Текст книги "Черное эхо"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Гарри, нас срочно вызывает «шеф-повар».

– Угу, насчет чего?

– Я не знаю, но он каждые десять минут выскакивает из своего аквариума, высматривая тебя. Твои пейджер и рация выключены. А некоторое время назад я видел, как двое сильно прикинутых копов из СВР приехали из Паркер-центра и прямиком направились к нему.

Босх кивнул, не сказав, однако, своему напарнику ничего утешительного.

– Что происходит? – выпалил Эдгар. – Если мы влипли в историю, давай выкладывай, прежде чем мы туда пойдем. Это у тебя опыт в таких делах, а не у меня.

– Я сам точно не знаю, что происходит. Думаю, хотят отобрать у нас это расследование. По крайней мере у меня. – Он произнес это небрежно, с полным равнодушием.

– Гарри, для того, чтобы это сделать, не приглашают СВР. Что-то здесь неладно. Послушай, дружище, не знаю, что ты там натворил, но, надеюсь, ты не втянул в это дерьмо и меня? – Сказав это, Эдгар тут же сконфузился. – Извини, Гарри, я не то хотел сказать.

– Расслабься, пойдем узнаем, чего мужик от нас хочет.

Босх направился к помещению детективного отдела. Эдгар сказал, что пройдет через кабинет дежурного, а затем появится со стороны главного входа – так, чтобы не возникло впечатления, что они встретились и сговорились. Когда Босх добрался до своего рабочего места, первое, что он заметил, – это то, что синяя папка с делом Медоуза исчезла. Но он также заметил, что тот, кто забрал ее, упустил из виду лежавшую на ней кассету с записью телефонного звонка в службу спасения. Босх взял кассету и отправил в карман пиджака – как раз в тот момент, когда из-за стеклянной перегородки в передней части детективного отдела загремел голос «шеф-повара». Тот вопил только одно слово: «Босх!» Остальные детективы в комнате оглянулись. Босх поднялся и медленно двинулся по направлению к аквариуму – так называли кабинет лейтенанта Харви Паундза, «шеф-повара». Через стекло он увидел сидящие там же две спины в костюмах. Босх узнал в них двоих детективов из службы внутренних расследований, которые шерстили его по делу Кукольника. Легавых звали Льюис и Кларк.

Как раз когда Босх шагал к кабинету начальства, в помещение детективов через передний холл вошел Эдгар, и они зашли в аквариум вместе. Паундз с мрачным видом восседал за письменным столом. Люди из СВР даже не шелохнулись.

– Во-первых, никакого курения, Босх, понятно? – сказал Паундз. – Сказать по правде, все помещение провоняло, как пепельница. Мне даже нет нужды спрашивать, чья это работа.

Городская полиция объявила курение вне закона во всех помещениях общего пользования, к каковым относилось и помещение детективного отдела. Допускалось курение в отдельном кабинете, если это был твой кабинет или если его хозяин разрешал посетителям курить. Паундз был воинствующим борцом из новообращенных. Большинство из тридцати двух детективов, находившихся под его началом, дымили как паровозы. Когда «шеф-повара» не было поблизости, многие из них предпочитали пойти в его кабинет и там выкурить сигаретку – вместо того, чтобы выходить на стоянку, где была вероятность прозевать нужный звонок и где из окон вытрезвителя несло мочой и рвотой. Паундз взял привычку запирать кабинет даже на время коротких отлучек до расположенной в том же коридоре двери начальника. Однако любой сотрудник, знающий буквенный код, мог открыть дверь за три секунды. Лейтенант, возвращаясь, постоянно находил кабинет провонявшим. В его отсеке размерами десять на десять футов всегда стояли два вентилятора, а на письменном столе – баллончик освежителя воздуха «Глейд». Поскольку частота задымления пространства возросла с переводом Босха из Паркер-центра к голливудским детективам, Паундз был убежден, что Босх является главным нарушителем. И он был прав, но так ни разу и не застукал его на месте преступления.

– Так, значит, весь сыр-бор из-за этого? – спросил Босх. – Из-за курения в кабинете?

– Сядьте! – выпалил Паундз.

