Текст книги "Черный ящик"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава одиннадцатая

Время близилось к шести вечера, когда Босх постучал в дверь дома на Семьдесят третьей улице. Обычно с обысками по месту жительства полицейские старались приходить по утрам, чтобы привлекать как можно меньше внимания соседей. Ведь в это время люди были уже на работе, дети в школе, а кто-то просто любил подольше поспать.

Но на этот раз пришлось поступить иначе. Босх не хотел ждать. Расследование набирало ход, и он стремился не дать ему застопориться.

Он постучал трижды, прежде чем к двери подошла низкорослая женщина в домашнем халате, но с пестрой банданой. Татуировки шарфом опоясывали ее шею, поднимаясь к самому подбородку. Она встала за металлической решеткой, какими защищали свои двери почти все обитатели квартала.

Босх расположился перед ней в середине верхней ступени крыльца. Так и было задумано. За его спиной маячили два белых полицейских из отдела борьбы с уличным бандитизмом. Джорди Гант и Дэвид Чу держались чуть левее в глубине двора. Босх сразу хотел показать хозяйке, что ее ждет настоящее вторжение – белые копы в полной выкладке явились, чтобы основательно обыскать ее жилище.

– Гэйл Бриско? Я – детектив Босх из полицейского управления Лос-Анджелеса. У меня на руках официальное разрешение на обыск вашего дома.

– Обыск дома? С какой стати?

– Здесь указано, что объектом поиска является пистолет марки «Беретта-92», принадлежавший Трумонту Стори, который проживал по этому адресу до своей смерти, наступившей первого декабря две тысячи девятого года.

Босх протянул ей бумагу, но решетка не позволяла взять ее в руки. Впрочем, на это он и рассчитывал.

В ответ женщина разразилась потоком злобной брани:

– Ты что, полный мудак? Шутить со мной вздумал, мать твою! Ты и порога не переступишь! С обыском он пришел, видите ли! Это мой дом, ублюдок несчастный!

– Мэм, – спокойно продолжил Босх. – Вас зовут Гэйл Бриско?

– Да, и это мой дом, чтоб те сдохнуть!

– Не могли бы вы открыть решетку, чтобы ознакомиться с документом? Он дает нам право произвести следственные действия с вашего согласия или же без него.

– Не хочу я читать никаких сраных бумажек! Я знаю свои права. Ты не можешь сунуть мне под нос какую-то бумажонку, чтобы я тебе открыла.

– Мэм, боюсь, что вы…

– Гарри, позволь мне побеседовать с этой леди, – подал голос Гант и, поднявшись, встал рядом с Босхом именно в нужный момент в полном соответствии с разработанным сценарием.

– Валяйте, покажите, какой вы у нас умный, – мрачно отозвался Босх, словно его больше рассердило вмешательство Ганта, чем поведение Бриско. Он отступил, а его место занял Гант.

– Скажите ей, что у нее ровно пять минут, чтобы открыть. Потом мы нацепим на нее браслеты, посадим в машину, но все равно войдем. Я сейчас же вызову подкрепление.

С этими словами Босх достал сотовый и отошел к низкорослому кустарнику перед домом, но так, чтобы Бриско могла видеть, как он разговаривает по телефону.

Гант тем временем принялся тихо увещевать женщину, стоявшую в дверном проеме, разыгрывая второго Луиса Госсета-младшего[15]15
  Известный американский актер.


[Закрыть] и медоточивыми речами прокладывая себе путь к цели.

– Помните меня, мамочка? Я приходил к вам пару месяцев назад. Они притащили меня сюда для видимости, чтобы все прошло тихо. Но остановить их не в моей власти. Они взломают дверь, начнут везде рыться. Пораскрывают все шкафы, найдут ваши личные вещи, а быть может, и еще что-нибудь, отданное вам на хранение другими людьми. Вам это надо?

– Собачья чушь! Тру уже три года как на кладбище, а они все ходят по его душу? Они даже не смогли поймать треклятого убийцу, а теперь суют мне в рожу какой-то там ордер?

– Понимаю, мамочка, все понимаю, но вам сейчас впору о себе подумать. Вы же не хотите, чтобы эти парни перевернули ваш дом вверх дном? И все из-за пистолета. Мы же знаем, что у Тру он был. Просто отдайте его, и вас оставят в покое.

