если мы убьем день, заводя дело на какого-то придурка, которого, возможно даже, намеренно наколола уличная проститутка возрастом от шестнадцати до тридцати. Мне также показалось, что нет смысла ждать, пока приедут из ДДН, чтобы забрать эту девушку. Потому что, готов спорить, они и так уже ее прекрасно знают. И знают, где ее найти, если она им понадобится. Короче, я хотел оставить эту работу тем, кто должен ее выполнять, а сам заняться своей. А это значит – заняться тем делом, ради которого мы сюда приехали. Притормозите вон там, на Рэгтайме. Это одна из точек, про которые я вычитал в «шейк-карточках».

– Мы оба хотим разобраться с этим делом, Босх. Так что бросьте свою чертову снисходительность, как будто только на вас возложили эту благородную миссию, а я так, сбоку припека. Не забывайте, это наше общее расследование.

Она замедлила ход перед открытым кафе, где за столиками со стеклянными столешницами на белых стульях из кованого железа парочками сидели мужчины, попивая ледяной чай из шестигранных стаканов с нацепленными на них ломтиками апельсина. Несколько человек посмотрели на Босха и затем отвернулись, потеряв интерес. Он обвел взглядом заставленное столами пространство, но Шарки не увидел. Когда машина проехала заведение, он пробежался взглядом по тротуару и увидел парочку слоняющихся без дела молодых людей, но те были староваты, чтобы оказаться Шарки.

Следующие двадцать минут они провели, объезжая вокруг гей-баров и ресторанов, держась преимущественно бульвара Санта-Моника, но так и не обнаружили мальчишку. Босх видел, что машина СВР не отстает от них, не приближаясь, однако, более чем на квартал. Уиш так ни разу и не произнесла о них ни слова. Но Босх знал, что блюстители правопорядка обычно замечают слежку последними, потому что в последнюю очередь способны предположить, что кто-то может следить за ними. Они же охотники, а не дичь.

Босха живо интересовало, что могут замышлять Льюис и Кларк. Рассчитывают ли они, что детектив нарушит какой-нибудь закон или неписаное полицейское правило, заодно втянув в это дело и агента ФБР? Он уже начал спрашивать себя, не выделывают ли те двое все эти фокусы по собственной инициативе. Может, они как раз хотят, чтобы он их заметил? Эдакое психологическое давление. Он попросил Уиш подъехать к обочине перед дешевой закусочной сети «Барниз Бинери» и выпрыгнул из машины, чтобы воспользоваться платным таксофоном рядом со старой раздвижной дверью ресторанчика. Набрал отсутствующий в справочнике, предназначенный только для внутреннего употребления номер СВР. Этот номер он помнил наизусть, потому что некогда ему приходилось отзваниваться по нему дважды в день. Происходило это, когда, находясь под внутренним следствием, Босх был временно отстранен от службы и помещен под домашний арест. Ему ответил женский голос – служащая отдела, сидящая на канцелярской работе.

– Льюис и Кларк на месте? – спросил Босх.

– Нет, сэр, их нет. Хотите оставить сообщение?

– Нет, спасибо. М-м… это лейтенант Паундз, начальник детективного отдела Голливудского отделения. А они просто вышли ненадолго? Мне нужно уточнить с ними кое-какие моменты.

– Насколько я знаю, до вечерней смены у них код семь.

Он повесил трубку. Значит, до четырех они свободны. Либо снова готовят какую-то подлянку, либо Босх слишком болезненно пнул их по яйцам, и теперь они гоняются за ним по собственному почину. Он опять сел в машину и сказал Уиш, что проверял, не оставлено ли ему сообщений на службе. Как раз в тот момент, когда она снова влилась в поток движения, он увидел желтый мотоцикл, прислоненный к парковочному счетчику примерно в полуквартале от «Барниз». Мотоцикл был припаркован перед блинной.

– Вон он, – сказал он, указывая туда. – Поезжайте мимо, так, чтобы я смог разглядеть номер. Если это тот, то мы с него не слезем.

Да, это действительно оказался мотоцикл Шарки. Босх зафиксировал полную идентичность номерных знаков с данными, почерпнутыми из досье парня. Но его самого нигде не было. Уиш объехала вокруг квартала и остановилась на том же самом месте, перед забегаловкой «Барниз», где они только что были.

– Значит, ждем, – подытожила она. – Поскольку этот парень, как вы предполагаете, возможный свидетель.

– Точно. Именно так я предполагаю. Но нам вовсе не обязательно обоим терять время. Можете оставить меня здесь, если хотите. Я зайду в закусочную, возьму бутылочку «Хенриз» и порцию чили и послежу из окна.

– Не беспокойтесь. Я остаюсь.