Босх поднял обе руки ладонями вверх, как бы показывая, что у него между пальцами не припрятано сигарет. Затем повернулся к парочке из СВР:

– Что ж, Джед, похоже, мы здесь затем, чтобы поучаствовать в экспедиции Льюиса и Кларка. Я не видел этих великих исследователей с тех пор, как они отправили меня в бесплатный отпуск в Мексику. Это была одна из их лучших работ. Газетные заголовки, интервью на телевидении, все такое прочее. Это звезды СВР.

Лица обоих легавых моментально покраснели от злости.

– На этот раз ты окажешь себе большую услугу, если будешь держать свой наглый рот на замке, – сказал Кларк. – Ты крупно влип, Босх. Понял?

– Ага, понял. Спасибо за подсказку. У меня для вас тоже есть одна. Влезайте-ка вы обратно в домашние костюмы,[25]25
  Мужской костюм из рубахи и брюк одного цвета, обычно из полиэстра; распространен среди пожилых людей. Считается старомодным и является предметом шуток.


[Закрыть] которые носили прежде, чем заделались ирвинговскими шестерками. Ну, те, желтые, знаете, в тон вашим зубам. Полиэстр вам больше к лицу, чем шикарная одежда. Вообще кто-то говорил, что задница ваших нынешних костюмов начинает быстро лосниться от чрезмерного усердия за письменным столом.

– Ну ладно, ладно! – вмешался Паундз. – Босх, Эдгар, сядьте и помолчите минутку. Это…

– Лейтенант, я ничего не сказал, – начал Эдгар. – Я…

– Молчать! Все! Заткнитесь на минуту! – рявкнул Паундз. – Господи Иисусе! Кстати, Эдгар, это люди из службы внутренних расследований, если вы не знакомы. Детективы Льюис и Кларк. Они здесь…

– Мне нужен адвокат, – сказал Босх.

– Наверное, и мне тоже, – прибавил Эдгар.

– А, бросьте! – сказал Паундз. – Мы просто поговорим, проясним кое-что, и не надо молоть всякую чушь вроде Лиги защиты полицейских.[26]26
  Профсоюз полицейских.


[Закрыть] Если вам нужен адвокат, вы получите его позже. А сейчас вы посидите здесь оба и ответите кое на какие вопросы. Если же нет, то вас, Эдгар, вытрясут из вашего восьмисотдолларового костюма обратно в полицейскую форму, ну а Босх… Черт подери, Босх! Вы на сей раз, пожалуй, отправитесь за расчетом.

На короткое время в комнате воцарилась тишина, хотя возникшее среди этих пятерых мужчин напряжение грозило вдребезги разнести стекла. Паундз заглянул через стекло в общее помещение и увидел примерно с дюжину детективов, делающих вид, будто заняты делом, а на самом деле прислушивающихся к тому, что происходит за стеклянной перегородкой. Некоторые пытались читать по губам лейтенанта. Паундз встал и опустил жалюзи на стекле. Такое он проделывал не часто. То был сигнал команде, что происходит нечто серьезное. Даже Эдгар выразил свою озабоченность шумным дыханием. Паундз снова сел. Длинным ногтем он постучал по лежавшему перед ним на столе голубому пластиковому скоросшивателю.

– О’кей, а сейчас давайте приступим, – начал он. – Вы оба, парни, отстраняетесь от дела Медоуза. Это первое. Никаких вопросов, с этим покончено. А теперь расскажите нам все, от и до.

При этих словах Льюис, щелкнув, открыл дипломат и вытащил оттуда кассетный магнитофон. Включил его и поставил на чистый, без единого пятнышка, стол Паундза.

Босх работал в паре с Эдгаром только восемь месяцев. Гарри был знаком с ним недостаточно хорошо, чтобы предсказать, как тот воспримет эту акцию устрашения и как долго он продержится против этих ублюдков. Но он знал его достаточно хорошо, чтобы отдавать отчет, что относится к нему с симпатией и не хочет, чтобы его взяли в тиски. Единственным грехом Эдгара во всей этой истории было то, что он хотел высвободить себе вторую половину дня в воскресенье, чтобы спокойно заниматься продажей домов.