Босх сделал вид, что отключил связь, и вернулся к крыльцу.

– Все, Джорди. Время вышло. Подкрепление сейчас будет здесь.

Но Гант поднял руку, останавливая его.

– Подождите, детектив. Не видите, люди разговаривают?

Он снова повернулся к Бриско и сделал еще один заход:

– Мы же разговариваем, верно? И в ваших интересах избежать скандала и шума. Я прав? Вы же не хотите, чтобы вся округа узнала об этом? Чтобы вас видели сидящей в патрульной машине, да еще в наручниках?

Он сделал паузу. Босх замер. И все застыли в ожидании.

– Ты один, – сказала Бриско после долгого молчания и сквозь прутья решетки ткнула указательным пальцем в сторону Ганта.

– Идет, – согласился он. – Вы покажете мне, где он лежит, верно?

Она сняла замок с решетки и приоткрыла ее.

– Только ты можешь войти.

Гант обернулся в сторону Босха и подмигнул. Он добился своего. Но стоило ему войти, как Бриско снова закрыла решетку и заперла на замок.

Вот это Босху не понравилось. Он подошел вплотную к двери и посмотрел сквозь прутья. Бриско вела Ганта за собой в глубь дома. При этом Босх заметил внутри мальчика лет девяти-десяти, сидевшего на диване и нажимавшего на кнопки игровой приставки.

– Джорди, ты в порядке? – громко спросил Босх.

Гант обернулся, и Босх тряхнул решетку, чтобы показать – он заперт внутри и быстро прийти на помощь никто не сможет.

– У нас все отлично, – отозвался Гант. – Мамочка просто отдаст пистолет. Ей совсем не надо, чтобы твои оглоеды разгромили ее дом.

Он улыбнулся и окончательно пропал из виду. Босх остался у двери, приникнув к решетке, чтобы вовремя услышать любой подозрительный звук. Фальшивый и сфабрикованный уже давно ордер на обыск он тем не менее аккуратно сложил в карман до следующего случая.

Так прошло пять минут. Из дома доносился лишь электронный писк, издаваемый игрой мальчугана. Не требовалось большого ума для догадки, что мальчик был сыном Трумонта Стори.

– Эй, Джорди! – не выдержал Босх.

Мальчик даже не оторвал глаз от дисплея. И ответа тоже не последовало.

– Джорди?

Снова тишина. Босх опять подергал решетку, хотя прекрасно знал, что она надежно заперта. Потом повернулся к копам и жестом приказал им обойти дом с тыла и проверить заднюю дверь. Встревоженный Чу тоже поднялся на крыльцо.

Но тут Босх увидел, как в дальнем конце коридора появился Гант. Он широко улыбался и держал перед собой пластиковый пакет, в котором лежал пистолет.

– Есть, Гарри! Он у нас.

Босх попросил Чу вернуть полицейских с заднего двора и лишь затем вздохнул полной грудью – впервые за последние десять минут. Все сработало наилучшим образом. О’Тул никогда не дал бы ему разрешения обратиться за подлинным ордером на обыск. Да у них и не имелось достаточных оснований, чтобы убедить самого лояльного судью в необходимости обыска через три года после смерти подозреваемого. А потому обманный вариант с поддельным ордером оставался единственным выходом из положения. И разработанный Гантом сценарий был разыгран как по нотам. Бриско добровольно отдала пистолет, и им не пришлось нарушать закон, вторгаясь к ней в дом без всяких на то оснований.

Когда Гант подошел к двери, Босх заметил, что пакет блестит от капель воды.

– Сливной бачок?

Наиболее очевидное место, входившее в первую пятерку самых распространенных тайников, используемых преступниками. В конце концов, все они выросли на «Крестном отце».

– Ни черта! Поддон под стиральной машиной.

Босх кивнул. Вот это не числилось даже в числе первых двадцати пяти. Бриско протянула руку из-за спины Ганта и отперла замок. Босх тут же распахнул решетку и выпустил товарища.

– Спасибо за добровольное сотрудничество с органами правопорядка, миссис Бриско, – сказал он.

– Просто выметайтесь с моего участка к едрене фене и больше не возвращайтесь, – ответила она.