Приготовившись ждать, Босх поудобнее откинулся на спинку сиденья. Достал сигареты, но она пригвоздила его вопросом, прежде чем он успел вынуть хотя бы одну из пачки:

– Вы слышали о вреде пассивного курения?

– О чем?!

– Отработанный сигаретный дым, Босх. Он смертельно ядовит. Управление по охране окружающей среды в прошлом месяце выступило с официальным заявлением. Это канцероген. Три тысячи людей получают рак легких за год так называемого пассивного курения. Вы убиваете и себя, и меня. Прошу вас, не надо.

Он сунул сигареты обратно в карман пиджака. Некоторое время они молча наблюдали за мотоциклом, который цепью был пристегнут к парковочному счетчику. Босх несколько раз бросал взгляды в зеркальце бокового вида, но больше не видел машины службы внутренних расследований. Он также бросал взгляды и на Уиш – всякий раз, когда считал, что она не смотрит. По мере приближения часа пик бульвар Санта-Моника все больше и больше заполнялся машинами. Уиш держала окна закрытыми, чтобы уменьшить проникновение окиси углерода. От этого в машине было очень жарко.

– Почему вы все время на меня глазеете? – спросила она примерно час спустя после начала слежки.

– На вас? Я не знал, что глазею.

– Да. И сейчас продолжаете. Вы когда-нибудь работали в паре с женщиной?

– Нет. Но это не та причина, по которой я стал бы глазеть. Если вообще это делал.

– Делали. А из-за чего это могло бы быть?

– Скажем, если бы я пытался вас раскусить. Ну, понять, почему вы в ФБР, зачем занимаетесь этой работой. Я всегда думал – во всяком случае, так говорят, – что в ФБР расследованием банковских ограблений занимаются вышедшие в тираж замшелые динозавры или просто недоумки и неудачники. Слишком старые или слишком тупые, чтобы освоить компьютер или отследить по бумагам финансовые махинации. И вот я вижу здесь вас. В оперативной группе. Вы не ископаемое, и что-то подсказывает мне, что вы не тупица и неудачница. Что-то подсказывает мне, что вы как раз удачная находка, Элинор.

Некоторое время она молчала, и Босху показалось, что он увидел, как тень улыбки тронула ее губы. Потом она исчезла, если вообще была.

– Мне это кажется каким-то двусмысленным комплиментом, – сказала она. – Если комплимент, спасибо. У меня были свои причины выбрать именно то подразделение, в котором работаю. А уж поверьте, я имела возможность выбирать. Что же касается других сотрудников, то я бы не стала характеризовать никого из них так, как это сделали вы. Я считаю, что подобное отношение, кстати, разделяемое многими из ваших людей…

– Вон Шарки! – перебил он ее.

Парень с белокурыми косичками только что вышел из переулка между блинной и мини-моллом. С ним был человек постарше. На нем была футболка с надписью «Беспутные 90-е снова с нами!». Босх и Уиш оставались в машине и следили. Шарки и другой мужчина обменялись несколькими словами, а затем подросток вынул что-то из кармана и протянул тому. Мужчина начал перебирать в руках нечто вроде колоды игральных карт. Он выбрал пару карт, а остальные отдал обратно. Затем дал Шарки зеленую купюру.

– Что это он делает? – спросила Уиш.

– Покупает детские картинки.

– Что?

– Педофил.

Мужчина постарше отчалил и двинулся дальше по тротуару, а Шарки зашагал к своему мотоциклу. Подойдя, наклонился, чтобы отомкнуть цепь.

– Пора, – скомандовал Босх, и они вышли из машины.

На сегодня хватит, подумал Шарки. Пора завязывать. Он закурил и перегнулся через седло мотоцикла, чтобы набрать комбинацию цифр на фирменном замке «Мастер-лок». Его косички свесились над глазами, и он почувствовал запах какого-то кокосового снадобья, которое втер в волосы прошлой ночью, в доме у владельца «ягуара». Это было вскоре после того, как Пожар сломал мужику нос и все кругом залил кровью. Парень выпрямился и уже собирался обмотать цепь вокруг талии, когда увидел, что кто-то приближается. Копы! Они были слишком близко. Слишком поздно, чтобы бежать. Стараясь вести себя так, будто еще их не заметил, он быстро составил мысленный список того, что находится у него в карманах. Кредитных карточек там уже нет, они проданы. Деньги могли взяться откуда угодно, с некоторыми так и было. Шарки был спокоен и хладнокровен. Единственное, на чем он мог погореть, так это на очной ставке со вчерашним гомиком. Шарки был удивлен: неужели мужик заявил в полицию? Никто никогда раньше такого не делал.