– Зачем эта хреновина? – кивнул Босх в сторону магнитофона.

– Выключите, – сказал Паундз Льюису, указывая на магнитофон, который, в сущности, был ближе к нему, чем к Льюису. Детектив встал и приподнял магнитофон со стола. Он выключил его, нажал на кнопку перемотки и поставил обратно на стол.

После того как Льюис уселся обратно, Паундз сказал:

– Господи, Босх, сегодня мне звонят из ФБР и говорят, что считают вас возможным подозреваемым в деле о треклятом банковском ограблении. Говорят, этот Медоуз проходил подозреваемым по тому же самому делу, и в силу этого вас теперь следует считать подозреваемым в убийстве Медоуза. И вы думаете, мы после этого не станем задавать вопросы?

Эдгар запыхтел громче. Такое он слышал впервые.

– Держите магнитофон подальше, и мы поговорим, – сказал Босх.

Паундз немного поразмыслил над этим, потом сказал:

– Пока не будет магнитофона. Рассказывайте.

– Во-первых, Эдгар во всей этой истории совершенно ни при чем, он не имеет о ней ни малейшего представления. Мы вчера заключили с ним что-то вроде сделки. Я беру на себя дело Медоуза, а он идет домой. За это он должен довести до ума дело Спайви, той телезвезды, которую зарезали позапрошлой ночью. А про это фэбээровское дерьмо с ограблением он вообще знать не знал. Отпустите его.

Похоже, Паундз поставил себе целью не смотреть ни на Льюиса с Кларком, ни на Эдгара. Он сам принял это решение. Свеча, слабо мерцающая перед лицом урагана воинствующей некомпетентности. Это пробудило в Босхе искру уважения. Паундз выдвинул ящик стола и вытащил оттуда старую деревянную линейку. Повертел ее в руках. Наконец посмотрел на Эдгара:

– Это правда, то, что говорит Босх?

Эдгар кивнул.

– Вы понимаете, что это выставляет его в плохом свете, как будто он старался придержать дело для себя, чтобы утаить от вас свои контакты?

– Он сразу сказал мне, что знает Медоуза. Он с самого начала был со мной откровенен. Было воскресенье. Мы не могли рассчитывать, что кто-нибудь придет и избавит нас от повинности только потому, что Гарри знал парня двадцать лет назад. Вдобавок большинство людей, которых находят мертвыми в Голливуде, уже известны полиции по какому-нибудь поводу. А всю эту штуку насчет банка и прочего он, видно, выяснил уже после того, как я ушел. Я впервые слышу об этом.

– О’кей, – сказал Паундз. – У вас есть какие-нибудь бумаги по этому делу?

Эдгар покачал головой.

– О’кей, доводите до конца что у вас там по делу этого… как его?.. Да, Спайви. Я назначу вам нового партнера. Пока не знаю кого, но сообщу. О’кей, все, продолжайте работать.

Эдгар издал еще один шумный вздох и встал.

После ухода Эдгара «шеф-повар» Паундз в течение нескольких мгновений позволил бушующим в комнате страстям улечься. Босху страшно хотелось курить – хотя бы засунуть в рот и держать там незажженную сигарету. Но он ни за что не хотел показать им такую слабость.

– Ну что, Босх, – сказал Паундз, – вы хотите что-нибудь сообщить нам об этом деле?

– Да. Это чушь собачья.

Кларк самодовольно ухмыльнулся. Босх не обратил на это внимания. Но Паундз бросил на детектива службы внутренних расследований испепеляющий взгляд, который увеличил уважение к нему Босха.

– В ФБР мне сказали, что на данный момент я не являюсь подозреваемым, – сказал Босх. – Они присматривались ко мне девять месяцев назад, потому что присматривались тогда к любому, кто имел отношение к вьетнамским туннелям. Тогда они выявили некоторую связь с тамошними туннелями. Всего-навсего. Это была скрупулезная работа, им пришлось проверять всех. Поэтому они посмотрели на меня, а потом двинулись дальше. Черт, когда произошло то ограбление, я был в Мексике – спасибо этим двум болванам. ФБР прос…

– Предположительно, – вставил Кларк.