– Разумеется, мэм. Нам это тоже не в радость.

Босх шутливо отсалютовал ей и спустился вслед за Гантом по ступенькам. Тот передал ему пакет, и Босх на ходу осмотрел оружие. Исцарапанный от долгого употребления пакет местами покрывала темная плесень, но разглядеть лежавшую в нем «беретту» девяносто второй модели не составляло труда.

Достав из багажника машины пару резиновых перчаток, Гарри вынул пистолет из пакета, чтобы изучить его внимательнее. Первой в глаза ему бросилась глубокая царапина на левой стороне ствола, которую пытались закрасить черной краской или фломастером. По всем внешним признакам именно этот пистолет Чарльз Мелкий-2 Уошберн нашел, по его словам, у себя на заднем дворе после убийства Йесперсен.

Затем Босх взглянул на серийный номер, нанесенный тоже с левой стороны ближе к рукоятке. Но, как оказалось, от заводского штампа почти ничего не осталось. Поднеся оружие к глазам и повернув под нужным углом к свету, Босх заметил, что металл в том месте сильно поврежден, причем такие повреждения едва ли могли нанести ножи газонокосилки. Это выглядело скорее как результат тщательных усилий навсегда избавиться от номера, по которому можно установить владельца пистолета. И чем дольше он рассматривал его, тем сильнее в этом убеждался. Либо Трумонт Стори, либо предыдущий хозяин «беретты» преднамеренно избавился от серийного номера.

– Это он? – спросил Гант.

– Судя по всему, да.

– Есть номер?

– Нет, номер уничтожили.

Босх вынул полностью снаряженную обойму, а потом и заряд из патронника. Пистолет он положил в стандартный пакет для вещественных доказательств. Баллистическая экспертиза официально установит, связано ли оружие с убийством Йесперсен и остальными преступлениями, но Босх уже сейчас не сомневался, что держит в руках первую по-настоящему важную улику, которую удалось добыть за эти двадцать лет. Она пока ни на шаг не приближала его к поимке убийцы Аннеке, но это уже кое-что и может стать хорошей отправной точкой.

– Я же велела вам убираться от моего дома! – выкрикнула с крыльца Бриско. – Оставьте меня в покое. Почему бы вам не найти себе более полезное занятие и не разыскать того, кто завалил Тру Стори, а?

Босх положил пистолет в картонную коробку без крышки, которую держал в багажнике, и захлопнул его, посмотрев на женщину поверх крыши машины. Он заставил себя промолчать, обходя вокруг автомобиля и усаживаясь за руль.

* * *

Им снова повезло. Чарльз Уошберн не только не сумел выйти под залог, но даже не был еще переведен из участка на Семьдесят седьмой улице в тюрьму временного содержания, расположенную в центре города. Его вытащили из «обезьянника» и снова усадили в комнату для допросов следственного отдела, где его и нашли Босх, Чу и Гант.

– Ни хрена себе! Теперь вас уже трое? – ухмыльнулся Мелкий-2. – Навалитесь на меня всей командой?

– Нет, Чарли, никто не собирается на тебя наваливаться, – сказал Гант. – Мы вернулись, чтобы помочь тебе поправить свои дела.

– Да? И как же это сделать?

Босх взял стул и сел наискосок от Уошберна. На стол он поставил картонную коробку, закрыв ее предварительно крышкой. В тесном помещении Гант и Чу предпочли остаться стоять.

– Мы предложим тебе уговор, – продолжил Гант. – Ты поедешь с нами в свой родной дом и покажешь пулю, которую всадил в столб забора, а мы, в свою очередь, постараемся, чтобы с тебя сняли некоторые из обвинений. Ну, ты же знаешь. Сотрудничество со следствием и, соответственно, qui pro quo.

– Что, прямо сейчас? Но на улице уже темень, чуваки.

– Ничего, у нас есть фонарики, – заверил его Босх.

– Но я сотрудничать со следствием и не подумаю. Так что можешь оставить свое дерьмовое qui pro quo при себе. Про Стори я вам рассказал только потому, что он уже труп. Так что лучше снова отправьте меня в камеру.

Он хотел подняться со стула, но Гант так с виду дружески похлопал его по плечу, что ему пришлось снова опуститься на сиденье.

– Ты не понял, парень. Сотрудничать не всегда значит стучать на кого-то. Ты нам просто покажешь ту пулю. И все.

– Точно все?

При этом Уошберн не сводил глаз с коробки. Гант бросил взгляд на Босха.

– Но сначала мы хотим, – продолжил тот, – чтобы ты посмотрел на пистолеты, которые мы специально подобрали, и опознал найденный двадцать лет назад. Ствол, который ты отдал Трумонту Стори.

Босх открыл коробку. К пистолету, взятому ими у Бриско, сыщики добавили еще два девятимиллиметровых ствола без обойм с патронами. Босх достал их и выложил на стол, а коробку поставил на пол. Затем Гант снял с Уошберна наручники, чтобы тот смог рассмотреть каждый пистолет, не вынимая их из пластиковых пакетов.

За «беретту» из дома Трумонта Стори Мелкий взялся в последнюю очередь. Осмотрев пистолет с обеих сторон, он кивнул:

– Этот.

– Ты уверен? – на всякий случай спросил Босх.

Уошберн провел пальцем по левой стороне ствола.

– Уверен. Отметину от газонокосилки замазали, но я чувствую ее на ощупь.

– Нам не надо, чтобы ты строил здесь предположения. Скажи четко, это тот пистолет, который ты нашел, или нет?

– Да я же уже сказал, что это он и есть.

Босх забрал у него пакет и пальцем плотно прижал пластик к месту, где должен был находиться серийный номер.

– А теперь посмотри еще раз. Это было так же, когда ты его нашел?

– Куда смотреть-то?

– Не строй из себя деревенского дурачка, Чарльз. Ты же видишь, что серийного номера нет. Когда ты нашел пистолет, все было так же?

– Ты об этих царапинах? Да, по-моему, так и было. Косилка поработала.

– Никакая косилка этого сделать не могла. Тут кто-то пустил в ход напильник. Но ты говоришь, что двадцать лет назад номер уже отсутствовал, так?

– Послушайте, я уже плохо все помню. Чего вы от меня хотите? Не могу сказать точно.

Босху надоели эти попытки увильнуть от ответа.

– А не сам ли ты спилил номер, Чарльз? Чтобы сделать пистолет еще более желанным подарком для такого типа, как Трумонт Стори.

– Нет, чувак, я этого не делал.

– Тогда не скажешь ли мне, Чарльз, сколько пистолетов ты нашел за свою жизнь?

– Всего один. Вот этот.

– Превосходно! И сразу понял, что он представляет собой ценность, так? Ты знал, что можешь отдать его уличному боссу и получить что-то взамен. Они даже могли принять тебя в свой клуб. На это ты рассчитывал? А потому не надо вранья. Ты все помнишь. Если серийного номера уже не было, когда ты нашел оружие, ты бы так и сказал Трумонту Стори, поскольку для него в этом заключался большой плюс. Так в чем правда, Чарльз?

– Да, его уже не было. Это ты хотел услышать? Не было номера, когда я нашел ствол. И Тру я так и сказал. А теперь слезь с моего лица!

Только сейчас Босх заметил, что склонился над Уошберном так низко, что буквально уперся ему в лицо, и отшатнулся.

– Хорошо, Чарльз, спасибо тебе.

Босх считал это признание крайне важным, поскольку оно кое-что проясняло в обстоятельствах убийства Аннеке Йесперсен. Босх ломал голову, почему убийца выбросил пистолет через забор? Быть может, в проулке что-то произошло и от оружия пришлось в спешке избавиться? Или звук выстрела привлек чье-то внимание? Тот факт, что преступник использовал оружие, которое, как он знал, невозможно отследить, немного проясняло картину. Стреляя из пистолета без серийного номера, убийца понимал, что уличить его можно, только найдя ствол при аресте. А лучший способ избежать этого – отделаться от него не мешкая. Вот почему «беретта» полетела через ближайший забор.

Босх всегда стремился вникнуть в логическую последовательность событий при совершении преступления.

– Ну так что? Теперь вы снимите с меня все эти обвинения и прочее дерьмо? – спросил Уошберн.

Выведенный вопросом из задумчивости, Босх посмотрел на него.