– Заткни варежку, Кларк. Ты просто ищешь способ, как бы прошвырнуться туда на каникулы с проверкой за счет налогоплательщиков. Бюро уже проверяло, можешь справиться у них и сэкономить средства.

Затем Босх снова повернулся к Паундзу, развернув свой стул спинкой к детективам СВР. Он заговорил приглушенным голосом, недвусмысленно давая понять, что разговаривает с Паундзом, а не с ними.

– Бюро хочет меня отстранить, потому что, во-первых, я привел их в замешательство, когда появился у них сегодня, чтобы расспросить о банковском ограблении. Я хочу сказать, что для них я – нечто связанное с недавним прошлым, вот они и запаниковали и бросились звонить. А вторая причина, по которой они хотят удалить меня от дела, – это потому что они его профукали, когда позволили Медоузу улизнуть от расплаты в прошлом году. Они упустили свой шанс его накрыть и теперь боятся, что чужое ведомство вмешается и увидит их провал. Или, того хуже, добьется успеха, которого они не могли добиться за целых девять месяцев.

– Нет, Босх, штука вот в чем, – сказал Паундз. – Сегодня утром я получил официальный запрос от заместителя старшего спецагента, который возглавляет следствие по делу об ограблении. От человека по имени…

– Рурк.

– Вы его знаете. Ну, так вот он просил, чтобы…

– Меня немедленно отстранили от дела Медоуза. Он знает, что я был знаком с Медоузом, который являлся у них главным подозреваемым. Медоуз играет в ящик, а я как раз занимаюсь этим делом. Совпадение? Рурк считает, что нет. Я и сам в этом не уверен.

– Именно так он и сказал. Итак, будем плясать отсюда. Расскажите нам о Медоузе, насколько хорошо вы его знали, когда вы его знали – подробно, ничего не упуская.

Следующий час Босх провел, рассказывая Паундзу о Медоузе, о туннелях, о том случае, когда Медоуз позвонил ему после почти двадцатилетнего перерыва, и о том, как, даже не встречаясь с ним – с помощью одних только телефонных звонков, – он добился, чтобы того включили в программу помощи наркоманам при местном отделении Министерства по делам ветеранов. За все время повествования Босх ни разу не обратился к сыщикам из СВР и вел себя так, будто их вообще нет в комнате.

– Я не делал тайны из того, что знал его, – сказал он в заключение. – Я сказал об этом Эдгару. Я пришел и прямо рассказал об этом в ФБР. Вы думаете, я стал бы это делать, будь я виноват в смерти Медоуза? Даже Льюис с Кларком не настолько тупы.

– Но тогда, во имя всего святого, Босх! – загремел Паундз. – Почему вы не рассказали мне? Почему это не содержится в ваших отчетах в этой папке? Почему я должен узнавать об этом от фэбээровцев? Почему служба внутренних расследований должна узнавать об этом от ФБР?

Итак, стало быть, это не Паундз позвонил в службу внутренних расследований. Это сделал Рурк. Босх спросил себя: знала ли об этом Элинор Уиш – которая в этом случае ему солгала, – или же Рурк натравил на него шпиков по собственной инициативе? Босх был едва знаком с этой женщиной, но поймал себя на надежде, что она его не обманывала.

– Я только начал составлять отчеты сегодня утром, – сказал Босх. – Я собирался довести их до полной кондиции после того, как встречусь с людьми из ФБР. Совершенно очевидно, что у меня просто не было такой возможности.

– Что ж, я сэкономлю вам время, – сказал Паундз. – Ваше дело передали в ФБР.

– То есть как передали? Оно вне юрисдикции ФБР. Это обычное дело об убийстве.

– Рурк сказал: они уверены, что данное убийство напрямую связано с их текущим расследованием банковской кражи. Они включат его в свое расследование. Мы прикомандируем к ним нашего детектива через посредство межведомственных связей. Когда настанет время предъявить кому-то обвинение в убийстве, наш следователь передаст дело окружному прокурору для того, чтобы тот сформулировал обвинение.

– Черт, Паундз, тут явно что-то не так. Что-то затевается. Вы разве не чувствуете?

Паундз положил линейку обратно в ящик и задвинул его.