– Нет, не все сразу. Нам ведь еще надо найти пулю.

– Да на черта она вам сдалась? У вас же теперь есть пистолет.

– Она поможет придать истории достоверность. Присяжные обожают подобные мелкие детали. Поехали.

Босх поднялся и начал складывать оружие обратно в коробку. Снова доставая наручники, Гант жестом приказал Уошберну встать. Но тот не подчинился, продолжая отнекиваться.

– Послушайте, я вам там на хрен не нужен. Я же сказал, где она. Найдете сами.

Босх понял наконец, в чем дело, и сделал Ганту знак остановиться.

– Вот что я тебе скажу, Чарльз. Если пообещаешь честно нам помочь, мы сможем обойтись без наручников. И сделаем так, чтобы ты со своей бывшей не пересекся. Такой вариант тебя устроит?

Уошберн посмотрел на Босха и кивнул. Гарри знал причину смены настроения. Даже этот невзрачный мужчина не хотел, чтобы собственный сын увидел его в наручниках.

– Но только попробуй от нас улизнуть! – предупредил Гант. – Я тебя снова отловлю, и если сцапаю во второй раз, тебе это очень не понравится. А теперь шагай.

На этот раз он помог Уошберну подняться со стула.

Часом позже Босх и Чу стояли вместе с Уошберном на заднем дворе дома, где он вырос. Гант расположился ближе к парадному входу и наблюдал за бывшей женой Уошберна, чтобы не допустить с ее стороны попытки выместить злость на отце своего ребенка.

Уошберну не потребовалось много времени, чтобы указать на столб, в который он выстрелил двадцать лет назад. Входное отверстие все еще было отчетливо видно в свете карманных фонариков. Пуля пробила защитный слой древесины, с годами подгнившей в этом месте от дождей. Сначала Чу снял отверстие на мобильный телефон, а Босх держал рядом с ним свою визитную карточку, чтобы придать изображению масштаб. Затем Босх лезвием складного ножа извлек пулю. Прокатал ее пальцами, чтобы очистить, и осмотрел. Кусочек свинца, находившийся в обойме пистолета до этого, убил Аннеке Йесперсен.

Затем он опустил пулю в небольшой пакетик для улик, подставленный ему Чу.

– Ну что, теперь вы меня отпустите? – спросил Уошберн, с опаской поглядывая на заднюю дверь дома.

– Не сразу, – ответил Босх. – Сначала придется вернуться на Семьдесят седьмую и оформить кое-какие бумаги.

– Но вы же обещали снять обвинения, если я помогу. Сотрудничество со следствием и все такое.

– Ты действительно с нами сотрудничал, Чарльз, и мы это ценим. Но никто не обещал снять все обвинения. Мы сказали: поможешь нам, и мы поможем тебе. Поэтому сейчас вернемся, и я сделаю пару звонков, которые значительно улучшат твое положение. Уверен, обвинение, связанное с наркотой, будет отозвано. Но остается еще уклонение от алиментов. Вот с этим тебе придется разобраться. Этот ордер выписал судья. Тебе нужно снова с ним встретиться и решить вопрос.

– Не с ним, а с ней. Это была женщина. И как я смогу решить вопрос, если меня держат за решеткой?

Босха насторожило поведение Уошберна, и он встал к нему ближе, широко расставив ноги. Если Мелкий-2 собирался уйти в бега, то должен был решиться на это прямо сейчас. Чу заметил движение напарника и тоже насторожился.

– А вот об этом, – сказал Босх, – тебе лучше всего поинтересоваться у своего адвоката.

– Мой адвокат дерьма не стоит. Он еще даже не появлялся, чтобы повидать меня.

– Тогда, быть может, самое время подыскать себе другого. А теперь нам пора возвращаться.

Они пересекали двор в сторону сломанных ворот, когда в одном из задних окон дома чуть отдернулась штора и показалось лицо мальчика. Уошберн посмотрел на него и поднял руку с поднятым вверх большим пальцем.

Пока они оформили необходимые документы на Семьдесят седьмой улице, оставив Уошберна в приемнике-накопителе участка, было уже поздно направляться в региональную криминалистическую лабораторию, располагавшуюся на территории Калифорнийского университета, чтобы отдать на анализ пистолет с пулей. А потому Босх и Чу вернулись в главное здание полицейского управления, где заперли улики в специальный сейф своего отдела.