– Да, что-то затевается. Но я вижу это иначе, чем вы, – ответил он. – Все, Босх, разговор окончен. Это приказ. Вы отстранены. Эти два человека хотят с вами поговорить, и, пока СВР не закончит свое расследование, вы на канцелярской работе. – Лейтенант несколько секунд помолчал, а затем вновь заговорил в торжественном тоне – как человек, которому неприятно то, что он должен произнести: – Вы знаете, вас перевели ко мне в прошлом году, и я мог бы поставить вас куда угодно. Я мог бы назначить вас в проклятую секцию краж со взломом, и вы бы составляли по пятьдесят отчетов в неделю – просто похоронил бы вас в бумагах. Но я этого не сделал. Я признал ваши умения и определил в секцию убийств – именно туда, куда, по моему мнению, вам и хотелось. Мне тогда говорили, что вы хороши в своем деле, но любите вести себя по своему усмотрению и выходить за рамки. Теперь я вижу, что они были правы. Не знаю, насколько эта история навредит мне. Но меня уж точно больше не волнует, что лучше для вас. Так что можете говорить с этими парнями, можете не говорить. Мне на это наплевать. Вот так. Нам крышка, вам и мне. Если вы каким-то образом выберетесь из этой передряги, лучше задумайтесь над переводом, потому что в моей секции убийств вы больше работать не будете.

Паундз подхватил синий скоросшиватель и встал из-за стола. Направляясь к выходу из кабинета, он бросил:

– Мне нужно найти кого-нибудь, кто бы отнес это в Бюро. Вы, парни, можете занимать кабинет сколько потребуется.

Он закрыл дверь и скрылся за ней. Босх подумал над этим и решил, что действительно не может винить Паундза за то, что тот сказал или сделал. Он вынул сигарету и закурил.

– Эй, здесь нельзя курить, слышал, что было сказано? – подскочил Льюис.

– Отвянь!

– Босх, ты конченый человек, твоя песенка спета, – вмешался Кларк. – На этот раз мы поджарим твою задницу. Не думай, что ты все такой же герой, каким был раньше. На сей раз не будет никаких проблем с пиаром. Всем до лампочки, что с тобой приключится.

Затем он встал и снова включил магнитофон. Он громко произнес в микрофон дату, имена присутствующих и номер, под каким проходило дело в службе внутренних расследований. Босх про себя отметил, что номер дела был примерно на семьсот больше, чем номер того, прошлого, девятимесячной давности, следствием которого стал его перевод в Голливуд. Девять месяцев, за которые еще семь сотен копов прогнали через эту дерьмовую соковыжималку, подумал он. Настанет день, когда не останется никого, кто бы мог и хотел, как написано на боку каждой патрульной машины, «служить и защищать».

– Детектив Босх, – переняв от Паундза инициативу, произнес Льюис спокойным, хорошо модулированным голосом, – мы бы хотели задать вам вопросы, касающиеся следствия по делу о смерти Уильяма Медоуза. Будьте добры, расскажите нам о знакомстве с покойным или каких-либо прошлых связях с ним.

– Я отказываюсь отвечать на любые вопросы в отсутствие адвоката, – сказал Босх. – Я ссылаюсь на свое право на представительство согласно Биллю о правах полицейского, принятому в штате Калифорния.

– Детектив Босх, администрация управления полиции не признает этот аспект Билля о правах полицейского. Вам предписывается ответить на эти вопросы, а если вы откажетесь, то будете подвергнуты временному отстранению от должности и, возможно, отставке. Вы…

– Не могли бы вы ослабить эти наручники? – сказал Босх.

– Что? – воскликнул Льюис, теряя свой спокойный, уверенный тон.

Кларк встал и склонился над магнитофоном.

– Детектив Босх не скован наручниками, и здесь находятся двое свидетелей, которые могут подтвердить этот факт, – проговорил он.

– Именно те, которые меня сковали, – сказал Босх. – И избили. Это прямое нарушение моих гражданских прав. Я требую, прежде чем мы продолжим, чтобы сюда допустили представителя моего профсоюза и моего адвоката.

Кларк перемотал пленку и выключил магнитофон. С лицом, побагровевшим от злости, он понес его обратно к чемоданчику своего партнера. Прошло несколько мгновений, пока к обоим детективам вернулся дар речи.

Кларк сказал:

– Уничтожить тебя, Босх, будет сплошным удовольствием. Бумаги насчет твоего временного отстранения будут на столе у начальника к концу дня. Ты будешь прикомандирован к письменному столу в службе внутренних расследований, где мы сможем не спускать с тебя глаз. Мы начнем с «поведения, несообразного со званием офицера» и оттуда выйдем, быть может, прямиком к убийству. В любом случае с твоим пребыванием в нашем департаменте будет покончено. Ты – конченый человек.

Босх поднялся со стула, то же сделали и оба детектива СВР. Он в последний раз затянулся сигаретой, бросил окурок на пол, прямо под ноги Кларку, и наступил на него, втирая в сияющий линолеум. Он знал, что они предпочтут скорее прибрать за ним, чем обнаружить перед Паундзом, что не справились с допросом или с допрашиваемым. Он намеренно прошел между ними, демонстративно выдохнул дым и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Уже снаружи он услышал, как Кларк, с трудом сдерживая гнев, выкрикнул ему вслед:

– Не смей приближаться к делу, Босх!

Избегая устремленных на него глаз, Босх прошел по комнате и брякнулся на свое место за столом, относящимся к секции убийств. Он бросил взгляд на Эдгара, сидевшего на своем рабочем месте.

– Ты хорошо держался, – сказал ему Босх. – Тебе действительно нужно выйти из этого расследования.

– А что будет с тобой?

– Я отстранен от дела, и эти два говнюка собираются накатать на меня телегу. В моем распоряжении сегодняшние полдня – и на этом все, а потом я получу формальное отстранение от дела.

– Проклятие!

Все приказы об отстранении от должности и временном отстранении должен был подписывать заместитель начальника, отвечающий за СВР. Более суровые взыскания требовалось предоставлять на одобрение подкомитету полицейской комиссии. Льюис и Кларк будут добиваться временного отстранения за поведение, несовместимое со званием офицера. Затем они продолжат копать, чтобы нарыть компромат для какого-нибудь более сурового наказания, требующего одобрения комиссии. Если заместитель начальника подпишет приказ об отстранении Босха, то согласно предписаниям профсоюза отстраняемого обязаны поставить в известность. Это означало уведомить лично либо в виде записанного на пленку сообщения. Когда уведомление будет сделано, Босх может быть прикомандирован к канцелярской работе в службе внутренних расследований в Паркер-центре или отправлен домой до завершения служебного расследования. Но, как только что пообещали ему Льюис и Кларк, они будут добиваться прикомандирования его к СВР. В этом случае они получат возможность выставить его напоказ, как трофей.

– Тебе требуется от меня какая-нибудь помощь по делу Спайви? – спросил он Эдгара.

– Нет, у меня все есть. Я уже собираюсь начать печатать, если найду машинку.

– Ты, случайно, не проверял, как я тебя просил, не работал ли Медоуз на прокладке метро?

– Гарри, ты… – Эдгар осекся, должно быть, сообразив, что лучше этого не говорить. – Да, я проверил. Как мне сказали, у них на этом проекте не было никого по фамилии Медоуз. За что купил, за то продал. Там был некий Филдз, но он чернокожий и по сей день работает. И вряд ли Медоуз работал под каким-то другим именем, потому что у них вообще нет ночных смен. Строительство движется с опережением графика, если можно верить этим россказням. – Тут Эдгар крикнул кому-то: – Я следующий на эту машинку!

– Ничего подобного, – запротестовал детектив по имени Минкли. – Я уже на нее нацелился.

Эдгар принялся оглядываться в поисках нового варианта. Ближе к концу дня машинки в отделе были на вес золота. На тридцать двух детективов имелась дюжина машинок, считая допотопные механические и электрические, страдающие нервными тиками вроде меняющихся границ полей или западающих клавиш.

– Ну ладно, – снова крикнул Эдгар. – Тогда я после тебя, Минк. – Потом, понизив голос, обратился к Босху: – Как ты думаешь, кого он мне даст в напарники?