Прежде чем отправиться домой, Босх подошел к столу, чтобы проверить, нет ли сообщений, и сразу заметил желтый листок, прилепленный к спинке кресла. Не составляло труда догадаться, что здесь наследил лейтенант О’Тул. Это был его излюбленный способ общения. В записке оказалось всего два слова: «НУЖНО ПЕРЕГОВОРИТЬ».

– Похоже, утром тебя ждет приятное свидание с Инструментом, – заметил Чу.

– Да, я уже весь в предвкушении.

Он скомкал бумажку и швырнул в корзину для мусора. Нет, утром он не поспешит увидеться с О’Тулом. Есть дела поважнее.

Глава двенадцатая

Они сработали как дружная команда. Мэдди оформила через Интернет заказ, а Босх тормознул у ресторана «Бердз» на Франклин-авеню, чтобы забрать готовую еду. Они поочередно вскрывали коробки и обменивались через стол, если по ошибке брали не свое блюдо. Оба предпочли фирменного цыпленка-гриль, но у Босха к нему прилагался гарнир из овощного салата под майонезом и отдельная чашка с соусом барбекю, в то время как дочь заказала себе двойные макароны с сыром, а в качестве приправы предпочла остро-сладкий малазийский соус. Хлеб заменяли лепешки, обернутые в фольгу, а в самом последнем контейнере обнаружились жаренные в кляре маринованные овощи, порцию которых было решено разделить пополам.

И ужин выдался на славу. Быть может, не совсем то же самое, как поесть за столиком в «Бердз», но почти так же чертовски вкусно. Они ели, сидя напротив друг друга, но почти не разговаривали. Босх погрузился в размышления над делом, обдумывая, как лучше поступить с добытым сегодня оружием. А его дочка читала, причем Босх и не пытался возражать, поскольку уже знал – чтение за едой далеко не так вредно, как отправка текстовых сообщений по телефону или общение в Интернете, чем она порой занималась во время ужина.

Для сыщика Босх был человеком крайне нетерпеливым. Он постоянно ощущал необходимость продвигаться вперед в своих расследованиях, а потому сейчас привычно обдумывал варианты, как сохранить взятый темп и избежать проволочек, способных его замедлить. Он знал, что может просто передать пистолет в лабораторный отдел огнестрельного оружия для проверки и попытки восстановить серийный номер. Но в этом случае результаты получит только через несколько недель, если не месяцев. Ему требовалось обойти препоны в виде бюрократических формальностей и возражений, связанных с перегруженностью отдела другой работой. И через какое-то время он, кажется, придумал, как это сделать.

Со своей порцией Босх покончил быстро и, посмотрев через стол, отметил, что ему, возможно, достанутся остатки макарон с сыром. Если повезет.

– Хочешь еще маринованных овощей? – спросил он.

– Нет, можешь доедать, – ответила Мэдди.

С последними кусочками овощей в кляре он расправился мгновенно и взглянул на обложку книги, которую читала дочь. Он знал, что это домашнее задание по литературе. Как прикинул Босх, ей осталась всего лишь пара глав.

– Никогда не видел, чтобы ты так жадно читала, – сказал он. – Закончишь книгу сегодня?

– Нас попросили не читать последнюю главу, но я просто не в силах остановиться. Это так грустно.

– Главный герой умирает?

– Нет… Хотя я этого еще не знаю. Но не думаю. А грустно мне оттого, что книжка скоро кончится.

Босх кивнул. Сам он никогда не был большим книгочеем, но понимал, что она имеет в виду. Он испытал похожее чувство, добравшись до конца «Правильной жизни»[16]16
  Автобиография музыканта Арта Пеппера.


[Закрыть] – последней книги, прочитанной им от корки до корки.

Дочь прервала чтение, чтобы закончить с ужином. И Гарри понял, что может не рассчитывать на остатки макарон.

– А знаешь, ты мне немного напоминаешь его, – сказала Мэдди.

– В самом деле? Этого подростка из твоей книжки?

– Мистер Молл объяснял, что это о невинности. Он хочет успеть поймать маленьких детишек, прежде чем они упадут в пропасть. Это нужно воспринимать как метафору потери невинности. Ему уже знакомы грубые реалии мира взрослых, и он стремится не дать невинным детям столкнуться с ними лицом к лицу.

Мистер Молл был ее учителем. Мэдди рассказывала, что когда они писали контрольные работы в классе, он забирался на свой стол и сверху следил за учениками, чтобы никто не посмел списывать. А потому в школе его прозвали «Ловец на лжи»[17]17
  Буквальный перевод названия романа Джерома Сэлинджера «Над пропастью во ржи», который читает Мэдди, – «Ловец во ржи».


[Закрыть].

Босх не знал, как реагировать на ее слова, поскольку сам не читал книги. Он вырос в сиротских приютах и временных семьях, а потому руки до нее так и не дошли. Впрочем, даже под чьим-то нажимом он едва ли взялся бы за чтение. Прилежным учеником он никогда не был.

– Есть одно существенное различие, – наконец сказал он. – Я начинаю их ловить, когда они уже давно переступили через край пропасти. Тебе так не кажется? Я ведь расследую убийства.

– Верно, но я говорю о том, почему ты этим занимаешься, – возразила она. – Тебя в каком-то смысле ограбили в детстве и, как я думаю, именно поэтому ты захотел стать полицейским.

Босх приумолк. Его дочь порой оказывалась на удивление проницательной, и каждый раз, когда в разговоре о нем она попадала точно в «яблочко», он терялся, смущенный, и в то же время испытывал восхищение. А что касается украденного детства, то здесь их жизненные истории оказались во многом похожи. И он не удивился, когда Мэдди заявила, что хочет пойти по стопам отца. Босх был польщен и испуган одновременно. И по-прежнему в тайне лелеял надежду, что подвернется новое увлечение – лошади, мальчики, музыка или нечто другое – и заставит ее изменить свои нынешние намерения.

Но пока ничего подобного не случилось. И потому отец делал все возможное, чтобы подготовить дочь к ожидавшей ее миссии.

Мэдди очистила свой разделенный на три части контейнер из ресторана, в одной из которых остались только обглоданные куриные косточки. Она была девушкой энергичной, и давно миновали те дни, когда Босху приходилось доедать за ней. Он собрал мусор и отнес на кухню, чтобы выбросить. Потом открыл холодильник и достал бутылку пива, оставшуюся со дня рождения.

Когда он вернулся в гостиную, Мэдди пристроилась с книгой на диване.

– Послушай, мне завтра придется уехать ни свет ни заря, – сказал он. – Встанешь пораньше, чтобы приготовить себе обед для школы и сделать все остальное?

– Конечно.

– Что ты с собой возьмешь?

– Как всегда. «Рамен» и по дороге куплю в автомате йогурт.

Лапша-полуфабрикат и ферментированное с помощью бактерий молоко… Босх не понимал, как можно обедать подобным образом.

– Что у тебя с деньгами?

– До конца недели хватит.

– А что с тем парнем, который дразнил тебя, потому что ты пока не пользуешься косметикой?

– Я просто избегаю его. Не велика проблема, папа. И слово «пока» здесь неуместно. Я не стану краситься никогда.

– Прости, я это и имел в виду.

Он ждал, что она расскажет ему что-нибудь еще, но для нее тема была исчерпана. Босх опасался, что, преуменьшая значение проблемы, его дочь на самом деле пыталась ему объяснить нечто совершенно противоположное. Ему хотелось, чтобы она оторвалась от книги, когда разговаривает с ним, но Мэдди как раз приступила к последней главе. И он оставил ее в покое.

Взяв бутылку пива, он вышел на заднюю террасу дома, чтобы взглянуть на город. Воздух был холодным и бодрящим. Сквозь него огни в каньоне и вдоль шоссе казались ближе и ярче. В прохладные вечера на Босха неизменно накатывало чувство одиночества. Холодок пробирал до костей и словно прокрадывался в память, заставляя его вспоминать все то, что он с годами успел потерять.

Босх обернулся и посмотрел сквозь стекло двери на сидевшую в гостиной дочь. Вот Мэдди дочитала книгу. И когда перевернула последнюю страницу, он увидел, что она плачет.