– Паундз? Не знаю. – Это было все равно что гадать, за кого выйдет твоя жена после того, как в последний раз пропищит твой таймер. Босх был вовсе не расположен обсуждать, кто сменит его в роли партнера Эдгара. Вместо этого он сказал: – Послушай, я должен кое-что сделать.

– Конечно, Гарри. Тебе нужна какая-то помощь?

Босх покачал головой и поднял телефонную трубку. Он позвонил своему адвокату и оставил сообщение. Обычно требовалось три сообщения, прежде чем этот парень перезванивал, и Босх написал себе памятку позвонить снова. Потом крутанул свою картотеку, нашел нужный номер и позвонил в архив личных дел вооруженных сил США в Сент-Луисе. Он попросил служащего, работающего с правоохранительными органами, и к телефону подошла женщина, назвавшаяся Джесси Сент-Джон. Он сделал срочный запрос копий всех военных досье Билли Медоуза. Три дня, сказала Сент-Джон. Он положил трубку, подумав, что никогда не увидит этих материалов. Они-то придут, но его уже не будет – ни на этом деле, ни за этим столом, ни вообще на службе. Затем он позвонил в службу идентификации, эксперту Доновану, и узнал, что на «аптечке» наркомана, найденной в кармане рубашки Медоуза, не оказалось скрытых отпечатков пальцев, а на жестяном баллончике краскораспылителя оказались только смазанные пятна. Светло-коричневые кристаллы, обнаруженные на ватном фильтре из «аптечки», соответствовали 55-процентному содержанию чистого героина азиатского происхождения. Босх знал, что основная масса снадобья, имеющего хождение в криминальной среде и впрыскиваемого в вену уличными наркоманами, соответствует примерно 15 процентам чистого героина. Большая его часть представляла собой неочищенный героин-полуфабрикат, изготовляемый мексиканцами. Кто-то вкатил Медоузу хорошую смертельную дозу. Гарри понял, что это делало токсикологические тесты, которых он дожидался, пустой формальностью. Медоуза убили преднамеренно.

Больше ничего с места преступления не представляло интереса, разве что Донован упомянул, что свежеобгоревшая спичка, найденная в трубе, не была вырвана из спичечной упаковки в «аптечке» Медоуза. Босх дал Доновану адрес квартиры Медоуза и попросил отправить туда бригаду, чтобы по всей форме надлежащим образом ее обработать. Он попросил сравнить спички в пепельнице на кофейном столике с теми, что были в упаковке-книжечке в «аптечке». Положил трубку, спрашивая себя, успеет ли Донован послать туда кого-нибудь прежде, чем до них докатится слух, что Босха сняли с дела или вообще временно отстранили от службы.

Последний звонок он сделал в офис коронера. Сакаи сказал, что произвел уведомление ближайшего родственника. Мать Медоуза была еще жива, и ее разыскали в Новой Иберии, штат Луизиана. У нее не было денег, чтобы послать за телом сына и его похоронить. Она не видела его восемнадцать лет. Билли Медоуз не наведывался домой. Похоронить его надлежало за счет округа Лос-Анджелес.

– А как насчет Министерства по делам ветеранов? – спросил Босх. – Он ведь бывший солдат.

– Верно. Я наведу справки, – сказал Сакаи и дал отбой.

Босх встал и достал из одного из ящиков картотечной стенки маленький портативный магнитофон. Картотечная стенка с банком файлов тянулась вдоль стены как раз позади стола секции убийств. Он осторожно опустил магнитофон вместе с кассетой из службы спасения в карман пиджака и вышел из помещения детективного отдела через служебную дверь. Он прошел мимо скамей, где сидели задержанные, и мимо КПЗ до двери в конце коридора с аббревиатурой CRASH.[27]27
  Сокрушительный удар.


[Закрыть] В крохотном офисе было куда теснее, чем в помещении детективного отдела. Письменные столы и картотеки, которыми пользовались пятеро мужчин и женщин, были втиснуты в комнату не больше второй спальни в меблированных комнатах Виниса. С одной стороны у стены был ряд из картотечных шкафчиков по четыре ящика. У противоположной стены располагались компьютер и телетайп. Между ними впритык стояло три комплекта по два стола. На задней стене была растянута неизменная карта города, на которой черными линиями были обозначены восемнадцать полицейских отделений. Над картой была «большая десятка»: цветные, восемь на десять, изображения десяти крупнейших на данный момент уголовников Голливудского района. Босх заметил, что одно изображение представляло собой снимок из морга. Малый был мертв, но по-прежнему находился в списке. Вот это мерзавец, подумал он. А над фотографиями черные пластмассовые буквы составляли название отдела «Силы округи против уличных хулиганов». Сокращенно как раз и получается CRASH.

В комнате находилась только Телия Кинг, которая сидела перед компьютером. Именно на это и рассчитывал Босх. Известная также под кличкой Король, которую ненавидела, и под кличкой Элвис, против которой ничего не имела, Телия Кинг была компьютерным жокеем отдела. Если вам нужно было проследить родословную уличной банды или разыскать неорганизованного малолетнего правонарушителя, обретающегося в районе Голливуда, Элвис была именно тем человеком, к которому надо было обращаться за помощью. Но Босха удивило, что она сидит одна. Он взглянул на часы. Только начало третьего, слишком рано для выхода на улицы уличных стай.

– А где же остальные?

– Привет, Босх, – ответила она, отрывая взгляд от экрана. – Похороны. У нас есть две разные банды, ну и вот эти воюющие племена сегодня хоронят своих усопших на одном и том же кладбище, в Долине. Все выехали на место, чтобы обеспечить тишину и порядок.

– Тогда почему ты не там, вместе с ребятами?

– Только что вернулась из суда. Так что прежде, чем ты скажешь мне, за чем пришел, Гарри, почему бы тебе не просветить меня насчет того, что случилось сегодня в кабинете «шеф-повара» Паундза?

Босх улыбнулся. Слухи распространялись внутри полицейского участка быстрее, чем снаружи. Он вкратце рассказал ей, как оказался в роли увольняемого и что ожидает схватки с СВР.

– Босх, ты относишься ко всему чересчур серьезно, – сказала она. – Почему бы тебе не найти себе какое-нибудь простое, скучное, добропорядочное занятие на гражданке? Что-нибудь такое, чтобы не сходить с ума и спокойно плыть по течению. Как твой напарник. Какая жалость, что этот простофиля женат. Он зарабатывает втрое больше в свободное время, продавая дома, чем мы тут, разбивая себе головы на основной работе. Мне вот еще как пригодилась бы такая работенка.

Босх кивнул. Но ведь если слишком усердно плыть по течению, то приплывешь прямиком в сточную канаву, подумал он. Однако промолчал. Порой он был уверен, что как раз относится к жизни правильно, а все остальные – слишком легкомысленно. В этом проблема. У каждого имеется побочный заработок.

– Так за чем ты пришел? – спросила она. – Давай я лучше сделаю это поскорее, пока насчет тебя еще нет официального приказа. А то потом ты будешь здесь изгоем.

– Сиди где сидишь, – сказал он и, подтянув свой стул, растолковал, что ему требуется от компьютера.

Компьютеры отдела CRASH имели программу под названием GRIT[28]28
  Твердость, выдержка.


[Закрыть] – акроним внутри акронима. Этот уже расшифровывался как «Учет информации по бандам». Программные файлы содержали важнейшие сведения по 55 тысячам установленных членов уличных банд, а также по малолетним правонарушителям в городе. Этот компьютер был также связан с аналогичным компьютером в департаменте шерифа, в файле которого имелось дополнительно около 30 тысяч своих собственных зафиксированных членов хулиганских группировок. Одну часть программы GRIT составлял файл уличных кличек. Он распределял правонарушителей в соответствии с их прозвищами, давая возможность выйти через них на реальные имена, даты рождения, адреса и прочее. Все клички, попадавшие в зону внимания полиции в результате арестов или оформления «шейк-карточек» – отчетов по допросам на местности, вводились в программу. Говорили, что в GRIT-файлах содержалось больше 90 тысяч кличек. Требовалось только уметь нажать нужную клавишу. А Элвис умела.